Безмамные

— Я вижу что-то... — Катюха хитро щурит глаза, глядя на старшего брата, взгляд которого горит от любопытства, а губы растянуты в улыбке, — фиолетовое! — воскликнула она, всплеснув руками. — Пф, — мальчик закатил глаза, оперевшись острым локтём о стол, — думал, ты что-нибудь посложнее загадаешь, лохушкинс, — смеётся Серёжа, потянувшись к носу сестры, чтобы щёлкнуть его. — Не распускаем руки! — важно заявила девочка, отвернув лицо с нахмуренными бровями и надутыми губками. — Не недооценивай меня, лошок, — продолжила Катя уверенно. — Если не найдёшь, получишь щелбан в лоб. — А если найду, ты получишь два щелбана, — предложил Серёга, ещё шире улыбнувшись и сдерживая рвущийся наружу смех при виде серьёзно настроенной девчушки. — Хорошо, принимаю твои условия, — отважно заявила Катерина, уверенная в своей победе. Подросток чуть приподнимается со стула, осматривая помещение с мебелью и декором в тёмных тонах. Просторный зал освещён лампами, находящимися на каждом столике, что создаёт весьма интимную обстановку и заставляет Юру ворчать. «Да нихуя не видно, Кость, это что такое? Если это красиво, то, прошу прощения у всех эстетов, я быдло и мне нужно нормальное освещение!» За начищенными стёклами панорамных окон виднелись ещё столики и кабинки для тех, кому повезло и кто успел забронировать место снаружи, где вовсю расцветала весна. Илья же, утверждающий, что он никакой не сталкер, выяснил, где примерно будет находиться «хозяйка его сердца», и поэтому, несмотря на советы Кости и просьбы Кати с Серёгой, забронировал место внутри. Юре же было откровенно поебать. Что внутри, что снаружи, он чувствовал себя неловко, считая, что каждый взгляд в их сторону – это знак чего-то плохого. Масла в огонь подливало ещё и то, что Татищев, из которого отец с братом всю жизнь старательно лепили «настоящего мужика», не умел отдыхать. Нет, он, конечно, мог и любил посидеть дома, посмотреть телек, послушать забавные истории Кати и не очень Серёги. Но привести себя в порядок, чтобы хоть как-то смахивать на здорового человека, одеться в лучшие шмотки и пойти в театр или ресторан – что-то из ряда фантастики, просто невообразимое и невозможное для Юры, который более десяти лет подряд не видел ничего, кроме надоевшей работы, старой квартиры, детских пелёнок и счетов за коммуналку. Выгорание? Не волнуйтесь, мужчина выгорел ещё в далёком 2013 и теперь выполняет свои обязанности на автомате. Уралов, сидевший рядом и улавливавший каждое движение друга, за которого переживал, не уставал подбадривать его и отгонять прокрадывавшиеся в Юрину голову нехорошие мысли. Помогала Косте с этой трудной задачей живая музыка, заполнившая весь тёмный зал. Поблизости от них находилась небольшая сцена, на которой изящно одетые музыканты играли свои партии. Татищев – далеко не ценитель искусства, но, казалось, ему нравится. Константин же был в полном восторге, неотрывно слушая мелодии скрипки, издающей прекрасные звуки в руках симпатичной девушки (на которую Илья, сидящей около него, о Боже, даже не обратил внимания). Уралов очень любил живую музыку. Он помнит, как в детстве на семейных застольях мама вытаскивала свою старую гитару и начинала играть. Личинус Костик тоже пытался научиться, но под его пальцами инструмент издавал только звуки, за которые Настя, которая не могла сконцентрироваться на домашке, бросалась в младшего брата тапками. Тогда он решил, что лучше будет тихонечко сидеть в стороне и просто наслаждаться музыкой, создаваемой другими людьми, у которых было больше терпения, чем у него, и не было Насти в качестве близкой родственницы. Серёжка слышит, как Катин любимчик разговаривает о чём-то с их папой, кивком указывая на сцену и слабо улыбаясь, после чего тоже переводит туда взгляд в поисках чего-то фиолетового. Они пришли сюда примерно полчаса назад. Встретил их счастливый Илья, который поспешил провести своих друзей к столику, играя в администратора. Заказ ещё не был сделан, а Томин до сих пор выискивал свою возлюбленную. «Если её сегодня здесь нет, я искупаю тебя в луже около нашего подъезда, дружище», — улыбнувшись, заверил влюблённого Юра. Просто так сидеть и скучать дети не собирались, поэтому генератор идей по имени Катя предложила эту странную, но занимательную игру. — Подставляй лоб, сестрёнка, — ехидно протягивает мальчишка, когда ему в глаза бросается стеклянная лиловая ваза, стоящая у сцены. На лице сияет самодовольна улыбка. — Вон та ваза, — указывает пальцем. Пока Юра с Костей не видят – можно. — Ха! — девочка с особым задором и счастливым выражением лица хлопает брата по плечу, чуть склонившись к его растерянному лицу. — И кто это у нас тут лошок, м? Давай мне свой красивый неровный лобик, — чувствуя себя победительницей всего мира, гордая малышка протягивает пальцы. — Что значит неровный? — стушевался Серёжа, смахнув чёлку и пощупав бледную кожу. — Нормальный лоб! Так-так, погоди, а что ты имела в виду тогда? — признав поражение и смиренно склонив голову перед ликующей Катей, спросил он. — Шляпу вон того дяденьки, — хихикнула девочка, кивнув в сторону дальнего столика у окна. Повернувшись, Серёга увидел крупного мужчину с рыжей бородой, который мог бы показаться серьёзным и брутальным дядькой, если бы не чудесная шляпка фиалкового цвета на его голове с белой лентой, и рассмеялся. — Во даёт! — теперь проигравший был не так расстроен и с энтузиазмом подставил лоб к уже готовым принести ему боль и страдания за «лохушкинса» детским пальцам. Катенька с нескрываемым восхищением дала ему щелбан, услышав после Серёгино «ай, блять» и папино «Катюха, твою дивизию!» — Вы можете обойтись без насилия, оглоеды? — Юра старательно строит из себя строгого папу. Даже не папу, а то, что они с ребятами называют «батей». Только получалось у него совсем хуёво. — Не-а, — смеются дети: старший показывает покрасневший лоб, а младшая снова щёлкает брата пальцами. — Э, Кать, перебарщиваешь, тебе не кажется? — Ну ты и садюга, Катюш, — качает головой Татищев и переводит взгляд на Уралова, который с чего-то решил, что пришёл не на важную миссию «Жени Илью и спаси миллион девушек», а в театр, послушать классику. — Кость, как думаешь, только что вошедшая женщина с собачкой в руках – это она? — шепчется, хватая того за руку и смотря на вход. — Юр, Илья сам нам скажет, когда вернётся. Хватит оглядывать каждую женщину, ты похож на извращенца в переполненном метро. — Тьфу, Костян, — поморщился брюнет, — сравнения у тебя, конечно, что надо. Уралец видит, как его друг живописно, с особым мастерством, закатил глаза, будто всё это время не плясал под дудку Михаила Юрьевича, а ходил на курсы по «старательному изображению страдания», и смеётся: —Глаза сейчас за орбиту укатятся, не увлекайся. — Слушай, Илья нас приволок сюда и благополучно съебался. Я своего друга знаю, как свои пять родных, — мужчина поднимает вверх ладонь с выпирающими костяшками, шевеля тонкими пальцами, которые были для Кости чем-то из ряда высокого искусства, — уверен, этот донжуан давно забыл про свою Таню и пошёл дальше практиковать свои тупые подкаты, а мы торчим тут, не зная, нахуя мы сюда вообще припёрлись. — Прекращай ворчать, как дед, — Костя упёрся подбородком на сжатую в кулак ладонь, — я тоже знаю Илью… — Мудак. — О, тот ещё, — послышался смешок, — но вчера его оды любви были весьма убедительны. Вспомни, раньше ведь с ним никогда такого не было. — Это да, — вдруг на заебавшемся лице Татищева появилась улыбка, — даже в школе этот пидорас умудрялся всем девочкам мозги пудрить и получать больше всех валентинок! — взрослый вдруг надулся. — Скотина, у меня за все одиннадцать классов было только две, и то, одна попалась мне случайно. Уралов приблизился к нему, чтобы полюбившийся прокуренный голос, рассказывающий ему сейчас действительно важные вещи (в Костином кодексе чести все истории из жизни этого человека были делом первой важности), не терялся на фоне музыки, поднимавшей ему настроение весь вечер. Сейчас мужчина представил подростка Юру, высокого парнишку без мешков под глазами, наверняка с не таким бледным цветом кожи и с такими же густыми волосами, как у Серёжки, постоянно лезущими в смело горящие глаза. Представил, как тот с энтузиазмом открывает ящик в виде сердца, который выставлялся в некоторых школах на четырнадцатое февраля, разочарованно вздыхает при виде одной открытки, а потом весь день делает вид, что получил гораздо больше и всем доволен, лишь бы не выглядеть олухом рядом с другом, которому уже некуда девать многочисленные подарки от верных поклонниц. Костя склоняет голову, думая, как можно было оставить этого прелестного мальчика (он был уверен в том, что Татищев был таковым) без внимания, особенно в такой день. Тут Уралову пришла в голову мысль о том, что если бы они учились в одной школе, то он обязательно бы, не боясь впоследствии получить пиздюлей от всей школы за «геёвщину», притащил бы ему кучу открыток в виде сердечек, которым дети всегда придавали огромное значение. — Юр, ты заслуживаешь все валентинки мира, — вырывается у Кости. — Эй, мужик, — скептически взглянул на него Юра, — давай без шуток. И что же? Ты так веришь в любовь Илюхи-шлюхи и в то, что сейчас мы не зря прожигаем здесь своё время, которого и так ноль с половиной? — Верю, — ответил Уралов, не меняя лица. — Скорее всего, этой женщины ещё здесь нет, и Илья отправился её выискивать. Ты ведь сам говорил, что он ждать не умеет. — А пора бы научиться, заебал уже! — Мне на самом деле очень бы хотелось, чтобы у него всё получилось… — Костян, мы с Аней ждём, пока он остепенится, два столетия, — произнёс Татищев, выражая в каждом звуке безнадёжность и полное неверие в своего лучшего друга. — Может то, чего вы так долго с ней ждали, должно произойти благодаря нашей помощи? — ободрился Костя. — Так что, давай просто наберёмся терпения. — Ууу, — покачал головой мужчина, — терпения мне не занимать. — Тебе что, совсем здесь не нравится? Ты говоришь, что мы зря тратим время, но я правда благодарен Илье… «В первую очередь за то, что мы встретились», — внезапно, словно вспышка света в кромешной тьме, озарила мысль Уралова. Почему-то до него это дошло только сейчас. — …потому что мы смогли выбраться куда-то и отдохнуть. Погляди на Серёжу с Катенькой, — кивком головы он указал на детей, увлёкшихся новой придуманной ими же игрой, — кажется, они в восторге. Ну, может быть. — Когда ты вышел из детской и с растерянными глазками сообщил, что Кате нечего надеть, я понял, насколько всё запущено, — папаша заметил лисье выражение лица Кости и, почувствовав укол обиды, тут же затараторил: — Ой, пиздец…ну да, не ходим мы по ресторанам, и что? Нахуя вообще пятилетней девочке платья? — Действительно, ума не приложу зачем, — продолжает лукавить мужчина, выводя друга из себя. — Юр, — видит, как тот нервно отворачивается от него, решив, что компания трёх пьяных мужиков напротив – зрелище более достойное, чем Уралов в шёлковой рубашке изумрудного цвета, — обиделся? — Да хуй тебе! — Конечно, хуй мне. Прости, я не хотел тебя расстраивать, — для него это тяжкое преступление. — Я не упрекаю тебя, ты прекрасный папа. Просто тебе стоит начать знакомить своих детей с отдыхом помимо просмотра Катиных телепередач про динозавров в зале. И тебе, и им пойдёт на пользу. — Спасибо, Константин Петрович, ни секунду не сомневался в том, что вы замечательный психолог. «Опять он за своё», — проносится в светлой голове. Татищев к советам своего единственного адекватного друга прислушивался. Всё-таки он, когда разговор не заходил о гомосексуализме, говорил толковые вещи. Если бы не этот «просветитель», то тридцатишестилетний мужик так и не научился бы пользоваться стиральной машинкой, не устраивая джакузи соседям снизу, несчастным квартирантам, у которых с ворчливым хозяином помещения и зарплатой в двадцать тысяч и без бестолкового Юры жизнь была не сахар. Но прежде чем склонить перед Костей голову, брюнет считал своим долгом поязвить и отпустить пару шуточек. — Хер с тобой, — хлопнул по гладкой поверхности стола Татищев, — ты прав. — Не может быть, — усмехнулся мужчина, поморгав в неверии. — Предлагаю забить болт на Илью с Таней и расслабиться. — Все за столом этим уже давно заняты, один ты суетишься. — Так, ребята, — отец поворачивается к детям, — сегодня ваш любимый дядя Илья… — Мой любимый дядя – это дядя Костик, пап! — резко выпалила Катюха, тут же забыв про их с братом развлечения. В её умной голове не укладывается, как родитель мог допустить такую страшную ошибку. — Да-да, конечно, — бегло согласился Юрий со своей девочкой, смотревшей на него очень серьёзными сосредоточенными глазами, будто только что сказала ему что-то крайне важное. — Твой нелюбимый дядя Илья, Кать, нашёл в себе крупицы совести и решил сегодня нас всех угостить, можете заказывать, что вашей душе угодно. Уверен, — на лице появилась недобрая улыбка, — Илье для своих друзей не жалко ни-че-го. — Охуенно! — хлопнул одной рукой по бедру Серёжа, тут же притянув к себе меню, которое оставил официант, как только они сюда пришли. — Юра, — поджал губы Уралов, не скрывая своего осуждения, — не моё дело, но тебе не кажется, что это немного неправильно? — Чего? — заржал Татищев, хлопнув друга по плечу. — Всё правильно, Костя. Время – деньги! Он пытался не поддаваться Юриному настрою, который поменялся в считанные секунды, и вразумить его. Собирался даже напомнить ему стишки Маяковского «Что такое хорошо, а что такое плохо», рассчитанные для детей, но обязательные к прочтению для некоторых взрослых. Но проиграл. Уралов не может пойти против хохочущего Юры, поэтому заменяет осуждающий взгляд, которому его научили лучше из лучших – бабки около подъезда, считающие всех девчонок двора в коротких юбках проститутками, – на слабую улыбку. — Пап! А можно мне фисташковое мороженое? — слышится лепечущий голос девочки. Она строит и без того милые глазки, уже зная, что против этого её папа не попрёт. Однако иногда даже продуманная Катя ошибалась. — Даже не думай! — веселье отошло на второй план. Костя с Серёжей замолкли. Оба помнят анархию, происходящую дома во время её болезни. Катюше было плохо из-за слабого, словно онемевшего тела и невозможности наслаждаться беззаботным детством, Юра чуть ли не выл при виде страдающего ребёнка, Уралов переживал за состояние мужчины, а Серёга…Серёга пытался деться куда угодно, хоть домой к ненавистному Дане сгонять, лишь бы не ощущать мрачную атмосферу в их маленькой родной квартирке, какой не было даже в день, когда мать сказала семейству Татищевых «Ну всё, ребят, бывайте. Будут проблемы – не звоните!» — Я больше к Паше сантехнику за водкой не пойду. Он чуть твоего папку не споил, Катюха, понимаешь? Сидящие тише воды, ниже травы мужчина и подросток переглянулись, согласно кивая словам брюнета, хотя каждый был в курсе: этот человек ради дочки готов не только снова побежать к пугающему соседу, но и стать его собутыльником, если понадобится. — Пап, я обещаю, что не заболею, — малышка благородно положила ладонь на грудь, слыша Костино тихое «Кать, сердце на другой стороне». Быстро поменяла руку, и, увидев сомнение на лице взрослого, добавила. — Я выполняю свои обещания! — Твой организм для тебя шутка? Ему нет дела до твоих клятв, — прыснул подросток, листая страницы меню. — Нихера, чизкейк почти за косарь! — Звучит как прекрасный выбор, закажи себе и Кате, — отец опять заметил на себе страдальческий взгляд дочкиного любимчика, взявшего на себя роль его совести на этот вечер. — Что не так? На детях экономить нельзя! — Конечно. Особенно, если дело касается денег Ильи? — Особенно, если дело касается денег Ильи. Идеально. Татищев невесомо касается экрана телефона и видит четыре пугающие цифры «21:16». В последнее время его бесила особенность времени куда-то вечно спешить. Сильнее всего, когда мужчина натыкался на старые снимки, изображающие крохотного трёхлетнего Серёжу, сидящего у него на руках и глядевшего на него, своего папу, наверное, с самой большой и искренней любовью, а потом слышал из коридора «Пиздец, Юр, так ты собираешься отпустить меня на игру или нет?» Выдыхая, он откладывает смартфон, перенаправив своё внимание сначала на мужчину, слушавшего музыку, а потом на её источник – разодетых музыкантов на сцене. — Тебе правда это так нравится? — удивлённо задал вопрос Юра. Но в словах его не было желания подколоть Костю и, тем более, спросить с брезгливым видом «ну и что в этой хуете такого?» Тут роль играл только интерес. — Да, — просто ответил друг, поведя плечами, — это очень красиво, тебе так не кажется? — Игра у них – то, что надо, не поспоришь. Но ведь что-то такое же выёбисто-эстетичное можно послушать и дома. Что движет людьми, которые платят за это деньги? — Юрий впал в глубокие раздумья. — Сектанты, — твёрдо произнёс он, стукнув кулаком по раскрытой ладони. — Просто неисправимый, — смеётся Константин, прикрывая рукой глаза. — А что не так? — Юр, важно посещать культурные мероприятия, как для взрослых, так и для детей. Это, — он сделал паузу, думая, — расширяет кругозор и помогает отвлечься от рутины. Тебе стоило бы попробовать. — Ты в школе такие же лекции читал? — сероглазый видит, как тот устало опускает голову, а после согласно кивает. — Если я начну по театрам и музеям гулять, кто работать будет? Серёга? Я еле как со своими обязанностями справляюсь, мне не до искусства. Татищев подмечает под себя, что раньше его всё-таки к нему тянуло. В восемнадцатилетнем возрасте они вместе с Ильёй устроились на работу, когда только переехали в Москву с «дырявыми» кошельками. Для ребят это было не в новинку. Томин работал с пятнадцати лет, чтобы водить подружек в кино и дарить всем им подарки, а его друг – потому что папа сказал, что пора становиться настоящим мужиком. На протяжении полугода они обслуживали клиентов в буфете театра, в которых Юрка раньше никогда не бывал и только мог представлять, как же он выглядит. Среди клиентов парнишка видел красиво одетых людей, разговаривающих на неизвестном ему языке: они обсуждали пьесы, спорили о произведениях, восторженно нахваливали актёров и сценаристов, – и Татищеву, в дешёвой рабочей форме, на рубашке которой был заколот бейджик «Олег», и с неоплаченной учёбой, хотелось хоть раз в жизни попробовать стать таким, как эти люди. Только что-то пошло не так. — Так что… — Юр, но сейчас ты можешь себе это позволить. Мне хочется, чтобы ты наконец подумал немного о своих желаниях. У тебя много дел, но я ведь всегда готов тебе помочь. Ты прекрасный родитель, хороший работник, верный друг и просто замечательный человек, который на самом деле радует очень многих людей. Ты заслужил отдых, — тепло улыбнулся Костя. — И, если позволишь, я был бы…рад обеспечить его тебе, — под конец художник запнулся, удивившись своей раскрепощённости. Не по себе стало не ему одному. Простая улыбка мужчины, чьё лицо было наполовину освещено тусклым светом лампочки, и его слова заставили Юру сжаться. — Кость, это звучит странно… — неуверенно сказал он, выдавливая смех. Не до смеха. То, что он услышал, заставило почувствовать тепло, разливающееся по телу, совсем непривычное и потому напрягающее. Уголки губ дрожат, пряча вырывающуюся улыбку, а сам он пытается не смотреть в глаза Уралову. Его друг не сказал ничего из рамок вон выходящего, но Татищев чувствует, как что-то в нём перевернулось. — Ничего странного, — помотал головой Костя. — Просто напоминаю тебе, что ты можешь рассчитывать на мою поддержку. — Хорошо, — вымолвил совсем смущённый Юра, которому одновременно хорошо, сердце его ликует, само не понимая отчего, и разгорается, и одновременно плохо, потому что ладони потеют, а голова отказывается выполнять свою главную функцию – думать. «Возьми, блять, себя в руки!» — Спасибо, — сглотнул он. — Будешь меня за ручку водить по местным достопримечательностям, от которых туристы кипятком ссутся? Хотя, — Татищев бросил взгляд в сторону сына, важно зовущего официанта, — думаю, первым шагом должен стать спектакль Серёжки. — Прекрасное начало, Юра. Оба замолчали и повернулись к сцене, и звук скрипок вдруг показался брюнету очень приятным. Не Катькин Шуфутинский, но тоже неплохо. — Папа, — по спине его хлопает ладошка дочки. Счастью её не было предела при виде спокойных папы и дяди Костика, но ей пришлось прервать эту идиллию. — Там дядя Илья с какой-то девушкой. — С девушкой? Как понимать? — встрепенулся отец. — Спасибо, моя зоркая разведчица, страна не забудет твоего подвига, — он ерошит девичьи волосы и устремляет взор к огромным окнам. Ко входу в ресторан шёл бодрый Томин под руку с невысокой девушкой. Рыжей. В синем платье. И охуенными бицухами… — Катюх, это ж Анька, — загоготал Серёга. — Зоркая разведчица! Не знаешь, как твоя подружка выглядит? — Я просто не рассмотрела, а сразу доложила, — цокнула сестра. — Какого… — вспыхнул Юра, позеленев, — какого хуя? — Какого хуя ты не знаешь, как Аня выглядит, а? — продолжал паясничать мальчик, обращаясь к дошкольнице. — Что она тут делает? — уже тише недоумевает брюнет. — Юра, всё хорошо? — Костя отвлёкся, услышав хохот подростка и гневные восклицания старшего. — Что происходит? — спрашивает у детей, когда понимает, что ответа от него не дождётся. — Я не разглядела тётю Аню, — виновато отвечает Катя. — Тут Анька что-то забыла, во женщина! Я же говорил, что она странная, — разводит руками парнишка. — Это что, блять, шутка? — Юра живо встал со стула и, отдёрнув свою руку от Костиной, направился к выходу. — Серый, — позвала брата Катя, вальяжно опустившись на спинку стула и закинув одну ногу на другую, — тут дело не во мне. Если ты ещё раз так пошутишь, я удалю «танчики». — А я не причём! Кто виноват, что ты постоянно ведёшься? — Вы, две дурьи бошки, чего выдумали? — вылетая из ресторана, кричит Юра, привлекая внимание некоторых посетителей. Либо им любопытно узнать, что случилось, либо сколько сигарет нужно выкуривать в день, чтобы так сильно посадить голос. — Приятного отдыха, — неловко выдаёт он, чувствуя дискомфорт от стольких взглядов. — И тебе добрый вечер, — смеётся Илья. Друзья спокойно подходят к мужчине, будто тот сейчас вовсе не злится на них. — Да уже виделись, — огрызается Татищев. — Илья, тебе не стыдно мне в глаза смотреть, чудовище? — Стыдно, конечно, ты что на себя напялил? Ничего лучше не нашёл? — Сам оделся, как на маскарад, шут ебучий, и на меня гонишь, — мужчина, надувшись, осмотрел свою одежду: чёрные брюки, чёрную водолазку с длинным воротом и чёрный пиджак. Убедившись, что Костя был прав, когда сказал, что он выглядит на все сто, Юра поднял взор на товарищей. — Ань, ты что здесь забыла? — Юрочка, хамло ты эдакое, меня сюда Илья пригласил, а я, не привыкшая к тому, что мои друзья могут меня куда-то повести отдыхать, не смогла отказать. У меня была очень напряжённая неделя, надо развеяться. «Вот и развейся по ветру отсюда…вместе с Илюхой!» — Прекрасно, — паясничает разгневанный мужчина, глупо улыбаясь и хлопая ладонями, — только вот, напомню, мы сюда не релаксировать пришли, — гневный взгляд, значащий больше, чем весь отборный Татищевский мат, направился на шатена. — А, — смеётся Камская, живописно откинув золотые локоны с плеч, — он о Тане? — спрашивает она у Томина и, получив согласный кивок в ответ, снова обращается к растерянному Юре. — Мне уже всё известно, и я сюда тоже пришла не только отдыхать. — Юрас, женщины ведь понимают друг друга лучше, они же на одном языке говорят, — объясняет, словно малому ребёнку, довольный Томин. — Удивлю тебя, мы тоже. — Во дубина, тут дело в психологии! Когда я это понял, то стукнул себя по лбу и спросил «почему ты, красавчик, не обратился сразу к Ане?» — воскликнул Илья, хлопнув себя по голове снова, для убедительности. — Поэтому я тут! — подала голос Камская. Выглядела девушка этим вечером превосходно: атласное платье тёмно-синего цвета со слегка приоткрытыми плечами (пусть выглядело это привлекательно, Татищев мог только вздрогнуть, представив, как бедной Анечке холодно в этой красоте), кольцевидные серебряные серьги, лёгкий макияж. Об идеально уложенных огненных волосах и говорить было нечего – шедевр на миллион долларов. — Только поэтому, верно, — кивнул Юра, глядя на подругу в упор. — Конечно, Юрочка, — Анна не отстаёт и прожигает приятеля взглядом карамельных глаз в ответ, — только для того, чтобы помочь Илье. — Тут прохладно, — поёжился виновник сегодняшнего вечера. — Анют, проходи. Увидишь самого красивого мужчину в зале, знай, это наш столик, — хохочет он, намекая на всеми обожаемого Костю. Камская, подправив волосы и рукава платья, направилась внутрь. — Что происходит? — раздражённо шикает брюнет, как только девушка исчезает с поля зрения. — Что происходит? — ничего не понимая, переспрашивает друг детства. — Что здесь делает Аня? — Что здесь делает Аня… — Так, ушлёпок, решай, ты либо мой друг, либо эхо в Швейцарских альпах. Прекрати повторять за мной, — Татищев стучит от злости зубами. — Ой, ебать, — присвистнул кареглазый, — помнишь старого злющего пса Бобика с соседнего двора? Сейчас ты с ним один в один. — Ты сейчас дошутишься! — Эй, остынь, Юрас. Я тебе всё объяснил. Я пригласил эту фэшн-диву, чтобы она, как мудрая женщина, накидала мне пару полезных советов. Вместо того, чтобы ядом плеваться, лучше бы оценил её, как говорит молодёжь, лук, — Илья щёлкнул пальцами перед самым носом друга. — А почему не чеснок, блять? — мужчина сложил руки на талии. На самом же деле, было не до шуток. — Скажи мне правду, Илюха, не будь козлом хотя бы сегодня. Юрию не нужно быть проницательным человеком и читать людей, как открытую книгу, чтобы понять, что ему врут. Он хорошо знал своих друзей и чувствовал их пиздёж на расстоянии в тысячу километров. — Какая же ты заёба, Юра, — Томин обнимает его за плечо и треплет волосы под недовольный скулёж. — Я реально подумал, что Анино вмешательство пойдёт нашему делу на пользу! — Нашему? — темноглазый подавился от возмущения воздухом. — А ещё, — мужчина пригнулся к другу, — я тоже знаю, что ей нравится Костечка и, будто Святой Валентин, собираюсь помочь двум влюблённым сердцам сойтись. — Купидон хренов, — буркнул Татищев, — какие ещё влюблённые сердца? Вы оба ни разу не подумали о Косте, — одним движением он выбирается из объятий. — Ему не нужны отношения. Юра знал все истории о неудачах матери Уралова свести его с кем-то наизусть и успел сделать выводы: его новый друг – человек, которому комфортно одному. Ему хочется жить, не обременяя себя отношениями, и это обычное дело. — Ну да, конечно, всем нам не нужны отношения… — усмехнулся Илья. — Мне вот они тоже не нужны были пару дней назад, и что? — Умоляю, только не сравнивай себя с Костей, — страдальчески тянет товарищ. — Каждому нормальному мужчине нужна нормальная женщина, — шатен, несмотря на враждебно настроенного приятеля, повторил попытку обнять его. Татищев поддался, и мужчина повёл его ко входу. — Наладим мою личную жизнь, ты, Юронька, будешь другом жениха, Аню с Костей сведём и, не волнуйся, тебя тоже одного не оставим! — Я и так не один, — холодно высказался ведомый, а затем фыркнул. — Вообще, ты не вовремя влез, я пообещал Аньке устроить встречу с её бесценным Костей позже. — Видишь, как ей повезло! — Илья хлопнул Юру по плечу. — Ага, Ане повезло с таким охуенным другом. Юра устало подпирает рукой подбородок. Музыка уже не радует, и единственное, что не даёт ему окончательно впасть в отчаяние, – это Серёжкина болтовня, Катенька, постоянно предлагающая попробовать её пирожное, и кроткие Костины взгляды. — А что, если определить девушку по росту? — озвучил новую гениальную мысль мальчишка. Изрядно уставший Серёга, которого уже не радовали вкуснейшие десерты, за которые и косарь отдать не жалко (особенно, если платишь не ты), пытался вспомнить всех пассий дяди Ильи, то есть сделать невозможное, и найти Таню, ради которой они все здесь и собрались. Важная персона. — Кажется, ему всегда нравились высокие, — задумался подросток, откладывая ложку. — Мимо, — бесцветно ответил отец, — в университете Илюха ходил с девушками, дышащими ему в пупок. — Ещё чуть-чуть – и я сдамся, честное слово, — издал нервный смешок Серёжка. Юра отлично его понимал. Его место рядом с Ураловым было занято Аней. Татищев всегда с лёгкостью уступал ей, ведь она всё-таки его подруга (а еще у неё классные бицухи), но сейчас мужчине хотелось рвать и метать. Ему остаётся только прожигать Аню взглядом чёрных очей. А она искусно делает вид, что не замечает ничего, кроме лица великолепного парня перед собой, продолжая болтать с ним. «Да им не о чем поговорить!» — ловит себя на мысли Юра. Илья же, всё время оглядывающийся по сторонам в поисках Тани, порою бросает на них взгляды, умиляясь. Шатен рад видеть своих друзей такими и он верит в их отношения. В отличие от брюнета, который от возмущения уже готов пыхтеть. «Вот такой я плохой друг, даже порадоваться за Аньку не могу!» — пришло время упрёков и загонов. В Юркино расписание они не входили, но сюрприз никогда не помешает. — Илья, ты ведь помнишь, как выглядела та барышня? — неуверенно спрашивает Серёга, стуча накрашенными ногтями (спасибо Катюне-мастерице) по краю своего блюдца. — Обижаешь, чувак! — показалось, что Томина слова подростка задели. — Образ этой богини не выходит из моей бедной головы ни на секунду. — Отлично… — мальчик от этих слов не повеселел. — А она точно сегодня должна прийти? — Вот-вот, ты ничего не попутал? — подхватил отец. — Учти, Илюха, если мы здесь торчим только из-за твоей хуёвой памяти, я тебе… — Ну, чего вы ворчите? — ввязалась Аня, отвлекшись от Уралова, с которым они всё это время обсуждали интерьер ресторана. Всё просто: Костя не знал, о чём говорить, и высказал мнение о цвете стен, а Камская была готова поддержать беседу с ним на любую тему. — Мы прекрасно проводим вечер. «Кто мы?» — хотелось выкрикнуть Татищеву, но он лишь фыркнул на комментарий женщины. — Таня должна быть сегодня здесь, я не мог ничего перепутать. И я согласен с Анютой, вечер получается классным. Это же здорово – собраться всей компашкой…правда, Катюсь? Девочка, поедающая ягодки со своего пирожного, показала «класс», зажмурив глазки: десерт оказался слишком вкусным. — Скоро десерт кончится и Катюха вернётся в этот бренный мир, — усмехнулся братишка, устало развалившись на стуле. — Я ей ещё один закажу, — заулыбался дядя, внимательно наблюдая за малышкой. — Не смей подкупать мою дочь, животное. — Дядя Илья, я тебя поддерживаю не только из-за еды, но от добавки не откажусь, — деловито заявила Катя. — О, ты, кстати, вроде мороженое хотела? — Не смей, Илья, — процедил отец, приподнявшись на стуле. — А что такого? — пожимает плечами Томин, обожавший баловать дочь друга и разрешать ей всё на свете (а потом получать от её папки пиздюлей). — Вообще-то эта маленькая козявка может заболеть, — нахмурился Серёжка. — Вот именно. Тебе лишь бы прикинуться прекрасным добрым дядей Илюшкой на фоне плохого папы, ага? — Никаких ага, просто ты частенько перебарщиваешь с запретами. — Илья, не стоит разрешать то, что уже запретил родитель, — добавил Уралов. — Подрываешь отцовский авторитет, — закивала Аня. — И путаешь ребёнка, он не поймёт, кого слушать можно, а кого нельзя. — Прислушайся, Костя умные вещи говорит, — советует подруга, продолжая согласно кивать. — Да ну, — очевидно проигравший Томин начинает язвить, — ты готова поддерживать каждое Костино слово, я не могу тебе доверять, женщина. — Илья, ты сейчас этой вилкой в глаз получишь, — выдавила милую улыбку рыжеволосая, угрожающе схватившись за начищенный до блеска прибор. — И не только в глаз, походу, — не сдержал смеха школьник. — За базаром следи, — шикнул Юра. — Вы меня извините, конечно, — послышался детский голос. — Мне кажется, или вы упускаете что-то важное, — Катя, следящая за происходящим и успев уже пару раз просверлить всех осуждающим взглядом, мотает головой в сторону двух проходящих мимо женщин, которые были способны приковать внимание не только внимательной девочки, но и всего зала. Высокие, роскошно одетые гостьи шли в такт музыки, держа идеальную осанку, оглядывая мельком всех так, словно они – героини кино «Джентльмены предпочитают блондинок». Можно было предупредить их, что здесь не съёмочная площадка, а обычный ресторан, но зачем, если они выглядят потрясающе? — О Боже, — послышался визг Ильи, как только он посмотрел, куда указала малышка. — Это она! — счастье переполнило его грудь, и мужчина был готов кинуться к ней, если бы не друг со школьной скамьи, схвативший его за руку. Катюха лишь заправила непослушные локоны, горделиво выпрямив спинку. «Значит то, что дядя Костя называет «интуицией», меня не подвело». Все заинтересованно повернули головы, пытаясь лучше рассмотреть долгожданную Таню и девушку рядом с ней, и выглядели максимально глупо. — Поглядите на неё, она же идеальна, — скулит Томин. — Если что, — оборачивается к Ане с Костей, — я про ту восхитительную брюнетку. — Вау, — одними губами произнесла Камская, — она… — Выглядит шикарно, — подметил Уралов, стараясь не пялиться на женщину во все глаза, чего не смущались делать его друзья. Теперь он понимает, что именно снесло голову любвеобильному приятелю: Татьяна была не просто красивой – её существо источало харизму, самоуверенность, которой может позавидовать каждый, и величие. Это Костя ещё не слышал голоса Тани, не дававшего покоя Илье. — Ты влип. — По полной, — согласился шатен, ни капельки не расстроившись. — Таня на таких дураков, как я, не ведётся. Прекрасная. О, она села за крайний столик! — закрутил головой влюблённый, словно ребёнок малый. — Операция «Ы» началась! Что будем делать? — Сорян, дружище, но ты её не потянешь, — махнул рукой Юра. — И этого человека я столько лет называл своим лучшим другом? — Пап, придержи коней, — девочка важно опёрлась руками об стол, заставляя шестерёнки в голове работать. — Мы ещё ничего не попробовали сделать, а значит не имеем права сдаваться. А вдруг Таня на самом деле очень добрая и отзывчивая и ей вскоре понравится наш дядя Илья? Он же на самом деле такой хороший! — Катенька, когда женщина после ухаживаний просит мужчину застрелиться, он смело может полагать, что та его не очень сильно любит. — Это была первая неудачная встреча, Юрас! Я же сказал, что исправлюсь. Аня, — позвал подругу Томин, — я жду советов именно от вас с Костей. Ты женщина, а он хороший советчик, вы не должны промахнуться. — А я здесь по приколу, уродище? — возмутился Татищев. — Ты друг жениха, забыл? А по правде, Илье, несмотря на их с другом разногласия, было спокойнее, когда брюнет находился рядом. Они пережили вместе и отвратную жизнь в Челябе, и переезд в не менее отвратную, но перспективную Москву. Вместе бомжевали в метро, тусили на вечеринках (Юрка быстро слился, но было дело), чистили картошку в армии… Татищев может говорить сколько угодно, что готов продать Томина за одну сигарету, но всё равно оба товарища знают, как сильно любят друг друга. — Нельзя начинать с глупых подкатов, Илья, — в карамельных глазах девушки читается укор. — Раз ты настроен на серьёзные отношения, то должен делать серьёзные шаги и наконец перестать вести себя как неопытный мальчишка. — Ань, ты хоть думай, что говоришь! — ахнул уязвлённый в самое сердце мачо. Никто до этого не осмеливался называть его «неопытным». — Вот меня бы не зацепил парень, способный только на комплименты. Симпатию принято показывать действиями! Для начала тебе стоило отправить ей цветов, клубнику в шоколаде, — перечисляет Камская, хорошо знавшая, что такое «красивое ухаживание за женщиной». Поклонников у неё было много. Единственное, что огорчало рыжеволосую – красивыми в отношениях с ними были только ухаживания, — расспросить её подруг, о чём она давно мечтает, но не может себе позволить, и подарить это. — Не думаю, что Татьяна, — Уралов, аккуратно повернув голову, заметил недавно прибывшую женщину, уже заказавшую себе бутылку алкоголя. Кажется, это был коньяк, — не может себе чего-то позволить. — Внешний вид обманчив. Илья, нужно уметь тратиться на тех, кого любишь. Женщины такое любят. — Анют, подарками человека не купишь, — протестует Юра. Этот человек, придающий деньгам огромное значение, получил урок, что они – не главное в отношениях: первые разногласия с женой появились не во времена, когда они жили в коммуналке и постоянно экономили на себе, чтобы воспитывать сына. Непонятно по какой причине всё стало медленно, но верно идти к концу, ведь Юра стал хорошо зарабатывать, купил квартиру, машину и смог отдать их ненаглядного мальчика в одну из самых лучших школ. — Есть вещи поважнее. — Она похожа на человека опытного, который не раз встречал таких, как…ты, — рассуждает Костя, — и так устал от подобных персон в своей жизни, что пообещал самому себе больше никогда не иметь с ними ничего общего. В таком случае ни подарки, ни комплименты не помогут. Выход один, — Томин, уже догадавшийся, к чему ведёт парень, тяжело вздохнул, — ты должен полностью поменяться. Пока ты этого не сделаешь, не рассчитывай ни на что. — Да на это вся жизнь пройдёт! Мне что, к ней явиться, будучи дряхлым старикашкой с гвоздиками в руках? «Положи их на мой гроб, дорогая», так что ли? — запротестовал раздосадованный влюблённый. — Ну, может вас похоронят на одном кладбище, тоже неплохо, — лукавит Юра. — Илюха, не время плакаться, она смотрит в нашу сторону, — сообщил Серёжка. — Неужели? — огонёк снова зажёгся в карих глазах, и уралец высунулся, чтобы самому убедиться в услышанном. Таня, видимо, ничего не стесняясь, упёрлась на руку, подправив чёрные кудри, и смотрела в сторону компании. Уголок немного обветренных губ был приподнят, а ледяные глаза внимательно смотрели в одну точку, изредка моргая. Её подруга что-то прошептала той на ухо, кинув взгляд на их столик, и женщина улыбнулась шире. — Ого, — поправляет волосы красавчик, выпрямляя спину и расправляя широкие плечи. — Да они меня обсуждают. Вот же сплетницы! — Тебя? — скривил губы Костя. — Может, я и не прав, но они не тебя разглядывают, — янтарные глаза переключились на сжавшуюся рядом Аню. Мужчина сразу понял, на что так уставилась Татьяна. — Точно! Тёть Ань, эта красивая женщина рассматривает тебя, — удивлённо захлопала ресничками Катя. — Серьёзно? — морщит симпатичное лицо Томин. — Вы перепутали, ребята… — Юра неторопливо качает головой, сочувственно поджав губы в тонкую полосочку. — Не может быть! — мужчина круто повернулся назад и убедился в том, что женщина его мечты заинтересована сейчас не в нём, а в его подруге, сидящей напротив. — С чего она на тебя так уставилась, Анют? — Не знаю… — Камской стало не по себе от колких голубых глаз, что откровенно разглядывали её. Аня сталкивалась с подобным в школе: одноклассницы часто обсуждали девочку, глядя в упор. Но сейчас всё ощущалось по-другому, — но было бы неплохо, если бы это поскорее прекратилось. Что-то не так? У меня тушь размазалась? — Аня, ты самая потрясающая девушка после Тани, о чём речь? Рыжеволосая, поправив причёску, упрямо повернула голову вправо, чтобы не видеть наблюдающей за ней персоны. — Ну, в классе девочки часто пожирают друг друга глазами, когда покупают новые шмотки, — Серёга попытался успокоить смущенную знакомую. Она лишь подправила ткань своего платья, чтобы то не сильно оголяло её плечи. — Эй! А что, если Тане вздумалось, что Аня – моя прекрасная возлюбленная, поняла, какую душку потеряла, и теперь испепеляет объект зависти ревнивыми очами? — затараторил засиявший Томин. В его голову не уставали приходить бредовые идеи, а Илья не уставал их озвучивать. — Ревнивыми? — хмыкнул Татищев. — Ревностью тут и не пахнет, дружище. — Скорее интерес, — пробубнил себе под нос Уралов и легонько коснулся плеча девушки. — Аня, всё хорошо? — Да, Кость, ничего страшного. — Анюта! — вскрикнул шатен, когда Татьяна встала со своего места и, одарив их весьма странную компанию взглядом, прошла в уборную. — Вы видели? Все видели? — подпрыгивает на стуле. — Да, мы все видели, как классно она состроила глазки Ане, — подросток, услышав фырканье Камской, усмехнулся. — Аня, иди за ней сейчас же! — включил командира Илья. Рыжеволосая вскинула голову, обматерив своего друга одним взглядом: — С чего это? — Меня в женский туалет не пустят, я уже пробовал, — пожал плечами он. Тут же почувствовал, как брюнет пнул его ногой под столом. — Ай! Аня-Анечка-Анюта, тебе же не сложно пойти и узнать, что это только что произошло между нами! — Между вами? — всплеснула руками Анна. — Мне подойти к незнакомке и спросить: «А зачем ты играла со мной в гляделки?» — О, вот так неплохо. Только не «со мной», а «с Ильёй». Таня подумает, что ты влюблена в меня и ревнуешь к каждой пташке, после чего решит, что такое золото упускать нельзя. Особенно, когда оно само бросается тебе в руки. — Я никуда не пойду, — бессильно произнесла Камская, схватившись за уставшую голову. — Пожалуйста! — Томин скрещивает руки в молящем жесте. — Ты – моя единственная надежда, дорогая! — Не нужно её заставлять… — встал на защиту Уралов. «Ну всё, Костян, теперь ты должен будешь на ней жениться. Я-то знаю, как Анька всё воспринимает», — подумал Юра, прилагая титанические усилия, чтобы не закатить глаза. Женщина резко встала, громко отодвинув стул: — Не надо, Кость, я пойду, но только, чтобы… — вот-вот из накрашенных губ было готово вылететь матерное слово, — мой лучший друг оставил мою несчастную душу в покое! — Спасибо, Анюта, солнышко моё ясное, — пропел счастливый шатен, посылая подруге воздушный поцелуй. Она лишь незаметно показала средний палец, зная, что Томин и так всё поймёт. Зайдя в уборную, Аня резко сморщилась от едкого запаха сигарет, который, как великая зожница, просто не могла терпеть, и приметила свою «цель», стоящую в самом конце, у забрызганного зеркала. Теперь Камская, склонив голову на бок, не отрывает взгляда от кудрявой брюнетки. И сейчас она интересует рыжеволосую не просто как Ильина подружка, а как женщина, смущавшая её своими неоднозначными взглядами. Так ещё и прямо перед великим Костей Ураловым, закравшимся в сердце Анны! Она может издать только тихий, полный изумления вздох. Татьяна, чуть склонившись перед зеркальной поверхностью из-за высокого роста, поправляла контур накрашенных губ. Камская подмечает, что она отлично подобрала макияж: тени и помада тёмных оттенков подчёркивают её бледную кожу и льдистые глаза более, чем хорошо… «Бесподобно», — хмыкнула девушка. Бриллиантовое колье и чёрное платье с тонкими (даже слишком для весенней погоды) бретельками заставили рыжеволосую задаться вопросом, как Томин ещё не сошёл с ума. «Она действительно очень…эффектная». Турская услышала, что здесь она больше не одна, и выпрямилась, устремив чарующий взгляд, так легко обаявший Илью (и способный очаровать ещё тысячу таких, как он) на вошедшую. Слегка улыбнулась, прищурив глаза, когда увидела ту самую рыжую девушку, которая привлекла её в зале. Таня отложила свой клатч и поставила ладони на талию: — Ну? — вскинула брови. — И кем ты приходишься этому полоумному? — Я? — Аня немного растерялась при звуке бархатного низкого голоса. «Надо уточнить: какому именно? У меня полоумных немало накопилось». — Вы про Илью ведь? — Вы? — послышался смешок. — Вообще без понятия, милая, — пожала плечами Турская, вернувшись к зеркалу. — Я про того, что безрезультатно строит мне глазки. «Конечно же она про Илью, не тупи, Аня». — Я его подруга, он позвал меня, чтобы… — Камская делает неуверенные шажочки вперёд. — Помочь ему меня закадрить? Бедняжка, — забавляется Таня и, поджав губы, оборачивается к Камской. — Вы оба зря теряете время, вы в курсе? Твой друг – милый паренёк, конечно, но тут дело… — отведя взгляд, задумалась брюнетка, — во мне. — Это значит… — недоверчиво начала Аня, — что он не в твоём вкусе? — она набралась смелости перейти на «ты». — Мм, пускай так, — безразлично ответила Турская. — А, ты, кстати, прекрасно выглядишь. Навряд ли я когда-нибудь видела что-нибудь милее. Анюта слабо дёрнулась, выпучив карамельные глаза и пытаясь держать лицо. «Что она себе позволяет? Чего она вообще хочет?» — мысли перебивал грохочущий стук сердца. — Я просто сделала комплимент, что за трагедия? Ладно, — Татьяна берёт клатч, достаёт оттуда бумажку, на которой, судя по многочисленным отпечаткам губ, тестировала новую помаду, и карандаш для контура. — Твой друг так заинтересован моей персоной? — Да, — сглотнув, сказала огненноволосая. На всякий случай держала дистанцию, — он прожужжал про тебя все уши. — Он меня знает всего пару дней, а уже кричит о любви. Твой Илья – ужасно несерьёзный эгоцентричный мужчина, которого в женщинах привлекает только одно, — закатила глаза брюнетка, записывая что-то на бумажке, прислонив ту к зеркалу. — Мне не льстит внимание таких людей. А вот твоё, если позволишь, могло бы меня порадовать, — фарфоровое лицо озарила милая улыбка. — Моё? — несдержанно пискнула Камская. — Моя болтовня вводит тебя в краску, извини, — поспешила добавить Турская, заметив, как растеряна девушка. — Завтра я буду в клубе, адрес которого указан здесь, — она протянула бумажку, — а также я написала свой номер. Можешь отдать Илье, чтобы тот припёрся в клуб поделать мне мозги, или…оставить себе и прийти самой. Второй вариант лучше, на мой взгляд. Рыжеволосая, чья хорошенькая голова трещала, как пулемёт, выхватила листок из холодных рук. «Да она откровенно флиртует со мной, сумасшедшая!» Желание Анечки разобраться, почему эта особа в чёрном так на неё пялила, исчезло, и в этот момент ей хотелось лишь исчезнуть из поля зрения этой женщины. — Мне нужно идти, — тараторит Камская, сжимая вкусно пахнущую бумажку. — Конечно, нужно, — кивнула Турская, приняв серьёзный вид. Девушка быстро направилась к выходу. Если бы она не надела свои потрясающие каблуки, то без капли размышлений ринулась бы бежать подальше, продемонстрировав фаворитке друга свои отличные физические навыки. Татьяна, уловив настроение напуганной Ани, покачала головой, рассмеявшись. — Прямо по курсу! — звонко произносит Катюша, когда Аня «вылетает» в зал. — Ну наконец-то, — выдохнул Илья, которому уже не терпелось узнать от подруги все подробности. — Так что, Анют, она согласна стать моей на веки? Камская останавливается у стола, заставив всех шокировано уставиться на неё. Глаза смотрят в никуда, а грудь тяжело вздымается. Она пытается отдышаться и убедить себя, что всё только что с ней произошедшее – всего-то плод её фантазии. «А что? Возможно! В детстве я ведь постоянно выдумывала всякое, один Юрочка только в мои россказни не верил». — Да ты сейчас похуже меня выглядишь, Ань! — забеспокоился Татищев. — Ну что там, очень накурено? — Что за страшные вещи происходят в женских туалетах… — задумчиво протянул Татищев младший. Юрины глаза гневно сверкнули. Серёжа, уже знавший, что его ждёт отцовское «следи за базаром», продолжил. — Я серьёзно! В школе даже учителя девчачьи уборные обходят стороной, от греха подальше. Они там порчи друг на друга наводят. — Так что с Таней? — Томин потряс подругу за руку, надеясь привести её в чувства. — Аня? — тихо позвал Уралов. — Что-то не так? — Всё…всё, — нервно усмехнулась подруга, — всё замечательно. — По тебе так и скажешь, — буркнул Юра. — Камалия Мухаммадовна за такую игру вышвырнула бы тебя из пьесы! — Илья, всё хорошо, — продолжала Камская. — Таня…хорошая девушка, — шатен засверкал зубами, собираясь что-то сказать. — Захлопнись, помолчи немного, — вырвалось у неё. — Вот, она дала тебе свой номер, — рыжеволосая лжёт, опуская глаза. — Завтра Таня будет в клубе, там встретитесь. — О-ху-еть, — задрожал всем телом Томин, хватая бумажку и тут же поднося к носу. — Ё моё, это её помада. Анечка, ангел, ты лучшая! — Да-да, — безрадостно соглашается женщина. — Нет, серьёзно, Ань, всё нормально? — обеспокоенно спрашивает брюнет. — Конечно, просто я немного устала, — пожимает плечами подруга, переминаясь с ноги на ногу, — мне нужно немного отдохнуть. Я лучше пойду. — Аня, ты не можешь! А как же отпраздновать нашу победу? — перечит Илюха, чья душа сейчас была на седьмом небе от счастья. Его любимая дала свой номер и пригласила потусить в клубе, ещё немного – и она сама ему на шею кинется… Если бы только мужчина знал, что его приятельница нечестна с ним. Соврала, чтобы не обидеть. — На свадьбе отметим, — невесело ответила рыжеволосая. — Вот это настрой! — загоготал Илья. — Правильно, дорогая, берите с неё пример, — он хлопнул Татищева по плечу. — Тебя проводить? — Уралов понял, что добиться от Ани правды бесполезно, поэтому сдался и решил помочь, чем может. — Кость, не нужно, — губы скривились в улыбке. — Я сама справлюсь. «Здесь точно что-то не так. Она бы не упустила шанс прогуляться с Костей под луной и рассказать ему об их идеальной совместимости, про которую она узнала, покопавшись в Серёгиных гороскопах». — Раз так, напиши, когда придёшь домой, — просит Татищев. —Обязательно, Юрочка, — Камская помахала всем, особенно задержавшись на Костике, и быстро направилась к выходу. — Полезнее всех вас оказались Катька с Аней, — смеётся Томин, безостановочно вертя в руках бумажку с номером. — А тебя не волнует Анютино состояние, дружище? — хмурит брови товарищ. — Что за наезды, Юрас? Она же сказала, что просто вымоталась. Такой умничке нужно отдыхать побольше. А вот тебе – некогда! — Твоё хитрое ебало ещё ни к чему хорошему не приводило, — темноглазый отодвинулся от него. — Что удумал? — Ты, как мой верный друг, завтра отправишься в клуб со мной! — Пощади… — смог промямлить измотанный работник. — У меня семья, дети! — Томин поворачивается к Косте. — И его пощади, не будь сутулой псиной! — У него, как я вижу, тоже семья, дети? — придвинулся шатен с гадкой улыбочкой. — Так-так, следи за базаром, — Серёжка был приятно удивлён: впервые эти слова были адресованы не ему. — Просто жаль человека. — Спасибо, Юр, ты очень заботливый, — склоняет голову Уралов. Мужчина кивает ему, прикрыв глаза. — Да ладно, я бы и так Костю не взял. Братан, я тебя всей душой люблю, — обращается к нему Илья, — но с Юрой тебе не тягаться. «Разумеется, никому с ним не тягаться», — соглашается про себя уралец. — Это будет последний раз, друг, — молит влюблённый. — Ты мне нужен! А ещё это неплохой способ развеяться. Татищев устало переводит взгляд на Уралова: — Сможешь завтра остаться с Серёжкой и Катькой на ночь? — Смогу, Юр. Брюнет лишь показал «класс» и услышал победный клич своего старого друга. А затем и дочери: — Ура, мы устроим пижамную вечеринку! Яркие лучи тёплого раннего солнца, которые обычно описываются для того, чтобы показать красоту и безмятежность утра, сейчас безжалостно слепят глаза несчастному Серёжке и его отцу, сидящему за рулём. Вчера домой семейство Татищевых вернулось поздно, и каждый лёг спать не раньше двух часов ночи. Только вот кару за это понесла только мужская половина, которой нужно было встать в семь утра, посвятить ещё один день тому, что не особо любишь, и ввести блогеров-мотиваторов, утверждающих, что от всего, что делаешь, нужно получать удовольствие, в недоумение. Катя же продолжала наслаждаться беззаботным детством, посапывая в тёплой кроватке с кучей подушек. Юра уже давно смирился с тем, что с таким видом ему нужно сниматься в фильмах про зомби-апокалипсис. «Да за меня бы режиссёры насмерть дрались, мне даже грим не нужен. Удобно, а!» Только мужчина не ожидал, что сын пойдёт по его стопам: на бледной коже красовались фиолетовые мешки, слезящиеся глаза щурились от света, а сам мальчик постоянно прикрывал забинтованной рукой губы – зевал во весь рот. — Непутёвый я батя, конечно, да? — постарался выдавить улыбку Татищев. — Именно поэтому я тебя «папой» и не называю, — захохотал Серёга, будто забыв про катастрофический недостаток сна и не чувствуя ватных конечностей. Юра растерялся, разжав пальцы на руле. — Так, это шутка, давай без драмы. Вчерашний вечер был крутым, мы с Катькой обсудили всех гостей, я обожрался вдоволь, узнал, что кроме говнючего русского рэпа есть ещё музыка, и, кстати, очень красивая. Ради такого можно и не поспать лишних два часочка! — Это ты так думаешь, а страдает твой организм, — проворчал отец, но на самом деле слова подростка стали бальзамом для его души и эффективным успокоительным для воспалённого мозга, непрерывно думавшего всю ночь, что он – эгоистичная собака. — Ууу, а сейчас со мной говорит человек, который так заботится о своём здоровье, да? — лукавит Серый, качая мохнатой головой, не знающей такого диковинного слова, как «расчёска». Парнишка тут же тянется к бардачку, открывая его одним движением. При виде полупустой пачки сигарет он вздыхает: — Ха, так и думал. — Серёжа… — Юру кольнула обида на самого себя. В эту секунду он был готов опустить плечи и расплакаться по-ребячески, всхлипывая и повторяя «я больше не буду», но здравый рассудок постучался в черепную коробку со словами «ты – батя этого лохматого ребёнка, а не наоборот». — А ты с каких пор в моих вещах ревизию проводишь? Дуй в школу. Татищев младший лишь хмыкнул, разведя руками, и потянулся назад, к своей куртке. На мальчишке не было привычной толстовки или худи, что каждый раз поражали его отца своими объёмами. «Юр, это модно, ты ничего не понимаешь!» На Серёге красовалась широкая чёрная футболка с непонятной крошечной надписью на груди. Юра смотрит на него и только сейчас понимает, как редко видит руки своего ребёнка. Большие ладони с длинными пальцами – предел. Нужно больше? А хуй! Мужчина не отрывается от вида. Эти крепкие ручищи с едва видными голубыми венками и острыми локтями напоминают о его собственной не очень красивой, но романтичной юности. Так сразу и не скажешь, но когда-то Юрины дряхлые ручонки были такими же. Только не столь бледными и без гипса. Дрался он крайне редко. — Да, Юра, я в футболке, — опять заливисто смеётся сын, — у нас физкультура первым уроком. —А учитель пустит заниматься с твоей клешнёй? — скептически приподнял бровь мужчина. — Даже если не пустит, я позанимаюсь в сторонке, для себя, — отрешённо ответил мальчик. — Хочу сохранить форму, а в будущем иметь такие же мышцы, как у Илюхи! «Или у Аньки», — пронеслось в родительской голове. — Хорошо, только будь аккуратнее, — улыбнулся отец. — И да, будь похожим на Илью только охуенным телом, ладно? В остальном с него лучше не брать пример. — Как скажешь! — подросток подхватил рюкзак с курткой и открыл дверь. — Ох, блять, чуть не забыл, — Татищев быстро достаёт из пиджака розовый конверт. — Катюха просила передать. Чем вы с ней занимаетесь? В шпионов играете, что ли? Мальчишеские глаза счастливо заблестели: — Значит, всё-таки она сжалилась над братом. Юра, я тебе потом всё расскажу, — получив конверт, он помахал мужчине. — Может, даже в подробностях! С приподнятым настроением Серёжка, словно козлик на цветущем лугу, скачет по пустому футбольному полю. Солнечные лучи уже не кажутся такими невыносимыми. Подросток подставляет лицо и забавно щурится от света. Подурачившись ещё, Татищев замечает на себе недоброжелательный взгляд. — Московский, — кричит он, когда в глаза бросается блондин, сидящий по-турецки на трибунах и смотрящий на него с неким непониманием. — Утро доброе, чего такой грустный… — направляется к нему, — хуй сосал не вкусный? — начинает ржать, присаживаясь рядом. — Я тебе, блять… — шипит Даня. — Что? Ручонку сломаешь? Так ты уже! — весело машет гипсом перед лицом парня. — С тобой разговаривать – себе хуже делать, — фыркнул одноклассник. — К чему такое счастье? Дома кормить начали? О нет, ни слова про еду. Серёжка ещё от вчерашнего не отошёл. — Твои шутки не меняются, придумай что-нибудь поинтереснее. Но это потом, я готов подождать, а сейчас взгляни на это, — школьник вытаскивает из кармана заветный розовый конверт с буквой «Д». Катя подобным образом решила показать, что уже успела выучить новую букву. Так сказать, подчеркнуть свою образованность. — О, — усмехнулся Московский, — мои инициалы, как мило! — брови Серёжи тут же нахмурились. — Ну, и что это? — Ты помнишь, чего не хватало нашему прекрасному письму, которое мы дописали вчера на физике разве что с Божьей помощью? Блондина передёргивает от воспоминаний. Учитель физики спалил их вчера за написанием признаний Веронике и, разумеется, отобрал их творение. Но самая жесть ждала их после урока, когда морщинистый пожилой мужчина спустил свои очки и, скривив физиономию, спросил: «Вы что, все писали одной девочке?» — Блять, я больше вообще в кабинет физики по собственной воле не зайду, — Даниил закрыл лицо ладонями с сильным шлепком. Брюнету даже хотелось спросить, не больно ли ему. — Хм, а кто-то идёт туда по доброй воле? — Серёжа трясёт плечо мальчишки. — Московский, ало, вас вызывает никчёмный Татищев! — Это ты верно подметил, — тут же убрав руки и показав порозовевшее лицо, ухмыльнулся Данила. — Письмо вышло у нас пиздатым, главное, чтобы Никитина девочка не откинулась от счастья, но декора не хватает… Стоп, — он придвинулся к Серёжке, оглядываясь по сторонам. Лишние лица поблизости им не нужны. Дело ведь важное, — ты, дубина, откуда-то раздобыл бессмысленные блестяшки? — В нашем случае они играют решающую роль, так что не пизди не по делу, — сейчас парни бросались оскорблениями, но были настроены дружелюбно. Камалия бы отдала все свои деньги за такое зрелище. — Тут блёстки, наклейки и даже…ого! Катюха щедрая до пизды, — раскрыв конвертик, подросток достаёт всё содержимое, — тут и парочка блестящих ручек есть. — Катюха – это… — Сестра моя младшая. — Точно, всегда забываю про её существование. — Так ты вообще про неё знать не должен, — хмыкнул Серёга. — Из моей семьи тебе достаточно знать только Юру, чтобы меня стебать, согласись, — за словами последовала недобрая усмешка. — И соглашусь, — без всякого смущения вернул Московский. Хотя сам прекрасно знает, что не раз завидовал этому лохматому недобашкиру именно из-за его отца. Лох? Конечно? Но родитель он первоклассный. Даню даже порой бесило, что Татищев позволяет себе называть папу по имени. Ужасно с его стороны. Подросток нередко слышал из уст Серёги имя «Катя» и все его вариации. Даже когда тот говорил про «маленькую пиздючку», Московский догадывался, о ком идёт речь. Ему было интересно узнать про эту девочку (для начала хотелось понять, кем она вообще приходится его «занозе всей жизни»). Но что вы, златоглавый красивый ребёнок слишком горд, а смертный Серёжа не должен знать, что он интересуется его жизнью. — Наверное, это классно, когда есть братья и сёстры, — но гордость отходит на второй план, когда Даня разглядывает наклейки девочки. — На самом деле, это классно, — искренне отвечает Татищев. — Катя – ребёнок прекрасный, с ней вообще не соскучишься. С другой стороны, иногда и побесить может. У нас с ней каждый день – от ненависти до любви. Всё, как у людей. — Если бы у меня была сестра, я бы всегда показывал ей, как я её люблю, — вдруг затих парень. — Ха! Это ты так думаешь, потому что в вашем доме только один мелкий пиздюк, и это ты! Я Катьку чертовски люблю, но тебе лучше не представлять её нежным одуванчиком. У неё девиз по жизни «Да, давай, покажи, что ты меня любишь – и я заставлю делать тебя всё, что мне взбредёт в голову». Ты бы заревел, если бы узнал, как долго я упрашивал эту «милашку» поделиться наклейками. Для родного брата жалко! — драматично всплёскивает руками «Меркуцио», прикрыв глаза пушистыми ресницами. — Мне пришлось пообещать ей всё на свете, начиная от уборки в общей комнате каждые выходные и заканчивая покупкой нового динозаврика. — А почему она должна была делиться своим имуществом с тобой просто так? Ты получаешь выгоду, а Катя? — тут же встал на защиту девочки Даниил, у которого поиск выгоды в любой ситуации был в крови. Вообще Московские – люди, для которых теплота и любовь в кругу семьи, – нонсенс. А вот деловые отношения и постоянная борьба – то, что надо. Хоть взять пример отца Дани и его тёти Василисы… — Да уж… Вам с Катей нужно познакомиться, точно подружитесь, — озадаченно чешет затылок Серёжа. Его мозг просто не мог принять того, что происходило здесь и сейчас. Московский нарушил традицию и не обматерил члена Татищевской семейки – вот это сюрприз! «Это мне вместо подарка на день рождения?» Одноклассники оборачиваются и смотрят на поле, куда вышел их класс с учителем, рослым мужчиной в спортивном костюме. От толпы отделяется Никита, которому пропускать ненавистную физру помогала волшебная справочка. Да и физрук, однажды увидевший, как задыхается мальчишка, не пробежав и половины поля, рисковать не хотел. — Серёжа, — он садится на нижний ряд, подавая другу кулачок для их фирменного приветствия, — Евгений Владимирович не пускает тебя заниматься. — А то я его спрашивать буду, — улыбается во весь рот. — Лучше порадуйся с нами, Катя проявила милость! — мальчик вытаскивает всё содержимое, демонстрируя одноклассникам. — Какая она умница, — вздохнул Енисейский, склонив голову. Из рюкзака юноша достаёт драгоценное письмо, которое перечитал несколько раз. Хотел точно знать, что оно безупречно. — Та ещё, — закатывает глаза черноволосый, — теперь я ей до конца жизни должен буду! Поэтому с тебя три энергоса. — Видимо, в вашей семейке не только Катя не помогает никому просто так, — хитро сверкнул лазурными глазами парень. — Имею право, уговорить её было адски трудно. Тут пять энергетиков нужно, но другу делаю скидку, потому что человек хороший! — Неважно, — махнул рукой Никита. — Ты и так ни одного не получишь, это вредно для сердца. — Для твоего – да! А мне нормально, — запротестовал Татищев, подпрыгнув на месте. — То есть я ему помогаю воссоединиться с его любовью, а он лишает меня моей! Неблагодарное животное! — У вас токсичные отношения, Серый, — заботливо говорит друг, пропуская оскорбление мимо ушей. — Когда-нибудь ты найдёшь настоящую любовь. — Ой, Господи, — несдержанно цыкнул Даня. — Вы собираетесь украшать чёртово письмо или Катя зря подбирала конверт? — про себя мальчик подметил, что он был очень милым. Сам факт, что девочка положила всё в специальный конвертик, умилял его. — Я передам Катюшке, что один очень важный хуй больно сильно переживает за неё, — язвит подросток. — Нам нужно поскорее закончить с письмом. Мы с Вероникой встретимся уже сегодня, — зеленоглазый смущенно поправляет крашеные волосы. — Она сегодня будет поблизости от нашей школы, хочет меня встретить… — А ты что, не рад? — спрашивает брюнет, заметив заломленные брови друга. —Это странно, я её должен встречать, а не Вероника…она же всё-таки девочка… — Вы поглядите на него! — прыснул Данила, но во взгляде не было ни капельки веселья. — Камалия Мухаммадовна только позавчера уехала, а он за своё… Как бы она разочаровалась в своём ненаглядном Енисейском. — Какая разница? Сегодня ей удобно тебя встретить, а ты и так к ней в школу, которая находится чуть ли не за городом, топаешь, как от нечего делать, каждый день, — рассуждает Серёжка, трепля Никиту за плечо. — Ты всегда паришься из-за ерунды. — Может быть, Руслан так же говорит, — поджал губы мальчик. — Вот-вот, он прав, — приятель с девизом «Руслану слово не давали» (потому что тот всегда задевал своего сына колкостями) набрался сил, чтобы сказать это. — Даже хорошо, что Вероника сама придёт по твою душу. Мы сможем проконтролировать процесс передачи письма! Мы не дадим твоей нерешительности испортить всю малину. — Мы? — скалится Данила. — Мне ещё свиданки Никите организовывать? — Вера, молодчина, сама уже всё организовала, нам нужно только подготовить Никитоса. — Татищев, я не собираюсь тратить своё время на такие глупости, — настойчиво говорит блондин. — Не в моих интересах, знаешь ли. — Не в твоих интересах? Пизди больше! Вчера, — мальчишка хватает письмо, — настрочил тут целую поэму, не дав мне и строчки вставить, так ещё и первым к учителю побежал, чтобы вернуть это «сокровище». Ты в деле, Московский! Енисейский, уловив, как поменялось лицо возмущенного Дани, попытался сдержать торжествующую улыбку. —Ублюдок, — выдал голубоглазый через некоторое время, пристально смотря на Серёжу. — Может быть. Тебе легче? — откровенно издевается одноклассник и, не дожидаясь ответа, хлопает целой рукой по бедру. — Отлично! Времени у нас мало, а Никите нужно усвоить много, чтобы не облажаться. — Я не так плох, как ты думаешь, — пытается спорить зеленоглазый. —Конечно, Никит, в чем вопрос? — Серёга всеми способами показывает, что не верит его словам. Московский, отходивший от слов брюнета, грациозно встал, расправив узкие плечи и отряхнув новую рубашку. — Что ж… — он оглядывает Никиту, думая, что с ним делать. — Мне очень стыдно, что я этим занимаюсь, но мне просто нужно, чтобы вы уже отъебались от меня со своей Верой, — слышится тихое Татищевское «так мы и поверили». — Ну? Комплименты хоть делать умеешь? Енисейский лишь опускает голову, закусив губу. И Даня обречённо вздыхает, обратив глаза к небу. Здесь тихо. Ветви с белыми цветочками, на месте которых совсем скоро появятся жёлтые плоды, высокие зелёные растения, широкие кусты, несколько вручную крашенных скамеек, самодельные качели и вид на спокойное озеро – лучшая компания для Святослава. Гораздо приятнее компании родственников Камалии по мужской линии, громко общающихся на татарском (в некоторые моменты мужчине было сложно понять, они ругаются или просто разговаривают), хохочущих с любой мелочи и постоянно липнущих к нему. Пожарский не имеет ничего против этих открытых людей с огромным сердцем (и желудком), но рядом с ними он всегда чувствует себя неловко. Он пообещал жене немного открыться и убедить их в том, что его пофигистический взгляд не означает, что ему действительно пофиг на них. Мужчина исполнял свой долг и безумно устал. Слава нуждался в перерыве. Поэтому он здесь, в саду Мухаммада Мубараковича. Прикрывает глаза, вдыхает воздух и слышит чьи-то шаги. — Вот это да! — обернувшись, Свят увидел хозяина потрясающего сада, ставшего для его души убежищем. — Это тебе моя Ками местечко посоветовала или ты сам? — мужчина широко улыбается, оглядывая абрикосовые деревья. — Ками? — непонимающе вторит Пожарский, шустро вставая со скамьи. — Сиди-сиди, — смеётся Мухаммад Мубаракович. — Когда Камушка была маленькой, она сбегала сюда от своих братьев, когда уставала от этих балбесов, — он присаживается к зятю. Бровь Свята изумлённо дёрнулась. Об этом жена ему не рассказывала. — Это очень мило, — слегка улыбается Пожарский. —Скорее разумно. Иногда мне от них тоже сбежать хотелось. Но не сюда, а на крышу, туда бы мои сыновья точно не добрались, — хохочет Зилант, хлопая Славу по плечу. Тот еле удержался на скамейке. — Но, скажу тебе честно, быть отцом – замечательно. Мужчина поджался, пытаясь отодвинуться, но крепкая рука не дала ему такой возможности. Он понял, к чему клонит тесть. — У вас ведь с моей дочерью всё хорошо? Не обижаешь её? Тут обоим захотелось расхохотаться. Ками кто-то обижает? Даже звучит абсурдно. Эта потрясающая женщина сама кого угодно обидит. — Мы с ней живём душа в душу, — отвечает Слава, перебирая в голове все их совместные дни: картина маслом. — Я счастлив, она тоже. — Самое главное. Я вас обоих люблю, честное слово. Мне уже почти не жаль, что пришлось доверить свою дочь тебе, — лукавит старший, и Святослав вынужден выдавить улыбку. Наверняка Мухаммад Мубаракович ещё не видел ничего фальшивее, но промолчал. — А что насчёт… Когда тесть собирался перейти к вопросу, заботившему почти всех родителей после женитьбы их детей, сзади послышались шорохи. Они со Славой обернулись, и каждый увидел главное солнышко своей жизни. —Ками! Ещё в детстве әни говорила, что подслушивать нехорошо. А ну иди сюда. Девушка в жёлтом свитере и джинсовом комбинезоне, стоящая у забора с коробками конфет в руках, которые подтверждали усиленную подготовку к празднику, смеётся, откинув назад голову, и шагает к скамейке. —Әти, ну что ты! Я просто проходила мимо и увидела самую умилительную картину в своей жизни, — Зилант садится рядом с папой. — Вижу, мама и тебя, бедную, припахала? — Мухаммад Мубаракович гладит дочь по волосам. —В этом доме никто без работы не останется, ты же её знаешь, — не скрывает улыбки Камалия. — О чём вы таком интересном говорили? — Просто интересовался, как вы поживаете в столице, — скрыл правду мужчина, знающий реакцию своей дочери на вопросы о внуках. Чревато последствиями. Характер у Камалии – отцовский. Вы можете мило болтать с ней, слушать её шуточки и спокойно просить о помощи, будучи уверенным, что она не подведёт. Но попробуете влезть в её личную жизнь и давать нравоучения – собирайте вещи и бегите, куда глаза глядят. — Единственное, что меня беспокоит, это то, что Ками очень мало спит, — добавил ровным голосом Пожарский. — Пять часов в день – уже хорошо. — Слава! — цокнула жена. У самого не получается заставить её ложиться рано, так он к папе побежал жаловаться. — Ну спасибо! — Я просто переживаю, ты это знаешь. — Кояшкым минем*,так не пойдёт! Нужно беречь своё здоровье, никакая работа того не стоит, — отец взял любимое личико в грубые сухие ладони и поцеловал дочь в лоб, будто забыл, что ей уже немного больше, чем семь лет. — Пообещай мне, что будешь спать хотя бы семь часов день. — Папа, — бессильно опустила голову Зилант. — Разве это обязательно? — Конечно, дурная! Святослав, — тесть обернулся к зятю. — Ты за этим проследишь. Если что не так, сразу звони мне. Но не ночью. Я же нормальный человек, я ночью сплю! Камалия прыснула со смеху. — А этой хихоньки да хахоньки! Не смешно, жаным, — перешёл на спокойный тон мужчина. — Это важно. Пообещай мне. — Обещаю, папа, — сдалась девушка. Её мало смущал график сна. Её здоровье тоже. Она обожала свою работу и общение с друзьями. Чтобы успевать совмещать, Зилант отказалась от восьмичасового сна (от шестичасового, кстати, тоже) и не жалела. Единственное, что смущало Ками – её супруг, который беспокоился за неё. «Добился своего», — довольно подмечает она про себя, когда их взгляды со Святославом пересекаются. — Папа, вас мама зовет, — семейные посиделки прервала невестка, жена младшего ребёнка в семье – Али. — Спасибо, Зарема. Иду. А вы не засиживайтесь, скоро сядем праздновать, — Мухаммад Мубаракович хлопает по плечу зятя и целует дочь в макушку перед тем, как уйти. — Всё-таки я не люблю, когда они зовут его папой, — качает головой Камалия, на чьём лице недовольства не оказалось. Единственная дочка, видимо, успела смириться. — Как ты, Слава? — подсаживается к мужу, отложив коробки со сладостями, за которые её племянники были готовы отдать душу. — Я надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь. — Мне здесь очень нравится, — Святослав взял её руку в свою, огладив кожу подушечками пальцев. — Прекрасный сад. — Да, папа долго трудился над ним. — И семья твоя прелестная, — продолжает он. — Я начинаю больше привыкать к ним. В прошлый раз мне больше хотелось сбежать. — Настоящий прогресс! — смеётся Ками, опустив голову на плечо Пожарского. — Это место лучше любой терапии. — Твой отец рассказал, что в детстве ты часто пряталась здесь, — супруг аккуратно опускает голову, глядя сверху вниз на женщину. — Хорошо понимаю маленькую Ками. — Больше всего мне нравился вид на озеро, — она всматривается вдаль. — Я бы хотела спуститься с тобой к нему. Вблизи оно ещё красивее. — Насколько мала вероятность, что мы успеем это сделать? — спрашивает Пожарский, прислушиваясь к шуму на заднем плане: смеющиеся мужчины, суетящиеся на кухне женщины и играющие дети. «Камалия, где конфеты?» — доносится крик той самой тёти из Нижнекамска, к которой мать хотела отправить дочку, чтобы помешать их со Славой отношениям. — Катастрофически, — моментально встаёт Зилант, будто не она сейчас расслабленно развалилась на скамье, наслаждаясь умиротворённой водной гладью. — Но мы, как всегда, найдём выход! Пошли! — она передаёт любимому одну коробку, и они выходят из сада.