Моё тело в клетке

Или, скорее, призрак. Посреди ночи Геральта разбудил Эмгыр, который внезапно проснулся и сел прямо. Геральт мгновенно проснулся, готовый устранить угрозу или уговорить Эмгыра снова заснуть, в зависимости от того, что требовалось в данной ситуации. Вместо этого он оказался лицом к лицу с призраком у изножья их кровати. Паветта. Она светилась неземным светом, характерным для призраков, но её образ словно мерцал, то появляясь, то исчезая. Её рот двигался, как будто она говорила, но не было слышно ни звука. Все её внимание было сосредоточено на Эмгыре, а Геральта она, казалось, даже не замечала. Она не выглядела мстительной. Только глубокая печаль. – Эмгыр... – начал он, пока Эмгыр не прервал его, подняв палец в настоятельном требовании тишины. Геральт почувствовал, как каждый мускул в его теле напрягся в состоянии повышенной боевой готовности, готовый сразиться с призраком, если потребуется. В то же время у него возникло ощущение, что это не совсем обычный призрак. У неё не было ощущения телесности. Она казалась скорее проекцией, чем физическим существом. В любом случае, он не был уверен, как всё сложится с Эмгыром, если вдруг нападёт – или хотя бы попытается напасть – дух его покойной жены, который внезапно оказался здесь и, судя по всему, разговаривает с ним. – У меня не было выбора, – сказал ей Эмгыр, его голос был напряжён. Геральт заметил, что её рот перестал двигаться, когда он заговорил, словно прислушиваясь. – Мне очень жаль. Она продолжала говорить, и Геральт видел, что Эмгыр становится всё более взволнованным и расстроенным. Ему хотелось положить этому конец прямо сейчас, но он всё ещё не знал, как это будет воспринято. Он также не знал, как изгнать этот призрак, но это было уже второстепенной задачей. Ведьмак положил свою руку на руку Эмгыра, который слепо сжал её. – Нет, – внезапно сказал Эмгыр с болью в голосе. – Я бы никогда. Ты должна это знать. Это продолжалось, как показалось Геральту, целую вечность, он был глубоко разочарован тем, что слышал боль в голосе Эмгыра и не только не мог ничего с ней сделать, но даже не знал её причины. Так было до тех пор, пока на его лице вдруг не появилось несколько иное выражение. Оно было менее испуганным и более любопытным. Геральту сразу же очень понравилась эта перемена. – Откуда ты могла это знать? – Он никогда бы тебе этого не сказал. – Нет, – продолжал Эмгыр со значительно большей уверенностью в голосе, – но Вильгефорц тоже этого не знал. Скажи мне, что, по-твоему, я сделал с ней? – Нет. Это только то, что я ему сказал. Внезапно Эмгыр резко рассмеялся. – Возможно, я был ужасным мужем, но не для тебя. Но, возможно, ты ещё можешь быть полезной. Он стоит за этим или кто-то связанный с ним? Наступила долгая пауза, пока губы Паветты продолжали шевелиться. – Он мёртв, ты знаешь, поэтому защита его должна быть второстепенной задачей, если это то, что тебя сдерживает. Скажи мне то, что я хочу знать. Геральт увидел, как дух начал исчезать, а Эмгыр закричал: – Стой, стой! Она исчезла, и в комнате снова воцарилась кромешная тьма. Геральт услышал, как пульс Эмгыра начал замедляться, а сам он заметно успокоился. – Это не похоже было на призрака, с которым я обычно сталкивался, – сказал Геральт после долгой паузы, в течение которой Эмгыр ничего не говорил. – Она больше походила на проекцию. – Это был не призрак. Это была не Паветта. У неё был доступ к информации, которую Паветта никогда не знала при жизни, знания о событиях, произошедших после её смерти, и информация, которую она не смогла бы узнать самостоятельно, даже будучи духом, бродящим по миру, и часть которой была ложной. Эмгыр снова улёгся, уставившись в потолок, но продолжал держать Геральта за руку. Геральт, тем временем, всё ещё озадаченный тем, что только что произошло, лёг мгновение спустя и повернулся к нему лицом. – Ты упоминал Вильгефорца? – Па... дух говорил о моей помолвке с той, с кем я никогда не был обручён и на ком никогда не собирался жениться. Вильгефорц был тем, кому я скормил эту ложь. Логично предположить, что информация, которой он обладал, исходила от самого Вильгефорца или от кого-то другого, с кем он поделился этой информацией. Геральт резко вдохнул. – Значит, Вильгефорц стоит за всем этим? – К сожалению, точно сказать невозможно. – Эмгыр вздохнул. – Ложная информация, о которой идёт речь, имела большую ценность для целого ряда людей, любой из которых мог бы правдоподобно стоять за этим, если бы он поделился с ними этой информацией. С другой стороны, неясно, сколько из них имели бы средства для создания чего-то столь сложного. Геральт медленно выдохнул и переместился на грудь Эмгыра, и то, как его рука в ответ мгновенно обвилась вокруг Геральта, послало крошечную дрожь по его позвоночнику. Он не знал, откуда взялось это убеждение, но теперь был уверен, что за всем этим стоит Вильгефорц. Единственная причина, по которой он не думал о нём раньше, заключалась в том, что он был давно мёртв. Ведьмак не мог себе представить, какой силой нужно обладать, чтобы создать такой мир и поддерживать его спустя годы после смерти его создателя. Вдруг он вспомнил еще кое-что. – Что это была за ложная информация? Эмгыр ответил не сразу, и по тому, как он напрягся, Геральт понял, что он не хочет говорить об этом, что, естественно, вызвало у него ещё большее любопытство. – Ты уверен, что хочешь знать? Это не очень приятная история. Геральт сразу же представил себе худшее. Эмгыр рассказал ему о многом – по мнению Геральта, об очень неприятном, – так что если он умолчал об этом, значит, дело было в чём-то необычайно плохом. Он уловил небольшие признаки нервозности Эмгыра по его запаху, учащённому сердцебиению и лёгкому напряжению в мышцах. – Да. Он взял себя в руки. – Ты помнишь, что Вильгефорцу было поручено найти Цириллу. Ты, вероятно, не знал, что он пытался убедить меня в пророчестве о том, что появится ребёнок, который сможет положить конец Белому Хладу. Ребёнок, по пророчеству, должен быть от Цириллы. Эмгыр выдержал такую паузу, что Геральт насчитал пять собственных медленных ударов сердца, прежде чем добавил тише: – И от меня. – Что?! – Успокойся. Я не собирался... к тому времени я уже начал подозревать, что у Вильгефорца есть скрытые мотивы и планы, поэтому я счёл благоразумным дать ему понять, что я ему верю. Мои подозрения подтвердились, когда он нашел Цириллу, но вместо того, чтобы привести её ко мне, он привёл самозванку. Фальшивую Цириллу, если хочешь. Эмгыр сделал паузу, глубоко вздохнув, его взгляд по-прежнему был устремлен в потолок. Когда он заговорил снова, Геральт почувствовал в его словах вновь обретенную ярость. – Она была совсем не похожа на Цириллу. Я понял, что это не она, как только увидел её. Но мне нужно было выиграть время, чтобы найти свою дочь, и я не хотел предупреждать его о своих подозрениях, поэтому я притворился, что поверил ему, и сказал, что мы будем строить планы относительно нашего скорого брака. Геральт почувствовал сразу несколько эмоций. Ему было физически противно от одной только мысли, что Эмгыр может так поступить с собственной дочерью, хотя он и поверил Эмгыру, когда тот сказал, что только притворяется, что соглашается с планом. Очень маленький голосок где-то в глубине его сознания задавался вопросом: неужели после всей той непоколебимой честности, которую он теперь ожидал от Эмгыра, это будет единственная ложь, которую он скажет? Единственная ложь, на которую он мог бы потратить весь накопленный им капитал честности, чтобы убедить Геральта, потому что он должен был знать, что какие бы преступления он милостиво игнорировал или прощал ему, он никогда не простит его за это. Но, с другой стороны, у Эмгыра вообще не было причин делиться пророчеством. Он мог бы легко придумать что-нибудь, чтобы вписать пророчество в сюжет, и тогда оно имело бы смысл. У него не было причин рассказывать ему об этом, но он все равно рассказал ему. Похоже, Эмгыр заметил его дискомфорт: он начал растирать спину Геральта мелкими кругами в успокаивающем ритме. Он тоже почувствовал его дискомфорт. Геральт подумал, что он либо сомневается, поверят ли ему, либо знал, что эта идея расстроит Геральта, даже если он ему поверит. Геральт вздохнул и попытался снять напряжение. Он действительно поверил ему, и, к его небольшому удивлению, поверил с очень высокой степенью уверенности. – Что бы ты сделал, если бы я не убил его в замке Стигга? О лже-Цири, я имею в виду. – Что ты имеешь в виду? – Ты бы женился на ней? Эмгыр усмехнулся. – Она была еще ребенком, Геральт, и хотя её никогда нельзя было принять за Цириллу, она была так похожа на неё, что мне было невыносимо смотреть на неё, хотя я испытывал странное желание защитить её. Я бы никогда не женился на ней. Я бы никогда не подверг этому ни одного из нас. Поэтому удачно, что ты убил его тогда, хотя, конечно, у меня были запасные варианты, если бы события развивались иначе. Геральт лежал, переваривая полученную информацию, и чувствовал, как напряжение медленно покидает его тело. Эмгыр умел расслаблять его, даже когда делился чем-то настолько неприятным. Чем больше он прокручивал в голове то, что рассказал ему Эмгыр, тем больше убеждался, что за всем этим стоит Вильгефорц. – Как ты думаешь, у Вильгефорца могли быть свои подозрения относительно тебя и твоих мотивов? – осторожно спросил Геральт. – Вполне возможно. Всё-таки он был исключительно умен. С другой стороны, если бы он стоял за нашим нынешним затруднительным положением, то я не вижу в этом смысла. В отличие от Аваллак'ха, он был достаточно неуравновешенным, чтобы добавить виселицу и все прочие нервирующие штрихи, но с какой целью? В качестве мести на случай, если я предам его? Несмотря на искру безумия внутри него, Вильгефорц редко действовал, не ожидая какой-то выгоды или пользы. Чтобы создать это место, ему пришлось бы потратить неизмеримое количество времени и энергии. Мне кажется маловероятным, что он сделал это просто для того, чтобы убить меня или заставить страдать. Есть гораздо более легкие способы добиться первого, и я не думаю, что он настолько заботился бы о втором, чтобы идти на такие трудности. Геральт хмыкнул, снова погрузившись в свои мысли. Он также обнаружил, что невыразимо зол, и, воспроизведя разговор, чтобы попытаться определить его источник, он понял, почему он так зол. Эмгыр, возможно, и не поверил ему, но это вряд ли меняло тот факт, что Вильгефорц намеревался заставить Эмгыра – самого могущественного человека в мире, обладающего почти неограниченными ресурсами – поверить, что ключ к спасению мира – это рождение ребёнка от его собственной дочери. С Цири. Он вдруг очень, очень обрадовался, что тот умер от его руки. *** К удивлению Геральта, признание Эмгыра о пророчестве Вильгефорца не повлияло на их отношения и близость. Чем больше он размышлял об этом, тем больше убеждался, что если бы Эмгыр действительно поверил ему и собирался исполнить пророчество, он бы вообще не стал ему об этом рассказывать. У него не было на то причин. Тем не менее, он понял, что так и не спросил его, что бы он сделал, если бы поверил в пророчество. Геральт знал, что тот, по крайней мере, задумался бы над этим. Как бы ему ни было противно это представлять, он знал, что Эмгыр был прагматичным реалистом, который всю жизнь работал над достижением той или иной великой цели. Если бы он понимал, какую угрозу представляет Белый Хлад для существования каждой жизни на континенте, и поверил Вильгефорцу, он бы задумался об этом. Если бы Геральт заставил себя сглотнуть желчь, поднявшуюся в горле при этой мысли, и попытался подумать об этом объективно, он мог бы даже понять, как можно оправдать такое действие. Если бы судьба каждой жизни в мире была сопоставлена со страданиями, причиненными одной, многие сочли бы это разумной жертвой или даже моральным императивом, учитывая то, что было поставлено на карту. Сам Геральт всю жизнь мучился вопросом, можно ли оправдать то, что он идёт по пути меньшего зла, а не стоит на месте, и, несмотря на глубокую неуверенность в этом оправдании, он редко стоял на месте. Но когда это означало жертвовать собственной дочерью... Он точно знал, что никогда не позволит причинить вред Цири, даже ради блага всего мира, и очень надеялся, что Эмгыр чувствует то же самое. В конце концов, он избежал повторной женитьбы только для того, чтобы защитить её, даже если с рациональной точки зрения это было бы более разумно. Чем больше он думал об этом, тем больше убеждался, что Эмгыр отверг бы эту идею, даже если бы верил в пророчество. Несмотря на это, Геральт отказался задать ему этот вопрос. *** Время шло, как и всегда, независимо от того, жаловались на его течение или терпели. Проходило все больше месяцев, и Геральт обнаружил, что находится в отношениях с человеком, с которым он живёт, которые он может охарактеризовать только как счастливые, приносящие удовлетворение. Это было почти тошнотворно по-домашнему – или было бы так, если бы не было именно тем, к чему Геральт втайне стремился всю свою жизнь. Поначалу он был удивлён тем, что Эмгыр выглядит таким довольным, что Геральт даже подумал, не является ли это очередной манипуляцией, но со временем становилось всё более очевидно, что Эмгыр искренне доволен тем, что было между ними. Они вместе читали, изобретали множество креативных рецептов из ограниченного набора продуктов, трахались, прижимались друг к другу, когда спали, спарринговали, делились историями из своей жизни и иногда занимались любовью. Хотя он никогда бы не поверил в это, если бы не видел сам, Эмгыр казался счастливым. Несмотря на то, что он оказался в камере пыток, он никогда не видел его таким спокойным по отношению к себе и к жизни в целом. Геральт задавался вопросом, вынашивает ли он всё ещё мысли о побеге или же примирился со своими обстоятельствами и намерен извлечь из них максимум пользы. По какой-то причине он избегал спрашивать его об этом. Ведьмак не знал, почему, но был уверен, что Эмгыр ответит ему, что он всё ещё хочет сбежать, и это его немного заденет. Геральт испытывал смешанные чувства по этому поводу. Он отчаянно хотел увидеть Цири и постоянно скучал по ней. Он испытывал ежедневную тревогу, не зная, все ли с ней в порядке или ей угрожает какая-то опасность, а он ничем не мог ей помочь. В то же время он очень дорожил тем, что построил с Эмгыром вопреки всему, и уникальная, неожиданная природа этого союза заставляла его чувствовать себя хрупким, как будто магия, которая заставляла их, могла разрушиться, если он окажется во внешнем мире. Тем не менее, не видя выхода, он более или менее смирился с тем, что проведет здесь остаток своей жизни, и через некоторое время перестал рассматривать побег как правдоподобную возможность и принял жизнь, которая у него была с последним человеком, которого он когда-либо ожидал полюбить, даже если он никогда не говорил ему о своих чувствах. Он и предположить не мог, что всего через несколько месяцев ему докажут, что он ошибался. *** Ни с того ни с сего Геральт почувствовал, что его вытаскивают из тяжелого сна, и в тот самый момент, когда его тело приготовилось к борьбе с опасностью, с которой ему предстояло столкнуться, он оказался лицом к лицу с очень бдительным, очень бодрым Эмгыром, глаза которого возбужденно блестели. – Сейчас середина ночи, – простонал он. – Если это камера пыток, – начал объяснять Эмгыр, не обращая внимания на протесты Геральта, – то она требует моего признания. Геральт сделал паузу, пока его мозг догонял сказанное, и вдруг что-то щёлкнуло. – Храм. – Храм. В нем есть кабина для исповеди. Думаю, так мы сможем общаться с внешним миром. – Может быть, но мы можем пойти утром? Сейчас середина ночи... Решительный взгляд на лице Эмгыра смягчился до ласкового выражения. – Конечно, ведьмак. Геральт перевернулся, чтобы снова заснуть, и вздохнул, когда Эмгыр тут же обхватил его рукой. Он чувствовал, как от него исходит волнение, и не особенно удивился обнаружив, что Эмгыр, вероятно, прав, это не наполнило его таким же волнением. Основным чувством, которое он испытал, когда чувство облегчения угасло, была тревога. Он отчаянно скучал по Цири и своим друзьям и хотел покинуть это место, но в то же время он был так счастлив с Эмгыром. Он надеялся, что их отношения переживут уход отсюда, но не мог быть уверен, и смутное чувство неуверенности, которое он испытывал по этому поводу, заставляло каждую из его неуверенностей возвращаться в полную силу. За пределами этого места Эмгыр мог выбирать себе любовниц, даже если большинство из них больше интересовались его положением, чем им самим. Он не был уверен, что сможет с этим конкурировать. Более того, он не мог представить, какое место он займёт в его жизни, когда тот снова станет Императором Нильфгаарда, а ведьмак снова станем тем, кого большинство граждан этой империи считали грязным варваром-ведьмаком. Остаток ночи он спал плохо, ворочаясь с боку на бок, а проснулся на рассвете. Когда он проснулся, Эмгыр уже не только встал, но и был полностью одет. Геральт поворчал о раннем утре, но быстро оделся и последовал за Эмгыром в храм. *** Эмгыр вошел в исповедальню с явной нерешительностью. Когда он сел и задернул занавеску, бирюзово-зеленый свет на краткий миг осветил будку, а затем исчез. Казалось, они на правильном пути. – Очень хорошо, ты можешь получить мою исповедь. – Эмгыр сделал паузу, явно пытаясь придумать, что сказать. – Я ненавижу фазана. Ничего. – Это можно активировать только тем, что ты считаешь признанием, – предложил Геральт. Он услышал, как Эмгыр вздохнул. Он понимал его сдержанность; если магия могла почувствовать его намерения, то у него оставалось мало вариантов, кроме как признаться. – Я убил Цириллу, когда она была ребенком. Ничего. Значит, она может отличить правду от вымысла и признание от факта. Геральт даже не мог понять, как. – Я боюсь умереть. Внезапно бирюзовый свет вернулся, на этот раз немного ярче. – Я совершал ошибки в своем правлении. – Я долгое время был одинок. Еще больше света. – Здесь я чувствовал себя менее одиноким. Ярче. Геральт был удивлен этим признанием. В реальном мире Эмгыр никогда не был одинок. А здесь у него был только один человек. Он. Только он. – Я обижен на своего покойного отца. – Я люблю Цириллу так, как никогда никого не любил. Свет заискрился, и Геральт удивленно поднял брови. То, что Эмгыр счёл это признанием, глубоко огорчило его. – Я не жалею, что Паветта погибла во время шторма. Свет снова засиял ярче, заполняя углы комнаты, и Геральт заставил себя ничего не говорить. Он и так мог догадаться. Должен был догадаться. – Я боюсь, что умру здесь. – Я сожалею, что Геральт умер бы здесь со мной ради себя, но не ради меня. – Бывают моменты, когда я не уверен, что всё, что я здесь испытываю, реально. Как только он это сказал, вся будка засветилась ярким бирюзовым цветом. Геральт ожидал большего, но, похоже, больше ничего не произошло. Он открыл рот, чтобы заговорить, но Эмгыр прервал его, срочно подняв один палец и сосредоточенно глядя на него. – Цирилла, я не могу передать, как приятно слышать твой голос, – внезапно сказал он. Геральт подумал, что она каким-то образом общается с ним телепатически. Или Эмгыр окончательно сошел с ума. Он продолжал слушать разговор со стороны Эмгыра, впитывая каждое слово. Ему хотелось сказать ему что-нибудь, чтобы он передал Цири, но он не хотел отвлекать его. – Он здесь, со мной, но, похоже, он тебя не слышит. – Он посмотрел на Геральта, который покачал головой в знак подтверждения. – Он ужасно скучал по тебе. Мы оба. – Понятно. Мы оба в безопасности. – Нет, по крайней мере, не от моей руки. Я полагаю, теперь ты заняла трон? – Что ты имеешь в виду? Он побледнел, и Геральт больше всего на свете желал услышать, что вызвало такую реакцию. – Это не может... год, Цирилла. Плюс-минус несколько недель. – Да, наверное, так и есть. – Ты будешь удивлена тем ресурсам, которые доступны нам здесь, даже если большая часть из них – фазаны. – Бывало. Ты можешь нас вытащить? Наступила долгая пауза, казалось, Цири что-то объясняла. Эмгыр несколько раз кивнул сам себе, выражение его лица не поддавалось прочтению. – Что ж, это большое облегчение. Это далеко от идеала, но это всё, что у нас есть, так что это то, что мы должны делать. – Я бы не назвал это приятным, но то, что необходимо, редко бывает приятным. По крайней мере, мы оба выберемся, что в конечном итоге имеет значение. – Нет. Я. – У меня есть свои причины, но они не имеют значения. Это правильный выбор. – Я принял решение. – Я хорошо понимаю. Наступила пауза, затем он кивнул – себе или Цири, хотя она не могла его видеть, – встал и вышел из кабинки, жестом указав на неё. – Геральт, садись сюда. Нам нужно кое-что проверить. – Я должен в чём-то признаться? – Он представил, что Эмгыр хочет проверить, сможет ли он тоже связаться с Цири. Как только он кивнул, его разум разочарованно помутился, и первые слова, которые пришли ему в голову, вырвались у него изо рта. – Я не жалею, что оказался здесь с Эмгыром. Он увидел, как Эмгыр слабо улыбнулся ему, как ни странно, с оттенком грусти. Он почувствовал, как в его голове зазвенел тревожный колокольчик, но было слишком поздно, чтобы что-то предпринять. – Сейчас, Цирилла. *** Внезапно он почувствовал, как каждый дюйм его тела сжимается под действием магии, и мгновенное притяжение куда-то заставило его почувствовать, что он проходит через портал. На этот раз пустоты не было, и хотя, оказавшись на другой стороне, почувствовал необычайную тошноту, он был несказанно рад увидеть Цири, хотя она выглядела отчаянно обеспокоенной. Он огляделся, но не увидел Эмгыра. – Где он? – были первые слова, вырвавшиеся у него изо рта. Цири не ответила сразу, предпочтя преодолеть расстояние между ними в кабинете Эмгыра и крепко обнять его. Геральт ответил на объятия почти рефлекторно, его мысли всё ещё были где-то в другом месте. – Цири, где он? Она вздохнула, отстраняясь и жестом приглашая его сесть в одно из кресел. Она была так похожа на Эмгыра, когда делала это, что его желудок сжался в панике. – Он придёт, но мне придётся забрать его телепортировавшись туда, что я могу сделать теперь, когда у меня есть связь с тем миром. – Слава богам! – Геральт почувствовал, как его охватывает облегчение, и выпустил длинный вздох, о котором не подозревал. – Так почему ты выглядишь такой обеспокоенной? Ты думаешь, что не сможешь? – Я не сплю уже почти 30 часов. Мне нужно отдохнуть, прежде чем я смогу это сделать. Это будет не простая телепортация; это будет телепортация в мир, созданный магией на другом плане существования. Я буду готова завтра. – Но ты сможешь? – Да, я уверена, что смогу. – Тогда почему ты выглядишь такой озабоченной? Цири вздохнула. – Я не сплю уже 30 часов, потому что прошло чуть больше 20 часов с тех пор, как вы с Эмгыром исчезли. В голове Геральта зазвенели тревожные колокольчики. Понимание начало зарождаться, но он подавлял его, требуя услышать это от неё, прежде чем принять. – Мы были там целый год. –Да, Эмгыр тоже так сказал. Но здесь прошел всего один день. Кажется, что в том месте время движется медленнее. – Но это значит... – Он почувствовал, как на него накатывает новая волна тошноты. – Эмгыр останется там ещё на год, в полном одиночестве? Цири сочувственно кивнула. – А ты не можешь использовать тот же метод и для его телепортации? – Наши маги считают, что это устройство создано только для одного человека, поэтому оно ограничено одним использованием, если его не подзарядить, а на то, чтобы придумать, как его подзарядить, уйдет ещё больше времени. Они начали работать над этим, но у них нет решения. Геральт опустил взгляд в пол. От того, что Эмгыру придётся провести целый год в одиночестве в этом месте, ему стало физически плохо. – Он знал об этом, когда посадил меня в кабинку? – Да. Он решил отправить тебя первым. – Почему? – Тебе придется спросить у него, когда я приведу его завтра. Он сказал, что у него... – ...у него были свои причины. Но ты ведь вернёшь его, правда? Прости, я не хочу сомневаться в твоей способности сделать это, я просто не хочу... Я не могу... – Он с трудом сглотнул слёзы, которые, как он чувствовал, наворачивались на глаза. – Я уверена настолько, насколько могу быть уверена, – тихо ответила она. Она сделала паузу и посмотрела на него добрым взглядом. – Что случилось с вами двумя, пока вас не было? Я никогда не слышала, чтобы ты так беспокоился о его благополучии. – Пожалуйста, просто верни его. Цири кивнула и вышла из комнаты, предположительно, чтобы отдохнуть. Геральт эгоистично надеялся, что она не будет отдыхать так долго, как она предполагала, а потом почувствовал себя виноватым за эту мысль. – Могу я поговорить с ним? - спросил он, когда она выходила из комнаты. – Так же, как ты? – Я настроилась на брешь, Геральт. – Она грустно улыбнулась ему. – Если я потеряю эту связь, потому что ты настроился на неё, чтобы поговорить с ним, я, возможно, не смогу связаться с ним завтра, а повторная настройка только отсрочит его возвращение. Прости, но это слишком большой риск. Геральт кивнул, чувствуя онемение во всем теле, глядя вдаль. Он хотел попросить её связаться с Эмгыром вместо него, но знал, что главное - это её отдых, чтобы она могла вернуть его как можно скорее. – Ты выяснила, кто за этим стоит? – Вильгефорц. Мы считаем, что он создал этот мир – похоже, карманное измерение –незадолго до своей смерти. Для него не составило бы труда заполучить брошь. Она была настроена так, что реагировала только на прикосновение Эмгыра, вот почему она так долго оставалась незамеченной. Геральт ощутил странное чувство оправдания от того, что его теория оказалась верной. Он никогда ещё не испытывал такой радости от того, что убил кого-то, как тогда, хотя и сожалел, что теперь нет никого, кому он мог бы отомстить за заточение в том мире. Ему было интересно, какую информацию Вильгефорц хотел выведать у Эмгыра, чтобы пойти на такие меры. Что бы это ни было, он полагал, что это как-то связано с Цири, и был безмерно благодарен, что брошь не попала к Эмгыру, пока он был жив. В ту ночь Геральт решил остаться в кабинете Эмгыра, а не возвращаться в свои покои. Он хотел быть рядом, если тот каким-то образом обратится к нему. Кроме того, он чувствовал себя виноватым за то, что спал в удобном жилище, в то время как Эмгыр был там в одиночестве. Ведьмак даже подумал о том, чтобы прикоснуться к броши, чтобы вернуться к нему, чтобы тот не был один, но понял, что даже если это сработает, это просто отменит всю работу и жертвы, которые уже были сделаны. К тому времени, когда ему удалось заснуть, сгорбившись в кресле, за окном забрезжил рассвет.