Aliis inserviendo consumor (Служа другим, расточаю себя)

1 Стрэнджу не впервые снился этот кошмар: вот смертельно раненная Древняя падает на асфальт, а он склоняется над ней, зажимает рану, параллельно открывая портал, в то время как хирург в нем уже привычно готов объявить время смерти: с такими ранами долго не живут. Кровь толчками выплескивается из раны, стекает алыми ручейками между подрагивающих пальцев, забирая с собой остатки жизни, но он все равно упрямо борется за то, что она сама давно отпустила. Древняя улыбается — легко, умиротворенно, какой-то нездешней отсутствующей улыбкой, взгляд медленно стекленеет — как вдруг черты лица хищно заостряются, тонкие губы кривятся в жутком оскале, а глаза вспыхивают потусторонним огнем. Стивен неотрывно смотрит в эти пугающие запавшие бездны, некогда бывшие родными глазами его наставницы, и в ужасе цепенеет — с до последней черточки знакомого лица на него глядит Даркхолд. Даже не на него — в него, прямо в душу, а рука скрюченными в судороге пальцами вцепляется ему в шею. Он даже не сопротивляется: знает уже, что кошмар кончится, только когда сознание наконец его покинет — и тогда он очнется в своей кровати, тяжело дыша, покрытый холодный потом, с отвратительно дрожащими руками. Он уже готов к продолжительной боли и даже ждет ее как неизбежное зло — но тут перед глазами ярко вспыхивает изумрудный свет, их отбрасывает друг от друга, а его будто невидимая рука за шкирку вытаскивает в реальность под звуки яростного, бьющего по ушам визга. За окном еще темно, а в комнате тихо и пусто — только настенные часы мерно отсчитывают секунды. Стрэндж знает, что в комнате никого нет, — но его не покидает это ощущение незримого присутствия, и оно странным образом успокаивает. По тонкой нити связи приходит ровная умиротворяющая волна уже такой родной магии, безмятежно журчит где-то под сердцем, окутывая его словно коконом. Он прикрывает глаза и дышит медленнее, усмиряя сумасшедший пульс. Дрожь в руках постепенно затихает.

***

2 Стрэндж знал, что это только его вина. Знал, что не стоило лезть в ту Богом забытую дыру за трижды проклятым артефактом, что стоило послушать Вонга, раз уж Локи в силу своего отсутствия не мог настучать по голове ученику-авантюристу, — и все равно полез. Чтобы в последний миг, когда отдача от защитного массива уже почти настигла его, буквально из ниоткуда появившийся Вонг вышвырнул его за пределы ударной волны, принимая все на себя. И сейчас, когда они все же благополучно выбрались, когда Стивен оказал потерявшему сознание — кому? старшему другу? наставнику? главе? да пожалуй, что все вместе — первую помощь, когда Вонг, уже стабилизированный, мирно спал под капельницами, — сейчас Стрэнджа хватило только на то, чтобы на негнущихся ногах доплестись до ближайшего кресла и тяжело рухнуть в него, измученно и обреченно закрыть лицо руками. Отчаянно хотелось, чтобы пришла Древняя, или Локи, или даже оба сразу, чтобы устроили головомойку, наказали — да что угодно, только исправили его ошибку, вернули прежнего вечно недовольного Вонга, устало закатывающего глаза на его дурацкие шутки, а не эту бледную тень с выступающей сеточкой вен на запястье. Беззвучно приоткрылась дверь, и в комнату кто-то вошел, но Стивен даже не обернулся: и так понятно, что учитель. Он знал, что должен встать, выйти так же неслышно и, склонив голову, принять заслуженные — и отрицать этот простой очевидный факт не было уже ни сил, ни желания, ни права — упреки — и все равно не спешил поднять на Локи глаза. Он отчаянно ловил последние крупицы ускользающего времени, которое ему сейчас было так нужно, еще буквально чуть-чуть, чтобы только собраться с силами и отнять наконец отвратительно дрожащие руки от сведенного судорогой лица, — как вдруг на плечо легла узкая ладонь, непривычно тяжелая и теплая, и несильно сжала в жесте безмолвной поддержки. И от этого ненавязчивого, но такого необходимого сейчас ощущения присутствия вдруг неожиданно стало легче: плечи опустились, он выдохнул, только теперь осознав, что все это время почти не дышал, отпустило напряжение, стальными тисками вины и волнения сжимавшее его сердце. Дрожь в руках медленно утихала.

***

3 Стивен Стрэндж ненавидел играть в бога — как в прошлом, будучи врачом, так и в настоящем, будучи магом. Выбирать, кому жить, а кому умереть, а после и самому отнимать чужие жизни — пусть и не человеческие, но оттого не менее настоящие. Отправлять на задания мастеров и учеников, а после хоронить погибших. Он ненавидел это и все равно каждый день упрямо вставал с постели, чтобы в очередной раз встать на защиту людей, — но этот случай стал последней каплей. Неделя и без того выдалась паршивой: бессонные ночи, выматывающие погони, тренировки до изнеможения — и снова в бой, снова колдовать, снова бить, уклоняться, преследовать, спасать — чтобы под конец противостояния истощенная и отчаявшаяся тварь в последнем яростном рывке захватила тело ученика Камартаджа. Он просто невовремя оказался рядом, оттесненный от мастеров в горячке боя, — и эта досадная случайность подписала ему смертный приговор. Совсем еще зеленый, только-только научившийся создавать порталы — никто в здравом уме не отправил бы его в битву, если бы на Камартадж не напали так внезапно, прорвав все слои защиты. А сейчас этот вчерашний мальчишка, мучительно борясь с паразитом внутри, смотрел на него, Стрэнджа, огромными оленьими глазами, полными смирения и тоски, и из последних сил умолял добить его, пока эта тварь не подавила его сознание и не обрела новую жизнь — чтобы забрать еще сотни и тысячи чужих. Стивен знал, что не было ни единого способа извлечь паразита, не убив носителя; знал, что парень в любом случае обречен, вопрос только во времени и тяжести страданий; видел, как занятый сражением Локи в ответ на его просящий взгляд лишь отрицательно качает головой с явным сожалением в глазах. Знал, что это юное лицо останется вечным грузом на его совести и еще не раз приснится в кошмарах — и все равно не позволил себе отвести взгляд, пока руки механически складывались в нужные печати. Скоро все было кончено. Раненые восстанавливались, мертвых готовили к похоронам, живые отдыхали, чтобы потом с новыми силами взяться за устранение ущерба и посильную помощь пострадавшим. Стрэндж, отдав последние указания, на негнущихся ногах добрался до кухни и вытащил припрятанную для таких случаев бутылку хорошего виски. Отчаянно хотелось напиться, но он знал, что не будет этого делать — просто не сможет. Руки мелко дрожали, так что он чудом не выронил скользкий стакан, а крышка упрямо не хотела откручиваться — как вдруг тонкие пальцы бесцеремонно отобрали у него и то, и другое и отставили на стол, а его самого едва не насильно усадили в ближайшее кресло. Стивен даже не сопротивлялся — бесполезно, да и бессмысленно. Он сейчас явно не в том состоянии, чтобы качать права перед тем, кто и не из таких передряг его вытаскивал. Зажурчал виски, и ему под нос ткнули стакан, наполовину полный жидкого янтаря, — он не глядя благодарно обхватил его двумя руками, чтобы не уронить, и судорожно отпил. Крепкий алкоголь ожег горло, теплом разливаясь по истощенному занемевшему телу, и Стрэндж измученно прикрыл глаза. В кресло напротив опустились с тихим скрипом, а тонкая нить в груди дернулась как струна и нагрелась, посылая в уставший мозг волны спокойствия и участия. Дрожь медленно, но верно стихала.

***

+1 Стивен проснулся посреди ночи так резко, словно его внезапно ударили в грудь, — просто внезапно распахнул глаза, чувствуя, как ученическая связь болезненно натянулась и дрожит будто в испуге, а с той стороны беспорядочным потоком льется неясная череда образов: Тор с занесенным молотом, холодный взгляд Одина, злорадная ухмылка Эбони Мо, женщина с нежной улыбкой, какой-то мужчина в офисном костюме и седыми волосами, но на удивление теплыми глазами, светловолосая девушка, чем-то неуловимо напоминающая Локи… Картинки хаотично сменяли одна другую с бешеной скоростью, причиняя почти физическую боль, от них просто фонило всеми оттенками страдания, отчаяния, ярости, тоски — а бог, погруженный в кошмар, явно потерял контроль и не мог закрыться от ученика. И Стрэнджу бы закрыться самому и продолжить спать, потому что Локи далеко, он все равно не сможет прийти и разбудить его, выдернуть из кошмара — но он вдруг вспомнил, как учитель непостижимым образом оказывался рядом, когда был нужен, зримо или незримо, но всегда, ненавязчиво напоминая, что он есть: приходил ли неслышной тенью, посылал ли весточку через связь — но никогда не давал о себе забыть. Стивен прикрыл глаза и осторожно тронул нить, смягчая дрожь. Образы удивленно застыли на мгновение — и он воспользовался этой секундой, отправляя на ту сторону волну тепла и ровного спокойного присутствия, как это не раз делал Локи. Картинки заметались было вновь — и все же, сделав последний рывок, медленно растаяли, наткнувшись на непреодолимое сопротивление знакомой-незнакомой магии Стрэнджа. Дрожь затихала, а по нити связи пришел поток неуверенной благодарности, прежде чем привычный барьер мягко скрыл чужие эмоции.