Минус четыре по Цельсию

      Помните, да? Чемпионат страны у нас не повод звездам сиять. Ни тебе рейтинга, ни призовых… Ну вот мы и не заморачиваемся. Проще говоря, сливаем вдвоем с Анечкой короткую программу как две малолетки, вчера только коньки надевшие. Стыдно – капец. Но, как есть. Можно сколько угодно размахивать руками и сжимать кулаки, грозя небу, соперницам или южному централу. Результат изменить невозможно. Абсолютно бесславный проигрыш.       По результатам короткой программы Анька проигрывает Лизе Камышинской, Катьке Асторной, и даже нашей Вальке. Бездарно шлепнувшись на задницу с тройного лутца и кое-как размазав оставшиеся элементы, Анька с трудом проползает на промежуточное четвертое место. Ну, а я… И того хуже. Степ-аут после первого прыжка на каскаде лутц-риттбергер – спасибо, хоть не грохнулась башкой об лед – и я без элемента. В итоге, не дотягиваю до Аньки почти целый балл. На столько отвратительно мы обе еще никогда не выглядели. Так что резюме по поводу наших никудышных выступлений вполне очевидное и заслуженное.       - Черт знает что!.. – Нинель сжимает губы в ниточку и смотрит на нас с неприкрытой свирепостью. – Знаете, как говорят? Чё попало. Так вот это о вас сегодня. Об одной, и о второй. Отодрать бы ремнем по задницам обеих…       Понуро подпираем стенку. Молчим, повесив носы. А что тут скажешь?       Вижу досаду в глазах Артура Марковича, даже без тени его извечной злой иронии. Во взгляде Муракова тоже, ни единой позитивной искорки. Лишь хмурое неодобрение. М-да… Натворили мы делов с подружкой моей…       - Значит меня послушайте, - не тратит времени на длительные выволочки Нинель. – Сегодня на вечерней тренировке каждая показывает мне произвольную. Естественно, без ошибок и срывов. Завтра утром, после тренировки мальчиков, снова все тоже самое…       Одновременно вскидываем на нее преисполненные страданием глаза и отчаянно дрожим подбородками. Два прогона, считай подряд… А потом еще и на старте… Это жестоко!       - Слезы будете дома лить, - неумолимо хмурит брови Нинель. – Нефиг было создавать себе проблем сегодня. Не захотели по-лайту – будете как китайские комсомольцы, героически преодолевать созданные себе же трудности…       Мельком замечаю, как едва заметно дрогнули в усмешке губы дяди Вани. Значит еще не все потеряно…       - Шутки в стороны, девочки, - совсем уж приседает на метлу Вахавна. – Если не увижу сегодня и завтра стабильные программы – пеняйте на себя. Сниму со старта – будете весь оставшийся сезон курить бамбук и смотреть по телевизору, как побеждают ваши соперницы. Все…       Она встряхивает головой, раздраженно поводит плечами, и не удостоив больше нас своим царственным вниманием, быстро удаляется по коридору. И это… Да. Это означает, что шутить с нами точно никто больше не собирается.       - Ну, что стоим?       Мураков спокоен, и даже как-то показательно флегматичен. Типа, ничего ж не произошло. Все как всегда. Обычная история… В журнале «Ералаш».       Понимаем, что вопрос риторический. Не требующий ответа, а напротив, побуждающий к действию. Ну вот мы и… Побуждаемся.       Уныло бредем с Анькой в гимнастический зал. Немного подзамяться и подкачать возбужденные после проката мышцы. Ну и, понятное дело, не дать себе остыть перед назначенной на вечер экзекуцией. Два часа у нас точно есть, так что восстановить силы мы точно сможем. Не в первый раз в режиме аврала работаем. Привыкли…       Молчим. И вот даже как-то болтать не хочется. Ни о чем. Что сейчас сказать друг дружке? Слова поддержки? Да кому они нафиг нужны! Пошутить? Да как-то не до шуточек. Не маленькие, все понимаем… Короче, тащимся, носы на сторону. И вот именно в этот самый момент, ну словно по закону подлости, когда, вот, ну абсолютно никакого настроя… Телефон. В моей ладони. Настойчиво затренькал. Ну вот кому еще?..       - Кто ж это так настойчиво тебя добивается? – с усталой сварливостью в голосе ворчит Анька.       - Да без понятия, - пожимаю плечами я, подводя экран к лицу. – О-ох ты ж!..       Не могу сдержать удивленного возгласа. Не ожидала.       - Да кто там?..       Анька любопытно тянет шею, и я поворачиваю в ее сторону изображение аристократично улыбающегося, снисходительно щурящегося Розина. Давненько не баловал меня своим вниманием Артем… Я уж начала было думать, что забил он на меня одним ударом. Особенно, после того случая в кабаке… Потому-то и удивление мое абсолютно искреннее… И, стыдно признаться, радостное. Не забыл. Помнит. А раз помнит, значит… Значит… Все еще…       - Ну чё ты тупишь-то, - Анюта вопросительно вскидывает бровки. – Ответь…       Прогнать ее не хватает духу… Самой убежать – тоже как-то глупо… Но говорить при ней… Стесняюсь? Господи, да что это со мной?.. Так…       Набираю в грудь воздух и решительно провожу пальцем по экрану. Не хватало мне еще перед Анькой комплексами трясти…       - Алло!       - Здравствуй…       Этот голос… Эти интонации… Голова кругом, ножки дрожат. Но в руках себя держу крепко. Сглатываю непрошенный комок в горле… И разом теряю весь свой запас сарказма и иронии, который уже готова была пустить в ход.       - Привет… - задыхаюсь…       - Танюша, золотая моя…       А грусть пополам с обидой тут же прорываются в открывшуюся брешь.       - Бессовестный… Розин… Зараза… Я скучала! Куда ты пропал, чтоб тебе пусто было?..       - Танечка…       Я помню… Он никогда не зовет меня первый. Дожидается, когда я позвоню. И всегда отвечает… И в этот раз, я сама виновата… Но почему нужно было так долго ждать? Почему нельзя было самому?..       - Разлюбил меня?.. – шепчу я в трубку.       И мне плевать, что Анюта аж приседает рядом от таких моих откровений.       Он смеется. В ответ на мою наивность, и на детскую обиду. Как он и должен. Как всегда поступает…       - Разве тебя можно разлюбить? Нет…       - Тогда…       - Сегодня я прошу тебя скрасить мое одиночество, - мягко перебивает меня Артем. - И развеять вечером мою грусть. Если у тебя нет других планов…       - Нет!.. То есть да!.. – я путаюсь в словах. – Ч-черт…       - Прости, - тонкая ирония, - я не совсем тебя понимаю…       Словно порывом свежего ветра у меня из головы выдувает всю скованность и нерешительность. Это же Розин. Твой Артем… Сергеевич. Тот самый, который так тебя обожает… Так проснись уже, рыжая!       - Вахавна, блин, - выпаливаю я с досадой. – Поставила мне вечером прогон. И на утро тоже… Я не знаю…       Розин мгновенно меняет тон.       - Предложение снимается, - быстро произносит он. – Все, что говорит Нинель Вахтанговна мы с тобой должны выполнять неукоснительно, и в первую очередь.       Это вот «мы с тобой должны» выводит меня из себя ну просто начисто. Была не в себе - ушла в себя. А потом ка-ак вышла из себя…       - Артем! – перебиваю я его. – Имей совесть. Сначала такой аванс выдал, а теперь соскакиваешь…       - У тебя завтра важный старт, - уже другим, «взрослым» тоном увещевает меня он. – Нинель Вахтанговна…       Хочешь, чтобы я тебя поуговаривала? Да пожалуйста…       - Ну я же не до ночи здесь сидеть буду, - надувши губы канючу ему я. – Приди хоть посмотри, как я здесь надрываться буду. Потом в гостиницу меня проводишь… Обещаю, к тебе в номер напрашиваться не стану…       - Ну что ты такое говоришь?..       Он размякает всего лишь на мгновение. Ведется… Ну грешно ж было бы не воспользоваться.       - И к нам с Анечкой тоже приглашать не буду, - мстительно добавляю я. – Чтобы соблазнов у тебя поменьше было…       Подслушивающая наш разговор от первого до последнего слова Анька, гаденько хихикает и одобрительно тискает меня за бок. Но Розин, во-первых, далеко не прост, а во-вторых, знает нас обеих как облупленных.       - Здравствуй, Аня, как дела? - усмехается на том конце он.       - Ой… Здрасте!       Анька тянется было к моему телефону, но я решительно от нее отворачиваюсь.       - Так… Здрасте – хрен покрасьте, - прикрикиваю я на обоих. – Разлюбезничались…       Он снова жизнерадостно смеется. Ну вот как с ним себя вести после этого?       - Артем…       - Да?       - Сергеевич…       - Да, Танюша…       Вздыхаю. Ковыряю ногтем трещину в стене.       - Придешь?       Молчание. Ровно столько, чтобы снова, буквально на миг, вывести меня из себя, но тут же вернуть в ласковые волны радости.       - Конечно.       - Хм-м…       Ну… Вот.       И, между прочим, после вот этого нашего разговора, занятия в зале и последующая перспектива трудового подвига на льду под взглядом неумолимой, как судьба, Нинель Вахтанговны уже совсем не кажутся мне концом света и адскими мучениями. Так… Небольшие сверхурочные. Легкий овертайм. Почти приятно… Зато потом!.. У-и-й! Соскучилась я по вниманию, по ухаживаниям там всяким…       - Ты лимончик пожуй, - ехидничает Анька, глядя на меня, - чтобы лицо таким радостным не было. А то Вахавна тебя вообще до утра не отпустит…       Отпустит. Никуда не денется.       Усмехаюсь. Бросаю на Аньку вопросительный взгляд…       Я не могу не спросить. Только ее. Только с ней у меня вот так… Потому что иначе не получается. Потому что, разложенная на чашах весов она и все остальные, ее сторона всегда перевешивает.       Анечка возвращает мне взгляд… Вместе с улыбкой и легким кивком. Вот и ответ…       Да… Кто-то дарит, а кто-то позволяет себя одаривать. Так с ней всегда. Вот такая вот она… Сука-любовь…              - Ладно... С горем пополам... Пойдет. Посмотрим еще, что завтра вы мне покажете...       Нинель устало смотрит перед собой и с легкой гримасой массирует ладонями виски. Вид у нее и правда, не очень. Как у собравшегося было как следует заболеть человека, только все время откладывающего это занятие на более свободное время. Не надо! Болезни – это не про нас. Помним, да? “Слабые – в сторону”.       Докатываем с Анькой свои косяки и огрехи после прогонов, чтобы не расслабляться и до конца соответствовать принципу “налажала – исправила”. Где-то шажок кривой на дорожке, где-то вращение разболтанное... Выезды, опять же – грамотный рефери всегда найдет к чему придраться и на что обратить внимание. Потому что знает, где искать...       Мураков с Клейнхельманом, позевывая, стоят в сторонке, перебрасываясь то и дело короткими репликами. Сейчас на катке мы одни, соперников нет. И можно отставить в сторону принятую у нас демонстративную субординацию, когда “мальчишки”, где бы ни было, в кис-ен-край, в коридоре или у бортика, как верные телохранители опекают свою госпожу, располагаясь всегда рядом, по обе стороны, и не позволяя никому чужому приблизиться к царственному телу на расстояние ближе дозволенного. Выглядит забавно… Гляньте как-нибудь видео в ютьюбе, с какого-нибудь нашего старта.       В правой части льда Ланской с Германом. Валет с… Вот, язык не поворачивается назвать малого пренебрежительно «шестеркой». Да даже и «малышом» тоже. Не прост, ой как не прост Андрюша. Как бы эта самая «шестерка» не оказалась в нашей колоде козырным тузом и не подпортила крови Сережечке в его олимпийских мечтах и устремлениях. А Андрей может. Это точно. Потому что прогрессирует он с невероятной скоростью. Даже за эти пару месяцев, что он с нами занимается это видно. Так что… Посмотрим. Парни сейчас тоже что-то там крутят под пристальным руководством Максима Леонидовича. Таранов пришел из парного катания – дисциплины вообще нам, нашей школе, не свойственной. Мы, вообще-то, по одиночникам, если что. Мальчики-девочки. Пары и танцоры наших тренеров никогда не интересовали. Но в силу ли личных каких-то симпатий, что вряд ли, или с прицелом на будущее, Нинель таки взяла Таранова в группу. Говорят… Я не знаю, на сколько это правда, но говорят, что Масяня пообещал ей в течение сезона привести и предъявить перспективную пару, с потенциалом не ниже европейского серебра. Ну, обещания обещаниями, но пока Максим Леонидович как минимум дважды очень удачно оказался в нужное время в нужном месте, сперва выпрямив Ланскому его аксель, а потом помирив меня с моей Джульеттой. Так что уже сейчас все совершенно серьезно признают его право и способность работать со спортсменами. С такими вот, как мы…       На трибунах темно. И тихо. Я не замечаю ни единого движения. Пусто? Нет… Я знаю, что как минимум один зритель сейчас там есть. Сидит… И внимательно смотрит своим графским прищуром, как я здесь кувыркаюсь… Розин обещал прийти. И он здесь. Потому что он не обманывает. Никогда. Промолчит, рассмеется, переведет разговор на другую тему, если не может сказать точно, или в чем-то не уверен… Но, если пообещал – всегда делает. И мне с ним легко и просто. Потому что понимаю – ни он, ни я, мы не должны друг другу ничего. Не к чему апеллировать и предъявлять претензии, если… Если что? Да ничего… Глупости. То, что он говорит можно было бы воспринимать серьезно. И все это безумно приятно – внимание красивого мужчины, его слова, то как он… Как это назвать? Ухаживает? Оказывает знаки внимания? Любит?.. Да ну… Мне шестнадцать. Ему тридцать… Вот и вся любовь. Понимайте как хотите… Не могу заставить себя поверить в то, что мне самой кажется противоестественным. Влюбиться в мужчину старше тебя – да. В его ум, галантность, обходительность, умение себя вести… В его положение и в его возможности – тоже, что в этом такого?.. Но в девчонку в два раза моложе… Любовь до первого раза. Сбить оскому – и все пройдет. А дальше что? И все же... Все равно. Розин… Блин! Почему я думаю о тебе?.. Чаще чем следовало бы…       - Идите обе ко мне сюда… Хватит уже гонять.       Голос Нинель катится надо льдом, отскакивая от бортиков и многократно усиливаясь огромным пустым пространством. Ей достаточно произнести слово, даже не повышать интонации – мы ее слышим. Как котята маму-кошку. И выполняем в точности. Как привыкли за долгие годы.       - Смотрите, значит, что у нас вырисовывается…       Она опирается локтями о бортик, на котором, обессилившие, висим мы с Анькой, и наклоняется к нам поближе.       - Завтра вы выходите перед Валей, Катей и Лизой, - Нинель сосредоточенно поджимает губы. – Если так посмотреть… Этих двух красавиц я не боюсь. Вы их обходите даже по контент-листах. Даже с той разницей, что сейчас…       Две красавицы – это Катька и Лизель. Это мы знаем. И понимаем. Не понятно другое. С чего вдруг Нинель забеспокоилась на счет третьей… Красавицы…       - Как есть, девочки, - качает головой Нинель. – Учтите, имейте в виду… Короче, Ками завтра будет рвать программу изо всех силенок…       - Но… Э-э-э…       Я удивленно смотрю на нее. Не только потому что Нинель очень редко называет нас по прозвищам. Но и по вполне объективной причине.       - Что, Таня?       - Но ведь у Вальки произвольная слабая, - произношу я неуверенно. – Я видела… Слабее чем у Кати…       Недооценка соперницы – это ошибка уровня начинающей юниорки. Но ведь я точно знаю… Сама ж смотрела, как малая с Розиным катала тренировку.       - У Вали накатаны четверные, тулуп и сальхоф, - без раздражения и даже с какой-то долей обреченности говорит Нинель. – Их нет в заявке… Но кто знает, что Розин с Шиповенко ей сейчас в голову вкладывают, пока мы здесь с вами торчим?..       Розин точно ничего ей никуда не вкладывает, чуть было не ору я… Он меня ждет.       - Но… Нинель Вахтанговна… - подает голос Анька. – Мы ведь все равно отбираемся… Даже с третьим местом…       Чудовищная крамола. Фразу «все равно отбираемся» у нас на чемпионате страны воспринимают как нецензурную лексику. И карают нещадно… Не имеет значения, что ты права, и первая тройка попадает в сборную автоматом… И что топам, по сути, можно не надрываться, судьи ж не идиоты, лишать сборную страны спортсменов высшего уровня, проявляя принципиальность на внутреннем старте… Но, как выясняется, не в этот раз.       - Третью квоту в сборной уже отдали Федину, - глухо сообщает нам Нинель. – Кто бы ни встал завтра на пьедестал… Третье место однозначно не наше. Не спрашивайте… И не спорьте.       Она качает головой и проводит ладонью по лбу. А мы молчим. Потому что все поняли… Не дурочки. Не первый год… Если Валька обскачет кого-то из нас, или даже обеих, то у федерации найдется тысяча и одна причина заменить третью претендентку на Лизу Камышинскую. Потому что в конечном счете состав сборной утверждается не здесь, не на льду… И не нами. А старенькими дядями и тетями в высоких кабинетах… В которых Нинель, по странному стечению обстоятельств, недолюбливают. И возможности досадить не упустят… Потому-то она так и взбесилась, когда мы с Анькой, словно сговорившись, слили короткие программы…       - В общем, девочки… Поняли, да? – Нинель заканчивает этот разговор. – От вас – собраться и показать свою работу как следует. Все. Дальше – мое дело вас отстаивать. Но мне нужно что-то дать им там…       Она неопределенно кивает куда-то вверх.       Короче говоря, кроме хорошей и позитивной физической усталости, этим вечером у нас на плечах еще и груз ответственности. И вполне себе несладкая перспектива пролететь мимо сборной. Вот так вот, с бухты-барахты. Картина Репина «Не ждали…»       - Может заманим малую сегодня к нам, - задумчиво рассуждает Анька по дороге в раздевалку, - и потихоньку удавим подушкой? И разом все проблемы решаться… А?       - Ага, - невесело фыркаю я. - Нет тела – нет дела...       - Хм-м… Тело-то как раз будет, - картинно вздыхает она. – И отделаться от него не получится. Значит…       - Значит?..       - Будем побеждать честно, - пожимает плечиками Анюта. – Не хочется, а придется…       Вы только не подумайте. Это мы так шутим… Чтобы разрядить обстановку. И расслабить и без того взвинченные нервы. Не судите строго…       Розин умудряется изловить меня возле самого выхода в холл. И чуть ли не на глазах окружающих затаскивает в какой-то темный угол.       - Ой!.. Мамочки… Артем, ты что?..       - Тс-с… Не ори…       Розин тянет меня к себе, а мне ничего не остается как расслабленно и покорно прижаться к нему, обхватив руками.       - Напугал… - дую на всякий случай губы я.       Но ему явно некогда обращать внимания на мои капризы.       - Нам сюда, идем быстрее…       Иду-иду… Бегу…       Какими-то мрачными переходами и лестницами, Артем выводит меня за собой к запасному выходу из здания, слабоосвещенному, пустынному, но тем не менее исправно функционирующему автоматическими дверями. И, что приятно, закатанному снаружи в обычный наш серый, в трещинах, асфальт, сухой и нескользкий.       - Машина за поворотом, в конце дорожки, - кивает мне Розин в сторону.       - Ну надо же, - усмехаюсь, - подготовился. Ну прям почти-почти свидание.       - Ага, - весело соглашается он. – Почти...       Почти... Почти свидание. Это как? Это всерьез, по-настоящему? Взаправду, или в шутку? Вы мне скажите...       - А куда мы едем?       - Секрет…       - Ну Артем!.. Ну скажи!       - Увидишь…       - Хм-м… Ой! Ого!.. Ничего себе… Не знала, что такие уже в такси бывают…       - Это не такси…       Розин распахивает передо мной дверцу чего-то стремительного, брутального, невероятно пафосного и явно дорогущего. О четырех колесах и со светлым, манящим теплом салоном. Очередная недешевая игрушка обеспеченного, избалованного роскошью взрослого мальчика…       - Откуда это чудо? – качаю головой я. - Только не говори, что одолжил у друзей, не поверю…       - Не буду. Залезай…       Не могу сдержать ехидную улыбку.       - Мне разуться, чтобы не перепачкать там тебе все?..       - Залезай, говорю…       Мне и боязно, и жутко, и до чертиков любопытно. Ну неужели ради меня он вот так вот выёживается? Чтобы в очередной раз добить впечатлением… Или нет? Или не только ради меня?..       - А ну признавайся. Артем… Сергеевич!..       Розин едва успевает сесть за руль и пристегнуться, как я, с суровым прищуром, учиняю ему допрос.       - В чем мне тебе признаться? – спокойно интересуется он.       - Катьку свою небось катал уже в этой своей новенькой тачке? - выпаливаю я первое, что так и крутится на языке. – И как ей? Оценила?       Ревную… Или мне кажется? Или я просто шучу… О, господи!..       Артем не отвечает. А просто смотрит. Тем самым своим взглядом. На меня, дуру…       Заведение под названием «Нора». С живой музыкой и витающими вдоль стен ароматами цветочных чаев… Тихо, уютно. Вокруг - забавная и точная стилизация под домик хоббита из фильма. А в домике – мы.       Сидим за столом, греем ладони о толстые глиняные чашки… Переглядываемся. И я краснею и смущаюсь, как первоклассница, от того, как он смотрит… Снова… Как всегда…       - Прекрати… - опускаю глаза.       - Извини.       - Ты еще извиняться передо мной будешь?..       - Хорошо, не буду.       - Хм-м…       Мне хорошо… Спокойно. Умиротворяюще. Точно знаю, что пока мы здесь, пока он рядом, мне ничего плохого не угрожает. Никто не прицепится, не дернет, не заставит куда-то бежать… Хоть бы так все и продолжалось. И больше ничего не нужно.       - Ты… Скучал по мне?       - Нет…       - Что?! – подскакиваю от возмущения.       - Очень скучал, - спокойно улыбается Артем. – Очень…       - Ну… Ладно, - великодушно киваю я. – Что ж пропал-то так надолго?       - Валей занимался, - просто отвечает он. – И Катей. Но Валей больше…       - А…       Обычно мы не говорим о работе. Нам хватает ее и так… Но сегодня Артем преподносит мне сюрприз.       - Если я расскажу тебе секрет, - загадочно поводит бровями он, - ты не проболтаешься?       Удивляюсь. Самую малость. Но желание подурачиться сильнее.       - Обязательно проболтаюсь, - уверенно киваю я. – Секретов хранить не умею. Рассказывай…       Розин усмехается, барабанит пальцами по столу, словно решаясь, говорить или нет. Можно подумать, ну прям военную тайну разболтать собирается…       - К вам возвращается Валя, - наконец произносит он.       Замираю… Хлопаю глазами… И буквально слышу, как цокают кусочки мозаики, укладываясь у меня в мозгу в аккуратную и понятную со всех сторон картину. Вот оно, значит, как повернулось…       - Ну надо же… - качаю головой в ответ. – Это ж нужно было с такими трудами ее от нас уводить, чтобы вот так, запросто, отдать обратно?..       - Поверь мне, просто не было…       Ну, еще бы. На месте Шиповенко, любой тренер держался бы за Вальку зубами. Мертвой хваткой. Как питбуль за ляжку…       - И как же Евгений Викторович согласился? – интересуюсь. - Отпустить такое сокровище…       - Евгения Викторовича, - в тон мне сообщает Артем, - Тихонова лично в своих апартаментах сагитировала. А потом и меня додавила авторитетом… Как она умеет.       - А-а-а…       - Потому-то вся эта тема и возникла, - качает головой он. – Где-то в верхах решили, что так надо…       - Чтобы в сборной было единство, а не война тренерских штабов, - задумчиво произношу я.       Розин кивает, соглашаясь. И даже щелкает пальцами, указывая в мою сторону, подтверждая мои слова.       Дела… Вот почему Нинель так задергалась, когда мы с Анькой плохо выступили. Получается, она уже знала о Валькином камбэке. И понимала, что займи кто-то из нас третье место – ей нечего будет бросить на весы перед Фединым и Лизой Камышинской. А если разменивать придется Вальку, то здесь можно заставить торговаться между собой уже Профессора и Клюва, деликатно отойдя в сторону. А в результате все равно получить себе обратно малую, но уже не в качестве аутсайдера, а как потенциального лидера… Темную лошадку в следующем сезоне. Олимпийском… Вот интересно, а как сама Валька?..       - А как Валька к этому всему?.. – осторожно спрашиваю я. - Ну, в смысле, хочет? Рвется?       - Не хочет, - Артем слегка качает головой. – Точнее, не хотела. Пришлось поднапрячься, чтобы вложить ей, и ее маме, в головы мысль о том, что у Шиповенко им делать нечего. И что иного пути в спорте, кроме как вернуться в «Зеркальный» у них нет.       Ага, вот оно что. Получается, Валечка не в курсе всей этой интриги. Интересно-интересно…       - И как тебе удалось ее переубедить?       Розин морщится и вздыхает.       - Наглядным примером.       - То есть?       - Ну-у… Как тебе сказать… Пришлось немного пожертвовать своей репутацией.       - Слушай, не води козу за бороду, говори уже…       - Дал Катьке по роже, но так, чтобы Валечка увидела…       От удивления мои глаза только что не выпрыгивают на лоб.       - Ух ты! Прям вот так вот, по самой роже и дал?       - Ну-у… - безрадостно кривится Розин. - Да…       - Класс! – со вздохом закатываю взгляд к потолку. - Мечта всей моей жизни… Завидую.       - Противная ты… Знаешь, как мне было неудобно?       - Ой, да ладно. Слухами земля полнится, что вы друг друга, порой, поколачиваете. И она тебе, бывало, при всех, пощечины отвешивала… Может быть вам это нравится? А, Артемчик?       - Перестань, слушай… - укоризненно смотрит на меня он.       - Ну хорошо, хорошо, не дуйся… Ты Катьку-то хоть за дело приложил, или так, из любви к искусству?       - За дело…       - Ну-у…       - Послала меня нахер, когда я ей замечание сделал. При Жене…       - Вот это да! И Клюв туда же…       - Более того. Женька еще и за нее вписался… Дурак. Засадил мне в челюсть… Я чуть было в ответ его по стенке не размазал, еле сдержался… Потом объясняться пришлось…       - Ну прям шекспировские страсти у вас.       - Не говори…       - Ну а… Э-э-э… Малая что?       - Да ну ее… Что… Увидела нашу потасовку, сразу в слезы… Ну я ж помню, о чем Тихонова меня просила… Так строго посмотрел на нее и говорю, мол, будешь плохо себя вести и тебе достанется…       - Боже, ужас какой! Бедный ребенок…       - Да я сам потом понял, что перестарался… Но теперь она меня боится. И думаю, что маме своей скоро в уши нажужжит, что хочет назад к вам… Если еще не нажужжала…       - Могла, могла… Я, правда, еще ничего такого не слышала…       - И не услышишь. Она точно не к тебе с этим пойдет. И вряд ли к Нинель Вахтанговне… Думаю, попробует разжалобить Сережу.       - Ланского-то?       - Да. Она же не дура, видит, что к нему отношение особое. Глазками похлопает, Валет и растает. Побежит к мамочке за подружку просить…       - М-да… Возможно… Хм-м… Посмотрим, ладно…       - Я тебя развлек немного?       Артем протягивает руки и берет мои ладони в свои. Теплый… Темный… Не поймешь, что у него на уме. И что он сделает дальше…       - И даже не немного, - усмехаюсь. – Местами даже порадовал. Вот представляю себе, как ты Катьку…       Он снова неодобрительно смотрит на меня, склонив голову на бок.       - Попустись ты уже с этой Катериной… Хватит.       - Ни фига не хватит, - ведьмой щурюсь я. – Пока она вокруг тебя вьется… Нет мне покоя.       А еще, пока смеет виснуть на моем Ланском, мысленно добавляю я, вспоминая, совершенно не кстати, мерзкую фоточку в «Телеграмм»… И выглядеть при этом такой счастливой… Вот так бы в горло ей и вцепилась…       Чувствую, как гадкая, липкая змея ревности снова вползает в мою душу, отравляя своим ядом мой покой и мою радость. Катя… Сколько же ты будешь портить мне жизнь?.. Почему ты все время выбираешь себе тех, кто по праву принадлежат мне? Почему ты… Не делишься?..       Артем сжимает мои руки, настойчиво требуя внимания.       - Таня…       - Что?       - Послушай…       Упрямо мотаю головой.       - Не хочу… Розин… Отстань, бога ради…       Делаю попытку вырваться. Но куда там…       Он настойчивый. Не грубый, нет… Но сильный. Знает, как подавлять сопротивление таких, как я… Пальцы его стальными браслетами сковывают мои запястья. И от его такого прикосновения меня то в жар бросает, то ужас ознобом по спине гуляет. Потому что знаю – одним движением, словом одним, взглядом может он меня прихлопнуть, как муху. Мокрого места не останется…       - Танюша… - с улыбкой шепчет он.       - Отпусти, - я не делаю даже слабой попытки вырваться. – Пожалуйста.       - Ни за что!..       Наше с ним негласное, ни разу не озвученное, но столько раз нарушенное правило… Я же вижу, как он меняется в лице, когда мне делают комплименты другие мужчины. Как темнеет у него в глазах, когда я даже вскользь, мимоходом упоминаю при нем Сережку… И как омрачается тенью досады его лицо, когда я начинаю впадать в истерику, от случайно или намеренно прозвучавшего в разговоре Катькиного имени… Не замечала за собой, ни за Артемом склонности к мазохизму. Но вот так мучиться самим, и мучать друг друга… Не перестаем. Заменяя истязаниями недозволенные нам отношения.       - Я тебя ни за что не отпущу, - произносит он тихо. – Пока ты сама этого не захочешь…       Поднимаю голову, и позволяю его взгляду обжигать и окутывать меня своей глубиной. Бедный, самоуверенный… Избалованный красавчик. Ты до сих пор так и не понял, кто из нас и кого не отпускает…       Пока не отпускает…       В салоне автомобиля мягко и тепло… И уже на полдороге в отель меня начинает развозить в сон от усталости. Клюю носом, с трудом балансируя на грани реальности. И на грани здравого смысла тоже…       - Не спи - царство небесное проспишь, - Артем ласково проводит пальцами по моей щеке.       Улыбаюсь, не открывая глаз.       - Я обещала не напрашиваться к тебе в гости, - бормочу я чуть слышно. – Помнишь?..       Он молчит… А я великодушно дарю ему маленький шанс на свободу.       - Хочешь, - произношу мягко, - я сегодня нарушу свое обещание?       Краем глаза вижу, как зарделись его щеки, и как полыхнул в глазах беспощадный, испепеляющий, выжигающий его изнутри огонь…       Вы все равно делаете свой выбор. Хотите вы того или нет. Рано или поздно…       Всегда, когда мы вам этот выбор предоставляем…              Джульетта парит надо льдом… Летит, шурша складками платья. Отражая яркий свет прожекторов огненным буйством выбившихся из прически локонов… А точнее, специально выпущенными и слегка подзавитыми прядями. Для пущего эффекта. И эффект не заставляет себя ждать.       Закручиваю тройки для последнего, седьмого прыжкового элемента. Краем сознания отмечаю, как напряженно наблюдают за мной тренеры – как впился ручищами в бортик дядя Ваня, как, сжавши губы, поводит плечами Нинель, повторяя мои движения, как сверлит меня взглядом Клей… Артур Маркович рисковал, но все же поставил мне каскад последним, во второй части программы… Потому что я настаивала. Потому что пообещала… И теперь – шутки в сторону. Такие обещания нужно выполнять без вариантов.       С тройки движение вперёд-внутрь. Выхожу на дугу назад-наружу, правое лезвие четко и явно демонстрирует наружное ребро. Выбрасываю назад левую ногу и со звоном вонзаю зубец в лед… Толчок… Двумя ногами… От поверхности сначала отрывается опорная нога, потом толчковая. Руки прижаты к груди… А перед глазами цветной калейдоскоп… Как жизнь моя. С хрустом - приземление на правую ногу, назад на наружное ребро... На все тоже наружное ребро… И как по заученному тут же повторяю все тоже самое. Только немного медленнее… И ниже… И руки в замке над головой. Огненная каша в глазах… Звон-хруст-скрип… И выезд. Длинный. С дотянутой ножкой. С красиво расправленными руками. С сияющей улыбкой на губах. И горящими глазами…       Сделала! Чисто. Ну, теперь точно, гуляют лесом Катенька с Лизушкой. Ни хрена вы до меня не дотянетесь, хоть до сырой земли вы продолбите этот лед своими тройными прыжками… Мой четверной сальхоф вам не перебить. И вот этот вот каскад тулупов четыре-три тоже… Потому что я все еще лучшая… Несмотря ни на что.       Финальная секвенция вращений – все на четвертый уровень – и я застываю вместе с последней нотой моей музыки. Прощай, Джульетта. Покойся с миром… Я тебя лишь играю, ты не моя и не моё… Но с тобой мы еще свернем не одну гору.       Не сдерживаю торжествующей улыбки. Лихо прокатываюсь вдоль бортика, разбрасывая воздушные поцелуи вверх, в орущие и визжащие в мою честь трибуны. Подхватываю со льда мягкую игрушку – смешная такса с длинными ушами…       Еду к калитке. К довольно потирающему руки Муракову. К благосклонно ухмыляющемуся Клею… К ней. Сверлящей меня немигающим взглядом… К ее слегка подрагивающим кончикам губ. И теплым рукам… Обнимите меня, ваше величество… Это все для вас.       - Ну хорошо, хорошо прокатала, - Нинель протягивает мне кофту, а потом, словно вдруг передумав, раскрывает ее и помогает мне просунуть руки в рукава. – Чего с акселем-то намудрила? Все ж получалось у тебя…       Черт его подери проклятый аксель подвел меня и здесь. Даже замененный по указанию тренеров с трикселя на дупель, он у меня первым же элементом выходит криво-косо, со степ-аутом. Ну вот как назло… А ведь хотела же не послушаться их, и прыгнуть таки тройной… В последнюю секунду передумала, и вот пожалуйста…       - Получалось, - пожимаю плечами. – А сегодня не получилось…       - Бывает, - миролюбиво басит у меня над ухом Мураков. – В следующий раз…       - В следующий раз, - говорю я, не сводя взгляда с Нинель, - не упрощайте мне контент. Не надо… Пожалуйста. Лучше я сто раз ошибусь на сложном, чем один раз облажаюсь на мякине…       Мне не страшно. И я не испытываю никакой неловкости. Потому что это не наглость и не юношеский протест… Это то, что я точно о себе знаю. И что могу подсказать моим наставникам… Раз уж они сами до сих пор этого не заметили. Или заметили, но не придали значения…       - Лучше вообще не ошибаться, - с ледяным спокойствием качает головой Нинель.       И вот именно в этот самый момент, мне вдруг, почему-то кажется, что она наконец-то меня услышала. И услышала правильно… А еще…       В кис-ен-край, в ожидании оценок на экране, улыбаюсь в камеру, строю глазки… И вдруг, сама от себя не ожидая, просовываю руку в ладонь сидящей рядом серьезной и напряженной Нинель… И, прижавшись, кладу голову ей на плечо. Вот просто… Так захотелось. Очень захотелось… И от неожиданного этого порыва, от такой внезапной своей смелости, я аж замираю вся. И чувствую, как невольно напрягся все это наблюдающий восседающий слева от меня дядя Ваня… И пускай секунду, пускай мгновение, но мне так хорошо… Невыразимо хорошо…       Чувствую ее тепло… Как сжимают ее тонкие пальцы мою ладонь… Ее белокурые локоны своими завитушками щекочут мне лоб и нос… А потом она касается губами моей макушки…       - Девонька моя золотая, - слышу я ее шепот. – Солнышко мое…       Или мне это снова просто кажется… В шуме зрительских приветствий, в гуле чужих голосов и вспышках камер. Да хоть бы и так… Я не против...       По итогу… Гадский аксель, чтоб его, утягивает меня на второе место, где я и оказываюсь, сразу же, буквально в паре баллов за Анькой. Но это не страшно. Это ерунда. Можно сказать, ирония судьбы, милая и ни на что не влияющая. Проиграть Анечке не стыдно. И даже почти не обидно. А уж на фоне того, как мы уделали всех остальных…       Катюня, зайка моя, мимо кассы и на пятом месте. И в глазках яростная обида. На весь белый свет. Ну и на некоторые персоналии, само собой. Полагаю, что в интересах собственной безопасности, мне сейчас стоит держаться от нее подальше. Определенно стоит… М-да.       Но зато Валюша… Ух, красоточка! Как же она роскошно катает! Как же она прогрессирует. Невероятное в нашем деле, редкое, сочетание феноменального скольжения, пластики и одновременно прыгучести. Без четверных – пока без четверных – но с чистейшим, не просто выездным, а с чистейшим, трикселем, всеми остальными тройными на максимальные гои, захватывающими красотой дорожками и изумительными вращениями, малая лишь немного уступает по очкам мне и Аньке. И уверенно оставляет позади Лизу, с результатом таким себе… Не медальным. Прямо скажем…       Не могу отказать себе в удовольствии…       И сразу же после награждения, прямо в коридоре, ловлю Вальку за руку и тяну к себе.       - Ками…       - Рыжульчик…       Ей можно… Ей уже можно. Давно можно. Потому что моя…       - Хм-м… Иди ко мне…       У нее сахарные губки. И очень нежный язычок. Ловкий, юркий… Да… Мягонький такой. Как я люблю.       - Соскучилась…       - Я тоже…       Заныриваем в какой-то закуток, тускло подсвеченный издыхающей неоновой лампой. Жмемся друг к дружке, рождая посреди царящего вокруг унынья островок нежности и страсти. Целуемся… Какая же она…       Провожу ладонью по Валечкиной шейке, точеной, худенькой… С учащенно бьющейся жилкой.       - Теперь будем видеться чаще…       Испуганный взгляд на пол лица.       - Откуда ты?..       - Тс-с-с… - прижимаю палец к ее губам. – У всех наших стен есть уши. Не знала?       Валька щурится, но тут же меняет испуганное выражение личика на ехидное.       - Сережечка тебе проболтался! Я знаю… Ну и хорошо, ну и ладно… Подумаешь. Все равно не такая уж и тайна…       Ну до чего же хорошенькая. Куколка просто… Улыбаюсь. Рассматриваю ее совершенно откровенно, вызывающе поглаживаю по всем соблазнительным выпуклостям и изгибам.       Валька возвращает мне свой томный, манящий взгляд… И тут же грустнеет.       - Что, зайчик?..       - Я сегодня уезжаю, - печально вздыхает она. – У меня нет показательного… И мама взяла нам с ней билеты на поезд.       Мне и радостно, и досадно от такой ее искренности.       - Я улетаю завтра, - говорю ей, прикидывая время в уме. – Точнее, мы все… Со всех дел, в Москве будем одновременно с тобой… Э-э-э… Если хочешь...       - Да!.. Очень…       Усмехаюсь.       - Со мной или?.. С Анечкой? – с деланной задумчивостью приподнимаю бровь. – Или с нами обеими?       Валька краснеет. Натурально. Как рак. И опасливо озирается по сторонам.       - С тобой… - шепчет она мне прямо в ухо, приподнявшись на носочки. – И с Анечкой… Но с тобой больше. Ты все так приятно делаешь, и трогать себя разрешаешь везде…       Ее ладонь мягко поглаживает меня по бедру и, словно невзначай, проскальзывает между ног. Вздрагиваю, закусив губу.       - С Анечкой не так? – интересуюсь прерывающимся голосом.       Она легонько кусает меня за мочку уха, а потом, извернувшись, выскальзывает и отбегает прочь.       - Украдешь меня? Как когда-то. Как в тот раз…       Когда-то… Сколько их было, тех разов, разиков, разочков… Все не упомнить. Но нам всегда с ней нравилось. Поэтому даже не пытаюсь гадать.       - Обязательно, - обещаю я.       Валька снова окатывает меня волной своего лучезарного обаяния и, подпрыгнув, исчезает за поворотом.       Интересно… Как у них все это происходит с Анькой? Или происходило?... И происходило ли? Что одна, что другая могут и привирать… Ладно. Выясню. Раз уж она так этого хочет, украду ее. И пускай только попробует что-то скрыть…       Рыжая… Ну окстись ты, господи… Ну сколько тебе лет?       Ага… Щас!