Моё тело в клетке

Когда он, наконец, заснул, он спал лучше, чем когда-либо за последние годы, и ненадолго увидел во сне твердую руку и властный голос, оставив его твердым как камень. Когда он проснулся, поначалу дезориентированный тем, что оказался в том, что он начал считать кроватью Эмгыра, пока его воспоминания о прошлой ночи не нахлынули обратно, что никак не уменьшило его возбуждение. Как и запах Эмгыра, который теперь пропитал простыни. Он как раз размышлял о том, чтобы быстро снять часть этого напряжения, пока он все еще был один, прежде чем в комнату вошел Эмгыр, одетый в такие же черные сшитые на заказ брюки и черную приталенную рубашку. У него снова были закатаны рукава, и Геральт не мог не смотреть на него. В нем было что-то очень притягательное, вот так, без нелепого дублета или императорской цепочки, и он был уверен, что уставился на его обнаженные руки, прежде чем смог взять себя в руки. Эмгыр, однако, снова вел себя так, как будто прошлой ночью не произошло ничего важного, как будто всего восемь часов назад у него в руке не было члена Геральта. Как будто он не заставлял его стонать, как проститутку из подворотни, когда кончал. – Ты все еще кажешься немного напряженным. Ты плохо спал? – невинным голосом спросил Эмгыр. – Да, – ответил Геральт сквозь стиснутые зубы и быстро перешел к смене темы. – Ты хорошо спал? Больше никаких кошмаров? – Нет, – ответил Эмгыр с редкой мягкой улыбкой. – Я полагаю, что должен поблагодарить тебя за это. Геральт пожал плечами, хотя не мог не задаться вопросом, как часто Эмгыру снились кошмары, если он считал одну ночь непрерывного сна чудом, которое приписывал присутствию Геральта в своей постели. Внезапно он почувствовал новый прилив сочувствия к этому человеку. Он и сам знал, насколько травмирующими могут быть такие кошмары. В то же время он понял, что, вероятно, именно поэтому он попросил его разделить с ним постель, а не что-то более грязное, что навело на тревожную мысль. – Знаешь, я очень рад продолжать делить с тобой постель, если это поможет избавиться от кошмаров. В любом случае, это гораздо удобнее, чем диван. Тебе не нужно, э-э, предоставлять стимулы, чтобы обеспечить мое постоянное присутствие в твоей постели. – Если бы Геральт мог краснеть, он знал, что сейчас бы сильно покраснел. – Недавно у меня была возможность узнать тебя получше, и, к моему огорчению, я обнаружил, что недооценил твой интеллект. Не давай мне повода пересматривать мою оценку. Геральт не был уверен, называли ли его когда-нибудь умным и глупым в одном и том же предложении раньше, но, по крайней мере, Эмгыр ясно дал понять, что он… не оказывал сексуальных услуг в обмен на то, что Геральт спасал от кошмаров. В тот момент, когда Геральт сформулировал, что именно он предполагал ранее в своем уме, он сразу же понял насколько глупой была эта мысль. В то же время эта идея была ему настолько отвратительна, что он был рад, что ее отвергли. Неловкость этого обмена мнениями почти того стоила. Остаток дня был потрачен на изучение свойств дома, занятие, которое устраивало их обоих. Они начали в библиотеке. Выбрав наугад полку, они просматривали каждую книгу, чтобы посмотреть, смогут ли они найти ту, которую ни один из них не читал. – Читал, читал, читал, читал и… — Эмгыр сделал паузу, покосившись на корешок последней книги, — Читал. Остаются только Бестиарии. – Я читал, – подтвердил Геральт. – Здесь еще по крайней мере три книги, посвященные эльфийской эротике, и я точно знаю, что никогда их не читал. – Чисто академический интерес, ведьмак, уверяю тебя, – ответил Эмгыр с легкой ухмылкой. – Значит, ты не будешь возражать, если я их прочитаю? По академическим соображениям, конечно. – Нет, – сказал Эмгыр, но, похоже, у него были смешанные чувства по этому поводу. Он мог понять его сдержанность; чтение чужих эротических материалов неизбежно обнажало их желания, предпочтения и пристрастия. Что Геральту было чрезвычайно любопытно, и если Эмгыр не возражал, ничто не мешало ему взять все три книги с полки и спрятать их в сумку для последующего чтения. Эмгыр бросил на него слегка встревоженный взгляд, но ничего не сказал. Однако он положил в карман книгу о ведьмаках, написанную ведьмаком, как бы в отместку, и Геральт внезапно пожалел, что не может точно вспомнить, что там говорилось. Они так и перемещались с полки на полку. Геральт был очарован широтой тем, которыми интересовался Эмгыр. Военную историю и стратегию он мог понять. Это было утилитарно. Но Эмгыр также прочитал книги об истории пиратов, этике самоубийства, неясных теориях математики, горных растениях и гораздо больше художественных произведений, чем он ожидал. Было довольно много книг, которые они оба прочитали, что удивило их обоих. Лишь небольшая часть книг принадлежала Геральту, поэтому он чувствовал, что библиотека с ее коллекцией всего, что он когда-либо читал, дает ему представление об Эмгыре как личности. Книги многое говорят о своем владельце, подумал он, и даже больше, когда владелец действительно читал указанные книги, а не просто держал их на полке. Он задавался вопросом, чувствовал ли Эмгыр себя незащищенным, когда все, что он когда-либо читал, было раскрыто перед Геральтом. Оттуда они перешли на кухню. Они подтвердили свою теорию о том, что все, что было убрано из комнаты, было пополнено, когда они вернулись. Что ж, по крайней мере, они не умрут с голоду. Они обнаружили, что, вынося что-либо за пределы дома, еда превращается в пепел, когда Геральт открыл свою сумку после вчерашней экскурсии и не обнаружил внутри ничего, кроме пыли, там, где должны были быть еда и питье. – Тогда никаких пикников на ужасающем кладбище, – съязвил Геральт. – И не у пугающей виселицы, – ответил Эмгыр с легкой улыбкой. – Хотя в любом случае нам это не нужно вне дома, учитывая, что здесь, похоже, ничего не существует за пределами дома. Они обнаружили, что, если убрать картину, она возвращается на свое место к тому времени, когда они отводят взгляд, и если ее уничтожить, она восстанавливается таким же образом. Они подтвердили, что стол в столовой будет накрыт на любое количество человек, которые намеревались там поесть, когда Геральт вытянул короткую соломинку и съел свой полдник там в одиночестве, чтобы проверить теорию. Затем он проверил свои знаки, чтобы увидеть, работают ли они здесь по-прежнему так же, что привело к тому, что Эмгыр согласился использовать на нем Аксий. Он, по понятным причинам, сопротивлялся. – Я бы не ожидал, что это окажет на тебя большое влияние, если вообще какое-либо окажет. Это действует только на животных и некоторых людей со слабым разумом. – Тогда как его использование на мне вообще проверит теорию, если ты не ожидаешь, что это сработает? – возразил Эмгыр. – Потому что, даже если ты будешь сопротивляться его воздействию, ты все равно почувствуешь, что Аксий пытается сработать. В любом случае что-то почувствуешь. – Ты когда-нибудь использовал его на мне раньше? – вдруг резко спросил Эмгыр. – Нет, конечно нет. Я бы никогда этого не сделал. Я использую его на людях только тогда, когда мне это нужно, обычно для того, чтобы не прибегать к более жестоким действиям, и это почти всегда такие мелочи, как пропуск на вечеринку, на которую меня не пригласили. – Хорошо. Я даю тебе разрешение сделать это, но я предлагаю, чтобы ты приказал мне сделать что-то маленькое и безобидное, о чем я обычно не слишком забочусь, и что-то большее, против чего я определенно возражал бы. Мне нужно знать и то, и другое. Геральт кивнул и после минутного раздумья сделал знак, приказав Эмгыру сходить за бутылкой вина из кладовой. Он увидел, как его глаза на мгновение остекленели, прежде чем он взял себя в руки и наотрез отказался. Затем он сказал ему использовать лезвие бритвы в ванной комнате, чтобы отрезать все его волосы. Глаза Эмгыра почти не изменились, прежде чем он сообщил Геральту, что чувствует, как Аксий пытается сработать, но что он недостаточно силен, чтобы подавить его. Затем Эмгыр отправился проводить какие-то эксперименты, чтобы проверить физику этого мира, а Геральт отправился исследовать кухню, принеся им обоим ужин. *** И по-прежнему ни слова ни от Цири, ни от кого-либо еще из остального мира. Он не видел никакого способа сбежать, никакого способа вернуться домой или даже отправить сообщение. Он старался не зацикливаться на этом, поднимаясь по лестнице с ужином и несколькими бутылками вина и ставя их на стол, который становился их привычным местом для ужина, но, возможно, именно поэтому он принес две бутылки вина вместо одной. Казалось вероятным, что они с Эмгыром застрянут здесь на некоторое время, и он знал, что алкоголь не был решением этой проблемы, он делал и его, и Эмгыра более терпимыми. Увидев поднос с едой, Эмгыр завершил какой-то эксперимент, которым он занимался, и сел напротив него в то, что Геральт начал считать своим креслом, и налил себе стакан. Некоторое время он смотрел вдаль, задумчиво поднеся пальцы одной руки к губам. Геральт, который уже удобно устроился за столом напротив него, открыл одну из книг, чтобы почитать, не желая мешать размышлениям Эмгыра. – Мне нужно задать тебе вопрос, – наконец сказал Эмгыр, сфокусировав на нем свой пристальный взгляд, – и я прошу тебя ответить как можно правдивее, независимо от того, где лежит правда. Я узнаю, если ты лжешь. – Эм, хорошо, но тогда я тоже задам тебе один вопрос, и ты тоже должен быть правдивым. Не смотри на меня так, я не собираюсь спрашивать тебя о государственных секретах. Эмгыр обдумал это и кивнул, соглашаясь с условиями. – Ты принимал какое-либо участие в этом или знал, что это должно было произойти? – Ты серьезно? – Он не мог поверить, что это был его вопрос. – Конечно, нет. Оставляя в стороне тот факт, что я бы никогда не сделал ничего, что могло бы навредить Цири, и она сейчас нуждается в твоем руководстве больше всего на свете, я бы никогда не согласился… убить тебя, пусть и медленно, или какова бы ни была цель этого места. Кроме того, я здесь, с тобой, не так ли? После того, как я пытался помешать тебе оказаться здесь. – Действительно. К такому выводу я пришел. Я просто хотел, чтобы это подтвердилось. Ты можешь задать свой вопрос. Геральт на мгновение задумался. – Эльфийская эротика действительно просто академический интерес? – Это и есть твой вопрос? – недоверчиво спросил Эмгыр. – Ты можешь спросить меня о чем угодно в мире, и ты спрашиваешь это? – Ну, учитывая, как неохотно ты, кажется, отвечаешь на него, я бы сказал, что выбрал довольно хороший вопрос. Эмгыр сверкнул глазами, прежде чем признать: – Нет, это не просто академический интерес. Геральт думал, что это очевидно, но все равно было приятно получить подтверждение. Он вдруг представил себе, как Эмгыр ублажает себя рассказами, и невольно затвердел. Он пожалел, что задал этот вопрос. Он хотел бы понять, почему Эмгыр внезапно начал оказывать на него такое воздействие, хотя он никогда раньше не смотрел на него с таким удушающим интересом, но это было до инцидента с ножом и инцидента в ванне. Немалая часть его души страстно надеялась на третий инцидент. – У меня есть еще один вопрос, который я хотел бы задать. Те же условия? – Когда Геральт кивнул, заинтригованный, Эмгыр продолжил: – Если бы Цирилла поверила, что я исчез без тебя, она бы все еще искала меня? Геральт почувствовал, как у него разрывается сердце. Он пытался напомнить себе, что единственная причина, по которой отношения Эмгыра с Цири были такими хрупкими и разорванными, полностью связана с его собственными действиями, но он все еще не мог избавиться от боли, которую испытывал, задаваясь вопросом, потрудится ли она вообще искать его. – Конечно, она бы так и сделала, Эмгыр. Ты нужен ей прямо сейчас больше, чем я. – Он подумал, что это достаточный ответ, но он хотел дать Эмгыру больше, чем причину, по которой он ей полезен. – Но я знаю, что она также сделала бы это, потому что она начала узнавать тебя, и она хотела узнать тебя лучше, как отца, а не императора. Незадолго до того, как все это произошло, она призналась мне, что начала видеть в тебе отца — второго отца, — а не просто кого-то, кто будет направлять ее в придворной политике. – Ему было больно это слышать, жадно, он не мог отрицать эту эгоистичную реакцию, но он также чувствовал, что Эмгыр заслуживает того, чтобы знать. Выражение лица Эмгыра того стоило, даже если новая нотка печали так же быстро окрасила его черты. Он мог себе представить, каково это — чувствовать, что ты только что вернул своего ребенка, только для того, чтобы судьба снова оторвала его от тебя, возможно, на этот раз навсегда. Он никогда по-настоящему не верил в судьбу, но, не имея религии, счел ее наиболее удобным сокращением для энтропии существования. – Твоя очередь, – сказал Эмгыр. – Ты когда-нибудь назначал награду за мою голову? – Ты не знал? – спросил он, нахмурившись. – Да, в течение нескольких лет по моему приказу за твою голову назначалась награда. – Сколько? – Если хочешь знать, это было 100 000 флоренов. – Ты так сильно хотел моей смерти? – Геральт охнул. – Я хотел твоей смерти, вопрос не в том, насколько сильно или насколько мало. Сумма вознаграждения просто отражала рыночные условия. Только самый опытный из убийц согласился бы заключить контракт на убийство не просто ведьмака, а ведьмака с репутацией исключительно опытного и опасного, даже для твоей касты. – Эм, спасибо, я думаю? – Я не удивлен, что покушения на твою жизнь провалились. Я тоже рад, что у них это не вышло. – Сэкономил тебе 100 000 флоренов? – Что-то в этом роде. Моя очередь. У тебя все еще есть романтические отношения с леди Йеннифэр? Брови Геральта взлетели вверх. Почему он хотел это знать? Почему он вообще заботился об этом с самого начала? Внезапно он понял, каким будет его следующий вопрос. Эмгыр пожалеет, что задал этот вопрос, он был уверен в этом. – Нет. Мы расстались после того, как джинн снял заклинание, связывающее нас друг с другом. Это долгая история – быстро сказал он, не желая слишком много думать об этом или объяснять дальше. – Моя очередь. Что побудило тебя задать этот вопрос? Он наблюдал, как Эмгыр глубоко вздохнул, вероятно, это была тактика затягивания времени, пока он обдумывал, как сформулировать свой ответ, прежде чем сделать еще один глоток вина. – Самосохранение. Что ж, это было настолько загадочно, насколько это возможно. Самосохранение, потому что он хотел продолжить то, вокруг чего они плясали, и хотел знать, что мысли Геральта не были с другой? Или потому, что он правильно рассчитал, что если бы он все еще был с Йен, ему пришлось бы иметь дело с ее яростью, когда они выйдут, если они выйдут, и он не хотел иметь дело с еще одним презираемым обладателем магии? Или, может быть, у него и в мыслях не было ничего подобного, но знание о делах всех окружающих помогало ему защититься от потенциальных угроз? – Ты намеренно говоришь загадками? – Я полагаю, что теперь моя очередь задать вопрос, – плавно отклонился Эмгыр, делая еще один большой глоток вина. – Расскажи мне что-нибудь о своих способностях, чего я еще не знаю и что, по твоему мнению, я хотел бы знать. Зараза. На ум пришло только одно очевидное. Геральт подумал о том, чтобы дать ему вместо этого что-нибудь очевидное, но он не мог придумать ничего другого, о чем Эмгыр не знал бы и о чем он хотел бы знать. Но на самом деле, это то, что он должен был уже сказать ему, особенно если они собирались, за неимением лучшего термина, жить вместе. В любом случае, формулировка его вопроса наводила на мысль, что он, возможно, уже начал подозревать это. – Мое обоняние позволяет мне чувствовать определенные эмоции окружающих, – начал он, не упустив из виду, как сузились глаза Эмгыра и раздулись его ноздри. – Например, я чувствую запах страха, отвращения и… я чувствую, когда кто-то возбуждается. Когда Эмгыр просто смотрел на него несколько долгих, тяжелых мгновений, он добавил: – Я собирался сказать тебе. Просто не нашел подходящего времени. Мне очень жаль. – Ты понимаешь, что это вторжение в частную жизнь? – наконец спросил Эмгыр, его голос был менее ровным, чем раньше. – Да. Нет, я… Чем это отличается от того, как ты смотришь на меня и можешь прочитать, о чем я думаю? Я как открытая книга под твоим пристальным взглядом, и не смей этого отрицать. Разве ты не рассматриваешь это как вторжение в частную жизнь? – Замечание принято, – фыркнул Эмгыр, все еще выглядя недовольным всем этим. – Я устал, пойду спать. Ты можешь присоединиться ко мне, как только примешь ванну. Геральт громко рассмеялся над последним наставлением, но подчинился, умылся и переоделся в ту же ночную одежду, что и накануне, которая тоже освежилась за ночь. Он принес свой напиток на свою сторону кровати и, оказавшись в постели, продолжил пить, одновременно держась за книгу, которую до этого читал, под названием Необходимость. Он был уверен, что это не что иное, как грязное эльфийское порно, и он не совсем ожидал, насколько грязным оно будет. Эмгыр мельком взглянул на обложку, приподнял бровь с легкой ухмылкой и продолжил читать свою собственную книгу. *** Сюжет был прост. Прекрасному молодому эльфийскому принцу дали зелье-афродизиак, которое требовало, чтобы он совокупился с другой, иначе его состояние быстро прогрессировало до паралича, а затем и смерти. Хотя нет недостатка в поклонниках, которые с радостью послужили бы своему прекрасному принцу таким образом, принц отказывается рассматривать кого-либо из них; он не стал бы спать с подданной, которая не могла отказать ему и, следовательно, не могла согласиться. До сих пор Геральт был впечатлен этой историей. Это была, конечно, более сложная постановка, чем непристойные книги, которые ему нравились. Ему также нравился этот персонаж; он резко отличался практически от всех известных ему правителей, а он, к сожалению, знал очень многих. Геральт и представить не мог, что Фольтест или Радовид могут быть такими самоотверженными. Он вдруг задался вопросом, сделает ли Эмгыр то же самое, и чуть не расхохотался. Если бы пострадал Эмгыр, он просто немедленно привел бы к себе одну из многочисленных куртизанок, имевшихся в его распоряжении, и в течение часа решил бы проблему, прежде чем безжалостно казнить любого, кто был вовлечен в заговор. Тем не менее, поскольку молодой принц отказывается даже рассматривать кого-либо из своих подданных, его отец, король, отчаянно пытаясь спасти жизнь сына, обращается за помощью к правителю соседнего королевства, лорду Элронду, который, как говорят, является другом и наставником его сына. Он обнаружил, что тоже наслаждается нюансами этого персонажа, разрываясь между желанием сделать то, что было необходимо для спасения принца, и своими собственными желаниями.

Элронд не мог припомнить, когда в последний раз он испытывал такие противоречивые чувства по какому-либо вопросу, как сейчас. Он хотел Леголасу добра больше всего на свете, но все же чувствовал себя крайне неуютно из-за очевидного аспекта принуждения и присущих молодому принцу трудностей, связанных с согласием на что-либо, когда альтернативой была верная смерть. Даже когда он принимал ванну, готовясь к заданию — что само по себе заставляло его чувствовать себя нелепо, как невеста, готовящаяся к своей первой брачной ночи, — он не мог не размышлять о красоте Леголаса, и он почувствовал маленький сундучок похотливых мыслей, которые у него иногда возникали о молодом эльфе, что обычно держал под контролем. Но Элронд был не из тех, кто поддается искушению за счет другого, поэтому, если он не мог контролировать свои мысли и желания, самое меньшее, что он мог сделать — это сделать абсолютный минимум того, что требовалось, но не идти дальше.

По мере того, как Геральт читал дальше, он не был готов к тому, насколько откровенными будут следующие сцены, и он почувствовал, что его сердце забилось еще быстрее, когда он представил, как Эмгыр читает их, получая сексуальное удовольствие от слов, которые он сейчас читал сам.

Элронд продолжал спускаться, пока его губы нежно не коснулись соска, заставив Леголаса слегка прижаться к нему, когда одна его рука влетела в волосы Элронда, а другая сжала его плечо. Элронд повторял этот жест до тех пор, пока тот не начал сопротивляться ему с меньшей сдержанностью, прежде чем он, казалось, взял себя в руки и перестал двигаться, на сколько это возможно. Воодушевленный его реакцией, Элронд спустился ниже, его язык скользнул по животу, прежде чем опуститься на бедра Леголаса, прослеживая кончиком языка ленивые узоры там, где его нижняя половина оставалась закрытой одеялом.

Подняв глаза, чтобы оценить его реакцию, у Элронда перехватило дыхание, когда он увидел, насколько разбитым уже выглядел Леголас, его кожа покраснела и покрылась легким блеском пота, глаза расширились, а губы искривились в болезненном стоне. Элронд провел рукой по тому месту, где одеяло соприкасалось с его кожей, и наклонился, чтобы лизнуть бедренную кость, прежде чем снова поднять глаза, видя нервное предвкушение, но не совсем достаточное, чтобы выразить согласие на то, что он хотел сделать.

«Леголас, лечение от яда понятно, и не требует… то есть, мы не должны…» он нехарактерно запнулся, пытаясь найти правильные слова перед лицом развратно выглядящего существа и своего собственного постоянно растущего возбуждения, но когда он увидел безошибочное вожделение на прекрасном лице Леголаса, которое на секунду вспыхнуло с разочарованием, но он отдался собственным непристойным желаниям, его голос сорвался: «Но я жажду взять тебя в рот, если ты позволишь».

Он наблюдал сквозь ресницы, как рука Леголаса в его волосах непроизвольно сжалась, когда он издал отчаянный стон, и, запустив другую руку в каштановые волосы Элронда, он глубоко вздохнул, прежде чем тихо прошептать: «Пожалуйста».

Геральт быстро захлопнул книгу с тихим рычанием разочарования. Он ожидал, что рассказы будут гораздо больше похожи на те, что он читал: дрянные, плохо написанные, с однотипными персонажами и почти ханжеским желанием дать только общие очертания сексуальных сцен с минимальными деталями, вместо этого предоставив это воображению читателя, которое иногда читается так, как будто Мать автора наблюдала за тем, как они пишут, через их плечо. Но, как говорится, нищим выбирать не приходится, и Геральт взял то, что смог найти. Это, однако, сделало его твердым, как камень, всего через несколько страниц, на его лбу выступил пот, и он был уверен, что если продолжит читать дальше, то, возможно, не сможет удержаться от того, чтобы взять себя в руки прямо здесь, и тогда будь проклято осуждающее лицо Эмгыра, даже если из-за этого его вышвырнут из постели. Совсем не помогло то, что это была книга Эмгыра, которую он прочитал и которой наслаждался, и признался, какое удовольствие он получил от нее. Это только усилило его желание еще больше. Он просто надеялся, что сможет взять себя в руки до того, как Эмгыр заметит. Но, конечно, это случилось. – Тебе не нравится книга? – спросил Эмгыр опасно низким голосом, как будто точно знал, какой эффект произвело на него это чтение. – Очень жаль. Она всегда была одной из моих любимых. Когда Геральт просто пристально посмотрел на него, прежде чем отвернуться от него, Эмгыр продолжил: – Возможно, ты просто устал от чтения. Это был долгий день. Хочешь, я прочту тебе это с того места, на котором ты остановился? Геральту хотелось плакать. Книга была достаточно плоха. Он был настолько вне себя от вожделения, что едва мог думать. Но мысль о том, что Эмгыр, с его опасным голосом и собственным удовольствием от материала, читает ему в постели, заставила его почувствовать дикую потребность. – Зачем ты это делаешь? Теперь моя очередь задавать вопрос, так что отвечай честно. – О, Геральт, – пробормотал Эмгыр, – я рад продолжить игру в вопросы, но я должен спросить, в этот момент ты действительно не можешь придумать вопрос получше, чтобы задать мне, прежде чем я отвечу своим собственным? Ты можешь подумать об этом. – Ты уклоняешься только тогда, когда не хочешь отвечать. Мой вопрос остается открытым. – Очень хорошо, – вздохнул он и сделал паузу, прежде чем ответить, как будто тщательно подбирая слова. – Желание. Отвлечение. Любопытство. Доверие. Геральт не мог не заметить, как неохотно он произнес последнее слово, как будто оно оставило горький привкус во рту. Он нахмурился, еще более сбитый с толку, чем раньше. – Ты доверяешь мне? – Похоже, что да. – Он не выглядел довольным этим. – Ты хочешь, чтобы я прочитал тебе? Он на мгновение замолчал, чтобы подумать. Так ли это? Да, очень даже. Он просто подумал, что это была колоссально плохая идея позволить Эмгыру возбудить его еще больше, пока они делили постель и, кроме одной, по общему признанию, впечатляющей дрочки, не трахались, что казалось еще менее вероятным после его ответа. Насколько он знал, развлечения Эмгыра сводились к тому, что он возбуждал его до безумия, а затем проваливался в сон. Он знал, что у него есть садистская жилка, и ему не особенно нравилось быть жертвой этого. Тем не менее, то, как он сформулировал вопрос, допускало только один ответ. – Да. Но я не думаю, что это... – Отлично, – улыбнулся Эмгыр и взял книгу с кровати, ища, где Геральт отметил свое место шелковой закладкой. Когда он начал читать предыдущие абзацы в своей голове, Геральт уловил дуновение возбуждения, которое только усилило его. Он отчаянно надеялся, что это к чему-то приведет, иначе ему придется объяснять Цири, что он задушил ее биологического отца за то, что тот дразнил его, и он не хотел этого разговора. – Это было разрешение, в котором нуждался Элронд, – начал читать Эмгыр глубоким, как бархат, голосом, который делал с Геральтом все, что угодно. – Сделав глубокий вдох, он провел рукой по тому месту, где одеяло соприкасалось с его кожей, еще раз опустив губы к пупку, чтобы запечатлеть поцелуй с открытым ртом, прежде чем впиться в него зубами сильнее, чем он позволял себе раньше, когда почувствовал, что дыхание Леголаса участилось. Не желая больше терять времени, он приподнялся, чтобы опереться на локти, и осторожно опустил одеяло, его губы прошлись по обнаженной коже Леголаса, пока он не обнажил напряженную эрекцию, которая упиралась в его живот, заставляя его собственный член дергаться при виде этого. – Прижавшись губами к основанию, он подтолкнул его носом, вдыхая землистый, мускусный запах, который явно принадлежал Леголасу, и он издал низкий стон. Встретившись с полными похоти глазами Леголаса, он облизнул губы, услышав, как у него перехватило дыхание, и начал медленно облизывать ствол от основания до кончика, в то время как Леголас тяжело дышал под ним, прерывистые стоны срывались с его разгоряченных губ, когда он напряженно наблюдал за ним. Леголас чувствовал себя восхитительно во рту, и он сделал все возможное, чтобы подавить желание проглотить его одним движением. Вместо этого, когда его губы достигли головки, он использовал руку, чтобы направить ствол к себе, облизывая чувствительную нижнюю часть дразнящими движениями, когда почувствовал, как руки в его волосах соблазнительно напряглись, Леголас издал долгий стон. Как будто хуже уже быть не могло, густой запах собственного возбуждения Эмгыра теперь пропитал комнату. Геральт разочарованно зарычал, заставив Эмгыра остановиться и опустить книгу, когда его острый взгляд скользнул по лицу Геральта. – Если тебе не нравится этот отрывок, – ухмыльнулся Эмгыр, – я могу найти более возбуждающий. – Моя очередь задать вопрос. Это действительно к чему-то ведет? – Действительно. Если мне не изменяет память, я полагаю, что Элронд собирается трахнуть Леголаса. – Пошел ты, Эмгыр, ты же знаешь, что я не это имел в виду. Отвечай на вопрос, или я найду другое место для ночлега сегодня вечером – Мне не нравится, когда мне угрожают, – Эмгыр наполовину нахмурился, наполовину поддразнил. – Но хорошо. Ответ - да, если это то, чего ты хочешь. Чего ты желаешь? – Трахни меня, – выпалил Геральт, прежде чем успел подумать об этом, наслаждаясь резким вдохом Эмгыра и тем, как резко запахло его возбуждением. – Нет. – Нет? – Геральт старался, чтобы его голос не звучал раздраженно, но он был почти уверен, что потерпел неудачу. – Нет. По крайней мере, не сегодня. Что, черт возьми, это значит? Он поднял подбородок, чтобы встретиться взглядом с расширенными зрачками Эмгыра, который к этому моменту повернулся лицом к Геральту, застыв, как ягуар, готовый броситься на оленя. Он видел, как его глаза прошлись по лицу, а затем по телу, задержавшись на губах, еще раз напомнив Геральту голодного хищника. Это заставило его невольно вздрогнуть, что не ускользнуло от внимания другого мужчины. – Но я могу предложить тебе кое-что еще, – практически промурлыкал Эмгыр.