***
— Ой, какая лапочка! — пискнул правитель Страны Огня, здоровенный тридцатилетний мужик в шелках и золоте, подскакивая к комку проблем у него, Тобирамы, под боком. — Это дочка кого-то из твоих сопровождающих? Какая прелестная! — Это моя дочь, — качнул Тобирама головой, удивляясь, как это слухи о его позоре не дошли до столицы. — Да-а-а? — дайме выглядел шокированным, что неудивительно: на первый взгляд они с Изуной выглядели совершенно непохожими. На второй… да и третий и все последующие, впрочем, тоже. Это неизменно уязвляло, но сейчас Тобираме было не до мыслей об этом. — Поразительно! Я и не знал, что у тебя есть дочь! «Я тоже» просилось на язык, но Тобирама ответил холодно: — Если позволите, я отведу ее в комнату. Пока Изуна еще и слова не сказала, но проверять, чего она может наговорить, желания все еще не было. Да и не для ее ушей такие разговоры. — Зачем же? Она ведь совсем нам не помешает, — отмахнулся дайме и на мгновение в его глазах стала видна истинная натура. Его план был очевиден. При дочери Тобирама будет сконфужен, с помощью дочери им можно манипулировать… В теории. Дайме обратился к Изуне. — Правда? Как тебя зовут, девочка? Это была подстава. Если Изуна согласится остаться, ему вряд ли удастся сплавить ее, ведь «нужно прислушиваться к желаниям ребенка». В атмосфере сквозило напряжение, укрытое фальшивыми улыбками, а Изуна была в этой игре простой пешкой. И не осознавала этого. — Изуна, — скромно (скромно?!) хлопнула ресничками Изуна, кокетливо опустила взгляд в пол и снова подняла, улыбнулась. Сердце дрогнуло от такого… таланта. От ужаса дрогнуло. Сразу представилось, какие сцены она может закатить, если вдруг решит доставить ему неприятностей. — А как зовут вас? Тобирама натянуто улыбнулся. Имя дайме хранится в строжайшем секрете, является великой тайной. Вопрос о нем мог караться казнью в отдельных случаях. Но Изуна была совсем маленькой, так что ее не судили строго. — Можешь звать меня дайме-сама, — сощурил узкие глазенки правитель. На лице Изуны промелькнули истинные эмоции. «Талант» рухнул. — От скомности не помлете, — выдала она в привычном себе саркастичном стиле. Сенджу сглотнул. — Мозете и меня тогда звать Изуна… такь, ну, я влоде плинтесса.Знятит, Изуна-химе. Лицо дайме вытянулось. Тобирама пытался испепелить Учиха (агх!..) взглядом. — Я — правитель Страны Огня!.. — гордо отметил тот и лишь с заметным усилием свел конфронтацию на нет: — Хорошо… Изуна-химе. Если ранее Тобирама не верил в то, что участвовал в создании этой маленькой… То теперь ему просто хотелось от него откреститься. — Пиятно познякомитя, даме-сама, — важно кивнула Изуна и протянула уж было ручку для рукопожатия, как у Нидайме сдали нервы. Все. Хватит. — Не могли бы вы выделить человека, чтобы отвести мою дочь… — начал он. — Ах, Тобирама-сан, как считаете, сколько ниндзя достаточно будет для отряда по моей защите? — прервал его дайме каверзным вопросом. Да, именно об этом и планировался разговор. Дайме им услугу, они — ему, и со своей стороны он просил сильнейших ниндзя в свое управление. Дайме давил на то, что его защита для жителей страны Огня первостепенна, и хотя Тобирама имел другие приоритеты, резко ответить он не мог. Ситуация и так была трудная, но вдобавок тут была Изуна… — А ты как думаешь, Изуна-химе? Сколько ниндзя нужно для защиты правителя страны? Двадцать? Тридцать? Горло свело от эмоций. Это был подлый прием. Двадцать ниндзя?! Тридцать?! Да еще и не простых, а первоклассных! Начальный торг должен был начаться человек с пяти, и то это было бы трудно. Но благодаря присутствию Изуны… Дайме, этот интриган, уповал на то, что дети в ее возрасте даже цифр таких не знают, знают разве что о том, что это много. Изуна, хоть и знает, сколько это людей, не понимает, что это слишком много. Больше, чем Коноха готова дать. А она еще и обычного ребенка изображать собралась, пытаться понравиться дайме… Тобирама ощутил легкую панику от того, как терял контроль над ситуацией. Нужно срочно спровадить Изуну куда подальше. К счастью или сожалению, он недооценил сложность характера дочери. — Один, — уверенно выдала она и посмотрела… ками, посмотрела на дайме, как на идиота. Оставалось надеяться, что он этого не поймет. Задумалась. — Ну, мозеть, два. Сьтобы дезулить. Этого будет достатосьна. Вам зе холосие нинзя нузьны? А холосие на то и холосие, сто им тока спать надо, и сё. Ситуация перевернулась с ног на голову. То, как скорчилось лицо дайме за веером, Тобирама, как шиноби, разглядел прекрасно. Тоже заценил, какая у него дочка уродилась. — Эй, ты. Подойди, — фыркнул правитель, подзывая одного из стражников, и обратился к Хокаге: — Думаю, Изуне-химе нужно отдохнуть. Пусть ее отведут в комнату. От довольного хмыка Тобирама удержался только силой воли. — Конечно, — кивнул. — Изуна, ты все слышала. Жди меня в комнате. Вернусь вечером. Изуна взглянула на него с очередной нечитаемой эмоцией, но тогда он не придал этому значения. Зря.***
Пока незнакомый дядька вел ее по бесконечным коридорам в сторону некой «комнаты» (ее она в глаза не видела), Изуна молчала и не думала высказывать недовольство. Уж дядька-то этот не виноват, что ее отец идиот. Но стоило тому же дядьке довести ее до пункта назначения и без объяснений оставить там (еще один придурок), в одиночестве, смысла сдерживаться не осталось. — Мой то-сан дебил, — выдохнула Изуна и, бросив рюкзак на полу, с великим трудом залезла на кровать. Окинула сомневающимся взглядом себя, чистую постель. — Да бьин. Глязная зе. Спрыгнула вниз, стянула пыльное платье через верх, не разуваясь, достала из рюдзака более чистое… А, нет. Более чистого не было. Все уже надо было стирать, но сама она при всем желании ничего путного бы не сделала, а Тобирама… Тобирама от своей отцовской роли упорно бегал, так что тут и говорить не о чем. Скинув башмаки, Изуна просто уселась на пол. Надо было надеть самое чистое из того, что было — штаны да футболку, кстати, из тех, в которых она была в первый день отбытия — но даже самое чистое было грязным, так что голышом сидеть и то было приятней. Вдобавок, настроение было вообще не о переодеваниях. — Это, конесьна… конеть-тьна, бы-ло о-те-вид-но, — старательно выговаривала звуки Изуна. Единственной, кто был озабочен ее развитием (и что-то в нем понимал, ибо мама, к примеру, считала, что дети растут сами по себе), была она сама, поэтому у нее давно вошло в привычку разговаривать вслух, когда одна. Несмотря на все старания, некоторые буквы не давались до сих пор, а даже те, которые давались, если не следить, «сглаживались». Изуна понимала, что она еще маленькая, что в три года это еще нормально. Но придурок-отец постоянно издевался над ее произношением, так что сил терпеть не было. — Отевидно, да. Но то-сан мой, конетьно, дебил. Все говолят, сто гений, но они плосто не видят, как он с детьми обласяется. В повозке сам до остановок не додумался, а сейтяс, казеться, думает, сто нолмальный лебенок способен телый день сидеть взапельти!.. Ну лазве не дебил? Изуна не была нормальной. Изуна не была даже ребенком в полном смысле этого слова, во всяком случае, таковой она себя не воспринимала. Но она определенно не хотела упрощать жизнь тому, кто в любой другой истории ребенку не то что психику сломал бы… Он бы самого ребенка угробил. Говоря откровенно, одного ребенка он угробил уже. Хитоми было шестнадцать лет, когда Тобирама ее… Хм, «благословил». Помимо того, что сам он сначала от ответственности бегал (Изуна считала, что обо всем он знал и до того, как случился скандал), так еще и даже после свадьбы, продавленной кланом Учиха, словно пытался убить дочь ненароком. Впрочем, то, что Тобирама был ужасным отцом, Изуну смущало не так сильно. Она всегда злилась только за мать, а за себя… Ну, за себя она просто немного его проучит. Тобирама, конечно, фыркал в ее сторону, маму и вовсе практически игнорировал (что было преступно, поскольку влюбленность той, на взгляд Изуны, была заметна и слепому — так сложно просто поговорить об этом?), но с ней наладить контакт пытался. В его попытках последнее время даже немного искренности прослеживается. Он старается, учится… Что ж, вот с учебой она ему и поможет. Пусть не думает, что раз она «гений», то на нее забить можно: Изуна не была нормальной, Изуна даже была не до конца ребенком, но в какой-то мере она все-таки была трехлеткой, и ее «гениальности» хватало в основном лишь на то, чтобы осознать последствия после их наступления. Иными словами, пусть следит за ней, как следует, и не рассчитывает, будто ребенок ее возраста будет реально сидеть весь день в незапертой незнакомой комнате. Хренушки. — Видят боги, я пытаюсь быть холосей дотькой, — вздохнула наигранно Изуна, — но он сам напласивается. И, быстро одевшись и закинув рюдзак за спину, Изуна открыла дверь. По знакомому маршруту вернулась к выходу из дворца. А остановили ее лишь раз привратники, от которых легко было отмахнуться ложью о том, что ее кто-то ждет там, за воротами. Когда тебе три и у тебя такое личико, обманывать совсем просто.***
Базар… Изуна стояла в самом его начале и молча хлопала глазами. За последние три года… Ну, словом, с рождения, не так уж часто она выходила из дома вообще. Сказать, что у Хитоми испортились отношения с соклановцами, значит ничего не сказать. В целости, двор (в который тоже не шибко часто выходила) Изуна покидала считанное количество раз до того, как Тобирама с Хитоми поженились. В квартале Сенджу приходилось гулять подольше, потому что на улице внезапно стало меньше напрягающих людей, чем дома. Мито была неплохая, но… напрягала, что уж говорить о Сенджу, которые забегали иногда в дом по делу или без (обе категории бесили одинаково). В общем, выходило так, что базар, рынок, как бы он ни назывался, Изуна в этой жизни видела впервые. И разумеется, не смогла остаться равнодушной. — Афигеть… — шептала она, пялясь на разные побрякушки на прилавках. На лавке с различными заколками и подвесками девочка зависла особенно долго. Окружающие почему-то считали ее книжным червем, будущей ученой или чем-то подобным. Пытаясь ее заинтересовать, люди дарили в лучшем случае книги, а в худшем — глупые игрушки. Ей, такой умной, естественно, книжки нравились больше, но е-мое, неужели так сложно додуматься хоть раз подарить ей драгоценности?! — Ва-а-ау!.. Блестяшки выглядели офигенно. От мысли, что деньги на них просадить нельзя (да и не хватит, скорее всего, ибо это не бижутерия), хотелось плакать. Такие красивые-е-е… Изуна невольно шмыгнула носом — детскому телу держать покерфейс, когда душа рвется, было сложно. А продавщица наконец заметила ее макушку, на два пальца выглядывающую из-за прилавка. — Деточка!.. — ахнула та. — Ты одна? Вот и кончилось счастье. Особого напряжения из-за таких вопросов Изуна не чувствовала, но после них нельзя было задерживаться, а то вдруг кто ответственнее Тобирамы встретится. — Нет, — непринужденно солгала Изуна и, развернувшись, убежала в толпу. Наверное, гуляла она долго. Небо стало темнее, но все еще было светло. Изуна обошла точно половину всех лавок, и при этом особенно внимания не привлекла. В пору было гордиться, но тут возникла такая проблема, что все возвышенные чувства вроде гордости были отброшены в сторону. Изуна отошла на целую улицу от базара. До нее все равно доносился его шум, но в сравнении казалось, словно наступила тишь. А людей вокруг было… мало. «Ну, то, что их мало, это и хорошо, — подумала Изуна, оглядываясь, — но атмосферка просто жуть». Улица, на которой она находилась, была совсем узкой и какой-то… неблагополучной. И все люди, которые есть, вдалеке, и шум-то только от далекого базара и есть. Это было плохое место. Но в хорошее ссать и не ходят. Идя вдоль самых стен домов, грязных и темных, Изуна все заглядывала в переулки. Тут коробки какие-то стоят с вещами, тут дверь выходит, тут окно, здесь вообще дети играют… Нужда давила все сильнее, пока Изуна вдруг не замерла у входа в один из переулков. Он был жуткий. Из него ненормально тянуло холодом, чем-то потусторонним, а поворот в его конце вообще казался порталом в Ад. Изуна сглотнула. Изуна подумала, что как раз в таких обычно мочат неугодных. Изуна, недолго думая, повернула туда. Девочка шагала тихо-тихо. Она сама по себе была легкой, а еще просто переняла привычку окружающих скрывать свои шаги. Невольно. С каждым шагом вглубь холод становился сильнее, а в конце переулка все громче звучало чье-то шипение. Чей-то голос. Изуна уже поняла, что переулок не пуст. Изуна даже поняла, что там реально кого-то мочат. Но Изуне было три года, Изуне было интересно, а еще у Изуны, кажется, не было инстинкта самосохранения. Когда она выглянула из-за угла, ее даже не сразу заметили. Может даже не заметили бы вообще, если бы она сдержалась. Но сдержаться при виде человека, который душил какого-то шиноби, было просто невозможно. — А-фи-геть, — прозвучал ее голос звонко. Шиноби издал жуткий хрип. Убийца резко повернул голову в ее сторону. Изуна застыла столбом, уставившись ему прямо в глаза. В них виднелась опасность, бушевала кровь невинных. Радужка медленно налилась алым. — Ты плям как Утиха Мадала.