***
Квартира Итадори Юджи и Рёмена Сукуны. Двадцать шестое сентября. Таймер на мультиварке мирно тикал, отсчитывая шестьдесят минут. Итадори тупо пялился на него, изредко вставая, чтобы помешать жарко́е. Ему было откровенно скучно. За все три года знакомства с Канэхарой он никогда не расставался с ним надолго — они постоянно гуляли вместе, изредка зависая у кого-то дома, всегда почему-то (во всём виновата жизнь, не пожалевшая бедного Юджи) были в одном классе; даже навещали друг друга, когда кто-то из них болел, благо, это случалось редко, а Касуми вообще за всё это время только один раз, полгода назад, слёг с температурой и больным горлом. И сейчас, на седьмом дне после пари, Юджи был готов повеситься — Мэгуми куда-то уехал, Нобара проводит всё свободное время со своей подругой, которая приехала всего на две недели, а Суккуна как обычно свалил ещё в начале каникул. Кареглазый уже проклинал свой язык: тогда он даже и подумать не мог, что всё так плачевно для него обернётся. Кто же ж знал, что он настолько привык к этой сволочи? Да и гордость, из-за которой он прямо сейчас не может сорваться к Канэхаре, Юджи тоже проклинал. Нахмурившись, Итадори начал думать, чем ещё себя занять, кроме как вспоминать о бурных днях с Касуми и тяжко вздыхать. Решение убраться в их с братом маленькой съёмной квартирке далось ему тяжело. Юджи, конечно, скучно, но он всё ещё не любил убираться, терпя беспорядок и ласково называя его «творческим». Но что поделать, когда делать, собственно, и нечего. Начать было решено с кухни по видной причине — за жарко́е призрак следить не будет. Тот только и может, что бездельничать, иногда открывая двери в комнатах. Ну, а как ещё можно объяснить феномен постоянно отваряющихся дверей? Сломались? Нет, тогда придётся говорить об этом арендодательнице. Да и как они могли сломаться? И не будем вспоминать, как кое-кто, не будем показывать пальцами, поспорил с Канэхарой, что тот со своим маленьким ростом не сможет докоснуться до потолка. Это всё призрак. Небольшая кухня в процессе уборки казалась огромной, но всё же убрался Юджи довольно быстро. Одно мгновение он был крайне доволен собой, а потом вспомнил, что ещё их с братом комната, коридор, и туалет… Мученически вздохнув, Юджи отключил мультиварку и обречённо поплелся в комнату…***
— Наконец это закончилось, — выдохнул Итадори, завалившись на первый ярус кровати. Он чертовски устал за этот день и теперь не мог даже думать о том, как скучает по лучшему другу. В комнате больше не витала пыль, которая исполняла такие пируэты, в столько оборотов, что прима-балерина просто нервно курит в сторонке. Излюбленное Рё алоэ по имени Пушистик, ради которого тот даже мог убить своего младшего брата, теперь не выглядело таким пожитым жизнью, как раньше. Да и много хорошего принесла уборка этой небольшой квартирки. Юджи был этим доволен. — Молодец, братец, хорошо постарался, — ухмыляется Сукуна, стоящий в дверях комнаты, облокотившись на косяк двери и сложив руки на груди. «И когда только зайти успел, спрашивается?..» — сил удивляться у Итадори просто не было. — И где ты пропадал? Можешь туда вернуться? — Итадори приподнялся на локтях. — Не язви. Я вижу, как ты загнулся без своего дружка, Мелкий, — сказал Суккуна и медленно пошёл к брату, ну, или к алоэ, стоящему на подоконнике. Кстати, вы, наверное, задаётесь вопросом: «почему у братьев, причём близнецов, разные фамилии»? Так вот вышло, что учителя в младшей и средней школе не могли их различить, поэтому дед решил дать Сукуне фамилию матери, а Юджи — оставить фамилию отца. — Откуда ты знаешь? — напрягся Юджи, впиваясь в брата взглядом. Так он смог заметить, что что-то изменилось, но что именно — нет. Может, ещё подкачался? — Упс, — старший поднял плечи и изогнул руки в локтях, странно улыбаясь. — Птичка напела. — Ты подозрительно дружелюбен. Что случилось? — спросил Юджи, понимая, что Сукуна ему вряд ли что-то скажет. — Любишь же ты совать нос в мои дела, — покачал головой Рё. И загадочно продолжил: — Узнаешь, когда придёт время. Итадори убрал локти и нормально лёг, перестав обращать внимание на брата, и погрузился в свои мысли. А Сукуна что? А Сукуна хочет, мягко выражаясь, есть. Он, насвистывая незамысловатый мотивчик, побрёл на кухню. Как же ему повезло, что у него есть такой самостоятельный и вкусно готовящий брат.***
— Вкусно? — устало спросил Юджи, пришедший на кухню за стаканом воды. — Могло быть и лучше, — хмыкнул Рё. — Да ты!.. Да я!.. Хуй ты ещё моей еды поешь! — восклицал Юджи. Как вообще этот… человек мог так отзывается о его еде, приготовленной с огромной частью его души и полу-литрами крови из порезанных пальцев?! — Да этот Канахори совсем тебя испортил, мелкий, — присвистнул старший, думая о том, как отгородить этого человека от его наивного маленького братца. — Вообще-то он Канэхара, — устало пробормотал Юджи и, сев на стул, положил голову на стол. Он даже не стал спрашивать о том, как вообще Сукуна мог узнать о Касуми, которого видел один единственный раз два с половиной года назад. — Ты ещё поедешь куда? — Как я могу оставить своего младшего братика в лапах скуки и учёбы? — наигранно спросил Рё. Кажется, у него действительно хорошее настроение. Ну, или это всё галлюцинации Юджи. Второе предположение имеет смысл больше, чем первое. — Ты старше меня всего на несколько минут. — Поверь, эти минуты были лучшими в моей жизни, — хмыкнул старший и ушёл из кухни, а чуть позже, судя по хлопку двери, — из самой квартиры. В который раз Итадори за последние два года подумал о том, что «люди в белом» скоро будут петь романсы Сукуне под их окном, чтобы выманить его и по-тихому отправить в психушку. Хотя какой тут тихо… Раньше Рё был таким ласковым и любящим, а сейчас что… Налив себе горячего сладкого чая, Юджи поплёлся в комнату.***
Квартира Касуми Канэхары. Двадцать седьмое сентября. Три часа ночи. — Канэхара! Эй! Мелочь, просыпайся! — тормошил Иори своего брата за плечо, да так сильно, что тот чуть не скатился с кровати. — А?.. Что… Где я? Эээээ… — вскочил младший Касуми. — Это срочно! Просыпайся! — Иори всем своим видом показывал, что это не шутки и дело серьёзное. Канэхара отвернул от него голову и попытался на чём-нибудь сфокусировать взгляд — получалось плохо. Ударив себя несколько раз по щекам, младший посмотрел на брата и спросил: — Что случилось? — Ты точно проснулся? — дождавшись твёрдого кивка от своего брата, Иори задорно улыбнулся и сказал: — Мне скучно. — Ты, блять, серьёзно?! — рявкнул Канэхара на брата и накинулся на него, стараясь не обращать внимание на то, как болело его тело и кружилась голова — всё-таки две бессонные недели не прошли даром. И прямо сейчас вспомнил, почему так не любит своего старшего брата. — Я и так уже вторую неделю не могу спать из-за тебя, сука ты такая! — А я и не знал… — нарочито виновато произнёс Иори, не пытаясь вырваться из удушающего захвата — Канэхара был настолько милым в своей ярости, что даже взгляда отводить не хотелось. Иори любил своего младшенького братца, даже не так — он его обожал настолько, что сам приехал сюда и упросил мать остаться здесь подольше, соврав Канэхаре. Но мы же ему об этом не скажем? Мы же уважаем братскую любовь? Кхм. Ну так вот, Иори любил Канэхару, но гордость и тараканы в голове просто не позволяли этого показывать, заставляя всячески издеваться над ним. Странный он, да? По нему санитары, похоже, тоже романсы поют… — Ладно, в этот раз прощаю… Уже восьмой… Только, прошу, не буди больше. Днём развлечёмся, оке? — высвобождая брата из плена рук, устало проговорил Канэхара, мечтавший о тёплой кровати. — Как скажешь, мелочь, — тепло улыбнулся Иори. И всё-таки, эти старшие братья всегда такие странные?