И снова здравствуй, Англия

      Сознание возвращалось так, будто оно шло рука об руку с Вергилием через Ад, Чистилище и Рай — очень долго. То ли это из-за выпитого алкоголя, то ли из-за педрилы, который меня вырубил. Не важно.       Очутился же я в луже собственной блевотни в каком-то подвале. Попытался было встать, но моё состояние не позволило, и уже хорошо, что смог хоть сесть и прислониться к ближайшей стене. Вот тогда-то мне открылось, что нахожусь я в этом хре́новом каменном мешке далеко не один. Мог бы сразу догадаться…       Передо мной, на обычном деревянном стуле, восседал Папа Дэйлайт в своём неизменном белоснежном костюме — прямо как бельмо на глазу среди убогого и серого окружения. А рядом с ним, по бокам, также неизменно находились два чернокожих громилы — близнецы-зомби Антон и Андрей. Да-да, эти здоровые лбы с зашитыми ртами родились и сдохли в Союзе из-за криминальных делишек, а в нынешнее время посмертно служат уже новому боссу, выполняя роль своеобразных телохранителей.       — Скажи мне, Константин, — раздался в подвале глубокий и басистый голос моего сегодняшнего судьи, — ты правда думал, что я не найду тебя здесь? Тебе не стоило недооценивать Лоа и уповать на якобы «одно из самых защищённых мест Англии».       — Ага, как же, — я криво ухмыльнулся, вытер не до конца засохшую рвоту у рта рукавом и потянулся за сигаретами. — Небось, кто-то из живых настучал, — выудил одну «палочку здоровья» из пачки и постарался закурить, но зажигалка никак не хотела давать даже малейшего огонька, а лишь беспомощно высекала искру.       — Это уже не важно, — Дэйлайт поднялся со своего места и медленно начал идти ко мне. — А важно то, что твоя судьба находится в моих руках, — он встал в метре от меня и щёлкнул пальцами. Моя сигаретина задымилась, и я с удовольствием начал курить. Возможно, в последний раз в этой жизни.       — И что ты хочешь услышать от меня? Оправданий? — из меня вырвался смешок. — Думаешь, только у меня руки запачканы?       — Цепляешься за любую возможность избежать наказания? — вудуист подошёл ближе и ударил меня ногой в живот, буравя меня проникновенным и тяжёлым взглядом. Сигарету удалось удержать во рту, а вот небольшой вскрик нет… — Все мои подчинённые были проверены, и только ты оказался нечист на руку. Я догадывался об этом и раньше, но твоя последняя выходка окончательно расставила всё на свои места.       — О как, я польщён, — новая порция дыма покинула лёгкие, вместе с кашлем. — Почему уделил мне столько внимания? Влюбился?       — Не меняй тему, Константин, — он ударил меня хуком в челюсть. Сука, я же не докурил… — Мы говорим о тебе. Благодари своих Богов, что я могу быть милостивым, поэтому и позволю тебе высказаться. Зачем тебе понадобился договор на тысячу чёрных душ?       — А что мне за это будет? — криво улыбнулся я, чувствуя солоноватый привкус во рту.       — Не испытывай моё терпение! — Дэйлайт ударом ноги сверху вывихнул мне правую стопу. Я выругался вслух, а он продолжил избивать меня и говорить: — Ты вконец зазнался, Константин! Как ты посмел обокрасть меня?! Либо отвечай и умри с достоинством, либо я порабощу твою душу навеки!       Когда он закончил наносить удары, то моё тело представляло из себя один большой синяк — всё жутко болело от тяжёлой руки вудуиста. Похоже, Папаша ещё и повредил мне несколько рёбер…       — Так уж и быть, сжалюсь над тобой, — удалось с трудом прохрипеть. В этом весь я — могу даже Сатане показать средний палец, в случае чего. — Договором я хотел откупиться от одного крылатого хрена, которого обидел как-то, хах. Облажался, каюсь, но мне это было слишком необходимо, уж прости. Иначе я бы не решился на кражу у тебя — мозги ещё не пропил, поэтому просто так гневить тебя было бы верхом тупости, — меня накрыл приступ кашля.       — Хм… Это всё равно не оправдывает тебя, Константин, — Дэйлайт присел передо мной. — Из-за тебя я лишился столь ценного предмета. К тому же, им чуть не завладело крайне опасное потустороннее существо. Твоя выходка могла вылиться в большой кризис для нашего измерения.       — Сказанул, как какой-нибудь уродец в трико и с плащом. Повезло… — из меня вновь вырвался судорожный кашель. Когда он прекратился, то мне удалось продолжить вещание: — Что удалось вовремя разорвать узы договора и освободить души, хех, — я сплюнул сгусток крови на пол. — Готов возместить ущерб, только дай шанс. Я, конечно, не Договор Сан-Венганза, но было бы огромной ошибкой терять такого ценного человека. Мои способности тебе ещё могут пригодиться.       — И как ты собрался отплатить мне? — он иронично ухмыльнулся. — Столь мощных артефактов существует крайне мало. Не достанешь же ты из своего плаща Череп Порчи или Посох Моисея?       — Может и достану. Ты подумай и свяжись со мной, — ответил ему слабой, еле выдавленной, собственной лыбой. — В твоём лице не будет никаких потерь, а лишь чистая прибыль. Считай, я забесплатно доставлю тебе невероятно крутую хреновину, и если уж не получится, то ты всегда можешь заключить мою душу в мою же засушенную голову и мучить меня, сколько захочешь. Можешь даже в унитаз заключить — мне всё равно. Как тебе такое предложение? Кошерное, как само еврейское Рождество.       — Евреи не справляют рождество, кретин. А теперь закрой рот и дай мне поразмыслить.       Дэйлайт несколько минут провёл в безмолвных раздумьях, изредка теребя амулет на шее. Мог ли я достать для него действительно что-то стоящее? А почему нет? Как минимум проживу чуть дольше.       — Твоя наглость не знает границ, Константин, — начал он, поднимаясь из своего положения. — Не знай я о твоих возможностях, то смело, не задумываясь, убил бы тебя. Но терять столь полезный кадр было бы действительно прискорбно. Вспомнить хотя бы твой совет насчёт информатора за Гранью.       — Классика… — я опять откашлялся. — Не знаю, почему ты не догадался такое провернуть и без моей помощи, — как-то раз нужно было подлизаться к Дэйлайту, и я рассказал ему о сестре Миднайта, не называя имён, конечно. Идею он принял на вооружение, а мне достался рост доверия с вудуистом.       — Так вот, — продолжил он, — я приму твоё решение наших разногласий. Жди послания в скором времени. И так как мы с этим закончили, то назови имена других предателей, раз ты об этом упомянул.       — Да легко: Джесси Картер, Проинсиас Кэссиди и Тюльпан О’Хара, — они мне никто, поэтому покрывать их нет смысла.       — Вот оно как… Что ж, их судьба незавидна отныне, — вудуист повернулся спиной и зашагал в сторону своих телохранителей. Но вдруг через пару шагов Дэйлайт остановился и произнёс не поворачиваясь:       — Тебе нужно оставить напоминание на будущее, что не стоит меня более гневить, — затем Папаша обратился уже к одному из близнецов: — Отрежь ему все пальцы на правой кисти, кроме большого, — он передал какой-то артефактный клинок Андрею.       Громила кивнул и, взяв оружие в свою лапищу, двинулся на меня. Чёрт!       — Стой-стой! Приятель, мы же договорились с тобой, давай без этого! — с трудом прокричал я. Андрей схватил мою правую руку и прижал к полу. — Здоровяк! Нормально же общались! — он занёс нож над моей раскрытой ладонью. — Андрей! Я же тоже алкаш! Я русский по духу! — а дальше меня пронзила ужасная боль. — Сука! Твою мать! Иван Данко сраный!       Ощущения были не из приятных… Гадство! Да это во много раз хуже, чем мне бы отхреначили пальцы обычным ножом! Отделившаяся плоть сразу же истлела в ничто, а на месте обрубков образовались чёрные ожоги, которые болезненно пульсировали, причиняя охренетительный дискомфорт. Хоть кровью не истеку, уже радость… А-а-а-а-а, как же больно!       — Слабость пройдёт через пару часов, — произнёс так и не повернувшийся лицом ко мне Дэйлайт, и потопал на выход. За ним двинулись и безмолвные близнецы.       А я остался лежать, пытаясь не закричать от адского жжения в руке. Ко всему прочему ещё и добавилось чувство, будто я траванулся палёным бухлом. Добавьте к этому всему похмелье и боль по всему телу от избиения, и получится состояние под названием «Убейте меня, суки».       Я кое-как принял вертикальное положение, смирившись с общей херовостью организма, и похромал к лестнице, ведущей из подвала.       Сейчас мне не до Хогвартса — потом объясню старпёру, что напился и заснул где-то в зассанной подворотне. Нужно переместиться к Штайну, чтоб хоть как-то облегчить своё состояние — он «добавил» меня в список исключений защиты от перемещения к нему и хорошо разбирается в медицине, обычной и магической.       С третьего раза мне удалось создать стабильный портал, и я шагнул в него, чтобы упасть прямиком на пол в жилище Алекса, пачкая кровью деревянную поверхность. Сознание вновь покинуло меня…       Очнулся я уже лёжа на диване с чувством, что боль от побоев пропала, но кисть всё ещё продолжала ныть, хоть и не так сильно.       — Как ты, Джон Константин? — услышал я голос Штайна. Моя голова повернулась на голос.       — Да так, как-то не очень, друг, — он сидел на табуретке с книгой в руке. — Не сказать, что прям здоров, но функционален и чувствую «ого». Сделай милость, помоги закурить, а то руки совсем ватные.       — Я влил в тебя несколько целительских зелий, чтобы улучшить твоё состояние, — Алекс подошёл ко мне, достал из моего плаща сигареты и зажигалку и помог мне. — Но, как я вижу, удалось лишь залечить телесные повреждения. Бледность и слабость пока что никуда не ушли. И рука до сих пор беспокоит.       — Сейчас станет получше, — я сделал солидный затяг и с блаженством выдохнул, продолжая держать сигарету в зубах. — Сколько прошло времени?       — Около одного часа, Джон Константин. Что же с тобой приключилось? — он наклонил голову набок, немигающее смотря на меня. Ничуть не изменился…       — Нарвался на проблемы по собственной глупости, забей. Скажи хоть, чем занимался, пока меня не было, — лёгкие снова наполнил губительный и успокаивающий коктейль.       — Лысого гонял, — всё так же безэмоционально произнёс он.       — Неудачный момент, друг.       — Но это было в присланном тобой руководстве, — ага, я всё-таки написал и отправил ему небольшую книженцию по юмору, пока был в Америке.       — Рад, что оно пригодилось, но тебе ещё учиться и учиться.       — Я люблю учиться, Джон Константин.       — Вот и штудируй мою писанину тогда вдоль и поперёк. Я же в сносках описал примерные ситуации, когда шутка будет уместна.       — Понял. Прочту в шестьсот семьдесят первый раз ещё более внимательно, — ох ё… А он целеустремлённый. — Поможешь мне с освоением на практике, Джон Константин?       — Ладно, так уж и быть.       Пролежал на диване я ещё часа полтора, и лишь только тогда смог нормально встать и без особых усилий держаться на ногах. Боль в кисти уже совсем не беспокоила, поэтому Штайн взялся за полноценный осмотр моего увечья.       — Приживить новые живые ткани не получится, — заключил он, заканчивая глядеть на обрубки. — Проклятие, к сожалению, снять не удастся, поэтому есть два варианта: либо ходить так, либо вживить протезы из неживого материала.       — А ты сможешь сделать протезы? — я отхлебнул из найденной в его «смотровой» банки медицинского спирта. Ох, сука… Как же не привычно пить такое крепкое пойло — редко я себя баловал таким       — Да, Джон Константин. Я могу сделать новые пальцы из одного интересного и дорогостоящего металла, но тебе это будет стоить ничего, так как ты — ценный для меня человек.       — Спасибо, друг, — я затянулся сигаретой. — Сколько понадобится времени?       — Часов шесть, — сказал он после пары секунд раздумий.       — Окей. Я посплю пока у тебя? — мне всё ещё немного херово.       — Конечно, Джон Константин. Мне разбудить тебя, когда всё будет готово? — Штайн склонил голову на левый бок.       — Да, — я кивнул и встал из-за стола, чтобы пройти к известному мне дивану. Банку со спиртом прихватил с собой. Повалившись на своё лежбище, на меня сразу же накатила сонливость, и я отдался на милость Песочному Человеку…

***

      Когда мои глаза открылись, то первое, что я сделал, это кинул банку со спиртом в стену. Она разбилась вдребезги и остатки жидкости растеклись по деревянным поверхностям. Почему я это сделал? А сука потому, что я никак не ожидал увидеть три серых силуэта мёртвых подростков из того грёбаного дома!       — Зачем вы пришли?! Я пытался вас спасти, но ничего не вышло — вы сами виноваты в своей смерти! Отвалите от меня! Я даже не знал вас! — прокричал я на эмоциях.       Они лишь молча смотрели на меня, тупо уставившись мёртвым взором. От ещё одной моей гневной речи их спас Штайн, показавшийся в проходе.       — Что-то случилось, Джон Константин? — я на секунду посмотрел на него, а когда вернул взгляд назад, то призраков уже не было.       — Дурной сон, — моя рука потянулась за сигаретой. Может, действительно кошмар?       — Давно хотел спросить: почему ты столько куришь?       — От нервов помогает, — я затянулся очередной никотиновой палочкой. — Или это элемент внушения, что после них становится спокойнее, хрен его знает. Кстати, как там протезы?       — Всё готово, Джон Константин. Твой дурной сон вовремя тебя разбудил.       — Ага, просто блеск, — я поднялся с дивана и слегка размял затёкшие части тела. Судя по ощущениям, последствия от артефактного клинка уже прошли.       — Пойдём со мной, чтобы заменить утраченные тобой пальцы.       Мы прошли с ним в «смотровую», и единственная новая деталь помещения сейчас находилось на столе. А точнее, их было четыре. Четыре чёрных металлических пальца, состоящих из трёх «фаланг» каждый.       — Зачётная работа, — я взял в руки один, чтоб рассмотреть поближе. Поверхность была матовая и тёплая на ощупь. Интересно, сколько мне надо будет привыкать к ним?       — Садись, Джон Константин, и начнём.       Я присел за стол и положил на него свой огрызок кисти. Почернение как было, так и осталось. Выглядит паршиво.       Штайн провозился со мной где-то полчаса, умело орудуя своими инструментами и магией. За это время я успел и пошипеть, и покрыть Алекса матом на разных языках, и слегка напиться. Короче, было не скучно.       — Попробуй подвигать ими, Джон Константин, — сказал Штайн, убирая на место свою утварь.       С горем пополам, но мне удалось немного согнуть мои новые тыкалки. Уже прогресс.       — Нужно пообвыкнуться, — хмыкнул я, утирая другой рукой вспотевший от напряжения лоб.       — Ты держался молодцом.       — И не такое выдерживал, — новая порция спирта попала ко мне в желудок.       — Чем займёшься теперь? — он вопросительно наклонил голову на правый бок.       — Да наверное в Хог… А хотя не-е-е-е, в жопу этот замок, пока что. Давай забухаем? Прям очень сильно изнасилуем себя алкоголем. Отметим, так сказать, мою обновку, — я помахал рукой с протезами.       — Я никогда не пил алкоголь.       — Вот и лишим тебя девственности!       — Мы пойдём к женщинам? — Штайн наклонил голову на другой бок.       — Что? Нет, не в этом смысле… Стоп. Ты что, ни в кого ещё не присовывал? — вот это новость.       — Нет, Джон Константин, — просто ответил он. — Я занимался учёбой и практикой.       — Ох… Это надо исправить! Решено! Сейчас напьёмся и пойдём по бабам! — надо обязательно дать ему вкусить новых ощущений. Глядишь, эмоции, может, хоть какие-то появятся.       — Как скажешь, Джон Константин.       — Не-не-не, ты сам должен этого хотеть.       — Я хочу этого. Давай напьёмся и перетрахаем все мокрые щели в округе, — заявило это девственное чудо.       — Воу! — а он может ещё удивлять, однако… — Это ты где такое услышал?       — Какие-то пьяницы проорали это однажды. Я запомнил.       — Ну… В принципе нам это подходит. Готовь посуду, а я сгоняю по-быстрому за закуской. И за бухлом, а то у тебя тут один спирт.

***

      — Стра-анные ощущения, — немного заплетающимся языком сказал Штайн после четырёх выпитых нами бутылок «Джека».       — А то! Самые лучшие ощущения, потому что всё дерьмо отходит на второй план и не маячит-т, — пьяно выдал я ему, затягиваясь сигаретой.       — Теперь понятно, почему ты так часто пьёшь, Джо-он Константин.       — Аг-га, — еле пролепетал я. — Ты бы знал, как меня затра-а-хало уже это всё — хочется спокойной и простой жизни. О, точно! Пора идти трахаться! — сука, чуть не упал, когда вскочил со стула.       — Да, пора-а помочить свои концы, — Алекс встал бодро, но слегка шатаясь.       — Тоже где-то услышал? — где там мой плащик? А! Вот ты где!       — От тебя-я, когда мы допивали вторую бутылку.       — А, да? Ну и чёрт со мной, — я критически осмотрел моего собутыльника. — Ты прям в халате рванёшь?       — Я привык в нём ходить. Ты тоже почти не снимаешь свой плащ, Джо-он Константин.       — Ну, — а сигареты то где?! А, вон они, на столе, — он для меня уже стал второй кожей, верным спутником по жизни. Чё это меня на лирику потянуло? — я закурил и повернулся в сторону выхода. — За мной! Пора бы уже навестить одну резвую особу.       — Веди, Джо-он Константин.       Спустя хрен знает сколько времени мы на заплетающихся ногах дошли до нужного места, попутно напугав несколько знающих личность Штайна волшебников. О, она ещё работает здесь. Отлично!       — Смотрите-ка, кто объявился. Сколько уже прошло? Шесть лет? Так что забудь о скидке, красавчик! — сразу же заявила мне старая знакомая.       — А ты стала ещё краше, лапа-а, — как же сложно говорить.       — Да ты тоже, я смотрю, — она игриво стрельнула глазками. — Что, по пьяне на любовные подвиги потянуло?       — Ну, типо. Знакомься, кстат-ти, — я приобнял одной рукой Штайна. — Это мой хороший друг. Да д-даже единственный. Так вот, его роз-зочка оч-чень-оче-ень долго цвела и ждала своего часа, чтобы её сор-рвали. Подмогнёшь?       — Групповухой не занимаюсь, даже за хорошую плату, — она скептически взглянула на наш тандем. — Могу отвести вас в заведение, от которого я здесь стою.       — Веди! Только, чур, ты моя! Обещал всё-таки.       — Ахах, конечно, я буду твоей, красавчик. Если заплатить сможешь.       — Без проблем. А кстати, — я почесал затылок, — как тебя зовут-то хоть?       — Вы посмотрите на него! Догадался-таки спросить! Шерил меня зовут, — она обворожительно улыбнулась.       — Твою ж мать… Я могу тебя звать по-др-ругому? А то у тебя имя, как у моей сестр-ры.       — Ох… Ладно уж, раз такое дело… И как назовёшь тогда?       — Элли, — не задумываясь ответил ей. А херали нет? Вот с этим именем уже поприятнее воспоминания — ночи с суккубом они такие.       — Сойдёт, — хмыкнула «Элли». — Что ж, пора найти для твоего дружка подходящую девочку, красавчик. А затем уже я займусь тобой, хи-хи.

***

      Моя голова-а-а-а. Я не бухал так со времён знакомства с Гэри-Избранным. Ох сука, как же плохо…       — Ты проснулся, Джон Константин, — констатировал факт привычный безэмоциональный голос.       — Какое сегодня число? — я лежал на полу, а из одежды на мне были только брюки.       — Точно не скажу, но по моим подсчётам двенадцатое, — Штайн тоже лежал на полу в одних штанах.       — Ноября? — уточнил на всякий, а то мало ли что.       — Ноября, — подтвердил Алекс.       — Два дня? Ну, не самый мой продолжительный запой. А ты чего лежишь, кстати?       — Я проснулся не так давно, Джон Константин. И у меня до сих пор кружится голова. Это нормально?       — Вполне, — я поднялся, чтобы оказаться в сидячем положении. — Где мы?       — В борделе «Горячая Кровь», в комнате для особых гостей.       — Мы что, два дня провели тут? — хренасе…       — Да, Джон Константин, — Штайн тоже принял подобное мне положение. А у него много шрамов, оказывается. Только вот, было видно, что они аккуратные, будто от многочисленных операций на теле. — Ты занялся половым актом примерно восемь с половиной раз.       — Ты что, подсматривал?       — Судил по звукам.       — А почему «с половиной»?       — Элли громко возмущалась один раз, что ты заснул в середине процесса, Джон Константин.       — С кем не бывает… — ну хоть не блеванул на неё. — А тебе как, понравилось самому-то с женщиной?       — Было довольно неплохо. Мне удалось эякулировать ровно сорок один раз.       — Чего?! — охренеть… — Ты там весь бордель перетрахал или как?!       — Да, Джон Константин, — ответил Алекс, смотря на моё офигевшее лицо.       — А мы не залезли в долги?       — Я всё оплатил. И твоё время с Элли тоже.       — Зачем? — удивился я.       — Ты — мой друг.       — Э… Ну, спасибо. Я и сам мог, так что не стоило, — проститутку для меня в первый раз оплачивали, однако.       — Мне не сложно, — он поднялся на ноги и, слегка шатаясь, побрёл к кровати, на которой лежала одежда. О, а вон и мой плащ виднеется.       — Подкинь-ка сигарет, а то вставать лень, — он покопался в моих карманах и кинул пачку. Я поймал её и достал заветную трубочку из бумаги, табака и фильтра. — И зажигалку, — а вот её уже не смог поймать, и она больно прилетела мне по лбу. — Ауч!       — Извини, — пока Алекс одевался, я курил и пытался вспомнить ещё хоть что-то из нашей пьянки. — Почему ты не прикурил с помощью магии, Джон Константин? — вдруг задал он вопрос.       — Не была бы доступна зажигалка, тогда бы воспользовался магией — всё просто, — я пожал плечами. Штайн должен понять меня с полуслова.       — Ты пользуешься магией, когда возникает необходимость в ней.       — Как всегда проницательно. И почему это ты вот также просто не понимаешь некоторых шуток и аналогий?       — Сложно. За ними может скрываться всё, что угодно, Джон Константин.       — Ясненько, — наконец-то я нашёл в себе силы встать, чтобы тут же опереться о близстоящую тумбочку. Опять чуть не упал… — А где хоть кто-нибудь из бабочек?       — Бабочек?       — Из персонала, — перефразировал я и подошёл к кровати, чтобы начать натягивать свои шмотки.       — Они отдыхают. Бордель закрыт на сегодня, — Штайн уже был полностью одет и теперь стоял, смотря на меня.       — Интересно, почему же? — не удержался от сарказма.       — Думаю, из-за меня.       — Да и так понятно. Это был сарказм.       — Сложно.       — Ничего, научишься, — я оглядел комнату. — Ты не видел мои ботинки?       — Под кроватью.       — Спасибо, — теперь и на мне полный комплект одежды. Я докурил и, спалив окурок, спросил: — На выход?       — Идём, Джон Константин, — кивнул Алекс.       На «ресепшене» нас встретила милая дамочка средних лет. Перебросившись парочкой слов и узнав пару пикантных подробностей, мы попрощались и двинулись к Штайну домой.       — Неплохо провели время, дружище? — спросил я его, пока мы шли по улицам.       — Да, — он вдруг посмотрел на мою правую руку. — Ты уже привык к протезам, Джон Константин.       — А? — я глянул туда же, куда и Алекс. Ёп! Совсем из головы вылетело. — И вправду, — я поднёс ладонь к лицу и подвигал искусственными пальцами. Движения дались совсем легко, будто всю жизнь с ними прожил.       — Отметим приживание? — вопросил Штайн, уставившись на меня.       — Тебе мало? — хмыкнул я.       — Нет. Но если ты захочешь, то мы можем выпить ещё, Джон Константин, — вот опять…       — Как-нибудь в другой раз. И повторяю: ты должен сам этого хотеть.       — Когда захочешь ты, тогда захочу и я, — сама простота прям.       — Алекс… Должны же быть у тебя собственные желания.       — Хорошо. Я понял, Джон Константин, — уж надеюсь.       Так мы и брели в разговорах ни о чём до самой окраины. Уже расположившись в доме у Штайна, я кое-что вспомнил.       — Кстати, — моя рука залезла в карман и достала оттуда небольшую банку, — держи.       Он принял её и начал осматривать.       — Это глаз в формалине, — констатировал Алекс и повернул голову ко мне. — Зачем он мне?       — Ну, я ж обещал тебе достать чей-нибудь глаз. Вот, добыл. Когда один из моих заказчиков разбирал мёртвую тушку оборотня на части, то мне удалось выпросить у него это.       — Спасибо, — Штайн вновь перевёл взгляд на предмет. — Я буду хранить его в коллекции ценных вещей.       — Много у тебя их? — решил поинтересоваться я.       — Теперь две. Дневник Виктора Франкенштейна и твой подарок, — Алекс осторожно обнял банку.       — Оу… — мне как-то неловко даже стало. — Я рад.       — Я тоже, — он кивнул и пошёл к своему рабочему столу. Убрав в ящик мой презент, он развернулся и сказал: — Теперь мне тоже нужно подарить тебе что-нибудь, Джон Константин.       — Воу, попридержи коней, друг! — отрезал я. — Ты мне и так сделал охрененный подарок, — помахал кистью с протезами.       — Это мелочь. Нужно что-то более значимое. Мне потребуется время, чтобы придумать.       — Если ты так хочешь… — я вздохнул и закурил достанную из пачки сигарету.       — Чем займёмся теперь, Джон Константин? — его голова наклонилась на левый бок.       — Не знаю, даже… Чёрт! Нужно проверить записную книжку! — старикан или Людо могли что-то написать — меня же два дня не было в замке.       Когда я достал её и раскрыл, то увидел лишь одно сообщение от Дамблдора. Он просил связаться с ним, когда появится возможность. Волнуется? Вряд ли. Я по-быстрому чирканул ответ и засунул книженцию обратно. А потом вновь её достал. Какой он резвый… Караулил меня? Ну-ка что там… Бла-бла-бла, хорошо, что всё в порядке, бла-бла-бла, не покидай надолго замок. Вот срань, чувствую себя малолеткой какой-то. Почему старикан не может быть как мой батя? Пусть забьёт хер на меня и всё. Может даже тоже попытаться меня избить — тогда появится повод врезать этому Гэндальфу.       — Что там? — поинтересовался Алекс.       — Да ничего такого, — книжка опять попала в карман. — Давай встретимся с тобой ещё раз на днях, а то сейчас мне надо в Хогвартс — «шеф» может задолбать.       — Хорошо, Джон Константин. Я буду рад тебе в любое время, — он вдруг замер. Но через несколько секунд отмер и задал неожиданный для меня вопрос: — Мы можем обняться на прощание? Я хочу узнать, каково это.       — Ну… Почему нет? — Штайн раскрыл свои руки.       Я как-то даже и не интересовался его прошлым, как и он моим. Что у него за жизнь была такая? Когда я подошёл к нему, то заключил в крепкие дружеские объятия. Он неуверенно ответил тем же. Так мы и простояли несколько секунд и разошлись.       — Спасибо, Джон Константин. Это оказалось занимательно. Стало немного тепло внутри.       — Обращайся, — хмыкнул я на этого чудаковатого, но всё же единственного друга. — Ладно, бывай, — я махнул на прощание и открыл портал в свою комнату.       А эльфы, однако, молодцы — ни пылинки даже не видно. Всегда задавался вопросом: на самом деле ли им нравится прислуживать здешним волшебникам? Да и чёрт с ними — не моя проблема. Хотят целовать своим господам задницы — пусть целуют.       Не прошло и десяти секунд, как с хлопком объявилось ушастое чудо.       — Сэр Константин! Вас хочет видеть у себя господин Директор, сэр! — мне даже этот писк уже не кажется противным как-то. Привык.       — Где на этот раз? — устало вздохнул я.       — У господина Директора в кабинете, сэр!       — Окей.       Эльф поклонился и с очередным хлопком исчез. Вечно я кому-то нужен.       По пути мне встречались редкие стайки учеников — ужин уже должен был закончиться, и ребятки занимаются кто чем. Да чтоб тебя! Только не это…       — Джон! — попыталась меня окликнуть Грейнджер.       — Не сейчас, лапа, — отмахнулся я от этой приставучей, проходя мимо знаменитой тройки.       — Но… — она хотел увязаться за мной, как и её два придатка, поэтому мне пришлось остановить их:       — Я же сказал не сейчас. Катитесь отсюда, пока не сказал Макгонагалл, что вы хулиганили в коридорах.       — Это ведь не правда! — воскликнул рыжий.       — Да мне по хер, смогу убедить, — махнул я правой рукой, чем совершил ошибку.       — Что у вас с рукой?! — подключился Лонгботтом.       — Чтоб тебя… — рука была спрятана в карман. — Упал с лестницы, — и не прощаясь зашагал дальше. На этот раз они не последовали за мной — хвала кому-нибудь.       У статуи на подходе к Дамблдору я застыл на месте. Какой пароль? Ушастый мне же не сказал его.       — Абра-чёрт побери-кадабра? — кинул наугад первое, что пришло в голову.       На удивление, каменный истукан отодвинулся и открыл проход. Либо я такой крутой взломщик, либо меня наказали пропустить без пароля.       Когда винтовая лестница была преодолена, то уже на подходе дверь в сам кабинет открылась без моей помощи. Внутри меня ожидало помещение, наполненное какофонией различных звуков: что-то щёлкало; что-то тихо трещало; что-то звенело и прочее. О, а вот и он — знаменитый феникс. Огненная курица лишь мазнула по мне взглядом и продолжила дремать на жерди рядом с директорским столом, за которым восседал старикан.       — Рад видеть тебя в достаточно добром здравии после весёлой, как я думаю, ночи, судя по запаху, — он по-доброму улыбнулся и указал на место напротив него. — Присаживайся.       Я примостился и по привычке нащупал правой рукой в кармане уже привычную для меня вещь.       — Ты можешь курить здесь — я не буду против, — о какой догадливый. Ну, раз так…       — От меня что-то потребовалось? — я всунул сигарету в зубы и чиркнул зажигалкой. — Или опять старческие причуды?       — Скорее первое, — Дамблдор ненадолго засмотрелся на протезы, — Что с тобой приключилось, мальчик мой?       — Звучит как-то по-гейски, старик. Просто «Джон» или «Константин» — на будущее. А пальцы-то… Проспорил в баре, — задолбали… Надо иллюзию накинуть.       — Как это? — удивился он. Старпёр точно не поверил, а значит, мог удивиться нелепости отмазки.       — Да вот поспорил я с одним типом, — решил развеселить его, — что смогу без осечек зажечь свою зажигалку десять раз, а он мне за это четыреста баксов. В галлеонах. Если не получится, то я ему. Моя верная зиппо оказалась не такой верной и подвела на шестой раз, а денег-то у меня и не было. Пришлось пальцы отрубать. Точнее, это сделал тот тип. А протезы мне сделал один знакомый из какого-то хлама.       — Эх, молодость, — усмехнулся Дамблдор, забавляясь моей ложью. — Не бережёшь ты себя. В прочем, не мне тебя поучать, — он опёрся локтями о стол и сложил пальцы домиком. — Я тебя позвал по вопросу первого тура. Очевидно, что ты бы не посетил ни одного собрания по этому поводу, но сейчас твоё слово пришлось бы кстати. Видишь ли… Произошла небольшая накладка. Первое испытание связано с магическим существом, и они были недавно доставлены в Запретный Лес. Но их оказалось не четыре, как мы заказывали изначально, а восемь, потому что Людо решил проявить ненужную инициативу. Теперь вопрос уже к тебе, как поступить лучше: столкнуть с чемпионами мужских особей или женских, которые намного свирепее своих партнёров, что может добавить зрелищности?       — Мне-то какое дело? Сами решите кого выбрать из этих… Этих кого?       — Драконов, — любезно подсказал директор.       — Ну вот, из драк… — я резко закашлялся от такой информации. Когда мой кашель прекратился, то от меня последовал резонный вопрос: — Вы там все башкой херакнулись? Какие, мать вашу, драконы?!       — Валлийский зелёный, шведский тупорылый, кит…       — Я не просил перечислять их! Гладиаторских боёв захотелось? Смертей малолеток? — сука, аж сигарета криво пошла.       — Все меры безопасности будут учтены — чемпионам ничего серьёзного не угрожает. Тем более, все они были выбраны Кубком, поэтому каждый из них проявит большую стойкость перед лицом опасности.       — Лонгботтом тоже? — иронично заметил я.       — Мальчик справится, — Дамблдор резко помрачнел. — Хоть его и насильно втянули, подкинув имя в Кубок, но Невилл пережил уже много испытаний, и я уверен, что этот Турнир будет ему тоже по силам.       — Как-то слишком оптимистично.       — Не всем же быть такими пессимистичными, как ты, — он прищурил глаза под очками-половинками.       — Я — реалист. Как четырнадцатилетний шкет сможет победить дракона? Рассмешит до огненных колик в животе?       — А его и не нужно побеждать, лишь выкрасть подсказку ко второму туру из гнезда, — спокойно парировал Дамблдор.       — О-о-о, ну это прям в корне меняет дело, — я одним мощным затягом докурил последнюю треть сигареты и избавился от окурка. — Прям Рай и Ад.       — Нам нужно верить в мальчика, — проникновенно заявил старик. Но я не повёлся.       — Вот ты и верь, но меня убеждать в этом не надо. Поверить в чудо? Как бы не так. Короче, — я встал из-за стола, — план — дерьмо. Я в этом не буду участвовать. Сами решайте судьбу чемпионов, как им лучше сдохнуть — побыстрее или помедленнее.       — Извиняюсь, если задел тебя, Джон, — пытался повиниться Дамблдор, — но у нас действительно всё предусмотрено. Нет причин для беспокойства — я бы не позволил подвергнуть детей смертельной опасности, как и остальные организаторы.       — Посмотрим.       Я развернулся и пошёл на выход из этого царства единорогов, срущих радугой и бабочками. «Нужно верить»… Никому нахрен не всрётся эта вера, когда огромная ящерица спалит пацана в драконьем пламени. Вмешаться ли? Помочь ли хоть как-то подготовить его? Или довериться старику и тупо верить? Надо решить…