Days.

      Тишина и темнота. У нее с собой был фонарик, но она не хотела его включать. Даже слегка пошевелиться ей не хотелось. Она понимала, что это глупо, но ей казалось, что если сидеть тихо, то он забудет про ее существование и им не придется разговаривать. А разговор обещал быть тяжелым. Девушка не знала, что у него на уме, не видела его. В помещении было пыльно, что уже начинало сказываться на ее способности спокойно дышать. Она старалась вдыхать через раз, задерживая затхлый воздух в легких настолько, насколько могла, но это мало помогало. Уже совсем скоро голова у нее начала кружиться, каждый выдох сопровождался легким присвистыванием, в глазах все плыло. Лилит попыталась встать, ноги еле-еле держали ее. После такой эмоциональной встряски, тело было ватным, словно адреналин высушил его до капли и испарился. В ушах противно стучало, она зажмурилась, попытавшись захватить побольше кислорода, абсолютно не слыша скрипа и не видя проникшего в помещение лунного света. Она почувствовала, как он перекинул ее руку через свое плечо и оттащил к источнику света и свежего воздуха. Девчонка уселась на край платформы, свесив ноги к воде, задевая гладь каблуками, жадно вдыхая холодный ночной воздух. Мансон сразу понял, что ей стало нехорошо и открыл одну из двойных дверей, через которую можно было выйти на лодке. Было странно снова видеть ее, быть рядом. Парень обеспокоенно смотрел на темный силуэт, отойдя на пару шагов назад, чтобы дать ей необходимое пространство. В тускло освещенном помещении он с трудом нашел сигареты и положил пачку рядом с ней, он знал, Андерсон всегда курила, когда аллергия отступала. Какое-то время девушка просто сидела задрав голову вверх и глубоко вдыхая необходимый кислород, после чего и правда потянулась за куревом. Эдди покачал головой, сел позади нее и тоже взял себе сигарету. Молчание тянулось все дольше, он не знал, что сказать. Каждая идея, посещавшая его голову, даже для него звучала агрессивно, а ругаться с ней ему не хотелось. Да, она хранила от него кучу секретов и тайн. Да, она не доверяла ему. Да, она оставила его тут одного, ничего не сказав. Но все же, сейчас она тут. Рядом, когда он больше всего нуждался в ней. Судя по всему, она заводить разговор тоже не собиралась, ожидая, когда это сделает он.       «К дьяволу», — подумал Эдди, выбрасывая окурок в воду и поднимаясь на ноги. Он соорудил себе подобие спального места, лег к ней спиной, чтобы луна не отсвечивала в лицо и попытался уснуть. По-крайней мере решил сделать вид, что спит. Это даст ему достаточно времени, чтобы решить, как поговорить с ней помягче. Но время шло, а сна не было ни в одном глазу.       Она все еще сидела у воды, глядя перед собой, вперив взгляд в воду. Двигалась она лишь для того, чтобы зацепить новую папиросу. Когда в помещении раздался скрип, она здорово напряглась, но увидев на пороге Харрингтона, тут же расслабилась. Стив окинул помещение взглядом и прокрался к девчонке, которая тут же подвинулась, освобождая для парня место рядом с собой. — Привез твои лекарства и курево, подумал, что без них тебе тут будет не очень, — шепотом проговорил он, протягивая ей пакет с таблетками и сигаретами. Она благодарно улыбнулась ему, принимая пакет, — Все в порядке? Ты пропала, никому не сказав ни слова. А когда приехала. Не могу сказать, что не вовремя, но. Где ты была?       Харрингтон внимательно всматривался в ее лицо. Девушка опустила голову, сверля взглядом собственные пальцы, сцепленные между собой в замок. — Ты ведь не хочешь говорить, верно? — Стив улыбнулся, качая головой. Лилит всегда была такой, все старалась держать у себя в голове, высказываясь лишь тогда, когда совсем накипело. Она была первой, кто поддержит и выслушает, и последней, если нужно было выговориться самой. — Да. Я не хочу об этом говорить, но я думаю, что скрывать это я тоже не имею права. Я хотела бы отложить этот разговор, но в нашей ситуации это не то, что я действительно могу себе позволить, — Она закурила, глубоко вздохнула и повернулась к Харрингтону лицом, упираясь спиной в открытую дверь. Какое-то время она собиралась с мыслями, после чего попросила его не перебивать ее. — Перед Рождеством у меня с Дорой состоялся разговор. Она хотела объяснить, почему наши отношения с ней и Фрэнком складывались… Вот так. Моя мать, ее приемная сестра, работала в лаборатории Хоукинса. Ставила эксперименты над людьми. Так же, как и мой отец. И эти эксперименты сломали ее. Свели ее с ума. Она… Она боялась, что они ставили эксперименты надо мной. Я ничего об этом не знала, я ведь совершенно не помнила ничего о них. И это всегда казалось мне странным. Когда они умерли, мне было десять, я не могла так быстро забыть их, что-то должно было стать причиной… Когда она рассказывала мне о матери, она действительно выглядела так, будто ей тяжело, будто она сожалеет, что между нами все так вышло. Она собиралась поговорить со мной об этом раньше, но Хоппер просил ее не обсуждать это со мной. Он не хотел, чтобы я знала что-либо о них. Я поняла почему, когда они показали мне их фото. На нем я настолько похожа на Одиннадцать, что мне стало страшно. Боже, я думала меня стошнит прямо на стол, когда я увидела себя. Я подумала, что они действительно могли что-то со мной сделать. Все мои кошмары, головные боли, все это могло быть результатом их работы. Я всегда думала, что дрянь в моей шее была чем-то инородным, и я оказалась права. В тот же вечер, когда они уехали, я вырезала ее… Клянусь Богом, я не думала о последствиях, ни о чем не думала кроме того, что я могу оказаться каким-то дурацким опытом своих родителей. Я так надеялась, что это не правда, что я все себе придумываю. Но нет, — девушке с трудом давались эти слова, ее голос дрожал. Она обхватила себя руками за плечи, глядя на воду, не замечая, как побледнело лицо Стива, — Было так много крови. Мне было ужасно страшно, и больно, и я думала, что… Может быть я бы так и истекла кровью в собственной ванной, но будто из ниоткуда пришел он…, — девчонка усмехнулась, в глазах ее стояли слезы. — Твой парень? — спросил Стив, Андерсон кивнула, надолго замолчав. — Он помог мне. А когда я отказалась рассказывать ему, что случилось, он разозлился на меня и ушел. Что я должна была ему сказать? Знаешь, когда мне было 14, я узнала, что существует другой мир, который мы зовем Изнанкой, а еще существуют люди со сверхспособностями, потому что ебанутые ученые вместе с моими родными родителями ставили дебильные эксперименты над беременными женщинами! Да, ты еще спрашивал, откуда у меня столько шрамов? Изнанка до верху забита разными тварями и каждый раз, когда они выбирались к нам, я попадала под раздачу, пока с друзьями пыталась их прибить! Да даже если бы я хотела ему все это рассказать, мне было нельзя! Кто бы поверил мне?! И эти ублюдки из правительства сразу же упали бы ему на хвост, я не могла, ты же знаешь, что я не могла! Я хотела защитить его… Спрятать от всего этого дерьма, но… Все эти тайны его доконали и он ушел. Он ушел, а я обнаружила, что была права. Я оказалась просто дурацким экспериментом. Плодом их работы. Я такая же. Такая же как Оди. Только вот я не могла контролировать это. Я связалась с Оуэнсом. Он договорился, чтобы я закончила школу экстерном, чтобы он мог забрать меня и научить контролировать себя. Я была… Опустошена, ошарашена, напугана. Абсолютно одна. Я не могла сказать вам, не могла вообще кому-либо об этом сказать. Любая эмоция, которой я давала волю неизбежно приводила к тому, что я что-то разрушала. Почти все время перед отъездом к Оуэнсу я была на колесах, которые он прислал. Мы договорились. Он ничего не доносит в правительство, а я, в свою очередь, никому ничего не рассказываю. Даже вам. И все же, я оставила письмо. Для него. В нем я рассказала, что уехала узнать побольше о своей настоящей семье, что я когда-нибудь вернусь и если он захочет меня выслушать, мы поговорим… Он хорошо знает Дастина, так что я была уверена, он быстро все поймет и расскажет всем. Так вы хотя бы не будете переживать за меня. Но, судя по всему, раз вы ничего не знали, он не стал это письмо даже читать. Наверное, это даже к лучшему, я ведь не знала, смогу ли вообще вернуться. Видишь ли, мы договорились, что если я не смогу контролировать свои силы, то я никогда не вернусь. Возможно, им бы даже пришлось меня убить. Та дрянь, что была внутри моей шеи. Она как-то блокировала мои силы. Оуэнс решил, что во время того, как мне ее поставили, я потеряла память. Может от шока, может от стресса, хрен его пойми, почему. Но когда я ее вытащила, я начала вспоминать. Вся моя жизнь это дурацкая шутка. Я просто результат чужого опыта, — Лилит хрипло засмеялась, по щекам потекли предательские слезы. Стив подался было вперед, чтобы ее обнять, но она лишь покачала головой, — Я даже думала, что умереть для меня будет лучшим исходом. Таких как я быть не должно. У Оди больше нет сил, а я просто… Я просто решила, что если никогда этими силами не воспользуюсь, то смогу жить нормальной жизнью. Может быть, смогу сбежать так далеко, чтобы никто никогда меня не нашел. Но сначала я хотела увидеть вас. Увидеть его… И как вовремя я вернулась, да? Видимо, это моя судьба, торчать в этом сраном городе и заметать следы за ублюдками, которые во всем этом виноваты. Мне уже никуда отсюда не деться, никуда не убежать. Я всю жизнь буду торчать тут как сторожевая собака, на случай, если дерьмо снова влетит в вентилятор.       Стив не знал, как реагировать на ее слова. Она выглядела так, будто ей физически больно обо всем этом говорить, слегка припухшие глаза были почти закрыты, на лице было только страдание. — Прошу, не говори никому об этом. Хотя бы на время. Дай мне смириться со всем, — Харрингтон подался вперед и положил ладонь ей на плечо, серые заплаканные глаза с тоской встретились с его светлыми карими. — Конечно, не беспокойся, я не скажу. И ведь знаешь, ты совсем не просто чей-то эксперимент. Ты наш друг. Черт, да вы все мне роднее, чем моя семья, я правду говорю! Так что не думай, что я позволю тебе застрять тут навсегда. А парень твой. Да и если не хочет он с тобой больше иметь никаких дел, да и к черту его! Ты потрясающая, и даже все твои секреты не должны быть достаточно хорошей причиной, чтобы от тебя отказываться! Найдем мы с тобой оба еще свое счастье, так и знай! Она тихонько засмеялась и посмотрела на неподвижную спину Мансона. Стив тоже с опаской взглянул в сторону спящего фрика, мысленно радуясь, что они его не разбудили. Какое-то время они оба молчали. — Так ты научилась контролировать свои способности?.. Ты тоже можешь открывать и закрывать врата между Изнанкой и нашим миром? — Стив говорил шепотом, напряженно поглядывая на Эдди, ожидая, что тот в любой момент проснется и им надо будет срочно замолчать, чтобы он не услышал ничего лишнего. — Да, научилась. Нет, такие штуки могла делать только Оди. Она особенная… Все дети, у которых были такие способности, имели свои сильные стороны. Оуэнс рассказывал, что на попечительстве у Бреннера была девушка, которая видела будущее. Мои родители в детстве уже учили меня контролировать свои силы, так что я вспомнила как это делается довольно быстро. Я могу проникать в чужое сознание. Контролировать его. Почти как та дрянь, которую мы завалили в Старкорте. Я никогда не пробовала делать это на людях и надеюсь, что никогда не придется, но с животными получалось неплохо, — уже почти светало, они еще какое-то время посидели так вдвоем, а потом Стив отправился домой. Они оба решили, что так будет лучше, парню тоже нужно было поспать, набраться сил перед тяжелым днем. Уже у двери он повернулся к ней. — Что бы ни случилось, ты навсегда наш друг и наша семья. Никто не отвернется от тебя, если узнает об этом. А парень этот. Пошел он к черту! Если он больше не захочет с тобой говорить, значит он тебя недостоин! — Она лишь покачала головой. — Нет, Стив… Я думаю, это я недостаточно хороша для такого, как он… — Девушка улыбалась и Харрингтон решил, что сейчас не лучшее время, чтобы спорить с ней на эту тему. Он уехал домой, глубоко задумавшись обо всем, что услышал от нее, а Лилит в это время увалилась на грубые доски у самой воды, слегка подрагивая от холода.       Она чувствовала себя выпотрошенной, словно рыба, сил не было даже покурить, но спать не хотелось. Слишком много мыслей роились в беспокойной голове. Она повернула голову и увидела, что Эдди больше не лежит к ней спиной, а сидит опустив голову вниз. Первые солнечные лучи игриво прыгали по спутанным каштановым кудряшкам. — Ты ведь все слышал, верно? — спросила она и рассмеялась, когда он качнул головой. Она смеялась и плакала, закрыв лицо руками, пока не почувствовала его ладони на своих запястьях. Лилит не хотела смотреть на него, не хотела увидеть отвращение в его глазах, но сил сопротивляться не было, а потому она позволила ему опустить свои руки. Он лег рядом с ней, задумчиво глядя в потолок. Значит она ничего не говорила ему, потому что была ввязана в это дерьмо с самого начала. Хотела защитить его. А он. Не мог знать, что именно она прячет. И правда не поверил бы ей, скажи она правду. И сейчас он вспоминал, все эти недомолвки, все странные шепотки между ней и Дастином, прерывающиеся, стоит кому-то оказаться рядом, ее хорошие отношения с Харрингтоном. Все вставало на свои места. Невозможно пройти через ад и не стать ближе. Невозможно хранить такие секреты и ждать, что кто-то когда-то в них поверит. — Не было никакого письма, — только и выдавил он из себя, краем глаза замечая, как она повернула голову в его сторону и уставилась на него своими красными от недосыпа и слез глазами. Больше он не знал, что сказать. Все услышанное нужно было переварить. — Я передала его через Гаррета, — если так подумать, то Гаррет и правда вел себя странно, когда ее имя всплывало при нем время от времени. Эдди не понимал, почему он утаил это от него, почему не отдал ему письмо. Он же видел, что парень с ума сходил от волнения, что он места себе не находил, — Мне жаль… Жаль, что так все случилось с Крисси…       Она смотрела на его лицо, пытаясь понять, о чем он думает. Теперь, когда он был так близко, когда он молчал, ей было еще хуже. Он все знает. Наверняка думает, что она чудовище. Возможно даже проклинает ее за то, что она вернулась. Лилит была уверена, что Эдди и Крисси связывало нечто особенное, что возможно он снова решил приударить за Каннингем, чтобы быстрее забыть ее. И она не винила его в этом. Он пошел дальше, а она. Она выжила во всех этих бесконечных экспериментах и опытах, пережила все тренировки только потому что надеялась вернуться и увидеть его. Только мысли о Мансоне поддерживали девушку все эти долгие одинокие и часто болезненные дни. — Я охуеть как скучала по тебе, — тихо прошептала она, отворачиваясь от него и сжимаясь, словно желая уменьшиться и исчезнуть. Хотелось реветь навзрыд, его молчание било больнее, чем если бы он кричал на нее. Она вырубилась от усталости так и не дождавшись от него хотя бы единого слова.