Моё тело в клетке

За несколько месяцев их пребывания здесь Геральт успел привыкнуть к окружающему миру и быстро развивающимся отношениям с Эмгыром. Общение было приятным, секс - отличным, а мужчина - бесконечно увлекательным, способным поговорить практически на любую тему, так что, возможно, это был лишь вопрос времени, пока они не затронут какую-нибудь щекотливую тему. – Это было до битвы при Цинтре. Эмгыр говорил что-то еще, но Геральт уже перестал его слушать. Битва при Цинтре. Он никогда не слышал, чтобы кто-то описывал ее так. Все, кого он знал до того, как оказался при дворе Эмгыра, называли это резней или геноцидом. И никогда - битвой. Только нильфгаардец мог назвать это так. Только виновник резни. И в этот момент Геральт понял, почему именно он хотел, чтобы Эмгыр снял императорскую цепь. Когда ведьмак смотрел на Эмгыра в его официальном дублете и императорской цепи, он изо всех сил старался разглядеть под ним человека, в чём, как он полагал, и заключался весь смысл официальной одежды. Геральт видел под ней человека, достаточно, чтобы почувствовать, что в нём есть что-то, что ему нравится, но каждый раз, когда его взгляд задерживался на цепи, он пытался увидеть в нём кого-то другого, кроме Императора Нильфгаарда и всё, что это повлекло за собой за последние несколько десятилетий. Он не видел Эмгыра. Он видел резню в Цинтре. Он видел маленькую Цири, бегущую от разрушения и опустошения ее дома, единственная семья, которую она когда-либо знала, предпочла покончить с собой, чем умереть от рук Нильфгаарда. Но он также видел битву при Соддене и могилу Трисс на том холме и не в первый и не в последний раз подумал о том, сколько урона она получила в той битве, чтобы стать неузнаваемой для тех, кто знал её так хорошо, что не подозревали о том, что она жива. Он видел другие массовые убийства и гибель людей, и всё это рук Нильфгаарда, всё ради предполагаемого прогресса и цивилизации. Умом он понимал, что каждое из этих решений было принято лично Эмгыром. Человек, который теперь спал, свернувшись вокруг него в их общей постели, и с явным удовольствием высасывал его, когда у него появлялось настроение, целомудренно целовал его, когда видел, что мысли Геральта уходят в сторону во время чтения, и открывал ему самые хрупкие части себя, которыми, Геральт был уверен, он не делился ни с кем другим. Но без императорской цепи какая-то часть его разума находила возможность отделить этого человека от человека, который командовал Империей и на руках которого было столько крови, что он не был уверен сможет ли когда-нибудь отмыть их. Ведьмак отстраненно подумал, не потому ли Эмгыр снял цепь и не надел её обратно. Возможно, он тоже хотел, чтобы Геральт видел в нем человека, а не Нильфгаард и всё, что с ним связано. – Ты жалеешь о чём-нибудь из этого? – неожиданно спросил Геральт, прервав слова Эмгыра. – Жалеешь ли ты о сотнях тысяч человеческих - и нечеловеческих - жизней, которым ты положил конец? К его чести, Эмгыр не отмахнулся от вопроса и не ответил что-то о цене прогресса. Казалось, он действительно задумался над этим вопросом. Геральт отчаянно надеялся, что Эмгыр не собирается лгать и говорить ему то, что он хотел бы услышать, хотя и боялся, что он все-таки скажет ему правду. – Я сожалею о жизнях, потерянных в результате принятых мною решений, – наконец ответил он. – Но я не жалею о решениях, которые привели к такому исходу. Они были необходимы для процветания и благополучия моего королевства и моего народа. В каком-то смысле они были необходимы для моего собственного положения и моей безопасности, и я знаю, как эгоистично это звучит, но тем не менее это правда. Они также были необходимы для обеспечения безопасности Цириллы, и тот факт, что она сможет начать эпоху беспрецедентного мира, когда займет трон, является дополнительным преимуществом. Я не могу сожалеть об этих вещах. Как бы мне ни хотелось этого ради тебя. Геральт пожалел, что Эмгыр не солгал ему. Внезапно ему стало трудно дышать, и он выбежал из дома, чтобы подышать воздухом, не обращая внимания на обеспокоенные оклики Эмгыра, пока он шёл к часовне. Он вздохнул с облегчением, когда Эмгыр не последовал за ним, и сел среди надгробий, пытаясь осмыслить слова Эмгыра и свою собственную реакцию. Он просидел так около часа, прежде чем увидел, что Эмгыр идет к нему. Геральт подумал, сколько раз с тех пор, как занял трон, он обнаруживал себя идущим за кем-то, кого расстроил. Не в первый раз, ведьмак подозревал, что он единственный. Геральт наблюдал, как Эмгыр садится рядом с ним, так близко, что они почти касались друг друга, и смотрит в ту же сторону, что и Геральт. – Ты всегда знал, кто я такой, – тихо сказал Эмгыр. Ты всегда знал, что я чудовище. Геральт вздохнул. Да, знал. Но он забыл. Где-то между нежными поцелуями, тем, как Эмгыр приносил ему книги, которые, по его мнению, могли ему понравиться, и тем, как он оставлял греть свои холодные ноги на его икрах, он забыл. – Ты закончил с завоеваниями? – Да, – быстро ответил Эмгыр, его голос был уверенным и твердым. – Хорошо, – только и смог сказать Геральт. Они так и сидели, когда свет начал угасать, а день превратился в ночь. Он почувствовал, что Эмгыр дрожит, и обхватил его рукой, напряжение покинуло его тело, когда почувствовал, что Эмгыр положил голову ему на плечо. После долгого мгновения он наклонился, чтобы поцеловать его, и застонал, когда Эмгыр тут же углубил поцелуй, превратив его в нечто гораздо более жаркое и гораздо менее целомудренное. – Заходи внутрь, – прошептал Эмгыр, разрывая поцелуй. – По-моему, ты обещал трахнуть меня в наручниках. – Это не наказание, – ответил Геральт, нахмурившись. – Я знаю, – мягко усмехнулся он, взял за руку и повел обратно в дом и в спальню. Это все еще было похоже на наказание. *** Геральт как раз закончил привязывать его руки над кроватью, когда Эмгыр вдруг сказал тихо, как будто только что решил сказать ему: – Я никогда не делал этого раньше. Он не был уверен, почему Эмгыр сказал это так, словно это было признание. Геральт помнил, как тот говорил ему, что его никогда не сдерживали, поэтому не знал, почему снова заговорил об этом. Глядя на обнаженное тело Эмгыра, соблазнительно раскинувшееся перед ним, на его полутвердый член и слегка покрасневшую шею, вдруг не осенило. – Тебя никогда раньше не трахали? Эмгыр покачал головой, выражение его лица было наполнено нервной энергией, которая была в основном возбуждением с легким намеком на нервозность. Но Геральт также мог видеть доверие и привязанность, сияющие в его глазах. В этом была какая-то симметрия. За последние несколько месяцев он постепенно, шаг за шагом, обнажал перед Геральтом свою душу, кульминацией чего стал его отказ дистанцироваться от совершенных им военных преступлений и практически заставил Геральта отвергнуть его. Найдя лишь одобрение, хотя и весьма неохотное, он теперь полностью отдавал свое тело на его милость, как раньше доверял ему свои шрамы. По крайней мере, Геральт видел это именно так. – Эмгыр, ты уверен, что... – Уверен. – ... ты хочешь этого, потому что мы не обязаны это делать. – Я в курсе. Геральта вдруг охватило сильное чувство, будто ему доверили нечто исключительно ценное и связанную с этим ответственность. Он не мог отрицать, что это также заставило его возбуждение нарастать в геометрической прогрессии, когда представил, что будет первым человеком, который окажется внутри Эмгыра и кончит в него. Он задрожал и наклонился, чтобы поцеловать, изливая в поцелуе всё, что чувствовал к этому человеку, и Эмгыр ответил взаимностью, ничего не сдерживая, и обхватил его ногами за талию, притягивая ближе. Наконец ведьмак отстранился, наслаждаясь тем, как Эмгыр тяжело дышит, а его твердый член упирается в живот. Геральт встал и быстро разделся, не упуская из виду, что голодные глаза Эмгыра следят за каждым его движением, а затем потянулся за бутылкой масла, которая теперь постоянно стояла рядом с кроватью. Откупорив бутылку, он налил достаточно, чтобы обильно смазать руку, и устроился между ног Эмгыра, наслаждаясь его тихим вздохом, когда начал медленно поглаживать его член, чувствуя, как его собственное дыхание становится неровным. Эмгыр потянул за путы, упираясь в его руку в поисках большего трения, а Геральт делал все возможное, чтобы подавить внезапное нетерпение, которое чувствовал. Он хотел, чтобы первый раз Эмгыра был исключительным, но если это не произойдёт, он, по крайней мере, не хотел причинить ему боль или сделать это слишком быстро. Поддавшись порыву, ведьмак наклонился и, продолжая нежно поглаживать член рукой, провел губами по внутренней стороне лодыжки, по чувствительному стыку, где бледная кожа встречалась с первой прядкой волос, и начал медленно целовать внутреннюю сторону ноги. Это было так интимно, как никогда, когда Эмгыр издал дрожащий вздох. Дойдя до внутренней стороны колена, он отпустил член и стал осыпать бедро влажными поцелуями, задерживаясь, чтобы провести зубами по чувствительному месту, когда Эмгыр громко застонал, с оттенком настоятельной необходимости, продолжая отдергивать путы. Геральт поднял голову и увидел, что его глаза закрыты от удовольствия, губы приоткрыты, спина слегка выгнута, щеки раскраснелись. Когда Геральт закончил подъем, стал целовать его бедра и живот, целенаправленно избегая твердого члена, по которому уже текла смазка, а звуки, издаваемые Эмгыром, становились все настойчивее. Когда раздался звук особенно сильного рывка, Геральт поднял голову и увидел, что Эмгыр приподнялся настолько, насколько позволяли путы. Его глаза пылали от желания, лицо было совершенно раскрасневшимся, а волосы в беспорядке слиплись от пота на висках. – Ты собираешься трахнуть меня в ближайшее время, ведьмак? – Геральт услышал в его голосе настойчивость и легкий намек на угрозу, но это вряд ли испугало Геральта, когда он произнес это хриплым голосом между тихими стонами. – Конечно, – ответил он, втягивая в рот нежный кусочек кожи на внутренней стороне бедра и проводя по нему языком, наслаждаясь тем, как Эмгыр заметно вздрогнул. – Как только ты попросишь об этом. Эмгыр резко вдохнул, и когда Геральт снова встретился с ним взглядом, он увидел в нем смесь раздражения, возбуждения и азарта вызова. – Я не просил ни о чем с самого детства. Ты никогда не заставишь меня умолять. Не трать свое время на попытки. Вместо словесного ответа Геральт немного переместился и обеими руками прижал бедра Эмгыра к кровати, а затем очень медленно, не отрывая от него взгляда, обхватил губами его член и проглотил его до основания в мучительно медленном темпе, вырвав из горла Эмгыра почти болезненный стон, его дыхание становилось все резче, а затем так же медленно поднялся. Он сделал паузу, чтобы нежно слизать с набухшей головки члена предэякулят, делая неистово нежные круговые движения языком, прежде чем полностью отстраниться. – Геральт... – задыхался Эмгыр. В его голосе появились новые нотки, заставившие Геральта серьезно посмотреть на него. – Ты в порядке? Хочешь, чтобы я остановился или развязал тебя? Эмгыр кивнул, а на второй вопрос покачал головой и ответил, задыхаясь: – Если ты будешь продолжать в том же духе... Я так близок... Брови Геральта вскинулись от удивления и чего-то сродни благоговению. – Только от этого? – Эмгыр кивнул. – Ну, ничего страшного. Ты можешь кончить. Это даже облегчит твой первый раз. Эмгыр с силой тряхнул головой, пытаясь отдышаться. – Я хочу кончить с тобой внутри меня. Геральт был уверен, что его брови поднялись еще выше, хотя по позвоночнику пробежала короткая, острая дрожь при этих словах. Он всё больше терял способность думать, наблюдая за тем, как Эмгыр, привязанный к кровати, извивается под ним, не говоря уже о какофонии грязных звуков, срывающихся с его губ, каждая пора его кожи сочилась возбуждением, но он был уверен, что Эмгыр только что бросил дополнительный вызов самому себе. Он был уверен, что Геральт сорвется первым, и отказывался умолять, но, похоже, он также намеревался контролировать себя настолько, чтобы не кончить, когда по его собственному признанию, он уже был на краю пропасти. Его охватило благоговение перед этим человеком. Поцеловав кончик его члена, наслаждаясь тем, как он подрагивает от прикосновения губ, он полностью отодвинулся и устроился между сильными бедрами Эмгыра, раздвигая их руками и резко вдыхая, как расслабленно и податливо Эмгыр мгновенно раздвигает ноги при малейшем толчке. Он снова потянулся к бутылочке и, смазав пальцы маслом – глаза Эмгыра с открытым восхищением следили за его движениями, - поднес один из них к его входу, внимательно изучая лицо на предмет каких-либо признаков дискомфорта. – Кто-нибудь когда-нибудь... – начал Геральт, пока Эмгыр не ответил коротким отрицательным покачиванием головы. Внезапно на ум пришел другой вопрос. – А ты когда-нибудь... – И снова его оборвал резкий кивок Эмгыра. Геральту пришлось на мгновение прикрыть глаза от образа, который вызвал его ответ. Он представил, как Эмгыр снимает с себя всю одежду после долгого дня, забирается в постель и с помощью какого-то, несомненно, дорогого масла трахает себя пальцами, а его кожа вспыхивает румянцем, как сейчас. Это был восхитительный образ. Геральт начал задумываться, не выиграет ли Эмгыр, в какую бы игру они ни играли, и, судя по блеску в его глазах, Эмгыр, возможно, думал о том же. Не желая терять времени, Геральт осторожно ввел один палец внутрь, встретив некоторое первоначальное сопротивление, которое почти сразу же исчезло, когда он начал вводить и выводить палец, слегка растягивая его. Когда он почувствовал, что тот достаточно расслабился, добавил второй палец, не пропустив легкого шипения Эмгыра, за которым последовал долгий вздох удовольствия. Геральт сделал пальцы ножницами, медленно и осторожно растягивая его, в то время как на лбу Эмгыра выступили новые бисеринки пота. Он добавил третий, не проникая в него слишком далеко, а затем свернул первые два и начал двигать ими по направлению к себе, пока Эмгыр вдруг громко не застонал, и все его тело выгнулось дугой, пытаясь насесть на пальцы, его голова откинулась назад, а глаза закрылись. – Хорошо? – поддразнил Геральт. Комната уже настолько пропиталась возбуждением Эмгыра, что он практически чувствовал его вкус на своем языке. Эмгыр кивнул, его рот раскрылся, глаза были по-прежнему закрыты, и он резко задышал. Не в силах сопротивляться, Геральт повторил жест, на этот раз медленнее, но с более сильным давлением. Эмгыр издал слегка болезненный звук, и Геральт чуть не потерял дар речи, увидев, как дернулся его член, вокруг головки собралось еще больше предэякулята. Сам он к этому моменту был уже до боли тверд, но был готов ещё немного подразнить Эмгыра. Он заслуживал этого, во всех смыслах этого слова. Когда ведьмак в третий раз провел пальцами по его простате, то почувствовал, как Эмгыр обхватил его пальцы, его дыхание стало болезненно поверхностным, и по его выражению лица можно было понять, что он был на волосок от кульминации, а ему мгновением назад удалось отступить от края пропасти. Он был безмерно впечатлен его самообладанием. – Ты уже готов умолять? – Геральт попытался придать своему голосу дразнящий тон, но, несмотря на все его старания, вопрос получился нетерпеливым и требовательным. Эмгыр лишь слегка усмехнулся, как в бреду. Очень хорошо, подумал Геральт, поскольку неожиданно возникла еще одна идея. Он понятия не имел, почему Эмгыр не додумался до этого сам, но был очень доволен собой, что придумал это первым. Он обхватил пальцами основание члена Эмгыра, чтобы предотвратить кульминацию, одновременно заглатывая его, втягивая щеки, и ещё раз провел пальцами по простате. Эффект, произведенный на Эмгыра, был превосходящий. Казалось, он на мгновение перестал дышать, а затем его лицо исказилось в тихом стоне, перешедшем в почти дикий рык, все его тело содрогалось, когда извивался между ртом и пальцами, и наконец он зарычал от разочарования, когда его глаза - дикие и горящие нуждой - открылись и устремились на Геральта. Он никогда не видел его таким и вдруг почувствовал, что, как бы он ни старался, скорее всего, сломается первым. Он едва сдерживался, чтобы не погрузиться внутрь этого горячего, гостеприимного тела. – Ведьмак, – сказал он между паузами, в его надломленном голосе звучала неподдельная угроза. – Трахни меня сейчас же. Геральт тяжело сглотнул и остался стоять на своем. – Если ты так этого хочешь, умоляй. Он смотрел, как тот качает головой, как его глаза закрываются, когда он опускает голову обратно на подушку, словно готовясь к пытке, и открыл глаза, когда Геральт снова наклонился вперед и взял в рот головку его члена. Как раз в тот момент, когда он начал посасывать кончик, проводя языком по чувствительной нижней стороне, Эмгыр прервал его, да так тихо, что он чуть не пропустил это. – Пожалуйста. Геральт едва мог удержаться от того, чтобы не погладить себя в этот момент, его возбуждение давно перешло в боль. И все же он не мог сопротивляться. – Что это было? – Пожалуйста, – громко повторил Эмгыр сквозь стиснутые зубы. – Что прошу? – поддразнил Геральт. – Пожалуйста, сэр Геральт из Ривии, Мастер-Ведьмак школы Волка, – сказал Эмгыр, слегка истерично смеясь, заставив Геральта улыбнуться их частной шутке. – Думаю, это все твои титулы. – Ты готов? – спросил он более мягко. Когда Эмгыр решительно кивнул, он сел поудобнее, чтобы смазать свой член маслом, добавив чуть больше, чем нужно, из осторожности, а затем наклонился вперед, наклоняясь над Эмгыром. Геральт наклонился для глубокого, обжигающего поцелуя, от которого у него закружилась голова, особенно когда он отстранился и увидел, что Эмгыр тяжело дышит, его глаза полностью потемнели, а кожа покраснела. Не удержавшись, он приник к его губам ещё одним мягким поцелуем и, опираясь одной рукой на матрас со стороны Эмгыра, а другой сжимая его бедро, мягко повёл бедрами и начал входить в него, его глаза практически закатились, когда он почувствовал, как толстая головка пробила кольцо мышц, которые слегка пульсировали вокруг него, прежде чем расслабиться. На лице Эмгыра, продолжая погружаться в него, читалось благоговение и какой-то первобытный голод, и, несмотря на все усилия Геральта сделать это как можно медленнее, даже когда его мышцы вибрировали от потребности погрузиться в него глубоко, Эмгыр помешал ему, обхватив ногами его поясницу и притягивая его глубже с нуждающимся стоном, и бедра Геральта двинулись глубже, прежде чем он восстановил контроль над собой. Эмгыр чувствовал себя восхитительно, чувственно расслабленным, даже когда мышцы сжимали его член, как тиски, и каждый звук удовольствия толкал Геральта все ближе и ближе к потере контроля. Как только он погрузился в него до упора, он прижался к нему лбом и закрыл глаза, усилием воли заставляя себя оставаться неподвижным, чтобы дать ему время привыкнуть. Каждый раз, когда он вспоминал, что это первый раз, когда кто-то вот так входит в Эмгыра, он чувствовал, как по позвоночнику пробегает дрожь. Однако Эмгыр явно не собирался медлить, что Геральт и обнаружил, когда Эмгыр стиснул его, прижав к себе с такой силой, что Геральт издал скулёж, отчаянно пытаясь не кончить прямо здесь и сейчас. – Геральт, – прошептал Эмгыр, его голос был густым от возбуждения. Когда он открыл глаза, чтобы посмотреть на него, Эмгыр добавил: – Ты чувствуешь себя необыкновенно. Мне не больно. А теперь, пожалуйста, пожалуйста трахни меня уже. Геральт зарычал и, положив обе руки на матрас по обе стороны, начал медленно вытаскивать член, а затем снова вводить его в томном, медленном темпе. У него перехватило дыхание, когда Эмгыр тут же начал раскачиваться в такт его толчкам. Взглянув вниз, он увидел, что его глаза пылают желанием и нуждой, и этот взгляд послал по венам Геральта разряд чистой похоти. Эмгыр нагло ухмыльнулся и снова прижался к нему, вырвав из горла Геральта стон, который тот принял и начал трахать его сильнее, в более быстром ритме, от которого Эмгыр задыхался. Он чувствовал, как мышцы под ним периодически напрягаются и расслабляются, как дыхание становится все более неровным, и поражался тому, что уже так близко. Геральт подумал, сможет ли он кончить просто от этого, но потом понял, что, наверное, следовало спросить его об этом, прежде чем привязывать к кровати. Он потянулся между их телами к его истекающему члену. – Нет, – резко сказал Эмгыр, в его голосе звучала властность. – Ты заставишь меня кончить не прикоснувшись ко мне. Геральт застонал: властный голос Эмгыра подтолкнул его к краю, и, вернув руку на кровать, слегка изменил положение бедер, чтобы входить в него длинными, сильными толчками. Он знал, что при каждом толчке задевает простату, когда услышал, как Эмгыр застонал под ним, и, словно не задумываясь, сильнее потянул на себя путы. Подстегиваемый его реакцией, он входил всё сильнее и сильнее, толкаясь бедрами, когда Эмгыр выгибал свое тело навстречу ему, а ноги вокруг его талии напрягались и притягивали его все глубже и глубже. Геральт убрал прядь волос, упавшую на лицо Эмгыра, и наклонился для короткого, но страстного поцелуя, который был в основном с языком. Как только он прикусил губу Эмгыра и начал отстраняться, тот неожиданно застонал, заставив Геральта вогнать в него свой член в жестоком темпе. Эмгыр почти болезненно зажмурился и развалился на кровати, его спина почти полностью выгнулась дугой, и он кончил между их телами с невероятно долгим, гортанным стоном, откинув голову назад в экстазе. Геральт прикусил губу, трахая его, пытаясь продлить ощущения, несмотря на болезненно-эротическое зрелище под ним, но когда стенки Эмгыра начали прерывисто сжиматься, он потерял контроль и одним глубоким толчком, а затем другим, вошёл в него кончив глубоко внутри, голова упала на грудь Эмгыра. Некоторое время единственным звуком, который можно было услышать, были попытки обоих мужчин перевести дыхание. Геральт лишь с запозданием понял, что Эмгыр все ещё привязан к кровати, и, взяв с прикроватного столика кинжал, потянулся к нему, чтобы разрезать узлы, но не успев убрать нож, уронил его на пол, поскольку руки Эмгыра обвились вокруг него, когда он повернул его в сторону и потянулся, прежде чем снова обернуться вокруг Геральта. Внезапно захотев увидеть его, Геральт повернулся назад, пока они не легли, прижавшись телами друг к другу, лицом к лицу, обняв друг друга. Он не был уверен, что когда-либо видел Эмгыра таким потрясающе красивым. Его волосы были в беспорядке, потемневшие глаза все ещё были слегка ошеломлены и расфокусированы, багровый румянец покрывал его кожу от щёк до груди, а на лице было самое расслабленное выражение, какое он когда-либо видел. Он выглядел восхитительно растрёпанным и хорошо оттраханным. – Как ты себя чувствуешь? – спросил Геральт. Он знал по опыту, что после сдерживания наступает легкое помутнение, но это был первый раз Эмгыра, и он хотел как можно скорее убедиться, что не причинил ему вреда. – Восхитительно, – прошептал он, прежде чем нежно поцеловать Геральта. – Я полон благодарности. – Я рад, – улыбнулся Геральт, тоже наклоняясь, чтобы поцеловать его, но затем отстранился. – Достаточно благодарен, чтобы я задал тебе вопрос? Эмгыр кивнул, все ещё улыбаясь, но с легкой опаской. – Почему ты хотел, чтобы я связал тебя и трахнул сегодня в первый раз? Он долго смотрел на него, прежде чем сделать глубокий вдох, словно готовясь к ответу. Когда он ответил, он говорил тише, как бы исповедуясь, и в его голосе слышался намек на грусть. – Я понял, что ты – единственный человек, которому я могу довериться. Я хотел этого на случай... Я выбрал это, потому что был жаден и хотел попробовать, и понял, что это может быть мой последний шанс, если после сегодняшнего дня ты больше не захочешь быть со мной близок. Геральт моргнул. – Что? – Если бы ты захотел прекратить наши сексуальные отношения, я имею в виду, – пояснил Эмгыр, явно не понимая, какая часть смутила Геральта. Я люблю тебя, подумал Геральт. Я люблю тебя, несмотря на всё, кем ты являешься, и на всё, что ты сделал. Он прикусил губу и использовал всю свою оставшуюся силу воли, чтобы заглушить эту мысль, а не произнести её вслух. – Ты хочешь прекратить наши отношения? – Нет, – быстро, с уверенностью ответил Эмгыр. – Конечно, нет. Но я подумал, что после сегодняшнего дня, возможно, это будет зависеть не от меня. – И что ты об этом думаешь? – с любопытством спросил Геральт, отчасти желая узнать, ответит ли Эмгыр правдиво. Где-то на задворках сознания он понимал, что выжимает из Эмгыра еще больше боли, но ему было слишком любопытно узнать, почему. Он снова долго смотрел на него, прежде чем ответить с некоторой заминкой. – Встревожен. Беспомощен. Мне будет очень этого не хватать, хотя я, конечно, приму твоё решение и даже пойму твои причины. Сердце Геральта оборвалось, и он снова был вынужден столкнуться с совершенно противоречивыми мыслями. Его переполняло чувство привязанности к человеку в его объятиях за то, как он открылся ему, даже когда проще было бы солгать, и, хотя каждый дюйм его тела вибрировал от послеоргазменного удовольствия, мысль о том, чтобы потерять эту близость, причиняла ему физическую боль, как и мысль о том, чтобы причинить боль Эмгыру. Но какая-то часть его самого кричала о том, чтобы он прекратил это. Та же самая часть заставляла его чувствовать себя соучастником всего, что император сделал, как будто, находясь с ним таким образом, он косвенно одобрял его действия или снимал с него вину. Даже подавляя эту часть себя, он не мог не задаться вопросом, чувствовал ли бы он себя иначе в реальном мире, где их обстоятельства не были бы столь отчаянными, где были бы другие люди, которые осудили бы одного из них или обоих за их решения, и каждый из них мог бы найти кого-то другого для общения или близости. Он притянул его в сокрушительное объятие, всеми конечностями плотно обхватив Эмгыра на кровати, не только слыша, но и чувствуя, как быстро бьется его сердце, словно предвкушая неизбежный отказ. – Я не хочу прекращать наши отношения. Не думаю, что смогу, даже если захочу. Я слишком... увлечен. – Он надеялся, что Эмгыр поймет, что он имеет в виду. Он был влюблён, даже если отказывался говорить об этом, и даже если бы это было не так, он не мог представить, что у него когда-нибудь хватит силы воли удержаться от того, чтобы не прыгнуть к нему в постель при любой возможности. Эмгыр испустил почти беззвучный вздох облегчения. – Даже несмотря на... всё? Геральт не мог не отметить, что слово "всё" в этом предложении было очень многозначительным. – Как ты сказал, я всегда знал, кто ты. И я влюбился в тебя, несмотря на это. Он услышал, как Эмгыр громко сглотнул, и по тону его голоса было похоже, что он - относительно эффективно - сдерживает какие-то эмоции. Он выглядел необычайно уязвимым, что, конечно, только заставило Геральта прижаться к нему ещё ближе. – Я не уверен, что заслуживаю этого, но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят. – Что вообще означает это выражение? – негромко спросил Геральт, прежде чем Эмгыр приподнялся и крепко поцеловал его в губы. – Ты, наверное, знаешь, что возраст лошади можно определить, частично изучив ее зубы, потому что с возрастом они становятся длиннее. Поэтому, когда тебе дарят лошадь, осмотр ее зубов будет расценен как неучтивость и отсутствие благодарности, потому что именно так можно определить возраст лошади, а значит, и её ценность. Геральт был так впечатлен тем, как он, казалось, знал всё и вся, что поцеловал его снова; медленный, страстный поцелуй, от которого у него перехватило дыхание. – Думаю, теперь моя очередь задать вопрос. Если бы мы не оказались здесь, а я сделал бы тебе предложение во внешнем мире, возможно, после пьяной игры в Гвинт или после какого-нибудь бала, ты бы согласился? – Честно? – Эмгыр кивнул. – Скорее всего, нет, потому что я был бы слишком ошеломлён, чтобы понять, что происходит, и, возможно, подумал бы, что ты нездоров или находишься под действием проклятия. Он увидел, как Эмгыр почти незаметно нахмурил брови, и Геральт добавил: – Но я бы еще долгое время после этого предавался мыслям о тебе, твоих ухаживаниях и о том, что могло бы случиться, если бы я согласился. Я был бы слишком любопытен. Эмгыр улыбнулся и крепче прижал его к себе. – Моя очередь. Это простой ответ "да" или "нет", и как бы ты ни ответил, я обещаю больше ни о чём не спрашивать. Мне просто нужно, чтобы ты был честен. – Он знал, что если попросить о чём-то большем, он может просто отказаться отвечать или, что ещё хуже, солгать. Эмгыр поднял бровь. – С тех пор как мы прибыли сюда, ты хоть раз манипулировал мной? Наступила долгая пауза, когда Эмгыр просто смотрел в его глаза, словно ища там ответ. – Да. Геральт выдохнул, не понимая, почему этот ответ принес ему облегчение. Он предположил, что это было потому, что он ожидал этого, и если бы он сказал "нет", ему было бы трудно поверить во всё остальное, что он ему скажет. – Моя очередь. Если бы ты был здесь с другими людьми, например, с твоими друзьями и предыдущими любовниками, а также со мной, ты бы всё ещё был со мной? – Да. – Геральту не нужно было даже думать об этом. Конечно, он был бы. Он наслаждался тем, как подскочило сердцебиение Эмгыра, а затем замедлилось при признании. Когда они уснули после тарелки холодного фазана, двух ночных чашек и чтения Эмгыром отрывков из своей книги о первых днях человека после сопряжения, Геральт почувствовал почти осязаемую близость между ними и прижался к нему ближе, блаженствуя от того, что, несмотря ни на что, нашел эту связь в таком холодном, пустынном месте. А потом пришли призраки.