Несколько минут трезвонивший телефон в сумке не давал возможности полностью окунуться в атмосферу желания, и даже будучи прижатой к стене в прихожей, ощущая на своей шее горячие поцелуи и чувствуя, как рука мужчины, преодолев препятствие в виде мешающей ему одежды, проскользнула дальше, касаясь обнаженного живота, противная мелодия не давала старт будущим надеждам.
– Гена, телефон. Вдруг что-то важное. Нужно ответить, – буквально хватая ртом воздух, которого не хватало, под напором разбушевавшейся страсти, из последних сил прошептала женщина.
– Сейчас нет ничего важнее, чем мы с тобой, – мужчине понадобилось несколько секунд, чтобы взять все в свои руки и не дать ни малейшего шанса к отступлению.
Ирина не успела и охнуть, как все мысли о трезвонившем телефоне вмиг покинули ее, а она оказалась окольцована цепкой хваткой мужских рук и унесена в их укромный уголок.
Белокурые локоны, безупречным пейзажем расстилающиеся на подушке, придают ей еще более восхитительный вид, а в темноте, освещением которой комната довольствуется только от света уличных фонарей, это выглядит еще более божественно. Не может налюбоваться. До сих не верит в происходящее, в ту явь, которая произошла с ним за последний месяц.
– Я так хочу тебя чувствовать, – под напором увлеченного, пронизывающего и такого желанного взгляда ее руки тянуться к его шее и за нее же притягивают мужчину ближе к себе.
Блаженство, которое в следующую секунду обрушилось на женщину, заставляло теряться в конвульсиях приближающегося желания. Прикрывая глаза от удовольствия, она чувствовала, как мужские губы покрывали каждый участок ее оголившегося тела, как его язык неустанно вел горячую дорожку вниз и останавливался на полыхающей от возбуждения груди. Опаляя горячим дыханием сосок почувствовать его в плену собственных губ было самым великим желанием, и в момент мужчина захватил его губами, посасывая.
– Красивая. Желанная. Любимая.
Каждое слово он закреплял коротким поцелуем, ведущий от груди вниз, и остановился на участке самого сокровенного места женщины. Геннадий не смог сдержать самодовольной улыбки, когда, коснувшись тонкой ткани нижнего белья, почувствовал, что оно насквозь промокло, что однозначно вместе с ее ерзанием выдавало ее возбуждение. Еще ни разу за их недолгую интимную жизнь они не переступали грань, но сейчас ему захотелось привнести некую остроту и в первую очередь доставить удовольствие женщине. Мужские пальцы задели резинку промокшего белья и, освободив женщину от столь ненужной детали, полностью сосредоточился на своем новом и уж очень приятном и увлекательном занятии.
Проделывая легкие круговые движения языком вокруг клитора, мужчина не спешил и, прислушиваясь к ощущениям женщины, давал ей возможность привыкнуть, а натянутой струне отдалиться и более раскрепоститься перед ним. И это произошло. Он быстро почувствовал уверенные руки женщины, которые зафиксировались на его макушке, сильнее прижимая вихрастую голову к себе, а ноги, согнутые до этого в коленях, разошлись еще шире, давая ему полную свободу действий. Такая реакция позволила перейти к более решительным действиям. Он вбирал в себя клитор, облизывал, посасывал, после легонько дул, и явно исходящий жар со стороны тела женщины указывал, что он на правильном пути. Тихие стоны сменялись более громкими, ерзания ее тела скомкивали простынь под женщиной еще сильнее, а ее таз то приподнимался, то вновь опускался, однозначно давая понять, что она разгорячена до предела.
Сладкая пытка под напором безупречно приятных ласк заставляло женщину выгибаться и сжимать от бессилия простынь. Ей так приятно, что даже открыть глаза кажется непроизвольно тяжелой задачей. И только когда мужчина, оторвавшись, прильнул к ней, обрушившись на ее шею поцелуями, женщина предприняла попытку приоткрыть глаза. То, что открылось ее уже довольно затуманенному взору совершенно не понравилось. Он вновь применил тактику, когда Ирина, не успев опомниться, лишилась собственной одежды, в то время как его тело, чувствовать которое хотелось именно в обнаженном виде, оставалось скрытым под тонной ненужной на данный момент одежды.
– Так не честно, – ее руки потянулись к воротнику его рубашки, но не в силах ничего сделать, она вновь выпустила рвущийся стон и выгнулась.
– Прости. Сейчас, – шепотом повторял он. Это была пытка оторваться от желанного тела, которое являлось для него дозой и с невероятной силой манило.
Брюки давно стали тесными, а возбужденная плоть требовала свободы, но оторваться от желанного тела было слишком тяжело. Хотелось чувствовать на своих губах ее подрагивающее от его поцелуев тело, постоянно колыхающуюся грудь, губы, которые уже опухли от его поцелуев. Вновь врываясь в глыбу ее рта, он не может насладиться их играми сплетающихся языков, вырисовывающие только им понятные узоры, но вместе с этим чувствует, как в область паха проскользнула юркая ладошка и через ткань брюк сжала, за что сразу же заслужила его сдавленный рык почти что во весь голос.
Вперемешку с собственными стонами до ее слуха, наконец, дошел звук расстегивающейся ширинки и попытки мужчины справится с металлической пряжкой ремня. Несколько мгновений и трясущиеся руки женщины пришли на помощь, пытаясь совладать с пуговицами его рубашки, которые, как назло, все никак не хотели поддаваться дрожащим пальцам. Не найдя ничего лучше, чем с силой рвануть края рубашки в стороны, она почувствовала смесь рассыпающихся пуговиц в разные стороны, но в этот момент было плевать.
Один-один… Когда-то ее безупречно красивое платье, спустя столько времени нашло отмщение в виде его такой же почти новой красивой рубашки…
– Давай же! – ухватившись за нависающего над ней мужчину, губы оставили горячий поцелуй на мужском плече, – я больше не могу, – предвкушая долгожданное соитие, ее надломленный голос смешивался со стоном, – я так хочу тебя почувствовать…
Методично, то немного приподнимаясь, то снова опускаясь на подушку, Ирина в предвкушении момента не могла никак дождаться, когда сможет почувствовать его в себе. Геннадий, несмотря на свое дикое возбуждение и желание обладать женщиной, как будто издевался над ней. Он касался ее обнаженной груди, пальцами задевая сосок, проводил ими по женской шее и, возвышая их к ее лицу, в момент чувствовал, как один из пальцев губы женщины захватывали в свой рот.
– Гена, пожалуйста, – сгорая от переполнявшего ее возбуждения, она подавалась постоянному ёрзанию под ним, предвкушая момент.
И всё в один момент перестало существовать, кроме них самих.
Под небольшим светом, которая освещалась только от уличных фонарей, стены комнаты теперь могли наблюдать неимоверный танец двух любящих людей, двигающихся навстречу друг другу: женские стоны, в которых отчетливо слышалось его имя, его рык и попытки спрятаться в женской шее.
Он слышал над своим ухом пронзительные стоны женщины, чувствовал, как в попытках заглушить их она зубами цеплялась за его плечо, слегка прикусывая, но не мог остановиться. Она такая желанная, остро реагирующая на все его движения, овладевать которой хотелось вновь и вновь.
Содрогаясь на пике удовольствия, комната уже перестала слышать ее пронзительно-громкие стоны, потому что от всего, кажется, голос уже знатно охрип. Сил оставалось только, чтобы хвататься за его влажную спину, как за спасательный круг, и на грани последних сил подхватывать бешеный ритм мужчины.
Сладостная пытка, позволяющая теряться в реальности, возвышающая их на вершины блаженства, позволяла тонуть в ощущениях друг друга. Очередной раз толкнувшись, мужской до невозможности громкий рык, который, кажется, был слышен даже в самых отдаленных уголках квартиры, пронзил их обетованную, и мужчина, обессилено плюхнувшись на женщину, уткнулся носом в ее шею и придавал напором своего тела.
Несколько минут им понадобилось, чтобы привести в норму напрочь сбившееся дыхание. Ирина совсем не обращала внимание, что мужчина придавил ее собственным весом, и, продолжая обнимать его руками и ногами, касалась губами его плеча. Ей хорошо…
– Прости, – очнулся он, скатываясь на вторую часть кровати.
Найдя упокоение на мужском плече, понежиться в объятиях, которых ей хотелось подольше, Ирина утопала в приятных минутах. Она слушала его мирное дыхание, ощущала затылком улыбку, чувствовала его приятные прикосновения по обнаженной спине и водила ладонью по его груди. В какой-то момент вместо умиротворенного мирного дыхания она услышала его вздох и сопение. Мужчина, утратив небольшой запас сил, уснул, а комнату наполнило его тихое сопение.
Ирина и сама не заметила, как под тихое сопение и ощущение слегка сдувающихся волос от его теплого дыхания, ее глаза прикрылись, и организм, требуя должного отдыха, последовал примеру мужчины, проваливаясь в долгожданный сон.
***
Наверное, Ирина отвыкла разделять постель с кем-то вперемешку с теплыми объятиями. Всегда, оказываясь в постели с бывшим мужем, нацепив максимум ночной одежды, дабы не дать ему ни малейшего повода для внезапно образовавшихся его желаний, она старалась сторониться края своей постели и посильнее на нее скатывалась, не желая, чтобы даже немного, как бы невзначай, мужчина к ней прикасался. Сегодня же, да и все прошлые ночи тоже, которые им посчастливилось провести вместе, Ирина прижималась к Геннадию, совершенно забыв, что раньше так любила спать на краю.
Она полюбила его плечо, которое, казалось, было самой лучшей подушкой. Его ночные бормотания грели сердце, когда очередной раз он чувствовал, что, находясь в оцепенении женских рук, она не позволяла ему далеко отстраниться. А слышать из его уст свое имя, когда она очередной раз закидывала ногу на него, было верхом удовольствия и разливающегося тепла внутри.
Ближе к утру тело знатно затекло после нахождения несколько часов в одной позе. Как бы не хотелось, пришлось поменять положение. Перевернулась на другой бок к нему спиной, но далеко отстраняться не спешила и сразу же зафиксировала мужскую руку на своей талии, а спиной прижалась к его груди, откидывая голову на плечо.
Утро не заставило долго ждать, и сквозь шторы лучи солнца путешествовали по их лицам, заставляя жмуриться. Но вместе с ощущением света чувствовалась еще что-то… А именно его лицо, уткнувшееся в ее шею вместе с дыханием, и прикосновение ладони, в которой он совсем легонько сжимал ее обнаженную грудь. Подушечки мужских пальцев как бы случайно касались соска, вызывая легкое щекотание и одновременно приятные ощущения, которые имели все шансы задержаться в кровати подольше.
– Проснулась уже? – опаляя теплым дыханием ее шею, он только сильнее сгреб в охапку своих объятий.
– Проснулась, – Ирина заерзала в объятиях и предприняла попытку повернуться к мужчине лицом.
Наступили минуты нежности, которые позволяли утопать в объятиях друг друга и, ощущая теплые прикосновения, они не желали прерывать миг обоюдного тепла, но мысль о работе кардинально меняла планы, тем самым заставляя все-таки оторваться от объекта своего вожделения. Геннадий, запечатав последний поцелуй на губах женщины, отстранился и, оставляя ее, довольную и слишком улыбающуюся за своей спиной, присел на кровати, спуская ноги на пол.
Мужской взгляд прошелся по спальне, а именно по вещам, которые хаотично были раскиданы по всей комнате. Нижнее белье вперемешку с его брюками и ее брючным костюмом, а главное, его разорванная рубашка привлекла его внимание.
– Ира, это что такое? – одежда, которая была лишена всех пуговиц и порвана в нескольких местах, заслужила его ехидной ухмылки и осознания того, что на работу ему теперь идти не в чем.
– Это твоя рубашка, – она слегка хихикнула и, сдерживая улыбку, опустила голову вниз, – была когда-то.
– И в чем ты мне предлагаешь идти на работу? – он смотрел на женщину и улыбался. Злости совсем не было, а наоборот, что-то теплое разливалось внутри. Однозначно зажигалка, скучать с которой ему теперь не придется.
– Чего ты так завелся! Придумаем что-нибудь! – совершенно не стесняясь своей наготы, Ирина выскользнула из-под одеяла и подошла к мужчине, который стоял точно в таком же виде. – А вообще, скажи спасибо, что брюки остались целы, а то тоже удумал мне тут вещи с кучей пуговиц и ремней напяливать на себя. Мне не нравится, поэтому сегодня же после работы поедем в торговый центр, и я сама выберу наиболее подходящую для тебя одежду. Компенсирую, так сказать, – не сказать, что вина за испорченную рубашку так остро чувствовалась Ириной, но ей так нравились подобные вылазки, которые в большей степени начинали уже напоминать семью, и лишиться таких моментов для женщины была крайне сложно.
– То есть я правильно понял, что выбирать рубашку, которую носить буду я – будешь ты и мое мнение как бы здесь не уместно? – покосившись в сторону женщины, Геннадий явно остался недоволен скорым раскладом дел, что отчетливо читалось на его лице. А возможно, просто отвык, что за него кто-то и что-то решают.
– Лицо попроще сделай, – укорила Ирина его и, стараясь немного растопить мужчину, оставила на его губах легкий поцелуй. – А так ты, конечно, все правильно понял. Выбирать рубашку буду я, потому что снимать с тебя ее буду тоже я. А вот в выборе платья твое мнение окажется очень уместно, и я даже постараюсь к нему прислушаться, хотя это будет и сложно. Поэтому запасись терпением, мой дорогой, – совершенно не обращая внимание на ошалелый взгляд мужчины, она, привстав на носочки, шепнула последние слова ему на ухо и в подтверждение всему легонько коснулась губами мочки. Пусть привыкает, ведь кто сказал, что будет легко?
– Чертовка, – мысленно согласившись со всем сказанным, ему меньше всего хотелось спорить. Особенно, когда она была такая близкая, ласковая, да и к тому же еще обнаженная. На лице Геннадия вмиг засветилась улыбка довольного кота, и, ухватившись руками за ее талию, он уже воображал следующие моменты их возможного приятного времяпровождения.
– Гена, я в душ, – время играло совсем не и в их пользу, поэтому пресечь любые попытки, дабы больше ни минуты не иметь шанса задержаться в спальне, было наилучшим решением. – А ты на кухню готовить кофе, – пока мужчина, явно ожидавший большего, переваривал информацию, Ирина выбралась из его объятий и поспешила скрыться из комнаты.
***
Весело порхая по кухне в одних боксерах, мужчина явно чувствовал себя уютно, ощущая себя чуть ли не хозяином. Он принял стойкое положение у плиты и, постоянно помешивая кофе в турке, прошелся взглядом по кухне, нацеливаясь заглянуть в холодильник, дабы решить, чем бы они с Ириной могли полакомиться в дополнение к утреннему напитку. Лицо мужчины сразила легкая улыбка, когда на краю стола он увидел мясную запеканку, которая со вчерашнего вечера так и не смогла их дождаться. До нее они, конечно же, дойдут сегодня вечером, который непременно пройдет в тихой семейной обстановке, а сейчас хотелось полакомиться чем-нибудь легким. С такими мыслями выключив конфорку плиты, он подошел к холодильнику.
– Геннадий Ильич! – внезапный мужской голос заставил Геннадия вздрогнуть от неожиданности и вместе с только что взятым им блюдцем из холодильника чуть ли подпрыгнуть на месте.
– Артем? – вполне можно было предположить, что парень может появиться дома, но они с Ириной за всеми своими утехами забыли про всё. Сейчас, явно оставаясь не в самом приглядном виде, на теле которого кроме боксеров ничего не было, Геннадий ощущал неловкость.
– Решили вот с Ириной Алексеевной позавтракать, – он закашлялся. Слова давались с трудом, а голос, кажется, сел.
– Конечно, я понимаю, – Артем, стараясь подавить улыбку, отвернулся на сторону. Парень прекрасно понимал, что происходило в пределах их квартиры между матерью и мужчиной, но решил не заострять на этом внимание. – Вы завтракайте, а я на минуту забежал. Переодеться нужно, – он сделал шаг на сторону, оставляя за спиной мужчину, но и здесь его ждал сюрприз.
– Гена, я почти готова. Быстро управилась и у нас с тобой даже есть еще десять минут, чтобы… – не успела женщина закончить фразу, как врезалось в некий объект, который предпринимал попытку покинуть кухню. – Ой, сынок! – придерживаясь той же модели поведения, что и мужчина пару секунд назад, Ирина чувствовала себя не в своей тарелке.
Вполне очевидные вещи, которые происходят между мужчиной и женщиной, но что Геннадий, что Ирина чувствовали, что их как будто застукали за чем-то неприличным.
– Мам, все в порядке. Я только переодеться и сразу же убегаю, – он оставил поцелуй на щеке окольцованной на одном месте матери и, обойдя женщину, направился к выходу. – Вы, если что, не спешите. Геннадия Ильича я на работе прикрою, – с улыбкой добавил парень и скрылся с их видимости.
Только когда спустя несколько минут входная дверь захлопнулась, они позволили себе рассмеяться. Глупо, нелепо, слегка стеснительно. А главное, впервые они оказались в такой ситуации, когда в их жизни происходит нечто подобное.
И очевидно, что произойдет еще не раз. Нужно привыкать.
