Моё тело в клетке

Следующие несколько недель прошли медленно и в то же время быстро, чего Геральт никогда раньше не испытывал. Он начал отмечать каждый прожитый день в найденной им чистой книге, что только усиливало ощущение тюремного заключения, но это нужно было делать, хотя бы ради своего здравомыслия. Эмгыр постепенно начал открываться ему, иногда в результате игры в вопросы – что, как знал Геральт, само по себе было большой уступкой со стороны Эмгыра, который мог бы либо положить этому конец, либо отвечать на вопросы гораздо менее подробно, чем он, – или просто спонтанно, когда они разговаривали. Он начал гораздо лучше понимать человека, с которым разделил свою жизнь, хотя и совсем недавно. Казалось, Эмгыр извлекал из этого какую-то пользу, помимо того, что они сближались. После этого он часто казался заметно легче, особенно когда делился чем-то неприятным, а в неприятных вещах у него, похоже, не было недостатка. Со временем он стал меньше опасаться, что Геральт плохо отреагирует на то, что он ему расскажет. Естественно, это вновь обретенное доверие и близость сделали Геральта непреклонным в том, чтобы доказать, что достоин его доверия, и хотя некоторые откровения выворачивали наизнанку, он позаботился о том, чтобы прижать Эмгыра еще ближе и дать понять словом и жестом, что принимает его. Разум вернулся к словам на алтаре храма, и он понял, что все это имело исповедальный характер – Эмгыр признавался в грехе, а Геральт безоговорочно даровал ему прощение не отвергая его, и даровал отпущение грехов нежно целуя. Собственные признания Геральта были более откровенными. Он привык делиться важными аспектами своей жизни с людьми, с которыми был связан, и для него было естественно делать то же самое с Эмгыром, который чаще всего давал ему уникальную точку зрения на истории его прошлого. Ведьмак был удивлен тем, насколько Эмгыр интересовался его жизнью и всем, через что он прошел, но, возможно, это было просто потому, что Геральт был единственным человеком в этом месте. Тем не менее, он поглощал внимание и интерес Эмгыра, как изголодавшийся человек, особенно когда это сопровождалось все более ласковым поведением Эмгыра. До того, как оказаться здесь, Геральт никогда бы не подумал, что этот человек может быть нежен с кем-либо, и счел бы невозможным представить, если бы сам не видел, как гладил его по волосам, когда они обнимались, как брал Геральта за руку, если тот был расстроен, как он оставлял маленькие поцелуи на лбу или виске в любое время дня. Несмотря на то, как сильно ведьмаку все это нравилось, он не мог не задаться вопросом, действовал ли Эмгыр так только потому, что понял, что это то, чего хотел Геральт, и он хотел, чтобы тот был счастлив. Но потом он увидел, как сам Эмгыр, казалось, расслабился от этих прикосновений, и подумал, что это маловероятно. Возможно, Эмгыр просто очень долго обходился без такого рода человеческих связей, и у него наконец появилась возможность предаться им вдали от двора и от мира покушений на убийство и мятежных заговоров. По крайней мере, ему никогда не приходилось представлять, было ли уловкой Эмгыра, вступить с ним в сексуальные отношения. Он всегда чувствовал запах его возбуждения, резкий и сильный, и это было не то, что он мог бы подделать, не говоря уже о том, как его тело реагировало на Геральта. Он все еще отказывался трахнуть его по причинам, которые ускользали от Геральта, но если быть честным с самим собой, частота и качество всего, что он делал с ним, оставляли его более чем удовлетворенным. Вначале они старались придерживаться своего рода рутины: утренний завтрак, за которым следовало исследование места, а затем какое-нибудь послеобеденное занятие, такое как чтение или спарринг, а затем ужин. Примерно через месяц они более или менее отказались от этого. Оба обнаружили, что здесь им не нужно есть так много, как в реальном мире. Геральт на самом деле задавался вопросом, может быть, им вообще не нужно было есть, и это была просто привычка, а не реальная потребность, которая заставляла их чувствовать голод, но ему не хотелось проверять эту гипотезу. К тому времени они исследовали каждый дюйм дома и территории и не нашли ничего, что могло бы помочь им сбежать или вступить в контакт с кем-то снаружи. В результате со временем их распорядок дня стал более неторопливым, и дни начали перетекать один в другой. Они ели, когда хотели, спали, когда чувствовали усталость, могли не спать всю ночь, читая или предаваясь другим более приятным занятиям, их время вообще не ограничивалось. Могли просто выспаться на следующий день. В отсутствие других людей, мест и вещей их единственными источниками стимулов были книги и они сами. Возможно, неудивительно, что они так тянулись друг к другу. Безнадёжность Геральта по поводу побега росла с течением времени, и примерно через шесть недель она переросла в своего рода удовлетворённость. Он как бы смирился с мыслью, что застрянет здесь с Эмгыром на обозримое будущее. Было труднее сказать, что чувствовал Эмгыр. Он не стал вдаваться в подробности, когда они обсуждали это, и Геральт не видел причин давить на него в этом вопросе. В то утро они оба поздно начали день, решив выспаться перед тем, как отправиться в библиотеку. Геральт сидел на своем обычном месте, в то время как Эмгыр полулежал на более просторном диване, образ его в такой расслабленной позе был уже знаком ему, но все еще совершенно чужд. Эмгыр читал книгу об Инсектоидах, в то время как Геральт читал книгу об Эмгыре и балансе сил в Нильфгаарде, чему, судя по взглядам, которые Эмгыр время от времени посылал ему, был не слишком рад, но не настолько, чтобы что-то сказать. – Здесь говорится, что ты расстроил множество благородных семей, не женившись ни на одной из их дочерей, и что это является причиной многих конфликтов при дворе. Эмгыр вздохнул и отложил книгу. – Конфликт был бы в любом случае. Нильфгаардский двор - это логово гадюк, одетых в красивые одежды, только гораздо более ядовитых. – Но это немного сгладило бы ситуацию, если бы ты женился за члена одной из семей? – Возможно, но это слишком высокая цена за то, что составляет немногим больше, чем быть объектом чуть меньшего количества покушений на убийство. – Ты не хотел снова жениться? – Цель брака для дворянина - обеспечить наследника. У меня был наследник. Мне не требовалось ничего другого. Что-то в том, как он это сказал, заставило Геральта опечалиться. – Однако это не единственная цель брака. Во-первых, есть дружеские отношения. Тебе не было одиноко? Эмгыр помолчал, не сводя глаз с Геральта, прежде чем ответить. – Можно найти компанию, не вступая в брак, как ты сам хорошо знаешь. Если бы я снова женился, любой ребенок, который у меня мог быть, стал бы соперником Цириллы за трон. Представь, Геральт, как аристократия отнеслась бы к пропавшей дочери, которую они никогда не знали, которая была воспитана – в дебрях, насколько им известно – ведьмаками, стоящий на пути чистокровного нильфгаардского ребенка, который вырос среди них, заняв трон. Теперь представь, на что они готовы пойти, чтобы устранить препятствие. – Они бы никогда не преуспели, не с силами Цири. – Я не знал о масштабах ее способностей до недавнего времени, - ответил Эмгыр со слегка страдальческим выражением на лице. – У меня были все основания полагать, что повторный брак подвергнет её опасности. – Значит, ты решил остаться один только для того, чтобы защитить Цири? - Сердце Геральта разбилось при этих словах. Это было похоже на огромную жертву со стороны человека, чей образ жизни, казалось, так хорошо подходил для брака, в отличие от его самого. Геральт представил себе жену, прижимающую его к себе в конце долгого дня при дворе. Он представлял себе, как наличие кого-то, кому мог бы доверять, с кем мог бы поговорить о самых сложных моментах своей работы, облегчило бы часть бремени, которое он был вынужден нести в одиночку. – Ты бы сделал то же самое, - ответил Эмгыр, почти защищаясь, прежде чем демонстративно вернуться к своей книге. Переполненный нежностью, Геральт отложил книгу и, не дожидаясь приглашения, сделал два шага к Эмгыру и осторожно устроился у него на коленях, оседлав его, когда Эмгыр внезапно поднял глаза, все еще держа книгу в руке. Геральт видел в его глазах смесь разных эмоций. Была боль, хотя он и не был до конца уверен в причине, и привязанность, а также первые слабые угольки желания. Геральт прижался губами к его губам, закрыв глаза, и поцеловал его мягко, почти целомудренно, когда руки Эмгыра, теперь свободные от книги, взлетели к его талии и притянули его ближе, углубляя поцелуй с тихим звуком удовольствия. Не потребовалось много времени, чтобы руки Эмгыра скользнули под его рубашку, слегка холодные пальцы на коже Геральта заставили приятно вздрогнуть, прежде чем переместились ниже к бедрам, прижимая Геральта ближе, когда он начал двигать бедрами от него, жадно захватывая губы, его язык проникал в рот восхитительно многообещающим образом. В тот момент, когда Геральт почувствовал, как наполовину твердый член коснулся твердой эрекции Эмгыра между слоями одежды, он мгновенно затвердел и начал тереться о него с большей силой и тихим стоном, отчаянно нуждаясь в большем соприкосновении. Его настойчивость только усилилась, когда Эмгыр скользнул руками ниже, соблазнительно впиваясь пальцами в зад, притягивая еще ближе к себе, прежде чем прервать поцелуй и прижаться губами к точке пульса на шее Геральта. Сначала он просто дразнил это место своим ловким языком, прежде чем погрузить зубы в шею, почти достаточно сильно, чтобы пустить кровь. Геральт издал звук, который был наполовину стоном, наполовину скулением, сильнее прижавшись бедрами. Внезапно Эмгыр перевернул их с удивительной силой, пока Геральт не оказался лежащим на спине, и прижался всем телом к нему, дыхание сбилось, когда Геральт инстинктивно обхватил ногами его бёдра. Он не мог удержаться от стона, когда Эмгыр повёл бедрами, медленно, с наслаждением соприкасаясь их эрекциями, в то же время свободная рука скользнула вокруг, чтобы схватить Геральта за бедро так, что кончики пальцев ощущались на ягодице, и притянул к себе в противовес движениям бёдер. Геральт растворился в чистом, концентрированном удовольствии от уверенных движений тела Эмгыра, прижимающегося к нему, от напряжённого, тлеющего взгляда его глаз и от того, как неровно вырывалось его дыхание, прерываемое тихими вздохами и почти беззвучными выдохами. Как раз в тот момент, когда ведьмак почувствовал, что приближается к кульминации, Эмгыр внезапно замер и, положив руку на затылок Геральта, сблизил их лбы, тяжело дыша и пытаясь отдышаться с закрытыми глазами. – Эмгыр, – пророптал Геральт. Он был так близко. Ведьмак был удивлен, когда вместо поддразнивания или упрека Эмгыр отстранился достаточно далеко, чтобы видеть его лицо, и прошептал: – Я хочу, чтобы ты был уверен, что это то, чего ты хочешь. Мне нужно, чтобы ты был уверен, что не пожалеешь об этом и что это не изменит отношения между нами к худшему. Геральт нахмурился, сбитый с толку. То, что они делали, было банальным по их меркам. Они уже сделали гораздо больше, если только он не имел в виду... И тут его осенило, от осознания этого у него перехватило дыхание, а образы, заполонившие его разум, заставили его сдержать стон. – Я уверен, – прохрипел он, его руки неосознанно расстегивали завязки на рубашке Эмгыра. – Я более чем уверен. Эмгыр взял его руки в свои, останавливая их от дальнейшего раздевания неожиданно нежным жестом, позволил весу своего тела опереться на Геральта, которому пришлось закрыть глаза от противоречивых, хотя и приятных чувств, которые вызывало это чувство. – Тем не менее, я хотел бы, чтобы ты подумал об этом еще раз. Есть веские причины – для нас обоих – не пересекать эту черту. Я буду читать наверху. Ты можешь присоединиться ко мне, когда... если будешь готов. Геральт чуть не заскулил, когда приятная тяжесть его тела исчезла, и он смотрел, как Эмгыр выходит из комнаты, внезапно почувствовав себя намного холоднее, чем раньше. – Моя очередь задать вопрос, - выпалил он, прежде чем Эмгыр успел уйти. – Какие у тебя причины? Эмгыр остановился в дверях и ответил, не оглядываясь: – Самосохранение. Он хотел спросить, что он имел в виду, но что-то остановило его. Вместо этого с его губ сорвался вопрос: – Почему наверху? На этот раз Эмгыр действительно обернулся, одарив Геральта взглядом, в котором было поровну желания и недоверия. – Я не буду спать с тобой в первый раз на диване. Геральт никогда не слышал, чтобы о предмете мебели отзывались с таким пренебрежением. Как ни странно, ему почти стало жаль диван. Он не сделал абсолютно ничего, чтобы заслужить такое презрение, хотя, по личному мнению Геральта, он бы более чем справился с работой, в первый раз или нет. Наблюдая, как Эмгыр уходит, он не мог не удивляться тому, что тот явно не считал всё, что они делали до этого момента, постельными утехами. Сам он не видел особой разницы - секс есть секс, чем бы ты ни занимался, - но было очевидно, что Эмгыр видит это по-другому. Впервые с тех пор, как в его голову закралась мысль о том, что Эмгыр его трахнет, он задумался о перспективах Эмгыра и о том, есть ли у него причины ждать, помимо того, что Геральт просто сходит с ума от нужды. Самосохранение включало в себя столько разных возможностей, что он не знал, с чего начать. Несмотря на возбуждение, доходящее почти до боли, он старался уважать желания Эмгыра и заставлял себя думать о последствиях. Хотя он не считал, что есть какая-то качественная разница между тем, что они делали, и тем, что Эмгыр предлагала сейчас, он представил, каково это – чувствовать Эмгыра внутри себя, и втайне признал, что это, вероятно, привнесет новый уровень близости в их отношения. Если быть честным с самим собой, он знал, что глубина его привязанности к этому человеку уже достигла точки невозврата, и казалось вероятным, что это только укрепит его чувства к нему. Он также представлял, что ему будет еще тяжелее, если Эмгыр решит прекратить их отношения, но так было каждый раз, когда они оказывались вместе в постели, каждый раз, когда он наблюдал, как Эмгыр теряет контроль над собой в момент кульминации, каждый раз, когда от прикосновений Эмгыра у него кружилась голова. Геральт также знал, что даже если придумает сотню веских причин не идти за ним наверх, никакая сила во вселенной не сможет помешать ему протянуть руку и схватить то, чего он так сильно хотел сейчас, когда Эмгыр наконец-то выложил это на стол. Однако в духе уважения к желаниям Эмхира он заставил себя сначала прогуляться. *** Геральт вернулся через час и, практически вбежав наверх, обнаружил Эмгыра, который непринужденно лежал на кровати, все еще полностью одетый, поверх одеяла, погруженный в книгу о религии. Как только он вошел в комнату, Эмгыр поднял голову, и взгляд его глаз выражал одновременно вопрос и обещание. В этот момент Геральта осенило, что Эмгыр всегда диктовал, как все будет происходить, и хоть раз захотелось поддразнить его. Кроме того, ему было чрезвычайно интересно, как он отреагирует, и предложение сорвалось с его губ прежде, чем он успел его обдумать. – Я думаю, нам стоит подождать. Наступила короткая пауза. – Хорошо, – ответил Эмгыр, опустив глаза на книгу, но не раньше, чем Геральт уловил в его глазах легкое разочарование, заставившее его почувствовать себя более сильным, чем когда он убивал архигрифона. – Ты не против? – спросил Геральт, ложась рядом с ним и кладя голову ему на грудь, наслаждаясь тем, как Эмгыр автоматически обхватил его рукой, в которой не было книги. – Я не возражаю. Поскольку внимание Эмгыра по-прежнему было приковано к книге, Геральт придвинулся к нему ближе и положил руку ему на грудь. Он медленно опустил руку ниже и стал поглаживать живот через ткань, наслаждаясь тем, как почти незаметно сокращаются мышцы под его прикосновениями. Он дошел до подола и запустил руку под рубашку, нежно проводя пальцами по коже нижней части живота и бедер, чувствуя, как дыхание Эмгыра становится глубже, а сердце учащается. – А что если я скажу, что хочу ждать очень долго? – Я бы сказал, что ты посылаешь весьма неоднозначные сигналы, – усмехнулся Эмгыр, не отрывая глаз от книги. – Но я бы уважал твои желания. Геральт решил усугубить то, что он делал, и опустил руку ниже, его пальцы мягко скользнули по эрекции Эмгыра, когда он услышал прерывистое дыхание, его внимание всё ещё было приковано к книге. – Ты не находишь это трудным? – Мучительно, – признался Эмгыр. – Но я бы подождал. – Ты не отличаешься терпением, – ответил Геральт, продолжая дразняще поглаживать его твердый член через ткань. – Все, что у меня есть сейчас, - это ты и время, – тихо сказал Эмгыр, повернув голову и поцеловав его в лоб, отчего Геральту стало стыдно, что даже этот крошечный, целомудренный жест так сильно его возбудил. – В таких обстоятельствах я могу быть очень терпеливым. – Тебе не терпелось трахнуть меня. Очень. Сам говорил. – Не терпелось, и да, говорил. – Ты представляешь себе это сейчас? Что ты чувствуешь, когда впервые входишь в меня, когда двигаешься во мне? Что ты чувствуешь, когда кончаешь в меня? Эмгыр резко вдохнул, его сердце забилось еще быстрее, а член дернулся под рукой Геральта. – Да, – ответил он, его голос был густым от возбуждения. – Должно быть, ты действительно хочешь этого. Эмгыр только слегка усмехнулся, его смех был глубже, чем прежде. – Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я все равно возьму тебя? Это то, что ты хочешь услышать? Геральт не мог сдержать дрожь, которая пробежала по его телу, когда он услышал эти слова. – Я более чем счастлив побаловать тебя любой игрой, в которую ты захочешь поиграть позже, - продолжал Эмгыр низким голосом, - но я не буду трахать тебя, пока ты не будешь готов, и сейчас я заставлю тебя умолять об этом в наказание за твое плохое поведение. – Плохое поведение? – спросил Геральт самым невинным голосом, поднимая голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Эмгыр повернулся к нему лицом, приподняв одну бровь в ответ на вопрос, выражение его лица было забавным и явно возбужденным, дыхание тяжелым. – Какое поведение? - попытался он повторить. – Ты сказал мне, что не готов разочаровать меня, а затем продолжил возбуждать меня в надежде, что я, что, потеряю самоконтроль и наброшусь на тебя? Ты должен знать, что этого не произойдет. – Почему? – Геральту было искренне интересно, но это все равно вышло как нытье. – Потому что ты сказал мне, что еще не готов. Геральт не удержался от раздражения, тут же пожалев о том, что в тот момент показалось ему отличной идеей. Тем не менее, он не был готов сдаться. Поднявшись, он сел на край кровати и быстро снял сапоги и брюки, затем стянул с себя остальную одежду и устроился на кровати на коленях напротив Эмгыра, полностью обнаженный. Наконец, он снял ленту с волос и позволил им свободно рассыпаться по плечам. По его позвоночнику пробежала дрожь, когда глаза Эмгыра тут же остановились на нём, а взгляд прошелся по его телу. Геральт был настолько возбужден, что не мог удержаться от того, чтобы не погладить себя по эрекции, и то, как взгляд Эмгыра мгновенно сфокусировался на его руке, заставило его затвердеть ещё сильнее. Там, где рубашка Эмгыра была расстегнута, появился лёгкий румянец, и желание пьянящими волнами накатывало на его кожу. Ободренный его реакцией, Геральт потянулся за флаконом с маслом и, вылив его обильное количество на пальцы, потянулся назад и ввел один палец внутрь себя с тихим вздохом в то самое время, когда Эмгыр издал придушенный звук, которого он никогда не слышал раньше, но который ему вдруг захотелось услышать снова, снова и снова. Он дышал уже тяжелее, и, судя по тому, как его глаза пожирали тело Геральта, ему было очень интересно то, что он видел. – Нет ничего постыдного в том, чтобы отступить, Геральт, и признать, что ты просчитался. – Зачем ты мне это говоришь? – спросил он, его глаза ненадолго закрылись, пока он продолжал работать над собой одним пальцем. – Потому что возможно, что я тоже просчитался. – Тогда почему ты не умоляешь? – Геральт дерзко ответил с большей уверенностью, чем чувствовал, прекрасно понимая, как много он блефует и как мало ему нужно, чтобы уступить Эмгыру. У него перехватило дыхание, когда он добавил второй палец, и он задрожал, увидев, как усилился темный взгляд Эмгыра, который начал тихонько постанывать, наблюдая за действиями Геральта. – Я никогда не буду умолять, – ответил он глубоким, хриплым голосом, – но я предлагаю перемирие. Ты готов? – Я никогда в жизни не был так готов к чему-либо. – Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? – Больше, чем все, что я могу вспомнить. Улыбка Эмгыра была чем-то средним между облегчением и победой, он приподнялся и притянул Геральта к себе для глубокого, обжигающего поцелуя - весь жар и нетерпение - и провел рукой по его руке, прежде чем накрыть ее пальцы своими, застонал ему в рот, когда почувствовал их короткое движение под собой, а затем мягко, но целенаправленно отдернул руку Геральта. – Я хочу подготовить тебя сам, – выдохнул он ему в губы, прежде чем возобновить поцелуй. Когда он наконец прервал поцелуй, то поставил Геральта на руки и колени, а сам встал на колени позади него. – Не шевелись, – приказал он мягко, отчего у Геральта перехватило дыхание. Он кивнул. Геральт почувствовал, как сильные пальцы Эмгыра раздвинули его ягодицы, и в тот самый момент, когда он ожидал, что тот проникнет в него своими пальцами, вдруг почувствовал, как его язык опытно проникает в его вход, заставив громко застонать, и он инстинктивно оттолкнулся от него, прежде чем поймать себя, каждый дюйм его тела трепетал от удовольствия. Одна мысль о том, что Эмгыр делает что-то настолько грязное и настолько интимное, заставляла его пальцы ног подгибаться. Когда Геральт почувствовал, как он расправляет ловкий язык и вонзает во внутрь, то только и смог, что не выгнуть свое тело навстречу источнику наслаждения, а руки вцепились в простыни. Ведьмак был настолько ошеломлен, что едва заметил добавление пальца, который работал в тандеме с языком, открывая его. Только когда он добавил второй палец, Эмгыр отстранился и провел губами по внутренней стороне бедра, слегка прикусив кожу. В тот момент, когда Геральт уже начал думать, что больше не выдержит, пальцы Эмгыра закрутились внутри него, задевая то место, от чего посыпались звезды, и издал глубокий, гортанный стон, с трудом переводя дыхание. – Ты так прекрасно реагируешь, - прошептал Эмгыр, касаясь его кожи, звуча так возбужденно, как никогда его не слышал. – Эмгыр... Я готов. Но безумно искусный мужчина только хмыкнул и продолжил свое занятие, еще раз погладив его по простате, а затем слегка отстранился, делая ножницы. – Трахни меня сейчас. Пожалуйста. Пожалуйста. На этот раз Геральт услышал легкий шорох одежды позади себя, а также откупоривание флакона с маслом, поразившись, что Эмгыр может делать и то, и другое одной рукой. Внезапно пальцы исчезли, и он почувствовал, как кончик эрекции упирается в его вход, это ощущение, а также осознание того, что Эмгыр не потрудился раздеться, не только расстегнув штаны, возбудило его до боли. – Я бы хотел увидеть твое лицо, когда буду брать тебя в первый раз, – практически промурлыкал Эмгыр, когда Геральт почувствовал, как толстая головка его члена проникает в него, а его руки лежат на его бедрах, словно тиски, – но я слишком нетерпелив. Геральт застонал, почувствовав, как Эмгыр медленно, но неуклонно вводит в него свой член. Дыхание Эмгыра сопровождалось тихими вздохами удовольствия, а пальцы на бедрах Геральта сжимались все сильнее. На боль было лишь намек, но её заглушало сильное удовольствие от того, что Эмгыр вошёл в него на всю длину члена, и Эмгыр замер, чтобы дать ему время привыкнуть к его размеру, когда вошел в него до упора, его дыхание стало неровным. Геральт чувствовал легкую дрожь в теле Эмгыра от усилий, которые тот прилагал, чтобы сохранять неподвижность. Осознание того, как сильно Эмгыр хотел двигаться, в сочетании с силой воли, которую он тратил на то, чтобы не причинить ему боль, заставило его вздрогнуть, и Эмгыр громко застонал, когда почувствовал, как мышцы на краткий миг сжались на его члене. Геральт ожидал, что тот начнет трахать его в этот момент - он чувствовал острую потребность, исходящую из каждой его поры, - но Эмгыр лишь наклонился и мягко поцеловал его между лопаток, а затем перебросил волосы Геральта на одно плечо. Ведьмак уже чувствовал себя трогательно близким. Он повернулся, чтобы встретиться взглядом с Эмгыром, и почувствовал в его тлеющем взгляде острое желание. – Трахни меня. Пожалуйста. Эмгыр зарычал и немного отстранился, а затем медленно вошел в него, после чего повторил жест с большей силой, заставив Геральта задыхаться, когда он опустил голову и начал отталкиваться от каждого толчка. По мере того как он чувствовал, как всё больше и больше расслабляется вокруг его члена, Эмгыр наращивал темп, и ему потребовалось совсем немного времени, чтобы установить быстрый, горячий ритм, когда он трахал его жёсткими, глубокими толчками, стоны срывались с его губ, когда казалось, терял себя от удовольствия. Геральт чувствовал, как с каждым толчком бедер приближается к краю, пока вдруг Эмгыр не изменил угол, задев головкой его простату, и Геральт не смог ничего сделать, чтобы сдержать стон, как животное в течке, встречая его толчки с большей силой, его пальцы болезненно вцепились в простыни. Он слышал, как Эмгыр тепло усмехнулся, его ногти впивались в бедра, продолжая трахать его до потери пульса. – Ты чувствуешь себя восхитительно, – пыхтел Эмгыр, продолжая в бешеном темпе вгонять себя в него. – Каждый раз, когда я представлял себе это... всё меркнет в сравнении. Я не могу вспомнить, когда в последний раз я хотел чего-нибудь так сильно, как хочу кончить глубоко внутри тебя, когда ты достигнешь кульминации - ох - ты сможешь кончить не прикоснувшись к себе, как ты думаешь? Геральт, который едва мог связать мысль воедино, позавидовал его способности строить предложения. – Думаю, да. Он услышал рычание Эмгыра, который начал вбиваться в него сильнее, задавая почти зверский ритм, отчего Геральт громко стонал, непристойные звуки обильно срывались с его губ, так как он был охвачен отчаянной потребностью в разрядке. Словно прочитав его мысли, Эмгыр поднес пальцы к его губам и пробормотал: – Мы можем поэкспериментировать с этим позже. Открой рот. Геральту потребовалось мгновение, чтобы понять, что он имел в виду. Открыл рот и стал обсасывать пальцы так непристойно, как только мог, наслаждаясь тем, как задвигался в нем Эмгыр, прежде чем восстановил прежний ритм. В ответ Эмгыр еще глубже просунул пальцы в его рот, пока они не коснулись стенки горла, заставив Геральта задохнуться и громко застонать, вспоминая, как Эмгыр трахал его в рот. Он понял, что зажал член, только когда услышал почти болезненный звук, вырвавшийся из горла Эмгыра, когда тот начал трахать его сильнее. Как только Эмгыр вынул пальцы изо рта, он обхватил ими его член. Двойные ощущения от руки на эрекции и от того, как член Эмгыра снова и снова ударяется о простату, когда он входит в него все более жёстокими толчками, переполняли его. Когда Эмгыр начал надрачивать ему в такт своим толчкам, его хватка была восхитительно твердой и уверенной, Геральт почувствовал, как напрягся каждый мускул его тела, и громко задышал, не в силах дышать в течение короткого мгновения. Он почувствовал, как мощная кульминация захватывает его, его спина резко выгнулась, голова запрокинулась назад, и он кончил так сильно, с долгим, прерывистым стоном, что это было почти больно, его стенки сжались вокруг члена Эмгыра, а рука продолжала надрачивать. Геральт услышал глубокий стон Эмгыра, когда тот прижался к нему, его толчки стали еще сильнее, хотя и более беспорядочными, пока не почувствовал, как ногти на его бедре болезненно впились, когда он кончал глубоко внутри. Наконец Эмгыр тихо вздохнул и положил голову на спину Геральта, оставаясь внутри него. И только когда Геральт рухнул на кровать, Эмгыр лег рядом с ним, а затем обнял, пытаясь перевести дыхание. *** – Я с удивлением признаю, что у меня сильное желание дать тебе что-то, – наконец прошептал Эмгыр, словно исповедуясь, его голос был хриплым, – и я оказался в редком положении, когда у меня нет ничего, что я мог бы тебе дать. Геральт рассмеялся. – Мне не нужен подарок в знак благодарности. Я трахался с тобой не ради герцогства. – Нет, дело не в этом. Я что-нибудь придумаю... – Я просто хочу тебя, – отмахнулся Геральт, слишком увлекшись, чтобы понять, как много он раскрывает. – Мне больше ничего не нужно. – Я не уверен, что смогу, - ответил он с ноткой грусти. Когда Геральт издал вопросительный звук и начал переворачиваться, Эмгыр добавил: – Тише, я не имею в виду, что есть кто-то еще. Он сделал долгую паузу, рассеянно проводя пальцами по позвоночнику Геральта, а затем продолжил. – Я так долго принадлежал Империи и ничему, и никому другому, что не уверен, что знаю, как быть иначе. – Пока у тебя все в порядке, – сказал Геральт, как он надеялся, добрым тоном, прижимая его к себе. Что-то в этом наполняло Геральта бесконечной печалью. Он подумал об Эмгыре, который так долго был один, отказавшись вступить в новый брак, чтобы защитить Цири. Ведьмак задавался вопросом, есть ли у него отношения с людьми или все его человеческое общение сводится к слугам и куртизанкам. Он вдруг представил себе нильфгаардскую куртизанку, лежащую с Эмгыром после секса. Рассматривала бы она эти отношения как служение Империи? Или это было больше похоже на шлюх, которых он иногда видел, где это была простая деловая сделка? Стал бы Эмгыр трахать какого-нибудь красивого чистокровного нильфгаардца, а потом благодарить его за службу? Он не знал, как начать расспрашивать Эмгыра обо всем этом, отчасти потому, что не был уверен, что именно хочет узнать. – Значит, ты переспал со многими людьми? – Казалось, это самое подходящее место для начала. Эмгыр повернулся к нему лицом, что, должно быть, показалось ему совершенно нелогичным. – Что значит много?. – Э-э, Больше пятидесяти? – Да. Тебя это беспокоит? – Нет. Я был бы лицемером, если бы это меня беспокоило. Я тоже спал со многими. – Хм, тогда, наверное, я лицемер, потому что это меня беспокоит. Что ж, это было неожиданно. – Серьезно? – Эмгыр кивнул. – В каком-то ревнивом, собственническом смысле? К его удивлению, Эмгыр кивнул, хотя и с явной неохотой. – Я понимаю, что собственничество требует обладания вещью, о которой идет речь. Я не питаю иллюзий, что ты принадлежишь мне в каком-либо значимом смысле. Тем не менее, именно так я себя чувствую. Мысли Геральта внезапно вернулись к тому моменту, когда Эмгыр объяснил свои причины подождать, прежде чем переспать с ним, коротко и загадочно. Так вот что он имел в виду под самосохранением и вот чего он хотел избежать или отложить? Чувства, с которыми он не знал, как справиться, и чувство собственничества по отношению к чему-то, что он не считал своим? – Полагаю, твои куртизанки исключительно для твоего пользования? Эмгыр рассмеялся. – Да, но, возможно, не по тем причинам, о которых ты думаешь. Для императора неприлично, чтобы её видели сношающейся с другими. На этот раз ответ на самом деле заключается в придворном этикете. – Что ж, надеюсь, ты их удовлетворил, если это так. – Я, конечно, старался. Хотя, как я понимаю, в мое отсутствие они удовлетворяли друг друга, – усмехнулся Эмгыр. – И ты не возражал против этого? – Нисколько, пока они осторожны. С чего бы мне возражать? – Твоя собственническая ревность? – Геральт нахмурился. – Похоже, я неясно выразился. Я не являюсь собственником всех, с кем я ложусь в постель. Возможно, только к тем, кому я позволил прикоснуться к своим шрамам. Геральт использовал всю оставшуюся силу воли, чтобы подавить инстинкт, побуждающий его сказать, что он его любит. Он не был уверен, было ли это правдой, даже если в тот момент ему так казалось, но, возможно, всё дело было в потрясающем сексе, эмоциональной близости и признаниях Эмгыра, которые, как он ожидал, случались исключительно редко. Вместо этого он признался в чём-то другом. Хотя он знал, что признаваться в этом, вероятно, плохая идея, он чувствовал, что честность, которую проявил Эмгыр, заслуживает вознаграждения или, по крайней мере, взаимности. – Я принадлежу тебе, – тихо сказал он, не став уточнять. Он не пропустил ни резкого вдоха Эмгыра, ни того, как тот притянул его к себе, чтобы прижать ближе.