Проклятые и забытые

      — Всё проверили? — Чону Юно кивнули, и мужчина спешно отошёл в сторону. — Отлично. Давайте тогда прощаться с землёй, мы её увидим через месяц.       Юно был капитаном подлодки, что курсировала по восточному побережью Республики, умел держать дисциплину в своей небольшой команде и знал, как надо поступать в сложных ситуациях, которые всё же порой случались. Смерти не важно, кто ты — офицер либо же простой моряк, она всех похоронит на дне морском, а если исправны все приборы и все готовы нырнуть снова в океан, то даже думать не надо об отсрочке. Под командованием Юно команда «Бравого коршуна» ныряла уже много раз и всё удачно — ни одной аварии, ни одного нарекания от руководства, лишь поощрения и тёплый приём на земле. Конечно, после той истории о его друге и его мёртвой невесте на Чона стали поглядывать малость странно, но он успокаивал всех, говоря, что у Ёнхо была депрессия, потому и воткнул себе нож промеж рёбер.       — Капитан, все показатели в норме, мы можем пойти на глубину, — сказал помощник капитана, Мун Тэиль, и отдал честь.       — Тогда идём на глубину.       Эта работа — то, к чему тянулся с самого детства Джэхён; его всегда манило море, нравились бескрайние просторы, он читал книги про отважных моряков, исследовал все энциклопедии, более-менее связанные с морем, а потом пошёл в соответствующий колледж, чтобы получить нужную профессию. Конечно, у него была пагубная привычка на суше пить, потому что в подлодке это делать запрещено, и в моменты плавания к Юно часто возвращались воспоминания, что было, когда они с друзьями кутили. В последний раз на данный момент он пил лишь на поминках друга, чувствовал себя странно, а потом даже отказал себе в бутылочке пива в обществе Юты.       — Ты как-то странно себя ведёшь, — проговорил тогда Накамото. — Пойди проспись, ты с самых похорон Джонни сам не свой.       — Согласен, но пить, походу, больше не буду — совсем скоро опять в море уплываю.       Для команды подлодки самыми тяжёлыми были первые три дня, когда организмы привыкали к ограниченному пространству, спёртому порой воздуху и соседству с мужчинами, где нет ни единой женщины. Дома многих матросов ждали девушки и жёны, а Юно не ждал никто, кроме тройки друзей, что продолжали жить так же, как и до гибели Джонни. Но всё равно странным образом всё, что было, смущало, а на самый главный вопрос, как же Джонни нашёл тело Вэнди, ответа не было. Приснилось? Убийца девушки привёл, а потом и заставил совершить своего рода харакири? В первую ночь из-за этого Юно почти не спал, не в пример команде, что отлично провела ночь на своих койках в тесной каюте, и плохо после этого поел. За его спиной шептались, потому что каждый чувствовал отнюдь не весёлое настроение капитана, а его максимально пессимистичный настрой, хотя по приборам всё было хорошо, да и в команде царили мир и дружба.       — Капитан Чон, пойдите выпейте чаю, вам сейчас это необходимо.       — Нет, спасибо, Тэиль, я справлюсь. Просто немного нездоровится, а вы знаете, нужно только три дня на лодке продержаться — и всё потом станет хорошо.       — Дело ваше.       Вторая ночь выдалась не лучше, потому что Юно слышал все шорохи в подлодке, боялся каждой тени, что сгущались в углах, а как он почувствовал прикосновение к своей грудной клетке, так совсем вскочил на ноги, зажёг в своей каюте свет и просидел так до самого утра. Ничто не помогало успокоить расшатанные нервы, даже тёплый горячий чай, даже какие-никакие сообщения с земли, но Тэиль, поднявшийся, как всегда, раньше всех, был удивлён тому, что Джэхён уже завтракал самым первым. Под его глазами собрались тёмные синяки, волосы были всклокочены, а на щеках виднелась лёгкая щетина. Капитан явно был не в духе и не в форме, и пускай Мун делал всё, лишь бы облегчить всем плаванье, что было достаточно тяжёлым, он знал, что капитану он не поможет.       — Здравия желаю. Плохие новости с суши? — проговорил Тэиль, беря свой завтрак и садясь напротив капитана. Только в таком случае кто-то выглядит так же мрачно и сурово, как Чон Джэхён.       — Нет. До сих пор странное ощущение после похорон друга. Если бы от внезапного сердечного приступа умер — понимаю, с его чувствами к Сынван и нервами по поводу того, что он нашёл его скелет… но я уверен, что эта смерть была насильственная. Ёнхо не стал бы лишать себя жизни, он был слишком сильным для этого. Но, как ни посмотри, все экспертизы сказали, что он сам вонзил в себя нож, — Юно видел, как менялось лицо Тэиля с каждым его словом, как оно бледнело, а потом капитан вздохнул и доел весь свой завтрак молча. — Мне и моим друзьям до сих пор тяжело принять тот факт, что хён лежит в земле.       — Мне кажется, не стоит говорить о смерти на корабле, — осторожно проговорил Мун, зная всю историю Со Ёнхо по газетам и телевизионным репортажам. — Она чует, что о ней говорят, и приходит в те моменты, когда особо не нужна.       — Ладно, не будем об этом, действительно. Мне, наверно, просто стоило взять отпуск и пытаться бороться со своей скорбью самому.       Третий день нахождения под водой был ужасным в эмоциональном плане, но зато Юно, полностью измученный, иссушенный обязанностями и заботой о команде, наконец-таки забылся сном, который принёс крохотную каплю облегчения.       Первым звуком, что прорезал тишину сна, было пение, восхитительное пение девушки, что сидела на набережной рядом с портом в белом платье, только это платье никак не напоминало современное. С кринолином, с корсетом, оно подтягивало женские формы, и Юно бы тронул её, если бы не был пока сторонним наблюдателем без тела. Он видел, как девушка, сидящая к нему спиной, вынимала из тяжёлых волос шпильки, украшения, чтобы потом локоны заструились по плечам, и всё то, что она вынула, девушка кинула в море, выдыхая. Она потянулась, схватившись за шнурки корсета, и немного ослабила его, но не смогла снять полностью, так как он находился сзади, а не спереди.       — Суён! Суён-а! — стали звать кого-то в порту, и девушка, что до этого сидела, вздрогнула и встала на ноги. — Дорогая, выходи, у тебя завтра свадьба!       В тот самый момент, когда девушка тревожно оборачивалась, чтобы найти какую-нибудь лодку или же перекинутую к пирсу доску, чтобы взобраться на корабль, Джэхён увидел её лицо. Она была испуганной, но при этом очень красивой, и будто провидение осветило ей путь к большому кораблю — она побежала что есть мочи туда, подбирая громоздкие юбки, дыхание срывалось, но она всё же преодолела хлипкую доску и, явно зная, куда идти, притаилась на корабле.       В тот же миг, как только эта самая Суён скрылась в трюме, Джэхёна тряхнуло — и вот он уже сидел в таверне рядом со своими товарищами по судну. Они пили, много пили в ту ночь, праздновали особо удачный заплыв, а потом сквозь сонный дурман и опьянение, которое будто бы наступило и в реальности, Юно понял, что он пират, капитан корабля, того самого, в котором скрылась от преследователей прелестница. Рядом сидел Ёнхо, подливающий время от времени своему капитану, и Чон с ужасом понял, что всё повторяется. Только что повторяется?       — Команда! — свист раздался по всей таверне, и пираты замерли с кружками в руках. Джэхён не сразу понял, что это его тело поднялось, что это он с такой лихвой свистел, что это его собственная команда, точно такая же, как в подлодке, но, кроме четырёх лиц, все остальные были размыты. Ёнхо, Юта, Тэён и Минхён — все при нём, все рядом, всё как в старые-добрые времена. — Айда на корабль! Нам ещё нужно покинуть порт этого захудалого городишки!       С шумом, гамом и разлитием спиртного команда быстро добиралась до корабля; все знали, что утром будет свадьба дочки губернатора города и приезжего богача, который был сказочно пленён красотой Пак Джой, потому и хотели поскорее уехать. Если губернатор увидит в порту пиратов, поднимется буквально буря, как все захотят избавиться от бандитов, готовых лишь грабить и убивать. Все перебрались в порт, взобрались на корабль, и Юно сказал поторапливаться, потому что нужно убираться как можно скорее отсюда. В это же самое время, он знал, в сыром трюме сидела и тряслась от страха девушка, потому что увидела некоторые старые флаги, которые лежали рядом с ней. Чёрные флаги с черепами. Отец учил её, что суда с чёрными флагами, где отчётливо видно что-то белое — это пираты, и если к ним попадёт такая высокородная девица, как она, то они могут либо потребовать за неё выкуп, либо же просто убьют.       На её беду, Джонни как раз спустился в трюм, и остаться незамеченной не получилось: белое платье видно издалека, испуганное лицо буквально блестело в свете луны, и как бы Суён ни подавала знаков, ни просила её не выдавать, Ёнхо подошёл к ней, вздёрнул к себе на плечо и таким образом вышел из трюма.       — Капитан, на борту девица!       — К беде, ой к беде, — проговорил Юта, беря девушку за подбородок и всматриваясь в её полные отчаяния карие глаза. — Но зато какова красива дьяволица!       Джэхён спустился по ступеням низ, и буквально к его ногам бросили беззащитную девушку в немного пыльном белом платье. Она дрожала, боялась, хватала себя за плечи, а потом её нежный голос раздался будто бы на весь корабль:       — Я дочь губернатора, Пак Джой. Пожалуйста, скажите ему о выкупе, но… прошу вас, не убивайте меня, только не убивайте меня.       Девушка столь отчаянно цеплялась за жизнь, что вся команда смеялась, не могла прекратить гоготать — лишь Юно поднял вверх кулак, как они перестали, и Суён будто бы почувствовала в лице капитана свою надежду, своё спасение, да обозналась. Пираты — народ не совсем честный, права была её няня, читая страшные сказки про глупых девиц, что доверяли этим грязным людям. Им главное золото и удовольствие, они верят в морские приметы и могут выбросить за борт любую женщину, если она им не понравилась. Дочь губернатора готова была целовать начисто вымытые сапоги капитана, лишь бы тот встал на её защиту, но он так криво ухмыльнулся, что испугал бедняжку.       — Пустить девицу по кругу.       — Есть, капитан.       Суён плакала — громко, в голос, когда рвалась юбка её платья, когда ослабили корсет, а когда полилась кровь, она беспомощно заскребла ногтями по палубе, смотря на возвышающегося над ней капитана, что не делал ничего. Юно чувствовал этот взгляд всем своим телом, не дрожал от морского воздуха и понял в одно мгновение, что Пак Джой, эта красавица, смирилась, пускай каждым движением её оскверняли, делали грязной. Пираты, мерзавцы, на палубе которых не должна стоять ни одна благочестивая девушка, дорвались до женского тела, изорвали её одежды, обесчестили, всю истрогали. Только шлюхи могли быть на корабле, да и то в порту, потому что в здравом уме никто и никогда не вывезет женщину в открытое море.       Суён еле стояла на коленях, что были стёрты, и полными слёз глазами смотрела на капитана, что единственный к ней не притронулся. Ему были противны богачки, от которых пахло духами и роскошью, но эта девушка… она была милой, кроткой, даже слишком, и даже не скажешь, что губернаторская дочка. Джэхён знал, что все богачки не терпят грязи, раскрываются только перед своими мужьями и не запахивают так стыдливо платье, порванное на молодой груди. Она была девственницей, белый подол весь запачкался в крови, но как только их взгляды — сурового морского волка и невинного земного агнца, — пересеклись, Чон понял, что нечто похожее в его жизни уже было.       — Ты будешь проклят за то, что совершил, — голос отозвался в ушах, Юно отступил на шаг, но потом понял, что перед командой он не может быть слабым. — Вспомни, Чон Юно… вспомни, как ты её убивал.       Все эти картины, проносящиеся в памяти, белое платье, изнасилование девушки — это уже было. Но когда? С кем?       — Что ты сказала, шлюха? — Джэхён схватил челюсть Суён пальцами, приподнял голову, а девушка стала сопротивляться, но силы были не равны. — А ну повтори!       — Так дайте утопиться! — крикнула она прямо в лицо капитана, и кажется, первая молния пронзила небосвод. Налетел ветер, практически срывая паруса, и девушка оказалась на палубе, лежащей на спине.       Юно выливал всю свою злость на женское тело, душил девушку, грубо проникал в неё, а Суён будто бы смирилась, прикрыв воспалённые красные глаза и еле отталкивая его лицо от своей груди, от своих бёдер. Ей стоило покориться своей судьбе и выйти замуж за отставного капитана, но никак не сбегать, подвергать себя опасности и быть в конечном итоге изнасилованной пиратами. Ей было всё равно, кто она теперь, она почти отдала богу душу и молилась, чтобы он позволил ей переродиться, чтобы она могла отомстить капитану и его команде.       Доску выдвинули пинком сапога, а Юно пихнул к ней Суён, что хранила уже остатки былой невинной красоты. Не было в ней больше ничего величественного, милого и выдающего богачку: леди высшего сословия не выглядят так, как портовые шлюхи после заплыва кораблей. Девушка ступила на шаткую доску, корабль качали волны надвигающейся бури, но Суён шла вперёд с молитвой на губах. Ёнхо, стоящий рядом с Юно, вздохнул — ему надоело это зрелище, надоела эта девчонка, надоела её медлительность, но вот с её уст сорвалось «Аминь», и с новым проблеском молнии на доске никого не оказалось, а внизу послышался плеск воды.       — Ну вот, на одну русалку в море больше, — смеялась команда, а Юта молча убрал доску, по которой прогуливалась Суён в последние секунды своей жизни.       — Рано расслабляться, — проговорил хмуро Джэхён и развернулся к мужланам, которые привыкли безотлагательно выполнять его приказы. — Нас ждёт шторм и мы должны приплыть хотя бы к островам, чтобы её переждать.       Суён не знала, сколько ей требовалось времени, чтобы утопнуть, но ко дну она шла тихо, зажмурив глаза и расслабившись всем телом. Вокруг была одна, лишь только одна вода, солёная, раздирающая на части все её ранки, но вот перед ней задребезжал свет. Суён открыла глаза, зная, что в лёгких уже кислорода не осталось и это её лестница в Рай, как праведницы, но свет охватил её тело, меняя под себя. Белый с красными проблесками хвост появился вместо двух ног, самых красивых на всём побережье родного города, с груди платье было сорвано, а волосы чуть уплотнились. Меж пальцев пролегла перепонка, зрение в воде улучшилось, а по шее с двух сторон будто провели лезвиями — но теперь утонувшая девица могла дышать.       «Я теперь русалка», — и месть теперь вела её вслед за кораблём, попавшим в шторм.       Джэхён талантливо управлял судном, штурвал будто прирос к его рукам, и пускай палубу заливала морская солёная вода, а все пираты выдохлись, но совсем скоро они доплыли до острова. Они рисковали, если бы решили остаться в открытом море, но сейчас спокойствие переполняло пиратов, и они разделили скромный ранний завтрак, пускай зари не было видно из-за заволокших небо тёмных туч. Все улеглись спать, и только капитан ходил взад-вперёд по своей каюте, раздумывая над дальнейшим путём. Вместе с этим были мысли о той девице, которую он отправил на погибель, но ни раскаяния, ни каких-либо иных эмоций не было в чёрной душе пирата, который смотрел на карту, сверялся с компасом и знал, что через пару часов уже можно будет отплывать.       Как только проснулась команда, был на ногах и сам капитан, уже готовый к отплытию. Он поторапливал пиратов, странное предчувствие сжимало грудь, и как только они вплыли в туманное утро, Юно застыл у штурвала. Он знал, что это за чувство, знал, как оно называется, но было бы позорным самому себе признаться, что это паника, накатившее безумие, что отдавалось ударами сердца по груди. Им не стоило трогать Пак Джой, не стоило поваливать её на палубу, насиловать до слёз, до стонов, рвать платье, а потом сбрасывать за борт. И дело было не в том, что губернатор потом сделает всё, лишь бы вздёрнуть каждого пирата или отрубить им головы, дело было в поверье, что каждая жертва пиратов, каждая утопленница — это русалка, и она придёт, чтобы отомстить.       Безумие вело корабль, никак не разумный капитан, который не реагировал на крики команды, но как только паника стала проходить, за бортом послышался прелестный женский голос, всколыхнувший внимание всех пиратов. Юно отошёл от штурвала, глубоко вдохнул, словно при морской болезни, и посмотрел туда, куда смотрели его матросы, его люди. Они все, мужланы, были пленены женским пением, что проникало в самую душу и заставляло свешиваться за борт, и Джэхён обнаружил причину, почему корабль в любую минуту мог пойти ко дну.       На рифе сидела прекрасная дева с густыми мокрыми волосами, что скрывали от всех её прелестные груди, и именно её пение слышал каждый пират, каждый хотел протянуть ей руку, чтобы коснуться бархатистой кожи, и под те же чары попал и Юно. Он видел её тело, видел её лицо, такое же, как и лицо Пак Джой, и возжелал эту девушку всем сердцем, заставил команду посторониться и сам свесился за борт, будто надеясь сорвать с алых губ поцелуй. И будто бы русалка сама потянулась к нему, пением заставив думать, что она только его и желает, и команда стала спускать шлюпку, чтобы подплыть к девушке.       — Капитан, такая девица — да вам, — услужливо говорили пираты, а сами в глубине души завидовали, злились, что не они капитаны, что не они могут удостоиться чести первыми взять на руки эту неизвестно откуда взявшуюся девушку.       Юно осторожно на шлюпке спустили в море, и он поплыл к рифам, налегая на вёсла самостоятельно. Он вспомнил, как был ещё матросом, как учился плавать, а теперь плыл к девушке, которая неведомым образом оказалась на рифах. Он остановился лишь на мгновение, лишь на миг спал дурман с лица и его сердца; он вспомнил, что было ночью, вспомнил о Пак Джой и том, что с ней сделали он и его команда. Это невозможно, но эта девушка выглядела в точности как дочка губернатора, которую они скинули за борт, и то, что она могла быть русалкой, подтверждалось всем: прекрасным пением, обнажённым торсом, прячущимися под водой ногами. Совсем на краткое мгновение здравый рассудок вернулся к Юно, но его плечи уже обхватила девушка, сидя на камне, и засмеялась, позволяя вскоре прильнуть к её губам, солёным от морской воды.       — Вспомни, Чон Юно, вспомни, — этот голос Джэхён не слышал много лет, но он всколыхнул то, что было потаённым глубоко в его голове. — Вспомни, Чон Юно, как ты меня убивал.       Руки обхватили мужское горло, и капитан с ужасом увидел вместо лица прелестной русалки лицо Вэнди в момент её гибели: избитое, со следами крови, с искусанными губами. Это был кошмар в кошмаре, и как только русалка впилась острыми, как бритва, зубами в шею Юно и утащила его под воду, оставив кричащую на палубе команду, он осознал всё, он понял всё. Это не просто сон — это самое настоящее предупреждение от так и не упокоившейся девушки, которая поставила напротив его имени галочку, сказав, что он следующий.       Джэхён проснулся от чувства, будто его душат, и упал прямо со своей койки на пол; он кашлял, будто пытался выплюнуть всю скопившуюся в лёгких морскую воду, а потом перекатился на спину. Зрение восстанавливалось, сердце успокаивалось, но всё равно тревога билась о грудь, потому что, кажется, он вспомнил. Он всё вспомнил. Всё, до единой минуты, до каждого последнего рывка земли. Это они, все впятером убили Вэнди, напившись, прямо как он убил эту Пак Джой в своём сне, только не сбросил за борт — заставили Джонни пронзить ножом её грудь. Именно поэтому Ёнхо-хён и нашёл её скелет, именно поэтому пронзил себя ножом, что был вынут из её грудной клетки.       — Капитан Чон! — в каюте возник Мун Тэиль, бледный, как смерть, и напугал Юно, который проходил стадию отрицания — нет, они не могли так жестоко убить Сынван. — Капитан Чон, у нас авария, баки с горючим воспламенились!       — Как так — воспламенились? — Юно побледнел, как и его помощник, и осел на койку. Он ещё не отошёл ото сна, от осознания того, что он насильник и убийца, потому и информация от помощника звучала как-то странно, как-то надуманно. — Мун Тэиль, чёрт бы тебя побрал, как они могли воспламениться?!       — Я не знаю! Ли Донхёк сейчас проверяет все люки, приборы сходят с ума, но связь с землёй есть — просим вас подать сигнал бедствия.       — Без меня вы этим заняться не могли?! — не одевшись, в спальном белье Джэхён выскочил из каюты и что есть силы побежал к центру управления.       Всё действительно сходило с ума, будто попали в магнитную бурю или же в Бермудский треугольник, а когда прибежал Ли Донхёк, самый младший из всех матросов, и сказал, что все люки не открыть, капитан осел на стул. Это просто сон, это просто кошмар, который пройдёт, но нет, с открытием глаз ничего не улучшилось, только страх забрался в нижнее бельё. Джэхён глубоко дышал, пытаясь предотвратить собственную панику, но не получалось — его команда сходила с ума, ходила взад-вперёд по центру, и тогда Чон встал и направился к приёмнику. Он должен всё донести до земли — это его обязанность. Может быть, это будет последнее, что он сделает в своей жизни, но каждый обитатель Республики должен знать, что случилось. И дело не только в подлодке, в которой внезапно воспламенились баки с горючим.       — Это капитан Чон Юно, подлодка «Бравый коршун», — их связали с центром, и сейчас была слышна паника на борту, мольбы, просьбы о помощи. — У нас воспламенились баки с топливом, мы не имеем возможности их потушить, а все аварийные люки не открываются. Но это ещё не всё, — Джэхён вцепился в рацию, будто та была последней соломинкой. — Я знаю, кто убил Сон Сынван несколько лет назад! Это были…       Имена «Со Ёнхо, Накамото Юта, Ли Тэён, Ли Минхён и я, Чон Юно» замерли на губах, потому что огромный поток ворвался через огромный иллюминатор, сбивая с ног. Подлодка терпела бедствие, крушение, и Джэхён, как капитан, старался хоть кого-то из неё вытолкнуть, чтобы его потом подобрали, и лишь самого младшего и относительно маленького, Ли Донхёка удалось вытолкнуть в иллюминатор, когда кислорода на борту почти не осталось.       — Капитан Чон, — Мун Тэиль с ужасом смотрел на собственного капитана, который уже стоял по пояс в воде и не мог сдвинуться с места, — так поведайте, кто убил Сон Сынван? Почему вы об этом не сказали Донхёку? Он же мог передать ваши слова на землю.       Юно криво ухмыльнулся, прервав молитву, потому что теперь только она могла спасти хотя бы его душу, — раз уж так суждено, он унесёт вместе со своей командой всю информацию в могилу, и сейчас он понимал всю мстительность, всю ненормальность призрака Вэнди Сон. Хорошая девушка была, слишком хорошая, жаль только, что решила напомнить о себе после смерти. Могла бы спокойно покоиться в колумбарии в качестве праха — нет же, надо ей наказать всех, причастных к её смерти, а выйти за пределы сна она уж точно не может.       — Её убил её собственный жених, Со Ёнхо, — воды уже было по грудь, и она стремительно набиралась в подлодку, где было уже темно и тихо, — а ещё четыре его друга: Накамото Юта, братья Ли: Минхён и Тэён, и… — воды резко набралось по подбородок, и мужчина почувствовал, как чьи-то руки оплели его шею, душа. — И я, Чон Юно.       Лица моряков скрылись под водой, что забиралась в уши, в нос, в глотку, и в тот самый момент, когда тело Джэхёна исказила судорога от нехватки кислорода, он увидел перед собой улыбающееся лицо милой Вэнди. Она кивала, хлопала в ладоши, а как только щёлкнула пальцами, сознание мужчины отключилось, и в этот раз навсегда — вода заполнила его лёгкие.       Ли Донхёка нашли через час, когда он дрейфовал в море, и, на удивление, он был жив, но получил переохлаждение, вследствие чего был отправлен незамедлительно в больницу. Накамото Юта, его лечащий врач, наблюдал за показателями в тот момент, когда ему сказали, что это единственный выживший с подлодки «Бравый коршун», а когда он понял, кто был капитаном судна, ноги отказали японцу. Он опёрся о стену, судорожно задышал — удар был слишком велик, вторые похороны за два месяца, неужели неизвестная тёмная сила подкосила двух его друзей?       — Капитан Чон всех хотел спасти, — доверительно сказал Донхёк врачу и вздохнул, — но смог вылезти через иллюминатор только я, так как я самый младший из всех моряков. Только академию окончил, представляете, и вот уже подлодка пошла ко дну.       — Чон Юно был моим другом, — произнёс бесцветным голосом Юта, услышав лишь сдавленное «оу» от спасшегося моряка. — Мне… мне, кажется, надо уйти.       Накамото вёл себя непрофессионально, но никак не мог понять, что произошло, а главное, почему это случилось именно с подлодкой его друга. Сердце болело, но никто не оказывал помощи, потому пришлось, выпив воды, написать братьям Ли «Юно покоится на дне морском». Они все смогут пересечься только на выходных, а пока водолазы будут искать погибшее судно и находящуюся там команду.       Подлодку подняли на сушу лишь спустя неделю, и там уже опознали всю команду; конечно, опознание затянулось из-за длительного нахождения трупов в воде, но вскоре уже точно могли сказать, где кто. Совсем скоро, когда состоялись похороны, Юта, Тэён и Марк вновь стояли на кладбище, молча смотря на фотографию друга. Он там такой улыбающийся, счастливый, не как товарищи, что стояли и переглядывались друг с другом, мрачные, словно тучи.       — Не кажется ли вам, что всё плохое случилось после того, как Ёнхо-хён нашёл скелет Сынван-нуны? — Тэён вздрогнул от голоса младшего брата, что отхлебнул из фляжки, что притащил с собой. — Это, знаете, будто проклятие. Я про такое фильмы видел.       — Не хочешь же ты сказать, что Юно убил мёртвый человек, — Юта поёжился — он никогда не верил в поверья, никогда не прислушивался к приметам, но вместе с тем порой впадал в истерику, если сбывалось какое-то суеверие. — Минхён, при всём уважении, это глупо. Ёнхо-хёна заставил убить себя убийца Вэнди, потому что сам Со никак не знал пути к телу. А Юно просто погиб вместе со своим кораблём. Это… нормально.       — Если судить по логике Марка, — Тэён явно сам стал впадать в бред, как и его брат, — то следующим умрёт кто-то из нас троих. Давайте… держаться вместе, что ли. Просто держать друг друга в курсе, кто где, не находится ли в опасности.       — Ты мелешь какой-то бред, Тэён, — и, покачав головой и увидев совсем рядом с прахом Юно фотографию улыбающейся Вэнди, Юта вздрогнул. — Вы-то братья, вы работаете здесь, а мне сейчас нужно вернуться в Японию. Там какие-то проблемы с домом родителей, я должен слетать и посмотреть, что там.       — Главное, хён, пожалуйста, старайся выбирать безопасные пути и остерегайся всяких подворотен, — это было лишнее, потому даже Тэён рассмеялся от слов младшего брата.       От колумбария шли в напряжённом молчании, но как только все собирались сесть в машину Юты, японец уронил телефон на асфальт. Он вздохнул, садясь на корточки, и как только поднял взгляд на зашуршавшие кусты, замер. Из кустов жимолости на него смотрела любопытная рыжая лисичка, которая уж точно не должна жить где-то рядом с городом, рядом с колумбарием.       — Кыш, — но лиса лишь склонила голову к плечу и забавно тряхнула ушками, словно ждала, что ещё хорошего скажет японец. — Кыш, пошла вон! Кто вообще прикармливает тут лис?       — Хён? Всё хорошо? — и как только раздался посторонний голос, дикого животного и след простыл, Накамото лишь успел заметить длинный хвост с белым кончиком.       — Срань господня, тут лиса, — Юта сел в машину и пристегнулся. — Наверно, её смотрители подкармливают.       Но не знали три парня, направляющиеся по домам, что лиса, сверкнув карими глазами, что были очень сильно похожи на человеческие, смотрела им вслед.