Минус четыре по Цельсию

      Первые несколько раз Анечку приходится уговаривать…       - Не хочу… Не пойду… Слышишь? Не буду я больше с вами блядством заниматься…       Она передергивает плечами и отворачивается, не позволяя мне себя поцеловать. Но от меня так просто не отделаться.       - А со мной? - ласково шепчу я, поглаживая ее плечики и покусывая мочки ушек. – Со мной будешь заниматься? Блядством…       - Уй-и, отстань…       - Ну и пожалуйста…       Слегка от нее отстраняюсь и отпускаю объятья.       - Ты куда?       - Ну ты же не хочешь меня больше любить, - картинно дую губы я. – Пойду Сержика найду…       Анька яростно подскакивает на своем месте.       - Я тебе пойду… Я тебе найду!..       Довольно ухмыляюсь и снова тискаю ее за все соблазнительные места.       - Ну ладно, - развратно шепчу ей в ушко. – Могу и с тобой остаться… Если ты хочешь… И если вести себя хорошо будешь…       - Хорошо, это как? – сварливо бурчит она. – Позволять вам обоим делать со мной всякие гадости?..       - Всякие приятные гадости, - согласно киваю я. – Вот, к примеру…       Расстегиваю пуговку на ее шортиках и заскальзываю рукой к ней туда. Где уже все тропы хожены и ничего неожиданного для меня не существует…       - Вот… К примеру…       - Танька!       Анечка дергается и быстро оглядывается по сторонам.       - Да, радость моя…       - Ну можно хотя бы не здесь, где все ходят и пялятся?..       На этот раз я утащила ее после завтрака в наш парк, где мы и уединились на небольшой полянке, подстелив себе полотенца и подложив под головы рюкзаки. Чтобы вы понимали, вокруг – ни души. Поэтому в ответ на Анькино ворчание заливаюсь громким смехом.       - Ну вот что ты ржешь?..       Мне хорошо с ней. Даже когда она вот так вот ежиком скручивается, иголками наружу. Все-таки… Она моя любимая девочка… Действительно любимая.       Провожу рукой по ее шее, глажу по щеке…       - Идем в общагу, - говорю я, убирая волосы с ее лица. – Я хочу сделать тебе приятное…       Анька хмыкает себе под нос.       - Не успеем прийти, как тут же Ланской заявится…       - Заявится, - киваю я. – Но мы его можем и прогнать… Или в ванной запереть, чтобы там своей очереди дожидался, да?       - Или на соседней койке одеялами завалить, - хихикает Анечка, - чтобы смотрел, но не мешал…       - Или к себе взять…       Она одаривает меня шальным взглядом своих небесных глаз… Почти таких же, как у него…       - Знаешь… - медленно произносит она. – Я… Очень сильно… Ужасно просто… Ревную… Его… Когда он с тобой…       Одна душа на двоих…       - А я ревную тебя, когда ты с ним, - пожимаю плечами я. – И что теперь? На дуэли драться?       Анька усмехается и смотрит куда-то в сторону.       - Помнишь?.. - произносит она. - То наше обещание… В прошлом году… Не влюбляться в Сережку…       Кривлюсь как от кислятины.       - Вспомнила, блин… Глупости детские.       - Не скажи, - качает головой она. – Не всем тогда это казалось глупостью… Никому не казалось… Кроме тебя…       Так… Опять начинается… Есть какое-нибудь лекарство от идиотской меланхолии? Кроме алкоголя? Напишите в комментариях… Или сразу Аньке в личку. Потому что у меня уже никаких сил…       - Аня, хватит об этом, - поджимаю губы. – Не я тот разговор начинала, и не моя эта была идея… Ланского тогда вообще в Москве не было…       - Кстати, - поводит бровью Анька. – Когда он вернулся, в тот день… Или на следующий, не помню уже… Я нечаянно застала, как они ругались с Катькой…       Сплетня? Ой, люблю…       - Да ладно? - с любопытством поднимаю брови. - Ух ты! И что?..       Аня пожимает плечами.       - Ничего. Просто отношения выясняли. Без крика, без ругани… - она вздыхает. – Катя тогда одну фразу бросила… Я запомнила… Она сказала… «Я не хочу подбирать крошки с вашего стола…» Я еще не сразу поняла, о чем она… А потом она сказала… «Когда эта рыжая тебя бросит, ты вспомнишь меня, да поздно будет…» Так и сказала… «Эта рыжая…» О тебе, получается…       Господи… Всего-то навсего…       - Анют… Послушай…       - Знаешь, Тань… - Анька словно не слышит. – Я очень боюсь… И я… Я тоже не хочу… Подбирать крошки… Когда меня… Бросит… Кто-то из вас…       Сейчас заплачет… Вот зуб даю… Ну вот, пожалуйста… Что я сказала… О, господи, грехи мои тяжкие…       - Дуреха ты моя, ну что ты?.. Иди сюда…       И снова, как много раз до этого, обнимаю, баюкаю, ласкаю и укутываю нежностью мою хнычущую подружку, любимую и желанную, которая снова и снова рвет на части мою душу, так точно и так беспощадно озвучивая мои потаенные страхи и кошмары.       - Я тебе обещаю, слышишь… - шепчу я, уткнувшись ей в макушку. – Я клянусь… Я никогда тебя не брошу… И не предам. Только не тебя… Я буду ревновать, злиться… Слышишь?.. Я буду тебе изменять… Но любить я буду только тебя… Всегда… Даже если я стану тебе не нужна…       Я чувствую, как подкатывает к моему горлу комок. И как становится трудно дышать.       - И черт тебя подери, Анька… - цежу я сквозь зубы. – Я сейчас буду из-за тебя реветь… А ты не смей на меня смотреть… Слышишь? Никогда не смей…       И, дернув носом, я еще сильнее прижимаю ее к себе, поскуливая и глотая слезы… Потому что мне стыдно от того, что я, получается, сделала несчастной в общем-то хорошую и добрую Катьку… Потому что мне больно, когда моя любимая мне не верит и боится, что я сделаю несчастной еще и ее… Потому что я сама в панике и ужасе от того, что все их несчастья могут сторицей вернуться… И уже тогда мне придется выбирать, подбирать ли крошки с чужого стола, или…       - Танька…       - Что…       Анечка поднимает заплаканные глаза… Я отворачиваюсь… Но она протягивает руку и заставляет меня повернуть голову.       - Если он выберет… Одну из нас… - произносит она. - Клянусь, я тебя не разлюблю… Не брошу… Даже если придется ему врать…       Он уже выбрал… Дурочка ты моя родная… Счастливая ты моя… Ты просто еще этого не поняла…       Снова убираю волосы с ее милого личика, заботливо поправляю задравшийся воротник футболки и легонько щиплю задорно торчащие под тканью острые сисечки.       - Идем в общагу, - вздыхаю я, целуя ее в нос. – Душ хоть примем… Не хочу, чтобы… Наш мальчик… Видел нас зареванными и опухшими. А то выберет вечно прекрасную Вальку и что тогда?..       Анечка невольно хмыкает от смеха. А потом уже и просто смеется. Это и правда смешно… Разве такое возможно вообще? Мы… Такие вот… Звезды… И маленькая Валечка… Да ну…       Улыбаюсь… Смотрю на нее… И едва заметно вздыхаю.       Потому что последний, остававшийся неразбуженным, демон в моей душе, словно услышав наши мысли, вдруг заинтересованно поднял голову и, гадко ухмыльнувшись, вильнул шипастым хвостом.              Осень…       Пора сюрпризов. Приятных и не очень. Какие вам новости сначала, хорошие или плохие?       Ладно… Из позитивного.       Нинель мною довольна. И не сказать, чтобы незаслуженно.       К новому сезону я прихожу с четырьмя выученными квадами – кроме акселя и риттбергера, двумя накатанными за лето программами и показательным номером. Набор более чем достойный, как для юниора. В рукаве я также держу триксель, который все еще условно стабилен и однозначного решения по включению его в программы Нинель пока не приняла. Шкурный мой интерес по этому поводу она знает и всячески поощряет подобные вещи. Но, качество контента, в любом случае, перевешивает любые авантюры и хотелки.       - Увижу секвенцию из пяти тройных акселей, - неумолимо сверлит она меня взглядом, - разрешу вставить в короткую. Прямо сейчас готова мне показать?       Шмыгаю носом, отвожу глаза… Вздыхаю.       Ответ очевиден.       Нинель пожимает плечами разводит руки в стороны.       - Иди работай, Таня, – кивает мне она. – К твоему обязательному набору у меня претензий нет.       Идиотка, на моем месте, плюнула бы на все и, расшибаясь в лепешку, бросилась бы накатывать через пень-колоду ненавистный прыжок, изводя собственное здоровье и тратя драгоценное время на ерунду. Только бы удовлетворить свою прихоть.       Я, конечно, не Спиноза. И не Эйнштейн. Но и не дура последняя. В конце концов, моя программа-минимум в этом сезоне – все пьедесталы. Чемпионаты, Гран При, всевозможные первенства. Программа максимум, естественно – все золото мира. Ага. И Европы, соответственно, тоже. Ну, а для этих целей на тройном акселе свет клином не сошелся. Меня готовят для стабильного выступления на стартах. С прицелом на будущее. Поэтому, эмоции в сторону, сопли подобрать… Работаю…       Дядя Ваня считает, что каскад лутц-ойлер-флип для меня вполне выполнимая задача. Не смотря даже на то, что такой вот фокус мы пока в программах не используем. Но это пока… Мы же не стоим на месте, правильно? Идем вперед… А значит, я вспоминаю, как в свое время училась выполнять вторым прыжком сальхоф. И катаю кругами странное на вид, но нужное и технически сложное упражнение, состоящее из ойлера с пристегнутым к нему тройным флипом. Лутц пока отложили, с ним проблем нет… А вот научиться выполнять флип не со стандартных троек, а с ойлера – непривычно и непросто… А что я?.. Вот я и учусь… Скольжение, вращения… Тренировка прыжкового контента…       Ну и, само собой, наш стандартный режим – утром - короткая, вечером – произвольная – никто не отменял. И санкции за ошибки на прокате тоже…       Как-то раз, после урока по прыжкам, на прогоне короткой, обидно лажаю и не делаю каскад лутц-риттбергер. Просто запинаюсь после первого прыжка, упускаю время и остаюсь без элемента. Потому что аксель по программе у меня уже отработан, а по правилам этого сезона третий прыжковый элемент в короткой – флип соло. То есть к нему даже не пристегнуть ни риттбергер, ни тулуп – не засчитают. Обидно… На полутакте моя музыка из фильма «Убить Билла» смолкает. Прокат не засчитан…       - Шахова в конец очереди, - спокойно командует Нинель. – Озерова на исходную.       Это значит, мне перекатывать после всех. Можно передохнуть немного…       На самом деле, перекаты назначают не каждому и не всегда. Чем выше требования к тебе предъявляются, тем строже спрос. Мелюзгу и начинающих юниоров, бывает, даже за падения не наказывают. Но, чем выше твой рейтинг, тем серьезнее подход тренеров к твоим результатам. И тут уж, будь любезна, соответствуй.       - Что, рыжая, выгнали? - ехидно ухмыляется Мураков, немного подвигаясь и освобождая мне место у бортика.       - Ага, - расстроенно киваю я. – С треском.       - Ничего, - пожимает плечами он. – Злее будешь. Укусишь себя за хвост и все сделаешь…       Громко клацаю зубами в его сторону. И получаю одобрительное похлопывание по плечу. С дядей Ваней можно иногда пошутить. Если он сам к этому расположен. Бывает такое редко. Но мне везет… Пожалуй, даже чаще, чем остальным.       Анюта моя… Феечка волшебная… Полностью восстановившая форму после травмы. Догоняет меня. Пока еще не по контенту – три квада против четырех и без намека на триксель. Но вот вторая оценка у нее уже сейчас стабильно выше моей. И тут мне самое время напрячь булки и задуматься.       У нас есть хореография. Леша Железняк, тверки, хип-хопы, все дела… Безусловно качественная подготовка. Неуспевающих нет по определению – Алексей Николаевич карает нерадивых нещадно, заставляя быть пластичными, юркими и энергичными. Даже тех, кто упирается и не хочет. Как я, например… Много часов потратил Железняк на меня… Очень много. Спасибо ему. Научил двигаться. Научил стоять, сидеть… Ходить научил… Потому что артистизм в нашем деле иногда важнее физподготовки. Просто у кого-то он в крови, от рождения, заложен генетически. А кого-то нужно заставлять. И Леша заставляет…       А еще у нас есть балет. Настоящий. С пуантами, упражнениями у станка… Только что пачки нас носить не заставляют. Хотя… Не исключаю, что когда-нибудь… Задумают Нинель с Клейнхельманом кому-то из нас номер на Дон Кихота какого-нибудь… И как миленькая поскачет жертва в балетном костюме задницей сверкать… Наша преподаватель балетного мастерства, Людмила Борисовна, пожилая, маленькая, но очень светлая и улыбчивая. Всех нас любит. Даже тех, кто откровенно ленится и не хочет учиться. Очень старается таких заинтересовать своими занятиями. Убедить, что это нужно… Просто пока нам балет дают факультативно. Типа по желанию. Заставляют всех, но формально, кто не хочет – может не заниматься. Никаких санкций или жалоб от тети Люды наши тренеры никогда не слышат… Я хожу к ней с удовольствием. Мне нравится. Даже при том, что получается у меня далеко не все, и местами хуже, чем у других – все равно. Валька с Анькой, зато, на балете – в своей стихии. Порхают бабочками – просто загляденье. Красотки… А еще… Об этом как-то у нас не принято вспоминать, но мы все знаем… Людмила Борисовна – она мама нашего Артура Марковича. Хотя фамилии у них разные. И Клейнхельман к ней на уроки не ходит. В отличие от Железняка и даже Розина. А мог бы…       Я стараюсь. И на хореографии, и на балете… Но все равно постоянно есть кто-то, у кого получается лучше. Аня, Валя… Девочки из младших… А я никак не могу сгладить свою угловатость. Ну вот нет во мне воздушности. Земная я, какой стороной меня не поверни. Рок-н-рол – пожалуйста, сальсу – легко… Даже на шесте могу, пробовала… А вот балет…       - Ну не Жизель я, тёть Люда, - опускаю руки и плюхаюсь на пол у станка. – Не быть мне ни Улановой, ни Плисецкой… Ни даже Барышниковым…       Людмила Борисовна смеется и присаживается рядом со мной.       - А зачем тебе ими быть, Танька? – тискает она меня за плечи и кладет мою голову себе на плечо. – Будь собой. Это самое ценное, что у тебя есть в жизни… Ты сама…       - Ага, - киваю, вытираю нос рукавом. – Я у меня одна.       - Вот именно, - она ласково проводит рукой по моим волосам. - Поэтому не пытайся кому-то подражать или под кого-то подстраиваться. Делай все так, как тебе нравится. В балете главное естественность, понимаешь? У нас ведь оценок не ставят. Нам дарят цветы… И аплодисменты…       Легко сказать… У нас-то оценки ого-го как ставят…       Извечный спор, фигурка - это спорт, или все-таки искусство… Однозначного ответа нет. Именно поэтому я, которая, без ложной скромности, лучше всех в мире умею прыгать и вращаться на льду, торчу здесь каждый вечер у балетного станка, дрыгаю ногами, приседаю и пытаюсь понять все эти алясгоны, аттитюды, экарте и фуэте. Что это, а главное, как это все делать, если под тобой не привычный гладкий и скользкий лед, а жесткий пол…       Ну а одним прекрасным вечером, когда у нас выпадают целиковые прокаты произвольных программ, Нинель подзывает меня после шестиминутки и делает предложение, от которого очень сложно отказаться. Еще сложнее – его принять.       - В общем так… - она едва заметно улыбается кончиками губ. – Если сейчас делаешь мне в программе чистый триксель, так и быть разрешу вам с Артуром Марковичем его потихоньку накатывать. Если делаешь дупель – возвращаемся к этому разговору через неделю. Если лажаешь и валишься – забываем о тройном акселе до следующего сезона. Твое решение…       Раздумываю. Взвешиваю все за и против. Оцениваю, на что я способна сейчас, и что смогу показать в будущем. И мое решение созревает.       - Делаю триксель, - серьезно говорю я.       Она смотрит внимательно. На этот раз без улыбки. И вроде как хочет мне что-то сказать… Отговорить. Или посоветовать подумать еще…       Возвращаю ей серьезный и решительный взгляд.       - Хорошо, - она отворачивается к компьютеру. – Катаешь предпоследней, перед Ланским…       Все правильно. Как на настоящих соревнованиях. Согласно полученным балам после утренней короткой.       Молча киваю и качусь к калитке. Смотреть как будут показывать свои произвольные Анечка и Валентина.       На самом деле, Нинель, вопреки собственным убеждениям, дает мне шанс. «Удиви меня», - как бы говорит она. По ее мнению, к систематическому использованию тройного акселя в программах я не готова. Элемент сложный, трудозатратный. Будучи не доведенным до автоматизма, его запросто можно сорвать даже в силу простого волнения на старте. И вот мне теперь предстоит ей доказать, что она ошибается. Недооценивает меня.       Смешно, конечно же… Я буду доказывать Нинель, что она не права. Я… Ей… Ну да… Но вызов брошен. И принят. При чем, при всех. Так что, пан или пропал, со щитом или на щите, грудь в крестах иль голова в кустах… Как там еще говорят? Короче, сгорел сарай – гори и хата.       Это хорошо еще, что аксель стоит у меня первым элементом в программе… Если что, все произойдет быстро и почти безболезненно…       Все и происходит…       Музыка… Первый такт… Второй…       Начальное движение, поворот… Отталкиваюсь зубцом… И сразу же беговыми набираю скорость. У меня полкруга, потом разворот… Дуга к центру льда…       Мне суждено стать олимпийской чемпионкой… Так сказал Розин. Вот кому точно ничего доказывать не нужно… Достаточно просто взять и сделать…       Дуга… Ребро… Разворот… Смена ноги со сменой хода… Приседаю… Замах правой с одновременным толчком левой… И резким выбросом рук над головой… Прыжки с руками вверх считаются более трудными. Но я с самого начала тренировалась прыгать именно так… Поэтому мне всегда немного сложно заниматься на лонже… Кручусь… Цветной калейдоскоп перед глазами. Приземлять нужно аккуратно. Не на плоское лезвие – унесет назад. И не на зубец – здесь вообще можно костей не собрать. Аккуратно, на внешнее ребро, немного сместив центр тяжести вперед… Оглушительный хруст льда под сталью… Туча снежной пыли… И моя левая нога описывает идеальную дугу, вытягиваясь назад… Руки в стороны… Не забыть… Правая выше…       И торжествующая улыбка на моем лице. Да! Вот так нужно! Всегда… Сказала – сделала. Решила – выполнила. И плевать, что кто-то там в меня не верит. Я верю. Остальные – в сад.       Да!..       Что интересно, никому вокруг мой триумф чем-то особенным не показался. Ну подумаешь, Танька триксель сиганула. Так она его и так прыгает, и с дядей Ваней, и сама… Тоже невидаль… Вот квады ее – это да… А аксель этот… Его еще Асторная делала…       Но вы просто не понимаете…       Докатываю произволку на такой эмоции, что долго еще не могу отдышаться. И на удивленный взгляд Артура Марковича просто улыбаюсь и качаю головой. Все в порядке. В полном…       Подъезжаю к Нинель. Чтобы забрать листок с оценками. И получить ее взгляд… Который стоит всех золотых медалей.       - Хорошо, - она еще раз просматривает написанное. – Компоненты могли бы быть и поэффектнее… Но это вы мне до ноября доработаете, да?       В ноябре мой первый в этом году этап Гран При в Канаде… Где я планирую снова всех порвать…       Я не успеваю ни согласиться с ней, ни даже кивнуть.       - Артур Маркович, - громко зовет Нинель. – Можно вас… На пару слов…       Она выполняет данное мне обещание. И уже на следующей тренировке Клейнхельман заменяет мне дупель трикселем.       - Уверена? - на всякий случай интересуется он.       - Да, конечно, - решительно киваю я.       Даже если и не уверена… Кто ж теперь в этом признается-то? Поэтому… Уверена, чё… Работаем…       Что вам еще рассказать?..       О грустном…       От нас уходит Розин. Ожидаемо. Но все равно неожиданно. Прямо накануне сентябрьских контрольных прокатов…       - Таня…       - Артем Сергеевич?..       Он ловит меня за руку в коридоре сразу после утренней тренировки, когда я, взмыленная и запыхавшаяся тащусь на растяжку.       - Можешь уделить мне сегодняшний вечер? – спрашивает он, как всегда, спокойно, с легкой улыбкой.       У меня внутри как обрывается что-то… Значит все-таки… Эх, Артем-Артем… Сергеевич…       - Хорошо, - со вздохом, киваю я. – Только отвезете меня потом домой, чтобы мама не волновалась…       - Ну разумеется… - снисходительно усмехается он. – Я никаких твоих… Планов… Не нарушу?       Конечно же мы сегодня собирались с Анькой к Ланскому на наш традиционный пятничный тройничок… Ну да бог с ним. Справятся и без меня. Тем более, я и так знаю, что мои любимые практикуют время от времени встречи вдвоем… Как и мы с Сержиком… И с Анечкой… Крошим, что называется, на стол втроем… А потом сами же эти крошки, давясь, и подбираем… Получая извращенное и развращенное удовольствие… На фоне такой жизни, спокойный вечер в компании нормального мужчины – это как подарок судьбы.       - В моих планах, - негромко говорю я, заглядывая ему в глаза, - провести время с милым и галантным кавалером, в красивом, романтичном месте, послушать хорошую музыку… И может быть, совсем немножко, пофлиртовать. Хотите со мной?       В коридоре кроме нас никого нет. Все уже разбежались по залам и раздевалкам… Я только успеваю это заметить…       Он обнимает меня за плечи, прижимает к себе… И я тоже обхватываю его руками, вдыхая его аромат, слушаю, как колотится его сердце.       Мгновение… Лишь одно… Короткое…       И мы расходимся с ним в разные стороны.       Я знаю – он будет ждать меня вечером на тренерской парковке. Потому что любит. Потому что я ему не безразлична…       Он знает – я обязательно приду. Потому что так хочу…       В гимнастическом зале пристраиваюсь на шпагат рядом с Анечкой. И тут же получаю от нее порцию доброты.       - Ты что, с ума сошла, - напускается она на меня, выпучив глаза и только что не маша кулаками. – Совсем уже с катушек съехала?..       - Что случилось-то, - шарахаюсь от нее я. – Где я уже опять…       - Идиотка, - шипит Анька. – Ты, и твой Хот Арти… Нашли где обжиматься… Вы еще на лед выйдете и там свои сексуальные игры устройте…       Бли-ин… Неужели спалились?.. Этого еще не хватало…       - Кто нас видел, - тут же быстро, по-деловому, интересуюсь я.       Анька надувается и хмурит лоб.       - Никто… - произносит она, отворачиваясь. – Я только… Обнаружила, что тебя нет, вот и вернулась, посмотреть, где ты там копаешься…       - Ф-фу-ф… - облегченно вздыхаю. - Слава тебе господи…       - Но все равно, - сердито ворчит она. – А если бы не я? А если бы Вахавна?.. Или еще кто-то?..       Опасность миновала, а вместе с ней - испуг и осторожность. Которым на смену тут же возвращаются мои бесшабашность и пофигизм.       - Еще кто-то, - заявляю я, поджав губы, - переживет, не маленький. Подумаешь, потискалась с мужиком… Перед Вахавной я бы тоже нашла, как оправдаться…       - А передо мной?       Анька ревниво щурится, буравя меня синим взглядом.       Такие рецидивы происходят. Периодически. Их просто нужно правильно купировать…       - Анюта, - укоризненно качаю головой. – Не начинай…       - Вот я тебе задам сегодня, - мстительно обещает она.       Ах да… Чуть не забыла…       - Кстати, - поднимаю вверх палец, - можешь мне сегодня вечером отомстить. У меня планы поменялись, так что будете сегодня с Сержиком вдвоем кувыркаться…       Анька подпрыгивает как ошпаренная.       - Танька, ты что? - снова переходит она на интонации злобной кошки. – Я одна к нему без тебя не поеду…       - Поедешь, - с легкой улыбкой глажу ее по плечику. – Позавчера ведь ездила? И сегодня поедешь…       Анька заливается краской и с искренним испугом смотрит на меня.       - Откуда ты?..       - Как откуда? – пожимаю плечами. - Сережка рассказал, естественно. Как и я тебе рассказываю… Как ты ему… Мы же друг от друга не прячемся, правда? А, Анют?       Спокойно меняю положение, и из шпагата переваливаюсь на правый бок чтобы подзамять немного бедра. Анька делает тоже самое, устраиваясь ко мне лицом.       - Сережка жаловался на тебя, - произносит она заговорщически. – Говорит, избегаешь его… Почти не общаешься…       Ну, конечно… Когда тебя, как меня сегодня, прямо с утра, ловят у раздевалки, затаскивают в какой-то темный чулан, раздевают догола и, не дав сказать и слова, охаживают до состояния полнейшей бессознательности, то о каком уже общении, извините, может идти речь?       - Ланской соскучился по общению? – делаю удивленные глаза я. – Кто бы мог подумать… Всегда я интересовала его только одним своим местом, и вдруг, пожалуйста… Обнаружил, что я еще и говорящая…       Анька хмуро качает головой       - Зря ты так…       - А что, я в чем-то неправа?       Бросаю упражнение на середине… Сажусь, подтянув колени к подбородку, и обхватываю их руками.       - Мне, может быть, потому с Артемом и интересно, что он меня хотя бы слушает… И слышит. Разговаривает… Человека во мне видит… А не лезет с порога под юбку… Хотя мог бы уже сто раз…       Анька садится напротив меня и, протянув руки, обнимает за плечи.       - Так вы с Розиным… Еще ни разу?..       Мотаю головой.       - Нет, конечно. Он же тренер… Он старше… И вообще…       - Что вообще, - не унимается она. – Ну расскажи, интересно же…       - Он сказал, - с усмешкой вздыхаю я, - что до моего совершеннолетия вообще никаких глупостей между нами быть не может… Ну, как бы, принцип у него такой… Ни с ученицами, ни с малолетками – нельзя… Но зато…       Замолкаю, вспоминая прошедшее лето… Да уж… Может и не стоит Аньке всего рассказывать… Хотя… А кому ж еще-то?       - Что? – подбадривает меня она.       - Да вот… - улыбаюсь. – В любви мне признался, представляешь?..       - Ничё себе!       - Ага… - киваю. – Выбила признание под пытками. А то достал уже смотреть, вздыхать и молчать… Теперь хоть расслабился… Понял, что и потрогать, и обнять меня не так страшно, как кажется…       - Танька… Вот это да!..       С Анечки мгновенно слетает вся ее строгость и озабоченность. Она смотрит на меня с восторгом и любопытством. И с завистью…       Вздыхаю и беру ее ладошки в свои.       - Вот поэтому, солнце мое, я сегодня хочу провести вечер спокойно, без… Спецэффектов. Я вас обоих безумно люблю… Но иногда мне хочется, чтобы кто-то полюбил меня. Без взаимности, и не требуя ничего взамен… Можно?       Анька простодушно кивает, ка будто бы я и правда спрашиваю у нее разрешения. Но я помню, что это ее простодушие тоже нужно направлять в правильное русло. Чтобы не натворила беды…       - Ты смотри, душа моя, нашему мальчику лишнего не наплети, - говорю я, поднимаясь с пола и подхватывая свою кофту. – А то не ровен час башку он мне открутит. Жалеть потом станет, да поздно будет…       То, что Розин ко мне неравнодушен, Ланской, естественно, видит, потому что не слепой. А вот о том, что я с Красавчиком иногда встречаюсь в неурочное время ему лучше не знать. Какими бы невинными ни были наши эти прогулки, все равно… Помню… Не прощать он умеет… Только вот пробовать на себе – не хочу.       Зато Сережка ходит последнее время довольный. Счастливый – аж светится. Ну, мудрено ли… Двух девок заполучил в полное свое владение… Как у него только сил на работу остается, ума не приложу. Но результат показывает. Тренеры им довольны. Похоже, близкое общение со мной и Анькой его направляет в позитивное русло. Хотелось бы верить. Потому что иначе – беда. Мое обещание, данное Нинель, я буду держать во чтобы то ни стало. Потому что любовь любовью. А олимпийское золото дается тебе в жизни только раз…       Понимаю, что соскакивать без предупреждения в общем-то нехорошо, принимаю непростое решение и на перерыве подсаживаюсь к нему за столик, рядышком.       - Рыжульчик…       - Я за нее…       Он приобнимает меня за плечи и ласково целует в шею. Вот же ж... Змей…       - Я соскучился, - шепчет он, покусывая мочку моего уха.       Вздрагиваю. Чувствую, как напрягаюсь вся. Такие вот ласки вызывают у нас обоих одинаковые самые, что ни наесть земные желания. Но сейчас я не в том настрое.       - Тебе мало утром было, - томно интересуюсь я. – Силы еще остались?       - А вот пойдем и проверим, - тянет он меня. – А то, как мы узнаем, если не попробуем.       Ну, брехать, так брехать. Будем надеяться, что он, как и большинство парней, счет нашим дням не ведет.       - Пойдем, мой хороший, - журчу я. – Обязательно пойдем. Деньков эдак через пять. Закрылась я на переучет, Сережечка. Радуйся. В очередной раз пронесло…       Средство универсальное, работает всегда. Мужики наших месячных боятся, как черт ладана, думают, что это нечто сверхъестественное, связанное с эпической болью и нечеловеческой кровопотерей. Правильно. Так и думайте. И жалейте каждый раз. А мы уж подыграем.       Сережкино лицо тут же из веселого делается озабоченным.       - Ой, - искренне расстраивается он, - прости… Я тебя не сильно… Что-нибудь для тебя сделать?       Мой ты замечательный…       Строю скорбную мину.       - Ничего не нужно, - плаксиво хлюпаю носом я. – Просто пожалей…       Я никогда не скрываю, что я стерва. И дрянь та еще… Об этом просто не нужно забывать.       Он ласково гладит меня по спине, шепчет на ушко всякие нежности… Чашечку чая приносит с печенькой… В общем, окружает заботой. Как он умеет. Как когда-то делал постоянно и без повода… Когда мы еще только глазки друг другу строили…       - Анечку сегодня не обижай, - наставляю его я. – И домой вовремя отконвоируй, чтобы ей скандал не закатили…       Сережка хмурится.       - А ты?.. Может быть ты с нами… Ну… Это…       Периодически учу его человеческому к себе отношению…       - Что «ну»? - сварливо переспрашиваю я. – Предлагаешь мне посмотреть, как вы там развлекаться будете? Премного благодарна. Откажусь…       Периодически мои уроки до него доходят…       - Прости… Блин… - он трясет своими кудрями. - Херню спорол… Но как же ты домой?..       Мои родители в отъезде, он это знает. Не зря же планировалась сегодняшняя пятница…       - Я уже попросила Артема Сергеевича отвезти меня, - елейным голосом говорю я. – И он любезно согласился.       Полуправда. Это лучше прямой лжи. Тем более, в моем честном взгляде… И удручающем состоянии… Ланской не сомневается.       - Мне жаль, - со вздохом произносит он, снова обнимая меня и прижимаясь губами к моей шее.       Развожу руки в стороны и обреченно поднимаю брови.       - Се ля ви…       Ну а вечером, позаминавшись для проформы минут двадцать вместо положенных тридцати, не дожидаюсь никого из своих, быстро принимаю душ, переодеваюсь в красивое платье, специально припрятанное у меня в шкафчике, для особых случаев, распускаю еще влажные волосы по плечам и, такой из себя раскрасавицей, дую на парковку.       Успеваю подумать, что Розин, возможно, еще не спустился, и мне, вот же блин, придется его ждать…       И тут же вижу, что опасения мои совершенно напрасны.       Стоит, солнце ясное… Стенку подпирает. Втыкает в свой телефон… Меня то ли не замечает, то ли делает вид…       Бесшумно подбираюсь к нему сбоку.       - Гав!..       И хватаю за локоть. Несильно. Как преданная собачка покусывает любимого хозяина.       Он не вздрагивает и не шарахается. Значит точно заметил меня раньше.       И просто позволяет мне похулиганить.       - Страшно, - усмехается Розин, оглядывая меня с ног до головы. – Боюсь…       - Правильно, - киваю. – Это я еще кусаться не начинала…       Он прячет свой телефон в карман пиджака, все еще не сводя с меня взгляда. Ну… Раз тебе так интересно…       Кружусь перед ним, слегка приподнимая полы длинной, воланами, яркой, цветастой юбки.       - Ну… Как?..       Немного, самую малость, раскрасневшаяся, с рассыпанными по плечам золотыми прядями и сверкающими зелеными глазищами… Я прекрасно знаю, «как». Вижу… Но хочу, чтобы он сказал мне…       Он не говорит ни слова…       Просто подхватывает меня в объятья и целует в губы. Долго… Нежно… Умело…       Да так, что у меня аж дух захватывает.       О-ой… Вот это да… Это вам не с пацанами по углам тискаться…       С трудом ловлю глоток воздуха… Рискую утонуть в бездонном темном омуте его глаз… Но плыть легко. Бездна ласкает…       - Комплимент… Принимается. – запинаясь, выдыхаю я.       Можно еще… И еще… И так до бесконечности… Господи, хорошо-то как…       Он проводит ладонью по моей щеке, убирая с лица прядь волос.       - Едем отсюда…       Свела-таки мужика с ума, стерва рыжая… Ну вот, зачем? Что тебе-то с этого?.. А ему? Кроме мучений и метаний?.. И ведь у меня точно ума не хватит возражать или сопротивляться… Если он меня… Потому что снова… Как дура… Хочу так, что скулы сводит, что ноги дрожат… Что в глазах туман… А сама мокрая вся… Хоть прямо здесь и сейчас бери меня…       Думать – это, наверное, и правда не мое… Эмоции заглушают разум. Но меня, на этот раз, спасает то, что рядом со мной тот, кто умеет думать за двоих. И принимать правильные решения…       Гуляем по расцвеченной огнями вечерней набережной. Взявшись за руки. Ну точь в точь, парочка влюбленных… Под доброжелательными и ироничными взглядами прохожих и уличных торговцев. Хорошо, что я выгляжу старше своего возраста, и умею вести себя как взрослая… Теперь бы не наскочить на кого-нибудь из знакомых…       Не успеваю заметить, каким образом, но вдруг, совершенно неожиданно, в руках у Артема материализуется роскошная и потрясающе красивая алая роза… На длинном стебле с тщательно срезанными шипами и четырьмя кокетливо торчащими листиками… Которую он протягивает мне.       - Ой… - замираю от неожиданности. – Это мне?..       - Кому же еще?..       - Такая красивая… - аккуратно сжимаю пальцами сочный зеленый стебель. – Спасибо!..       - Нравится?       - Спрашиваешь…       Он обнимает меня за талию, и я, обмирая от удовольствия, наслаждаюсь его силой, его лаской и его поцелуем.       - Идем…       Артем снова берет меня за руку.       - Идем, - киваю я.       На одной из боковых улочек находим забавную, маленькую кондитерскую, и, зайдя внутрь, занимаем столик у окна. Симпатичный официант тут же приносит нам высокую, тонкую вазу, наполненную водой, ставит в нее мою розу и располагает всю эту композицию ближе к стеклу и подальше от края стола.       - Чтобы не упала… - поясняет он.       - Спасибо…       Горячий зеленый чай, без сахара, обжигает горло… И я убеждаю себя, что больно мне только потому что я так неосмотрительно глотнула кипятка… Хотя… Кого я пытаюсь обмануть?       Смотрю в сторону… В окно… На стекло, в котором, на фоне черного неба, отражаются, переливаясь, алые лепестки.       - Мы больше не увидимся, да? – спрашиваю я.       Он мягко берет мою ладонь в свою и ласково гладит пальчики.       Мое сердце разбивается и, истекая кровью, падает осколками куда-то вглубь живота…       - Не бросай меня, пожалуйста, - шепчу я, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться в истерику. – Это так больно, когда тебя бросают… Особенно те, кого ты…       - Я никогда тебя не брошу… - тихо произносит он. - Никогда, слышишь?..       - Пообещай… - я смотрю на него, нервно вцепляясь в его руку. – Здесь и сейчас… Пообещай…       - Обещаю… - спокойно кивает он.       - Поклянись, что дождешься… - яростно перебиваю его я. - Что не свалишь куда-то далеко… Что не женишься… На Катьке этой своей… Четыре года… Уже три с половиной… Это не так долго…       - Танюша…       - Поклянись, Артем… - мотаю головой я. - Просто скажи… Соври, наконец… Но у меня хотя бы будут эти твои слова…       Он улыбается. Как добрый взрослый, глядя на разобиженного, расстроенного ребенка. Проводит ладонью по моему лицу и на мгновение мягко прижимает палец к моим губам, заставляя замолчать.       - Зачем тебе слова? - произносит он, слегка пожимая плечами. – Ведь их можно забыть… Или забрать обратно…       Я не нахожусь, что ему сказать. Но он, похоже, и не ждет от меня ответа.       Опустив руку в карман, Артем извлекает оттуда что-то блестящее и протягивает мне на ладони.       - Держи…       А вот этого я точно не ожидала…       - Ой…       - Знаешь, что это?       Он точно рехнулся…       - Артем… Ты с ума сошел… Я не…       - Это ключи от моей квартиры в Москве, - говорит он с улыбкой. - Кстати, мы недалеко, адрес на карточке, видишь?..       - О, господи, Розин…       У меня снова перехватывает дыхание.       - Приходи… Когда захочешь, - он слегка наклоняет голову и опускает глаза. – Можешь без звонка… Можешь… Навсегда… Я тебе буду рад… И обещаю, что… Чужих там не окажется… В ближайшие четыре года…       - Три с половиной, - механически поправляю его я, с трудом пытаясь уложить обратно в голову разлетевшиеся мысли.       - Округлим для простоты, - легко усмехается он. – Ну так как?.. Такой вариант клятвы тебя устроит?       Обалдевшими глазами смотрю на два новеньких блестящих ключа в моей ладони, соединенных кольцом с пластиковой карточкой… Он псих… Ненормальный… Вменяемый человек не способен так…       Но кто меня может убедить в том, что я сама не такая же?       Сжимаю ладонь в кулак, чувствуя, как впиваются в кожу острые металлические грани. И поднимаю на него взгляд.       - Вы связываетесь с очень коварной малолеткой, Артем Сергеевич, - серьезно, без улыбки говорю я. – Вы еще не знаете… Я сама не знаю, на что способна… Поэтому…       Разжимаю ладонь…       - У вас есть ровно один шанс передумать, - решительно протягиваю руку в его сторону. – Обещаю, что не обижусь. Припоминать, троллить и издеваться тоже не стану…       Артем улыбается. Обычной своей загадочной улыбкой, которую многие, кто его не знает, считают надменной. Молча качает головой и подносит ко рту чашку с чаем.       Ну… Я предупредила.       - Хорошо, - просто улыбаюсь я. – Тогда поехали к тебе. Прямо сейчас…       Ключи, звякнув, падают в глубокий карман, скрытый складками моего платья.       - Здесь близко, - ничуть не смутившись кивает на окно Розин. – Дойдем пешком.       Смотрю на него и качаю головой. Двое ненормальных… Одна дура мелкая, другой – влюбленный безумец… Ромео и Джульетта, блин…       Грустно вздыхаю и опускаю глаза.       - Отвези меня домой… Пожалуйста, - прошу его уже без шуточек, серьезно. – Завтра мне рано вставать… Утренняя тренировка…       - Она красивая, правда?       Он показывает взглядом на вальяжно обустроившуюся в вазочке розу, словно любующуюся своим отражением в стекле.       Усмехаюсь. Киваю. И беру его ладонь в свою.       - Отвези… Нас…       Артем… Артем… Артем Сергеевич… Я рада, что ты был в моей жизни. Недолго. И не так… Ярко, как мог… И как мне, возможно, хотелось бы… Но так сложилась наша жизнь. Дорожки сошлись – дорожки разошлись. Ты сделал мне много добра… И доставил много приятных минут.       Я тебе благодарна за это.       Как и за твой последний поцелуй… У машины… Перед дверью моего дома. Когда я не хотела тебя отпускать, дурачилась и не позволяла себя обнять… Когда ты, наконец, изловчился, подхватил меня на руки… И долго-долго держал, прижимая к себе… И, очарованный, любовался мною, смущенной и растрепанной...       А еще, за твой прощальный подарок… Которым я воспользовалась лишь однажды, спустя долгое-долгое время… О чем я расскажу когда-нибудь потом, если будет настроение… А пока же твои ключи висят у меня над письменным столом, на ленточке, рядом с моими медалями… Золотыми, серебряными, бронзовыми… Европейскими, американскими, азиатскими… И все это полированное великолепие каждый день сверкает отражением солнечных лучей… И напоминает мне о моих победах…       Несбыточные желания нужно отпускать… Чтобы они не превращались в несбывшиеся. И чтобы всегда оставалась легкая грусть о том, чего не случилось. И капля надежды, что еще не все потеряно… Простите мне мою печаль… Мне просто не с кем ею поделиться… Кроме вас…       Он снова берет меня за руку, когда я уже делаю шаг к дому.       - Ты… Придешь?..       Не оборачиваюсь… Просто позволяю ему себя обнять. Снова…       - А ты… Будешь меня ждать?..       - Да…       - Я обязательно приду.       - Значит… До свидания…       - Да… До… Нашего свидания…       - Танюша…       - Можно… - шепчу я. – Сегодня… Можно…       Я не возбуждаюсь, не теку, не тону и не растворяюсь в его поцелуях, его ласках и объятьях.       Мне просто хорошо…       От того, что у нас было… И от того, чего не было….