Моё тело в клетке

Геральт едва заметил, что уже стемнело, и смутно задавался вопросом, который час. Он не думал, что они шли долго, но он не знал, как работает время, где бы они ни находились, и к этому моменту он был достаточно уверен, что они уже не на Континенте. К своему легкому раздражению, он понял, что даже если бы он построил солнечные часы, то из-за того, что туман неизменно скрывал солнце, использовать их для определения времени было бы невозможно. Он пошел за жареными фазанами и несколькими гарнирами, не упустив из виду тот факт, что на этот раз Эмгыр взял две бутылки Эст-Эст и третью, которую он не узнал издали. Они, как и прежде, поднялись в свою комнату, снова загородив вход шкафом. Геральт сомневался, что это сильно поможет, если вообще что-нибудь даст, но это дало ему, по общему признанию, иррациональное чувство безопасности. Он разжег камин и сел в кресло напротив Эмгыра, который уже наливал себе большой бокал вина. Геральт не винил его. После того дня, который они провели, ему тоже очень хотелось немного напиться, но он просто сомневался, сможет ли это сделать, пока не увидел этикетку на третьей бутылке. – Белая чайка?! – Я так понимаю, это напиток любимый ведьмаками. – Я знаю, но что он здесь делает? Почему в этой кладовой есть бутылка чего-то, что могу пить только я? Эмгыр выглядел нехарактерно усталым. – Полагаю, по той же причине, по которой для тебя накрыт стол, а библиотека заполнена твоими книгами. – Но я узнал только несколько книг... – Остальные, вероятно, мои. Или, точнее, все остальное - это книги, которые я прочитал. Мы можем проверить эту гипотезу, но я считаю, что она верна. Геральт был безмерно впечатлен тем, что Эмгыр прочитал все эти книги за свою сравнительно короткую жизнь, но сейчас, казалось, был худший момент, чтобы поднимать этот вопрос. – Детские книжки о рыцарях и принцессах не мои, – ответил он, пытаясь изобразить легкомыслие. В ответ Эмгыр на самом деле закатил глаза. – Они мои. Ты можешь считать, что все, что ты никогда не читал, принадлежит мне. – У Геральта внезапно возникло много вопросов, и он знал, что не должен поднимать ни один из них. – Это место, похоже, в какой-то степени реагирует на нас. Все было четко спланировано для меня, от портретов до фазана и слов, вырезанных на алтаре на моем языке, но, тем не менее, оно снабжается маленькими кусочками, которые оно впитало от тебя, когда ты вошел. – Это меня не совсем утешает, – пробормотал Геральт, в основном самому себе. Эмгыр все еще кивал. Он понятия не имел, что сказать, поэтому решил налить себе такой же большой бокал вина для вкуса, который потягивал в перерывах между случайными глотками Белой чайки для опьянения. Они с Эмгыром сидели у камина в одинаковых креслах, и он с трудом подавил желание закинуть ноги на стол между ними. Вместо этого он откинулся назад, желая, чтобы его тело расслабилось. Возможно, ему придется медитировать просто для того, чтобы снять часть этого напряжения. Эмгыр, с другой стороны, наклонился вперед, его пальцы сомкнулись на губах и подбородке, за исключением тех случаев, когда он двигал рукой, чтобы сделать большой глоток Эст-Эста. Он не выглядел сердитым или испуганным. Больше похоже на смирение, и Геральт понял, что ненавидит этот взгляд больше всего на свете. Он решил нарушить молчание. – Когда ты описал виселицу как орудие пыток... – Ты лучше меня знаешь, что Цирилла может путешествовать не только в пространстве, но и во времени. Если она может связаться с нами, почему не телепортировалась после того, как мы прибыли сюда? Очевидно, что это совершенно другое измерение, поэтому это не должно влиять на причинно-следственную связь в нашем измерении. Или, другими словами, для нее это должно быть безопасно. Не должно быть никаких причин для того, чтобы помощь уже не дошла до нас... – ... если только это невозможно, – со вздохом закончил его фразу Геральт. – Поэтому представляется вероятным, что мой палач - само время, и я был уже мертв, когда переступил порог этого мира, – ответил он. Бросив на Геральта быстрый взгляд, прежде чем отвернуться, он продолжил более спокойно: – Я сожалею, что своими действиями я, возможно, тоже приговорил тебя к смерти, если это действительно так. После долгой паузы он добавил, подняв взгляд к глазам Геральта: – Хотя это довольно эгоистично, я не могу заставить себя сожалеть о том, что ты здесь со мной. Брови Геральта взлетели вверх при трех признаниях, которые он никогда не ожидал услышать из уст Эмгыра: извинение за свои действия, признание своего эгоизма и признание того, что он был рад видеть Геральта рядом с собой. Тем не менее, он старался не слишком глубоко вникать в последнее; столкнувшись с перспективой провести остаток своей жизни в одиночестве, полностью изолированный от всех других живых существ, он вообразил, что любой человек был бы желанной компанией. Только тогда он понял, что Эмгыр не ответил на его вопрос. – Итак, виселица? Он услышал, как тот вздохнул, наливая себе еще. Он не думал, что когда-либо видел, чтобы Эмгыр пил так много и так быстро, и какая-то детская часть его души с нетерпением ждала, когда он увидит его пьяным. – Ты слышал историю о Кардорване и Меллине? – Геральт отрицательно покачал головой. – Они оба были солдатами – фактически офицерами – в моей армии. Они сформировали небольшое подразделение, которому была поручена конфиденциальная миссия по доставке заключенного в обмен на того, кто представлял для нас большую ценность. Заключенный, о котором идет речь, совершил ужасные преступления, и если бы новости об обмене просочились, это вызвало бы общественный резонанс, отсюда и необходимость сохранения тайны. Было только двенадцать человек, которые знали подробности. Геральт кивнул ему, чтобы он продолжал, и долил свой бокал. – Так получилось, что один из этих двенадцати был предателем, и на пути к пункту обмена – где-то вдали от цивилизации по замыслу и защищенный магией - посланник подвергся нападению. Они освободили нашего пленника и в процессе убили восьмерых; всех, кроме Кардорвана и Меллина, хотя Кардорван был тяжело ранен. Меллин нашел заброшенную хижину для укрытия, залечил раны Кардорвана и убил белок для еды, когда их ограниченный рацион закончился. Все это время его состояние ухудшалось до такой степени, что он умолял Меллина покончить с его жизнью, чтобы избавить его от агонии. – Убийство из милосердия? – Вполне. Но Меллин снова и снова отказывался, убежденный, что их найдут и обработают раны. Он полагал – на самом деле правильно, – что такая важная миссия будет контролироваться с предельным вниманием и что в тот момент, когда они не явятся в согласованное время и место, будет проведен интенсивный поиск. Но через три дня боль Кардорвана достигла такой степени, что он больше не мог ее выносить, и он умолял Меллина прекратить его страдания, слишком слабый, чтобы сделать это самому. Эмгыр сделал еще один глоток вина, легкое пятно на его губах отвлекло Геральта таким образом, что ему стало очень стыдно за себя, когда он слушал эту историю, и продолжил. – В конце концов Меллин согласился, как бы мучительна ни была для него эта задача, и перерезал ему горло. В отчетах отмечалось, что кровь, хлынувшая из его артерии, была еще теплой, когда их нашли наши люди, кровь запачкала одежду Меллина там, где он все еще держал его, когда они прибыли, когда он плакал в плечо. Они прибыли с опозданием всего на несколько минут. – Ему пришлось сделать невозможный выбор, – посочувствовал Геральт. – Честно говоря, я не знаю, что бы я сделал в такой ситуации. Это, должно быть, преследует его по сей день. – Так и было бы, – согласился Эмгыр с легким кивком, – если бы Меллин не покончил с собой, как только закончил давать полный отчет командиру на следующий день. Видишь ли, они были любовниками. Есть по крайней мере одна баллада об этой трагедии, хотя я не могу сказать, что она хороша. Я надеюсь, что это ответ на твой вопрос. Геральт коротко кивнул ему. Ему не нужен был Эмгыр, чтобы объяснить это значение. Если бы он был здесь один, сколько времени прошло бы, прежде чем он перестал бы ждать, пока кто-нибудь свяжется с ним или спасет его? Как только он исчерпает все свои собственные варианты побега, как долго он будет ждать помощи другого? В какой момент агония пережить еще один день в полном одиночестве станет слишком большой ценой за отдаленную возможность быть спасенным на следующий день? Он сделал еще один большой глоток обоих напитков и угрюмо откинулся на спинку кресла. Неужели Эмгыр прав, и из этого места нет выхода? Геральт представил себе, как проведет десятилетия, а может и больше, в этом крошечном, невозможном месте в компании только Эмгыра. Конечно, он мог бы представить других худших людей, с которыми можно было бы оказаться здесь в ловушке. Эмгыр, по крайней мере, был бесконечно обаятелен, и он чувствовал, что мог бы потратить всю жизнь на то, чтобы узнать его. Он не думал, что ему будет скучно. Но все же. Это означало бы пропустить каждый этап в жизни Цири. Он никогда больше ее не увидит. Никогда не встретится с ее детьми. Он никогда больше не увидит своих друзей. Вполне возможно, что никто даже не узнает, что с ним случилось, и это огорчало его по-другому. Хотя, по крайней мере он предполагал, что люди подумают, что он похитил Эмгыра и ушел в подполье. По крайней мере, он знал, что Цири никогда в это не поверит. Они с Эмгыром достаточно раз сталкивались лбами, но она должна знать, что он никогда не заберет его у нее, как раз когда она начинала узнавать его получше и когда она больше всего нуждалась в его руководстве, приближаясь к началу своего правления. *** Он наблюдал, как Эмгыр прикончил всю бутылку. Он едва притронулся к еде, и хотя он совсем не казался пьяным, черты его лица несколько смягчились, предполагая, что он тоже был не совсем трезв и что он обычно прилагал усилия, чтобы сохранить свои черты жесткими, что заставляло Геральта смеяться как сумасшедшего. Он проигнорировал вопросительный взгляд, которым наградили его за вспышку гнева. – И вот я, – начал Эмгыр своим самым ледяным голосом, хотя Геральт заметил легкий озорной блеск в его глазах, - собирался пригласить тебя спать в кровати вместо этого унылого дивана, но это было до того, как ты начал хихикать, как гиена. Предполагаю по твоему взгляду это из-за меня, и в моей собственной камере пыток, не меньше. Он резко вдохнул, услышав это приглашение. Внезапно, нож у шеи, этот голос и эти слова вернулись в великолепной цветовой гамме, и он обнаружил, что мгновенно начал твердеть, несмотря ни на что. Тем не менее, он сомневался, что Эмгыр имел в виду именно это, и если бы приглашение было просто платоническим, что почти наверняка так и было, он чувствовал бы себя самым большим идиотом на земле, превратив добрый жест во что-то грязное. Он действительно плохо спал на этом чертовом диване, а кровать выглядела гораздо более удобной, а также достаточно большой, чтобы они оба могли удобно разместиться, даже не соприкасаясь. Выражение его лица, должно быть, выдало ход его мыслей, потому что он увидел, как Эмгыр чуть не закатил глаза в ответ. – Ты не можешь спать на диване. Ты почти в два раза выше его в длину. Вот и все. Геральт всерьез засомневался, действительно ли это все. Он не думал, что Эмгыр смирился бы с разделением своего личного пространства таким интимным образом, если бы ему эта идея показалась отвратительной. Он даже не думал, что делает это ради Геральта, каким бы неудобным ни был его другой вариант сна. Возможно, он не хотел оставаться один после вчерашнего кошмара, но это казалось немного притянутым за уши. Он заметил, что пока он пытался обдумать это предложение, Эмгыр уже поставил свой стакан и, приведя себя в порядок в ванной комнате, снова начал переодеваться ко сну. Он ожидал, что Эмгыр отвернется от него, чтобы он не мог видеть его спину или даже переодеться в соседней комнате. Однако, казалось, Эмгыр больше не возражал против того, чтобы он видел шрамы, или, может быть, он действительно возражал, но считал эту скрытность слабостью, которую нужно скрывать, в отличие от шрамов. И то, и другое было одинаково возможно с этим человеком. На этот раз, однако, Геральт полностью отвернулся – не желая повторять вчерашнюю ошибку – и решительно повернулся в противоположную сторону, выпив еще больше вина. – Хорошо, спасибо, – наконец пробормотал он, не зная, как любезно принять приглашение, не звуча при этом неуместно нетерпеливо. В тот момент, когда он принял щедрое предложение, его разум начал бомбардировать его образами того, как могло бы пройти деление постели, и он разрывался между предвкушением, неловким страхом и стыдом за то, что извратил то, что, вероятно, было не более чем добрым жестом. Его подсознание, должно быть, страстно ненавидело его, потому что сценарий, на котором его разум, наконец, сосредоточился, был тем, который ему было очень трудно выбросить из головы. Он представил, как Эмгыр не может заснуть, ворочается с боку на бок, пока, наконец, не повернулся к Геральту с этим блеском в глазах и не приказал отсосать ему, чтобы расслабить его. Чем больше он представлял, как Эмгыр схватил бы его за волосы и потащил туда, куда хотел, тем больше возбуждался, пока не стал болезненно твердым и не знал, что с собой делать. Он был уверен, что приглашение не будет предложено снова, если он ляжет в постель в таком состоянии. Как только он подумал об этом, Эмгыр обернулся – одетый в длинную прозрачную темно–серую рубаху - и, поймав его взгляд, с любопытством наклонил голову и просто посмотрел на него, в то время как Геральт пожелал, чтобы земля поглотила его там, где он сидел. Как раз в тот момент, когда он подумал, что его вот-вот вышвырнут из постели еще до того, как он в нее ляжет, Эмгыр удивил его еще раз. – Я не буду делить с тобой комнату, не говоря уже о кровати, в таком состоянии. Ты явно грязный, и я чувствую твой запах даже отсюда. Может, мы и не в Нильфгаарде, но это не оправдывает твою плохую гигиену. Ты пойдешь мыться. Геральт вздохнул с облегчением. Это, конечно, не то, что он собирался сказать. Не желая подвергать сомнению свою удачу, он встал так осторожно, как только мог, и практически побежал в ванную комнату напротив кровати, стянул с себя одежду и погрузился в ванну. Чудесным образом вода все еще была идеально горячей, и когда он, сняв одежду, опустился в ванну, то не смог сдержать тихое шипение от ощущения, как его мышцы плавятся в горячей воде. Он действительно нуждался в этом. Он все еще был чрезвычайно возбужден – повелительный голос Эмгыра никак не мог умерить его пыл, – но физическое расстояние между ним и Эмгыром было не так велико, а стены не настолько толсты, чтобы он думал, что есть хоть какой-то шанс, что он сможет найти облегчение не будучи подслушанным. Он стиснул зубы. Он мог обойтись и без этого. В конце концов, у него был некоторый самоконтроль. К сожалению, представляя, что Эмгыр подслушивает его, а затем сталкивается с ним лицом к лицу и его разочарованным или насмешливым лицом, он становился только жестче. Геральт глубоко вздохнул и сосредоточился на том, чтобы просто помыться, пытаясь думать о чем-нибудь еще, кроме этого. Конечно, ему просто повезло, что он совершенно забыл взять с собой смену одежды или полотенце, что означало, что у него был выбор: либо надеть свою, по общему признанию, грязную, вонючую одежду, чтобы отправиться в спальню, и, таким образом, отменить весь смысл ванны, выйти голым, что он сразу же исключил, и попросить Эмгыра о помощи. Черт возьми, подумал он, когда понял, что никогда не смирится с этим, но это было определенно лучше, чем два других варианта. – Я забыл захватить сменную одежду, – крикнул он ему. – Не мог бы ты, пожалуйста, принести мне что-нибудь, полотенце или, в идеале, и то, и другое? Он ожидал ехидного замечания о том, что я не мальчик на побегушках. Вместо этого он услышал шорох шкафов. Внезапно он понял, что Эмгыр принесет ему не ту одежду, в которой он спал прошлой ночью. Геральт тихо застонал. Он был уверен, что, что бы это ни было, ему это не понравится, и он не сможет оспорить этот выбор. Наконец дверь открылась, и в кои-то веки Геральт порадовался, что, находясь в ванне, он смотрел в противоположную сторону, так что Эмгыр не мог прочитать выражение его лица. В то же время остальная часть его тела была полностью обнажена, и если бы Эмгыр задержался хотя бы на мгновение, ему не нужно было бы смотреть на лицо Геральта, чтобы увидеть степень его возбуждения. Его гордость не позволяла ему прикрываться руками, но это было на грани срыва. Внезапно Эмгыр присел прямо за ним, и он почувствовал, как тот обнюхивает его в месте соединения шеи и плеча. Он замер, не зная, как реагировать, даже когда ощущение его горячего дыхания на шее заставило его пальцы на ногах подогнуться. – Достаточно чистый для твоей королевской кровати? – коротко спросил он с легким оттенком раздражения. Это ни капельки не помогало. – Этого достаточно, – ответил Эмгыр после короткой паузы, его голос внезапно понизился. – Хотя ты кажешься напряженным. Геральт тихо застонал от разочарования и смущения. – Да, интересно, чья это вина. Ты можешь просто оставить одежду на полу? – Я могу помочь тебе с этим, если хочешь, – прошептал Эмгыр ему на ухо, горячее дыхание на внешней оболочке уха заставило его вздрогнуть. Геральт застыл в нерешительности, несмотря на то, что его тело кричало ему сказать “да”, пока Эмгыр не добавил: – Все, о чем я прошу, это чтобы ты следовал моим приказам. Все еще отвернувшись от Эмгыра, положив голову на край ванны, он быстро кивнул головой, подавив стон, когда почувствовал возбуждение Эмгыра. Ему не нужен был этот запах от человека с которым он был, чтобы кончить, но мало что еще могло опьянить его с такой же силой. Что ж, если Эмгыр был в этом заинтересован, то кто он такой, чтобы отказывать себе в этом? Он отказался рассматривать тот факт, что именно ссылка на приказы подтолкнула его к тому, чтобы сказать "да" вместо того, чтобы колебаться. – Очень хорошо, – сказал Эмгыр глубоким голосом. – Вытяни руки и положи их на бортики ванны. Не шуметь. Если ты пошевелишься, я остановлюсь. Со сдерживаемым разочарованием от смутного неожиданного флирта за последние пару дней в сочетании с тем фактом, что это действительно было очень давно для него, и теперь с этим голосом шепчущим команды ему на ухо, когда он почувствовал, как рука Эмгыра опустилась на его грудь и начала скользить ниже, Геральт уже чувствовал себя смущающе близко. Он не мог вспомнить, когда в последний раз так сильно этого хотел, а Эмгыр еще почти ничего не делал. Он почувствовал, как изящные, ловкие пальцы скользнули вниз по его груди, мягко коснувшись соска на пути вниз, заставив Геральта резко вдохнуть, прежде чем задержаться на животе, когда Эмгыр слегка скользнул по мышцам, а затем изогнулся вокруг тазовых костей, его извилистое прикосновение стало безумно близко к тому месту, в котором он отчаянно нуждался, продолжая, чтобы подразнить его. Наконец, как раз в тот момент, когда Геральт собирался умолять, он почувствовал, как эти грешные пальцы нежно обхватили его пульсирующий член и начали поглаживать его так нежно, что Геральт чуть не закричал. Полное погружение в воду придавало его движениям ощущение гладкости и шелковистости, а то, как медленно он поглаживал его, слегка сжимая, удерживало его на краю, лишая возможности освободиться. Он услышал свое тихое рычание, прежде чем смог остановиться, но не пошевелился. Эмгыр мрачно усмехнулся, горячий воздух на его шее сводил с ума, прежде чем он усилил хватку и погладил его от основания до кончика. Когда он повернул запястье наверху, Геральт действительно застонал и почувствовал бы себя неловко, если бы не почувствовал резкий всплеск возбуждения Эмгыра. Как раз в тот момент, когда Геральт был на грани, его мышцы напряглись в предвкушении, Эмгыр внезапно ослабил хватку, снова мягко поддразнивая его, в то время как Геральт стиснул зубы от разочарования, чувствуя, что вот-вот расплачется. Его руки теперь сжимали край ванны, как тиски, и он слышал, как тяжело дышит. Где-то в глубине своего сознания он также заметил, что собственное дыхание Эмгыра стало немного неровным; не настолько прерывистым, чтобы кто-то кроме ведьмака заметил, но это определенно было. Он не был уверен, почему его даже удивило, что Эмгыр не был невосприимчив к этому; ожидал ли он, что Эмгыр будет гладить его до оргазма с клинической отстраненностью? В тот момент, когда Эмгыр возобновил движение запястьем в ударе вверх, бедра Геральта автоматически дернулись в его руке. Казалось, даже он мог вынести столько пыток, прежде чем потерял контроль. Хотя он сразу же успокоил свои бедра, рука, поглаживающая его, полностью остановилась, как будто ожидая чего-то другого. – Прости, – задыхаясь, сказал Геральт, – пожалуйста, не останавливайся. – На этот раз я не обращу внимания на ошибку, но я полностью остановлюсь, если это повторится. Независимо от того, насколько гладко или ровно могла звучать эта фраза на первый взгляд, Геральт слышал похоть в его голосе, что только усугубляло его собственное желание. Он никогда бы за миллион лет не подумал, что это произойдет с Эмгыром, и он все еще был сбит с толку тем фактом, что это происходило прямо в этот момент, но теперь, когда у него это было, он жадно хотел большего. Он хотел получить все, что Эмгыр был готов ему дать, и его разум заработал, пытаясь представить, что еще они могут сделать и, возможно, как Геральт мог бы отплатить ему тем же. Словно прочитав его мысли, Эмгыр выбрал этот момент, чтобы начать поглаживать его быстрее с изысканно твердой хваткой, непристойный плеск воды, когда он двигался, только усиливал Геральта. Становилось все труднее не поддаваться его хватке. Он был так близок. Геральт думал, что может умереть, если ему не разрешат кончить в этот момент. Как только он почувствовал, что готов упасть в пропасть, Эмгыр снова отстранился, его рука мягко скользила вверх и вниз по его набухшему члену со скоростью настолько медленной, что это граничило с непотребной. – Эмгыр, пожалуйста, – взмолился он. – Пожалуйста. Я больше не могу этого выносить. Еще одна волна возбуждения. – Пожалуйста, что? – Эмгыр ответил твердым, требовательным голосом. – Пожалуйста, ваше Императорское Величество? Я, эм, не знаю всех твоих других... Сразу же произошли две вещи. Эмгыр начал гладить его всерьез, быстрее, с жестким захватом, не останавливаясь, когда Геральт снова напрягся, толкая его через край, в то же время, когда он резко впился зубами в плечо Геральта с почти небрежной жестокостью. В тот момент, когда Геральт почувствовал его острые зубы на своей плоти, он ослепительно сильно кончил в его руку с непристойным стоном, позволив себе прижаться к руке, пока Эмгыр гладил его сквозь толчки, наслаждаясь волнами возбуждения, исходящими от Эмгыра. Он чувствовал себя таким раскованным, восхитительно посткоитальным и сияющим от удовлетворения, что был очень рад отплатить за услугу, пока Эмгыр не сказал ему, что он оставит одежду у двери, и покинул комнату, не сказав больше ни слова. Геральт вымылся во второй раз, его блаженство сделало его медлительным и ленивым, и надел одежду, которую ему принесли. Он ожидал чего-то нелепого – ночной вариант дублета, - но был приятно удивлен, обнаружив удобную свободную тунику и самые мягкие брюки, которые он когда-либо чувствовал, хотя и немного прозрачные, оба темно-синего цвета. Сделав глубокий вдох, он вышел только для того, чтобы обнаружить Эмгыра уже в постели с погашенным светом, освещенным только тлеющими углями камина. Он неловко забрался в кровать с другой стороны и, немного поерзав, устроился поудобнее, его разум все еще пытался понять, что, черт возьми, только что произошло. Внезапно его вывел из задумчивости резкий звук, донесшийся от Эмгыра, похожий на плач. Вздрогнув, он повернулся к нему лицом, стараясь держаться от него на некотором расстоянии. – Эмгыр? Последовала пауза, в течение которой Эмгыр, очевидно, пытался успокоиться, которая быстро была прервана смехом, глубоким и очень приятным, хотя и немного неуместным, который он, очевидно, безуспешно пытался подавить. Ну, по крайней мере, он не плакал, подумал Геральт. Когда он ничего не сделал, чтобы оставить это дело в покое, Эмгыр повернулся к нему лицом. – Когда я спросил, – объяснил он между смехом, который ему явно было трудно контролировать, его лицо исказилось от удовольствия, – пожалуйста, что? Я был… Я хотел сказать, чего именно ты хотел. Это не было просьбой обращаться ко мне по всем моим титулам. – Ну, ты не ясно выразился, – защищался Геральт, что только спровоцировало новый приступ смеха. – Мне пришлось укусить тебя, просто чтобы не рассмеяться, – признался Эмгыр, все еще смеясь. Внезапно Геральт почувствовал огромную благодарность. Это определенно испортило бы момент, если бы Эмгыр просто расхохотался тогда. – Я не могу вспомнить, когда в последний раз я так много смеялся, – признался он с оттенком удивления. – Значит, твои куртизанки менее забавны, чем я? – самоуверенно ответил Геральт, внезапно заинтересовавшись его сексуальной жизнью. – Мои куртизанки знают все мои титулы, – выдавил Эмгыр в перерывах между новыми приступами смеха, до такой степени, что у него практически перехватило дыхание, что заставило самого Геральта рассмеяться. Это было определенно заразно. В то же время Геральт не мог отделаться от мысли, что в его смехе слышались истерические нотки, которые внезапно придали ему мрачную нотку. Возможно, это был страх, странность этого места, охватившая его после того дня, который у них был. Отсутствие вариантов для побега. Он действительно называл это камерой пыток. Он вспомнил, что смутно планировал предложить отплатить ему взаимностью, но Эмгыр, казалось, больше не был в настроении, и он больше не чувствовал запаха его возбуждения. – Спокойной ночи, ваше Императорское Величество, – ухмыльнулся Геральт, что снова рассмешило Эмгыра. – Это Ваше Императорское Величество, Деитвен Аддан ын Карн аэп Морвудд, Император Нильфгаарда, повелитель Метинны, Эббинга и Геммеры, властитель Назаира и Виковаро. Тебе не мешало бы выучить их ради твоего же блага, поскольку теперь я намерен проверить твою память, когда представится такая возможность. С этими словами он отвернулся и улегся спать. Когда Геральт попытался сделать то же самое, его предательский разум отказался позволить ему, еще раз предлагая сценарий за сценарием, в которых Эмгыр мог бы проверить его в этом вопросе, и обнаружил, что он наполовину тверд, несмотря на недавний оргазм. Теперь он был уверен, что не ошибся в своих словах. В конце концов, он просто подрочил ему и подарил потрясающий оргазм, не меньше. Он снова и снова прокручивал в голове титулы, пытаясь запечатлеть их в памяти.