Безмамные

Можно бесконечно говорить о трёх вещах: о Римской империи, о том, как заебали пробки в Москве и о том, как спокойно у Юры на душе в последнее время. Иногда к нему приходит мысль, что всё в его жизни было ради того, чтобы сейчас в спокойной безмятежной атмосфере тихим вечером готовить ужин на кухне с самыми близкими и дорогими людьми. На Илью, звонящего кому-то и помогающего процессу только тем, что на кухне не мешался и Юру  лишний раз не бесил, брюнет пытался не обращать внимания, когда говорил сам себе, что находится в кругу самых-самых любимых. Кто-то, велика вероятность, из семейства Московских, мог бы сказать, что прожить жизнь только ради этого как-то не по-королевски, и цель у Татищева так себе. Лучше поставить перед собой задачу – стать повелителем Вселенной к концу года и научиться нормально парковаться. Но Юрий счастлив. По-настоящему счастлив. Наконец те постоянные страхи и тревоги покидают его. Стало легче и свободнее. И теперь так сложно поверить в то, что ещё совсем недавно у мужчины не было никакого желания вставать по утрам, а выключить противный будильник одним движением руки казалось смертной мукой. Единственное, что давало ему силы открыть глаза и подняться с кровати, стиснув зубы и игнорируя дыру, зияющую в сердце, на которое Юра так давно перестал обращать внимание, были нуждающиеся в заботливом отце дети. Теперь проще заниматься утренней рутиной, добираться на работу, даже с учетом пробок, за время которых Юра мог спокойно успеть получить ещё одно образование и больше не впахивать за честное (ха) имя Миши Московского. Отличный план. Но теперь и в самом офисе находиться проще, и опять же (!!) даже при виде Романова, этой редкостной выскочки и душнилы с большой буквы с его ухоженной выспавшейся мордашкой, Юру не трясло, ибо теперь Александр – не просто пидорас пи-до-ра-сина, а лучший друг Кости, что кардинально меняло дело. Да если вдруг Романову вздумается похвастаться Татищеву новым маником, тот обойдется без насилия! Тихонько пробурчит: «Ну, на женский не похож». Челябинцу ещё и кажется, что у этого Саши есть неплохие качества, что он называет деградацией в истинном её виде. Но, собственно, это не сильно мешает. Мужчина просто в шутку винит Костю и продолжает жить свою преобразившуюся жизнь, каждый день которой приносил столько поводов для улыбки и столько причин, чтобы отложить переживания, за эти годы ставшие неотъемлемой частью Татищевского существа, чтобы радоваться тому, что есть. Странно, но Юрий не выиграл лотерею, не стал заниматься спортом по двадцать часов в день и питаться только солнечным светом и свежими фруктами. Нет, даже не купил это дранное успокоительное, рекламируя которое, сомнительный актёр обещал перемены в жизни, о которых видимо пел Цой в восемьдесят седьмом. Не изменилось почти ничего. Та же квартира, чьи стены так долго давили на мужчину и каждая вещь в которой напоминала ему о прошлом, уродуя старые раны ещё больше, обнажая все Юрины слабости. Ему иногда правда очень хотелось избавиться от всего этого. Просто собрать все переполненные фотоальбомы, общие вещи, которые хранили в себе воспоминания длиной в пятнадцать лет и при покупке которых, молодой Юрочка воображал себе семейную жизнь, что могла бы послужить образцом самых счастливых отношений, и выбросить всё это. Будто в них нет никакой ценности, кроме цифр, указанных на этикетке. Будто бы ничего никогда и не было. Никаких планов, никаких надежд, никаких оживлённых разговоров, прерываемых смехом. Но опять же, единственным, что смогло остановить отчаянного папашу, его растущие дети. Все эти вещи – воспоминания не только для его измученной души, но и для них. И не такие болезненные. Серёга, пусть и тщательно скрывал это, любил пересматривать многочисленные фотоальбомы и удивляться огромному количеству фотографий с мелкой версией себя. Бритни Спирс в нулевых столько не фоткали, как этого абобуса в смешном комбинезончике. Он предпочтет отшутиться, но изображения с «бесящим Юрой» и личинусом Серёжкой у него на руках в глупой шапочке или сонным мальчиком в звёздной пижамке, махающим своему любимому папе, такому же сонному, уходящему на работу, вызывают тоску по тому беззаботному времени, когда все-все ощущалось по-особенному, и в то же время заставляют почувствовать себя самым любимым и ценным человеком на свете. Листая страницу за страницей, мальчишка чувствовал ком в горле размером с южного слона и понимал, что вряд ли он бы хотел чего-то больше, чем поговорить с Юрой обо всём произошедшем, наконец отпустить прошлое и перестать винить своего отца, который несмотря ни на что, правда всегда был хорошим родителем. Ладно, больше подросток только желал поставить Данилу на место, когда тот включал суку. Для Катьки же многочисленные фото – единственный способ хоть что-то узнать о своей матери…. и не таком уставшем отце (ведь молодой Юрка - вообще другой персонаж) А ещё, прямые доказательства, что она не цыганка, которую благородные Серёжа с Юрой пригрели у себя дома. Ну и как отец мог избавить от всего, что делало эту квартиру их домом. Брюнет не поменял работу, так мотающую нервы и стабильно поддерживающую его комплекс неполноценности. Не купил новую машину и так и не поехал в отпуск. К психологу не сходил, ибо нахуй надо, и всё ещё не был дома. Не поговорил с родителями и братом. Но Юра счастлив. Вдыхая воздух полной грудью и прикрыв на секундочку глаза, надеясь, что открыв их всё останется прежним и его догадки, что происходящее – лишь выдумки его уставшего разочарованного мозга, неправда. Когда разлепляет чёрные зенки, улыбается, ну прям как дурак. Потому что видит перед собой Костю, нарезающего овощи, Серёгу, без претензий моющего посуду (а это нихуя себе!!) и подающего начищенные до блеска предметы Катеньке. Она так старательно протирала розовым полотенечком с щенятами каждую вилочку, ощущая, какая она полезная и  как важна её помощь для каждого. Особенно, для Ильи, болтающего по телефону в гостиной. И нет для Юры Татищева на свете ничего лучше.     —Илья, ебать тебя в рот, - с самой великой братской любовью зовёт Юра своего друга, когда ужин наконец был готов. Звучал он очень весело, что смущало всех вокруг, включая самого Юрочку. Недавно Илья уже думал, откуда товарищу доставать антидепрессанты, а тут на тебе. Шатен свято верит, комитет оптимистов ему платит. Если не Татищев  стал его основателем, вероятность чего уменьшалась с каждой минутой – Ты решил за рекордное время сжечь все деньги у себя на счете? Пожри сначала хотя бы. Сегодня бесплатно кормлю, - мужчина старался, но смех сдержать не удалось. Слишком смешным комиком он себе показался в этот момент. —В следующий раз тебе повезёт больше, Юр. А пока в КВН тебя точно не возьмут, - оторвавшись от мобильного, ответил Томин. Интересно они местами поменялись: брюнет в роли клоуна, а его верный друг – среднестатистического взрослого, с сосредоточенным лицом и важными разговорами по телефону. Хотя, кто его знает? Илья остаётся Ильёй. Мог и «Отчаянных домохозяек» обсуждать. —Так чем ты тут занимаешься? Мы уже всё успели приготовить, - брюнет плюхнулся на диван. —Вы или Костя в соло? —Ой-ой, это ты здесь хуи пинаешь, товарищ тунеядец, а мы сделали всё вместе. Командная работа, вот! – с умным видом изрёк Юрий, выставив указательный палец – Ладно, - всё-таки, он был честным человеком – основную работу выполнил он, но мы помогали! А Катюша так вообще внесла самый большой вклад! —Как обычно, дружище, эта золотая девочка всегда вносит больший вклад,….чем её папка, - лукаво лыбится Илюха. —О да, Катенька у меня золотая, - Юрины глаза моментально заблестели, и он мечтательно вздохнул, посмотрев куда-то…в потрескавшийся старый потолок – Но, если ты думаешь, что похвалив моё чадо, можешь безнаказанно поносить меня, то спешу напомнить, ты безмозглая амёба. —Ну, не знаю. Это всегда работает. —Точно, всегда, - покачал головой мужчина, цокнув. Правда, стоит сказать что-то хорошее о его бешенных детях, так Татищев расплывается, словно бесхребетная лужица и дальше вы можете говорить, что взбредёт на ум. И что Земля треугольная на самом-то деле, и что индейцы истребили всех американцев, и что однополые отношения – это норма. Хотя последнее для Татищева перестало казаться такой чушью. «Костя съел мой мозг или что?» —Всё равно иди нахуй, - не сдаётся челябинец – У меня слишком хорошее настроение, чтобы на тебя время тратить, - добавил он сразу же - Плесень многолетняя. —Да я заметил, - усмехнулся Илья, подсев к товарищу – что, лечить тебя не будем? —Сам лечись, кусок долбоёба, - гаркнул он, а шатен  рассмеялся. —Не, правда. Пусть я и  рад посвятить себе все свои насмешки, - Юра проныл ворчливое «кто бы сомневался?» - Но то, что с тобой происходило всё это время, было реально нездоровым. —Начинается, - закатывает мужчина глаза –Ты, жертва психолога, на себя посмотри. Я..да я просто уставал, вот и… - в этот момент показалось, что каждое произнесённое слово будет свидетельствовать против него же самого. Юра сжался. У него традиция такая, когда дело доходит до этой поганой рефлексии, которая впрочем…принесла ему немало пользы в последнее время - вот и не мог быть таким же беспечным, как ты, хуесосина без грамма ответственности и.. —Работы, - добавил Илья с фирменной, самой обаятельной улыбочкой, за которую Юрию было не жалко пойти на убийство. Ильи. Шатена снова прорвало на смех, когда его приятель выпучил в шоке глаза. «Юр, ну как же ты похож на старого Бобика» За это он всё-таки получил затрещину по давно ушедшим в отпуск мозгам – Ну да, меня уволили, - угомонившись, ответил он. В своей манере: беспечно, со звучным, нереальной красоты словом «похуй» на лбу. —Блять, кто из нас еще нездоровый? —Ты, - Томин сейчас – сама невозмутимость – А если серьёзно, то мы правда переживали. Я и Анька. Были дни, когда я мог чётко представить, что ты вернёшься домой и вместо треклятых сигарет возьмёшь что потяжелее и наделаешь глупостей. —Ты просто…имбецил, - перебил его Татищев, на чьем лице явно отображался ужас. Неужели, всем всё было понятно? Мужчина был убеждён, никто не замечает, как ему тяжело. Всегда верил, что никто и не хочет замечать. В какой-то момент это будто облегчило разочаровавшемуся Юрию жизнь – Я бы ни за что…ни за что не поступил так со своими детьми! – выдавил из себя фразу, несмело подняв глаза. Он помнит каждую мысль перед сном, когда пальцы непроизвольно сжимали края несвежего одеяла, а дыхание замирало. Представлял, как всё-таки сдастся и наложит на себя руки, оборвав жалкое существование, в котором не ожидалось перемен. Ни хороших, ни плохих. Юрий – сильный мужчина и никогда не плачет, но слёзы уродовали его лишенное радостей жизни лицо, пока он представлял, что пришлось бы пережить Кате с Серым. Начнём с того, что бедным детям пришлось жить с его родственниками. Лучше уж в «Черный дельфин» на пожизненную отправиться. Когда мужчина представлял, что Серёжа и Катенька будут первыми, кто увидит, как  их собственный отец покончил с собой в обычный четверг, думал, как им справиться с этим и сколько времени займёт у каждого, чтобы восстановиться после пережитого ужаса, он собирал последние крупицы мужества, чтобы больше никогда не думать ни о чем подобном. Брюнет рад, что всё это осталось позади и в это же время боится, что может потерять приобретённый покой. Теперь то, что было его обыденностью, казалось  качественно снятым, жутким триллером с плохой концовочкой. И ему жаль, что столько лет своей жизни он провёл, нервно кусая губы и нашаривая сигареты в кармане старых джинс в очередном приступе тревоги. —Да. Я достаточно хорошо знаю тебя, чтобы быть уверенным, что ты никогда не заставишь Серого и малышку пройти через такой ад.  И это единственное, что могло меня в какой-то мере успокоить. А ещё тысяча звонков за день контакту «Хуятищев». —Не пизди, тебе просто хотелось почесать языком, рассказать об очередной пассии и опробовать на мне свои новые тупорылые анекдоты. —Не без этого, конечно! – подтвердил друг без зазрения совести – Но эти разговоры правда успокаивали…и, мне показалось, всё-таки поднимали тебе настроение. —В следующий раз, когда захочешь меня обрадовать, исчезни с лица Земли нахуй. —Понял, принял  - вяло «отдал честь» Томин - А всё-таки, я рад, что теперь признаки жизни в этом доме подаёт не только Катюша. —А по-твоему, Серёжа давно в затяжной депрессии? – хмурит брови брюнет. Ужас заседает в районе грудной клетки каждый раз, когда до него доходит, как его самочувствие отражалось на детях. Когда их жизнь стала напоминать ситком про тупую, но счастливую семейку, Татищев с радостью подметил, как в поведении изменились его соплявыши. А в особенности, старший. Серый начал проводить с семьёй больше времени, открылся, и теперь его отец частенько становится жертвой мальчишкиных жалоб на Московского, каждая из которых по длительности, как две серии «Бригады». Не проходило и нескольких секунд, чтобы мысль о том, как сильно его самочувствие и настроение, поведение и слова влияют на дочь и сына шибануло Юру кувалдой по голове. —У твоего сына, как и у тебя, есть два шаблона поведения: закрыться в комнате и закрыться в себе, если не вариант закрыться в комнате. Когда тебе хреново, ты отшучиваешься, я тебя, как облупленного знаю. Ты представляешь, какие флешбеки я славливаю, когда то же самое вытворяет Серый? —Ебать. Я надеялся, сходства у нас только внешние, - в момент, когда Юрий наблюдал за своим крохотным чадом, он задавался вопросом, не женился ли он на принтере. Серёжка – его настоящая копия, и заботливый папаша только травил шутки на этот счёт. «Не повезло же Серёженьке» А ещё тщательнее присматривался, удивляясь: чем старше становится его драгоценный ребёнок, тем больше (отклонений) сходств с Юрой проявлялось в его движениях, походке, манере говорить. —Зато сейчас вы оба сияете. Ну прям порядочная семья, я знал, что это должно произойти - ёрничает Илья и тут же получает диванной подушкой по голове – Знаешь, - отсмеявшись и подправив каштановые волосы, начал он – Я в душе не ебу, что у вас там с Костяном высокие отношения, но в любом случае, рад за тебя! Юре стало не по себе. Во-первых, после улыбочки Илья не захотелось прибить его за хуй к потолку, а во-вторых: —А что там ебать? Не надо ничего ебать! Вы с Аней нисхуя приебались, - Томин только слукавил «не оправдывайся» - У нас с ним очень хорошие отношения, а для вас двоих просто в новинку, что пиздец друзья могут не ебать мозги. Вот это да! - Юра давно не в том возрасте, когда от смущения очаровательно краснеют кончики ушей. Такое уже можно ожидать от его старшего отпрыска. Но когда мужчина осознаёт, какую большую роль стал играть в его жизни внезапно появившийся Уралов, слишком сильные чувства переполняют его. Хотя, если говорить просто, он счастлив. Счастлив и благодарен за всё, что у него есть. Даже несмотря на постоянные доебывания со стороны «А что за у вас с Костей отношения такие?», которые заставляли Юру впадать в ступор. —Конечно, вы прекрасные друзья. Типа, родственные души, - ответил Илья. С не самым искренним выражением лица. На ебале было написано, что он своему товарищу верит так же, как кандидатам в президенты по телеку. Он знал, что за существо такое его драгоценный друг. Если о нём спросят другие, Томин, ясное дело, тут же расскажет удивительные истории о том, какая он балда. А для себя шатен оставлял лучшие впечатления об иногда робком и неуверенном, но добром и честном Юре Татищеве, который и физику даст списать, и с утра пораньше разбудит (ледяной водой конечно, но зато в жизни никуда не опоздаешь) Про такого Юру Илья бы и Косте рассказал. Пустая трата времени и последних клеточек мозга Илюхи. Екатеринбуржец и без него всё знает. Шатен всегда понимал, как для его приятеля важны друзья. И сам Юрочка всегда был не прочь продемонстрировать это, в очередной раз прибежав на помощь, когда у самого всё катиться по пизде или поделившись сухпайком в армии, где жрать хочется. Всегда и везде. Татищев оставил весь свой блестящий ум на уроках физики, если выбрал для себя такую неподходящую, абсолютно не совместимую с его натурой роль сурового уральца, перегрызающего металлические трубы. Юра всегда был таким чутким и ранимым. Всё его существо говорило о том, как ему важно быть понятым и любимым. И да, стоило тому аисту пролететь дом Татищевых, чтобы не портить человеку жизнь. Он всегда нуждался в любви и семейном тепле. Постоянно беззаботный и весёлый Илюша видел, как его друг отчаянно пытается заслужить признание брата и отца – двух главных мужчин в доме. Слышал, как тот извинялся по сотни раз за любую ошибку, на которую любой другой родитель просто, посмеявшись над смышленым ребенком, махнул рукой. «Прости, что я такой слабый, прости! Я сейчас всё переделаю!» - не то, что должно вылетать из уст семилетнего мальчишки. Поэтому ему так и хотелось бежать. Шустро выполняя все домашние задания, брюнет убегал из небольшого двора к своим друзьям – Илье и Анечке, с которыми было так здорово. Они слушали его и никому из них не казалось, что Юра глупый, нелепый, тюфяк и «то, из чего никогда не вырастет настоящего мужчины» Илья и Аня любили его. А Татищев их еще сильнее. И пусть Томин – свидетель того, как прекрасно умеет дружить Юрий, его отношения с Костей отличались от дружбы. И это заметили не только его, но и ещё и парочка карамельных глаз Анечки. Юра ведь души в нём не чает, сияет, когда Уралов рядом и, ужас какой, принимает его мнение. Упрямый баран Татищев принимает чьё-то мнение и даже не бухтит! Камская ненавидит эту тему каждой клеточкой тела, но шатен не против поиграть в следопыта и выяснить в чём дело. Ладно, просто любит совать свой любопытный нос куда попало. Наблюдая за ними, он ни раз отметил, как те к друг другу привязаны. Такой привязанности у Юры раньше не было, Илья ставит ставки. Он шарит за всё, что связано с влюблённостью, моментами, когда люди сближаются, как никогда раньше….или с моментами, когда девушка точно даёт знать, что не против потрахаться. Последнее с ним почаще случалось. Все эти полные чувств взгляды он выучил наизусть. Да и ходят эти двое постоянно вместе. Раньше, когда Юрий из-за того, что на них пялятся все люди добрые, пока они с Ураловым гуляют с детьми, Томин просто смеялся, называя его паникёром. Теперь же признает, положа руку на сердце: «Вылитая супружеская пара!» С анализом было бы проще, будь у шатена больше серого вещества и не будь один из этих окрылённых любовью чуваков мужчиной. Сейчас, вешая другу лапшу на уши про то, что Костя – только друг, Юрий искренне улыбается и что-то живое появляется на его измученной физиономии. Так что Илья только кивает и принимает всё, как есть. 
Друзья или что-то большее, не суть. Если эти прелестные, но странные отношения приносят ему столько радости и успокоения, придется молча ставить лайк. —Пошли уже, - резко поднялся Юрий, которому не терпелось вернуться на кухню. —Я сейчас, начинайте без меня. Сам говорил, что лучше сдохнешь от чумы, чем будешь относиться ко мне, как к члену семьи. —Заебал болтать. Чем ты тут вообще занимаешься? – Юра знал, что его приятель, после того, как его жестко отшила восхитительная дама, изменился. Но не ожидал, что тот станет ещё большим чудиком. Раньше эта зараза первым делом засовывала голову в холодильник, попутно рассказывая об очередном ночном рандеву, а теперь не идёт, когда его трижды позвали ко столу. «Не судьба этой ебанине вести себя нормально» —Я…- закусил губу Томин, взявшись за телефон - извиняюсь перед всеми девушками, которым когда-то пообещал перезвонить, - давит улыбку, почёсывая затылок. В гостиной наступает тишина, прерываемая криками Катюхи «Серёга, я буду сидеть рядом с дядей Костей! Свали в туман!». Ах, семейная идиллия… —Хорошо тебя Таня отхлестала, да? – понизив голос, спросил Татищев. —Пизда, - так же спокойно ответил шатен. —Ты молодец, становишься человеком, - Илья только рассмеялся, продолжив набирать номер очередной красотки и пожелав другу сходить нахуй – Это правильный поступок. Таня –умница. —Ну да, ну да, а ты только рад, что мне разбили сердце вдребезги. —Скорее, самооценку. Зато она разбудила твою совесть, - пропел брюнет, пожимая плечами и скрываясь за дверью. В каком же заблуждении плутал Юра, считая когда-то, что нет ничего лучше, чем наконец продвинуться по службе, стать крутым и уверенно занять место начальника. Даже его мимолётное желание в одиннадцать стать ракетостроителем кажется менее бессмысленным. Однако, в этой приятной атмосфере, с родными людьми рядом, до мужчины доходит, что такое настоящая мечта. Чего он правда хотел. Что действительно делает его счастливым. Катюха, набивая щёки, увлечённо что-то рассказывает, а в тёмных глазах-бусинах горят миллиарды звёзд, о которых мечтал мелкий Юра, когда с Ильёй у него дома смотрел передачу про космонавтов. «Прости, Кать, но сейчас я вообще не улавливаю, о чём ты говоришь» - подумал отец, не сводя со своей замечательной дочурки глаз. Хорошо хоть Костя выслушивает всё, что ей взбредёт на ум. Внимателен, как никогда, даже когда малая начинает болтать о войнах рептилоидов. Юрию тяжело признать интерес, который проявляет Серый, к его отбитому другу. А как, позвольте, доверять ребёнка человеку, который в осознанные семнадцать швырялся яйцами с балкона. Так уж и быть, Юра тоже там был, но никаких доказательств его причастности. Он так…просто посмотреть. Родитель втихую прислушивается к разговору друга и сына. Илья не против поделиться своими дурацкими затеями с Сережей. Юра вздыхает с вялой улыбкой, когда до него доходит, что Томин рассказывает его чаду о прелестях пирсинга. Ну ебать-копать, родителя не радует мысль, что Серега может прийти к нему с «Ююр, разреши проколоть ноздрю сраной иглой а!» Не хватало ещё , чтобы у его ребенка нос загноился. Господи, какая мучительная смерть! …..Не хватало ещё, чтобы его ребенок брал пример с придурка Томина! Татищев переводит взгляд на Костю, передающего Кате салфетки. «Вот пусть с Кости пример берет. Без всякого металлического уродства в носу и нормально» Интересно, как долго бы брюнет приходил в себя, расскажи ему кто, что его ненаглядный Уралов тоже планировал сделать пирсинг… « А мастер какая эффектная была…» - послышал краем уха родитель, тут же прокашлявшись, решил ненавязчиво закончить обсуждения, заняв внимание Ильи: «Свинина, перец передай» Он укоризненно шикнул, когда услышал Катюшино деловое «Серый, не слышишь? Папа перец просит» Она сделала вид, что случайно, но мужчина прочитал по глазам: дочь долго ждала этого момента и сейчас жутко довольна собой. Серый поднимает глаза на родителя, и Юрий хорошо понимает, какую просьбу он может получить от своего чада, поэтому действует быстро: —Как рука? Все в порядке? Что врач сказал делать? - сегодня Сережке сняли гипс, и складывалось впечатление, что этому рады абсолютно все, кроме самого парня. Конечно, придется прекращать пинать хуи и делать все самому, не эксплуатируя Даню. Несладко. —Юр, врач перед тобой же со мной разговаривал…- скептически выгнул бровь Серега -А так...по крайней мере, я снова могу заниматься на единственном предмете, где у меня есть шанс получить не тройку. —Не знала, что такие есть, Серёжа! - Катенька изображает чистое удивление. И в кого актриса такая? —Но я заметил, что твои оценки стали лучше, - ответил отец, пытаясь понять причину повышения успеваемости. —И теперь, кстати, твоим страданиям пришел конец, - весело добавил Костя - ты больше не обязан сидеть на всех уроках с Московским, и он может не сопровождать тебя везде и всегда. Поздравляю, - Татищев взглянул на него, а затем на свою дочь. Эти хитрющие глаза! Ясно, к чему ведут эти двое!! Обоих давно уже интересует, отношение «Меркуцио» к «Ромео». Костины поздравления - чистая провокация. И какой кошмар, Катька тоже в этом замешана! —Да, я думаю, теперь он может жить спокойно….ведь так? - неуверенно спросил у сына Юрий. —Наверное, так…- с такой же неуверенностью в голосе ответил подросток, и мужчина заметил, как глаза двух провокаторов рядом с ним загорелись адским пламенем - Но..на самом деле, мы с Даней решили продолжать сидеть вместе на всех уроках. И в столовую тоже ходить вдвоем, - уши его краснеют, и Серёжа быстро объясняется. Костя и Катя переглядываются. Будь их воля, они бы прямо тут дали друг другу пять, ликуя - Ну..вы поняли почему! Типа реально, чуваки, мы в одной пьесе играем. Нам есть че обсудить - никто не поверил, что они обсуждают Шекспира. —О! Значит вы поладили? —Не совсем!- вырвалось у мальчишки - Но да, вроде уже не вырываем друг другу волосы. —Так вот откуда эти залысины у тебя на голове! А я думала, старость, - жуя пирог, пробубнила Катька. —Эм. Я что-то подзабыл, кто такой этот Даня? Я знаю одного Московского и его имя мы перед Юрой не произносим, ради его же блага, - усмехнулся Илья. Поднялась тема для разговора гораздо интереснее, чем пирсинг или тату. Ну, смотря, что иметь ввиду, рисунок на теле или нашумевшую группу в нулевых. Сережка никогда не откажется рассказать, кто такой Даня. —Ты что, споришь на моего сына с моей дочерью? - сдерживает смешок заботливый отец, смотря на довольно улыбающегося мужчину. —Нет, - ямочки на щеках от улыбки отвечают «да» - Мы с Катей решили, что Сережа, жалующийся на то, какой Московский невыносимый, а потом проводящий с ним все свое время, лукавит. —Вы с Катей ужасны. Не удивлюсь, если узнаю, что и я жертва ваших наблюдений. —Не волнуйся, до тебя ещё не добрались. Катя, давно поженившая отца и своего любимого дядю Костю в голове, молча отвела взгляд. —Но ты здорово перевел тему разговора. —Пусть лучше обсуждает избалованного сына Московского, чем дырки в Илюхином носу. Светловолосый поморщился: —Что угодно лучше. Кстати, если он попросит проколоть нос, что делать будешь? - заметил, шестеренки в последнее время расслабленной Юриной голове заработали. —Блять. Слушай, - он поджал губы, задумавшись - а есть смысл запрещать что-то этим…да, подросткам? Ты должен помнить, чем обернулся мой запрет на энергетики. —Есть ли смысл вообще запрещать что-либо кому-либо? Мы все помним, чем закончился сухой закон, - откинулся на спинку кресла мужчина. —Интересная параллель. Не знаю, если ему правда захочется, я разрешу. Но только один! И да, мне эта идея очень не нравится, - заворчал Татищев - мой сын будет первым нормальным человеком с пирсингом, - пристально смотрит на Илью - а то я ещё ни одного адекватного не видел. —Правда? Разрешишь? —Да, хотя в глубине души я молюсь, чтобы Сереге не взбрело это в голову. Не понимаю прикола этого ебучего пирсинга. —Ты молодец, - обратился к нему Уралов. Он отлично знает, как Юрий старается быть в гармоничных отношениях со своими детьми. И прекрасно понимает, что иногда это адски сложно – Я тобой горжусь. И если челябинец думал, что ничто уже не делает его счастливее, то ошибался. Костин взгляд, Костин голос и смысл слов, сказанных им, прибавляют радости. Непонятная штука эта жизнь. То живешь лет 10 без намёка на положительные эмоции, а тут раз – и в один момент столько дофамина привалило. Костя гордится им. Гордится Юрой. И Татищеву думается, раньше ничто не могло сильнее  замотивировать его быть лучше. —Я стараюсь. —Я знаю. —Ну, как твоя работа? Согласись, с Катюхой сидеть труднее, - усмехнулся брюнет, заглядывая в глубокие янтарные глаза. —Но приятнее, - покачал головой Уралов – Провёл пару уроков и лекцию об истории искусства. Оказывается, я скучал по старой деятельности. —Это база, - с видом эксперта ответил в жизни не преподававший Татищев – Тем более, я уверен, что ты, Кость, учитель во, - показал класс, вызвав у светловолосого смешок –А что? Я был жертвой твоих лекций. —Жертвой? – хитро сощурив глаза, спросил екатеринбуржец. —Ну, ты понял, - махнул рукой брюнет. Разумеется, кто-кто, а Костя всегда его поймёт. Тысячи раз проверенно, и две тысячи - доказано – Я не ебу, что это такое ваша эстетика, портреты и натюрморты, но мне было очень интересно. Так что завидую твоим ученикам. —Могу почаще проводить лекции лично для тебя, - добавил Константин. Теперь корит себя за то, что взрослый мужик, а от этой фразы покраснел. —Ага, - рассмеялся Юрий – Ты и так постоянно с нами, как бы тебе не надоело, - шутит. Собеседник видит это по его лицу и только пускает смешок: —О да, очень скоро мне надоест, обещаю. Это «обещание» екатеринбуржец, несмотря на железные принципы, никогда не сдержит. После того, как Уралов нашёл другую работу, челябинец будто ощутил важность Татищевской  семейки и…в первую очередь, свою важность  для него в тысячи раз больше. Если раньше, брюнет всё безответственно скидывал на деловые отношения, не желая слушать друзей, считающих, что их отношения очень близки, то теперь трепетал, стараясь  не подавать, естественно, вида, каждый раз, когда Костя после многих часов работы возвращался в их дом. Он же не влюблённая девица. Хотя часто чувствовал примерно то же самое. Юра перестал отрицать, что входя на порог квартиры, с нетерпением ждёт двух вещей: объятий с детьми (ну, Серый, гадёныш, просто хлопает отца по плечу) и Костиного прихода. Татищев тоже стал гостем в его квартире. И теперь они не обсуждали условия работы. Так о чём говорили? А он и не вспомнит. Болтали о неважном, каждый из них мог говорить, что на уме без всякого смущения и напряжения, и были довольны этим. Этот человек накрепко засел у него в сердце, и Юра не уверен, что может что-то с этим поделать. А хочет ли? Брюнет смотрит на него и только отводит пылающее лицо, которое уже успешно немело от улыбки. Чтобы не выглядеть нелепо перед детьми и не сгореть от ярких чувств. Тех, что он смог принять, как часть себя. Он бы желал, чтобы это продолжалось вечно. Даже тупица Илья не портит пейзажа. Если бы это было возможно, Татищев запечатлел бы этот момент навсегда в памяти под названием «Вот тебе и счастье» Его невероятную эйфорию прерывает звонок. «Только не с работы, только не с работы» - молится мужчина. Смотрит на экран телефона. Беспечное выражение тут же покидает его лицо, дыхание замирает. Глаза бегают по экрану в надежде разобрать известиные буквы, а голову прошибает тревожная мысль «Лучше бы это был Михаил Юрьевич» Казалось, ему пальцами сжали худое горло, и снова стало тяжело дышать. Свет кухни исчез. Юра будто оказался в пустой темноте, сидя в ярко освещённой комнате. Вывело его из пелены Костино: «Юр, что-то случилось?» Тот поднял голову, чуть угомонившись. Да, всё хорошо. Вся его семья здесь, ничего не исчезло. Он дышит, рассматривая каждого, убеждая себя, что ничего не изменилось. —А? Ага, просто с работы звякнули. Мой рабочий день окончен, а им что-то надо, вот ебланы! А мне говорили, выходи из системы, Юр, хватит быть рабом капитализма– выдавил смех мужчина, вставая из-за стола – Скоро вернусь. —Хорошо, - неуверенно ответил Костя. Он заметил, что Юра сейчас виртуозно играл, снова пряча свои проблемы, и в приятной обстановке мужчине стало совсем неуютно. Юра  смотрит на телефон, большим пальцем водит по экрану и не может заставить себя сделать элементарное: принять вызов, поднести мобильный к уху и сказать: «Привет, агай» Вглядывается в каждую буковку контакта. Он – взрослый мужчина, уже сам воспитывающий собственных детей, почувствовал себя робким беззащитным мальчиком. Тем, что никогда не смотрел старшему брату в глаза, чей голос дрожал и становился сиплым при разговоре с ним. Да ну, о каких разговорах может идти речь? Они не из тех, кто в крысу жалуется друг другу на родителей у себя в комнате. Хотя было бы здорово и полезно. Как для формирования крепкой братской связи, так и для снятия стресса, которого в их семье было жопой жуй. Говорил всегда Данис, а Юра открывал рот исключительно после  его холодного: «Ты меня услышал?» Как ему ответить? Что говорить? Как привести себя в порядок за эти секунды? Голос в минуту охрип. Могло случиться всё, лишь бы помешать Татищеву ответить брату. Тревога охватила его с головой. Что-то не так. Они столько лет не общались. Не знали ничего друг о друге и жили как-то. И правда, ни звонка, ни сообщения. Юрий жил только воспоминаниями о Данисе. Молодом и дерзком, сильном и строгом, прямо как глава их семейства. Взрослого Даниса младший не знал, но отлично осознавал: он, взрослый, полностью состоявшийся и ставший главной надеждой и гордостью отца, не хочет его знать. Младший смог смириться с этим, но входящий от контакта «агай» ввёл его в ступор. То, чего бы он никогда не желал своим детям. Горько даже представлять, что одному из них могло быть так же плохо просто от звонка, казалось бы, родного человека. Брюнет отводит взгляд, стиснув зубы и нахмурившись. «И нахера ты мне звонишь? Что случилось такого, что гордый безупречный агай позвонил такому позорищу? Почему он появился именно тогда, когда всё наладилось?» Данис не звонил ему первым. Юра прослыл разочарованием семьи и лишился любого интереса старшего брата в свою сторону. Будучи ребёнком, он не только боялся старшего брата, но и восхищался им. Верил, что вырастет таким же сильным. Заставит родителей также его полюбить, пусть они и бросаются в него обидными словами, называя «неженкой» и «мямлей» Поэтому даже во взрослой жизни «уход» агая ударил по нему. «Что же теперь случилось?» - страх заменили злость и обида, которые подтолкнули мужчину взять трубку. Ох, это было слишком необдуманно. Юрий нервно выдал «Алло?» севшим голосом. Тут же выдал своё неважное состояние тому, кто готов обвинить его в этом. «Почему ты просто не можешь быть нормальным?» - сначала это рявкнул рассерженный старший брат, а со временем эту фразу прокручивал в своей голове младший, не находя ответа. «С чего же ты взял, что в тебе есть хоть что-то ненормального?» - в помутневшем сознании Татищева всплыла фраза, которую когда-то ему сказал Костя. Мужчина разжал телефон, чуть придя в чувства. —Юра? – раздался хриплый голос, и брюнета передёрнуло. Он тут же сел на кровать, ответив «это я, агай» Думал, что больше не назовёт его так, но вырвалось само. Что-то в этом быстро меняющемся мире всё равно остается неизменным – Давно мы не общались, - произносит тот. Это было сказано только, чтобы заполнить неловкое молчание, скрасить пустоту. -Да, давно, - Юра не знает, что говорить. Но не это так сильно смущает брюнета. Больше настораживает только то, что собирается сказать ему брат. Мужчина понятия не имеет, что последует дальше и как ему реагировать. Голос его был всё таким же твёрдым, отстраненным и уверенным в каждом своем слове. Брат подводил его к сути разговора, но Татищев вряд ли был в состоянии вникнуть в смысл. Юра всегда учил Катеньку не держать обид на старшего и не копить в себе злость, уметь прощать и не вспоминать прошлое. А то ведь было невыносимо слышать, как эта девочка при любом удобном случае корит Серёжку за то, что он год назад раздавил её пластилинового цератозвра. Да и для самой Кати уметь отпускать – чрезвычайно полезное качество. Через пару лет, будучи взрослой, дай Бог, ментально здоровой тетей, спасибо бате скажет. Оказывается, родитель, научивший её этому, сам не умеет отпускать прошлое. Держит крепко-крепко, как поводья, которые режут кожу тем больнее, чем сильнее он их сжимает в ладонях, ни за что не собираясь отпускать. Юрий терзает самого себя, вспоминая всё пережитое.Всё, что обещал  самому себе забыть. «Ты давно вырос, но так и не стал мужчиной» «Какое ещё признание? А ты его заслужил, кустым?» —Ты меня вообще слушаешь? – до брюнета наконец доходит ледяной тон старшего. —Я…да, я всё слышу. —В общем, я позвонил тебе, чтобы сказать…- агаю было нелегко говорить. Впервые Юра услышал сомнение в его голосе - ты должен вернуться в Челябинск. Послезавтра, - услышав это, Татищев похлопал в непонятках глазами и незамедлительно встал в кровати, мямля тихое «почему?» - Это нельзя отложить. Просто нельзя. Отмени все свои дела и приезжай, - снова эти командирские нотки, столько лет напоминавшие младшему: «знай своё место» —Я не понимаю, - оторопело одними губами лепечет брюнет, начиная нервно шагать по комнате – к чему такая спешка…что происхоит..- ему не дали закончить. —Каким был неженкой, таким и остался, - цыкнул Данис со свойственным ему презрением. После таких слов от агая, Татищеву показалось, будто ему плюнули прямо в лицо. Остаётся признать свою слабость, зажмуриться и попытаться оправдаться: —Послушай…я… —Атай умер, - отчеканил старший, не дав брату продолжить. Младший замер. Картинка перед ним поплыла. Его реальность разбилась на мельчайшие осколки. Шаги прекратились. В ушах его звенит, а сам мужчина будто находится в вакууме. Его черные, совсем как у отца, глаза распахнулись в настоящем шоке. Все это было слишком неожиданно, непонятно и резко. Слишком не похожим на правду…Нет! Конечно нет! Как понять? О чём это агай говорит? —Ты..ты,- пытается что-то выговорить Татищев – что ты сказал? Юра всё понял, только вот поверил ли? Почему-то это казалось невозможным и брюнет уверял себя, что Данис просто что-то перепутал. Нет, брат не мог перепутать. Иначе он бы никогда ему не позвонил: —Как? Как это произошло? – челябинец накрыл лицо ладонью в порыве – Он…атай болел? - каждая мысль сейчас отдавала головной болью.  Татищев был, как натянутая струна, вот-вот готовая лопнуть от переизбытка странных эмоций. —Неважно себя чувствовал в последнее время. Проблемы с сердцем. Успокойся, кустым, - просит его мужчина, а в голосе – ни капли сострадания. Они оба потеряли отца, но старший и не думает быть мягче. Также, как и всегда, требует у брата быть мужиком в конце концов. —Почему я ничего не знал? – растеряно хлопает глазами Юра, перекладывая руку на щеку. «Мы давно не общались, да… Я расстроил их, не оправдал надежд, верно…но они должны были предупредить меня. Они не имели права молчать, скрывать от меня это, так будто я…» —Я не чужой. Я вам не чужой, - затараторил Юрий в отчаянии, не сумев справится со своими чувствами. Неужели они вычеркнули его? Взяли и вычеркнули из Татищевых, будто его и не было никогда. Не было никакого Юрочки, глядящего на брата глазами обожания в детстве, любящего маму и беспрекословно слушающегося папу. —А что бы ты сделал? – грубо отозвался Данис, снова указывая глупому кустыму, где его место - Ничего бы ты не смог. Младший замолк, сотрясаясь на месте. —Почему так? Ты мог бы рассказать об этом по-другому…не так, - сбивчиво говорит мужчина, не способный в этот момент нормально строить предложения – Столько лет ни звонка, ни сообщения, а тут ты говоришь, что атая больше нет. —Ты хотел, чтобы с тобой нянчились? Ты давно не ребёнок, возьми себя в руки, чёрт подери! Делай то, что должен. Мы с мамой подумали, что ты обязан быть на его похоронах. Хотя бы в один день быть тем сыном, которого атай заслужил. Так что, послезавтра ты приедешь в Челябинск. Данис сбросил трубку, не дав брату и пикнуть. Он посчитал правильным, явиться, как гром среди ясного неба, и даже не поговорив, не спросив ни о чём и не позволив кустыму задать хоть вопрос о его нынешней жизни, сообщить о смерти отца. Сказал так легко, будто Юра атаю никто. Будто ничего их никогда не связывало. Словно он не имеет права скорбить по их общему родителю. Брюнет обессилено опустился на кровать, спрятав лицо в запотевших ладонях и опустив голову низко над коленями. Он никогда не желал отцу смерти, но отметил еще в подростковом возрасте, после очередного скандала, кончившегося побоями, что, когда такой момент настанет, оплакивать родителя не будет. Никогда не будет жалеть об утрате. У него никогда не было для того причин, но Юрий прослезился. Сам не знает от чего. Всё вокруг него дребезжало и было готово разбиться, как стекло. Юра не мог определить, что именно так сжимало его горло, не позволяя сделать вздох. Татищев плохой сын, он не успел поговорить с отцом. И именно это - то, что так сильно мучило мужчину. В последнее время Юрий размышлял о том, чтобы вернуться домой и поговорить. Хотя иногда и казалось, что это нужно лишь ему одному. А родителям с братом и так сойдёт. Но он хотел этого. В его жизни проблем стало меньше, а жить захотелось больше. Жить, а не существовать. В таком состоянии Татищев стал понимать, что ему просто необходимо выговориться. Рассказать отцу  всё, потому что на протяжении детства и юности он только слушал, не имея права высказать хоть что-то. Но это не означало, что сын не хочет слышать своего родителя. Он бы с радостью. Юра был бы честным. Возможно, отец бы выслушал его. Может, папа бы его понял и простил, они бы помирились, и самому Юрию стало бы проще. Костя считал так же и поддерживал его. Уралов видел, как нелегко и страшно ему идти на этот шаг, и пообещал, в любом случае быть с ним рядом. Теперь это просто пустые несбыточные идеи, на которые тратить время – глупость и бессмыслица. И брюнет не может этого принять. Только закрывает лицо и стискивает зубы, пока его плечи и спину передёргивает. Что, если бы они обо всем поговорили? Может они смогли бы выслушать друг друга? Необязательно понять и простить, просто выслушать. Это уже большой шаг к решению проблемы. Что, если бы Юре удалось простить своего отца и самому получить его прощение? Теперь кажется, что чувство вины никогда не оставит его. Вины не только за то, что тот, постоянно откладывая этот разговор, не успел приехать к отцу. Никакой тоски по самому родителю. Плачет он потому что остался непонятым и сам не понял своего отца. Но сын не жалел о его смерти. Они никогда не были близки. Юра бы сказал, совсем чужими. Однако должно же что-то отозваться в нем? Только чувство вины. Может он правда плохой сын? Может его отец всегда был прав. Юра не знает. Он вернется домой. Туда, откуда он пытался сбежать все детство. Туда, где недавно скончался его детский кошмар. Тот, кого он страшно боялся даже во взрослом возрасте, исчез. Его больше нет, и Татищев не может в это поверить. Ему придется вернуться туда, где его и не ждут. Уверен, случись что с матерью или братом, отец ни за что не позвал бы его. Данис сказал об этом так, будто они оказывают младшему услугу. Его правда забыли и не хотят воспоминать. Возможно, папа сам не раз требовал, чтобы, когда этот день настанет, его сына-позорника не звали. Почему-то Юрий в этом уверен. Брюнет снова накрыл руками лицо, пытаясь перестать думать. Казалось, теперь бояться нечего, он начал новую жизнь. Но что делать, если прошлое не отпускает? И что делать, если его так хочется изменить? «Я плохой сын» В темной спальне, спрятав мокрые глаза и стараясь не издавать ни звука, Юра словно возвращается в детство. Если его отца-тирана в настоящем уже нет, то в прошлом он все еще тот, кто одним взглядом способен заставить своего сына дрожать. Юрию знакомо это чувство. Он снова ощущает себя маленьким мальчиком, который один в комнате ждет наказания от своего родителя. —Я войду? – слышится голос за приоткрывшейся за дверью. В спальню проникла толика света из коридора, служащая будто знаком, что Юриному миру, полному семейной идиллии, радости и любви, за эти минуты не настал конец – Юр? - у Кости замирает дыхание, когда он видит мужчину на кровати - Юра, ты в порядке? Юра поднимает голову, замечает встревоженные янтарные глаза и, кажется, снова начинает дышать. —И он сказал, что наш отец умер сегодня, Кость, - просипел бесчувственно Юра, не поднимая лица. Перед глазами, что только недавно сияли ярче столичных огней, все ещё густая пелена слёз. —Мне жаль, - ахнул Костя, подойдя к кровати. Он почувствовал, что звонили брюнету не коллеги и не начальство. Они бы не смогли испортить настроение Татищеву, тот научился забивать на них болт.  Уралов садится перед ним на колени, чтобы поймать чужой затуманенный взгляд – Мне очень жаль, что тебе приходиться испытывать такое. Твоему брату стоило подготовить тебя к этой шокирующей новости. —Шутишь? - одним резким движением руки Татищев стер влагу с дрожащих ресниц - Данис считает, я этого не стою. Скорбить в праве только они с мамой… Может он и прав. —Не говори так, Юр. Ты тоже его ребёнок, у вас с ним тоже была связь. Пусть и…лишенная взаимопонимания. —Возможно, они правы. Я плохой сын, Кость, - тот лишь покачал головой. Он ни за что в мире в это не поверит - И понимаешь, - из горла невольно исходит всхлип - я сейчас жалел не о том, что старый атай ушёл на покой. А от того, что он умер с мыслью, что его младший сын – ничтожество. Мы не успели поговорить. Просто поговорить,  о прощении, принятии и налаженных отношениях речи быть не может. —Юра, ты очень хороший сын. Ты пытался все изменить и до момента, когда вы оборвали все связи, ты старался понять своих родителей. Из кожи вон лез, чтобы угодить им. Ты не должен сейчас обвинять себя,- даже в такой ситуации Юра не хочет себе помочь, продолжает истязать себя, и мужчине становится больно от этого. —Но я ничего не изменил. —В этом нет твоей вины, просто.. —Ты ведь тоже считал, что мы должны всё обсудить? -перебивает Татищев, вскидывав голову - Я должен был сделать это, да? —Юр, - зовет его екатеринбуржец – это было бы правильно, но нет смысла жалеть о том, чего не изменить. Не мучай себя. Нам всегда кажется, что мы всё успеем и спешить некуда. —До тех пор, когда не становится совсем поздно. Если бы я смог всё изменить? Я идиот, Костя. Идиот!  Я должен был вернуться, - кулаки непроизвольно сжимают покрывало, а на чёрных ресницах скапливаются горячие капли. Брюнет живо стирает их кулаком, отвернув голову. —Юра,  - шепчет светловолосый, склоняя голову и жалея измученного мужчину. Когда он наконец получил заслуженный покой, жизнь или всеми любимый Бог, в которого Константин никогда не верил, должен был преподнести ему новое потрясение. —Но…они наверняка не приняли бы меня. Правда, Костя! Атай вряд ли захотел говорить со мной. В последний раз, когда мы виделись, он и на порог меня не пустил. Данис даже сейчас говорил так, будто их с мамой тошнит от одной мысли, что я тоже буду на папиных… - он сглотнул, склонив голову и поморгав - похоронах. —Юра, я не тот, перед кем тебе нужно оправдываться. —Отец видел во мне слабого мальчика, ненужного парня и в итоге провалившегося во всём мужчину. Я не был тем, кого он хотел воспитать, - эту мысль он никак не мог выбросить из головы. В последнее время Юрию показалось, что он стал принимать себя со всеми недостатками, которых, по его мнению, была туча. Вспоминая об отце, он только горько повторяет «показалось». —Ты всё ещё его сын. Твой отец в глубине души должен был понимать, какой у него прекрасный младший ребёнок - Костя накрыл его руки, сжатые до белых костяшек, своими. Юра разжал ладони - Да, не самый резвый и сильный, но зато честный и добрый, - он сплел их пальцы, подсев ближе и ощутив, что Татищев сильнее сжал их руки, будто боясь отпустить. Уралову правда было жаль, что Юра не успел. Этот разговор мог бы помочь им двоим. Хотя, по рассказам мужчины, Костя не уверен, что Юрин отец – тот, кому такая терапия подходит. Даже если так, Татищеву должно было стать лучше просто от мысли, что он решился на обсуждение проблем со своим деспотичным родителем. В глазах напротив он видит тревогу и тоску, отчего сердце сжимается. Была бы воля Константина, он бы забрал всю эту боль себе. Но в его силах только быть рядом. —Его больше нет, - произносит брюнет, качая головой – я даже не представляю, как это… —Тебе просто нужно принять это, подумать. Возможно, побыть одному, - мужчина большим пальцем оглаживает чужие костяшки и фаланги пальцев в знак того, что он рядом. —Серёжка с Катей…они.. —Не переживай о детях, я побуду с ними. Скажу, что ты неважно себя чувствуешь. —Мне придется снова оставить их. Я вынужден вернуться домой, в Челябинск, - он наконец смотрит в глаза екатеринбуржцу – для меня всегда было настоящим страхом возвращаться домой. Сейчас я даже не знаю, чего мне там ожидать. Как я вообще смогу находиться в месте, где прошло моё детство и где…столько напоминаний о нём. —Прошу тебя, не отправляйся один, а о Серёже с Катей я позабочусь. —Нет! – Татищев сильнее схватил его руки, повысив голос – Кость, - зовёт его, мокрыми глазами пробегаясь по родному лицу. —Что? – Юрий сокращает дистанцию между ними до нуля, глядит прямо в душу и теснее жмёт ладони. —Поезжай со мной, пожалуйста. Константин в смятении: —Я? Юра, ты уверен?…Не лучше ли Илье поехать с тобой? Или Анюте? —Нет! Конечно, нет, - быстро, нервничая качает головой мужчина – Кость, ты знаешь, почему я прошу об этом именно тебя. —Прости, но я не совсем понимаю, Юра. Стоит попросить об этом Илью. Вы друзья детства. Он знает твою родню, как свою собственную. И вы через столько прошли вместе. - Уралов старается убедить Татищева, который, кажется, уже всё решил и будет стоять на своем - Или Аня…Вы росли вместе. Она и Илья были рядом, когда ты был ещё мальчиком, живущим под контролем отца и старшего брата. Они смогут тебе помочь. —Нет, я тебя прошу, Кость. Прошу, как друга…-Юра наклоняется к нему – Как самого близкого мне человека. Я хочу, чтобы это был ты. Именно ты,- брюнету эти слова уже не казались откровением. Он давно признал, что он бы предпочел все на свете испытать именно с Костей. И приятное, и не очень. Порой он даже жалел, что не встретил этого удивительного человека ранее и через столько прошел без него - Я знаю, что прошу многого… —Дело не в этом, Юра,- как всегда Константин произнес его имя так, что челябинцу не хочется ни о чем думать. Он просто гладит пальцы мужчины в ответ и успокаивается - Я переживаю, что не смогу…поддержать тебя там, в доме, в котором ты вырос, - светловолосый был бы рад быть там с ним, но боялся, что растеряется и не сможет помочь Юре в нужный момент. —Кость, - зовет его на выдохе - мне будет спокойнее, если ты просто будешь рядом - Татищеву трудно представить кого-то, кроме него. Вообще с недавних пор, представлять будущее без Кости Юре даётся с трудом. Он понимает, что мужчина имеет полное право отказаться, но надеется, что тот не оставит его. Смотрит на их переплетённые пальцы и то, как Костины подушечки пальцев поглаживают его огрубевшую кожу. Отец бы не понял этого. Осудил. А будь Юра помладше – жестоко бы наказал. Не должно быть так, мужчина не может проявлять любовь к такому же мужчине. Но брюнет чувствует эту безусловную любовь всем телом, и ему не противно, ему не стыдно. Ему спокойно и уже не так страшно. Может у него был бы шанс всё объяснить отцу? Глупости. Костя встает с колен и садится рядом с Юрой, все также держа его за руку и прокручивая то, что было сейчас сказано им. То, как складываются их отношения, делают мужчину самым счастливым человеком в истории (и это без веры в Бога) , и эти слова Юрия только подтверждают мысль, к которой он недавно пришел во время очередной бессонной ночи: «Это взаимно» Эта мысль кружила ему голову, как впервые влюбившемуся мальчишке, поднимала настроение даже в самые противные безрадостные дни (понедельники), дарила надежду и веру в лучшее, но также иногда вызывала сомнения, заставляя Костю задуматься «не поторопился ли он с выводами» Сейчас его светлую голову тоже терзали сомнения: —Ты уверен? У тебя ещё есть время подумать. —Костя, - зовёт его, укладывая занятую кучей мыслей голову на крепкое плечо, - я бы не стал ничего говорить, если бы был не уверен. Пожалуйста, - шепчет Татищев, подняв на него глаза - неужели так сложно поверить, что мне нужен ты? Уралову больше не нужно никаких подтверждений. Юра слишком близко и обязательно услышит, как неспокойно колотится его сердце. Благо, сейчас это не имеет значения. —Ладно, - еле выдавил из себя мужчина - Хорошо, Юр, - согласился он, огладив того по затылку – Если тебе так будет легче, я поеду с тобой. Я рядом. —Я знаю. Спасибо тебе за это, - сипло проговорил Юра- я так давно не плакал…- он крепко обнял екатеринбуржца, уткнувшись щекой в предплечье. Вообще не мужественно. За это счастливое время Татищев успел забыть о строгих учениях своего отца, так они сами о себе напомнил. Весьма жестоким способом. Да, Юру смело можно назвать слабаком, но он знает, что ему нужно это объятия и Костя никогда не осудит его. Это же Костя. Екатеринбуржец сглотнул, обняв того в ответ и даруя ему, уставшему и потрясенному, покой и тепло. —Я..за это не благодарят, Юр, - он опустил свою щеку на темную макушку, прикрыв глаза - Всё будет в порядке. Когда Костя говорил так, Юра точно знал, что можно верить. —Да, наверное, да. Мама…она не будет рада видеть меня. Я только испорчу ей настроение. Ещё больше. —Перестань, - Уралов успокаивающе гладит того по спине– В Челябинске всё будет хорошо. Если у тебя не получилось поговорить с отцом, попробуешь с матерью, - Юрины глаза шокировано округляются - Обязательно станет легче. Не переживай. Я знаю, что тебе сейчас больно, но всё…всё не так страшно. Это всё правда ужасно неприятно, но брат с матерью позвали тебя, может они сами хотят поговорить с тобой? Челябинец молчит пару секунд, хмуря брови, тем самым показывая, что он думает о Костиных словах. Но несмотря на то, что они кажутся неправдой, бушующая в нём буря утихомиривается. —Я..я не знаю. Не могу представить, чем это всё обернется. —Значит и не нужно гадать. Чтобы ни случилось, - он крепче прижался щекой, слушая чужое неровное дыхание - мы с этим достойно справимся. «Мы справимся» - повторяет про себя Татищев, зажмурив глаза. —Тебе правда нужно отдохнуть. Ложись спать, я обо всем позабочусь, - Костя встает с кровати. —Стой, Кость! - его удерживает Юрина рука - Побудь со мной ещё немного, пожалуйста. Мужчина смотрит на их сцепленные руки, а потом на самого Юрия и убеждается в очередной, тысячный, раз, что готов посвятить ему все свое время и побыть здесь ещё. Не немного. Вечер принес не самые приятные новости, у них много вопросов, которые нужно решить, быстрее собраться в поездку и разобраться, что делать с детьми. Не оставлять же их Илье, жестоко и по отношению к ним, и по отношению к нему. Придется отчитываться на работе и максимально быстро искать среди коллег замену в Юрином случае. Но они просто дарят друг другу приют в теплых объятиях и пока они вместе, Юра всем сердцем верит: —Всё будет хорошо.