Aliis inserviendo consumor (Служа другим, расточаю себя)

— Я пережал? — непривычно обеспокоенно уточнил Локи, видя, как ученик, неловко поднявшись с его колен, морщится и массирует кисть. — Нет, — уголок губ дернулся в мягкой полуулыбке: ненавязчивое внимание бога к его травме странным образом успокаивало и грело душу, хотя от кого угодно другого Стрэндж бы подобного не потерпел. Ну, учитель ведь и был далеко не кем угодно. — Кровообращение нарушено, поэтому пальцы быстро затекают, тем более в неудобном положении, — пояснил он. — А так все нормально. Локи прищурился, пристально наблюдая за действиями ученика, — и вдруг попросил: — Позволишь? — протягивая руку. Стивен вздернул бровь, совершенно не ожидая такой реакции. Он уже открыл было рот поинтересоваться, что тот хочет сделать, — но с языка не сорвалось ни слова, стоило ему взглянуть в пронзительные, непривычно открытые глаза и понять, что эта просьба — не дань вежливости, а уважение и выбор и что есть вещи, куда бог не полезет без разрешения. Да и какой смысл ершиться и подозревать сейчас, когда все стены сломаны, а все барьеры давно сметены, того, кто желает ему только добра? Доктор молча протянул ему руку в ответ. Глаза сверкнули пониманием и благодарностью, по губам скользнула легкая улыбка. Локи бережно перехватил чужое запястье, покрутил, быстро и четко нажимая на ему одному известные точки, в каждую посылая слабый, еле ощутимый импульс. Стрэндж, широко распахнув глаза, почти с благоговением наблюдал за его манипуляциями, с каждым нажатием чувствуя, как пропадает скованность и расслабляются мышцы, как затихает опостылевшая дрожь. — Как ты это делаешь?! Научи! — требовательно выдохнул он, когда бог отпустил его кисть и протянул руку за второй. Доктор, не задумываясь, послушался, неверяще рассматривая изрезанную шрамами кисть. Локи понимающе хмыкнул. — Научу потом. Это переделанная техника моего учителя. Легче? Изумрудные омуты смотрели тепло и с каким-то детским озорством, так что доктор поневоле отзеркалил эту живую человеческую улыбку. — Да, — он благодарно прикрыл глаза. — Спасибо. Уголок губ дернулся. — Обращайся, чернокнижник. В комнате ненадолго повисло молчание: Стрэндж, все также стоя перед сидящим наставником, как-то растерянно рассматривал собственные руки, словно видел их впервые, — а Локи ждал, из-под полуопущенных век с задумчивым интересом разглядывая ученика. Профессия у него была такая — ждать и верить, чтобы в нужный момент взять ситуацию в свои руки. Наконец Стивен, словно решившись, поднял на бога глаза, непривычно открытые и выразительные, будто преподнося на ладони всю гамму обуревающих его эмоций — но среди них на удивление не было ни капли смущения. — Спасибо, учитель, — низкий голос звучал хрипло, но твердо. Локи заинтересованно-насмешливо выгнул бровь. — За что, за щетку? — беззлобно подначил он ученика, но тот, вопреки ожиданиям, не повелся и не позволил сбить себя с мысли, чем вызвал у наставника одобрительный огонек в глазах. — За то, что не опускаешь руки. Точеное лицо закаменело, будто бог вспомнил что-то неприятное и крайне болезненное. — Никогда, — в глубоком голосе отчетливо звякнула сталь. — Я привык бороться за своих учеников — даже против них самих. И такой уверенностью сверкали изумрудные омуты, твердой непоколебимой решимостью, что у Стивена на мгновение перехватило дыхание, когда он по-настоящему осознал, что значит быть учеником Локи. Видеть в другом такую готовность было странно, непривычно и… Тепло? Тепло и очень обнадеживающе, как спасательный круг в открытом море, как протянутая с берега рука, как рывок с глубины. И доктор не мог не склонить голову перед такой поразительной, абсолютно невозможной волей. — Спасибо, учитель, — и теперь эта простая благодарность прозвучала как обещание.