Правило Сансары

Проснувшись утром, Алтан увидел солнце. Щурясь, он сел на кровати, смахнул с лица лезущие в рот волосы и недоверчиво уставился на белый прямоугольник света, растекшийся по ковру. Было наивно думать, что за одну ночь в Питер пришла весна, но мысли о ее близости грели душу. Зима же не может длиться вечно, правда? Алтан надел очки. И правда, светит. Состояние заспанное, противное, но можно представить, что за окном поют птицы, и вздохнуть спокойно. Хотя петь они не будут, даже когда весна, действительно, войдет в свои права. В центре города застройщики повырубали все парки. Последний ближайший сквер пошел под снос еще прошлой весной, когда какой-то сволочи приспичило открыть на его месте «дом культуры», который пару месяцев спустя оприходовали как офисное здание. В то, что там взаправду планировали устроить очередной культурный центр имени кого-то там, Алтан не верил ни минуты. Но на «культуру» муниципалитет выделял деньги намного охотнее, чем на безостановочно плодящиеся в их квартале офисы, поэтому все было предопределено заранее. То здание изначально даже отдаленно не напоминало о культуре: стеклянная отделка, огромные окна. Современное искусство в Питере приживалось с трудом. Это не могло быть театром или музеем. Поэтому Дагбаев, проезжая мимо стройки, с тоской вспоминал о том, как на этом месте всего полгода назад цвела сирень. Особую популярность эта самая сирень приобретала перед экзаменами, когда ею резко начинали интересоваться школьники и студенты. Алтан во время прогулок видел небольшие группки, обступавшие цветущие кусты. С такими же сосредоточенными лицами его одноклассники выискивали во время выездов за город четырехлистные клевера. Тот факт, что подростки свои находки тут же запихивали себе в рот и жевали, Дагбаев старался игнорировать. На вопрос «зачем?» они всегда отвечали кратко: «на удачу». На рассказы об этих дикарствах мама всегда смеялась и вспоминала свои студенческие годы. Ее вопиявшие к халяве одногруппники вызывали у Алтана еще большее недоумение, но даже это в его представлении все еще звучало намного веселее, чем поедание сирени. Хотя маленькие «счастливые» ритуалы были в свое время и у него. Он сдвинулся к краю кровати. От одной мысли о том, что ему придется провести еще один день за изучением договоров и отчетов о проверках сотрудников, становилось тошно. Алтан понимал, что из раза в раз зачитывает имена пока еще живых мертвецов. Пока их было мало, но практически всех этих людей он знал лично. Была бы его воля — отправил бы их на все четыре стороны, но предатели угрожали не только ему. Их компания насчитывала сотни сотрудников, большинство из которых даже не подозревали, что работают на дагбаевский клан. Утечка информации, как показала в свое время практика, когда один из неофициальных офисов расстреляли во время грызни за выгодный участок под строительство, могла привести к большому количеству жертв. Это было нечестно. Дед бы презрительно посмотрел и сказал, что Алтан скрытничает и прячется, как крыса, в подполье. Сказал бы, что тот трусливый и жалкий, но где дед сейчас со всей своей любовью к открытому загребанию власти? Хотя, куда уж Алтану до Баатара, державшего клан за ошейник со всеми его головорезами последние лет сорок, если не больше. Судя по нарастающему в городе напряжению, возможностей умереть в ближайшие полгода Дагбаеву представится воз и маленькая тележка, но он никогда не планировал дожить до старости. В их семье именно он был тем самым слабым звеном, которое в случае чего можно будет пустить в расход, если придется пожертвовать пешкой. По крайней мере, так считал Алтан, но думать иначе у него не получалось — в свое время он услышал о себе достаточно. Однако… «…Что бы ни говорила ваша сестра, здесь все держится на вас.» Черт бы Вадима побрал. То гадости говорит, то целует ноги. Босые ступни коснулись пола. Раньше Алтан избегал смотреть на свои шрамы, но в какой-то момент смирился и с ними. Пластическая хирургия и татуировки сделали их менее уродливыми, но скрыть увечья полностью не смогли даже они. Как-то раз один из его не удавшихся партнеров на одну ночь, нащупав на голени рубцы, поморщился и отстранился. На тот момент они выглядели, действительно, некрасиво. Алтан понимал, что тот случай был, скорее, исключением, но следующие лет пять раздевать себя не давал никому. Да и времени на развлечения стало меньше. К тому же приставленный его охранять Дракон, пусть и держал язык за зубами, все равно постоянно лез не в свое дело и откровенно мешался. Алтан боялся представить, что бы с ним сделали, если бы его загулы стали достоянием общественности. Ведь с Вадима сталось бы пустить какой-нибудь гадкий слушок. Показательная казнь родственника бы еще сильнее закрепила позиции Баатара как главы клана, а его и без этого знали как жестокого и бескомпромиссного человека. Вспоминать о постоянных унижениях в Гонконге было гадко даже спустя годы. В целом, Вадим, как понял Дагбаев уже позже, тогда был меньшей из его проблем. Тот, конечно, отпускал шпильки, но вел себя, пусть и по-своему, но корректно. Хотя, такта у Дракона до сих пор было, как у кувалды, но серьезных обид он Алтану не наносил никогда, пусть и периодически подставлял. Вот, как на этот раз. Все это не прошло бесследно, однако после возвращения в Питер Дагбаев почувствовал себя, хоть и не полноправным, но хозяином своей жизни. Алтан стянул футболку и бросил на кровать. Сейчас переоденется, приведет себя в порядок, выйдет… И начнется. Это солнечное утро окажется лишь очередным затишьем перед бурей. Когда он в последний раз по-настоящему отдыхал? Вспомнить бы. Взгляд притянуло ростовое зеркало. Вид так себе, но намного лучше, чем ощущается изнутри. Дагбаев провел пальцами по ключицам, откинул расплетенные волосы назад. Тело всегда было предметом его гордости. Умение впечатлять других — тоже серьезное оружие. Говорят, что красота — страшная сила, и это правда. Но, как завещала Юмжит, в умелых руках смертельным оружием станет что угодно. Впервые встретившись с Каменным, он увидел в его глазах растерянность. Взгляд — на тот момент еще будущего — губернатора скользил по Алтану и цеплялся за разные детали его одежды и частей тела, но не поднимался до уровня глаз. Сначала Дагбаеву показалось, что тот опасается сделки с кланом, но по хитрому выражению на лице Вадима быстро понял все. «У мужика, походу, встал», — поделился впечатлениями Дракон позже. Алтан тогда лишь закатил глаза и отмахнулся, но страха в глазах Каменного он, действительно, не увидел. Тогда Вадим выдал еще несколько каламбуров со словом «каменный» и угомонился, хоть и до сих пор вспоминал того с лишь многозначительной ухмылкой. «Да ты ему в сыновья, если не внуки, годишься, — как-то ввернул Дракон, узнав о следующей встрече. — А он, небось, к свиданке готовится, пожалей человека.» «У меня складывается впечатление, что ты готов затащить ко мне в постель каждого встречного», — шикнул на него Алтан и шлепнул по опустившейся на бедро ладони. «Ну да, не дело будет — столько с этим Каменным возимся, а он возьмет и помрет от сердечного приступа, едва тебя…» «Заткнись.» Вадим замолчал и убрал лапы, но судя по взгляду, из исключительной своей вадимовской «вежливости». В Гонконге Алтана убедительно просили не отсвечивать. Да уж, если бы дед в свое время узнал, что его горячо не любимый внук сделал пирсинг сосков и активно ищет приключений — цитата — «непристойного характера», то, наверное, избил бы. Преподнес урок. Теперь Алтану казалось, что он пытался вызверить Баатара намеренно. Ему хотелось хоть раз увидеть в его отстраненном презирающем взгляде хоть какие-то эмоции. Ведь даже у его незыблемости должен был быть хоть какой-то предел. Дагбаев стиснул зубы, сделал глубокий вдох и оправил пижамные штаны. Так, все. Приди в себя. В дверь коротко постучали. — Что? — раздраженно бросил он. Не вопрос, а средоточие пассивной агрессии. — Я зайду? Только Волкова здесь не хватало сейчас для полного счастья. Но тут некого винить — сам же его к себе приставил. Алтан спустил очки на кончик носа и надавил на веки: — Заходи. Если Олег и удивился, застав его в таком состоянии, то виду не подал, но комнату оглядел внимательно. Сложил руки на груди. — Ты вчера говорил о каких-то деловых партнерах, — слава богам, Волков даже не пытался сделать вид, что понимает, о чем речь и кто все эти люди. — До тебя не смогли дозвониться, поэтому связались с секретарем, а он уже — с Вадимом. — Ну, видимо, теперь моя секретарша Вадим, — пожав плечами, Алтан отвернулся и взял с прикроватной тумбы телефон. Десять пропущенных. Поставил, называется, на ночь телефон на беззвучный режим. — Что сказали? — Что рейс задержали, — Олега Дагбаев не видел, но физически ощущал его взгляд на своей спине. — Просят перенести встречу. — Сказали причину переноса рейса? — Алтан оглянулся. — Вроде с погодой все в порядке. — Говорят, там какой-то кипиш. Кто-то позвонил в аэропорт, сообщил, что самолет заминировали или вроде того. Все утро ползают проверяют, — хмурится, смотрит теперь куда-то в пол. Видимо, не знает, верить всему этому или нет. Угрозы Разумовского в четырнадцатом пустым трепом не были, и кому, если не Олегу, об этом знать. — Вот как… — тревожно, очень тревожно. — Как думаешь, совпадение? Они встретились взглядами. Олег смотрит устало и словно виновато. Для побывавшего в десятке горячих точек военного и наемника-террориста у него парадоксально открытый взгляд. Все эмоции на лице написаны. Если бы не было того проклятого четырнадцатого… Тишина затянулась. — Сложно сказать. Может, кто-то повеселиться решил, а может… — Волков задумчиво подвигал челюстью. — Нужно быть осторожнее. В первую очередь, тебе. Спрятаться в подпол и трястись уже там? Разве они вернулись в Питер для этого? — То есть, единственная встреча на сегодня отменилась? — Алтан понял, что звучит практически вкрадчиво. Он включил звук на телефоне, забрался на кровать с ногами и проверил органайзер. Олег красноречиво приподнял бровь. — Видимо, — колеблется. Похоже, уже с лету интуитивно уловил чужое желание сделать какую-то глупость. — Передай, чтоб Вадим съездил мозги подрядам вправил, — Дагбаев поджал губы. Ему, действительно, хотелось сделать глупость. До одури хотелось. Видимо, сказались воспоминания о Баатаре. — А потом пусть едет к «Черепахе», если время останется. — Прям так и сказать? — Он поймет, поверь мне, — Алтан отложил телефон. — А ты через два часа подготовь мне машину и жди внизу. Олег лишь медленно выдохнул и кивнул. Спорить не стал, но в глазах все читалось без лишних слов. *** Ну и что это было?.. Уже в коридоре Волков остановился и потер подбородок запястьем. У него сложилось впечатление, что он в очередной раз увидел что-то, чего видеть был не должен. Он даже внутренне удивился тому, что смог сохранить невозмутимость, но была она ломкой и хрупкой, как лед на лужах пару дней назад. Когда в самом начале Олегу из чисто спортивного интереса захотелось увидеть Алтана в чем-то неофициальном, он даже не предполагал, что нечто подобное произойдет на самом деле. Его в принципе удивляло то, насколько быстро он адаптировался к своей новой реальности. Все до сих пор было слишком уж непривычным — Волков уже не помнил, когда в последний раз ощущал себя частью какого-то работающего механизма. Может, во время тренировок нового Чумного Доктора? С тех пор прошло достаточно времени, чтобы снова погрузиться в инертное состояние. Бездействие убивало его с детства. Именно поэтому в свое время Олег и ушел в армию. Втыкание в книги вызывало у него скуку и раздражение. Он практически физически ощущал, как лучшие годы его жизни утекают сквозь пальцы. Серый его не понимал, во всех эти бесконечных потоках информации тот чувствовал себя как рыба в воде. Волкову же казалось, что он зарастает мхом и превращается в камень. Когда Олег сказал, что бросает вуз, Сережа взглянул на него каким-то странным нечитаемым взглядом и слегка поморщился. Как-то брезгливо, что ли. Это выражение на его лице Волков запомнит на всю оставшуюся жизнь. Серый тогда недовольно захлопнул какой-то очередной талмуд и отодвинул тетрадь: «Ну и куда ты собрался? Мешки с картошкой таскать?» — в его представлении уже на тот момент было всего два типа людей — умные — хозяева жизни — и не очень — рабочая сила. Олегу было противно думать о том, к какому из этих двух типов Разум причислял его. Ему очень хотелось верить в то, что Сережа его не презирает. Как бы Волкова ни тянуло быть рядом с человеком, в свое время перевернувшим его жизнь с ног на голову, сидеть и терпеливо ждать, когда тот раз в пару недель выползет из-за кипы книг хотя бы пройтись по набережной, терпения у Олега не хватало. А ведь он знал столько красивых мест, которые по-разному выглядят на рассвете и закате… Но показать их было практически некому. Стоило Волкову обзавестись хоть какими-то новыми знакомствами, у Разума резко находилось время на прогулки и сидения у реки. Тогда Олегу казалось, что все налаживается, что они и дальше смогут проводить больше времени вместе, но Сережа быстро угасал и снова обкладывался книгами, в очередной раз оставляя Волкова в недоумении. «Я что-то сделал не так?» — им было по восемнадцать, на улице была весна. Такая же, как сейчас — солнечная и промозглая. Как же давно все это было. Словно в прошлой жизни. «Ну не могу же я все свое время тратить на тебя», — с укором выдохнул Сережа, и Олег понял, что тот прав. «Извини, — он и сам чувствовал обиду, но спорить не хотел. — Я, правда, просто хотел чтобы ты больше времени проводил не в четырех стенах… это же даже не сессия. Что будет, когда начнутся экзамены? Спать перестанешь?» Олег ощущал себя требующей выгула собакой, и это чувство ему не нравилось, но Сережа всегда был существом нежным, и задевать его не хотелось. Волков не выдерживал его пронзительного расстроенного взгляда. Может, привыкнет и успокоится? Ну не может же он торчать тут вечность? «Ты опять сегодня не был на парах? — Сережа говорил, но, судя по движению глаз, продолжал читать. Его отстраненный голос вгонял в уныние. Снова обиделся. — У тебя нет времени на занятия, но часами играть — есть?» «Я же сказал, что отчисляюсь.» «Это окончательное решение?» «Да, я так больше не могу.» «Так куда ты собрался, Олег?» — наконец, оторвался от текста, смотрит в глаза. Взгляд вопросительный и недовольный. Ответ дался непросто: «В армию.» «Шутишь? Хочешь стать очередным безмозглым ублюдком на службе у многоуважаемого Отечества? — Серому было откровенно смешно. — Вас таких туда грузовиками свозят. Ты вообще думаешь о своем будущем или просто хочешь уйти от ответственности? Куда ты после этого пойдешь? — он понизил голос. — У меня в группе один такой учится. Думал, изменит жизнь, а в итоге вернулся туда, откуда ушел.» «Извини, я пойду», — Олег понимал, что извиняться ему не за что, но он, действительно, чувствовал себя полным дерьмом. «Куда ты? — в голосе Сережи появилась настороженность. — Да подожди ты, — он неловко выбрался из кресла. Нагнал Волкова уже на кухне. — Олег.» «Прогуляюсь», — кипиша тот не понял. «С кем? У тебя планы?» «С одногруппниками, — Олег даже удивился. — Я же не могу днями смотреть на то, как ты втыкаешь в учебники. Это здорово, но…» «Я пойду с тобой», — смотрит серьезно и с вызовом. «Серый…» «Я раз в сто лет выкраиваю для тебя время. Ты же сам этого хотел.» «Ты головой ударился? Ты пять минут назад меня с этой идеей послал. Значит, пойду с друзьями. Я, правда, не хочу тебя отвлекать, ты же понимаешь.» Понимания в чужих глазах было более, чем достаточно. Правда, чего? Да уж. Серый в свое время его отбрил, но какая-то детская влюбленность у Олега с тех пор так и осталась. Сережа тогда сказал, что не хочет его такого больше видеть, но что в итоге? Делят квартплату, живут в однокомнатке. Сережа ведет себя так, будто не он тогда отбрил Олега, а Олег — его. Но у Волкова не получается на него злиться. Тот, действительно, выкладывается на полную, чтобы выбраться из бесконечного цикла студенческой нищеты. Олег не имеет никакого права ему мешать, но болтаться, как говно в проруби, он не имеет права тоже. «Если ты уедешь, мне придется вернуться в общежитие. Мне не хватит денег на съем.» «Я понимаю. Но куда деваться мне? — грудь сдавило чувством вины, ни один из вариантов не казался правильным, но он был обязан сделать хоть какой-то решительный шаг. — Ты поживешь в общежитии до повышенной стипендии, снимешь квартиру, а что буду делать я?» Попытка успокоить Разумовского провалилась, у того аж глаз задергался: «Ты совершаешь ошибку», — он налил воду из фильтра в кружку и отошел к окну, вставая против солнца. Его темный силуэт выглядел чужим и каким-то до боли далеким. «Узнаем, Сереж. Рано делать выводы.» — Поварешкин, что за взгляд? Призрака увидел? — внезапно окликнул его Вадим. — Задумался, — коротко ответил Олег. — Тебе просили передать, чтобы ты съездил к каким-то подрядчикам и вправил им мозги. — А, так ты Золотце увидел. А чего такой недовольный? Чего он там тебе такого показал? Волков устало взглянул на Дракона, тот в ответ лишь осклабился. Но он же не Вад, чтобы ходить и трепаться о том, что застал Алтана после пробуждения. Что Олег вообще из того разговора вынес? Что у Дагбаева пирсинг и родинки по всему телу? Ничего особенного. Или все-таки да? Он честно старался не пялиться, но как-то само получилось. Ведь о чем-то еще хотел тому сказать, но из головы вылетело. Ну, хоть основное не забыл передать, а то совсем бы глупо вышло. После того, как пару дней назад перед возвращением в город Олег стал свидетелем того, как Вадим вжал Алтана в стену и принялся шариться у того между ног ладонью, все эти колкости, действительно, приобрели для него какой-то новый оттенок. Не то чтобы Волков удивился. Скорее, все, наоборот, встало на свои места. Просто видеть то, что для твоих глаз не предназначалось, — тот еще опыт. Еще одна картинка, вытравить которую из головы не выйдет еще долго. Любопытно, как ко всему этому относится сам Алтан. Его лица Олег не видел, но вцепился в драконово плечо тот крепко. Ногтями. Ну и что ему теперь с этой информацией делать? Слишком много контекста это внесло в последние полтора месяца. Но еще больше возникло вопросов. Завести юного любовника лет на пятнадцать младше себя было вполне в характере Вадима, но зачем тогда он того кинул в ущерб клану и, что важнее, себе? Олег видел опустошенный взгляд Алтана. Он даже подумать не мог, что Дагбаев не был в курсе того, как повел себя Вадим на Блюхера. Судя по рассказу Сережи, Лера пролетела несколько этажей и упала спиной прямо на ступеньки. Девочка родилась в рубашке, но ситуация сложилась весьма загадочная. У Вадима не было личных терок с Чумным Доктором. Да и с Серым тоже. Зачем ему сначала позволять выкашивать своих же людей, а затем противоречить своему изначальному курсу и вредить Лере? Если ему так хотелось избавиться от свидетеля, то на кой оставлять того в живых? Почему он не снял с Леры маску? Олег не видел в этих действиях никакой логики. Может, дело было в Алтане? Если Лера, действительно, того нокаутировала, то… ну не мог же Вадим разозлиться? Или мог? Если это так, то все встает на свои места. Но соотнести Дракона и какие-то сложные, комплексные эмоции у Олега не получалось. Тот всегда мастерски прятал свои слабости. Старый добрый социопатичный Вад. Догадаться о том, что тот чувствует на самом деле и чувствует ли вообще, Волков даже не пытался. А после того, как Дракон развел их «супер-отряд» как детей, Олег осознал, что тот непонятен ему еще больше, чем казалось изначально. За улыбкой Вада могло скрываться что угодно. Оставалось надеяться, что это может идентифицировать хотя бы сам Вад. Только вот за несколько лет совместной службы, Олег ни разу не видел, чтобы тот выходил из себя, с чем бы ни сталкивался. Вадим пытал людей с тем же непроницаемым выражением на лице, с которым слушал бренчание гитары у костра, а, дважды получив поддых, лишь посмеялся. Даже не попытался врезать в ответ. Понимал, что за дело? Мужик умный, поэтому, видимо, все-таки осознавал и принимал. Но зачем-то ему же нужно было их тогда кинуть? Ну не просто же в характере поганом дело было. Не они первые, не они последние. Что он за это все получал? Деньги? И где они тогда — деньги эти? Куда делись? Откладывал на будущее? Ценой репутации? Срочно нужны были? Ладно, черт с этими деньгами. Разозлился по-настоящему на его памяти Вадим лишь один раз — когда загреб Волкова на ту заброшку. Нашла коса на камень — Дракон понимал, что пытать Олега бессмысленно, Олег понимал, что вывести того из себя у него не выйдет, но умудрился с первой попытки попасть точно в цель. И ведь здесь тоже изначально речь зашла об Алтане. Да уж, старик, ты попал. Хотя не проникнуться к Дагбаеву, действительно, сложно. Тот был по-своему мудрым и… пронзительным? Подходит слово. Но не таким пронзительным, как Сережа. В Алтане не было какого-то надрыва и претензии. Скорее, смирение, скорбь и какая-то ну совсем не сочетающаяся со всем этим деловая хватка. Когда тот входил в азарт, не противоречил ему даже Вадим. Олег понимал, насколько красиво тогда переиграл их с Серым Дагбаев. Их за шкирку протащило по его сценарию. Волков до сих пор удивлялся тому, как гладко у того все тогда прошло. Лера появилась на Блюхера вовремя, но если бы Вадим не смотрел на их выходки сквозь пальцы и организовал своих людей вместо созерцания побоища, все бы закончилось еще там. Олег прикрыл глаза ладонью. Вадим, видно, решив, что говорить с ним сейчас бесполезно, укатил к тем самым «подрядам». Сейчас, действительно, было не лучшее время для шуток и болтовни. Смотреть Алтану, ставшему причиной их с Сережей и Лерой хаотичных метаний, в глаза до сих пор было странно и как-то неправильно. Он в сером промозглом Питере со всем своим золотом и обманчивой утонченностью казался сошедшим со страниц сказки восточным принцем. Даже в том, как он расплетал тогда волосы, было что-то интимное. Кто-то раздевается, кто-то выворачивает душу, а Алтан расплетает косы и снимает линзы. Глупо, наверное, но у Олега тогда чуть предохранители не поплавились. Он много размышлял об этом после. Быстрые движения пальцев, длинные заслоняющие лицо вьющиеся колечками волосы... Сегодня Алтан не выказал ни капли смущения, когда Волков застал его раздетым — прятал глаза уже не он. Тело вторично? Можно обнажиться и при этом остаться за своей вуалью, а можно сдернуть вуаль и, будучи полностью одетым, обнажиться. Видимо, дело в этом. Еще в тот день Дагбаев несколько часов проспал у Олега на коленях. Задремал он, конечно, изначально не так, но Волков сам по какой-то своей, видимо, врожденной дурости помог тому устроиться удобнее. Сам хотел спать, но какое-то время разглядывал спокойное расслабленное лицо. Возникло иррациональное желание оттащить Алтана в его комнату и уложить спать нормально, но Олег себя одернул. Во-первых, Алтан не был ребенком или даже девушкой, а, во-вторых, понятно, Волков, почему Серый сел тебе на шею и свесил ножки, ты же сам на это буквально напрашиваешься. Вадим, увидев уснувшего Дагбаева, посмеялся, мол, ну спит и спит, но тебе, Олег, теперь, как с котом на коленях, ни поссать, ни покурить не отойти. Волкову и самому смешно стало. Тогда Дракон, что-то вспомнив, вышел, вернулся с аптечкой и, вытянув с полки книжку, принялся читать. Причем читал тот, судя по частоте перелистывания страниц, быстро. Где-то на сороковой Олег перестал считать и задремал, чувствуя теплое дыхание на бедре. Угораздило же. Почему его жизнь такая нелепая и странная? Не жизнь, а артхаус. Как он вообще ко всему этому пришел? *** За полтора часа на улице потеплело. Закончив с делами, Волков вышел на веранду и закурил, кинув взгляд на часы. Куда бы там ни собирался отправиться Алтан, машину придется организовать. Не запирать же того дома. Но минут двадцать в запасе у них есть. Сейчас опять сделает эту строгую прическу, накинет черный пиджак с золотыми вензелями… — Ну, и что? Олег замер с сигаретой в руке: — Быстро ты, — он хмыкнул, оглянулся и чуть не поперхнулся дымом. Дагбаев вышел на улицу, слегка поежился и огляделся. Солнце ушло. Грустно. Да, черный пиджак есть. Пальто еще на вешалке, вышел совсем налегке. Под пиджаком что-то полупрозрачное и тонкое, закрытую шею обвивает небольшая золотая цепочка. Из стабильного — облегающие черные джинсы и ремень с золотой пряжкой. А косы где? Волосы прямые и длинные, не собранные даже, прям как у нормальных людей. Олег и не думал, что у Алтана настолько длинные волосы. Ну и куда ты в таком виде намылился? — Куда мы, все-таки, едем? — пришлось приложить усилие, чтобы переформулировать вопрос и не уподобляться Вадиму, несущему все, что в голову ударит. — Нагрянем в мой клуб и посмотрим, что там происходит, — Алтан прищурился, готовясь, видимо, спорить, но, когда Олег кивнул, расслабился. — Мы торопимся? — Нет, этот день наш, — прозвучало до забавного жизнеутверждающе. Особенно с таким невозмутимым выражением на лице. — Тогда давай выпьем кофе? — Олег затушил сигарету и закинул в пепельницу. Дагбаев едва заметно улыбнулся. — Давай. *** Лера сидела на кровати, молча смотря перед собой. Чумной Доктор. Чумному Доктору бросили вызов. Ей. Именно сейчас. Информацию искать стало в разы сложнее. Разумовский, пусть периодически и доводил ее своими выкрутасами до белого каления, несомненно, был профессионалом своего дела. Каким бы ублюдком он не являлся, без его денег и умения работать с данными разного формата двигались они по чайной ложке в час. Без такого опытного координатора Чумной Доктор не протянул бы и недели. Что же ей делать теперь? Костюм вышел из строя. Обратиться за помощью, оставаясь инкогнито, было не к кому. Возникнут вопросы. Лера надеялась на несерьёзность поломки, но устранить ее ни она, ни Кризалис были не в состоянии. Лера разбиралась в машинах — отец в свое время неплохо ее в этом деле поднатаскал. Были бы инструменты — поедет как миленькая. Лера умела чинить людей. Но никто и никогда не учил ее починке нео-доспехов, а лезть на голом энтузиазме в хольтовское чудо с паяльником, чтобы окончательно его доломать, было как-то ну совсем уж самоуверенно и глупо. Она откинулась на спину, молча смотря в потолок. Темнело. Она снова вернулась к учебе, но свободного времени в ее жизни внезапно стало катастрофически много. Лера не знала, куда себя деть, несмотря на занятия кендо и подготовку к грядущим экзаменам. Было принято решение продолжить расследование. Нужно было закопаться глубже, но с их ограниченными возможностями они могли неделями ходить кругами, лишь надеясь на какой-то хотя бы небольшой, но прорыв. Чумного Доктора больше не будет? Все решат, что тот испугался — сбежал. Как глупо все-таки получилось. Как же глупо. И зачем все это было? Народный герой. Легенда. Весь город встал на уши в ожидании боевых действий, но их не будет. Возможно, так даже лучше. Но стерпеть первую пощечину и просто подставить вторую щеку было унизительно. За последний год Лера полностью вросла в эту роль, пустила корни. Не было Чумного Доктора и Леры. Она была им. Лера Макарова — Чумной Доктор. Она проклинала всю эту авантюру с самого начала, но в какой-то момент осознала, какие возможности ей это может дать. Спасательница хренова, господи... На что надеялась? И именно в этот момент внутреннего триумфа все накрылось медным тазом. Черт бы побрал этого Разумовского. Не мог же он просто так сбежать. Или мог? Зажужжал телефон. Лера нехотя перевернулась набок и вяло взглянула на экран. Неизвестный номер. В голове мелькнула гаденькая мысль сбросить звонок, но она смахнула круглую зеленую иконку влево и поднесла телефон к уху: — Слушаю. «Лера? Привет. Долго думал, стоит ли тебя беспокоить…» Лера резко села, неверяще смотря перед собой. Она и не думала, что когда-нибудь еще раз услышит этот голос. «У тебя есть время говорить?» — Да, — губы не слушались, она осознала, что злится. — Но сначала ты объяснишь мне, куда вы пропали. Или я кладу трубку, и этот разговор становится последним.