***
– Подождите! Нам нужно больше диванов! – поговорила Минерва. Всем действительно не хватало места и многие просто стояли. Выручай - Комната сразу после слов профессора увеличилась и добавила нужное количество диванов и кресел, а по середине комнаты высокий мягкий табурет для читающего, на котором стояла книга. Все расселись по разному. Золотое трио заняли диван в правой части комнаты, а Невилл, Дин и Симус в противоположной части. Близнецы, Джинни и Луна присели на полу у табурета. Преподаватели сидели на креслах выложенных полукругом, возле кресла директора. Семья Уизли, не включая Перси, расположились спиной к выходу на диване рядом с Флёр. Орден Феникса сел на диван рядом. Семья Малфой сидели дальше от всех, но ближе к Снейпу. – Начнём?! – все согласились. Деро приземлились на табурет, взял книгу и начал читать. Самый пока что жаркий день знойного лета клонился к вечеру, и большие прямоугольные дома Тисовой улицы окутывала сонная тишина. Машины, обычно сверкавшие чистотой, стояли пыльные, а лужайки были уже не изумрудно-зелеными, а иссохшими, желтоватыми: из-за нехватки воды жителям запретили пользоваться шлангами. Лишенные таких важных занятий, как мытье машин и стрижка газонов, обитатели Тисовой сидели по комнатам, где было чуть прохладней, широко распахнув окна в несбыточной надежде на освежающее дуновение. Единственным, кто не находился дома, был подросток, лежавший лицом вверх на цветочной клумбе у дома номер четыре. – Три предположения, кто это, – рассмеялся Дин. Это был худой, черноволосый парнишка в очках, чуть болезненный и угловатый на вид, — посмотришь, и сразу ясно, что он сильно вытянулся за короткое время. — Мне придется купить тебе новую мантию, — сказал Сириус, когда миссис Уизли пробормотала что-то об «откорме». Джинсы рваные и грязные, футболка мешковатая и выцветшая, кроссовки скоро запросят каши. Одним словом, наружность Гарри Поттера не красила его в глазах соседей, которые считали, что нерях надо отдавать под суд. Но нынешним вечером, укрытый под большим кустом гортензии, он был совершенно невидим для прохожих. Обнаружить его могли только дядя Вернон или тетя Петунья, если бы кому-нибудь из них вздумалось высунуть голову из окна гостиной и поглядеть вниз — на клумбу. –Так ты прячешься в кусте? – в шутку спросил Джордж, – А мы уверены, что это Дадли сумасшедший? Гарри только рассмеялся вместе с некоторыми. В целом Гарри был доволен этим укрытием. Лежать на твердой, горячей земле было, может, и не очень удобно, зато никто не испепелял его взглядом, не скрипел зубами так, что теленовостей не услышишь, и не забрасывал его гадкими вопросами, как случалось всякий раз, когда он садился в гостиной перед экраном вместе с дядей и тетей. Большинство людей в комнате сердито смотрели на книгу. Когда Дери дошел до конца абзаца, Дамблдор встал с дешевенького кресла, созданного для него комнатой. – Прости, Гарри, что поставил тебя в такую ситуацию. Я думал, что делаю это для твоего здоровья и безопасности, но я надеялся, что они будут относиться к тебе как к семье. Я был неправ, и я надеюсь, что ты примешь мои извинения. – Конечно, профессор, я вас не виню. Вы не несёте ответственности за их поведение, и это было сделано для моей безопасности.– проговорил красный Гарри. Он смутился из-за этого извинения, но чувствовал во всем этом что-то странное. Только через минуту он понял, что Дамблдор смотрел Гарри через плечо, когда извинялся, а не ему в глаза, как большинство нормальных людей. Деро грустно улыбнулся при этом. Он знал, что через два года у Гарри будут совсем другие чувства к Дамблдору, но они перейдут этот мост, когда до него дойдет истинная суть его суждений. Вдруг, точно эта мысль влетела в открытое окно, Вернон Дурсль, дядя Гарри, сказал: – Хорошо, что мальчишка перестал тут ошиваться. Где он, кстати? — Не знаю, — равнодушно ответила тетя Петунья. — В доме его нет. Дядя Вернон крякнул. — Новости, вишь ты, его интересуют, — язвительно проговорил он. — Хотел бы я знать, что по правде у него на уме. Как будто нормальному парню может быть дело до новостей. Дадли вот и понятия ни о чем не имеет, вряд ли он даже знает, кто у нас премьер-министр! Так или иначе, в наших новостях про его племя ничего… — Почему у меня такое чувство, что он гордится тем, что его сын такой невежественный? — грустно спросил Ремус. — Даже я знаю, что это Джон Мейджор! — воскликнул Симус Финниган, что удивило Гарри. Он думал, что Симус обращает внимание только на квиддич и не знает, кто такой Министр Магии, не говоря уже о маггловском. Кингсли медленно покачал головой. Он провел последние несколько недель, защищая этого человека, и ему было очень грустно, что мальчик-маггл не знал, кто его лидер, и что отец активно поощрял такое невежество. Дери продолжил. – Тсс! — прошипела тетя Петунья. — Окно открыто! — А… да, прости, я забыл. Дурсли умолкли. Гарри слушал какую-то рекламную дребедень про злаковые хлопья и смотрел на миссис Фигг с улицы Глициний, сумасшедшую старую кошатницу, которая шла мимо мелкими медленными шажками. Большая часть Ордена улыбнулась этому довольно точному описанию, но профессор МакГонагалл нахмурилась. Как сквибу, Арабелле не будет оправдания, если она пожелает покинуть волшебный мир и присоединиться к маггловскому, после того, как многие сделали это в прошлом, но она осталась и пыталась помочь Ордену, чем могла. Казалось несправедливым классифицировать ее таким образом, но опять же подумал, что Гарри вообще не знал ни о ее верности, ни об Ордене. Гнев Гарри, который присутствовал в течение нескольких недель с тех пор, как он понял, что его держат в стороне и тайно наблюдают за ним, вспыхнул внутри него. Миссис Фигг наблюдала за ним все это время, но не стремилась сообщить ему, что он волшебник? Если она так пристально наблюдала за ним, знала ли она о том, что его заперли в чулане или заставили по сути быть домовым эльфом Дурслей? Или ей было приказано ни в коем случае не вмешиваться? Похоже, его директор не мог этого сделать, но этот человек, по-видимому, отдал приказ своим лучшим друзьям, чтобы они не сообщали ему, что происходит в борьбе с Волдемортом; может быть, профессор Дамблдор изменился из-за этой новой войны. Но сейчас было неподходящее время, чтобы показывать свой гнев или задавать Дамблдору эти вопросы перед всеми этими взрослыми. Она хмурилась и что-то бормотала себе под нос. Гарри порадовался тому, что его прикрывает куст. В последнее время миссис Фигг взяла моду всякий раз, как встретит его на улице, приглашать на чай. После того как она повернула за угол и скрылась из виду, из окна опять зазвучал голос дяди Вернона: – А Дадлик у кого-то в гостях? — У Полкиссов, — с нежностью в голосе ответила тетя Петунья. — У него столько друзей, он пользуется такой популярностью… — Думаю, друзья через страх, — сказал Римус. Гарри едва удержался от того, чтобы не фыркнуть. Во всем, что касалось их сына Дадли, Дурсли проявляли поразительную слепоту. Они свято верили всему его примитивному вранью об ужинах и чаепитиях, на которые его каждый вечер летних каникул якобы приглашали родители того или иного приятеля. Гарри, однако, прекрасно знал, что ни в каких гостях Дадли не рассиживает. Он и его компания развлекались по вечерам тем, что портили детский парк, курили на улицах и швырялись камнями в проезжающие машины и проходящих детей. — Ах, какие очаровательные детки! – едко проговорила МакГонагалл. — Я знаю, это звучит странно, — медленно произнесла Гермиона, — но почти хорошо, что Дурсли не проявляли столько любви и внимания, как своему сыну. Можешь ты представить, каким бы ты был, если бы они это сделали? ? — Ты имеешь в виду, как Малфой? — К твоему сведению, Поттер, я бы никогда не опустился так низко, чтобы швырять вещи в маленьких детей или портить имущество. Я хорошо воспитан и научился хорошим манерам, в отличие от ваших маггловских родственников. – сообщил Драко. Нарцисса одобрительно похлопала его по плечу. — Я думаю, что если бы Дурсли могли обращаться с Гарри так, как будто он был их собственным ребенком, они бы не избаловали Дадли и не испортили бы его, — сказал Дамблдор. Гарри благоразумно решил оставить эту тему, хотя ему и не хотелось больше читать о Дурслях. От мелодии, за которой должны были последовать семичасовые новости, внутри у Гарри все напряглось. Может быть, сегодня — после месяца ожидания — наступил тот самый день? «В аэропортах Испании пошла вторая неделя забастовки работников багажных служб, и количество застрявших отдыхающих достигло рекордного уровня…» — Развратность Сами-Знаете-Кого не знает границ? — рассмеялся Дин. — Будь моя воля, я бы им устроил пожизненную сиесту, — Могу только представить, как бы он отреагировал на права эльфов, — пробормотала Гермиона Рону и Гарри. Гарри нахмурился, вспомнив всю ту работу, которую Дурсли заставляли его выполнять; по сути, он был их домашним эльфом. — проворчал дядя Вернон, заглушив конец фразы диктора, но это уже было не важно; Гарри на своей клумбе мог расслабиться. Если бы что-нибудь случилось, об этом, конечно, сказали бы в первую очередь: смерть, разрушение — темы поважней, чем застрявшие отдыхающие. Он медленно выдохнул и поднял глаза на сияющее голубизной небо. Этим летом у него, что ни день, одно и то же. Напряженное ожидание, временное облегчение, потом опять нарастающее напряжение… — Ну, Гарри, ты будешь чувствовать, что в течение учебного года, — с ухмылкой сказал Билл, — для тебя это год СОВ, не так ли? Гермиона ахнула; в возбуждении от переезда на площадь Гриммо, СОВы совершенно вылетели из ее головы. и один и тот же все более настоятельный вопрос «Почему до сих пор ничего не произошло?» Члены Ордена обменялись странными взглядами. Он продолжал слушать на тот случай, если проскочит какая-нибудь существенная мелочь, какая-нибудь новость, чей подлинный смысл будет маглам непонятен, скажем, необъяснимое исчезновение или другое какое-нибудь странное событие. Но за испанскими аэропортами последовала засуха на юго-востоке Англии («Надеюсь, он слушает, соседушка наш! — прорычал дядя Вернон. Тайком в три часа утра поливает, из шланга свою лужайку!»), дальше — о вертолете, который едва не разбился при вынужденной посадке в Суррее, затем — о разводе знаменитой актрисы с не менее знаменитым мужем («Как будто нас интересуют их пошлые любовные делишки», — презрительно процедила тетя Петунья, которая во всех журналах, попадавших в ее костлявые руки, с маниакальной жадностью читала все, что писали на эту тему). Снейп незаметно покачал головой, эта женщина всегда была назойливой. Гарри закрыл глаза, которым стало больно от разгорающегося заката, а диктор между тем продолжал: «… и последнее. Волнистый попугайчик Банги открыл для себя новый способ спасаться от жары. Банги из закусочной „Пять перышек“ в Барнсли научился кататься на водных лыжах! Наша корреспондентка Мэри Доркинс сообщит вам подробности». Гарри стиснул зубы. Тогда он не узнал ничего нового и его просто распирало от злости. Гарри открыл глаза. Раз уж добрались до попугаев на водных лыжах, дальше слушать бессмысленно. — Я ничего не знаю об этом, Гарри, — сказал Джордж, –Но это был бы блестящий план для Сами-Знаете-Кого: превратиться в волнистого попугайчика. — Да, и когда все магглы собираются вокруг, чтобы увидеть это, он просто превращается в себя и ловит их! – добавил Фред. Абсолютно никому из взрослых это не показалось смешным, хотя губы Сириуса дернулись. Он тихонько перевернулся на живот и встал на четвереньки, чтобы осторожно выбраться из-под окна. Но стоило ему продвинуться на пару дюймов, как очень быстро одно за другим произошло несколько событий. – Наземникус, — яростно прошептала миссис Уизли. Громкий, отозвавшийся эхом хлопок — он нарушил сонную тишину, как выстрел; метнулся из-под стоящей машины и пропал из виду кот; женский вскрик, мужское ругательство и звон разбившегося фарфора из гостиной Дурслей; и, точно прозвучал долгожданный сигнал, Гарри вскочил на ноги, выхватывая волшебную палочку из-за пояса джинсов, как шпагу из ножен — Плохая идея, мистер Поттер, – впервые пропищал профессор Флитвик. – Если вы не хотели бы привлекать к себе внимание в нынешней политической ситуации. — Я не уверен насчет этого, Филиус, — прорычал Аластор Грюм. — Если и есть чему-то, чему вас научил в прошлом году подонок Крауч, так это повторению моей аксиомы «Постоянная бдительность!», и, похоже, Поттер делает это прямо сейчас. –Спасибо, — смущенно сказал Гарри. — но не успел он встать во весь рост, как его макушка стукнулась о раму открытого окна Дурслей. Звук этого удара заставил тетю Петунью вскрикнуть еще раз и еще громче. Гарри показалось, что голова раскололась надвое. Из глаз потекли слезы. Пошатываясь, он старался сфокусировать взгляд и увидеть на улице источник хлопка. Но едва он худо-бедно выпрямился, из окна высунулись две большие темно-красные руки и намертво схватили его за горло. — Убери эту штуку! — проревел дядя Вернон прямо в ухо Гарри. — А ну убери! Пока никто не увидел! — Он душит тебя? — одновременно закричали миссис Уизли и Гермиона. Джинни зашипела, как рассерженная кошка, и все, кроме Малфоев, уставились на нее. Даже Снейп выглядел обеспокоенным этим. Сам Гарри тогда был удивлен. Дядя не причинял ему физического вреда с тех пор, рассказал ему о Сириусе тактично забыв умолчать о его невиновности. — Отпустите! — просипел Гарри. Несколько секунд борьбы. Левой рукой Гарри пытался ослабить хватку толстых, как сосиски, дядиных пальцев, поднятой правой крепко сжимал волшебную палочку. Когда пульсирующая боль у Гарри в макушке стала совсем уже скверной, дядя Вернон вдруг взвизгнул, точно его ударило током, и разжал руки. Сквозь тело племянника, казалось, хлынула мощная невидимая сила, и держать Гарри стало невозможно. Конечно, случайная магия также помогла предотвратить его избиение дядей. Не то чтобы он когда-либо рассказывал кому-либо правду о своей семейной жизни. Они знали, что Дурсли ужасны, но не знали истинного характера Вернона. С другой стороны, Рон, возможно, догадался после того, как спас его. Судорожно хватая ртом воздух, Гарри упал вперед на куст гортензии. Потом выпрямился, огляделся. Что вызвало громкий хлопок, было непонятно. Из соседских окон смотрело несколько любопытных лиц. Гарри торопливо засунул палочку на место и постарался принять невинный вид. — Вам никогда не удавалось успешно изобразить этот взгляд, Поттер, — ухмыльнулся Снейп, –На самом деле именно ваши тщетные попытки выглядеть «невинным», привели меня к тому хаосу, который вы вызвали. Внутренне Снейп был обеспокоен. Он прекрасно знал, что Петуния — паршивый человек, склонный к ревности и вполне готовый причинить боль. — Вечер добрый! — крикнул дядя Вернон и помахал хозяйке стоявшего напротив дома номер семь, которая глядела на улицу из-за тюлевых занавесок. — Слыхали, как выстрелило у кого-то в неисправном моторе? Мы с Петуньей даже всполошились маленько! Он продолжал кривить физиономию в жутковатой безумной улыбке, пока все лица соседей не исчезли из окон. Тут улыбка превратилась в гримасу ярости. Он поманил Гарри к себе. — Это рассеет их подозрения, идиот, — язвительно заметила профессор МакГонагалл. Гриффиндорцы явно обрадовались, услышав, как она высмеивает другого человека. Гарри сделал несколько шагов и остановился, чуть не дойдя до того места, где его шея опять была бы в пределах досягаемости. Хотя ни один из них не знал, что другой думает об этом, Сириус и Снейп помнили свои собственные попытки остаться вне досягаемости своих отцов, когда они были моложе. Молли уставилась на книгу, а Ремус лишь вздохнул, взглянув на лицо Гарри. Как они могли позволить сыну своего друга так жить? — Мы должны что-то сделать с условиями проживания Гарри, Альбус, — Молли Уизли свирепо взглянула Дамблдору в лицо, – Даже если в этом есть польза, он не может продолжать жить в этой адской дыре. — Вы правы в том, что мне нужно убедиться, что они лучше относятся к Гарри, но я думаю, Молли, что у вас будет другое представление о преимуществах Дурслей, когда эти книги будут завершены, — ответил Дамблдор. — Я очень в этом сомневаюсь. Гарри просто молчал. Была причина, по которой он никому не рассказывал о плохом обращении Дурслей с ним, и теперь по крайней мере 30 человек услышали правду, включая Малфоев и Снейпа, не говоря уже о его лучших друзьях. — Чего ты этим добиваешься, а? Говори сейчас же! — потребовал дядя Вернон хриплым, срывающимся от злости голосом. — Чем — этим? — спросил Гарри холодно. Он вертел головой то вправо, то влево, все еще надеясь увидеть человека, издавшего хлопок. — Хорошие инстинкты, — пробормотал Грюм. — Пальбой из неизвестно какой хлопушки прямо у нашего… — Это не я, — отрезал Гарри. Рядом с дядиным лицом, широким и багровым, возникло тетино — узкое и лошадиное. Вид у нее был сердитый. — Зачем ты прятался под окном? — Вот именно! Отличный вопрос, Петунья! Что ты делал под окном, а? — Слушал новости, — мирным тоном ответил Гарри. Дядя и тетя обменялись возмущенными взглядами. — Новости слушал! Опять! — Большинство родителей поощряют желание своих детей узнавать больше об окружающем мире. Очевидно, Дурсли не так поддерживают стремление к самосовершенствованию. – удивительно, но это сказал Дамблдор. — Они каждый день другие, вот какая штука, — объяснил Гарри. — Не рассуждать у меня! Я хочу знать, что по правде у тебя на уме! И не пудри мне мозги насчет слушанья новостей. Ты прекрасно знаешь, что про твое племя… — Тише, Вернон! — выдохнула тетя Петунья, и дядя понизил голос (Гарри едва смог его расслышать): — … про твое племя в наших новостях ничего быть не может! — Это вы так думаете, — возразил Гарри. — Просто возьми меня в качестве примера, Гарри, — сказал его крестный отец. — Насколько я помню, я довольно долго появлялся в маггловских новостях после того, как сбежал из Азкабана. Гарри улыбнулся Бродяге. — Они знают, что ты мой крестный отец, но я, возможно, забыл упомянуть, что ты невиновен. Сириус и Ремус рассмеялись. – Некоторые новости магического мира могут показать и по магловским новостям!– подал голос Кингсли. — Скверный лгунишка, вот ты кто. Что, спрашивается, делают эти… — она тоже понизила голос, так что следующее слово Гарри прочитал по губам, — совы, как не приносят тебе новости? — Я не знал, что слово «сова» — запретное, — сухо сказал Рон. – По моему у них много запретных слов..... – протянул Гарри, вспоминая их. — Вот-вот! — торжествующе прошептал дядя Вернон. — Посмотрим, как ты теперь выкрутишься! Думаешь, мы не знаем, что все твои новости ты получаешь через этих поганых птиц? На мгновение Гарри заколебался. Не так-то легко было сказать им правду, пусть даже Дурсли не догадывались, как тяжело ему ее сознавать. — Совы… не приносят мне никаких новостей, — произнес он бесцветным голосом. — Не верю, — мигом отреагировала тетя Петунья. — Я тоже, — сказал дядя Вернон с нажимом. — Мы знаем: ты задумал что-то нехорошее, — заявила тетя. — Еще бы не знать, мы же не идиоты, — поддержал ее дядя. Последнее предложение сопровождало громкое фырканье. — Вот это для меня новость! — разозлившись, выпалил Гарри и, не дожидаясь новых высказываний Дурслей, повернулся, пересек лужайку, переступил низенькую ограду и пошел по улице. — Это было… — Просто блестяще! – продолжли друг за другом близнецы. Рон хлопнул его по спине, а остальные дети Уизли, Тонкс и Мародеры засмеялись. Даже у МакГонагалл и Кингсли были ухмылки на лицах. Он попал в переплет и знал это. Позже ему придется предстать перед разгневанными дядей и тетей и держать ответ за свою грубость, но сейчас его волновало другое. На уме были более важные вещи. Гарри не сомневался: хлопок прозвучал оттого, что кто-то трансгрессировал. С точно таким же хлопком растворялся в воздухе эльф-домовик Добби. — Добби? — с любопытством спросил Драко. — Разве это не наш старый домовик? Тот самый, которого отец изгнал из нашего поместья? Нарцисса кивнула, Люциус рассказал ей правду о том, что произошло, но не хотел признаваться в этом их сыну, но Трио ухмыльнулось на вопрос Драко. — Твой отец не изгонял Добби, — сказал Рон с противной улыбкой. — Гарри обманом освободил его. — Ты грязный маленький лжец, — ответил Драко, но Дери продолжал читать. С точно таким же хлопком растворялся в воздухе эльф-домовик Добби. Но возможно ли, чтобы Добби оказался здесь, на Тисовой? Неужели он прямо сейчас, в эту секунду следует за Гарри по пятам? Эта мысль заставила Гарри обернуться и окинуть взглядом улицу, но она была совершенно пуста, а Гарри точно знал, что Добби не сумел бы стать невидимым. — Это правда, профессор? — спросил Гарри, глядя на Дамблдора, который смотрел на Дери. — Не уверен. Даже я не знаю масштабов эльфийской магии. Гермионе было любопытно. Если Дамблдор не знал, то маловероятно, что какой-либо волшебник или ведьма что-то знал об эльфийской магии. Это нужно было исправить, больше знаний об эльфах привело бы к большему пониманию их бесчеловечного рабства. Он двинулся дальше, не слишком хорошо соображая, куда идет: в последнее время он так много ходил по этим улицам, что ноги несли его к излюбленным местам автоматически. Через каждые несколько шагов он оглядывался. Гарри был уверен: когда он лежал среди тетиных засыхающих бегоний, рядом находилось какое-то волшебное существо. Но почему оно не заговорило с ним, не вступило в контакт? Почему оно прячется? Гарри не чувствовал себя таким удрученным, как в книге, поскольку у него было чувство, что он получит некоторые заслуженные ответы. Но то, как с ним обошлись, все равно раздражало. Подавленность его все росла, и вот уже он ни в чем не уверен. Может быть, звук вовсе и не был волшебным? Может быть, дожидаясь хоть какого-то сигнала из мира, по которому он тосковал, он впал в такое отчаяние, что слишком остро реагирует на совершенно обычные звуки? Может быть, просто в одном из соседских домов что-то лопнуло? Внутри у Гарри стало тяжело и тоскливо, и он глазом не успел моргнуть, как вновь накатило ощущение безнадежности, которое мучило его все лето. В пять утра он опять встанет по будильнику, чтобы расплатиться с совой за номер «Ежедневного пророка», — но какой в этом смысл? Ровно никакого. Гарри теперь только проглядывал первую страницу и отбрасывал газету. Когда идиоты, которые ее издают, поймут наконец, что Волан-де-Морт возродился, это будет ого-го какой заголовок, а до всего остального Гарри не было дела. Взрослые в комнате (кроме Северуса и Нарциссы) вздохнули с облегчением, по крайней мере, мальчик не знал о непрекращающейся клевете на него, особенно когда он уже чувствовал себя беспомощным. В лучшем случае сова могла принести письмо от друзей — от Рона и Гермионы. Но он давно уже не надеялся прочесть там какую-нибудь новость. Разумеется, мы ничего не пишем сам знаешь о чем… Нам не велено писать ничего важного: вдруг письмо попадет не в те руки… Мы очень заняты, но подробностей сообщить не можем… Довольно много всякого происходит, расскажем при встрече… Рон и Гермиона выглядели смущенными. — Нам жаль, Гарри. — Все в порядке, — грустно сказал Гарри, – Я сам веду себя как придурок. Но когда она произойдет, эта встреча? Точной даты никто не называл. На поздравительной карточке ко дню рождения Гермиона написала: «Думаю, мы увидимся совсем скоро» — но как скоро оно, это «скоро», наступит? Насколько Гарри мог понять по расплывчатым намекам, Гермиона и Рон были вместе — скорее всего у родителей Рона. Он с трудом мог перенести мысль, что они весело проводят время в «Норе», тогда как он попусту торчит на Тисовой улице. — Если бы мы только были, — пробормотал Рон Гермионе и Гарри. Он был до того на них зол, что выбросил, не открыв, две коробки шоколадок из «Сладкого королевства», которые они ему прислали на день рождения. За ужином, когда тетя Петунья подала ему вялый салат, он в этом раскаялся. — Гарри! — воскликнули Гермиона и Рон. — Простите, ребята, — пробормотал Гарри, глядя в пол. Черт бы побрал эту книгу, показывающую всем его мысли. И чем же они, Рон и Гермиона, заняты? И почему он, Гарри, ничем не занят? Разве он не доказал, что способен на большее, чем они? Неужели о его делах уже забыли? Разве не он был тогда на кладбище, разве не он видел смерть Седрика, разве не его привязали к могильному камню и хотели убить? Гарри чувствовал себя униженным, когда текст продолжился. Он действительно вел себя как придурок, и его когда-то гнев теперь казался жалким, хотя большая часть Ордена казалось ему сочувствовала . Снейп лишь ухмыльнулся. Он знал, что Поттер покажет свое истинное лицо гончей славы. Так что, если он не был вовлечен прямо сейчас, когда он был раньше? «Не думай об этом», — жестко сказал себе Гарри в сотый, наверно, раз за лето. Хватит и того, что кладбище постоянно является ему в ночных кошмарах. Хоть наяву без него обойтись. Снейп нахмурился услышав это. В конце концов, за исключением Лонгботтома, Гарри был единственным учеником Хогвартса, который действительно понимал, насколько несправедливой может быть жизнь. Он повернул на улицу Магнолий и миновал узкий проход вдоль гаражей, где когда-то впервые увидел крестного отца. Сириус по крайней мере понимает, каково ему сейчас. Новостей как таковых в его письмах, правда, было не больше, чем в письмах Рона и Гермионы, но лучше уж предостерегающе-подбадривающие фразы Сириуса, чем дразнящие намеки сверстников. Это потому, что я знаю, что такое быть взаперти, — обиженно подумал он. Я знаю, что ожидание для тебя томительно… Держи нос по ветру, и все будет в порядке… Будь осторожен, никаких опрометчивых поступков… Ремус улыбнулся. Сириус проявлял большую ответственность, пытаясь уберечь Гарри от опасности, хотя он чувствовал то же самое, когда сидел взаперти в доме Блэков. Что ж, думал Гарри, пересекая улицу Магнолий, поворачивая на шоссе Магнолий и двигаясь к полутемному детскому парку, в целом он ведет себя так, как советует Сириус. Во всяком случае не поддался пока искушению прицепить чемодан к метле и рвануть в «Нору» на свой страх и риск. — Это ужасная идея, Гарри, — твердо сказала Молли, радуясь, что он не пошел на такой риск. Гарри считал, что очень даже хорошо себя ведет, если учесть, как скверно ему сейчас, какое ощущение бессилия нагоняет это торчание на Тисовой улице, это лежание на клумбах в надежде услышать хоть что-нибудь проливающее свет на дела лорда Волан-де-Морта. Но унизительно все-таки читать призывы к осторожности, исходящие от этого человека, — ведь он, просидев двенадцать лет в Азкабане, чародейской тюрьме, ухитрился оттуда бежать, попытался совершить убийство, за которое был посажен, и улетел на угнанном гиппогрифе. — Он прав, Сириус, — рассмеялся Ремус, – Ты последний человек, который говорит кому-либо быть осторожным. — Действительно? — спросила Тонкс, стараясь казаться серьезной, но не в силах скрыть улыбку от смеха, который вот-вот вырвется наружу. — Не понимаю, почему ты так говоришь… — То, что я был известен своей опрометчивостью, не означает, что я хочу, чтобы Гарри делал то же самое, — ответил Сириус, — потому что, когда Волдеморт снова у власти, он в опасности. Не я. Гарри перемахнул через запертую калитку парка и пошел по выжженной солнцем траве. Парк был так же пуст, как улицы. Дойдя до качелей, Гарри сел на единственные, которые Дадли и его дружки еще не сломали, обвил рукой цепь и задумчиво уставил взгляд в землю. Снейп застонал. Хватит уже подростковой тоски! Ему уже приходилось иметь дело с угрюмыми подростками на уроках зельеварения, а теперь он проводил время за чтением книги о своем четвертом наименее любимом человеке, который ведет себя как измученный жизнью. На клумбе у Дурслей уже не спрячешься. Завтра придется искать другой способ слушать новости. А пока что впереди была еще одна беспокойная, тяжелая ночь: если не кошмары с гибелью Седрика, то длинные темные коридоры, ведущие в тупик или к запертой двери. Члены Ордена переглянулись; это звучало совсем не хорошо, расплывчатое описание очень походило на Отдел Тайн. Но было слишком рано делать выводы. Ночью мучительные сны, днем ощущение, что ты пойман в ловушку, — Гарри считал, что одно с другим связано. Часто старый шрам у него на лбу неприятно покалывало, но он не обманывался: это едва ли могло заинтересовать Рона, Гермиону или Сириуса. Раньше предостерегающая боль в шраме говорила о том, что Волан-де-Морт становится сильнее, но теперь, когда Темный Лорд возродился сполна, они в ответ на жалобу, наверно, только напомнили бы ему, что в этих ощущениях нет ничего нового. Из-за чего шум поднимать? Тоже мне, удивил… Гарри нахмурился. Ему придется готовиться к месяцам, возможно, годам боли в шрамах, а этого нельзя было ожидать с нетерпением. Он сам не знал, как долго просидел на этих качелях, — из задумчивости его вывели какие-то голоса, и он поднял голову. Приглушенного света от фонарей на окрестных улицах было достаточно, чтобы разглядеть идущую через парк группу. Один горланил грубую песню, остальные гоготали. Некоторые вели дорогие гоночные велосипеды. От колес доносился мягкий стрекот. Гарри знал, кто это такие. Впереди — не кто иной, как его двоюродный братец Дадли Дурсль. Возвращается домой в сопровождении своей верной шайки. Дадли был таким же крупным, как и раньше, но год жесткой диеты и новый дар, который в нем открылся, заметно изменили его фигуру. Как дядя Вернон восхищенно сообщал всякому, кто готов был слушать, Дадли недавно стал чемпионом юго-востока Англии по боксу среди школьников своей возрастной группы. «Благородный спорт», как выражался дядя Вернон, — Эй, этот титул принадлежит квиддичу! — выкрикнул Чарли Уизли. Большинство учеников Хогвартса кивнули. сделал Дадли еще более устрашающим, чем в начальной школе, когда он превратил Гарри в свою первую боксерскую грушу. Гарри уже совершенно не боялся двоюродного брата, — Столкновение с Сам-Знаешь-Кем делает это с тобой, — прошептал Дин Гарри, который только усмехнулся. – Хм, а я если Сам - Знаешь - Кому показать Дадли, он испугается и убежит? – шёпотом спросил Дред. – Можно попробовать. – также ответил Фордж. и все же особой радости его появление не вызвало. Удар у Дадли теперь был поставлен получше. Все соседские мальчики перед ним трепетали — больше даже, чем перед «этим Поттером», который, как им говорили, был отпетый хулиган и учился в школе святого Брутуса для подростков с неискоренимыми криминальными наклонностями. — ЧТО? — закричали все, кроме Малфоев и Снейпа. Даже Флер, Луна, Дин и Симус выглядели разозленными, и, несмотря на то, что они не так хорошо знали Гарри. — Почему ты не сказал нам об этом? — тихо спросили Рон и Гермиона. — Давай просто бросим это, ладно? — сказал Гарри. Ну почему мы должны тратить так много времени на Дурслей? По крайней мере, в книге не упомянули проклятый чулан в котором ему приходилось спать. — Чего я не понимаю, так это почему Дурсли рассказывают об этом всем соседям, когда их мечта — быть как можно более нормальной и скучной? — задумчиво спросил Билл, – Из-за этого они и кажутся странными. — Ну, дядя Вернон не самый умный человек на свете, — ответил Гарри. Глядя на движущихся по траве парней, Гарри гадал, кого они колошматили сегодня вечером. «Ну оглянитесь же, — невольно упрашивал он. — Разуйте глаза… Оглянитесь… Я тут сижу один… Легкая добыча…» — Гарри… — умоляюще сказала миссис Уизли, но Дери продолжил. Если дружки Дадли его сейчас увидят, они, конечно же, потопают прямо к нему, и что тогда станет делать Дадли? Терять лицо перед всей шайкой ему не захочется, но провоцировать Гарри будет ох как страшно… Весело будет смотреть на нерешительного Дадли, дразнить его, потешаться над его бессилием. А если кто из дружков полезет, он, Гарри, к этому готов — волшебная палочка при нем. Пусть попытаются… Он очень даже не прочь сорвать злость на тех, кто в прошлом превратил его жизнь в ад. — Вы просто идиот, Поттер. — рявкнул Снейп. — Включите свой незначительный мозг. Даже Сириус не ответил на выговор Снейпа. Он не хотел, чтобы Гарри бросился на поиски опасности. Но они не оглянулись, не увидели его. Вот они уже почти у ограды парка. Гарри подавил побуждение их окликнуть. Напрашиваться на драку — не самое умное поведение. Он не должен применять волшебство. Не должен вновь подвергать себя риску исключения. — По крайней мере, вы слушаете Блэка, — сказал Снейп с усмешкой. Голоса Дадли и его компании делались все тише. Парней уже не было видно, они шли по шоссе Магнолий. «Так-то, Сириус, — сумрачно думал Гарри. — Можешь быть доволен. Никаких опрометчивых поступков. Нос по ветру. Прямая противоположность тому, как ты сам себя вел». — В основном вы правы, Поттер. – Снейп прервал его, снова скривив нижнюю губу, – Блэк был бы в банде, мучающей детей, не так ли? Сириус покраснел, его руки сжались в кулаки, но Ремус перехватил его и не дал вытащить волшебную палочку. — Мародеры не преследовали детей, если ты на это намекаешь, Северус. – мягко ответил за друга Римус. — Нет, но четверо из вас определенно преследовали отдельных лиц. — О Нюниус, пожалуйста. Ты сравниваешь себя с соседскими детьми. К концу первого года ты был по уши в темных искусствах, так что не жалуйся, что ты был каким-то беспомощным ребенком. Гарри посмотрел между тремя. У Снейпа была давняя обида на своего отца и крестного отца, дело явно не в той неудачной шутке о которой он узнал на третьем курсе. Из-за этого Снейп чуть не погиб (к большому сожалению Гарри) теперь он (Северус) ненавидел Сириуса и заодно Ремуса который был ни в чем не виноват. — Послушайте, мы никогда не закончим эту главу, если вы все собираетесь поднимать старые школьные соперничества. Кроме того, я устал читать, — сказал Дери. Он встал на ноги и выпрямился. Тетя Петунья и дядя Вернон, судя по всему, считали, что Дадли, когда бы он ни вернулся домой, возвращается как раз вовремя, а его приход хоть минутой позже — уже непростительное опоздание. — А если ты вернешься домой в то же время? — с ухмылкой спросил Джордж – Я старался приходить раньше. – признался Поттер. — Визг поднял — точно поросенок, — вспоминал Малкольм под гогот остальных. — Классный хук правой, Большой Дэ, — заметил Пирс. — Привет, Большой Дэ! Дадли оглянулся. — А, — бросил он, — это ты… — Давно ты Большим Дэ заделался? — спросил Гарри. — Заткнись, — огрызнулся Дадли и повернул голову обратно. — Неплохое имечко, — заметил Гарри и, улыбаясь, пошел рядом с двоюродным братом. — Но для меня ты всегда будешь масеньким Дадликом. Дети, Тонкс, Билл и Чарли дружно засмеялись. — Ты должен провоцировать его? — печально спросила миссис Уизли. — Это всего лишь Дадли, миссис Уизли, и вы знаете, какой он ужасный. — Я сказал: ЗАТКНИСЬ! — рявкнул Дадли, и его розовые, как ветчина, руки сжались в кулаки. — Интересно, знают твои дружки, как мама тебя называет? — Сгинь, понял? — Ей ты что-то не приказывал сгинуть. А как насчет «малыша» и «моего крохотулечки»? Может, мне так лучше к тебе обращаться? Дадли ничего не ответил. На то, чтобы не наброситься на Гарри, уходила, казалось, вся его выдержка. Драко тихонько усмехнулся такому. Он так долго подкалывал Поттера, что гриффиндорцы, очевидно, научились кое-чему. — Ну, так кого же ты сегодня бил? — спросил Гарри, уже не улыбаясь. — Очередного десятилетнего? Два дня назад, я слыхал, ты расправился с Марком Эвансом. — Нужна целая банда, чтобы избить десятилетнего, — язвительно сказал Кингсли. — Он сам напрашивался, — проворчал Дадли. — Да неужели? — Он со мной нахальничал. — Да? Может, он сказал, что ты похож на свинью, которую научили ходить на задних копытах? Если так, Дад, это не нахальство, а чистая правда. Все, кто когда-либо имел несчастье встречаться с ребенком Дурслей, смеялись над этим точным описанием. На щеке у Дадли задергался мускул. Гарри чрезвычайно приятно было знать, что он доводит Дадли до белого каления. Ему казалось, он перекачивает в двоюродного брата свое уныние, свое бездействие, — другого способа от них избавиться у него не было. — Ты должен быть осторожен со своими эмоциями, Гарри, — сказал Дамблдор, устремив взгляд в точку над головой Гарри. Они повернули в узкий проулок, где Гарри в первый раз увидел Сириуса. Это был кратчайший переход с улицы Магнолий на Тисовую. Там было пусто и гораздо темней, чем на освещенных фонарями улицах. Стены гаражей по одну сторону и высокий забор по другую заглушали звук их шагов. — Носишь с собой эту штуку и думаешь, что ты важная персона? — спросил Дадли спустя несколько секунд. — Какую штуку? — Которую ты прячешь. Гарри опять заулыбался. — А ты, оказывается, не такой остолоп, каким выглядишь. Я уж подумал, ты не умеешь одновременно идти и разговаривать. — Напомни мне, чтобы я не злился на Гарри, — прошептал Симус Дину и Невиллу. Гарри выдернул волшебную палочку и увидел, как Дадли на нее косится. — Не будь идиотом, мальчик, — прорычал Грюм. — Это уже произошло, — мягко сказал Гарри. Не то чтобы он не собирался делать это с Дадли, конечно, но приятно было его побесить или напугать... — Тебе запрещено, — мигом сказал Дадли. — Думаешь, я не знаю? Если что, тебя исключат из твоей уродской школы. — Ты уверен, Большой Дэ, что там не изменились правила? — Не изменились, — сказал Дадли не совсем уверенным тоном. — Чертовски гениальный Гарри! — одновременно сказали близнецы. Гарри шуточно поклонился им. Гарри мягко рассмеялся. — А без этой штуки слабо тебе на меня, да? — прорычал Дадли. — Говорит тот, которому нужна банда, чтобы избить десятилетнего, — фыркнула профессор Спраут. — Кто бы спрашивал. Тебе-то всего-навсего нужны четверо дружков рядом, чтобы сунуться к десятилетнему. Каким там боксерским титулом ты хвалишься? Сколько было твоему противнику? Семь? Восемь? — Шестнадцать, к твоему сведению! — рявкнул Дадли. — Его двадцать минут потом приводили в чувство, а весил он раза в два больше, чем ты. Попляшешь у меня, когда я расскажу папе, что ты вынимал эту штуку… — Значит, сразу к папочке, да? Его масенький чемпиончик по боксу страшно испугался палочки нехорошего Гарри. — А ночью ты что-то не такой храбрый, — с издевкой проговорил Дадли. — Эм, разве не ночь? — спросил Симус. – Был вечер. – объяснил «избранный». — А сейчас что, не ночь, Дадлик? Ночь, к твоему сведению, это такое время суток, когда темно. — А я говорю про то время суток, когда ты спишь! Дадли остановился. Гарри тоже. Он уставился на двоюродного брата. Как ни плохо он видел широкое лицо Дадли, в нем читалось странное торжество. — Как это понимать: не такой храбрый, когда сплю? — МАЛЬЧИКИ! — закричала Молли Уизли, свирепо глядя на Фреда и младшего Джорджа, которые оба рассмеялись, услышав вопрос Гарри. Все студенты Хогвартса ухмылялись, даже Драко, кроме смущенного Гарри. — Чего я в это время могу бояться? Подушек, что ли? — Я кое-что слышал прошлой ночью, — негромко сказал Дадли. — Разговоры во сне. Стоны. По Залу прокатились смешки. — Как это понимать? — повторил Гарри, но в живот ему будто вдвинулось что-то холодное. Прошлой ночью он в очередной раз был на кладбище. Все сразу перестали смеяться. Дадли грубо хохотнул, точно подала голос собака. Потом запричитал тонким деланным голоском: — «Не убивайте Седрика! Не убивайте Седрика!» Кто такой Седрик — твой бойфренд? — Я… ты все врешь, — машинально сказал Гарри. Но во рту у него пересохло. Он знал, что Дадли не врет. Как бы он узнал про Седрика, если бы и в самом деле не услышал? — «Папа! Папа! На помощь! Он хочет меня убить! Ой! Ой!» — Этот мальчик действительно должен заткнуться, — прошептала МакГонагалл Дамблдору, – Гарри может сделать что-нибудь опрометчивое, если это зайдет слишком далеко. — Заткнись, — тихо произнес Гарри. — Заткнись, Дадли. Я тебя предупреждаю. — «Папа, ко мне! Мама, на помощь! Он убил Седрика! Папа, на помощь! Он хочет…» Не направляй на меня эту штуку! — Что за идиотизм? Что, по мнению этого мальчика, должно было случиться, если Гарри даже не произнес заклинание? — спросил профессор Флитвик. Дадли попятился и уперся в стену. Гарри стоял, нацелив волшебную палочку прямо ему в сердце. Гарри чувствовал, как в жилах у него стучат все четырнадцать лет ненависти к Дадли. Чего бы он только не дал за право нанести удар прямо сейчас, заколдовать его так, что он поползет домой в виде насекомого, немой, обросший щупальцами… — Гарри! – несколько человек закричали, но Гарри повернулся к ним. — ОН ЗАСЛУЖИЛ ЭТО ПОСЛЕ ТОГО ЧТО СКАЗАЛ.... О Седрике! Комнату заполнила неловкая тишина. Дери меньше всего пострадал от вспышки гнева, он знал, что этот год был особенно тяжелым для ребенка, и что в книге и во время чтения будет еще много криков. — Не смей об этом больше говорить! — рявкнул Гарри. — Понял меня? — Направь в другую сторону! — Я спрашиваю: понял меня? — Направь в другую сторону! — ПОНЯЛ МЕНЯ? — УБЕРИ ЭТУ ШТУКУ… Дадли странно, судорожно вздохнул, как будто его сунули в ледяную воду. Что-то произошло с самой ночью. Темно-синее усеянное звездами небо вдруг стало совершенно черным. Весь огонь в нем пропал — не было ни звезд, ни луны, ни смутно светивших фонарей у обоих концов проулка. Не слышно было ни отдаленного шума машин, ни шелеста деревьев. Вместо ласкового летнего вечера — пробирающий насквозь холод. Их окружала кромешная тьма, непроницаемая и безмолвная, словно чья-то огромная рука набросила на весь проулок плотную ледяную ткань. — Какую магию ты сделал? — спросил Рон, но взрослые сразу же поняли, что произошло, исходя из своего опыта Первой войны — Дементоры, как и в названии главы, — сказал Кингсли отрывистым голосом. — Точно! Я же забыл, что на тебя напали... —постучал себя по голове Рон. волшебную палочку, хоть и противился этому искушению изо всех сил. Но потом он опомнился: выключить звезды было, конечно, не в его власти. Он крутил головой во все стороны, стараясь хоть что-нибудь разглядеть, но мрак облегал глаза, как черная невесомая вуаль. — Ч-что ты д-делаешь? П-перестань! — Да ничего я не делаю! Молчи и не шевелись! — Я н-ничего не вижу! Я о-ослеп! Я… — Молчи, тебе говорят! Невозможно… Они не могут появиться здесь, в Литтл-Уингинге… Он напрягал слух. Их сначала должно быть слышно, только потом видно… — Ты был прав насчет его инстинктов, Аластор, — прошептал Кингсли Грюму. Скримджер кивнул, из мальчика получится хороший мракоборец, с его-то навыками. — Я с-скажу папе! — хныкал Дадли. — Г-где ты? Что ты д-делаешь?.. — Заткнешься ты или нет? — прошипел Гарри. — Я пытаюсь услы… Он осекся, услышав именно то, чего боялся. Долгие, хриплые, клокочущие вдохи и выдохи. В проулке было нечто помимо него и Дадли. Дрожащего от холода Гарри просквозило ужасом. Все кто были знакомы с этим чувством вздрогнули. Увесистый кулак ударил Гарри в скулу и сбил с ног. В глазах полыхнули белые искры. Второй раз на протяжении часа Гарри показалось, что голова раскалывается надвое, и миг спустя он лежал на жесткой земле, выпустив из руки палочку. Все застонали. — Никто не назовет книгу в мою честь, если я умру в первой главе, — успокаивающе сказал Гарри, хотя он понимал, что это уже произошло и беспокоится было не о чем. — Ну, ему придется получше держать свою палочку в руках, — прошептал Скримджер Кингсли и Грюму. – ПОСТОЯННА БДИТЕЛЬНОСТЬ! – крикнул Грюм и все без исключения вздрогнули. – Аластор! – воскликнула Молли. Тонкс ткнула его локтем. — Ты идиот, Дадли! — завопил Гарри. От боли из глаз потекли слезы. Он кое-как поднялся на четвереньки и принялся отчаянно шарить в темноте. Ему слышно было, как Дадли вслепую ковыляет по проулку, натыкается на стену, чуть не падает. — Дадли, вернись! Ты идешь прямо на него! Молли нежно посмотрела на Гарри, он был так добр, что даже не рассердился на мальчика, который так долго его мучил… И все равно спас его. Раздался жуткий визгливый вопль, и шаги Дадли умолкли. В ту же секунду Гарри почувствовал, как сзади к нему ползет холод. Это могло значить только одно: их по крайней мере двое. — Дадли, молчи, понял? Что бы ни происходило, молчи! Где палочка? — бешено частил Гарри вполголоса, по паучьи бегая пальцами по земле. — Ну где же она… моя палочка… скорей… Люмос! Он произнес заклинание машинально, отчаянно нуждаясь в свете, который мог бы помочь его поискам. И, не веря своим глазам, увидел спасительную вспышку всего в нескольких дюймах от правой руки. Кончик волшебной палочки засветился. Гарри схватил ее, вскочил на ноги, оглянулся. Дамблдор просиял, в то время как профессора смотрели друг на друга с большим впечатлением (Северус вопреки себе), но говорил Билл: — Вау, Гарри, есть ученики старше тебя, которые не могут творить безпалочковую магию! — Хотя она была рядом с моей рукой… — смущенно ответил Гарри. Все перевернулось у него внутри. Паря над землей, к нему гладко скользила высокая фигура в плаще до пят с надвинутым на лицо капюшоном. Приближаясь, она всасывала в себя ночной воздух. Сделав пару нетвердых шагов назад, Гарри поднял волшебную палочку: — Экспекто патронум! — Экспекто патронум! Собственный голос показался Гарри смутным и далеким. Еще одна серебристая струйка, слабее предыдущей. Он не может этого больше, не может заставить заклинание работать! — Тем не менее, это отличное начало и указывает на то, что у вас есть к этому врожденный талант. – Спасибо моему учителю! – поблагодарил Гарри. Римус только улыбнулся и кивнул. В нем не было в нем никакой радости… Ледяные пальцы дементора смыкались на его горле, пронзительный смех становился все громче, внутри его головы звучал голос: — Поклонись своей гибели, Гарри… Может быть, ты даже не почувствуешь боли… Я не знаю… Я-то никогда не умирал… Почти все в комнате вздохнули. — Что…? — тихо спросил Билл. — В ту ночь, когда вернулся Волдеморт, — прошептал Ремус, – Он пытался поиграть с Гарри, прежде чем убить его. — А раньше он слышал своих родителей? — спросил Билл. — Тебе никогда не приходилось сталкиваться с этими существами, не так ли? — тихо сказал Сириус– Они заставляют тебя избавляться от всех своих кошмаров. Не только от одного. — ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! Из острия волшебной палочки вырос огромный серебристый олень. Его рога ударили дементора по тому месту, где у человека находится сердце, и отбросили назад, невесомого, как сама тьма. Олень продолжал наступать. Побежденный дементор уплывал под его натиском, похожий на летучую мышь. Дети и Сириус захлопали. — Ты думал о нас? – спросил Рон с сияющей улыбкой. — Да, конечно, я знал, вы двое — лучшее, что когда-либо случалось со мной, — ответил Гарри с широкой улыбкой, его прежний гнев испарился. — О Гарри! — умилилась Гермиона, обвивая его руками. — Теперь сюда! — крикнул Гарри оленю и понесся по проулку, оборачиваясь на бегу и высоко держа светящуюся волшебную палочку. — Дадли! Дадли! — Вот он! — завопил Гарри. Мимо с мощным шумом пронесся серебристый олень. Безглазое лицо дементора было уже в каком-то дюйме от лица Дадли, когда на выручку пришли серебристые рога. Подброшенный в воздух дементор, как и его сотоварищ, стал уплывать и вскоре скрылся во мраке. Олень, доскакав до конца проулка, расплылся серебристым туманом. Он все никак не мог поверить случившемуся. Дементоры — здесь, в Литтл-Уингинге! Всем было интересно одно и то же. Мысли большинства учеников тут же обратились к Волдеморту, даже Перси и Симус нахмурились. Это определенно звучало так, будто кто-то хотел его достать, но если мальчик лгал о Волдеморте, кто бы это мог быть? Взрослые выглядели более обеспокоенными. Волдеморт просто послал бы своих Пожирателей Смерти похитить Гарри, а не доверил бы это существам, над которыми он все еще не имел полного контроля… но кто их послал…? Члены Ордена задумались над этим впервые, тогда когда на Гарри напали, все были обеспокоены тем, чтобы убить Наземникуса. Дадли лежал на земле скрюченный. Его трясло, он стонал. Гарри присел на корточки посмотреть, способен ли Дадли встать, и вдруг услышал у себя за спиной громкий топот бегущих ног. Безотчетно опять поднимая волшебную палочку, он резко повернулся к новому пришельцу. Пыхтя, к нему торопилась миссис Фигг, чокнутая старая соседка. Из-под сетки для волос выбились седые пряди, в руке, стуча содержимым, болталась веревочная продуктовая сумка, на ногах чудом держались матерчатые шлепанцы. Гарри попытался было спрятать от нее волшебную палочку, но… — Не убирай ее, глупый мальчишка! — заорала она. — Может, здесь и другие рыщут! Я просто растерзать его готова, этого Наземникуса Флетчера! Ну именно так я и узнал о миссис Фигг, — сказал Гарри Рону и Гермионе. Тем временем миссис Уизли и профессор МакГонагалл громко соглашались с последним заявлением миссис Фигг.Часть 2: Дадли сходит с ума
9 августа 2022 г. в 19:55
Примечания:
Канонные шипы будут иметь место, так что не беспокойтесь. Период времени в котором они читают: Когда Гарри ОД ищут комнату для занятий, но Добби им еще не помог.
Хагрид по-прежнему является посланником к великанам по канону, поэтому он не появится в истории.
Отказ от ответственности. Все тексты принадлежат Джоан Кэтлин Роулинг.