Минус четыре по Цельсию

      Мы видимся только на льду, на прокатах и на тренировках. Как правило, успеваем лишь кивнуть друг другу да переброситься парой слов. Иногда, когда тренеры отвлекаются на какие-то свои разговоры, у нас возникает пауза, и тогда мы просто съезжаемся втроем и молча стоим рядышком, обнявшись. Чувствую его ладонь на своей спине… И немного ниже. Ощущаю, ее бедро рядом с моим. Наши руки, дрожа, сплетаются пальцами на его груди и спине. Возбуждение… Оно есть. Всегда. Хочу его… Хочу ее… Еще… Еще… Хотя бы минуточку… Хоть мгновение…       По команде тренеров разъезжаемся каждый в свою часть льда…       И продолжаем подготовку к отборочному чемпионату страны…       Уже очевидно, что тренерский штаб на меня в этом сезоне ставку не делает. По неясным пока причинам. Состояние для меня новое и непривычное. Точнее, не так. Неправильно говорю. Ставка делается, но не исключительно на одну меня. А на нас обеих. На меня и на Анечку.       Если сравнить наши произвольные программы, ее Капричиозо Сен-Санса и мою Джульетту, то очевидно, что у Аньки передо мной преимущество за счет четверного лутца в каскаде против моего тулупа. И заявленный у меня дальше сальхоф в ответ на ее тулуп утешения не приносит. Потому что простой подсчет показывает – обойти Анечку я смогу только успешно приземлив и выехав тройной аксель. Прыжок, который она пока не делает. А я делаю. Только плохо и нестабильно. И со стороны тренеров это вовсе не попытка столкнуть нас лбами или заставить конкурировать. Просто они считают, что в этом сезоне наши силы и способности нужно использовать вот так. И никак иначе.       - Мне вообще пофиг, кто из вас станет первой, а кто второй, - Нинель раздраженно пожимает плечами в ответ на мою невысказанную претензию. - Главное, чтобы не третьей…       Смотрю на нее с в общем-то плохо скрываемой обидой. Потому что это ее милостью Артур Маркович не стал ставить мне в программу третий квад, фактически, сознательно лишая меня абсолютного лидерства. И мне обидно, блин! Я же всегда до этого побеждала. И сейчас могу. Так зачем же меня придерживать-то?       - Не дуй губы, тебе это не идет, - тоном строгой мамочки поучает меня Нинель. – Сосредоточься на работе. Мы же тут с тобой не только ради удовольствия, да?       Молча киваю, не меняя выражения на лице. Отталкиваюсь от бортика и еду выполнять очередные задания. Нахмурившаяся и злая - пускай знает, что я ей подчиняюсь исключительно из уважения… Хотя, если ей и правда пофиг…       В отличие от непреклонной и холодной Нинель, дядя Ваня – само радушие. И даже, как мне кажется, немного мне сочувствует.       - Объективно ты сильнее Озеровой, - улыбается он, сжимая мое плечо. – Так что просто работай, как ты умеешь и результат будет, вот увидишь.       - Но Иван Викторович… - шмыгаю носом я. – Я ведь правда могу больше. И лучше… А вы все уперлись в триксель этот…       - Та-аня!.. - Мураков укоризненно качает головой. – Ты же взрослый спортсмен, опытный… Я понимаю, от детей такое слышать…       - Извините… - мне стыдно за свой порыв, но что поделаешь, разве я не права?       Добрый Мураков не строит из себя загадочную неприступность, как Нинель, и, в отличие от Клейнхельмана, симпатизирует скорее мне, чем Аньке. В жизни в этом не признается, но я-то вижу… И все мы…       - У Сережи нашего… Ланского, - зачем-то уточняет он, - где-то в твоем возрасте похожая ситуация была. Только он, в отличие от тебя, ленился и не хотел ничего нового показывать, надеясь на свой старый багаж и хорошо накатанные и выученные элементы…       Удивленно смотрю на него. Не понимаю.       - Но ведь я как раз хочу… Новое…       Дядя Ваня предупреждающе поднимает палец.       - Ты совершаешь ту же ошибку, только с обратным знаком, - произносит он с улыбкой. – Ланской хотел побеждать сегодня за счет прошлых своих достижений. Ты же пытаешься потратить уже сейчас свое будущее, разменяв его на мелочи и упустив свою главную цель. Понимаешь?       - Э-э-э… Не совсем.       Мураков снова кладет мне руку на плечо и уводит по коридору в сторону большого темного окна.       - Этот сезон… Он для тебя не главный. Тебе не нужно в нем сиять. Незачем. Рванешь к вершине сейчас – и к олимпиаде ты вся перегоришь, и уже не будешь выделяться из толпы таких же злых, голодных, но… Обыкновенных… Знаешь, чем вы похожи с Валетом?       - Чем?       - В вас обоих внутри заложена вспышка. Петарда. Которая, если ее вовремя поджечь, может забросить тебя на самые неожиданные вершины. Главное сделать это в нужный момент. Не опоздать. Но и не поспешить…       Какие все вокруг умные и прозорливые… Одна я такая… По земле ползаю, ничего не понимаю…       - У Нинель Вахтанговны, - проникновенно добавляет дядя Ваня, - огромный талант зажигать звезды… Вовремя. Верь ей… И не злись. Помни, кто ты есть…       - А Анька? – невежливо, резко перебиваю его я.       Но Иван Викторович великодушно прощает мне мою грубость.       - И что же Анька? – в тон мне, усмехнувшись переспрашивает он.       Я хмурюсь, стараясь подобрать правильные слова.       - Она… У нее результаты выше, - выдавливаю из себя я. – И она… Может победить…       Мураков разворачивает меня за плечи к себе лицом и смотрит прямо в мои глаза, как когда-то давно, заглядывая глубоко в мою душу… И воздух вокруг нас вдруг словно сгущается и темнеет…       - Запомни, Таня, - говорит он, спокойно. – Какими бы замечательными спортсменками ни были твои соперницы, единственный их шанс у тебя выиграть – это воспользоваться твоими ошибками. И только от тебя зависит, дашь ты им этот шанс или нет. Это твое решение, не их. Только твое…       И словно эхом в ушах…       «Твое решение…»       «Только твое…»       Господи…       Трясу головой, сбрасывая навязчивый морок. Знаю я все эти заклинания. Не первый год, почитай… Они умеют, да… И это работает. Но если этой магии вовремя не начать сопротивляться, то есть опасность привыкнуть. И тогда уже реальная жизнь начнет тебе казаться чем-то неважным, эфемерным и потусторонним. Не хочу… Правда. Остановите глобус, я сойду…       Мураков смотрит на меня взглядом далеко не доброго папочки… Жесткий, резкий требовательный. Настоящий тренер. Каким он и должен быть. Какой мне нужен…       - Делай свое дело, рыжая, - произносит он своим обычным голосом, каким он отдает нам команды на льду, каким часто ругает за ошибки и, реже, хвалит за их отсутствие. – А мы сделаем свое. И все получится как нужно…       Пока что меня еще не списали в утиль. Еще ценят. И делают свои ставки… Но намек мне уже сделан. Очень прозрачный намек…       Легче и проще мне, как ни странно, общаться с Тарановым. Максим Леонидович человек легкий, ненапряжный и, как и я, совершенно банальный и приземленный. Никаких заумных фразочек и глубокомысленных взглядов. Все просто, четко и честно. Как, в общем-то, я и люблю.       - У тебя проблема в тройном акселе, так?       - Так.       - Нифига не так. Вот здесь у тебя проблема…       Его указательный палец только что не упирается мне в центр лба. Невольно закатываю глаза. Чтобы видеть опасность. Масяня же, как обычно, понимает мои гримасничанья неправильно.       - Если надоело слушать одно и тоже, - с нотками обиды заявляет он, - то не задавай одинаковые вопросы…       - Мне не надоело…       - Тогда чего ты кривляешься?       Миролюбиво улыбаюсь и стараюсь выглядеть максимально искренней.       - Поговаривают… Добрые люди… Что вы, Максим Леонидович, на изи Ланскому за час триксель вкатали, - я щелкаю пальцами у него перед носом. – Падал-падал Сережечка, а с вами пошушукался о чем-то, будкой покивал и р-раз – запрыгал. Как сайгак. Ага. Я тоже так хочу.       От дурацких моих интонаций и под совершенно честным восхищенным взглядом, Масяня сначала смущается и краснеет, а потом, с облегчением, смеется.       - Вот так рождаются слухи и сплетни, - усмехаясь, качает головой он.       - Легенды… - подхалимски подсказываю я. – Которые будут помнить и передавать из уст в уста…       Таранов готов шутить и баловаться, если это уместно, и только в интересах дела. Поэтому, поулыбавшись и разрешив мне ему польстить, он довольно быстро возвращается к серьезному тону.       - У Валета, Таня, была ярко выраженная, очевидная и легко исправимая ошибка. Которую купировать было тем легче, поскольку я сам через такое же прошел в молодости. Чистая техника. Все как ты любишь…       - Ну… Вот… - радостно киваю я.       - Это не твой случай, - он качает головой. – Не в этот раз.       - Почему же?       - Потому что технически ты все выполняешь правильно. Что-либо менять в твоей манере прыжка – бессмысленно, можно только испортить…       - Но я ведь все равно падаю…       - Потому что ты настроилась падать.       Он разводит руки в стороны и качает головой. В его глазах ни насмешки, ни веселья… Абсолютная серьезность и сосредоточенность.       - Ты решила для себя, что тройной аксель для тебя слишком сложный, невыполнимый, что он тебя недостоин, или ты его - не знаю… Но ты твердо и упорно отказываешься сложить в своей голове простейшее уравнение: «Триксель-равно-сделала», и, соответственно, в результате всегда имеешь неправильный ответ. И здесь я тебе помочь не в силах…       - Ай, Максим Леонидович, - досадливо машу рукой я, - и вы туда же. Зри в корень, смотри в себя… Нафталиновая философия. Надоело.       - Это ты пришла ко мне с вопросом. Забыла?       - Я пришла с просьбой, чтобы вы помогли мне напрыгать аксель… Как помогли Сережке…       - Сережке твоему, - Максим с досадой перебивает меня на полуслове, - я дал простой и очевидный совет. Предложил сместить акцент и перенаправить усилие с прыжка на раскрут. И все. В этом была его проблема – он слишком высоко выстреливал вверх, не имея достаточной скорости вращения. Совершенно простые и банальные законы физики. Но я тебе вот что скажу… Даже весь побитый и уставший, заходя на пятидесятую или сотую попытку этого чертова трикселя, он знал, что у него получится. Не просто верил или надеялся. Нет. Он знал, что все делает правильно, что выполняет все как его учили. И что результат не может быть иным, кроме позитивного…       Опускаю глаза. Молчу. Понимаю, что Масяня прав. Спортсмена можно заставить что-то делать так или эдак, против его воли, или напротив, уговорами… Сложнее убедить его в том, что он сам этого хочет. Мой случай. Все я прекрасно знаю, как нужно. И делаю правильно. Просто…       - Я боюсь…       - Что, прости?       - Я боюсь… Тройного акселя.       Таранов удивленно смотрит на меня поверх очков.       - Ты боишься… Упасть? – неуверенно уточняет он.       Качаю головой. Нет, конечно… Тот, кто боится падать в нашем спорте дольше месяца не задерживается.       - Каждый раз, - объясняю я ему то, что сама с трудом понимаю, - заходя на триксель, я подсознательно боюсь его сорвать. И завалить программу…       - Это несвязанные вещи, - тут же пытается возразить Максим. – Срывай сколько угодно…       - Для меня – связанные, - я упрямо пялюсь на него. – Любой другой элемент – без проблем. Но аксель… Применяя вашу формулу, у меня получается триксель равно программа. Заваливаю в начале – дальше просто руки опускаются и делать ничего не хочется… Качусь по наклонной… Вот…       Замолкаю, бессильно опустив плечи. Масяня же с усмешкой кивает.       - Вот ты сама и подтвердила мои слова, - разводит руками он. – Проблема у тебя в голове. Но здесь я тебе, увы, не помогу. Это тебе к Алексею Константиновичу. Он умеет мозги вправлять. Хочешь?..       - Нет, спасибо, - выставляю перед собой ладонь я. – С Жигудиным – ни за какие коврижки. Нетушки…       Еще чего не хватало… Где я, а где Жигудин?.. Я, извините, не Ланской. С авторитетами вась-вась вести себя теперь опасаюсь. Хватит мне того, что Леша по сей день нет-нет, да и помянет мне ту давнюю историю нашего с ним знакомства… До сих пор стыдно…       Масяня смеется, откровенно потешаясь над моей реакцией.       - Зря ты так… Леха человек позитивный, зла не помнит…       - Ага… - киваю. – Вот пускай тогда Вахавна мне его и сосватает. С ее рекомендацией я к кому угодно пойду…       - Ты же понимаешь, что этого не будет никогда, - поджимает губы Таранов.       - Вот именно…       Несколько секунд мы смотрим друг на друга, одновременно понимая, что делать нечего и путь у нас с ним один, единственно верный. Наконец. Масяня пожимает плечами и отводит взгляд.       - Ладно… Бог с тобой, - он взъерошивает свои волосы на затылке. – Давай, вот что… Сделай сейчас подряд пять дупелей… Только аккуратно так, вот отсюда заезжай и туда… Поняла?       - Ага…       - Потом полкруга и снова. Чтобы я все хорошо видел. Ясно?       - Ясно.       - Давай… Не спеши только…       Ну… Вот как-то так. Не мытьем, так катаньем. Проблему головы решаем через физические нагрузки. Поможет ли – не знаю. Но это лучшее, на что я пока могу рассчитывать. Поэтому…       Разгон… Дуга… Смена направления… Замах… Толчок…       Аксель, знак равенства…              Ни разу еще не было, чтобы я так ждала декабрьского отборочного чемпионата, как в этом сезоне. Ну вот, да. Не знаю почему. То ли год этот у меня как-то так складывается, то ли взрослею… А может быть просто, надоело мне все. Устала. От всего и от всех. От тренировок… От тренеров. От друзей и от любимых… От дома, от родителей с братьями… Даже от собак. Хотя нет. Собаки – это святое. От них я не устаю никогда. От тузиков моих…       Не помню, рассказывала или нет… Короче. В этом сезоне, наконец-то, Нинель соблаговолила выпустить Аньку из юниоров и заявила ее для участия во взрослых соревнованиях. Дождались, что называется. Не знаю, в чем причина, была такой передержки – для юниоров Анька уже давно выглядит изрядно престарелой и перезревшей. Но, как есть. Я, в отличие от многих, не уверена, что причиной этому явилась Анькина травма, которую она получила однажды на тренировке, неудачно свалившись с прыжка. Дело для нее тогда закончилось сложным переломом, гипсом, длительным восстановлением и потерей нескольких месяцев в сезоне. Но, несмотря на зажившие раны и разрешение врачей возобновить тренировки, Анька еще долгое время кривилась и охала при каждом неудачном приземлении или усилии на свою больную ногу. Даже сейчас, уже сколько лет с тех пор прошло, а временами бывает этот старый перелом ее беспокоит, изводя ноющей болью. И, тем не менее… Я не могу сказать, что все эти неудобства и горести каким-то образом мешали или мешают Аньке работать и добиваться результатов. Все она делает, все у нее получается…       Это мое мнение, я его вслух никому не высказываю… Но мне почему-то кажется, что Нинель держала Аньку в юниорах так долго с единственной целью - чтобы она побеждала на всех стартах, до которых могла дотянуться, и не пускала на первые места Вальку. Нашу Валечку. Бывшую нашу. Ускакавшую от нас во вражеский стан тренерского штаба Жени Шиповенко и довольно неплохо там вызревающую, под заботливой опекой Артема Сергеевича Розина. И, нужно вам сказать, Анечке приходилось ой как не просто в этом соперничестве. Потому что Валька, как ни крути, талант от бога. Всех нас уделает, когда срок выйдет. Не сразу и не сейчас. Ей ведь всего четырнадцать, и федерация удавится выпускать ее к взрослым. Но на будущий год малой уже ничто не будет мешать выступать с нами наравне… А значит, в олимпийском сезоне у нас есть все шансы собраться на стартах нашим уже знакомым звездным составом – Катька, Анька, Валька и я… И поди знай, как разложатся наши карты. А вы думаете, с чего я, как дятел, долблюсь об лед с утра до ночи?.. Конкуренция, блин. Зазеваешься на минутку, дашь слабину, поленишься разок – и ты уже в массовке, с завистью высматриваешь своих подружек, радостно обивающих лезвиями пьедестал. Мы же здесь все, как одна семья - может быть и не очень благополучная, но гарантированно большая и многодетная. А в большой семье, как известно, клювом не щелкают…       Всю дорогу от дома в аэропорт откровенно сплю, свернувшись калачиком на заднем сидении папиной машины. И разбудить меня не могут ни мамины ласковые пощипывания, ни пытающаяся лизнуть меня в нос Круэла, ни громкий, навязчивый бит льющейся из динамиков допотопной попсы. Мне все равно. Дайте поспать еще хоть минуточку… Хоть две…       Загрузившись в самолет и устроившись в кресле сбоку, подальше от окна – сплю, положив голову Сережке на плечо. И снова мимо меня, по самому краю сознания, проходят обрывки разговоров, звуки гонга, свист турбин двигателей… Монотонный гул… Возникшая вдруг, произнесенная тихим низким голосом фраза: «Сережа… Леденцы у тебя где?.. Не подскакивай… Сиди… Пускай спит… Я сама достану…» Правильно… Спасибо. Не тревожьте меня…       И даже в автобусе, уже в Екатеринбурге, пока едем в гостиницу, я продолжаю дремать, склонив голову и периодически утыкаясь носом то в Анечкино ухо, то в шею… Ее аромат… Любимый. Мне хорошо, когда она рядом. И я улыбаюсь во сне… Под убаюкивающее монотонное умца-умца из динамиков… Снова тоже самое? Или уже другое?..       И словно навеянные музыкой образы, я вижу перед глазами цветные картинки моих снов, сменяющие друг друга, как в калейдоскопе. Яркие. Обманчивые… Как из другой жизни.       «Буги-вуги Бомбей…»       «Лондон гуд бай…»       «Париж-Париж, сон наяву…»       «Это Сан-Франциско…»       Шум волн. И крики чаек…       Отборочный чемпионат страны у нас - это почти тоже самое, что контрольные прокаты. Только с обратным знаком. Или даже не так… Чемпионат – это соревновательная часть, с оценками, медальками, слезами, соплями и нагоняями от тренеров. А контрольные – это типа показательные выступления, где все такие радостные и благожелательные, что хоть к больному месту прикладывай. Разница лишь в том, что контрольные идут перед чемпионатом…       - Не заморачивайся ты так на стране, - смеясь поучал меня как-то Леша Жигудин. – Я, вот, ни разу чемпионат России не выигрывал. Второе место, там… Или третье… Главное в сборную отобраться. А то надрываешься, как дурак, за даром, а тебе за это ни рейтинга, ни доброго слова…       В целом, все так и есть, как он говорит. Тут не поспоришь. Твой результат на чемпионате страны не отражается на твоем мировом рейтинге от слова никак, что сразу же обесценивает его в глазах спортсменов минимум в половину. Ну а если ты топовый фигурист, и без твоего участия сборная страны, очевидно, не обойдется, то вообще не играют никакой роли твои оценки, полученные на внутреннем первенстве. Разве что, моральное удовлетворение. И перед мелюзгой чтоб стыдно не было… Чтобы вы понимали, за подобные мысли тренеры нас по головкам не гладят и, естественно, ничего подобного не поощряют. Хотя, думают все точно также. Потому что сами из этой же системы выросли.       Короче… Екатеринбург, начало декабря, вечер. Собачий холод, метель и море романтики. Не идем гулять по улицам Солнечного города только потому что умаялись с дороги. Ага. А еще, потому что вечернюю тренировку никто не отменял. Так что, в гостинице кое-как кидаем шмотки, распихиваем носки с лифчиками по ящикам и организованно тулим в спорткомплекс. Пощупать новый лед, взбодриться… И встретить старых знакомых.       - Привет, рыжая!..       Она буквально ловит меня за рукав куртки в вестибюле. И я невольно замираю, подняв глаза.       - Ой!..       Первый невольный порыв – обнять… Но я, дернувшись, останавливаюсь, словно упершись в стену. Потому что не знаю, стоит ли… Забылось ли все старое?.. Осталось ли хоть что-то?..       Улыбка. С хитрым прищуром. Взгляд, все тот же, немного надменный. Но сейчас ее глаза задорно блестят.       - Ну, иди же!..       Она первая раскрывает объятья и влечет меня к себе, прижимая и касаясь губами моих щек.       - Катюша… Я…       - Здравствуй-здравствуй, солнце золотое, - шепчет она. – Я тоже… Поверишь ли…       - … Скучала…       - … Очень…       С тех пор, как она нас бросила, мы почти не виделись… И ни разу не разговаривали. Я знала, что она есть, где-то… Но наши орбиты не пересекались.       Чувствую тепло ее кожи. И аромат ее духов. Новый аромат. Незнакомый. Раньше его не было. А еще… Катя старше, почти на три года… Но сейчас мы практически одного с ней роста. И я больше не смотрю на нее снизу вверх.       - Что ты? Как ты? Сто лет не виделись…       - Все нормально… Все хорошо. Ты как?       Она не отпускает моих рук. И я вдруг, совершенно ясно понимаю, что очень хочу с ней… Именно с ней… Посидеть. Поболтать. По-девчачьи. Рассказать свое. Послушать про нее… Как могут только девчонки… Как никогда у меня ни с кем не получается…       - Катька… Блин…       - Ты чего взмыленная такая? – улыбается Катя. – Все носишься? Остановиться не можешь…       - У нас режим, - киваю в сторону раздевалок, - проснулись и бежим. Только прилетели и сразу на вечернюю… А вы?       - Мы еще вчера приехали, - она пожимает плечами. – Евгений Викторович подсуетился, чтобы у нас два дня на тренировочный лед были… Вот в гостишку отдыхать иду…       - Одна?       - Вальку оставили еще немного помучить, - поводит бровями Катя. – Чтобы не расслаблялась…       Точно… Малая ж тоже заявлена в этом сезоне на внутренний чемпионат. Интересно, а…       - Розин, кстати, сейчас с ней там возится, - словно прочитав мои мысли, произносит Катя. – Можете встретиться…       Она говорит без ехидства. И без раздражения… Во всяком случае, мне так кажется. Неужели, все прошло и начисто забылось? Свежо придание…       - Если он меня еще помнит, - усмехаюсь я, отчаянно изображая равнодушие.       Катька далеко не дура. И не наивная идиотка. Поэтому обмануть ее сложно.       - Помнит, - кивает она. – И любит сильнее нас с Валей. Так что мы ревнуем, имей в виду…       Я не знаю, что сказать и краснею. А она слегка встряхивает меня и снова мимолетно чмокает в щеку.       - Забегай в гости, рыжая, - шепчет она едва слышно. – Вспомним молодость…       Хм-м… Закусываю губу. И встречаюсь с ней взглядом. Чтобы убедиться, так сказать… Что воспоминания у нас с ней одинаковые. Что они есть…       В раздевалку влетаю позже всех, и застаю там только уже совсем готовую на выход Анечку. И ее удивленный взгляд.       - Где тебя носит?       - Ай, - напускаю на себя безразличный вид. – Асторную встретила. Внизу столкнулись…       Анька тут же строит глумливую рожицу.       - И как? – ехидно интересуется она. - Подрались? Кто кого?       - Да нет, - качаю головой. – Ты знаешь, вполне себе мило поболтали. Без спецэффектов…       Мне кажется, что мой ответ ее немного разочаровывает. Может быть стоило сказать, что мы с Катькой вцепились друг дружке в волосы?       Тут же потеряв интерес к подробностям нашей с Катей встречи, Анечка снова строит сосредоточенную мину.       - Давай быстрее, - бросает мне она. – Вахавна в ворчливом настроении сегодня…       - Даю…       Уже переодевшись и зашнуровав коньки, топаю по коридору. И тут чувствую, как в кармане на поясе начинает отчаянно вибрировать телефон. Ну вот кому еще не терпится?.. Сую руку, достаю, смотрю на экран… О, господи… Ну сколько можно?.. Потом. Все потом. Вечером. Нет. Лучше завтра… Нет меня. Занята…       - Таня, ну где ты там? Чего ковыряешься? Можно все лишнее на после тренировки оставить? Ну в самом деле…       Ворчливое настроение… Плавали. Знаем…       Не только знаем, но еще и умеем в правильном русле этому настроению следовать. То есть, в ответ на упреки и претензии демонстрируем нечеловеческий заряд бодрости и готовность сворачивать горы и шеи.       Раскатываюсь. Завожу мышцы. Перевожу тело в рабочее состояние. И, о чудо! Вялую сонливость и усталость после переезда спустя десять минут снимает как рукой. Вот это я понимаю. За это я и люблю спорт. Ничто другое не дает мне такого адреналина. Такой иллюзии всемогущества… И аж чувствую, как плечи сами собой распрямляются, а за спиной шуршат тугими перьями крылья моей удачи. Я улыбаюсь… Что ж… Смотрите. Восхищайтесь мной…       Кроме меня на льду, как заяц на барабане, скачет Анечка. Добивая, допиливая, докручивая и выезжая свои сольники и каскады. Анька использует придуманную когда-то Нинель еще для Катьки прикольную фишку. К каждому прыжковому элементу добавляет в конце тройной или двойной тулуп, превращая таким образом прыжки в двойные и тройные каскады. Выглядит это феноменально зрелищно, и по идее, призвано вселять ужас в души соперников, низводя их жалкие потуги состязаться с нами до уровня полного ничтожества. Не знаю, работает ли это таким образом на результат… Но по меньшей мере, это просто красиво. Пускай знают все, что даже тренировки у нас в «Зеркальном» - это шоу не хуже олимпийских игр.       В противоположной части льда вижу знакомые фигуры. И замечаю, что и на меня тоже обращают внимание. Высокий, худой и остроносый Евгений Викторович Шиповенко внимательно провожает взглядом все мои движения. Не люблю его. Чисто по-человечески. Не только потому что он хамски ведет себя с Нинель. И не потому что из-за него Сережка остался без олимпиады… В конце концов, идти к намеченной цели по головам, не взирая на симпатии и авторитеты – это и моя, признанная идеология тоже. Да и кто, скажите вы мне, из наших прославленных чемпионов сможет, положа руку на сердце, признаться, что вот ни разу, ну вот вообще никогда не воспользовался своим влиянием или связями, не переступил через чью-то судьбу, не оттолкнул, подавив авторитетом, кого-то в сторону? Но это не важно. В конце концов, Шиповенко не мой тренер, и мне на него не ровняться… Просто есть в нем что-то отталкивающее. В отличие от…       Ох ты ж, господи!.. Даже не стесняется. В открытую пялится. Улыбается… Ловит мой взгляд. И легкий кивок. Эдакий аристократический наклон головы. Мол, вы прекрасны, мадемуазель, хочу вас как при первой встрече… Да-да… Артем… Сергеевич. Все по вам видно… Ну и пожалуйста. Это я раньше нервничала и краснела. А сейчас… Хочу и нравлюсь. Красивому мужику. Мне в кайф. Пускай другие завидуют.       Ну а Вальку вижу уже на льду, резвой козой рассекающей в разные стороны. У этой вид серьезный, сосредоточенный такой. Прям вот ух. Не подходи… Актриса. Если бы я тебя не знала всю вдоль и поперек, как я знаю… Встречаемся глазами… И я, не удержавшись, показываю малой язык. Валька тут же краснеет, сбивается с ритма, лажает на элементарных шагах… Но снова зыркает в мою сторону своими огромными глазищами. И возвращает мне язычок… Моя девочка. Люблю.       Вижу поднятую руку дяди Вани Муракова. И понимаю, что это меня. Анька уже работает по заданию, Ланского нигде не видно… Значит моя очередь.       - Плохо, что нет Камышинской, - словно продолжая прерванный разговор произносит Нинель. – И Асторной тоже… На них бы взглянуть еще… Плечи выпрями, пожалуйста… И шею ровно… Руки держи, когда вращаешься вот так, не бросай вниз…       Она осматривает и ощупывает меня, словно портниха в ателье. Внимательным и очень деловым взглядом. И я решаю, на всякий случай, не признаваться ей, что видела Катьку.       - Значит так… Смотри… - она склоняет голову на бок, продолжая разглядывать что-то у меня на рукавах и возле уха. – Триксель мы из произвольной в этот раз убираем…       У меня перехватывает дыхание, и я невольно втягиваю голову в плечи.       - Но я…       - Я знаю…       Нинель наконец-то смотрит мне в глаза. И протягивает ладони… В которые я машинально, тут же вкладываю свои. И тут же расслабляюсь, впитывая ее тепло и ласку.       - Я знаю, - повторяет она. – Ты все можешь. Ты умеешь…       - Тогда почему?..       - Придержи интригу до Европы, - слегка улыбается она. – Устрой им всем сюрприз…       Она так уверена, что с облегченным контентом я попаду в тройку и меня возьмут в сборную? Вот бы мне ее дар предвидения…       Не успеваю ничего сказать. Как чертик из табакерки на трибунах, в проходе, появляется Ланской. С виноватой миной, взлохмаченный и запыхавшийся. И такой же потешный… Интересно, где его носило? Мы, понятное дело, не дома, но вот так приходить позже всех… Хорошо быть единственным мальчиком… Во всех смыслах.       Нинель слегка хмурится, лишь мельком бросает на него взгляд. И возвращается ко мне. Но… Жаль. Момент потерян. И мои ладони выскальзывают из ее рук.       - Давай сейчас весь прыжковый контент пройдем, - произносит она сухо. – Сначала короткая, потом произвольная… Иван Викторович!.. Посматривай там на Ланского с Озеровой… Таня… Со второго прохода начинай вот отсюда и там разворачивайся. Да?       Мне остается только подчиниться. И согласно кивнуть. Ну, а что, собственно, такого? Вот такая партия, значит, должна быть разыграна на льду в этот раз. Здесь добавить, там убавить… Выдвинуть ферзя, защитить ладью… Пожертвовать пешку. Понятное дело, я не пешка… Но где-то в глубине души я очень хочу доказать моей королеве, что и простой фигурой мне быть некомфортно…       Второй проход. Это беговые вдоль бортика. Разгон. Подсечки… И выезд на дугу на наружном правом ребре… Кто сказал, что я не хочу прыгать аксель? Что боюсь? Что не умею… Да что б вам всем…       Разворачиваюсь, меняю ход… И, одновременно с толчком и резким замахом правой ноги, выбрасываю вверх руки, помогая моему вращающемуся в воздухе телу дотянуться до звезд…       Все в моей голове, да, Максим Леонидович? Жаль, вы сейчас не с нами… Мне было бы приятно доказать вам вашу правоту. И то, что вы во мне ошибались тоже… Потому что в моем случае ваша формула не работает. И тройной аксель для меня – это всего лишь первый элемент программы. От которого ничего не зависит…       Свист ветра… Звон стали… Скрежет льда.              Не люблю чувствовать себя дурой. Особенно, когда для этого есть все основания. И это не тот случай, когда кто-то, кого ты знаешь, пытается выставить тебя идиоткой, нарываясь на скандал и напрашиваясь на взаимность. Если бы… Дать сдачи я всегда могу, дайте только волю. Драка – это ж мое хобби… Шучу. Ладно… В общем. Как-то раз, сделала я глупость, повелась на собственное любопытство. И вылилось все это в большую беду…       Наших телефонов и реальных страничек в соцсетях не знает никто. Из чужих, я имею в виду. Даже если вы с кем-то там общаетесь, кому-то пишете и вам отвечают… Не льстите себе и не обманывайтесь. Мы не общаемся с незнакомыми. Никогда. Под своими настоящими именами, во всяком случае. Узнать номер телефона – вообще невозможно. Никто никогда не даст номер незнакомому. Ни свой, ни, тем более, чужой… Поэтому незваные гости в наших электронных устройствах – это большая редкость. И повод насторожиться. Если у тебя в голове мозги, а не манная каша…       Сначала я подумала, что это так шутит кто-то из наших мальчишек.       «Привет…»       Нежданно не гаданно, как здрасте посреди ночи. При чем реально, посреди. За окном тьма тьмущая, на часах за полночь и я такая уже клюю носом, досматривая перед сном какую-то муть в ютьюбе. Но не смотря на неурочный час, «Телеграмм» исправно доставляет мне сообщение от неизвестного абонента.       Первая мысль всегда самая правильная. Так говорят психологи… И моей первой мыслью, конечно же, было слить в игнор наглого незнакомца. Но видимо дьявол в тот момент водил меня за руку…       «Адьёс», - пишу я в ответ. И уже нацеливаюсь пальцем на красный крестик в углу экрана.       «Пока ты меня не забанила… Я тобою восхищен и очарован. Ты лучшая. Пожалуйста, прости…       Вот это вот его «прости» меня и удержало от абсолютно правильного решения… А ведь все знают, что любопытство погубило кошку.       «Сейчас забаню, и восхищение как рукой снимет», - ехидно пишу я.       Он же пользуется представившимся случаем на полную.       «Ты мне ответила. Дважды. Я не надеялся даже на одну фразу от тебя… Это того стоило.»       Ах вот оно что… Конечно же. Кто-то из наших дурачков малолетних развлекается… У кого только номер подсмотрели? Интересно…       «Ты хоть знаешь, с кем говоришь?» - интересуюсь со снисходительной улыбкой.       Вместо ответа он тут же, словно ждал момента, присылает мне фотку. Мою. С одной из спонсорских фотосессий. Ну… Как минимум номером не ошибся.       «Мог бы и получше выбрать, - включаю стерву я. – Эта не самая удачная.»       «На сайте только эта…»       Что ж, молодец. Действительно, в общий доступ спонсоры выложили только одно фото из почти двух десятков сделанных. Остальные, менее удачные с их точки зрения, но вполне годные, по моему мнению, я храню у себя. И поделилась только с Анькой. И Сережкой… И… Вот черт!..       Щелчок нового сообщения.       «Подари мне ту, что тебе нравится… И я удалю все остальные.»       Нет. Ну это уже слишком.       «Слушай. А ты не обнаглел ли часом? Ты вообще, что за хрен с горы? Я тебя знаю? Делать нечего на ночь глядя?»       Сейчас, сто процентов, будет что-то типа, да ну, да вот, да я тут вообще такой весь из себя, да я тебя видел… И наверняка сосунок проколется на какой-нибудь ерунде, и я с легкостью догадаюсь кто это тут со мной шутит…       Молчание. Довольно долгое. И мне уже снова почти скучно. Неужели так быстро наигрались дети?       «Извини… Мое имя тебе ничего не скажет. Мы незнакомы. И никогда не познакомимся. Я просто твой поклонник. И ты мне очень нравишься. Но… Я старше и не хочу тебя смущать».       Ну, смутить меня сложно. Уже, во всяком случае. Что ж… Ладно. Посмотрим, что будет дальше. Мне ведь совершенно не обязательно отвечать, правда?       Не отвечаю. Но и не закрываю окошко мессенджера. Просто интересно, надолго ли его хватит?       «Если можно… Если ты не возражаешь… Я буду каждую твою победу присылать тебе поздравления. А ты будешь знать, что это я. И мне будет приятно…»       Вы все одинаковые. Ход конем… Ход из-за угла… Выход в красное… И всегда с одним и тем же итогом. Скучно…       Я засыпаю, забыв выйти из мессенджера, но совершенно без сожаления выбросив из головы это очередное, далеко не первое и не последнее проявление нездорового интереса у части наших сограждан к моей персоне. И начисто о нем забываю… Как оказывается ненадолго.       Второй раз мой загадочный почитатель проявляется после контрольных прокатов. Буквально в тот самый день, когда мы откатали произвольные. И я не без гордости принимаю поздравления и любезности от большей части нашей тусовки. Все дифирамбы вполне заслуженные и честные – откатала я просто отлично, а на фоне облажавшихся, как сговорились, всех до единой моих подружек, так и вообще, хоть сейчас на пьедестал.       Наши медийные звезды, Жигудин с Тарановым, нахально выволакивают меня из толпы перед самым носом у Нинель и устраивают что-то вроде блиц-интервью, прямо в коридоре. Всем весело, у всех хорошее настроение… И именно в этот момент, под сотней любопытных взглядов, черт дергает меня взглянуть на экран завибрировавшего в моей руке телефона… И я не успеваю скрыть удивление и досаду.       «Ты прекрасна. Поздравляю. Любуюсь тобой…»       Ах ты ж черт… Позабытая уже мною чья-то неоригинальная шалость. И наш тот первый и последний разговор, который я не удалила… Вместо безликого номера телефона теперь красуется пошленький ник «Джокер», а с аватарки ухмыляется размалеванная гримом физиономия Хита Леджера… Не угомонился, значит, обожатель…       - Поклонники изнуряют тебя комплиментами? - с потрясающей прозорливостью ехидничает Жигудин. – Скажи им всем, вот прямо сейчас, что хочешь…       - Привет передай, - подсказывает Масяня. – Или язык покажи…       Камера выжидательно смотрит на меня своим черным объективом, назойливо ослепляя яркой подсветкой. И я делаю то, что от меня хотят.       - Всем спасибо, - умильно дую губки я. – Всех люблю. Цём-м.       И обязательное сердечко из двух соединенных ладоней.       Истинные чувства, эмоции, нельзя выносить на публику. Иначе ты оказываешься беззащитной перед толпой. И этим обязательно воспользуются те, кто желает тебе зла… Поэтому раздражение я решаю оставить на потом… И, не поверите, снова благодушно забываю об этом моем настырном незнакомце. Благо думать мне и так есть о чем, а у него, надеюсь, хватает такта или страха не надоедать мне слишком часто.        Вот только очень жаль, что навязавшийся на мою голову Джокер, на самом деле, ни тактом, ни страхом не страдает…       Екатеринбург… Холодно… В отличие от сопливо агонизирующей остатками осени Москвы, здесь уже зима в полный рост. Морозец нещадно кусает за щеки и носы, снежинки кружатся в воздухе невесомым пухом… И хрустят под ногами сухой россыпью, сбиваясь от ветра в белоснежные ленточки вдоль тротуарных бордюров и кромок домов. Казалось бы, да? Всего-то расстояния. Не крайний север, отнюдь. И даже не Питер… А поди ж ты. Дубарь конкретный. И заработать в такую погодку нежданную пневмонию или бронхит – легче легкого. Особенно если ты разгоряченная после вечерней тренировки, взмокшая и расхристанная вываливаешься в вечернюю стужу из теплых стен спортивного комплекса.       - О-ой! – невольно вскрикивает Анька, нахлобучивая поглубже шапку. – Задувает…       Порывом ветра нас чуть было не сносит с обратно к стеклянным дверям вестибюля. И мы вдвоем, как утопающие за тростинку, цепляемся с двух сторон за Ланского, надежного, как скала, которому, к тому же, весело и все ни по чем.       - Что за упадочные настроения? – ухмыляется он, крепко удерживая нас с Анькой и не позволяя поскользнуться на скользких, уже успевших покрыться тоненькой пленкой льда, ступеньках. – Наш девиз – не падать вниз…       - А держаться за карниз, - перебиваю его я, едва не теряя равновесие. – А-а, блин… Не хватало еще потянуть себе что-то.       - Осторожно…       Дурацкая тротуарная плитка… В чью только светлую голову пришла мысль выложить этим дорогу в городе, где сухое лето длится лишь полтора месяца, а весь остальной год либо мороз, либо слякоть? Красиво… Ну, типа да… Но ведь если разложишься на всей этой красоте собственной тушкой, то можно и костей не собрать. Такое себе. Короче, с грехом пополам, спотыкаясь и скользя, доползаем втроем до обычного, знакомого и родного потрескавшегося асфальта. И выдыхаем с облегчением.       - Знаете что? - сварливо заявляю я. - Ну его нафиг по улицам шляться в такую погоду.       Анька, в ответ на мои слова тут же согласно кивает. Сережка же, любитель нездоровых удовольствий, кривится и морщит нос.       - Мхом поростете, лентяйки, - мстительно подзуживает нас он.       Но если у Аньки в глазах и мелькает тень со мнения, меня ему поколебать не удается.       - Вы как хотите, - упрямо наклоняю голову я, - а я в номер, под одеяло. С чашечкой чая и сериальчиком…       Картина более чем яркая. Достаточно себе просто представить… И сравнить с окружающей действительностью.       - Я с тобой, - наконец принимает решение Анька. – Рядышком. Под то же одеяло…       Одновременно, не сговариваясь, поднимаем глаза на нашего любимого-ненаглядного… Не то чтобы я соскучилась по нашим совместным детским забавам… Было да прошло. Эту страницу мы перевернули. И это было наше общее решение… Но, кто знает, вдруг затухающий где-то в глубине души огонек еще можно разжечь?..       Нет… Вижу, как хмурится Анечка. Чувствую, как буквально на миг напрягается и замирает Сережка… Очевидно, что прошлое останется в прошлом, как ты его оттуда не пытайся извлечь. Потому что воспоминания у нас тоже общие…       Он смотрит на нас слегка прищурившись. С ехидненькой своей улыбочкой уголками губ… Все он понимает…       - Ну и пожалуйста, - произносит Сережка, легкомысленно поводя бровью. – Раз вы такие противные…       То есть, абсолютно все… Что в другой раз любая из нас будет ему рада, приди он ко мне, или к Анечке… Что сегодня девочки хотят остаться вдвоем… И что третьим для них он уже не нужен и не интересен. Так получилось. Так должно было произойти. Если ты медлишь с выбором, его делают за тебя другие… И здесь глупо обижаться, или предъявлять претензии. Кому-то, кроме себя…       - Мы ужасно противные, - хитро щурюсь я. – Ты не знал?       Переглядываемся с Анютой. Улыбаемся. Все у нас хорошо… Все будет…       О непрочитанном в «Телеграмм» сообщении вспоминаю уже перед самым сном. После всего-всего…       Тянусь за телефоном через плечо дремлющей рядом Анюты. Чтобы проверить будильник на завтра. И вижу красный кружочек с цифрой «один» возле пиктограммки мессенджера. Ч-черт… Свалился ты мне с неба… Может ну тебя?.. Но, с одной стороны любопытно. Да и с другой… Если вот так вот всех посылать нахер, рано или поздно можно остаться в одиночестве. В полном…       Подношу телефон к глазам и открываю сообщение.       «Привет! Вот увидел нечаянно… А я думал, он твой парень…»       Что за ерунда? О чем ты бредишь, старче?..       А пролистнув экран обнаруживаю… Ну ё-моё… Ну что за блядство…       Фотограф поймал их удачно. Снимок, можно сказать, даже сделан со вкусом. Талантливо. И ракурс, и экспозиция… Тьфу, блин! Какой к чертям талант? Много ли его нужно, чтобы соорудить такое? Всего-то навсего. Улица. Вот эта самая, в двух шагах от нашей гостиницы. Снежок, пешеходы… Пасмурное небо… И Ланской обнимающий Катьку. Прижимающий ее к себе. Их глаза… Их руки… И губы… За мгновение до поцелуя. Ох ты ж…       И против своей воли, против разума… Понимая всю абсурдность ситуации и собственную глупость… Всеми фибрами души чувствую и ощущаю, как проникает в меня, сжигает, испепеляет и иссушивает изнутри… Ревность.       Огромного усилия мне стоит подавить первый, поднявшийся во мне всплеск ярости, уже готовый было вырваться криком. Я до боли сжимаю зубы и на секунду зажмуриваюсь.       Выдох…       Так нельзя. Я не должна так реагировать. Это неправильно…       Вдох.       Успокойся…       Мои ладони предательски потеют. И телефон чуть было не выскальзывает из моих рук на пол. Анька!..       - Ну что ты крутишься?.. – сонным голосом бормочет в подушку Анечка, не открывая глаз. – Дай поспать…       Она рядом. Я слышу ее дыхание. Чувствую, как бьется ее сердце. Она моя… Она со мной… И она в безопасности. Потому что я охраняю ее покой. Вот так… Кто-то очень хочет, чтобы я понервничала. Ладно… Посмотрим, получится ли это у него. Но мою любимую я обижать не позволю… Анька рехнется, если увидит Ланского с Катькой… Для нее, я знаю, это будет неожиданным и неприятным сюрпризом… Шоком. Землетрясением в идеальной картинке мира, нарисованной для нее талантливым Сережечкой… Не хочу. Не дам…       Осторожно касаюсь губами ее обнаженного плечика. Кожа теплая и пахнет мылом…       - Прости, я нечаянно, - шепчу ей. – Спи…       Она не реагирует. Дышит ровно. Чему-то улыбается во сне…       Крепко сжимаю телефон в ладони и снова смотрю на присланное мне фото.       Ну погоди ж ты у меня…       Ты хочешь, чтобы я взбесилась? Не дождешься. Потому что ты мне безразличен… В отличие от моих любимых.       Зло прищурившись и взвешивая каждое слово, медленно набираю в поле сообщение для Джокера.       «Он не мой парень. Мы друзья. Прекрати это!»       Щелчок. Отослано… Секунда… Две… Три… Хм-м… Ага! Прочитано…       Ну вот… Теперь, только дернись, тварь…       Выключаю экран, сую телефон под подушку… И, осторожно вытянувшись под одеялом, прижимаюсь к теплой, мягкой и соблазнительно сладко спящей Анечке.