Минус четыре по Цельсию

      Когда подходит к концу последний большой старт сезона, ты не ощущаешь облегчения. Напротив. Напряжение не покидает тебя еще достаточно долго, волоча по инерции по привычному распорядку дня, заставляя, как и до этого, работать на максимум, держать себя в тонусе… Соблюдать диету… И только где-то недели через две-три, аккурат к отпуску. Тебя начинает попускать. И ты уже просыпаешься не в семь утра, а в одиннадцать, ешь на завтрак не безвкусную гречку, а сырники, или даже пару пельмешек… И на тренировку не несешься сломя голову, боясь опоздать даже на три минуты, а едешь спокойно. Потому что вожжи уже отпущены. И ты имеешь право расслабиться после очень напряженной работы в течение года.       Позади чемпионат мира. Закончился… Мой первый старт такого уровня… И я здесь, как и раньше, самая юная…       С той лишь разницей, что после финала Гран При, и после чемпионата Европы, на меня уже смотрят не как на досадное недоразумение - вылупилась тут, понимаешь, неизвестно откуда – а как на серьезного соперника. И на очень амбициозного претендента…       Начать с того, что на короткую меня сеют сразу же в последнюю разминку предпоследним стартовым номером. Последний традиционно у действующей чемпионки… Это могла быть Катька, кстати… Если бы не пропустила чемпионат в прошлом сезоне… И тогда у нас были бы сразу три квоты… Но, сложилось как сложилось. И я спокойно катаю перед японкой, с контентом дупель, тройной лутц-двойной риттбергер, тройной флип и ухожу со своими баллами за горизонт, делая свой «сизон бест» и откровенно портя моей сопернице настроение перед стартом. Как результат – промежуточная победа с отрывом в, без малого, семь баллов. Клейнхельман в «кике», рядом со мной, только что до потолка не прыгает, и сжимает мои плечи так, что я думала он меня сломает. А у меня такое ощущение, что на лед вообще не выходила. Так, разминочку катанула. А вот сейчас будет настоящая работа…       На следующий день, на произвольную ко мне приходит сама Нинель…       Уже выходя на шестиминутку, чувствую, как мне жарко. Капроновый костюм, колготы с намертво пришитыми к ним трусами – чтобы не дай бог ничто никуда не съехало во время проката, а то штраф – длинные рукава с перчатками… Все предельно легкое, удобное, не сковывающее движений… И чудовищно паркое.       Делаю один круг и, дернув вниз молнию, подъезжаю к тренерскому бортику.       - Не замерзнешь? – Нинель перехватывает мою протянутую спортивную кофту.       - Быстрее расплавлюсь, - искренне говорю я.       - Я вижу, - кивает она. – Вот щеки аж горят. Чувствуешь себя как?       - Отлично. Хочу драться…       Она усмехается краешком губ.       - Давай дупель сделай, - говорит она, - потом дорожку покажи, там где бильман в конце… Когда объявят тебя, проедешься и лутц-тулуп сделаешь, да?       Киваю. Все ясно. Лишних слов не нужно.       Разворачиваюсь и еду катать разминку…       Вообще-то, выступать последним номером в разминке – это то еще удовольствие. Да, это престиж, рейтинг и все такое… И даже многим спортсменам это нравится. А вот мне – не нравится. Ждать, пока пятеро твоих соперников прокатают и до тебя наконец-то дойдет очередь… Ну, не знаю….       Артем Сергеевич как-то рассказывал мне, что в старину, когда ловили банду преступников, разбойников каких-нибудь, или убийц, и приговаривали их к казни, то зачинщиков и самых отпетых всегда заставляли смотреть, как рубят головы их товарищам. Чтобы унизить и уничтожить не только физически, но и морально. Некоторые из них от такого зрелища прямо там с ума и сходили… Не могу сказать, что ощущения от ожидания своей очереди на прокат совсем уж точно такие же… Но что-то общее просматривается, да… И кстати, не удивляйтесь. Мы с Розиным, когда-то, очень о многом разговаривали, помимо фигурного катания и моих любовных похождений. Это я вам не обо всем рассказываю просто…       Бегаю взад-вперед по коридору. Подпрыгиваю. Скручиваюсь. Не даю мышцам остыть. Еще один минус ожидания, кстати. Если ты первый на разминке, то за шесть минут ты разогрелся и, готовенький, сразу пошел катать. Остальным же приходится как-то поддерживать себя в тонусе, не позволяя телу расслабиться. Потому что возбужденные и отпущенные мускулы всегда работают хуже, чем те, которым не позволяют распуститься раньше времени. Ну, это все равно, что пробежать круг по стадиону, потом полежать на травке, а потом пробежать снова – на много сложнее, чем накрутить сразу два круга. Проверено. Ну, вот… Поэтому топчу, скачу, кручу… Жду своей очереди.       Главное, чтобы никто из моих сейчас не заявился меня напутствовать и удачи желать. Вот этого мне точно не нужно. Чтобы настроиться на прокат мне вполне хватает самой себя. Даже тренеры мне ни к чему – все уже давно сказано, пережевано, выучено… А что не сделано, то чего сейчас-то? У нас спорт такой… Экспромтов не любит… Короче… Никому не здравствуйте. Никого сейчас не жду. Видеть не хочу… Могу и послать, если под руку попадетесь… Учтите…       По очереди уходят четыре девочки – мои соперницы. Две кореянки, с кукольными личиками. Похожие как близнецы – глаза огромные, губки пухлые, носики тонкие, бровки вразлет. Как из одного магазина детских игрушек их принесли… Щебетали там что-то по-своему, поглядывая в мою сторону…       Вслед за второй кореянкой уходит очаровательная, улыбчивая, «наша» полька Оля.       - Удачи тебе, - воркует она, на мгновение приобнимая меня за талию, слегка прижимаясь и символически касаясь губами моей щеки.       От нее потрясающе пахнет. А еще у нее очень чувственная, женственная фигура, редкость для одиночниц, тем более для юниоров.       - Спасибо… - улыбаюсь в ответ. - И тебе…       Японка Каори уходит молча. Даже не поднимает глаз от пола. Ей тяжелее всех. Потому что с ее абсолютно гладким и безупречным катанием, она даже в короткой проиграла мне почти семь баллов… И чтобы сохранить свой титул, ей нужно чтобы я сегодня упала со всего… А вот хренушки…       Нас учат не обращать внимания на баллы, которые ставят нашим соперникам. Особенно, перед своим прокатом. Чтобы не сбивать собственный моральный настрой, радуясь чужим неудачам или наоборот, пугаясь слишком хорошего результата, полученного конкурентом.       - Вы работаете для себя, и соревнуетесь с собой, а не с другими, - внушает нам периодически Нинель. – На старте нужно выдавать свой максимум. Не зависимо от результатов, которые показывают другие. Можете быть на тридцать баллов лучше – будьте. Никогда не снижайте планку.       С другой стороны…       - Боже вас упаси начинать что-то фантазировать по ходу проката, усложняясь на ходу… - Нинель качает головой, хмурясь. - Подумаешь, у соперника баллы высокие. Ну и что? Ты катаешь свой контент-лист. Его тебе не дураки составляли. Делай максимум на том, что тебе поставлено, а не дурью майся… Как некоторые тут любят…       Видимо случаи были… И даже догадываюсь, у кого…       Скажу честно – мне абсолютно все равно, знаю я, как откатали передо мной другие девчонки или нет. Вообще не парюсь. Могу увидеть баллы, прикинуть к своим – дотягиваю, хорошо. Или не хватает – плохо. Нужно сосредоточиться на чистоте исполнения и на второй оценке… Но чтобы в панику впадать, или в эйфорию… Не мой случай. Нинель это знает…       - На лутце своем не качайся, - строго говорит мне она, пока я подпрыгиваю и подкручиваюсь у бортика. – Следи за выездом. Руки, да? На вращениях ровнее… И не захекивайся, дыши глубже.       - Ага…       - Каори проехала без ошибок. Работаешь контентом.       - Поняла, - киваю.       Она, хмурясь, вздыхает, вспоминая, ничего ли не забыла мне сказать.       - Ладно, давай…       Она протягивает ко мне руки, и я кладу свои ладони в ее… Наши глаза встречаются Мгновение… Ради которого стоит жить… Волна экстаза по всему телу… Как будто мне в кровь впрыскивают дозу адреналина. И ее легкая улыбка… Кончиками губ…       - On the ice… Representing…       Она сжимает мои руки. Слегка подтягивает. Поворачивает спиной к себе… И вот… Я чувствую ее ладонь у себя между лопаток… И божественное дыхание возле моего уха.       - Ты просто лучшая… Покажи им это… Чтобы они все взбесились…       Ухмыляюсь. Взбесить? Кого-нибудь? Да хоть всех! Это я люблю…       - Please welcome… Miss Tatiana Shakhova!..       Толчок в спину…       Неистовый рев трибун при звуках моего имени оглушает. Мне кажется, что я чувствую, как уплотняется воздух, сотрясаемый тысячами орущих глоток.       Отталкиваюсь… Поднимаю руки… Хищно улыбаюсь, сверкая зубками… Несусь в центр льда… И смотрю в каждую пару глаз, направленную на меня…       Ну, что ж… Вот она я. Ждете? Хотите? Нравлюсь, да?       Тогда любите!..       Замираю в стартовой позиции.       Три… Два… Один… Погнали!..              Вдох… Маленькая жизнь, которую живу четыре с половиной минуты… Меньше, чем бабочка… Но ярче… Выдох…              И вот да… Да! Да!!!       Я их всех… Снова… Как детей…       Первая… Снова первая!..       Когда объявляют мои баллы… Неожиданно выясняется, что это… Мировой рекорд. При чем не юниорский. А самый настоящий… Никто до меня в истории женского одиночного катания не набирал столько… Ай да я….       Нинель сидит рядом со мной в «кис-эн-край». Даже Клейхенману не позволила сюда идти… И когда мы видим на экране астрономические цифры и буквы SB и WR, то обе просто замираем… У меня, честно, отвисает челюсть. Она же так впивается ладонью в мою коленку, что я невольно сама хватаю ее за руку.       Конечно же, она первая приходит в себя… Опыт… Таких как я у нее было…       - Сделала!.. – она тормошит меня за плечи. – Сделала всех, лиса рыжая… Умница моя… Красавица…       За полтора года совместной работы я, честно, не слышала от нее и половины таких комплиментов. Поэтому, довольная и счастливая, позволяю себя трясти и тискать. И получаю от этого удовольствие. Потому что это же она… С кем она еще вот так? Да ни с кем!..       Слегка одуревшая, на каком-то немыслимом эмоциональном подъеме и драйве, спускаюсь в коридор… И не успеваю ахнуть, как оказываюсь подхваченной на руки.       - Рыжуленька моя…       - Сержичек…       Он снова… Как всегда… Как когда-то… Держит меня легко, словно я ничего не вешу. Как пушинку. Как жених невесту. А я обнимаю его за шею, глажу ладонью по лицу… И тону, растворяюсь в его взгляде…       - Любимый мой, хороший, - шепчу, - как же я по тебе соскучилась…       Он проносит меня сквозь галдящую толпу спортсменов, тренеров, журналистов, организаторов и бог знает кого еще. Отрицательно качает головой на все вопросы и попытки нас задержать. Несет меня в раздевалку. Потому что понимает, что так надо… Потому что есть причина…       Дверь за нами защелкивается. И мы знаем, что никто не зайдет. И никто не помешает. Хотя… Это совсем не то, что вы думаете… И не то, увы, чего бы нам хотелось…       - Сержичек… - всхлипываю я. – Я, кажется, снова… Так больно…       - Сейчас, Танюша… Сейчас все сделаем…       Он бережно сажает меня на стул, а сам опускается передо мной на колени…       Почти после каждого проката, особенно после произвольной, я вдрызг разбиваю себе пальцы ног и натираю ступни. Супинаторы, ортопедические стельки, носки и прочие приблуды помогают слабо. Очень нежная кожа на подошвах. Заживает, правда, быстро – это плюс. Но в первые минуты после выступления… Ощущения непередаваемые. Как раскаленную решетку приложили. Еле сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться в голос…       Сережка аккуратно расшнуровывает мои ботинки. Сначала правый, потом левый. Стягивает их и откладывает в сторону. Зрелище предстает не из приятных… Разодранные колготки. Поломанные ногти. Все стертое, воспаленное и кровоточащее. Короче, ужас-ужасный. На такую себя любоваться мне самой-то тошно… Что уже говорить о…       - Потерпи, солнышко… Сейчас…       Он устраивает мои ноги у себя на бедрах и подтаскивает ближе мой чемодан, в котором у меня все уже приготовлено… Вся скорая помощь…       - Привет, старый друг…       Сережка щелкает по носику пристегнутого карабином к застежке симпатичного, улыбающегося лисенка с длинным пушистым хвостом, хитро косящего зелеными глазками. Моя любимая игрушка… Которую он подарил мне в тот день… В тот самый день… И с которой я с тех пор не расстаюсь…       - Помнишь?.. – через силу улыбаюсь я.       - Конечно… - он легонько проводит ладонями по внутренней стороне моих бедер. – Разве такое можно забыть?..       Перебивая боль, меня искрой пронзает спазм безумного, животного желания, постепенно переходящий в истому и призывный трепет в нижней части живота. Невольно закусываю нижнюю губу… И встречаюсь глазами с его взглядом.       Хочет… Вижу, как он меня хочет… Даже такую – измочаленную, побитую, обессилившую… Господи, божечки…       И лишь остатками разума понимаю – ну никак. Не здесь. Не сейчас… Нет… Чтобы до меня добраться, ему придется порвать на мне колготки, содрать юбку, разорвать трусы… Потому что костюм – это вам не летнее платьице… А мне бы, честно говоря, еще и в душ… Нет…       - Потом… - выдыхаю я, сжимая его ладони. – Вечером… Где хочешь… Я вся твоя…       Он медленно проводит ладонями по моим ногам вниз. Не отводит взгляда…       - Люблю тебя…       - Обожаю тебя…       Колготки порвать ему все-таки приходится. Внизу, на щиколотках. Чтобы окровавленные ошметки не мешали и не терли. Обильно политый лаком для волос – тогда колготки плотно прилегают к ногам и не собираются складками – тонкий капрон рвется легко, как бумага.       - Ставь вот сюда… - он хлопает себя ладонью по бедру. - Вот так… Не ерзай…       - Я тебя испачкаю…       - Плевать… Что за глупости?..       Он достает из чемодана влажные салфетки, бумажные полотенца и бактерицидный пластырь… Аккуратно, бережно и уверенно, отклеивает с моих ступней супинаторы… Протирает начисто… А потом насухо. И заклеивает все ранки, ссадины и натоптыши.       Замечаю, как расползается по его джинсам несколько отвратительных багровых пятен… И тут же вижу, что Сережка бледнеет как смерть. Господи, бедный мой… Он же не выносит вида крови…       - Давай, я сама, - протягиваю руку.       - Нет… - он нервно сглатывает. – Сиди спокойно.       Неужели и правда… Так любит… И хочу верить, и боюсь…       Сережка заканчивает меня обтирать и обклеивать, и я уже сама лезу в чемодан за носками. На награждение тоже нужно выехать… А не выползти. Но если катать программу в теплых, толстых носках нереально, то проехать пару метров до пьедестала – вполне выполнимо. Даже для инвалида, вроде меня.       Шнуруюсь самостоятельно. Это процесс творческий. Можно сказать, интимный. Доверять его кому-то еще у нас не принято…       Поднимаю глаза… Смотрю на моего спасителя. Уже дышит. Краска вернулась к щекам. Пятна на штанах можно принять за капли нечаянно разлитого кетчупа. Ну или убедить себя в этом…       - Спасибо тебе…       Он усмехается, встает и подает мне руку.       - Отнести тебя обратно?       Да-а… Представляю себе реакцию окружающих.       - Прямо на награждение? – хитро щурюсь я.       - Да пожалуйста…       Он делает движение, чтобы снова подхватить меня на руки. Но я предусмотрительно придерживаю его ладони.       - Просто обними меня… - прошу. – И поцелуй… Мне будет приятно.       Такая альтернатива ему явно по душе. Да и мне тоже… А-ах!.. Бабочки…       В общем и целом, сезон заканчиваем более чем достойно.       Золото у меня. Йес-с…       Золото у Сережки. Молодец. Собрал-таки волю в кулак и отыгрался за свою неудачу на Европе. К тому же, лишний раз ткнул носом всех своих недоброжелателей, доказав, что лучший. Что утраченная было эра Жигудина-Шиповенко, когда наше мужское катание гремело по всему миру, возвращается. И что даже в сравнении с такими монстрами, как Юдзи Сакоморо и американец Тони Чанг, мы теперь выглядим не просто достойно, а доминируем. Да, разница между занявшими призовые места по баллам ничтожна, в пределах нескольких десятых. Но для Юзика это уже второй его чемпионат, а для Тони – третий. И никто из них не начинал свою взрослую карьеру с чемпионского титула. А мы смогли. Сережка смог… Мой Сержичек…       На фоне такого феноменального успеха Ланского, даже Катькино серебро ни на секунду не тускнеет. Во-первых, потому что золото все равно наше, у Аделиночки, моей подружечки, солнышка ясного. А во-вторых, потому что стартовать во взрослом катании со званием чемпионки Европы и вторым местом на чемпионате мира – это вам не абы что, и кто попало такого результата вряд ли бы добился. Катька молодец и боец… Вообще красотка. И совершенно не потому, что наши с ней отношения вроде бы как бы начали потихонечку теплеть. А объективно. Даже Нинель выдавила из себя похвалу в ее адрес. Скупую, как слеза бедуина. Но тем не менее.       Такие дела…       Накануне отъезда, перед вечерним гала-концертом, наша Нинель, внезапно, устраивает нам всем грандиознейший подарок. Неожиданно, а от этого – вдвойне приятно.       Сразу же после утренней тренировки, на которой, кроме нашей школы, только одна сонная корейская пара, нас всех пятерых подзывают к тренерскому бортику.       - Значит так, дети мои, - Нинель сдержанно улыбается, хотя и сохраняет строгий тон. – Сейчас идете растягиваться, заканчиваете там все, потом рысью в гостиницу, переодеваетесь в цивильное, и я вас всех жду в холле. У нас с вами выход в свет…       - Ух ты!.. Классно… - галдим наперебой. - А что?.. А куда?..       - Так, - пресекает она наши вопросы. – Все подробности – потом. Пока делаете то, что я вам сказала. Давайте…       Интересненько… Судя по довольным физиономиям дяди Вани и Клейнхельмана, тренеры приготовили нам приятный сюрприз. За доблестный труд и отличные результаты. А любопытство ж меня так и разбирает.       Дергаю Ланского за рукав.       - А ну, признавайся, - подозрительно щурюсь я. - Чё там… Нинель Вахтанговна удумала?       Сережка с обезоруживающей искренностью смотрит на меня.       - Понятия не имею, - разводит руками он. – Вообще не в курсе…       Шмыгаю носом. Смотрю в честные голубые глаза… Вроде не врет…       - Ну ладно…       Интрига раскрывается практически сразу, стоит нам, умытым, посвежевшим и одетым по-человечески, рассесться в автобусе.       Сначала, нежданно не гаданно, к нам залезает еще один персонаж.       - Фисем здрасти…       - Юзик!..       Радостно визжим, приветствуя старого друга. Плевать, что виделись буквально вчера. Все равно. Теплыми отношениями между соперниками в нашем деле никого не удивишь, поэтому в том, что Юзик едет с нами развлекаться нет ничего странного или удивительного. Тем более, что он в некотором роде тоже наш. Печать «Зеркального» смыть с души невозможно. Это с тобой навеки.       Когда страсти по Юзику немного утихают, а его самого усаживают на свободное место, Нинель поворачивается к нам.       - Ну что, звезды мои… Есть хотите?       Ах вот оно что!..       - Хотим-хотим-хотим, - радостно отзываемся мы.       - Ну, тогда поехали…       Пока едем, Катька с Валькой шушукаются о чем-то своем, Сережка помогает Юзику охмурять Анечку, а тренеры втыкают каждый в свой телефон. Я же, от нечего делать смотрю в окно.       Саппоро… В общем-то не поражает. Точнее, поражает только с первого взгляда, как и любой другой японский город. Когда приезжаешь сюда в первый раз, то такое впечатление складывается, что прилетел на другую планету, где наука и технологии уже давно шагнули на пару веков вперед, по сравнению с нашими. Вся эта мерцающая, светящаяся, летающая и бубнящая хрень, которой напичканы улицы и магазины, какое-то запредельное количество разнообразных штучек, дрючек, экранов и гаджетов везде, где можно и нельзя… Горшок в гостинице с автосмыванием, автоподмыванием, автоподтиранием… Сука, автомастурбирования только не хватает. Хотя по этой части в Японии тоже давно уже не двадцать первый век – такие забавные местные игрушечки в интернете видела… Хотя, в целом… Вот так, если ехать по улицам… Японские города между собой похожи. Сказывается одновременный синхронный строительный бум, постигший всю Японию в середине прошлого века. Плотная застройка – все дома буквально лепятся друг к дружке. Невероятное количество небоскребов… Все нижние этажи – магазины, рестораны, лавки, игровые салоны, снова магазины… И все это блестит, сверкает, звенит и орет на тебя по-японски, приглашая зайти и окунуться в атмосферу… Кстати, много зелени. На улицах аккуратные, ухоженные деревья. Парки с пока еще не цветущими сакурами – куда ж без них… Мне понравился длинный, красивый бульвар, вдоль которого мы долго ехали, тормозя на всех светофорах. Я даже дергаю с вопросом Сережку, оторвав его от увлекательного занятия обучения Юзика очередным пошлостям и нашептывания их в Анечкино ушко.       - Это парк Адри, - он бросает взгляд в окно. – Самый центр города. Летом здесь полно цветов и очень красиво…       - Все-то ты знаешь…       - Пришлось узнать, за восемь месяцев…       - Подожди… Так ты жил здесь, в Саппоро? – удивляюсь я.       - Ну… Да… Я же тебе писал… Моя квартира была в трех кварталах отсюда…       Блин… Вполне возможно, что и писал. Только для меня все эти названия, да еще не русские… До сих пор не знаю, чем Фуджи от Фиджи отличается…       - Ой, да я не запомнила… - строю дурочку я.       - Как-нибудь, - произносит Сережка, - обязательно приедем сюда как туристы. Просто погуляем…       Снова смотрю в окно       - Этот парк… Он такой… Огромный…       - Тянется на пятнадцать кварталов, - кивает Сережка. – Чтобы пройти от края до края понадобится почти два часа.       - Ты тут гулял?       - Конечно. Здесь, в Саппоро, особо ничего интересного нет… Ну вон там вот, - он машет рукой куда-то в сторону, - там есть старинная башня с часами, Токедай называется. Башня как башня… Шоколадная фабрика, кстати, тоже есть… Там экскурсия прикольная… Музей пива, опять-таки… Но туда только с группой и только на японском. Но дегустировать можно…       - А ты, прям все продегустировал, - смеюсь я.       - Ну, не все… Но детское пиво попробовал, которое без алкоголя… - он понижает голос. – Гадость редкая…       - А где ты еще был?       - На телевышку забирался… Она тут - копия Эйфелевой башни в Париже… И вид оттуда… Особенно вечером. Вот… На окраине есть парк – индустриальная деревня, «Пионеры Хокайдо» называется… Да и все, в принципе. Мне хватило месяца, чтобы все посмотреть…       - И все остальное время ты?..       - Скучал, - он загадочно улыбается, - думал о тебе, любовался твоим портретом…       Он берет меня за руку, а я…Чувствую, как краснею.       - Ай, ну тебя…       Наклонившись, он мягко целует меня в губы.       - Очень скучал…       Вот ведь змей голубоглазый…       Объехав полгорода, нас привозят в довольно приятное место, рядом с парком Маруяма, под названием Сусисай Вайкики. И судя по тому, как уверенно направляются ко входу Сережка и Юзик, они здесь явно не в первый раз.       Внутри все по-японски строго и светло. Интерьер в оранжево-коричневых тонах. Для тех, кто пришел один - огромный зал с длинными столами посредине. А для компаний, вроде нашей - небольшие, отделенные ажурными ширмами, закутки вдоль стен. Музычка приятная играет… И запах, вроде как, палочек ароматизированных, или какой-то травы… Но точно не еды. И не хлорки…       - Мне это место Юзик показал, когда мы с ним тут тусили.       Сережка подходит к нам сзади, пока мы с Анькой, разинув рты, глазеем по сторонам. Обнимает обеих и прижимает к себе.       - Суши любите?       Анька с готовностью кивает.       А я шмыгаю носом.       - Вообще-то рыбу… Я не очень…       - Это совершенно не та рыба, к которой мы привыкли, - убеждает меня он. – Ничего общего, поверь… В крайнем случае, выбирай тунца. Он практически как обычное мясо…       Обреченно киваю.       - Ну, ладно, попробую…       И вы знаете… Попробовала. И вот ни разу не пожалела.       Вы вообще когда-нибудь пробовали суши? Нет, не то чудовищное убожество из слипшегося риса, кусков селедки и огурца с кислым творогом, которое продается у нас на каждом углу. А настоящие суши? Или, что еще лучше, сашими? Нарезанные ломтиками сырые кусочки лосося, тунца, угря, креветок, гребешков, кальмаров, осьминогов, скумбрии… С самыми разнообразными соусами и острой горчицей васаби… С салатом из свежих овощей с водораслями комбу, вакамэ и нори… И пиалой горячего травяного чая… Нифига, скажу я вам, вы не пробовали подобного, если не были в Японии… Кстати, по-японски правильно говорить не суши, а суси. И такого понятия, как «сушия» у них тоже нет – ресторан морской кухни тоже называется «суси» или «сусисай».       Нас ни в чем не ограничивают. Напротив…       - Заказывайте… - Нинель водит пальцем по экрану электронного меню. - Пробуйте все, что хотите. Ланского с Юзиком спросите, пускай вам посоветуют…       - А… Э-э-э… - мнусь в нерешительности. - Здесь очень… Дорого?       Кошу взглядом на остальных, но похоже интересно это только мне.       - Пускай это тебя не волнует, - произносит, не глядя на меня, Нинель. – Я же имею право вас угостить, да?       Чувствую на своей щеке его дыхание.       - Здесь баснословно дорого, - шепчет Сережка. – Но она имеет право…       В результате, каждый из нас смог заказать себе все, что захотел. И напробовались мы до сытой немощи. Со мной, правда, как всегда, не обошлось без курьеза. Видя, как ловко – словно всю жизнь упражнялись – орудуют палочками Сережка, Катя, Анечка и даже Валя, я тоже пробую. И терплю сокрушительное фиаско. Сначала не могу подцепить кусочек тунца, а потом, изловчившись-таки сжать его и поднять над тарелкой, не успеваю донести до рта и с противным бульканьем роняю в чашку с соевым соусом. Сидящий рядом Юзик, видя мои мучения и не прекращая о чем-то горячо спорить по-английски с Ланским, берет мои палочки и аккуратно вкладывает мне в ладонь, располагая их правильно между пальцами.       - Не сзимай сильно, - произносит он со своей хитрой, кривозубой улыбочкой. – Кусяй медленно.       У меня все равно ничего не получается и, наконец, разозлившись, я просто накалываю рыбу на палочку, как шашлык. Сережка с Анькой фыркают от смеха.       - Нихарасо, - качает головой Юзик и что-то громко говорит в сторону.       - Для особо талантливых, - глумливо хихикает Катька, - есть специальные палочки с резиновым фиксатором сверху. Получается такой пинцет… Очень удобно. Для даунов…       - Ха-ха-ха, - без улыбки строю ей рожу я.       Мои мучения заканчиваются быстро и просто. В ответ на громкую фразу Юзика на японском, маленький, шустрый официант приносит и с поклоном кладет возле меня завернутые в салфетку нож и вилку. Как будто сразу нельзя было…       Показываю язык вытаращившимся на меня ехидным физиономиям и спокойно продолжаю есть. На этот раз уже без эксцессов…       Короче говоря, хорошо мы вот так посидели. Впервые неофициально, в полном составе нашей школы… Той, которая по первым буквам фамилий… Классно было. И посмеялись, и пообщались… А тренеры даже повеселели и раскраснелись, хлебнув из своих белоснежных фарфоровых пиалочек явно не травяного чаю.       - А здорово было бы вот так собираться после каждого старта, а? – Нинель с довольной улыбкой оглядывает нас, сытых и расслабленных.       - Сейчас счет принесут, - ухмыляется Ланской, - сразу узнаем, здорово, или не очень.       - Да ну тебя… - отмахивается она от него. – Зануда…       Мы с девчонками смотрим на нее влюбленными глазами.       - Очень здорово! – за всех пищит Валька. – Так все вкусно… И красиво…       - Ну, значит вводим… традицию, да?       - Ага!.. – киваем.       А что? Ну классная же идея. Вместе, всем коллективом…       Увы…       Никто в тот день даже предположить не мог, что вот так, вот этой нашей компанией мы больше никогда не соберемся… Вообще никогда… Что это был наш первый и последний раз… Наше лучшее время. Которому уже не суждено будет повториться…       Счастливые воспоминания… И очень грустные.