Правило Сансары

Привычка ли или рефлексы сработали, Лера не поняла. Все произошло как-то само собой. Она даже проанализировать ситуацию не успела. А вот не надо с пистолетом в плотную к человеку подходить. Особенно со спины. Разумовский в свое время подал ей по-своему жестокий, но важный урок, хотя фраза «следи за спиной», когда речь шла о неудобной ограничивающей обзор маске Чумного Доктора, была исключительно издевательской. Развернуться, перехватить руку, отвести от себя дуло в сторону, кисть вверх, вывернуть из пальцев пистолет. За шею — влево, захват. И вот противник уже на полу с заломанной рукой. Лера очнулась, когда снизу послышалось тихое «ой». Женское. Ох черт. Девушка. Но это еще ничего не значит… В глаза ударил свет фонаря. Вот так везение. Здесь был кто-то еще? Видимо, пришел на возню. Всего пара секунд, а сколько шума. — Нападение на сотрудника при исполнении. Давайте как-нибудь без жертв, — голос вроде бы и знакомый, но откуда? Макарова, вдруг осознав, что все еще вдавливает свою жертву в пол, разжала пальцы и резко отстранилась, вскочив на ноги. Она послушно подняла ладони вверх. Полиция? Здесь? Именно сейчас? — Вставай, — девушка села и отряхнулась, кинула на Леру несколько обиженный взгляд, мужчина подал ей руку, и Лере сначала показалось, что та ее проигнорирует, но она уверенно оперлась и поднялась. — Порядок? — Да вроде… А что делать самой Лере? Бежать, как мелкому воришке? Она могла бы, но поздно пить Боржоми, когда почки отказали. Поэтому она молча стояла, щурясь на свет, судорожно соображая о том, как ей быть дальше и что врать. Черт бы побрал этого Разумовского, снова из-за него она попала в какую-то историю. Вот же сукин…ну, ничего, Макарова еще с него спросит. А ведь они с ним все это время по телефону болтали, пока она по дому шарилась. Господь, ей же даже в голову не пришло, что в доме кто-то есть, ну не просто же так была открыта дверь... — Что ты здесь делаешь? — мужчина опустил фонарик ниже. Лера попыталась проморгаться, не понимая, радоваться этому или нет. — Игорь Гром, старший следователь. Ну, кто ж еще может Лилиями заниматься. Выбор прекрасный. С одной стороны, Игорь народный герой и следователь от бога, с другой… с другой… Лера работает на Разумовского. — Это я звонила Дмитрию. По вашему делу. Я веду свое расследование, — остается говорить полуправдами и обходить неудобные темы. — Я хотела помочь. У меня получилось выйти на знакомых Абрама, поэтому решила проверить… — что же она решила проверить? Там на серванте стояло фото пожилой женщины, точно. — Они говорили, что он жил с бабушкой здесь. До своей пропажи, — да не было никаких знакомых, это Разумовский свалился ей как снег на голову и сказал вломиться сюда и собрать информацию. Просто с ходу упомянул какую-то бабушку, а теперь Лера выдумывает на ходу список источников, как для реферата. А если бы у нее возникли проблемы с попаданием в дом? Она бы точно позвонила Разумовскому, и тот бы сто процентов заставил ее высадить какое-нибудь окно. И что-то подсказывало, что так бы она и сделала. А ведь Лера, действительно, не хотела ничего плохого. Но, чтоб тебя, все же вынесла какие-то документы. А если ее попросят открыть сумку? — Я надеялась с ней поговорить. Гром переглянулся со своей напарницей. Что им вообще передал Дубин? В его нагрудном кармане завибрировал телефон. Игорь осторожно извлек из куртки старую «Нокию» и принял вызов. Какое-то время молча слушал, напряженно сведя брови. Бросил уверенное «скоро буду» и завершил звонок. — Давайте поднимемся, — вздохнул он. Девушка кинула еще один испытующий взгляд на Леру. Лере стало стыдно, той, судя по всему, тоже. Макарова знала, как болит рука после таких захватов, и надеялась, что хотя бы не повредила сустав. Ей еще и свою спецназовскую подготовку объяснить придется. Если бы она на своей шкуре не убедилась в том, что расстрел у «Золота Востока» был не очередным странным планом Разумовского, то сейчас бы точно сдала его к чертям собачьим Грому и его напоминающей лисичку напарнице. Но Сергей сейчас занят «Махаоном» и пытается отследить оставившего Чумному Доктору послание анонима. «Он еще себя покажет, — бормотал Разумовский, пока Лера собиралась на эту сомнительную вылазку. — Ты же никогда не взламывала замки? Да?» «Я похожа на взломщика?» — огрызнулась тогда та. «Нет, а жаль, — фыркнули ей в ответ. — Честно, при всей своей богатой фантазии, не могу даже представить тебя в этой роли…» «И правильно, — она натянула кофту и поежилась, слыша, как на улице потихоньку начинает накрапывать дождь. В голове закрутился неуместный вопрос. — А Олег умеет?» Разумовский замолчал, даже шорохи и стук клавиатуры стихли, Лера могла представить себе выражение его лица — ущемленная гордость серийного убийцы. Как драматично. Тот глубоко вздохнул, но соизволил ответить: «Даже не знаю, он всегда в таких случаях выносил дверь с ноги. Это как-то больше ему подходит, чем…», — Сергей замолчал. Макарова взяла из ящика перчатки. «Почему он ушел?» — наверное, все-таки спрашивать не стоило, но даже ей было как-то тоскливо. Странно все повернулось. Олег не предатель. От него такого шага Лера ожидала в последнюю очередь. Тот был до крайности терпеливым и ответственным человеком. Он не мог просто так взять и испариться. Или мог? Устал? Задолбался? С таким «другом» не мудрено. Она сама говорит с Разумовским всего минут двадцать, а уже чувствует себя задолбанной и уставшей. «Он не просто ушел, но ты не обязана об этом думать, — начал ломать комедию тот. — Это не твоя проблема, а моя. Я и не думал, что такое возможно. Думал, что его не купить, верил в его преданность. Видимо, все случилось еще тогда. Когда мы с тобой рискнули, чтобы вытащить его. Не могу поверить, что все это время он…» Макарова с сомнением покосилась на телефон. Разоткровенничался, смотрите. Сволочь, но все равно будто бы жалко. Она и сама все это время себе места не находила, думая, что ее бросили. Но кто Разумовский с Волковым ей? Да никто. А у этих двоих дружба в десны еще черт знает с какого времени. Ну, да ладно, она, действительно, не обязана об этом думать, но рано или поздно это станет и ее проблемой. Так. Кажется, готово. Волосы убраны, джинсы удобные и не сковывают движения, кофта — тоже. Перчатки, сумка, кроссовки. «Как ты думаешь, кто нарисовал это граффити?» — Лера толкнула дверь и направилась к выходу из квартиры, на ходу надевая куртку. Славься, человек, придумавший гарнитуру. Ради Разумовского держать руку на весу и путаться в проводах Лера бы не стала ни ради какой высокой цели. «Я выяснил кое-что интересное, — снова этот самоуверенный тон, сразу словно другой человек. Макарова аж поморщилась. — Понятное дело, такую масштабную работу — я про граффити — один человек бы и за неделю не провернул. Тут же не просто картинка, тут настоящая визуальная головоломка, пусть и простейшая. Но, будь она сложной, она бы стольких людей не зацепила, согласись?» «Ну, и?» — кисло уточнила Лера. Этот дешевый выпендреж ее не подкупал. На лестнице пахло дождем и кошками. На улицу не хотелось категорически, но это не прогулка с друзьями, чтобы наврать, что мама не пускает. А жаль. «Там работала группа из пятнадцати человек — местная арт-команда — с соответствующим оборудованием. Им нужно было провернуть все это быстро и без лишнего шума. Они практически не привлекли внимания — оделись в форму коммунальных служб, но в итоге на них вышли благодаря системе Г.Р.О.М. Всю команду оштрафовали за вандализм и запихнули в обезьянник, но подозрительно быстро выпустили. Да и штраф как-то оплатился по щелчку пальцев. Заказчика в лицо они не знают, все их взаимодействие осуществлялось в анонимном формате. Я пробил курьеров, которые передавали письма, но это обычные рабочие доставки из разных точек города. Отследить по этой цепочке отправителя не вышло… Ты там, смотрю, не торопишься.» «Я еду, — Лера стиснула зубы. — Что там с заказчиком?» «Тебе не кажется, что все это подозрительно?» «Назови мне хоть что-то не подозрительное из случившегося за последнее время, — она закатила глаза. — Я буду пить за каждый пункт.» «Серьезно?..» «Нет. Не тяни.» «А вдруг все это между собой связано? Чумной Доктор продолжает путаться в ногах у мафии. Ты ведь в курсе того, что одним из спонсоров «Махаона» были Дагбаевы?» — продолжал допытываться Разумовский. Звучит логично. После неудачи на Блюхера очень наивно ждать, что Чумного Доктора так просто оставят в покое. Его попытаются добить. Его уже добивают. Лера остановилась на автобусной остановке и встала под козырек. Вокруг — ни души. В принципе, неплохое время для подобной авантюры. В такую погоду, чтобы по улице шарахаться, нужно совсем мозгов не иметь. Ну, или работать с Разумовским, что в принципе примерно одно и то же. «Я не в курсе, но… тот мужчина, — стало как-то муторно, — похожий на Горгону, говорил, что жертвует деньги на восстановление лесов.» «Боже, Горгона, — Сергей, кажется, презрительно фыркнул, мол вот это у тебя, Лерочка, метафоры, конечно. — Да, «Махаон» прикрывался защитой окружающей среды. Думаешь, Дагбаевых сильно заботят леса? Ну, разве что, для перепродажи на черном рынке. Они еще с восьмидесятых наладили торговлю нефритом и древесиной.» «Зачем ему было открыто в этом признаваться? Это не имело никакого отношения к делу. У них какие-то конфликты внутри корпорации?», — Лера задумалась, но стало тревожно. «Тебя пытались сбить с толку, вот и все. Политик из тебя, прости меня, как из слона балерина.» Да пошел ты. Слова чуть не сорвались с губ, но она сдержалась. А из тебя, значит, хороший. «Мне кажется, это ты сейчас делаешь из мухи того самого слона, — вместо автобуса подошла маршрутка, и Лере пришлось в нее забраться. — Какой у них может быть интерес? Они занимаются торговлей. А «Махаон», — она понизила голос, — пытками.» «А, как думаешь, куда удобнее всего убирать неугодных?» В маршрутке обсуждать убийства и пытки было как-то, ну, совсем глупо. «У меня только один вариант. Сам знаешь.» «Знаю. Опыта у меня побольше, чем у тебя, поэтому я понимаю, насколько сложно убийство скрыть, тем более в мегаполисе. Так извращаться приходится, ты бы знала… А твой любимый «Махаон» — это безотходное производство. Думаешь, они просто людей с улицы подбирают? Им сбывают товар. Можно пристрелить человека за городом, а можно — сделать из него опытный образец. Это намного выгоднее, чем оставлять после себя следы. К тому же… — Разумовский вздохнул, — как человек, которому случалось видеть и делать всякое, скажу, что так удобнее, да и как-то полегче, когда руки марать не приходится. Карательная психиатрия — прекрасный способ не прибегать к крайним мерам и избавиться от неудобных людей. А еще заключать удобные союзы.» «Почему тебя вообще это все заботит?» — Лера мрачно смотрела в окно, мимо проносились тухлые ранне-весенние пейзажи, на душе стало совсем мерзко. «Это отдельная тема для разговора, к тому же не думаю, что тебе хочется обо всем этом знать, это только мои проблемы, — вот же заладил про «только мои проблемы», опыт показал, что между проблемами Разумовского и проблемами социума можно смело ставить знак равенства. — Вы разобрались с лишь одной маленькой частью огромной системы. Похвально, но недостаточно.» Недостаточно… они сделали недостаточно. «Я хочу знать», — Лере эта скрытность не нравилась. Хватит всех этих замалчиваний и тайн. «Обсудим позже», — сказал как отрезал. Ну, позже, так позже. *** — Золотц- — Не сейчас, — раздраженно оборвал Вадима Алтан, быстрым шагом проходя мимо. Деловой такой. А то Вадим не видел, как тот только что в себя в один тяг стопарь влил, пока на кухне сидел. А потом еще один. Высокая культура, облико морале. Алтан взбешенно рванулся, когда Дракон крепко схватил его за предплечье. — Не понял, — Вадим толкнул его к стене, Золотце приложилось о нее спиной и замерло, разве что глазами не сверкая. Злой как пиздец. На ногах стоит не крепко. Сколько до прихода Дракона тот успел приговорить стопарей, современной науке было неизвестно. — Ты опять, что ли? Алтан вцепился в ворот его куртки и потянул на себя: — Отъебись, — по слогам процедил он и пихнул Вадима в грудь, планируя, видимо, свинтить, как и хотел изначально, но ему не позволили. Коридор был пустым и полумертвым. Золотце в своем помятом черном пиджаке, накинутом на какую-то блядскую москитную сетку вместо футболки — тоже. После возвращения из Черепахи и трехчасового беспрерывного обмена данными с полицией и информаторами из больницы, вытаскивавшими с того света какую-то чуть не порешившую их с Волковым девчулю, Алтан с подкупающей искренностью послал всех в жопу. Вообще всех. И Олега, и Вадима, и подрядов, и пару человек из секьюрити. В целом, понять можно. Во время трэшака в клубе Алтан, видимо, впал в адреналиновый всплеск. Даже забыл о своей гемофобии, после него — в целом тоже. По телефону болтал привычным таким ровным вымуштрованным голосом — хоть гвозди им забивай, но со стороны выглядел откровенно хуево. Вадим прям ждал и не мог дождаться, когда на Алтана свалится, наконец, осознание того, какую тупую херню тот сегодня исполнил. И ведь даже не предупредил, отослал Дракона, чтоб тот не мешал. Волков-то пока не допер, с кем дело имеет, Волковым помыкать проще. Отослал, значит, Алтан, такой, Вадима к подрядам, а потом такой «ой, а у нас тут проблема», «проверяй людей», «не выпускай никого, не собрав данные». Молекула тупая, блять. Зла не хватает. — Я сказал руки свои от меня убрать, — да на каких производственных мощностях Золотце вообще тут на кого гнать пытается? На него сейчас дунешь — пошатнется. Растрепанный, нервный, злой как облитая водой кошка, от косы осталась зона активных боевых действий, подводка размазалась по лицу. Сейчас как закричит «я убила Сириуса Блэка», и прям как в кино будет. — Рот закрыл, — понизил голос Вадим, глядя Алтану в глаза. Тот сделал резкий вдох, собираясь, видно, высказать все, что вспомнится на нетрезвую голову, Дракону в лицо, но тот его оборвал. — Рот. Закрыл. — Иди нах… — Золотце запнулось и поджало нервно подрагивающие губы, когда Вадим крепко привычным движением ухватился за растрепанную косу и рывком намотал ее на запястье. Жалобный всхлип прокатился по оглушительной тишине коридора как мурашки по спине. Алтан вцепился в его руку. Силенок не хватит, не пытайся даже. — Понял? Ответить внятно Вадиму не смогли. Тот ухватил Алтана за плечо, игнорируя вялое сопротивление, затащил в соседнюю гостевую комнату и швырнул на кровать. — Что ты, блять, устроил? — Дракон уже и не помнил, когда в последний раз чувствовал себя настолько злым. Внутри аж ломало от рвущейся наружу ярости. Хотелось что-нибудь сломать или кому-нибудь врезать. Он захлопнул дверь и запер. Алтан с трудом принял сидячее положение. Да уж, там явно больше двух стопарей, он же вообще не в кондиции. Давно такого не было, и вот — привет. Молчит. Просто сидит — только плечи вздрагивают. Сунулся в пасть к голодному льву, чудом выбрался живым и сидит. — Да что с тобой… — едва слышно нетвердо проговорил Алтан. В голосе опасение тоненькое, как драматическая скрипочка в оркестре. Сжался в комок, сидит такой — типа его тут нет. Дышит прерывисто, успокоиться не может. Эдакая полуистерика, но без слез. Перегнул. Вадим попытался ответить на этот вопрос хотя бы себе, но никакой твердой почвы, кроме зыбкой, бурлящей внутри злости нащупать не смог. И правда — что с ним? Алтан пошел не один, не по приколу. Получил от своего риска ощутимый результат и, судя по всему, посодействовал в расследовании Грому, сыграв приманку. Кому еще примерять на себя эту роль? Примерил. Но какой ценой? И ведь не откроешь даже рот, не признаешься, что за те десять-пятнадцать минут, пока Алтан на связь не выходил, Вадима чуть не сожрал подчистую зудевший под кожей страх. Это ведь он был? Страх за эту маленькую сволочь. Привык, что Алтан на рожон не лезет практически, расслабился. Забыл, как тот в Гонконге им с Юмжит нервы мотал, забыл, как по Алтановой юношеской дури ножевое получил, как… О том, как тот чуть у него на глазах не сдох, Дракон предпочитал не вспоминать. Ему должно быть крепко так похуй, но ему не похуй, и это плохо. По-хорошему, это просто отвратительно. Но он уже давно прошляпил момент, когда путь назад еще был. — Золотейшество, оставьте героические подвиги чумным докторам, — вот это из него, конечно, серьезность поперла. Даже привычное им обоим снисходительное обращение не смогло ее перебить. Алтан даже сквозь стопари свои удивился. Не нашелся с ответом, замолчал, видимо переваривая услышанное. Бухой Дагбаев, как ни странно, не тупеет. Этот разговор он утром не забудет. Не тот случай. — Это… — Алтан сглотнул, — было необходимо. Теперь мы знаем, что покушение точно было на меня, что за мной следят, — прикрыл глаза ладонью, — и еще кое-что. — Что? — Вадим подошел ближе и сел рядом на кровать. Сейчас не до игр, все резко стало слишком опасно. До этого все эти годы они были в свободном полете, а теперь вона чо. Алтан неуверенно накренился в его сторону и ткнулся лбом в плечо, тихо поверхностно дыша. Пару секунд было тихо. — У нее в крови нашли какой-то наркотик, — Дагбаев говорил не очень внятно, но, стоило отдать ему должное, очень старался. — Проблема в том, что, как говорит судмед, распространяют его маленькими партиями и осторожно, поэтому опытного образца у полиции пока нет, а из крови тот выводится за считанные часы. Условно в участке его называют, мм… «Боб». На Боба уже заведено несколько уголовных дел, но в большинстве случаев пациенты в итоге умирают либо во время задержания, либо от побочных эффектов. А вот и полицейские пасхалочки подъехали. — Послушать Волкова, так в девочку едва ли не дьявол вселился. Если уж он впечатлился, то дело дерьмо… Что за наркота такая? Нарк так не может. Или может? Дракона не то чтобы сильно колышило состояние людей под мефом, метом, хмурым да и просто спидами, что уж там. Блевотина на полу, наркотрафик на черном рынке, смерти, ломки. Вот она — наркомания. Ничего сверхчеловеческого, сплошное дерьмо. Застал последние аккорды девяностых — хватило. Он задумался о личном опыте. Нарки бешеными бывают, если регрессируют до состояния, когда не чувствуют боли и страха, но нервная системка-то деградирует тоже. У организма есть свои пределы. — Я знаю, Вадим. Я в курсе, — Алтан напрягся. Да уж, опыта у того хоть жопой жри. — Она в темноте палила, как снайпер. Большую часть болтовни с информаторами Дракон пропустил — реорганизовывал охрану и проглядывал собранные данные черепашьих клиентов на предмет наличия знакомых рож и прочих подозрительных личностей. Кое-кого выцепил, осталось присмотреться. — Жертвы вредят окружающим и себе. Обезвредить их довольно сложно, не убив. Запертые они легко калечат сами себя, наручники их не держат. — А красиво ты ее, кстати. Алтан, кажется, смутился. Вадим не кривил душой, шокер был, действительно, удачной идеей. Какая-то даже гордость брала. — Золотце, а ведь в Лилиях была та же история. Эти случаи прям один в один, — Вадим осторожно приобнял Алтана за плечо, и тот прижался к нему крепче, поджимая ноги, скомочился у него под боком, как ребенок. Дракону не нужно было видеть его лицо, чтобы знать, с каким выражением тот смотрит перед собой. Куда-то сквозь пространство. Баатара этот отсутствующий взгляд доводил до ручки. Алтан отмер относительно быстро: — Наркотика там не было, но определенные сходства есть. Хотя, учитывая сумасшествие этих одержимых… Абрам, судя по хорошо спланированному покушению, вел себя осознанно, явно был если не в здравом уме, то хотя бы как-то ситуацию контролировал. Он — другое дело. А вот девушка не имеет никакого отношения к Махаону. Я бы с ней пообщался. Случайная жертва. Подсыпать дрянь в бокал — вопрос секунды. Мне кажется, они с Абрамом — разные образцы. Наркотик — что-то новое, его пока только испытывают, — в голосе Алтана тревога. Подрагивающие нотки страха. Еще бы — такие эмоциональные качели, а Вадим еще и добавил сверху. Вот же блять… Главное, что они оба перебесились и теперь могут нормально поговорить. Хотя бы так. Но чувство в груди все равно какое-то незнакомое и подтачивающее. Хочется вырвать его к херам и больше дела с таким дерьмом не иметь. Как же противно за кого-то переживать. — И какие планы? — Дракон ухмыльнулся и склонился, заглядывая Золотцу в лицо. Их взгляды встретились. Алтан заговорил не сразу: — Нам нужно больше информации. Найди мне что-нибудь о нулевом пациенте. Когда. Кто. Откуда взялся. Анамнез, — он не моргал и не отводил взгляд. Вадима от этого зрелища уже который год пробирало, как в первый раз. Когда Алтан смотрит так, Дракон готов сделать для него все: хоть эту загадочную наркоту прицыганить, хоть нулевого пациента отрыть. — Хотя в идеале бы, конечно, вдобавок получить образцы, — ну, конечно же Золотейшество бы не был Золотейшеством, если бы не запросил луну с неба. Лишь бы на себе опыты не ставил, а то после игры в блесну от него чего угодно можно было ждать. Вадим коротко покумекал, но решил поделиться своими соображениями: — Не знаю, как думаешь ты, но, по мне, от всего этого за версту пасет какой-то сверхъестественной хренью. Золотце ожидаемо закатило глаза: — От тебя не ожидал, — Алтан даже повеселел. С его губ сорвался нетрезвый смешок. Все мистическое вызывало у него пассивное раздражение и скуку. Сейчас он просветлел, словно услышав забавную шутку. — Хотя бы ты с ума не сходи. Этому всему должно быть разумное объяснение, — Золотце снова скользнуло взглядом по его лицу. Вадим почувствовал неуверенное прикосновение к шее. — Так странно осознавать, что любой день может стать последним. Это будто, — Алтан коротко поджал губы, — придает жизни какой-то смысл. Дракон психует от страха за Алтана, Алтан делится внутрянкой, Волков не работает на Разумовского, вокруг творится какая-то неведомая херня. Мир с ума сходит, не иначе. Золотце скользнуло по лицу Вадима взглядом, остановилось на губах. Вадим коротко выдохнул и прижался к чужому приоткрытому рту, целуя Алтана практически зло, и повалил на сбившееся одеяло, вжимая в прогнувшийся под их телами матрас. Если не считать собственного деда, первым реальным врагом Алтана, с которым тот столкнулся лицом к лицу, стал Плахов. Но Плахов с ним только заигрывал, у него не стояло цели Дагбаевского наследника убить. Он хотел его подчинить и заставить играть по своим правилам, Алтан казался ему игроком неопытным и не опасным. Шантажируя его, Плахов рассчитывал на импульсивность и необдуманные действия, только вот Дагбаев поднял лапки, ушел в подпол и занялся своими делами. Уловка сработала, Плахов расслабился. Ленивые бодания бурятского клана с Триадой его не интересовали, а зря. Едва ли не год Золотце задумчиво поглядывало в сторону стройки на месте снесенного детдома. Прибрать здание к рукам он хотел и раньше по известным причинам, ему нужна была приманка, и аварийный домик с красивыми фасадами, но гнилыми досками вместо пола, выдающий себя за идеальное место для несчастных сироток, вписывалось в его планы как Витрувианский человек в пентаграмму. Эта идея возникла еще в, так сказать, доплаховские времена. Алтан не стал тянуть: провел ревизию, принес Каменному толстенную папку, в которой было едва ли не высчитано, когда и какая стена упадет на головы подопечным. Губернатор сделал круглые глаза, клялся и божился, что ни в рот, ни на лапу ни копейки не брал. В общем, подбило Золотце Каменного на расселение аварийного детдома и проектный конкурс на строительные работы. Затем от своей компании подало заявку на частичный снос и реконструкцию. Афера обещала быть простой. Один участник — один победитель, но Плахов решил показать зарвавшемуся мальчишке, кто тут батя, и, пользуясь тем, что эта дагбаевская компания на рынке застройщиков была относительно недавно, отобрал у него проект как конфету у ребенка. Алтан был в восторге, он даже не рассчитывал на то, что кто-то сделает всю работу за него, хотя дальнейшие ходы конкурента могли решить исход событий как к лучшему, так и все испортить. Однако все сложилось лучше некуда: общественности об аварийности здания решили не сообщать. Алтану были нужны скандал и гласность, а Плахову — удар по репутации Каменного. Признание здания аварийным бы оправдало выглядевший политическим произволом снос. В общем, и у Плахова, и у Золотца была одна маленькая тайна на двоих. Но самым восхитительным оказалось то, что Разумовский в эту ловушку угодил с наскока. Хоть с казнью Алтану по известным причинам и не фортануло, но к Золоту Востока теперь тот тянул загребущие ручки вполне себе уверенно и подбивал Каменного на судебное разбирательство со строительной компанией Плахова, скрывшей неудовлетворительное состояние детдома. Все-таки репутация сама себя не пофиксит. Так что, если все пройдет гладко, то, возможно, в центре бывшего Ленинграда зацветет что-нибудь красивое. А может, если Золотце совсем расщедрится, здание вернется к своему изначальному предназначению. Алтан непослушными руками сжал Вадимову куртку и требовательно потянул назад. Последние полгода им было не до какой-то нормальной близости. Дракон ограничивался подначиваниями, зажимал Алтана по углам и пару раз чисто по приколу довел до оргазма в максимально не предназначенных для этого местах. Вот она — взрослая жизнь. Когда импостерам головы отстреливаешь чаще, чем трахаешься. А Алтан в сравнении с дедом своим был тем еще пацифистом. Как-то повелось у них так, что никаких запретов друг для друга не появилось. Гуляй — не хочу, но в свободное от работы время. А такового было не то чтобы сильно много. И вроде бы подцепить кого задача вполне посильная, но в последний раз Вадим такое проворачивал еще в Гонконге и один раз по возвращении в Россию пару лет назад. Быстро приелось — всё не то и не так. Была в Алтане какая-то вот эта ебучая искорка, которой Дракон больше ни в ком найти так и не смог. Долго перебирал, думал. Вроде бы и не столько во внешности дело. Да и не в характере сучьем. Алтан в себе каким-то загадочным образом умудрялся сочетать граничащую с гениальностью хитрость и подкупающую искренность. Лучше б он был подлым гаденышем, ей-богу. Вадиму спалось бы крепче. Алтан был импульсивным, принципиальным, агрессивным, травмированным, привыкшим запирать чувства в себе (а ты потом двери высаживай). Но не гаденышем. Тяжёлая куртка с шорохом упала на пол, звякнув молнией о древесину и связкой ключей сквозь карман. Вадим рывком развел чужие колени, наваливаясь сверху. Алтан рвано исступленно отвечал на поцелуй, водя ладонями по рельефу грудных мышц через одежду. Они словно пытались друг друга сожрать, не иначе. Торопливые резкие движения, будто сейчас возьмут и все отнимут. Вот Вадим уже расстегнул чужие черные облегающие штаны и обхватил сквозь эластичную джинсу постепенно встающий член. Алтан стащил с него светлую водолазку и тихо заскулил, когда Дракон едва ли не вгрызся в его шею, продолжая надрачивать ему сквозь одежду. — Я хочу тебя, — выделил последнее слово ебучий восточный принц и заломил брови, когда Вадим слегка приспустил с него нижнее белье и заскользил большим пальцем по головке прижатого к животу резинкой трусов члена. Походу, недотрах Алтана накручивается как километраж — по счётчику. — Подожди, нет… Слишком быстро… — задыхался на каждом слове тот. — Вадим…блять… Золотце пыталось уйти от прикосновения, извернуться, поджать и свести ноги, но ему и трезвому такие финты ушами давались плохо, а сейчас — вообще никак. Подергивался, со стонами прерывисто хватал ртом воздух. По вжатому в кровать телу прошла предоргазменная дрожь, и Вадим замедлил движения, подведя Алтана к краю, но останавливая. Тот чуть ли не со слезами на глазах разочарованно выдохнул очередное влажное дрожащее «блять». Видимо забыть успел о том, насколько сильно Дракон любит над ним издеваться. А Дракон это дело даже не любит, а обожает, поэтому не останавливает движения пальцем. А по предэякуляту скользится супер. Легко Алтан после своих закидонов и многомесячного динамо не отделается. Если вдруг случится форсмажор и утром они сдохнут — оттянуться напоследок нужно как следует. И вообще, пора бы Золотцу вспомнить уже, как это — заниматься хоть чем-то кроме работы, а то на него уже смотреть жалко. Алтан снова не выдерживает и тянет свои лапки куда не просят. Вадим перехватывает запястья и вжимает над чужой головой, мстительно ускоряясь. Штрафной. Тело под ним снова выламывает от подступающего оргазма, но Дракон снова убирает руку, теперь насовсем. Ну уж нет. Он облизывает подушечку пальца под уничтожающим взглядом и, коротко задумавшись, размазывает остатки по полным приоткрытым губам Алтана, проталкивая палец по костяшку тому в рот, давит на язык, соскальзывает к уздечке, возвращается к нёбу, внаглую грубо толкается по языку к корню. Отвернуться у Золотца не выходит, глаза слезятся, он тихо прерывисто что-то мычит, а по низу живота с покрасневшей головки к тазовой косточке вязко так течет жидкость. Любит же Алтан, когда его нагибают. О том, чтобы того подчинить, речи быть не могло. Таких подчинить нельзя, только заломать и всю душу вытрахать. Вадим вытащил палец из чужого рта и вернул на исходную, но оттянув резинку трусов ниже и добавив движения по стволу. Он прижался языком к напрягшемуся соску сквозь сетчатую майку, с нажимом потираясь пахом между чужих ног. Алтан снова задрожал, слабо подмахивая, и всхлипнул, бессвязно бормоча что-то себе под нос, когда Дракон ухватился зубами за пирсинг и несильно потянул. Готовенький. Вадим отпустил чужие запястья, отстранился и рывком стянул с Алтана джинсы вместе с домашней обувью и нижним бельем. Тот уже дошел до этой своей отстраненной кондиции, когда лишь молча рывками следил за Драконом растерянным взглядом. Вроде бы логично хотеть Золотцу быстрее вставить, но все эти прелюдии увлекали сами по себе. С такими зрелищами не сравнится никакое порно. Презервативы и небольшая плоская бутылочка смазки были у Вадима маст-хевом и не покидали карманов его штанов практически никогда. Он вылил немного на пальцы, размазал и надавил двумя на колечко мышц, понемногу проталкивая их внутрь. Алтан распахнул рот, затем зажмурился и прикусил губу. Буквально перестал дышать. Нежничать с ним Вадим не собирался. Втолкнул под сдавленный всхлип пальцы по костяшки и аккуратно согнул, разводя в стороны. Член Золотца дернулся и снова потек, пресс красиво напрягся. Все. Край. Третий палец Дракон уже проталкивает быстро, грубо разводит пальцы, двигает ими на пробу, не особо заботясь о чужом комфорте, Алтану уже откровенно похуй на все эти осторожности. Он тянет Вадима на себя и целует его сам, свободной рукой щелкая пряжкой его ремня и подрагивающими пальцами кое-как справляясь с пуговицей и молнией. Расчехляет крепко стоящий член и обхватывает его, направляя в себя. На этом моменте Вадим понимает, что не дышит уже сам. О презервативе вспоминает случайно и тихо ругается в чужие губы. Не-не, не дело это. Алтан пристыженно поджимает губы. И этот забыл, хотя именно он с самого начала едва ли не лекции Дракону читал о том «почему нельзя без…», все мозги выжрал, а теперь забыл. Ну, сделаем скидку на клятые стопари в неизвестном количестве. Приходится тормозить и натягивать этот сволочной латекс. Терпелка не железная, терпелку срывает, как резьбу. Вадим испытывает какое-то садистское удовлетворение, одним слитным движением входя на всю длину. Алтан с низким гортанным стоном запрокидывает голову назад. Блять, как же давно Дракон этого не слышал, аж мурашки по коже. На периферии сознания обреченная мысль о том, что надолго его самого такими темпами не хватит. Но, что поделаешь, Алтан уже который год делает с его мозгами какие-то страшные вещи. Иногда Вадиму кажется, что рядом с Золотцем со всеми своими больше не имеющими никакого значения вышками, кандидатской и статьями он тупеет и деградирует. Просто иногда это получается контролировать, а иногда — нет. Еще бы. Все универские годы продрочился не с девчонками, а с книгами — ради стипухи. Потом служба там, служба сям. Время было неспокойное — не до ебли, лишь бы до утра дожить, а потом — снова, и снова. Хотя и в горячих точках всякое случалось. И это «всякое» преследует его до сих пор, просто делает вид, что не помнит нихуя. Вадим тоже это отрицал долго, даже, вон, на золотцевы пидорские закидоны смотрел сначала презрительно так. Фрейд, наверное, там тогда в гробу электричество вырабатывать стал. Дракон ткнулся лбом в одеяло рядом с головой Алтана и подхватил его под поясницей, буквально вплавляясь в чужое тело. Тот прижался к его виску щекой и тоненько ахнул на ухо, когда Вадим вышел наполовину и снова толкнулся — уже сильнее, принимаясь двигаться, наращивая темп. Как же его блядски ведет. Он прижался губами к бьющейся венке на чужой шее. Золотце сдавило его бедрами, вцепилось в спину коготками, прерывисто шумно дыша ему в коротко стриженые волосы. Дракон приподнялся на руке, ловя чужой непривычно открытый взгляд, терявший, казалось, всю осмысленность от каждого шлепка кожи о кожу. Алтан ахнул от особо сильного толчка и вибрирующе протяжно застонал, переместив руки на чужие ягодицы, когда Вадим задал быстрый темп, понимая, что еще немного и спустит. А еще и эти ладони, твою мать. Алтана снова мелко затрясло, он резко вдохнул ртом воздух, прогибаясь, и сжимая его внутри. На его блядскую полупрозрачную майку брызнули белесые капли. Каламбур про «последнюю каплю» промелькнул у Вадима где-то на краю сознания, но озвучен не был. Он кончил с хриплым стоном, больно укусив Алтана за плечо. — Ай… — едва слышно произнес тот и потянул Дракона на себя, незнакомым, новым движением (от которого защемило где-то в районе сердца), целуя в висок. С тем же успехом он мог пустить в него пулю.