Минус четыре по Цельсию

      В Японии все безумно дорого. Вообще все… Начиная от общественного транспорта, заканчивая уличной едой. Ни тем, ни другим мы, естественно, не пользуемся, но сам факт… Знаете, сколько стоит такси из аэропорта в центр Токио? В жизни не поверите. Четыреста долларов. Четыреста, блядь, долларов. За такси… За обычное. То есть для четверых в машине. Получается, по сотке с рыла… А нас-то восемь. То есть две машины… Вы меня, конечно извините, но это ж ебануться – аж ветки гнуться… Твою мать… Короче… Само собой, кладем на Токио с прибором, хотя и очень хотелось провести там свободный день, за тридцать долларов покупаем билеты на скоростной поезд и тулим прямо в Саппоро, где на вокзале нас уже ждет автобус… Ну вот, блин, скажу я вам… Никогда я в жизни ни в чем не нуждалась, выросла в состоятельной семье… Но Япония, спасибо ей, уже во второй раз заставляет меня почувствовать себя туристским классом в локомотиве этой жизни… М-да…        Гостиница. Тоже открытие… О ценах я даже говорить не хочу – в Европе таких нет. В Австралии, где я была – тоже. Иногда даже переспросить хочется, это вообще цена, или номер телефона… Ладно. На наш отряд выделяют два трехместных номера и двухкомнатный люкс для тренеров. Ну, как бы, по количеству голов в стаде – совпадает. Но… Нашему величеству не пристало жить с кем-то… Короче, нас четверых девок сгоняют в одну комнату, а другую забирают себе Клей с Мураковым, милостиво позволив разместиться с ними Ланскому. Нинель, покрутив носом и впустив в сердце жалость, предлагает было, так уж и быть, по доброте душевной, исключительно ради нашего удобства, взять к себе Вальку. Но та, заручившись нашей поддержкой, гордо отказывается.       - Я лучше с девочками… Они сказали, что я им нисколечко не мешаю… Хи-хи…       - Ну, как хочешь…       Пожав плечами, Нинель удаляется в свои апартаменты. Мы же без сил валимся, кто на кровать, кто на диван. Несмотря на свободный вечер и завтрашний всего лишь тренировочный день, идти сейчас куда-то гулять не хочется от слова вообще. А хочется лечь и заснуть.       Наплевав на нераспакованные чемоданы – завтра, все завтра – договариваемся по очереди спать трое на кровати одна на диване. Другие конфигурации не подходят, потому что диван узкий и короткий. Между нами, Катька там вообще может не поместиться… Ну и первую ночь спать на диване выпадает мне. Да пожалуйста. Все равно. Лишь бы не трогали…       Недавно установленный в телефон мессенджер «Вотс-ап» ненавязчиво тренькает, сообщая о новом сообщении. Кому еще?..       «Рыжулька…»       О-о-о, господи…       «Ну чего тебе?..»       «Красотулька…»       «Ланской, иди в жопу, я устала.»       «Стервулька…»       «Да, это все я.»       «Разочек…»       «Имей совесть…»       «Ма-а-аленький»       «Какой разочек, блин?.. Где? В коридоре? В туалете? Тут тебе не дома… Камеры кругом…»       Ну вот, что я делаю, а? Вместо того, чтобы послать его жестко, начинаю оправдываться… Потому что уже вся взмокла от желания, едва только первые слова его увидела…       «Мальчишки ушли в бар. У нас есть как минимум час…»       Мальчишками Нинель называет наших тренеров, всех, даже Муракова, который ее старше на три года. Ну и этот туда же… Наслушался от мамочки…       «Ланской… Сволочь… Ты меня уже совсем заездил… Места живого нет… Дай покоя, а?»       Отбиваюсь вяло и неубедительно. И этот гад тут же понимает, что своего добился.       «Вот сегодня еще разочек проедусь – и покойся себе, хоть до самой Москвы. Хочу тебя… Хочу в тебя… Обожаю каждую твою щелочку…»       Ну не скотина? Ну вот как его не любить после этого?..       Не отвечаю. Отшвыриваю телефон в сторону. Минуту лежу, соображая, как бы так промежду делом слинять из комнаты, чтобы на меня внимания не обратили. А потом просто машу на все рукой.       Кое-как напяливаю спортивный костюм прямо на голое тело и шурую к дверям.       - Я скоро, - бросаю я вытаращившимся на меня девкам.       Анька разозлится… А может и нет… Ай, наплевать. Успокою… Тут бы до его номера добраться и не обкончаться по дороге…       Спускаюсь на один этаж… Подхожу к нужной двери… Скребусь…       И не успеваю вздохнуть, как он затаскивает меня внутрь… Подхватывает на руки… Прижимает… Целует…       А потом любит… Ласково, нежно… Настойчиво. И очень долго. Достаточно долго, чтобы я успела сосчитать все звезды на небе.       На том самом десятом небе, на которое я взлетаю только с ним…              Что в Японии реально классно – это, так называемый, теплый лед. Естественно, это я сейчас о нашем, о фигурнокатательном. Удивительная технология, позволяющая и покрытие катка держать в работоспособном состоянии, и окружающую температуру не опускать ниже двенадцати-пятнадцати градусов. Это ж красота! Выезжаешь на тренировку, и кофту можно снимать практически сразу. Не нужна. Тепло. Даже, такое впечатление, что от поверхности льда поднимается теплый воздух, плавясь миражами в самом низу. А еще, на таком покрытии почти отсутствует то, что мы называем «песочек». Осколки ледяного крошева, снежная пыль, которую оставляют лезвия коньков, взрезая лед. Кататься по «песочку» не всегда удобно, а попадание в след, оставленный перед тобой предыдущим спортсменом так вообще чревато неприятностями… Если обращали внимание, на соревнованиях, иногда бывает, что целая разминка вдруг, ни с того ни с сего, лажает, спотыкается и падает на одном и том же месте. Как будто оно заколдованное. Хотя, на самом деле, все колдовство там сводится к тому, что кто-то до них, вращаясь или прыгая, выбил из покрытия кусочек, и теперь эта маленькая выщерблинка портит жизнь выступающим после. Думаете это ерунда? Как бы не так. Сама однажды попала в такую историю. Свалилась на ровном месте, сама не поняла, почему. Как будто кто-то специально подбил мне лезвие. Ножку подставил… Потом, закончив прокат, даже подъехала к тому злополучному участку. И точно. Отчетливо видна линия хода моей соперницы, которая зашла тройками на флип и сильно вонзилась правым зубцом в лед, буквально пробуравив его. А вот и мой след. Ровная дуга, до самой этой чертовой дырки во льду. Потом зигзаг и прерывание линии. В этом месте я и грохнулась… Вот… О чем я? Да… Так вот, на теплом Японском льду этого эффекта почти не бывает. Нет, конечно же есть и «песочек» и следы – лед ведь все равно холодный и самостоятельно затягиваться не умеет. Но этого гадкого чувства, когда катаешься как по стиральной доске, нет точно. И это очень хорошо.       Сегодня тренировочный день, и мы тусим на льду всем колхозом, мешая друг другу. Периодически один на другого натыкаемся, постоянно извиняемся и смеемся. Время проходит бессмысленно, но весело. Ну, и старые знакомые, конечно же, легки на помине…       - Hi-hello, redhead beauty! – он несется в мою сторону через весь лед. - Привет рызая красотка!       - Юзик! Комичива… Здравствуй… Как дела.       - Как саза бела, - блещет познаниями фольклора он, улыбаясь до ушей.       Не могу удержаться, чтобы его не поддеть.       - Что, опять Сережкины глупости повторяешь? – щурюсь я.       Юзик на секунду пугается. Но тут же снова строит хитрую мину и крутит указательным пальцем из стороны в сторону.       - Oh no! It means ‘as good as white the soot’s’, - с довольным видом заявляет он. – Не гьюпости. Фиёсофия…       Смеюсь, похлопывая его по руке.       - Философ ты наш восточный…       С противоположной стороны к нам подъезжает высокая фигура, и мы вдвоем задираем головы, чтобы увидеть его лицо.       - Привет, рыжее очарование…       - Вася… - расплываюсь в довольной улыбке я. - Ну… Не смущай… Ну вот, сейчас покраснею, как ягода-малина…       Наш латышский стрелок Васька Денисов весело смеется и о чем-то бегло перебрасывается по-английски с Юзиком, тормоша его за плечи. А я снова чувствую себя глупой овцой…       - Я спросил, не успел ли Юдзи отбить тебя у Ланского, - хитро улыбается Денисов. – Говорит – нет. Значит, у меня есть шанс…       - Отбей меня, Васечка, - висну я на его мускулистом плече. – А то этот Ланской мне так надоел… Все бы ему тискаться да целоваться. А мне так хочется с кем-нибудь поговорить о музыке, о живописи, о собаках…       - О башмаках и сургуче, капусте, королях, - цитирует Васька. - И почему, как суп в котле кипит вода в морях…       Мечтательно закатываю глаза. Моя любимая детская книжка…       - Да-да-да… Хочешь буду твоей Алисой? А ты моим белым кроликом?       - С радостью, - Вася перехватывает мою ладонь, делает танцевальное па и, раскрутив, подхватывает меня в простейшую поддержку. – Только сначала нужно победить твоего Бармаглота. Где он, кстати?       - А черт его знает…       Денисов аккуратно ставит меня обратно на лед и озирается по сторонам.       - Вижу, - докладывает он. – Поехали…       Помахав Юзику, еду туда, куда тянет меня Васька. Вот оно что…       Весь из себя раскрасавец, кудри черные до плеч, в расстегнутой рубашке с торсом напоказ, мой Ланской у бортика беседует с холеным эффектным мужиком, в пиджаке от Бриони и повязанным на шее шелковым шарфом. Мужика знаю. Его вообще все знают. Потому что это его сиятельство, великий и непревзойденный, Кристофер Ламбьель, швейцарец, в прошлом - повелитель вращений и дорожек, а ныне – один из самых модных тренеров в мужской одиночке, у которого занимается Васька. А еще дядя Крис (в кулуарах – Крыс) самый что ни наесть настоящий, ни разу не скрывающийся и откровенный со всех сторон гей. Радость души моей. И ее же печаль. Потому что всегда обидно наблюдать, как пропадает невостребованным такой шикарный генофонд. Ведь, между нами говоря, Ламбьель – мужик офигенно красивый. Так что за Ланского как-то даже немного переживаю, не увели бы… А то совратит его Крыс, уведет по кривой дорожке и поминай как звали… Шучу, конечно… Не приведи, господи.       Подъезжаем. Вежливо раскланиваемся. И снова стою как дура, хлопаю глазами, и лишь жалко улыбаюсь в ответ на длинную английскую тираду, которую выдает в мой адрес Ламбьель.       - Он рад познакомиться, - приходит ко мне на помощь Ланской, - говорит, что давно мечтал, следит за твоими успехами и передает самый искренний привет и восхищение твоей прекрасной тренерше.       Скромнейше краснею, опускаю глазки и легонько приседаю в реверансе.       - Мерси, месье…       - Оу, - тут же оживляется Ламбьель, - мадемуазель парль трэбьен франсез. Шоз рар де ножур… (Мадмуазель говорит на прекрасном французском. Редкость в наши дни (фр.))       Грустно вздыхаю и беспомощно смотрю на Сережку.       Он берет мою ладонь в свою и с виноватым видом говорит что-то Ламбьелю. Длинно, бегло и мелодично… Крыс в ответ понимающе кивает и протягивает мне руку с безупречным маникюром.       - Nice to meet you, - произносит он с улыбкой. – Hope we’ll have a chance to talk someday…       Вежливо раскланиваемся и, оставив ему Ваську, откатываемся от бортика. Сережка так и держит мою ладонь в своей… Выглядим, как парочка из детского сада…       Прижимаюсь к нему слегка, самую малость.       - Так ты у меня еще и по-французски как метла метешь, - говорю я, заглядывая ему в глаза. - Ну прям талант-талант…       Ланской с усмешкой отмахивается.       - Это так кажется, – скромничает он. - Я, на самом деле, по-французски знаю-то, всего ничего, пару фраз… И один поцелуй...       Ой… Бабочки… Снова…       - Поцелуй… - сладострастно тяну я. – Это интересно…       - Показать? – он разворачивает меня к себе. - Тебе понравится…       Смотрю на него со снисходительной улыбкой.       - Здесь? Снова при всех?       - Да это ж так, всего-то мимолетное прикосновение. Никто и внимания не обратит…       Его руки как-то сами по себе оказываются на моей талии.       - Да ну… Нет… - вяло отбиваюсь, изображая лишь видимость сопротивления. - Я стесняюсь… Да отстань ты… А-ах…       Он подтягивает меня к себе, обнимает и прижимается губами к моим губам. Мягко… Ласково… Как всегда. И стоит мне расслабиться, как я чувствую кончик его языка, у себя во рту… Что-то новенькое… Такого еще не было. Замираю от неожиданности. И от удовольствия…       И снова могу дышать только когда он меня, наконец, отпускает…       - Ланской… Ты…       На нас со всех сторон обрушивается шквал аплодисментов и одобрительных возгласов на самых разнообразных языках.       - Гуд шот мэн, ду ит эген…       - Рагацца беллисима… Че омо фортунато…       - Браво… Ву зет юн си бо капль…       - Красавчики…       Смотрю на Сережку… На его пылающие щеки… Горящие глаза… И понимаю, что даже смущению в нашем случае уже нет места.       - Ты хоть понимаешь, - с улыбкой шепчу я, - что не оставляешь выбора… Ни мне… Ни себе…       - Мне не нужен выбор…       - Ты сумасшедший…       «Я просто люблю тебя…»       «Люби…»       И он любит… Объятия, поцелуи… И нам уже все равно, что вокруг наши друзья и коллеги.       Господи… Да в конце концов… Смотрите… Только не сглазьте… Пожалуйста…              Тем же вечером, на всех околоспортивных и фигурнокатательных сайтах мы с Ланским - звезды экрана. Добрые люди подсуетились, сфотографировав наш поцелуй. И теперь на нас любуется весь белый свет.       Ну и, само собой…       Нинель скептически поджимает губы. Мураков с Клейнхельманом подхихикивают. Девки завидуют…       Анька злится. И, дождавшись, когда все, позаминавшись, уйдут из зала, устраивает мне сцену ревности.       - Сучка ты… - шипит она. - Ненавижу… Не подходи ко мне больше…       - Ну чего ты, Анют?.. Ну подумаешь…       - Это тебе «подумаешь»… Хером тебя помани, ты сразу вскочить готова… Уйди… Видеть тебя не хочу…       - Анька! Ну что ты несешь?!       Хватаю ее за плечи и, преодолевая сопротивление, тяну к себе. Прижимаю спиной и обхватываю руками.       - Что ты истеришь? - шепчу ей в ушко, покусывая маленькую, проколотую мочку и ласково целуя родинки на шейке. – Что такого случилось, чего ты раньше не знала? Ну да, он вытворяет со мной такое, чего у нас с тобой при всем желании не получится… И мне это нравится… Но я же здесь… С тобой. Получила от него свое, и к тебе приползла… Чтобы тебя, дуреху мою любимую, ублажить. Чтобы тебе сладко было…       Анька шмыгает носом, продолжает дуть губы, но вырваться от меня не пытается.       Развиваю успех…       - Я тебя люблю, слышишь?.. – моя рука медленно спускается по ее животу и проскальзывает к ней в шортики. – Я хочу, чтобы тебе было приятно…       - Но ты… - она занудствует уже скорее из принципа, чем от злости. – На тех фотках… Такая счастливая… Тебе с ним так хорошо, да? Лучше, чем со мной?..       - Ну что за бред, Анюточка… Зайчик… Ну что ты…       Нащупываю пальцем ее голенькую, влажную щелочку и решительно проникаю внутрь. Анька дергается и закусывает губу.       - Что для тебя сделать? - шепчу ей я, сжимая левой рукой ее малюсенькие грудочки. - Скажи, что хочешь?.. Как хочешь… Что угодно…       - Просто люби меня…       - Я люблю тебя…       - Сильнее, чем его…       - В тысячу раз сильнее… В сто тысяч раз… Хочешь, пошлю его подальше? К себе подпускать перестану… Буду только твоей. Хочешь?       Анька отрицательно трясет головой.       - Нет… Я же вижу, как ты его любишь… Я не могу так с тобой…       - Тогда что?.. Что ты хочешь?..       Мой безымянный палец весь в ней… И она, дрожа, выгибается в моих объятьях.       - Хочу, чтобы он любил меня… - выдыхает Анечка. - Как тебя… Сильнее, чем тебя… Чтобы после тебя всегда шел ко мне… Чтобы не получал от тебя всего… Чтобы кончал только со мной… Чтобы в меня…       «Они созданы друг для друга…»       «У них одна душа на двоих…»       Он это чувствует пока только интуитивно… Она - все осознает и понимает…       И мне нет места в их отношениях… Если эти отношения будут…       Я резко одергиваю руку и, схватив ее за плечи, поворачиваю к себе лицом. Анька ахает от неожиданности.       - Позвать его сюда?.. Сейчас… Хочешь? – произношу я, гладя ее по лицу. – Только скажи… Он же примчится… И будет тебе все… Хочешь? Без меня… С ним… Я не буду мешать…       Она снова качает головой. И я вижу, как ручейками бегут по ее щекам слезы.       - Нет… Без тебя… Нет… - шепчет она. – Только с тобой… Только ты… Я не хочу ни с кем… Только с тобой…       Она гладит меня по плечам, по шее… Ласково касается груди, сжимая пальчиками напрягшиеся соски.       Опускаюсь перед ней на колени и тяну вниз ее шортики. Плевать на все… Хочу, чтобы ей было приятно… Физически ощущаю, как мне нужно, чтобы ей было хорошо… Со мной…       Анечка приседает рядом.       - Давай вместе… Друг дружке… Как раньше… Как нам нравилось… Помнишь?       Наслаждаясь и напитываясь счастьем с Сережкой, я совсем позабыла, когда в последний раз мы вот так вот ласкали с Анечкой друг друга, наперегонки достигая экстаза. Как же это было давно… И как прекрасно…       Наша одежда летит во все стороны… И мы приникаем к нашим влажным источникам жизни, прижавшись разгоряченными телами и сплетаясь руками и ногами. Блаженство… Ни с чем не сравнимое… Разве что…       Краем сознания понимаю, что совершенно забыла о том, что дверь в зал не заперта на замок. И кто угодно может… Хотя… Кому нужно шляться по пустому спорткомплексу вечером? И заглядывать в мрачные, темные комнаты…       - Родная моя… - шепчу я, прижимая к себе мою любимую подругу. – Единственная… Ненаглядная…       Анечка не отвечает, полностью увлеченная мной… Но сегодня я не хочу быть первой…       Боковым зрением вижу, как приоткрывается дверь… И в проеме, подсвеченная неоновым светом, появляется знакомая фигура. Значит, кому-то все-таки нужно…       Знаю… Он не посмеет нам мешать… Просто уйдет… А если захочет смотреть?.. Пускай смотрит… На обеих… Не только на…       Закрываю глаза. Улетаю… На все остальное - плевать…              Тренировочный процесс прерывать нельзя. Иначе результаты будут ниже ожидаемых. Это правило.       Помните, я уже рассказывала, как у нас проходит день в «Зеркальном»? С утра - дополнительные занятия, кому они назначены. Потом хореография, минут сорок пять – до часа. Дальше полтора часа льда. Раскатка, на которой мы отрабатываем скольжение. И, собственно, утренняя тренировка, где мы, работаем над прыжками и вращениями, а перед стартами, как правило, катаем свои короткие программы. После тренировки у нас растяжки и подкачки – чтобы успокоить мышцы. А фактически, чтобы не заснуть раньше времени от усталости. Потом, кому нужно, идут в школу, а у остальных – перерыв до вечера. Можно гулять. Можно пообедать и спать лечь… Кто живет в относительной доступности, как Анечка. например, могут поехать домой… Вечером, к четырем часам все возвращаются и все по новой. Сначала ОФП, в присутствии тренеров, с оценками и нормативами, и так называемые «туры». Тур – это прыжок на полу с места. Оценивается он специально, по системе часов. То есть один оборот прыгнула – единица тебе. Оборот с четвертью – один-пятнадцать. Полтора оборота – один-тридцать, и так далее. В самой лучшей своей форме я могу исполнить тур в три оборота. Пока, кроме меня, такое умеет делать только Анька… Потом, после туров, у нас разминка и вечерняя тренировка, на которой мы уже показываем произвольные программы. Часов в семь это все заканчивается, но еще час-полтора перед заминкой многие остаются доработать что-то свое, или если тебе назначили доп или индивидуал. В совсем уже особых случаях, если, например, первым номерам сборной ставятся программы или устраиваются внутренние контрольные прокаты, нас могут вызвать и ночью, когда лед вообще пустой, и на нем только ты, тренер и хореограф. Это само по себе кайфово, потому что внимание все тебе и на тебя… Но так бывает редко. Как правило, в девять вечера на льду уже не должно быть никого, потому что начинаются регламентные процедуры по поддержке покрытия и подготовке его к завтрашнему дню. Каток – это же не бассейн. И не футбольное поле. За катком следить нужно непрерывно… Вот… Примерно в таком ключе и проходит наша повседневная жизнь. Шесть дней в неделю. С коротким трехнедельным отпуском в конце мая или начале июня. С трех лет… И пока не свалишься.       Почему мы любим соревнования? Помимо очевидного… Да потому что рутина задалбывает и отупляет. А выезд на любой, даже самый плохонький старт – это шанс на хоть какое-то разнообразие. Ну хоть на лица другие посмотреть да надписи на бортиках новые почитать – и то радость.       Ну, а когда выпадает удача поехать за границу и далеко… Это, что называется, джек-пот. Во-первых, в самолете можно выспаться. Мы спим все. И спортсмены, и тренеры. Не зависимо от продолжительности полета. Потому что это время, которое гарантированно у тебя не отберут, не поднимут окриком или пинком и не погонят заниматься в зал или на лед. Самое яркое моё воспоминание от поездок в Японию и в Австралию – это отличное настроение после долгого и глубокого сна.       Во-вторых, вместо двух полуторачасовых тренировок на льду на большом международном турнире у нас бывает только одна и от силы - час. Зависит, конечно, от возможностей ледового дворца, в котором проводятся соревнования – сколько арен, разрешен ли доступ для тренировок на соревновательный лед, количества команд и спортсменов и так далее. Но суть в том, что времени на льду мы проводим значительно меньше, чем обычно. Вместо этого работаем в зале. Улавливаете? Вместо холодного влажного и твердого льда – теплый зал с мягким полом. Падай – сколько влезет. Даже синяков не будет. Красота? Еще какая.       Ну и третье. Поездка за границу – это всегда приключение. Даже если все знакомство с новой страной исчерпывается вечерним видом из окна автобуса – все равно. Интересно – очень. Катька даже иногда шутит, что те, кто не отбираются в произвольный прокат, плохо отработав короткую программу и не пройдя квалификацию, имеют отличный шанс погулять по незнакомому городу, посмотреть страну и всячески духовно и культурно обогатиться, вместо того, чтобы снова и снова набивать шишки и размазывать сопли по льду… Естественно, это она несерьезно.       Взрослый чемпионат мира стартует раньше нашего. Поэтому на нас с Анькой немного подзабивают, пустив в самостоятельное плавание по спортивным залам, и лишь изредка уделяя внимание, когда мы, только что воровато не озираясь, пробираемся на каток. Чисто поездить немного. Чтобы вообще не забыть, как это делается. Нет. Это я утрирую, конечно. Артур Маркович уделяет нам достаточно внимания и на хореографии, и на ОФП. Мураков тоже косит внимательным глазом, не упуская ни единой помарочки на льду… Но и мы, и они, и все вокруг понимаем, что основное внимание и усилия тренерского штаба сейчас направлены на Сережку с Катькой.       Ланскому побеждать. Без вариантов. Тут уж точно, никаких срывов и обломов быть не должно. Учитывая специфическое отношение нашей Федерации к «Самбо-80» вообще и к «Зеркальному» в частности, даже второе место на чемпионате мира ему могут не простить. Начнут вставлять палки в колеса, провоцировать на уход к другим тренерам, напакостят на контрольных прокатах осенью, занизят оценки на отборочном… Что угодно может случиться. Если у него не будет в руках золотой медали. Золото все эти вопросы автоматически снимает. Так что… Держись, голубь мой… Я с тобой. Вижу, как тебе сложно…       Кате проще. Не так чтобы очень, правда. Но все равно. Как минимум, их трое. Первое место на мире, которое в прошлом году завоевала Юлька, обеспечило нашим девочкам три квоты на этом чемпионате. Соответственно, кроме Катьки, с нами тут Адель, подружка моя, и Лиза Камышинская, из школы Федина. При чем последняя – это как компромисс, уступка старперскому большинству в их тренерской тусовке. Потому что Нинель смело могла бы притащить сюда Юльку, просто потому что имела полное право. Она ведь тоже олимпийская, как и Адель. И медаль у нее такая же… А Федин остался бы с носом, как и в случае с тандемом непримиримых приятелей Ланской-Щедрик. Но, видимо, где-то что-то нажали, кто-то кому-то позвонил, высказал мнение, настоятельно порекомендовал… Все же как было, так и осталось в нашем спорте. Как во времена Жигудина… Как в бытность спортсменами Авербаума и Нинель… Как тогда, когда еще каталась Тихонова… Да-да… Артем Сергеевич мне многое порассказывал из того, что прошел сам, и о чем слышал от других. О нашем чудесном виде спорта, о тех, кто им управляет и за счет него живет…        На выделенной нам с Анечкой, с барского плеча четвертушке льда, мешая друг другу, повторяем вращения, связки, дорожки и даже пытаемся прыгать акселя. Остальные прыжки, а тем более каскады делать бессмысленно. Для полноценного элемента не хватает места для разгона – можно и в бортик прилететь. А прыгать двойные вместо тройных и квадов мы, наверное, уже и не сумеем. Я не кокетничаю, правда… Если тот или иной прыжок долго не тренируешь, то он перестает получаться. Забывается. Двойные у нас сейчас остались только в каскадах, соло мы их уже не делаем. Не нужны потому что. Ну, а мы… Конечно же мы пробуем выполнить свой контент. Но для этого приходится улучшать момент и выскакивать для разгона на соседнюю четверть, когда там образуется свободный коридор… Короче… Фигурное катание учит нас тактическому мышлению и развивает способность не теряться в сложных ситуациях.       - Таня! Рука… На выезде… - Нинель, от центра льда, буквально на секунду отвлекается, чтобы сделать мне замечание.       Бросаю на нее взгляд. Она широким жестом показывает мне движение правым плечом, которое я не выполнила… И тут же возвращается к Катерине, которую муштрует и гоняет сегодня с утра. Я не успеваю даже кивнуть в ответ… Это к вопросу о недостатке внимания. Они все видят. Буквально. Даже когда спиной к тебе стоят.       Исправляю ошибку… Повторяю все правильно. А потом еще раз…       А потом я падаю с акселя. Три раза подряд.       Больно… Обидно… Еще и прикладываюсь плечом о бортик. Да так, что от пронзившей меня насквозь боли, не нахожу в себе сил сразу же подняться. Сижу, обхватив себя руками, опустив голову, скулю, как щенок и, закрыв глаза, давлю готовые вырваться из меня слезы и рыдания.       Скрип лезвий о лед.       - А ну-ка поднимайся! Нельзя сидеть, ты что!..       Чувствую, как маленькие ладони пытаются подхватить меня за плечи. Кривлюсь от боли…       - Подожди, я сама…       Адель убирает руки, но не отъезжает.       Мы все знаем, что если ты упал, то должен встать сам. Помогать тебе станут только если ты уже совсем по запчастям разложился… Или, если у кого-то святость души превышает все разумные пределы.       - Уверена? – на всякий случай интересуется она.       Киваю, и, оттолкнувшись руками от льда, снова встаю на лезвия.       - Жива, рыжуль?       Поднимаю на нее глаза.       - Спасибо, - вымученно улыбаюсь.       Она не меняется. Вообще. Мы не виделись довольно давно. Последний раз еще до Нового года, как-то утром, так получилось, и у меня, и у нее было свободное время, и мы встретились в кафешке… И на ее: «Ты подросла, такая, прям, барышня…», я сейчас, как и тогда, могу сказать только…       - А ты так и не меняешься… Такая же хорошенькая…       Адель краснеет и смущенно отводит глаза.       - Я стесняюсь… - произносит она. – Когда ты так говоришь.       - Я без всякого намека, - выставляю перед собой ладони. – Просто комплимент…       Она очаровательно улыбается и бросает на меня лукавый взгляд.       - А мне нравится… Когда с намеком…       Ух ты! Неужели у нас здесь лед тронулся? Ну… Почему бы и нет?.. Хотя… Вряд ли. Аделина не авантюристка по натуре. Скорее наоборот. Трусиха. Никогда не сможет решиться на что-то, что, по ее мнению, не будет соответствовать устоявшимся представлениям о жизни. Хотя, лишний раз пощекотать себе нервы, очевидно, хочется даже ей. Что ж… Мне не жалко.       Подъезжаю к ней вплотную и на мгновение прижимаюсь грудью к ее руке.       - Можно и с намеком, - шепчу я.       Адель не шарахается от меня. Но и не делает ничего в ответ. Стоит истуканчиком, прикусив губу и опустив реснички.       Усмехаюсь. Легонько толкаю ее плечом.       - Не пугайся, - произношу я ласково. – Приходи к нам вечером сегодня. Посидим… Батончиков шоколадных пожрем. Катька целую коробку с собой притащила…       - Ой, правда, что ли? – оживляется Адель. – Класс… Нельзя… Но так хочется…       - Вот приходи, и будем делать с тобой все, что нам хочется.       Она хитренько щурится и проводит пальчиком по моей руке. Вау…       - Это намек? – тихо интересуется она.       - Конечно, - киваю. – Запрем Асторную с малой в ванной, а сами с Анечкой тебя совратим…       - Ой…       - Страшно?       - Очень.       - Придешь?       - Обязательно…       Все-таки не могу удержаться. И, крутанувшись, как бы невзначай касаюсь ладонью ее аккуратной круглой попочки, обтянутой плотными шортами.       - Танька!..       Она быстро поворачивается и смотрит на меня распахнутыми глазищами.       - Я нечаянно, - тут же строю невинную мордашку я.       Но потом снова ухмыляюсь до ушей и показываю ей кончик язычка.       - До вечера, - говорю я, поводя бровью.       Интересно, придет, или нет?       Ай… Не важно. Сейчас это точно не важно. У меня дупель не получается, будь он проклят. И пока я его стабильно не сделаю хотя бы три раза подряд, думать о чем-то еще просто смешно. Это мне еще повезло, что тренеры старшими заняты…       Не знаю, благодаря ли минутной передышке в обществе Адель, или просто поднявшемуся настроению, но дупеля свои я сделала как следует. Подсобралась, приземлила. И с чистой совестью пошла растягиваться и заминаться. А потом с Анечкой в душ… Ненадолго…       А Аделина-то вечером к нам-таки пришла, ага. И мы чудесненько провели время, наевшись запрещенного шоколада, наболтавшись о всяких глупостях и насмеявшись от души.       И ничего эдакого…       Ну так… Чуть-чуть…       Но это не считается.              Помните, да? О соревнованиях мне вам рассказывать не интересно. Романтики в этом нет никакой. Однообразное перечисление выполненных и сорванных элементов, тренерских комментариев и советов – скука смертная. Технические подробности – ну да, я все это знаю, могу каждое движение, каждый шаг разложить по полочкам и расписать… Получится учебник для начинающих. Но такое уже давно сочинили. Тот же Профессор, Афанасий Иванович Федин. Найдите в интернете и почитайте, если интересно…       Мне же хочется с вами поделиться… Ну если не мыслями своими… О чем может думать четырнадцатилетняя девчонка? Правильно, ни о чем. Потому что еще нечем… А скорее чувствами. Переживаниями… Ну и всякими разными интересными событиями, которые со мной происходят. Помимо ежедневной рабочей рутины.       Как-то, в одном интервью… Да, у меня уже, между прочим, берут интервью, вот!.. Это самое… Да. Как-то спросили меня, о чем я готова говорить долго и с удовольствием. Я чуть было не ляпнула: «О сексе…». Но это было бы больше из разряда хулиганства, чем правда. На самом деле это я с вами здесь такая раскованная. Потому что не вижу вас, а вы меня. А вот так, глаза в глаза с человеком… О таких вещах… Я бы постеснялась и засмущалась… И тогда я сказала: «О собаках…»       По Бимочке моему я очень скучаю. Вот просто до слез. Каждый день, когда с мамой по скайпу, по видеосвязи общаюсь, прошу, чтобы она его к компьютеру поднесла. Надеюсь, конечно, что он по мне тоже скучает… И что узнает, глядя в экран своими глазками-пуговками… Но понимаю прекрасно, что нифига он не узнает… Ну разве что по голосу… И то вряд ли. Зато натура моя, непостоянная и ветреная, умудряется проявить себя даже в такой близкой и родной мне собачьей теме. Вот хочу… Снова хочу. Второго ребенка. Не человеческого. Собачьего. Просто мечтаю о королевском пуделе… Я даже братьев своих подбила, чтобы тоже родителям в уши дули, как им тоже собаку хочется… А то вон, у рыжей есть, а мы что? Такие ж самые… Но мама тоже, не вчера родилась. Все вот эти вот мои штучки и ходы из-за угла давно знает. И условие ставит простое и доходчивое.       - Вот прыгнешь тройной аксель – будет тебе пудель.       Жалобно вытаращиваюсь на нее.       - Так я ж… Уже ж… Вчера ж…       - На официальном соревновании, - безжалостно добавляет мама.       У-у-у…       Это значит, не раньше следующего сезона… Когда будет новая произвольная программа…       Только и остается, что шмыгнуть носом и, смирившись, вздохнуть.       Зато Бимочка у меня самый лучший и самый любимый. Вот… Набор косточек ему из Японии привезу… Самый большой и дорогой.       С девками так и живем вчетвером. Тесно. Но терпимо. Все равно только поспать в номер ходим. А там – какая разница где, как и с кем. Лишь бы не трогали.       Эпизод смешной случается… Буквально накануне моей произволки.       В виду ожидающего меня на завтра ответственного старта, коллективным решением на узкий, неудобный диван отправляют спать Вальку, а меня укладывают в центр большой кровати. Чтобы спокойно выспалась и отдохнула. Ничего удивительного. Обычная взаимопомощь.       Точно также, пару дней назад, накануне Катькиного финала, лучшее спальное место было выделено ей. И я даже вне очереди отправилась на кушетку, чтобы, во-первых, с ней на кровати остались более мелкие и занимающие меньше места Аня и Валя, а во-вторых, чтобы лишний раз не бесить Катьку фактом своего существования. Тогда моя добровольная жертва была оценена благодарным «Спасибо, солнце рыжее» и вполне дружелюбной улыбкой. Ну… Пожалуйста. Мне не жалко. Рассчитываю на взаимность… Не то, что Катька уйдет на кушетку ради меня – нет. На ней она просто не поместится. Но что выспаться дадут с комфортом…       Ну и, значит, дают.       Сплю я себе такая, хорошо мне. Снится что-то приятное, теплое, мягкое и родное… Может мама. А может собака… Или море… И как-то так получается, вдруг, что выносит меня из сна. Просыпаюсь посреди ночи… И чувствую, что… Ой…       Обнаруживаю, что лежу щекой на вполне себе теплом, мягком полушарии, слегка благоухающем мылом. При этом, меня обнимает рука. Ласково так обнимает. Перебирая пальцами мои волосы… Ориентируюсь в пространстве по серому прямоугольнику окна… И понимаю, что лежу в обнимку с Катькой. Мамочки святы… Это ж не дай бог она проснется и увидит…       Темноту прорезает свет включившегося экрана телефона, и Катя свободной рукой подносит аппарат к лицу. Обмираю, затаив дыхание и боясь шевельнуться.       - Чего не спишь? – Катька легонько сжимает ладонь у меня на плече. – Утром вставать рано…       Выдыхаю. Делаю попытку отстраниться.       - Извини…       - Не убегай… - она придерживает меня. – Если… Если ты не против…       - Я… Я не против… Мне очень приятно… - шепчу я. – А тебе?..       - Ты во сне ко мне так подползла, - усмехается Катя, - что-то там чмок-чмок, ням-ням… Хихикала… Я тебя обняла, к себе притянула, ты и успокоилась сразу…       Что это с ней? С чего бы такие нежности?       Она быстро пролистывает на телефоне какие-то сообщения и кладет его рядом с собой. А я вижу, буквально у меня перед носом ее крупный, возбужденный сосок. Что на меня находит – не знаю… Приподнимаю голову, облизываю губы и медленно, нежно и влажно целую эту красоту…       По Катькиному телу пробегает дрожь… Она на мгновение замирает. Но вместо того, чтобы резко и решительно оттолкнуть, лишь легонько берет меня за плечи и отстраняет от себя.       - Не нужно…       - Прости…       - Я немного… - она подыскивает слова. - Не по вашей этой… Части…       - Я поняла… - киваю.       - Не делай так больше… Пожалуйста.       - Я не…       - Иди ко мне…       Она снова обнимает меня и укладывает мою голову себе на плечо.       Лежим. Молчим. Но я чувствую, как учащенно бьется ее сердце.       - Катюша…       - Что?       - Почему ты меня не любишь?       Она фыркает и тискает меня за плечи.       - Я полночи тебя обнимаю и баюкаю, потом ты целуешь мои сиськи… Странная получается нелюбовь, не находишь?       Глубоко вздыхаю.       - Я серьезно, Кать…       Она взлохмачивает ладонью мои волосы.       - А тебе вот просто необходимо, чтобы все тебя любили, да?       - Не все… - морщусь. – Но сучиться с тобой постоянно мне не нравится…       Чувствую, что Катя улыбается.       - Тогда предлагаю, - шепотом говорит она, - прекратить, как ты говоришь, сучиться, и все будут довольны…       С учетом того, что далеко не всегда первой наши склоки начинаю я… Но от такого предложения глупо отказываться.       - Я за… - говорю. – Мир-дружба-фестиваль.       - Вот видишь, как все просто…       Мы замолкаем… Но я все еще слышу учащенное биение в ее груди.       - Кать…       - Ну чего тебе, рыжая?       - Тебе правда было… Неприятно?       Она шумно вздыхает. А ее пальцы теребят мои волосы, разбросанные по плечам и спине.       - Мне было… Безумно приятно, - произносит она. – Еще когда ты только… Еще когда ты спала… Я даже…       Она делает движение рукой, проводя ладонью по своему животу вниз.       - Ух ты!.. – с неподдельным интересом поднимаю голову я.       - Да… - она виновато пожимает плечами и добавляет почти беззвучно. – Дважды…       Вот это поворотец...       - Я польщена, - ловлю ее взгляд, и осторожно пальчиком веду от ложбинки между ее грудок к пупку.       Катя перехватывает мою руку.       - Нет…       - Я могу сделать так, что ты будешь просто в восторге…       - Я знаю… Но… Нет.       Разочарованно пожимаю плечами.       - Как хочешь…       Ну не стану же я напрашиваться, в самом деле… Хотя… Хочется - капец… Аж зубы сводит.       Как бы там ни было, Катя не возражает, когда я, снова пристраиваюсь рядом с ней и кладу голову ей на грудь. Закрываю глаза… Понимаю, что хочу ее еще кое о чем спросить… И даже уже почти решаюсь…       Просыпаюсь от резкого звука будильника. Открываю глаза…       И вижу, что лежу, разметавшись, на Катькиной части кровати.       А она сидит рядом, поджав ноги, и задумчиво смотрит на меня…