Минус четыре по Цельсию

      Сегодня у нас в «Зеркальном» с обеда светопреставление. К нам приехали телевизионщики…       Вообще, общаться с прессой мы не любим. Вернее, не так. Их величество, повелительница всея «Зеркального» царства всю пишущую братию недолюбливает и презирает. Соответственно, личного общения старается избегать. Остальным развлекаться, давая интервью, и откровенничать с журналистами не возбраняется. Но на темы прямо не затрагивающие нашу работу и наши взаимоотношения. Я, например, всегда могу поговорить о собаках. Но в жизни не стану рассказывать, как проходят мои тренировки с Мураковым, например. Не потому что это страшная тайна – все страшные тайны легко выведываются за банку варенья и корзину печенья. А потому что я могу где-то ошибиться и что-то ляпнуть такое, что не понравится тому же дяде Ване. Убить меня, конечно, за это не убьют. Но посмотрят с укоризной… А зачем мне это?       Когда-то, в начале карьеры, давать интервью и находиться под постоянным вниманием прессы мне нравилось… Даже если меня дергали в сотый раз одними и теми же вопросами… Даже если вопросы эти находились на грани… Или даже переходили грань… Терпела, улыбалась… Приветливость демонстрировала… Но с недавних пор…       С недавних пор журналюг я ненавижу… Вот так бы и удавила всех… И причина этому есть. Короче…       Где-то с полгода назад, уже почти в самом конце сезона, подходит как-то ко мне в зале на растяжке Анька. Расстроенная – капец. Просто лица на ней нет. Тут же, как всегда, напрягаюсь, вспоминая, не натворила ли я чего… Да нет, вроде бы все гладко. Поэтому пытаюсь ее растормошить.       - Злым Ланским удрЮчена к Танечке ползет она, - декламирую я бодрым голосом. – Что, душа моя, грустная такая?       Анька, надутая, нос на сторону, плюхается на мат рядом со мной.       - Ты статейку о нас на «Спортс.ру» читала? – не реагируя на мои шуточки интересуется она.       Удивленно хмурюсь.       - Нет, - осторожно говорю я. – Я вообще эти говноресурсы из интернета не читаю, чтобы настроение себе не портить… А что?       - А ты почитай, - Анька поднимает на меня злой взгляд. – Узнаешь много нового и интересного…       - Ну хорошо, хорошо… - Равнодушно пожимаю плечами. – Ладно… Было бы из-за чего кипишевать…       Анька яростно сжимает кулачки.       - Ты не понимаешь, - змеей шипит она. – Там такую херню написали… О тебе… Обо мне… Ебануться просто…       О… Это уже серьезно. Когда Анька исходит на матюки, это значет ей или офигенно хорошо, или… Совсем наоборот. Значит меняем тактику с ехидства на успокой-девочку.       - Ладно, Анют, - обнимаю ее за плечи. – Не изводись… Я же сказала, посмотрю… Ты мне ссылочку в «Телегу» кинь… Ага?       Ну, в общем, поговорили мы тогда вот так, и Анька, вижу, немного расслабилась… Даже вполне себе благосклонно реагирует на мои потискивания и поглаживания в разных ее укромных местечках… Потом мы спокойненько так, бодро отрабатываем вечернюю тренировку… Беды ничто не предвещает.       - Хочешь ко мне сегодня? – интересуюсь у Анечки, стягивая в раздевалке опостылевшую форму и оставаясь в одних трусиках.       Анька отвлекается от сбора шмоток и смотрит на меня закусив губу.       - Вообще-то там ко мне Сережка в гости напрашивался… - задумчиво произносит она. – Перепихнуться да переспать…       - Ну и пожалуйста… - соблазнительно потягиваюсь я, встряхивая распущенными волосами. – Скучать не стану…       Анька отшвыривает в сторону свою сумку и, подхватившись, быстро подходит ко мне.       - Стерва рыжая… - ее острые коготки чувствительно впиваются в мою практически ничем не прикрытую попу. – Дрянь…       Я запускаю ладонь ей в волосы, и, обняв за шею, тяну ее головку к себе.       - Сучка драная… - шепчу я. – Блядь малолетняя…       Впиваюсь губами в ее губы… Чтобы до зубовного звона… До сплетения языков… Чтобы до крови…       И аж дыхание перехватывает… Божечки… Как же люблю… Как хочу ее всю…       Она отрывается от меня с усилием… Смотрит шальным взглядом… И, задыхаясь, ловит ртом воздух.       - У Ланского… Сегодня… Будет… Выходной, - произносит она прерывисто. – Гуляет лесом… Я с тобой…       Ухмыляюсь с чувством одержанной победы. Тянусь к ней… И слизываю выступившую в уголке ее губ алую капельку крови.       - Сладкая… Как вино…       - Я тоже хочу… - шепчет Анечка.       - Конечно… - киваю. - Сейчас…       - Я сама…       И теперь уже она обнимает меня за шею… И тянется ко мне… И я чувствую легкий укус в нижнюю губу… И вкус своей крови на языке.       - Соленая… Как море…       Двумя полуобнаженными вампиршами стоим посреди раздевалки, сплетя руки, таращимся друг на дружку, словно боимся, что одна из нас сейчас сбежит… Или улетит, шурша кожистыми крыльями… Облизываем окровавленные губы, глотая каждая чужую кровь…       - Танька… - Анечка первая приходит в себя. – Мы когда-нибудь закончим с тобой в дурдоме…       Улыбаюсь… Провожу ладонями по ее груди и бокам.       - Это лучше, - говорю, - чем на костре… Или с осиновым колом в сердце…       Она смотрит мне в глаза… Два бездонный голубых озера… С небом вместо воды.       - Я хочу к тебе… - произносит она негромко. – В твой дом… В твою постель… В твои объятья… В твое сердце…       Почему ни один мужчина никогда не сравнится в нежности с женщиной?.. Вот именно поэтому…       Я касаюсь губами ее полуоткрытых губ. На этот раз легонько. Едва-едва…       - Поехали, - шепчу. – И мое сердце будет твоим… Всё… Без остатка…       Когда уже вечером, разгоряченную и одуревшую, я прогоняю Аньку с кровати освежиться в душ, само собой совершенно случайно вспоминаю, с чего сегодня все началось.       - Анют, - зову ее в открытую дверь ванной, - ты мне ссылку кинула?.. Ну, что ты там хотела, чтобы я прочитала?       Анька, сквозь шум воды, бормочет в ответ что-то маловразумительное, и я, махнув на нее рукой, достаю телефон. В крайнем случае, так найду…       Искать долго не приходится.       Знакомый каждому спортсмену и любителю спорта в нашей стране сайт. Главная страничка… А на ней, вот прямо первой же новостью…       То, что я читаю вызывает у меня желание пойти и помыться. Тщательно. Чтобы не вонять дерьмом, которым меня облили… Нет, вы не подумайте… В статейке этой подметной никаких имен или названий… Но подача…       Под броским заголовком «Тройной флирт», текстом поменьше, многообещающие посулы: «Продолжение вышедших ранее наших материалов «Секс на льду» и «Мемуары двух гейш». «По многочисленным просьбам читателей…» «По информации, добытой нашими источниками…» Чушь, в общем, всякая. Зато потом…       Короче, чтобы вы понимали. Во всех подробностях. Кто где, кто с кем, кто кого и куда. В ролях: «Известная всему фигурнокатательному сообществу, многолетняя победительница и призер различных турниров…», «Подающая надежды юная чемпионка одного из недавних первенств…», и конечно же «Один из самых титулованных фигуристов нашей страны…» То есть, если бы просто написали Таня, Аня, Сережа, то можно было бы еще сомневаться. А так… Спасибо, намеков на «Зеркальный» нет, от слова совсем. Вообще школа не упоминается. То есть хоть какой-то инстинкт самосохранения у создателей этой писанины присутствует в организме… Зато по нам троим проехались катком и от души.       Первая моя реакция – шок. И злость. Ну что за блядство, в самом деле-то… За что?       Но мне уже не шесть лет… И не двенадцать… И повидала я за свою жизнь немало, и выслушала достаточно…       Поэтому, мои шок и злость очень быстро сменяются холодным и даже каким-то извращенным любопытством. Ну-ка, ну-ка…       Пересказывать не буду. Захотите – сами найдете эту мерзость в сети. Но то, с какими мельчайшими подробностями все там изложено, как точно подано и в каких деталях, наводит меня на очень нехорошее подозрение. Не дай бог, конечно же… Но некоторые намеки, просочившиеся в статью и в общем-то не особо заметные и важные, однозначно указывают на кого-то из своих… На кого-то, кого очень сильно обидели… Кого недооценили… Кого…       Анька плещется в душе… Успею… Не хочу, чтобы она видела…       Быстро копирую ссылку. Открываю «Телеграмм». Нахожу того, кто мне нужен…       «Читай», - пишу. – «И если ты мне прямо сейчас жизнью не поклянешься, что это не твоих рук дело, то… То больше ты меня не увидишь. Никогда…»       Замираю на мгновение… Не слишком ли категорично… Но черт подери… Это моя жизнь. В которую залезли без спроса и наследили грязными сапожищами.       Тыкаю пальцем в голубой треугольник… И отбрасываю телефон в сторону.       М-да… Не удивительно, что Аньку вынесло. Я-то ладно… Переживу как-нибудь. Ланскому тоже все по барабану… А у нее родители… Сестра… Школа, черт ее дери, с учителями и одноклассничками… Бедная моя лапуля… А я-то над ней насмехалась…       От звука завибрировавшего рядом со мной телефона подскакиваю, как от удара током… Кому еще… Ах, ну да… Прочитал… Занервничал.       Выдерживаю несколько секунд, потом поднимаю трубку и подношу телефон к уху.       - Ну-с, - нехорошим голосом говорю я, - Артем… Сергеевич… Приступайте к оправданиям.       Что поделаешь… Вот такая я сволочь… Первым, кто возглавил мой список подозреваемых, оказался именно он. Мне стыдно… Сейчас. Тогда – не было.       Розин сохраняет самообладание, и на мое хамство реагирует обычным своим спокойным аристократизмом.       - Танюш, даже пытаться не буду, - произносит он. – Если тебе это нужно – я клянусь, что я этого не делал, не писал, никому ничего не рассказывал… Но мне очень жаль, что ты в этом сомневаешься.       Меня одновременно бросает в краску и в холодный пот. Осознание, какая я дура и сука наваливаются гранитной скалой… Попускает… Все злость из меня долой, как и не было… И я невольно хлюпаю носом.       - Артем… Милый мой… Хороший… - лопочу я. – Прости меня… Я такая идиотка… Я…       Я слышу, как он усмехается на том конце.       - Все, все, остановись…       - Мне так стыдно…       - Это, безусловно, позитивный сигнал, - хмыкает Розин. – Но я предпочитаю думать, что ты просто маленькая, впечатлительная девочка, которая начиталась чудовищной гадости, порожденной нездоровой фантазией каких-то нечистоплотных писак… И очень расстроилась. Так?       - Да!..       - И чтобы поднять настроение, - продолжает он, - тебе совсем не повредит скушать маленькую шоколадку… Или пирожок… С яблоком.       - Хочу… - давя слезы стыда шепчу я… - И шоколадку… И пирожок…       - Ну тогда дай мне минут двадцать…       А еще хочу его снова увидеть… Мы давно не встречались… У меня были старты… И у него работы невпроворот… Но…       - Артем… - останавливаю его я.       - Да?       - Прости… - вздыхаю. - У меня… Анька в гостях… Я всегда тебе рада, ты знаешь… Но… Короче, решай сам… Я должна была тебя предупредить…       Розин никогда не звонит мне первый… Но когда ему звоню или пишу я… Он никогда не спрашивает разрешения со мной встретиться. Просто ставит перед фактом – «я приеду», или «жду там-то». Как само собой разумеющееся… Раз уж я позвонила, значит хочу его видеть… О том, что Аня в курсе нашей с ним, назовем это так, дружбы, он знает. Но подставлять его и загонять в неловкую ситуацию я не имею права…       Он молчит несколько секунд. И я, к стыду своему, впервые досадую, что моя Анечка сегодня со мной…       - Хорошо, что сказала, - с легкой долей сарказма произносит Артем. – Значит я привезу две шоколадки. И два пирожка…       Гранитная глыба сваливается с моей души.       - И два кофе… - радостно подпрыгиваю на своем месте я. - Из Старбакса… Со сливками… Хочу-хочу…       Он тихо смеется… И отключается, не попрощавшись… Зачем? Если мы увидимся уже совсем скоро…       Ну вот скажите, разве не идеал? Что мне, дуре, еще нужно-то? Какого еще мужика?.. Ну разве что такого… Ослепительно красивого… С голубыми глазами… И черными кудрями… Длинными, как у девушки… Ох, рыжая… Допрыгаешься… Не усидеть тебе на двух… Стульях сразу. Седалища не хватит… Или порвется к чертям… О, господи…       Замотанная в полотенце, тряся мокрой копной волос, из ванной появляется Анечка. Хорошенькая – не могу. Сразу снова захотелось мне всего… Ох-ох-онюшки…       - Я говорю, - произносит она, словно продолжая прерванный разговор, - забыла ссылку тебе бросить. Сейчас…       - Да не надо уже, - улыбаюсь я. – Все уже сама нашла и прочитала…       Она замирает. И смотрит на меня затравленным взглядом.       - И… Как…       - Никак, - пожимаю печами. – Оденься. К нам гость едет…       Ее глаза распахиваются на пол лица.       - Кто?       - Не тот, о ком ты подумала, - ухмыляюсь я и демонстрирую ей кончик язычка.       Но Анька далеко не дура.       - Хот Арти… Наплакалась уже, - тянет она, вскидывая вверх бровки. – Спешит тебя успокаивать?       - Не меня, а нас, - кручу у нее перед носом пальчиком я. – Так что, душа моя, давай-ка оденься прилично. Это тебе не перед Ланским, в неглиже шастать.       - Ой…       Анька неловко подхватывает сползшее было с ее плеч полотенце и поворачивается к моему шкафу с вещами.       - Рыжик, дай мне какой-нибудь из твоих халатиков… - с деланным равнодушием произносит она. - А то у меня только спортивный костюм… Раздевалкой нашей пропахший…       Ну, конечно… Щас…       Халатики у меня все такие… Что перед Розиным в них только мне дефилировать позволяется. Чтобы он глаза не пялил куда не надо… Поэтому пресекаю все Анькины провокации на корню.       - Обойдешься, - поджимаю губы я. – Вон в ящике шорты возьми. И футболку…       - Вот эту облегашечку, с вырезом можно?       - Нет нельзя… Вон ту, черную возьми… Которая широкая и на два размера больше. Тебе в самый раз будет…       - Танька!..       - А будешь возмущаться вообще треники заставлю надеть, - добавляю я сварливо. – И так, вон, ляжками своими будешь у него перед носом светить… Хорошего понемножку…       Анюта абсолютно спокойно воспринимает мой ревнивый бубнеж, обряжаясь в шорты с майкой. И выглядит же при этом так… Что все эти шмотки мне тут же хочется с нее снять и выкинуть куда подальше.       Вздыхаю… Сползаю с кровати и набрасываю свой любимый, купленный в Японии шелковый халат, который скорее демонстрирует все то, что должен был бы на мне скрывать.       Замечаю, что Анька смотрит на меня задумчиво и с интересом.       - Что?       - У вас с… Розиным… - осторожно произносит она. – Так ничего и… Нет?       Пожимаю плечами. Качаю головой.       - Не-а… Я бы тебе рассказала…       - Все ждете…       - Да… Два года осталось…       Я рассматриваю в зеркале свое отражение, и слегка запахиваю полы, чтобы то, чему следует произойти через два года не произошло через десять минут.       Аньке любопытно. Но она стесняется спрашивать обо всем… А я многого не рассказываю ей сама. Хотя, если она спрашивает, то всегда отвечаю… Но спрашивать тоже нужно умеючи…       - Ладно, - насмотревшись на себя, поворачиваюсь к ней я. – Идем… Только… Будь человеком… Хвост не распускай… Оставь мне… Хоть что-нибудь…       Анька хитро смотрит на меня сквозь упавшие ей на лицо влажные пряди волос… И… Обнимает, забрасывая руки мне на шею       - У тебя есть я, - шепчет она, прикрыв глазки и облизывая язычком свои губы. – Тебе этого мало?       Прижимаюсь к ней, обнимая ее за бедра.       - Иногда… Хочется… Посидеть на тверденьком, - невинно хлопаю глазками я. – Скажешь нет?       Как же все-таки удачно, что сегодня утром мое семейство разом собралось и укатило к бабушке в Рязань… А то был бы шок… Ладно Анечка… Ладно даже Ланской… Но две малолетки привечающие на ночь глядя взрослого мужика… Даром что у нас все чинно, благородно и со всех сторон прилично… Но ведь кто нас, сучек, знает? Сами себе, порой, удивляемся…       Взявшись за руки и паскудно хихикая, спускаемся с Анечкой в гостиную… И я, дурой влюбленной, бегу к двери и дальше по дорожке к воротам… Открывать… Ему… Потому что слышу, что подъехал он на чудовище своем огромном…       - Привет…       - Здравствуй…       - Иди ко мне… - тяну руки, приподнимаясь на цыпочки.       - Подожди, дай хоть…       - Замолчи… Я соскучилась…       - Я тоже…       Понятливая, тактичная и умная Анечка дипломатично остается в доме, внезапно заинтересовавшись нашей комнатной пальмой… И даже не удивляется, как это мы целых десять минут идем пятнадцать шагов от ворот до двери… Умничка ж ты моя…       Артем привозит нам кофе, булочек и целую коробку шоколадных конфет. Ну просто бальзам на наши изголодавшиеся, во всех смыслах, тела и души.       - Только сразу все не ешьте, - предупреждает он, глядя на наши алчные лица. – От шоколада толстеют и зубы портятся…       - Спасибо, Артем Сергеевич…       - Кто бы мне сказал, - с улыбкой качает головой Розин, - что я буду спортсменкам сладости по ночам таскать – поднял бы на смех и послал подальше…       - Хотите? – Анька цинично крутит у него перед носом конфеткой в виде сердечка. – Я готова отдать вам сердце…       Артем усмехается и бросает быстрый взгляд в мою сторону.       - Сердце возьму… - соглашается он. – А шоколад есть не стану. И так уже растолстел…       Анечка демонстративно глубоко и артистически грустно вздыхает, закатывая глазки к потолку.       - Мое шоколадное сердце отвергли, - патетически провозглашает она и запихивает конфету в рот.       По лицу ее растекается блаженная улыбка.       - Какой кайф…       Я вижу. Это не заигрывания. И не попытка обольстить. Она просто балуется… Как поступила бы и я, получив строгий запрет не морочить голову ее кавалеру… Хотя… Ножищи свои длиннющие могла бы так в стороны не раскидывать…       Подхожу к креслу, которое Розин себе облюбовал в нашей гостиной… И застываю в нерешительности… А с чего, собственно…       У него на лице не мелькает даже тени удивления.       Он просто берет меня за руку, влечет к себе и аккуратно, как маленькую, усаживает к себе на колени.       Не могу сдержаться… Краснею… И улыбаюсь ему, как дурочка…       - Сделайте одолжение, - громко заявляет Анька, вытягиваясь на диване, - не обращайте на меня внимания. Я буду как кот из фильма… Молчаливой галлюцинацией…       Фыркаю от невольного смеха.       - Это не из фильма, село ты неасфальтированное, - насмешливо говорю я ей, - а из книги…       Розин слегка сжимает меня за ногу.       - Прости, Анечка, - мило улыбается ей он. – У меня только полчаса… Радости… На сегодня. Обещаю, вернуть твою подругу совсем скоро…       Возмущенно надуваю губы.       - Не хочу скоро!..       - Я обязательно приеду еще, - он смотрит на меня грустными глазами. – Только в урочный час… И без сладостей…       Анька смотрит на нас с хитрой ухмылкой… А я, наплевав на все, кладу голову ему на плечо.       - Тогда просто расскажи что-нибудь хорошее…       Розин несколько раз кивает.       - Хорошее в том, - говорит он, - что эти статьи, которые вы читали в интернете, не имеют никакого смысла или значения. Их забудут завтра же… Если уже не забыли.       Выпрямляюсь и смотрю на него внимательно.       - Ты знаешь, кто это сделал… Кто на нас… Настучал?       Он качает головой.       - Это серьезное обвинение и без доказательств я никого называть не могу… Но, скажем так, догадываюсь, кто… И почему…       Анька всегда славилась своей практичностью. Поэтому в ее голосе я не слышу вообще никаких эмоций.       - Эту дрянь можно как-то убрать из интернета? – холодно интересуется она.       - Убрать нельзя, - слегка пожимает плечами Розин. – Но это не важно. Об этой дряни, как ты говоришь, нужно просто забыть. Не вспоминать и не обращать внимания. Тогда эффект сойдет на нет через два дня. А через неделю о ней уже никто не вспомнит.       - Но вы же понимаете, - не унимается Анька, - что этим дело может не кончится. Статейки могут появляться и дальше… И это же очевидно, что выбалтывает информацию кто-то из наших… Может Клей… Может Железняк… А может Катя… Или…       Она замолкает. Но Розин кивает в е сторону.       - Ну, называй дальше, - поощряет ее он. – Розин, Артем Сергеевич… Да?       Анька качает головой, не реагируя на провокацию.       - Я верю Танькиному чутью, - произносит она. – Вы не можете быть негодяем. И на такую низость не способны… Иначе бы она вас… Так не любила…       - Анька!       Возмущенно подскакиваю у Розина на коленях, снова краснея как рак.       А он опять аккуратно, нежно и ласково прижимает мою ногу.       - Уже проще, - с улыбкой отвечает ей он. – Значит круг подозреваемых сужается…       - Но все равно…       - Смотрите…       Артем успокаивающе поднимает ладонь, и Анька, как по команде, замолкает.       - Пример может быть так себе… - он усмехается. – Но, тем не менее… Есть такая поговорка. Если задницу показывать по телевизору с утра до вечера, то через месяц она выиграет выборы…       Представляем с Анечкой… Одновременно… И одновременно же прыскаем от смеха.       - Смешно, да? – поводит головой Розин. – Так вот, задницу нам с вами уже показали. На одном отдельно взятом интернет-ресурсе… Не самого высокого пошиба. Гарантирую. Дальше дело не пойдет… Мы не позволим. Ни я, ни Нинель Вахтанговна…       - Так Вахавна в курсе? – удивленно вскидываю брови я.       - Конечно… Она же читать умеет…       - Ох ты ж господи…       Не хватало, чтобы еще и Нинель… Тогда вообще крышка… Сливайте воду… Но если Артем говорит не дергаться…       - Ладно, девочки…       Розин, все также мягко и деликатно спускает меня с колен и поднимается.       - Уже?.. – расстраиваюсь я.       - Первый час ночи, - Артем разводит руками. – Вам ведь не нужно, чтобы очередные грамотеи написали, что в некий дом одной известной фигуристки по ночам шастает какой-то бывший тренер…       - Ай, ну тебя…       Отмахиваюсь… А потом, отбросив уже всякие стеснения, обнимаю его и прижимаюсь щекой к груди.       Ему неловко… И Анька как-то тоже затихла… Делает вид, что ее нет… Но, блин… Я же есть!       - Встретимся?.. На неделе… - просящим голосом спрашиваю я.       - Ты знаешь, куда звонить, - улыбается он и гладит меня по щеке.       - Знаю…       Привстаю на цыпочки и целую его в губы… Пока он не успевает отстраниться.       В его глазах все что угодно, кроме испуга и недоумения. Желание, страсть… Любовь…       А в Анькиных – целый океан вопросов, намеков, ехидства и ревности. Хоть бы, душа моя, Сережечке не проболталась… О проделках моих… Потому что тут уже не на статейку в интернете… Тут на целый роман… И на целую сковороду грехов в адской жаровне…       Со всех дел, Розин оказывается прав. Мерзкую писанину неведомого нам автора быстро забыли. Нас никто не дергал, с вопросами не приставал. Да и вообще, выяснилось, что нам и так есть, о чем думать в преддверии нового сезона. После этого был Белогорск, были новые постановки… Я купила себе еще одну собаку… Чихуа-хуа, которую назвала Круэлой… В честь героини моего любимого фильма…       Но журналистов я с тех пор… Разлюбила. Страсти не питала никогда, правда. Но теперь – точно все. Взять у меня интервью теперь сложно. Служба безопасности в «Зеркальном» чужих не пропускает, а на улице я маскируюсь так, что узнать меня невозможно… Кстати, иногда езжу в метро… Ни разу никто не подошел.       Так что, когда в наш зеркальный дом пожаловали дорогие товарищи с «Первого канала», мы с Анькой демонстративно нацепили коньки и вместо перерыва пошли фигачить квады с трикселями, предоставив на это раз вакантное место телезвезды нашей возлюбленной семейке…        Зато… Я буду не я, если не найду хотя бы одну, маленькую жемчужинку в куче наваленного посреди комнаты пахучего дерьма. Ну или лучик оптимизма в самой херовой ситуации… Если тебя сожрали, то у тебя, как минимум, два выхода… И я такой выход нашла.       - Ты слышала, что Вахавна нас блядьми обзывает, - пихаю я в бок Анечку. – За глаза, и не каждому, но все равно…       Мы валяемся на матах в нашем зале, уставшие после тренировки, довольные после секса и полные желания кому-нибудь перемыть кости. Анька шмыгает носом и крутит аппетитной задницей.       - Слышала, - кисло произносит она. – Но я всегда считала, что это фигура речи. Для простоты общения…       Усмехаюсь. Такая идея мне в голову не приходила.       - Прикольно… Такое объяснение мне нравится…       - Слушай, ну их всех, а?       - Подожди… Я ж чего подумала-то… Смотри… Помнишь эту херь из интернета… «Тройной флирт», «Гейши»…       - Ну?..       - Гну. Получается, что раз нас в статейках этих прописали со всех сторон… Клейма поставить негде… То получается мы с тобой такие и есть…       - Какие есть?       - Бляди… Бесстыжие и распущенные. Как тебе такое?       Анька раздраженно пожимает плечами.       - Пофигу… Если честно… Не хочу об этом вспоминать, правда… Слава богу, родители не узнали…       Но я продолжаю философствовать, не обращая внимания на ее пессимизм.       - А раз мы с тобой уже… Как это?.. Бляди общепризнанные, со стажем… С мировым именем, так сказать… То значит нужно соответствовать… Высокому званию… Как думаешь?       Анька откровенно зевает. И явно не в настроении оценивать мои шуточки. Ничего… Завтра поговорим…       - Ладно, - наклоняюсь я к ней и целую в худенькую шейку, - отдыхай… Блядь малолетняя…       Она пытается меня лягнуть… Без энтузиазма. Несильно… К тому же, я крепко обнимаю ее за бедра. И, положив голову ей на плечо, упираюсь носом ей в затылок… Чтобы чувствовать ее запах… Чтобы дышать ею… Чтобы фантазировать…       Короче, так и лежим… Ждем Ланского… Две дуры…       Ждем не чтобы приятно время провести. А чтобы вместе пройти комплекс подкачки и растяжки. Так удобнее. И время проходит быстрее… А еще, со стороны всегда лучше видно, когда ты что-то делаешь неправильно. И тебе всегда могут подсказать и помочь исправить. Любимые коллеги…       Когда же мы втроем, обессилившие, мокрые и тяжело дышащие снова валимся на пол, я щупаю Анечку за тощенький бочок и исхожу ехидством.       - Ну что, у Муракова будем сегодня вместе отсасывать?       Анька строит кислую физиономию и вздыхает так, что меня чуть не прошибает на слезу. Вечером, перед прокатами, у нас сегодня прыжки. А это значит, Анечку мою злой и требовательный дядя Ваня будет гонять на опостылевший ей лутц со страшной пролетарской ненавистью. Естественно, не оставляя без должного внимания все прочие ее огрехи. Дядя Ваня он такой. Добры и хороший. Пока ты на льду не лажаешь…       - Рот нужно сходить помыть, - еле слышно, сквозь зубы ворчит в ответ Анька. – И задницу вазелином смазать… Может поможет…       Губки бантиком, говорите?.. Бровки домиком?.. Ангелочек?.. Ага…              Поджидаю Сережку после тренировки… Уже замялась, подкачалась… Даже душ приняла… И Анечку отправила восвояси. Потому что не про нее у меня сегодня вечером настроение…       Он появляется из-за угла… И не дает мне ни шагу ступить, ни слова сказать. Хватает в охапку и тащит, как добычу, в первый попавшийся темный угол.       - Отпусти, дурак, все же смотрят, - пытаюсь вырваться я.       Хотя, кому там смотреть? Мы больше чем на час задержались после официального окончания тренировки. Кроме нас в «Зеркальном» сейчас разве что охрана и технари…       Он запихивает меня в какую-то комнатку… Захлопывает за собой дверь… И тут уже я висну на нем, откровенно и цинично впиваясь засосом в его шею…       Сережка целует мои плечи… Сдергивает с меня майку и накрывает ладонями мою грудь…       Молчим… Дышим… Смотрим друг на друга шальными глазами…       Он страстно, яростно целует мои соски, спускается к животу… И вот уже мои шортики, колготки и трусики отправляются в неведанный полет…       Ему можно делать со мной все, что ему нравится… Все, что хочет… А я лишь послушно выполняю все его прихоти… Потому что сегодня я так хочу…       Он прижимается ко мне сзади… Такой же голый и возбужденный, как и я.       - Чувствуешь какой он…       - Да…       - Можно тебя в?..       - Пальчик туда засунь…       Прошу… Не требую…       Он делает… И я замираю, закусив губу и дрожа в его руках.       - Можно?.. – снова шепчет он.       - Что можно?.. – мой голос срывается, и я почти хриплю.       - Можно… тебя…       Он прижимает меня… Сильно... Так что хрустят мои суставы.       - Ну скажи…       - Можно…       Он говорит-таки… Забористый дворовой матючок… Как я люблю…       Со стоном выгибаюсь, выталкивая из себя его пальцы. А он подхватывает меня сзади… И я чувствую его в себе практически полностью…        - О-ой, бляшечки-и! – выдыхаю я так громко, что аж сама пугаюсь.       Он закрывает мне рот ладонью… Но я отталкиваю его руку. Нас некому слышать… Некому подслушивать. Мы одни в этом огромном ледовом дворце… И я сегодня безумно хочу орать от счастья… От наслаждения… От самого обыкновенного, но такого неземного экстаза…       И я ору…       И хрен меня кто заткнет…       Как истинный джентльмен, Ланской, ублажив и осчастливив меня по полной программе, честно сдает меня с рук на руки моей маме, которая уже второй час стоически дожидается меня в вестибюле.       - Пока…       Позволяю ему себя поцеловать в уголок губ.       - Люблю тебя, рыжая ведьма…       - Хм-м…       Улыбаюсь.       Знаю, что полетишь ты сейчас, голубь мой, к Анечке в объятья… Стоит ей поманить тебя своим сладким местом… Потому и выжимаю тебя, как губку… Чтобы не так желанна она тебе была… Чтобы выбор ты свой сделал…       А может и не полетишь… Будешь наслаждаться тем, что я тебе дала… Моими поцелуями. Моим запахом… Мной, что осталась на тебе… Как я наслаждаюсь тобой, оставшимся во мне…       - Я тоже тебя люблю… Хороший мой…       Мама внимательно смотрит на то, как мы прощаемся… Она знает… Почти все знает… Кроме самых отвратительных и противоестественных подробностей… Но она никогда меня не осуждает. И не винит.       - У тебя все хорошо, рыжуль?       Усевшись в машину, я перебрасываю ремень через себя, щелкаю карабином и откидываюсь на сиденье. Закрываю глаза… И понимаю, что блуждающая по моему лицу улыбка говорит маме больше, чем способны сказать все возможные слова.       - Я так счастлива, мамочка, - шепчу я, покусывая губы. – Так счастлива… И мне так страшно, что это когда-то закончится…       Мама молча гладит меня по щеке…       А я прижимаю к своему лицу ее ладонь и целую… С нежностью… И с совершенно искренней любовью…              Я, конечно, человек незлобивый… Но вот иногда случаются в жизни эпизоды… И ты такая: «Ну ни хера себе!.. А чё это вообще было?»       Ну вот, девки… Может я не такая какая-то. Или не понимаю чего-то… Ну вот объясните мне, как я должна реагировать на парня, который мне несимпатичен, которому уже один раз вежливо указала на его место во френдзоне?.. Но который с поразительной настойчивостью продолжает мне оказывать знаки внимания, на что-то там намекать… И вообще так себя вести, что мне становится неловко от одного его присутствия. И вот слова ему не скажешь, потому что вроде как бы и не делает он ничего плохого. И матом не пошлешь, чтобы в конец уже сучищей не выглядеть…       Короче…       Саша Эненберг. Сережкин давний приятель… Что, между прочим, тоже накладывает на меня определенные, скажем так, ограничения… И такое, понимаешь дело… Ну вот не нравится он мне. Ну хоть ты тресни. И слушать его неприятно, и смотреть противно… И типаж совершеннейшим образом мне неинтересный – здоровенный бугай с огромными накачанными плечами. Для своего парного катания, в котором он и звезда, и олимпийский чемпион, и всеобщий любимец – ну просто икона стиля. Образец для подражания. Сильными своими ручищами так партнершу свою тягает в поддержках, и такие выбросы с подкрутками делает, что любо-дорого. Не даром окрестил его Ланской добрым погонялом «Домкрат». В общем, Саша – спортсмен от бога, глупо это отрицать. Но вот как человек…       Еще в нашу с ним первую встречу, как сейчас помню, в Белогорске на сборах это было, так вот, еще тогда засела у меня в душе глубокая к Сашке антипатия. И все же поначалу нормально было. Обычная приветливость, вежливые привет-пока… А потом он как-то при всех, на тренировке, сграбастал меня лапами своими… Ладно там на плечо к себе посадил, так, что я чуть не уписалась от страха… Потом, бог с ним, катал на себе и кружил, на руках держал – тоже такое себе, но пережить можно… Но вот надо же мне было тогда ляпнуть… Уже не помню точно… Что-то вроде: «Держишь меня как жених невесту, смотри поженят нас с тобой…» Ну, чтобы отпустил меня быстрее, чтобы все вокруг не смеялись… А Саша вдруг мне возьми и ответь… Мол, я готов, говорит, на тебе жениться… И с таким еще серьезным лицом… Прямо сейчас, говорит, готов… Меня аж, помню, передернуло тогда. Словно жабу противную потрогала, фу, блин… Ну и в этот же момент, значит, на смену приветливости пришло ко мне отвращение… Первый раз в жизни до такой степени. Вот…       Сашка же, с тех пор при встречах, как назло, видимо воспринимает мои в его сторону сжатые губы и хмурый взгляд как кокетство, и всячески меня подзуживает.       - Ну что, Танечка, когда мы в загс с тобой? – с сияющей улыбкой в очередной раз троллит меня Эненберг.       И никому, главное, нет никакого дела до этих его выходок. Ланской ржет, уверенный в своей неотразимости и моей в него кошачьей влюбленности. Анька вообще не понимает, что происходит, потому что маленькая еще… Все вокруг такие хи-хи, ха-ха. А меня только что блевать не тянет… Ну… Вот...       Как ни странно, такую мою реакцию замечает только один наш общий знакомый. Совершенно для меня неожиданно.       - Тебя Санек чем-то обидел, что ты на него так агришься?       Женя Семенов. Кто бы мог подумать? С виду такой скромный, сосредоточенный, весь в себе, в своем катании, в своих элементах и оценках… А поди ж ты… Все замечает. И лезет при этом не в свое дело.       Смотрю на него с раздражением. Но, в отличие он Сашки, Женя мне симпатичен. Поэтому разбавляю стервозный взгляд: «Чё, бля?» легкой иронией.       - Я, Евгений, девушка может и простая, но приличная, - говорю, манерно поводя плечами. - Этих ваших умных слов не понимаю. И намеков тоже…       Женька усмехается и, поддернув куртку, устраивается со мной рядом на лавке. Вокруг нас, уже не помню, то ли очередной чемпионат России, то ли контрольные прокаты… Короче, что-то унылое, набившее оскомину и ни разу не располагающее к оптимизму.       - Твоя агрессия на Эненберга очень заметна, - поясняет мне он. – Ну а поскольку Домкрат у нас существо безобидное и доброе, то меня это немного удивило.       Окидываю Женьку оценивающим взглядом с ног до головы и тут же цепляюсь за его неосторожные слова.       - Только тебя это… Удивило?       - Пока да, - он, похоже, ни капли не смущен. – Но, если будешь так продолжать – увидят все. И пойдут сплетни…       Не могу скрыть досады.       - Вот только от тебя, Семенов, мне нравоучений еще не хватало, - сердито щурюсь я.       Женя качает головой и слегка касается моей руки… Словно просит не злиться…       - Что Саша тебе сделал? – снова спрашивает он.       И я, вдруг, понимаю, что ему могу рассказать… Что он не отмахнется. И не поднимает на смех.       Да чего уж там?..       - Еще не сделал, - ворчу я. – Но собирается. Жениться он на мне хочет…       У Семенова глаза вылезают на лоб, а брови удивленно взлетают вверх.       - Он что?       - Что слышал… - шмыгаю носом, отвожу глаза. – Вбил себе глупость в башку и носится с ней… Повторяет одно и тоже как попугай…       У Женьки удивление быстро сменяется весельем… Ну конечно… Это же все так смешно…       - Да ну, Тань, - улыбается он. – Это же просто шутка. Глупая, согласен… Неоригинальная… Но…       Он снова… Как когда-то… Как всегда. Делает движение, как будто хочет взять меня за руку… Но в последнюю секунду замирает, словно чего-то испугавшись.       Меня же эта его нерешительность раздражает и бесит. А когда меня что-то бесит, я себя плохо контролирую.       Хватаю Женькину ладонь и сжимаю что есть силы.       - Семенов, - цежу я сквозь зубы, - я не кусаюсь. И током не бьюсь. До меня можно дотрагиваться… И не шарахаться при этом, как от чумной.       Женька замирает, завороженно пялясь на наши сплетенные пальцы. Как первый раз к девочке прикоснулся… Хотя… С таким характером, возможно, и в первый…       - Если нравлюсь, - лечу я уже совсем в разнос, - то так и скажи, мне, может быть, даже приятно будет…       Ох уж мне эти воздыхатели на расстоянии…       Его смущение длиться лишь несколько мгновений. Поразительно. Слегка сжимая мою ладонь в ответ, Женька улыбается и с хитрецой смотрит на меня, наклонив голову.       - А знаешь, - произносит он, - я ведь тоже когда-то сказал Сергею… Что если ты его бросишь… Когда бросишь… То я обязательно… Сделаю тебе предложение…       Ох ты ж боже мой… Питерские… Они такие романтичные. «Сделаю предложение…» Да так уже лет пятьдесят не говорят. Но знаете… Совершенно для себя неожиданно вдруг понимаю, что мне приятны его слова. Не потому что я такая, замуж хочу, как барышня кисейная… Нет… Мне просто нравится, что человек… Парень… Оказывается думает обо мне серьезно. Не просто погулять-перепихнуться… Ну вот как-то неожиданно… И очень мило у него все это получается… Не то, что у Эненберга с его этими пошленькими интонациями и улыбочками…       Опускаю глаза… Улыбаюсь… И не нахожу, что же ему ответить. Стесняюсь, как малолетка. Как будто и правда он мне… Предложение делать собрался.       - Ты только не сердись на меня…       Еще одно легкое пожатие ладони. И его пальцы выскальзывают из моих.       - Я не сержусь, - зыркаю я на него исподлобья, но все-таки не могу удержаться от ехидства. – Но теперь, Женечка, не отвертишься. Никто тебя за язык не тянул…       Мы пару секунд обмениваемся взглядами, после чего одновременно прыскаем от смеха.       - Да ну тебя, - толкаю я его кулачком в плечо. – Засмущал…       Женька поводит бровью.       - Я старался, - нахально заявляет он. – Рад, что получилось.       - Ах ты ж бессовестный!..       Мы ненавязчиво веселимся с ним еще пару минут, и Женька припоминает мне несколько случаев, когда я ну уж очень откровенно окрысилась на Эненберга. Забавно передразнивая мои и Сашины интонации, он загоняет меня в смущение пуще прежнего… Это ж на сколько внимательно, получается, он на меня смотрит… С каким… Интересом.       Ох ты ж, божечки…       Опускаю глаза и невольно закусываю губу. Бабочки? Снова? Неужели? Быть не может!..       Замираю на мгновение, прислушиваясь к шорохам и возне неугомонных обитателей моего непредсказуемого подсознания. Нет… Слава богу, нет… Все спокойно. Показалось…       - Забей на Домкрата, Тань, - Женька по-прежнему осторожно, но уже без страха в глазах касается ладонью моего плеча. – Не принимай его в серьез. Его шуточки – они безвредные. Да и сам он… Для тебя не опасен.       Я поднимаю на него взгляд, и понимаю, что в моих глазах он, при желании, может увидеть пляшущих от радости демонов.       - А ты?.. – спрашиваю я, хитро прищурившись.       Он удивленно смотрит.       - Что?.. Я..       - Ты… - приподнимаю бровь. - Для меня… Опасен?       Женька не выдерживает моего взгляда. Опускает глаза… Отворачивается… Молчит… Но то, как наливаются пунцовым его щеки и уши говорит мне о многом. Об очень многом…       И в бессильном отчаянии, злясь на себя и на весь свет, я беззвучно, ору про себя, себе, своим демонам, и всем, кто только мог бы меня услышать…       «Рыжая!.. Мать твою ети!.. Прекращай!.. Худо будет… Хватит уже…»       Белым мелом на асфальте я рисую слово «Хватит»…       Как бы не так…       Смех смехом, а вот же ж получается… При всей моей бесшабашной любви к приключениям и авантюрам, увы, с таким симпатичным и… Опасным… Для меня… Женечкой Семеновым мы пересекаемся довольно редко. Сидит он в своем Питере, ходит строем под командованием строгого Профессора Федина… И даже не напишет мне ни строчки, хотя, в группу нашу закрытую в «Телеге» его Сережка подключил, я видела…       Зато с другим… Героем моего «романа» я периодически сталкиваюсь… Чаще, чем хотела бы.       - Рыжуля, привет!       Вот я терпеть не могу, когда меня так называет еще кто-то, кроме Ланского. Ну… Это как визитка моя. Как маркер «свой-чужой»… Точнее, «моя - не моя». Так вот «моя» я только для одного мальчишки в нашей компании. Жаль только не все это понимают… А особо непонятливым мне что-то там объяснять ну вот совершенно не хочется.       - Здравствуй, Саша, - выдавливаю из себя дежурную улыбку. – Извини, на хорягу спешу. Железняк сегодня лютует…       Мы сталкиваемся с ним утром в коридоре «Зеркального». Я вся в себе и в своих проблемах сосредоточенно тулю на хореографию к Алексею Николаевичу. И даже не сразу понимаю, что в этом месте стоило бы и удивиться, с какого это перепугу Эненберг к нам сюда пожаловал. Ушедший после сочинской олимпиады в профессионалы, Саша теперь в основном катает на шоу и концертах, а также, светит лицом в телепередачах. Интереса в «Зеркальном», где мы тут все пашем, гремя цепями, у него точно никакого нет.       - Не смею задерживать, - тут же поднимает перед собой ладони Саша. – Просто увидел тебя, решил окликнуть…       Ага… Набираю в грудь воздух… Подсознательно жду неизбежного… И дожидаюсь.       - Решил окликнуть, и спросить, - с сияющей улыбкой заканчивает Саша, - когда ж ты замуж за меня пойдешь? Куда сватов засылать?       Каждый раз… Одно и тоже… И с абсолютной, незамутненной, обезоруживающей искренностью. Вот что с ним делать прикажете?.. А ведь мне в этом коллективе еще жить…       - Да вот, боюсь, что никогда, Сашечка, - глумливо ухмыляюсь я. – И никуда.       - Что ж так-то? – не теряет оптимизма Эненберг.       - Решила я в лесбиянки податься, - с видом глубочайшей обреченности вздыхаю я. – Или в старые девы. Не определилась пока… Но точно, в кого-то из них. Вот. Так что извиняюсь. Не быть нам вместе – жаль…       - И нам друг другу не принадлежать!.. – нараспев заканчивает вместе со мной Сашка.       Все с той же улыбкой. И без капли обиды или раздражения. А вы думаете, почему у меня не хватает духу отшить его по-взрослому… Солдат ребенка не обидит… Рыжая стерва тоже.       Развожу руки в стороны и строю виноватую рожицу.       - Прости, дорогой…       Машу ему рукой и, поспешно топаю в сторону хореографического зала. Про Железняка я не соврала – он и правда сегодня злющий, за опоздание может не только в планку поставить, а и еще какое-нибудь истязание назначить. Не хотелось бы…       Когда же эмоции, отдышавшись, вновь уступают место разуму, я невольно хмурю лоб и даже немного притормаживаю. А ведь правда… Какого черта Эненбергу здесь у нас понадобилось? Ну не тренером же он устраиваться сюда припхался… Спрошу… Моего… Для которого, единственного, я – рыжуля… И который вечно все и про всех знает.