***
Всегда стараясь придерживаться правил дорожного движения и спокойной, обдуманной езды, автомобиль мужчины, несколько раз нарушая эти самые правила, мчался по уже знакомому адресу. Незнание всей ситуации позволяло выдвигать собственные версии всему тому, что случилось с ним за последнее время. Сколько раз Ирина говорила с ним загадками. Память то и дело подкидывала фрагменты их разговоров. Когда женщина, впервые оказавшись у него в квартире, призналась, что не по своей воле вышла замуж. Когда после их близости сама говорила, что он чего-то не знает, и просила не торопить. Когда несколько раз признавалась в любви и, коснувшись своими пальцами его губ, предотвращала какую-либо реакцию на свое признание. Но сегодня был конец всей недосказанности. Сегодняшние загадки, как из уст женщины, так и несостоявшегося тестя, не позволят ему поддаться ее напору и согласиться с ее молчанием. Как бы не складывался их скорый разговор, он заставит ее сказать правду. Силой, криками. Всем, чем угодно, но заставит. За своими постоянно мелькающими рассуждениями Геннадий совсем не заметил, как уже наспех припарковав автомобиль, поднимался по лестнице и, подойдя к двери, нажал на заветную кнопку звонка двери. На ту заветную кнопку, когда в далеком прошлом, встретившись с безуспешными попытками открыть своим ключом входную дверь, он нажал на нее и витавший в потоке тогдашних счастливых дней с букетом ромашек, не знал, что, оказавшись в квартире, его жизнь так скоро измениться. Не знал, что за этим порогом его ждал разговор с Алексеем Владимировичем, а затем и с Ирой, после которого он был вынужден исчезнуть из когда-то тепленького их гнездышка. Сейчас, по истечению минуты, за дверью тоже послышались шаги, и распахнутая дверь встретила его видом улыбающейся женщины. Но будет ли предстоящий разговор похожим на тот многолетний, проходящий в стенах именно этой квартиры, начавший именно с этой прихожей? Неизвестно… Еще секунду назад Ирина улыбалась и хотела обнять его, но довольно серьезное и такое не похожее для мужчины выражение лица позволило унять свое желание и почувствовать дрожь в ногах. Им предстоит разговор. Ей предстоит сказать правду. А ему предстоит по происшествию стольких лет, наконец узнать истинную причину разрыва их отношений…Часть 44
11 июня 2023 г. в 19:00
Постоянно мимо шуршащие люди не могли нарушить тишину, окольцованную на скамейке. Никто из мужчин не мог начать разговор и упорно пытались изобразить, что вид невообразимо красивой и белоснежной природы интересует куда больше, чем их присутствие рядом. По истечению нескольких минут первым не выдержал Алексей Владимирович и под собственный тяжелый вздох, наконец, повернулся к мужчине.
– Я просил Иру, чтобы ты пришел ко мне, – мужчина так много хотел сказать, но вместо этого буркнул первое, о чем вспомнил.
– Ира ничего не говорила, – его глаза были опущены вниз на руки, в которых он вертел телефон, – не успела, наверное.
– Ира, Ира, Ира! – непрерывно повторял мужчина. – Она любит тебя.
– Я знаю, – в попытках спрятать улыбку Геннадий еще сильнее опустил голову вниз. Слышать о любви со стороны женщины, о которой еще недавно представить не мог, было высшей степенью наслаждения.
«Не все ты знаешь, Гена. Ой, не всё!» – сколько раз за последние несколько дней Алексей Владимирович прокручивал моменты многолетних дней и каждый раз заканчивал свои размышления данной фразой. И сейчас она гулом отразилась в сознании, но вслух сказать ее он не решился.
– Ты молодец, Гена, такую девчонку прекрасную воспитал, – мужчина смотрел на место, за горизонтом которого недавно скрылась обнимающаяся парочка. Неоднократно он ловил себя на мысли, что эта девочка могла быть его внучкой. Могла, если бы не он…
– Отец помогал, – он искренне улыбнулся. Всегда так улыбался, когда речь заходит о дочери, – и мама, когда была еще жива.
Только сейчас Геннадий позволил себе набраться смелости, поднять голову и посмотреть на старика. Жизнь идет. День сменяется следующим новым светлым днём, год за годом, не один десяток лет, в потоке которого не часто успеваешь проследить за изменениями вокруг.
Он уже совсем не тот мальчишка, которым помнил его Алексей Владимирович. Юля – совсем не та милая хихикающая девочка, которая любила висеть на шее отца. Артем – не тот единственный раз, когда Геннадий имел честь увидеть его маленьким на семейной фотографии, «любезно» предоставленной им Николаем. Ира тоже не та, хотя полное ощущение юности часто чувствуется, когда она в его объятиях точно также начинает трепетать. Но главное, что осталось позади – это уверенный вид рядом сидевшего мужчины. Значительное отличие Геннадий увидел сразу, и вместо уверенного и важного мужчины перед ним сидел совсем не тот, которого он помнил с юности. Перед ним сидел обычный, затюканный жизнью старик. Со своей болью, жизненным опытом, совсем нелестными воспоминаниями и до боли грустным взглядом.
– Алексей Владимирович, вы как? – Геннадий позволил себе задвинуть еле заметные страхи и все еще где-то далеко хранящиеся внутри обиды и обратиться к мужчине.
– Ты все такой же ко всему небезразличный, – старик улыбнулся. – Спасибо, я в порядке. Еще пару деньков отдохну в больничных пенатах и вернусь домой. Благо, мое состояние уже позволяет, – мужчина с облегчением выдохнул. Он считал уже не то что дни, а часы, когда сможет, наконец, покинуть надоевшие ему больничные стены и оказаться дома.
– Может все-таки не торопились бы? – чрезмерное желание старика быстрее покинуть стены лечебного заведения Геннадию явно не понравилось. – Вы, Алексей Владимирович, перенесли инфаркт, а с этим, сами знаете, шутки плохи, и состояние еще требует должного медицинского наблюдения, – не оставлял он попыток убедить мужчину, что его идея является не лучшим решением.
– Боишься, что могу помешать вам с Ирой тайком встречаться? – и пусть его фраза звучала в саркастической манере, злого умысла под ней мужчина не имел и, говоря ее, улыбался.
– Нет, не боюсь, – в спокойном тоне ответил Геннадий, совершенно не лукавя. В первую очередь он действительно думал о здоровье мужчины и только потом про все остальное. – Мне ли не знать, что такое проблемы с сердцем и я вам со всей ответственностью заявляю, что могут быть ухудшения. И было бы неплохо, чтобы вы еще как минимум неделю были под наблюдением, – Геннадий не унимался, пытаясь достучаться до здравого смысла мужчины, но в ответ лишь встречался с его скептическим выражением лица.
– Мне, конечно, приятна твоя забота, но заканчивай заниматься нравоучениями. Я, если ты не забыл, тоже в прошлом хирург и кое-что понимаю. Да и к тому же дома целый консилиум в виде внука и дочери, которые, между прочим, не менеджерами работают и уж точно за мной в случае чего приглядят, – старику меньше всего хотелось спорить, тем более, когда решение давно принято.
– Как знаете, – смирившись, что убедить старика вряд ли получится, мужчина развел руками.
– Давай лучше поговорим о другом, – беседа, которая вначале казалась пропитана напряженностью, принимала более легкий оттенок. Еще совсем недавняя скованность, которую мужчина ощущал по отношению к Геннадию, отступала, а его чуткое внимание к своей персоне позволила раскрепоститься.
– Об Ире, – единственным предметом их разговора, конечно же, являлась именно она. Геннадий, лицо которого выразила ехидная ухмылка, ловил себя на мысли, что сегодняшний день точно является каким-то отцовским. Утром они обсуждали с его отцом их отношения, а сейчас, по-видимому, будут с ее.
– Да, – соглашаясь, старик кивнул, – Ира сегодня разводится, – он сморщился и пальцем потер висок, – и я хочу…
– Она уже развелась, – в момент старик оказался перебит Геннадием. Мужчина, расплываясь в довольной улыбке, вертел телефон в руках, удачно ему сообщивший несколько часов назад о благополучном разводе любимой.
– Тогда тем более послушай, что я хочу тебе сказать, а точнее попросить, – зная прекрасно о непростом характере Анатолия, старик не верил, что он просто так дал развод и волновался за дочь. – Я уже не в том возрасте, чтобы в случае чего защитить дочь, поэтому эту миссию возглавляю на тебя. Будь с ней и оберегай ее, – старик сжимал обе ладони в кольце и из-под опущенных бровей взглянул на Геннадия. Алексей Владимирович понимал, что при возникновении каких-либо проблем, которые точно возникнут, если уже не возникли, дочь будет сама пытаться их решить и слова никому не скажет, поэтому обезопасить ее было его первоочередной задачей.
– От чего защитить? – Геннадий совсем не понимал причину беспокойства старика и, мысленно перебирая варианты, объясняющие внезапную просьбу Алексея Владимировича, пытался найтись с ответом, – или от кого? – спустя некоторое время добавил мужчина, так и не найдя подходящий в его разуме ответ.
– Не верю я, что Толя так просто дал развод. Ты хоть убей меня, но я не верю. Не тот он человек, понимаешь? – старик, сам того не замечая, повышал тональность голоса. – Ира, конечно, говорит, что все в порядке, что все решилось, но я чувствую, что она что-то не договаривает, пытается меня поберечь, чтобы я не волновался, – Алексей Владимирович на эмоциях взмахивал руками.
Но Геннадий на этот жест совсем не обратил внимание. Только сейчас, со слов старика, мужчина понял, что, оказывается, дело с разводом было не так просто. Он повернул голову на сторону и, воссоздавая в своей памяти недавние события, пытался вспомнить, что говорила женщина о муже. А она практически ничего и не говорила, кроме того, что скоро разводится. Уходила от ответа, увиливала, предпочитала отмалчиваться и он сам, до конца не веривший своему счастью, не настаивал, думая, что все происходит добровольно с обеих сторон.
А выходит, все было совсем не так. Теперь это отчетливо осознавалось, и вместе с опасениями старика в памяти восстала недавняя картинка, когда они с Ириной, ввалившись в ее квартиру в объятиях друг друга, чуть не оказались застуканы ее мужем. Именно он ловил тогда затуманенный взгляд ее мужа на себе с нескрываемым гневом и переполняющейся его ревностью. А если уж тогда было так, то с какого перепуга мужчина так просто решил дать развод.
– Баран слепой, – Геннадий запустил ладонь в свою шевелюру и сморщился. Он сам себя корил, что, находясь в объективе постоянной любви со стороны женщины, не замечал очевидных вещей.
Будучи в своем мыслительном процессе и воспоминаниях недавних дней, мужчина, казалось, совсем позабыл о присутствии рядом сидевшего Алексея Владимировича. Только его тяжелое дыхание позволило ему распрощаться с мыслительным потоком и обратить внимание на мужчину.
– Алексей Владимирович, простите, я задумался. Вы в порядке? – учащенное дыхание старика знатно взволновало Геннадия и то, как старик держит руку в области сердца.
– Гена, в порядке. Все в порядке, – из-за переполнявшего его волнения дыхание мужчины немного участилось, и он сам машинально дотронулся до груди.
– Давайте я проведу вас в палату. Вам нужно отдохнуть, – прогулка на свежем воздухе – это, конечно, неплохо, но мужчине нужно отдохнуть, и его довольно измученный вид ясно давал понять о правильности своего решения. Мужчина привстал со скамейки и подал руку старику, ожидая, когда он ее сожмет и в качестве опоры сможет подняться.
– Подожди, – не получив четкого ответа, Алексею Владимировичу не хотелось заканчивать разговор, – пообещай мне, что ты будешь с Ирой и в случае чего обязательно ей поможешь, – мужчина, продолжая восседать на скамейке, смотрел на мужчину снизу вверх.
– Алексей Владимирович, что за вопросы! Конечно, я ей помогу! Это даже не обсуждается, – не задумываясь, ответил Геннадий. – Я бы и раньше не остался в стороне, если бы все знал. А так напялил на себя розовые очки и не замечал очевидных вещей. Дурак, влюбленный! – не переставая злиться на самого себя, ругался мужчина.
– Знаешь ли, Гена, влюбленные часто не замечают того, что у них творится под носом. Так что не удивительно, что ты ничего не видел, – улыбаясь, старик моргнул мужчине. – Главное, что сейчас увидел, и нет ничего страшного, что с моей помощью, – опираясь об руку мужчины, старик предпринял попытку подняться со скамейки. – Пойдем, проведешь меня, а то действительно что-то моя прогулка затянулась, – зная, что теперь дочь под полной защитой, мужчина позволил себе отпустить ситуацию. Он неторопливыми шагами вместе с Геннадием, который не переставал его поддерживать под руку, продвигался ко входу.
За короткий путь в несколько десятков метров, разделяющий между скамейкой и главным входом, опираясь об руку мужчины, старик ловил себя на мысли, что еще ни разу с момента исчезновения этого человека с их дочерью жизни он не чувствовал такой поддержки со стороны воздыхателей Ирины. Ни от Николая, ни от Анатолия. От одного, кроме упреков в свой адрес, мужчина ничего не слышал, а другой, после того, как стал мужем Ирины, вовсе абстрагировался от его жизни и упорно продолжал делать вид, что отца у супруги вроде как и нет. Сейчас же эта легкая, почти невесомая поддержка, волнительные взгляды, которые, безусловно, Алексею Владимировичу были приятны, заставляли вернуть то неприятно щемящее чувство, которое старик долгие годы упорно прятал в себе.
– Гена, постой! – как только двери в палату за ними прикрылись, Алексей Владимирович остановился на полпути к кровати и опущенным взглядом не переставал всматриваться в пол, который именно в эту секунду, казалось, окольцевал все его внимание.
– Что такое? Плохо стало? – такое изменение со стороны старика позволило вновь испытать волнение.
– Помнишь, как происходила наша последняя встреча много лет назад и что я тебе говорил? – старик проигнорировал все волнующие мужчиной вопросы и счел необходимостью немного приблизить моменты давно минувших дней.
– Помню, – совсем тихо прошептал Геннадий. Он все помнил, но так не любил это вспоминать. Больно, очень больно, та боль до сих пор эхом чувствуется в груди.
– Так вот, я хочу, чтобы ты знал, что всё, что я говорил тебе тогда и всё, что говорила тебе Ира – это было полным враньем. Ни грамма правды в тех наших словах не было, а было лишь желание отбить у тебя охоту что-либо делать.
Как только небольшое признание сошло с губ, Алексей Владимирович почувствовал легкость. Он улыбнулся, чувствуя, как груз, столько лет сковывающий его, постепенно сходит на нет и, несмотря на расширившиеся от его признания глаза Геннадия, ни сколько не жалел о сказанном.
– Она тебя всегда любила, – после недолгого молчания добавил старик. – Мы были вынуждены пойти на тот отчаянный шаг и прогнать тебя. Это было единственно правильное решение на тот момент, но она не переставала тебя любить. Ты жил в ее сердце, в ее памяти, как и моем чувстве вины, – Алексей Владимирович всё дальше погружался в прошлое.
Главное нельзя сказать. Ни от него Геннадий должен услышать правду, ни он должен увидеть реакцию мужчины, когда все вскроется. Это должна чувствовать и видеть только Ирина. Именно с этой мыслью старик замолчал, опасаясь, что, сам того не ведая, взболтнет лишнего, и, поспешив высвободиться из руки мужчины, неторопливым шагом направился к кровати, на которую присел.
Рука мужчины, до этого поддерживающая старика, ослабла, и он, совсем не поверивший в то, что услышал, не мог до конца осознать суть только что сказанных слов. Послышался лишь его пронзительный тяжелый вздох. Вихрь окольцованных шпионских страстей благоверной весь сегодняшний день гулом стучит в висках, начиная с утра, когда с уст женщины вылилось признание о том, что она была заложником обстоятельств. Теперь же на смену тому признанию пришли откровения Алексея Владимировича, на которые ясно приходит осознание, что от него что-то скрывают.
– Что вы с Ирой от меня скрываете? Что есть такое, чего я не знаю? – освободившись из потока собственных мыслей, мужчина со всей серьезностью, которая могла только быть, взглянул на старика.
– Многое, Ген, многое, – на лице старика, казалось, не дрогнул ни один мускул.
– Не хотите поделиться? – оказавшись вблизи мужчины на уровне его ног, он смотрел на старика сверху вниз.
– Не имею право. Ты должен это услышать от Иры. Поэтому иди к ней, а мне нужно отдыхать, – старик, выдерживая напор испепеляющего взгляда со стороны мужчины, впорхнул под одеяло.
Он прикрыл глаза и ждал, когда сравнительную тишину палаты нарушит звук закрывающейся входной двери. Несколько минут прошло, прежде чем этот звук прозвучал, и он, приоткрыв глаза, увидел, что находится в палате один.
Намеренно поведав Геннадию небольшие нюансы давно минувших дней, Алексей Владимирович прекрасно знал, что его слова вызовут в мужчине интерес. Не сможет он после этого предаваться радостям жизни и непременно, отправившись к женщине, адресует ей кипу волнующих его вопросов. Кто знает, сколько бы Ирина еще смела держать мужчину в неведении, а своими откровениями старик только приблизил то, что нужно было сделать давно.