"И мёртвый адмирал сойдёт со стен к свечам.
И пустотой зеркал наполнит свой бокал.
И в гробовой тиши провозгласит он тост
За упокой души, за вечную любовь!
Я не забуду о тебе никогда, никогда, никогда!
С тобою буду до конца, до конца, до конца, до конца!"
Агата Кристи – "Я не забуду о тебе"
Ещё два дня пролетели незаметно. За беготнёй и хлопотами я не всегда замечал, как быстро бежит время. Старясь не находиться в доме, брался за любое дело – съездить, принести, отнести. Лишь бы голова думала о другом, руки были заняты, а вечером упасть без чувств на кровать. Но как я не бодрился и не убегал от реальности – этот день настал. Ещё накануне вечером в доме толклась толпа людей, с утра народу стало ещё больше. Ехали друзья, родственники, знакомые, соседи, ребята из других групп, которые находились в других городах, либо странах. Стараясь особо не попадаться никому на глаза, я ходил бочком по стенке. Не потому, что не хотел никого видеть, хотя я лукавил – мне действительно никого не хотелось видеть, но и выслушивать слова сожаления – было тошно! Люди приезжали либо в дом, либо сразу на кладбище. На ваше кладбище… В то утро я не помнил, как поднимался, как собирался и вообще, как мы доехали и не попали в аварию. Наверное, всё делалось на таком автопилоте, что я даже не замечал ничего. Стоя среди людей и глядя на тебя… а был ли это ты?! Заострённый нос, ввалившиеся глаза, острые скулы. Смерть мало кого делает красивее, нежели при жизни. Я узнавал тебя и не узнавал. Тех ребят, что хоронили вместе с тобой, я знал очень хорошо – это была полностью твоя группа. Легче от этого не становилось. Ком в горле, если его удавалось проглотить, тяжестью падал в желудок и расползался по внутренностям неприятным холодом. Мне казалось, что я вижу себя и всё происходящее со стороны, ощущение, будто на голову надели кастрюлю, изнутри набитую ватой, и со всей дури лупят по ней поварёшкой. Меня качало и вело из стороны в сторону… ругая себя за то, что нужно собраться, тыж мужЫк – не помогало. Внешне я был спокоен, но внутри – боль перемалывала всего меня через мясорубку. Почему отпустил туда? Почему допустил это всё? Надо было настоять, закатить истерику, скандал, что угодно. Но это были всего лишь мысли, в реальности всё было так, как сложилось. Никто бы не скандалил, никто бы не остался – приказ есть приказ, а его не обговаривают. Когда пришло время прощаться с тобой, я на негнущихся ногах подошел и посмотрел внимательно в твоё лицо – красивое, умиротворённое. Казалось, будто ты спишь, стоит только протянуть к тебе руку и ты откроешь глаза, улыбнёшься и встанешь. Цветы, которыми ты был просто обложен с головы до ног, только нагнетали общую картину и источали тошнотворный запах, от которого желудок просто описывал кульбиты. Рука потянулась к твоему лицу. Осторожно, кончиками пальцев проводя по впалой щеке – от того жизнерадостного мужчины практически ничего не осталось. Энергия, которая так и кипела в тебе, ушла вместе с последним вздохом, Присмотревшись ближе к твоему лицу, я заметил, что оно было побито, синяки, множество ссадин. Как не старались тебя подмарафетить – не помогло. Взял тебя за уже окоченевшую руку и вздрогнул – она была безжизненная и холодная. Не было привычного тепла, о которое я вечно грелся. Не выдержав, я наклонился к тебе и, обняв, насколько это было можно, закрыл тебя собой. Не знаю и не помню, сколько времени так прошло, но помню, что просил, нет, заклинал – забрать меня с собой! Сегодня, завтра, через год – мне было всё равно. Я больше не видел смысла жить без тебя. Того смысла, который ты мне подарил и отнял. Мой мир рухнул в тот момент, когда Татьяна прислала то злополучное смс. Я не мог найти в себе силы оторваться и отойти от тебя. Аня и Оксана, заметив моё состояние, осторожно подошли и, подхватив под руки, увели подальше. В глазах всё плыло, но я успел заметить непонимающие взгляды с застывшими вопросами. А вот теперь, мои дорогие, мне уже было похрен, кто и что о нас подумает и догадается ли. Вернувшись в толпу, Аня и Оксана стали по обе стороны от меня и не сводили с меня глаз. Я заверил их, что всё хорошо и не нужно со мной возиться, им тоже сейчас несладко. Перетягивать внимание с покойников на себя мне не хотелось. Краем глаза заметил, как Божена, с красным и мокрым лицом от слёз, крадётся ко мне через толпу людей. Выглянув из-за Оксаны, я протянул к ребёнку руку, и, она упала в мои объятия, уткнувшись лицом мне в живот. Знаю, маленькая, мне тоже хреново. Плачь, пусть хоть тебе станет легче. Найдя глазами Влодека, я кивнул ему, что всё хорошо. Глаз моих он не видел, солнцезащитные очки скрывали всё то, что можно было в них увидеть и прочитать. Наверное, привычка напяливать очки и в мир, и в пир, и в добрые люди, у меня появилась от тебя. Пока тебя закапывали, и земля падала с глухим звуком на крышку гроба, казалось что с каждым комком земли зарывают мою душу. Там, рядом с тобой. Заройте и меня заодно. Я просто лягу сверху и даже не буду сопротивляться. Хотелось к тебе, туда. – Сынок, не надо… – шеф схватил меня за локоть. Откуда он взялся?! Его не было рядом! – Я в порядке, – и снова вру. Шеф покачал головой: – Не вздумай вытворять глупости, он бы тебе этого не простил, – знает, блин, что сказать. Я лишь вздохнул, ну какие глупости?! У меня под боком стоял перепуганный ребёнок, пугать малышку и всех остальных я не собирался. Когда всё закончилось, я отошёл к машине покурить и заодно дождаться всех остальных. Божену передал матери, хоть она и просилась поехать со мной. Долго одному не пришлось стоять, в мою сторону, слегка шатаясь, шла Оксана. Стоя друг напротив друга, долго молчали, стараясь не пересекаться взглядами. Не выдержав, я первым нарушил тишину: – Ты как? Сможешь сама дойти до машины? Девушка криво усмехнулась: – Так же, как и ты, – и, чуть помедлив, добавила, – прости мне мои выбрыки, я просто завидовала вам, вашей дружбе. Нашей дружбе… Сказать по правде, мы не только дружили, мы ещё и спали вместе! Но этого вслух не сказал. – Оксана, я не держу на тебя ни зла, ни обиды. Всё понимаю. Знаешь, наверное, на твоём месте я бы поступил так же, – сделав шаг на встречу, я обнял её, – хватит скандалов и склок, надо жить дальше. Домой мы ехали молча, каждый переваривал этот день про себя. По возвращению девушки накрыли на стол. Из уважения к ним, я посидел немного и откланялся, есть совершенно не хотелось, вообще не помню, когда последний раз ел нормально. Хотелось побыть наедине с собой, подышать свежим воздухом. Сидя в беседке, я курил и пил кофе. Долго побыть одному мне не дали, шеф пришел, чтобы поговорить со мной. Тогда я и узнал, как вы попали в западню, как скрывались несколько месяцев на одной из баз, питаясь тем, что было на ней в запасах. Как ехали с той базы на другую, заметая за собой следы, а Татьяна вместе с Гошкой убирали хвосты. И как попали в кольцо, из которого не смогли выбраться, дав ложный след Татьяне, чтобы и они не попали в мясорубку. Поэтому, вы и пропали, поэтому, не выходили на связь, поэтому вас и не могли найти. Даже, если бы и нашли, то сами оказались в этом месиве. Такого я и в самых страшных снах представить не мог. Тот ад, из которого вы не могли выбраться, не укладывался в голове. Почему? Почему все разы могли, а в этот нет? Ответ на этот вопрос дал мне шеф: – Мы становимся предсказуемыми, надо менять тактику. Я поплатился за это, а зная Макса, он мог этого избежать и избежал бы, не будь я упёртым ослом, что не дал добро на его идею. Он чувствовал себя виноватым в том, что произошло, но меня смущало другое, почему ты не ослушался приказа? Был слишком правильным или действительно не было смысла действовать иначе? Ответа я не знал и никогда уже не узнаю.