Nothing New

— И, конечно же, усиленно готовятся к Чемпионату мира и наша Олимпийская чемпионка прошедших игр в Пекине Александра Трусова и её молодой человек, Марк Кондратюк, который принёс нашей команде заветные очки в командном турнире и… — Выключи, — попросил Марк, и Женя тут же закрыл видеоролик. Это был отрывок из утренних новостей, уже разлетевшийся по всевозможным телеграм-каналам. Марк сегодня вообще особо в телефон не заглядывал, зато Женя, казалось, уже всё досконально изучил. Сейчас вообще вот без наушников включил — Марк в экран не смотрел, слышал всё просто. И не хотел как-то в экран смотреть. Ну что там покажут, что он там не видел? Они сидели в зале ожидания: посадка на самолёт должна была начаться где-то через полчаса. Саша ушла с Софой ходить по магазинам дьюти-фри, Миша говорил по телефону с женой, Лиза дремала, сложив руки. День отлёта в Монпелье наступил внезапно: Марку уже в какой-то момент начало казаться, что в Новогорске им быть как минимум до конца года, и не то чтобы ему это не нравилось. Такой компанией — только за. Можно было, конечно, ещё запасных привезти, тех же Петю и Андрея, Майю. Устроить такой лагерь выездной, как Светлана Владимировна и говорила в шутку. А можно было и не звать никого больше. И так было хорошо. За прошедшую неделю они с Женей уже несколько вечеров позависали друг у друга, смотря фильмы на ноутбуке и болтая обо всём на свете, начиная с разборов Жениных любимых аниме и заканчивая последними зацепившими Марка объектами современного искусства — показывал Жене фотографии, объяснял что-то на пальцах, тот слушал, так же внимательно, как Марк, прежде чем тот пускался в анализ любимых Жениных сюжетов. Ещё пару вечеров играли с Женей, Сашей, Софой и Лизой в дурака: Лиза с неожиданной лёгкостью выигрывала, Саша и Софа много смеялись, Марк то и дело накидывал на голову капюшон толстовки, как бы прячась, а Женя больше молчал, но переглядываться с ним по ходу игры было так комфортно. Так спокойно. Марк помнил: пока играли, ему то и дело хотелось уткнуться Жене лицом в плечо, закрыть глаза на игру, просто посидеть так в тишине. Но нельзя. Странно. И Саша вон руки протягивала — на, возьми, подержись немного, чтобы почувствовать, что ты не один. И так уже чувствовал. Саша протягивала руки, но и сама — как-то нехотя. А ещё, когда засиживались допоздна, поглядывала на свой телефон, точно чего-то ждала. Марк старался не обращать внимание, но что-то грызло изнутри. Любопытство какое-то, попытка узнать недоступное. Не говорили об этом — а ведь условились в Пекине напоследок, что нужно больше разговаривать, и где они теперь? Где это желание — говорить? Саша протягивала руки и склоняла голову вправо, улыбаясь, и в ней такой даже проглядывали черты той Саши с чемпионата России — но это всё мираж, который тут же растворялся. Саша изменилась. Сначала её изменило поражение, затем олимпийские нервы, после — долгожданная победа. Вот и сидела тут теперь — вроде всё та же Саша Трусова, а на самом деле совсем другой человек. Более открытый, уверенный в том, что её любят — ну, Марк так видел. Художник. Давно уже не рисовал. А ведь взял с собой в Новогорск — и листы, и маркеры. Садись и твори — только вот не приходило вдохновение, настроя не было. Переложил их в чемодан для Монпелье. Вдруг что и захочется отразить. Запечатлеть эмоцию. Чемодан уже уехал на отгрузку в самолёт, так что здесь и сейчас Марк бы уже не порисовал. Да и не хотелось всё-таки. Женя продолжал рыться в каких-то каналах. Марк бросил беглый взгляд — всё равно толком не видел, что там происходило. Вроде какое-то видео с пандой, а затем — какой-то ролик с фигурным катанием. Марк только не успел понять, с кем именно. Отвернулся: нехорошо это всё-таки — подглядывать. — Смотри, — вдруг позвал Женя Марка, аккуратно дотронувшись до рукава его олимпийки, и Марк как-то слишком резко к нему развернулся — пришлось за руку ухватиться. Женя, кажется, не возражал. Протянул Марку телефон. На экране был эдит с кадрами его короткой и произвольной программ в команднике — Марк слабо улыбнулся. Песню не знал, но вроде по битам подходила. — Прикольно, — сказал он, поворачиваясь к Жене. Взглядами встретились. Женя улыбался в ответ, мягко так, немного щурясь. У Марка ощущение странное: будто и Женя перед ним — тоже из видеоролика, зацикленного, такого, что не хочется выключать. Залип. — А с нами болельщица сфотографировалась! — услышал вдруг Марк радостный голос Софы, и тут же отстранился от Жени, поворачиваясь на голос. Саша поставила на сиденье рядом с Марком пакет, Софа закопошилась, заозиралась по сторонам, думая, куда бы поставить свой — в итоге подставила к Сашиному. — Заметь, сначала она узнала тебя, — сказала Саша Софе: получается, болельщица сперва попросила сфотографироваться с Софой, и только потом увидела и Сашу? — Ну ты косу так забрала к себе, что со спины и не узнаешь, — фыркнула Софа, взмахнув руками. — А я стою такая, ну прям лицом к ней, болтаю громко… Софа и сейчас говорила, скорее, громко, чем нет, на эмоциях. Светилась просто. Саша смотрела на неё и тихо улыбалась, осторожно присев на краешек сидения напротив Марка. Слушала. Гордилась? Марк до сих пор не понимал её отношение к Софе. В Новогорске они будто заобщались больше, чем раньше. Будто исчезли прежние недомолвки, отпустили все соревновательные ситуации и просто наслаждались попытками в дружбу. Но это только со стороны так виделось. Это радовало, но приближающийся Чемпионат мира пугал. Чувствовалось, что на нём всё может измениться. Не хотелось больше видеть растерянную Софу, которая совсем не знает, как ей подступиться к Саше, как с ней говорить. Не хотелось видеть закрывающуюся от мира Сашу, которая снова хочет победить любой ценой, не слушая никого. Было страшно, что всё вернётся на круги своя. Назад не хотелось. Нужно было двигаться вперёд. К чему-то новому. — А вы не ходили никуда? — спросила вдруг Саша. — Мы? Вещи сторожили, — сказал Женя так, словно это было что-то само собой разумеющееся, даже несмотря на то, что вещи сторожить было особо не от кого: всё равно вокруг полно их тренеров и прочего персонала, готовящегося к полёту. — Мы там панд плюшевых видели, — как бы невзначай вспомнила Саша, переводя взгляд с Жени на Софу и обратно. Ждала, что Софа подтвердит? — Милые такие. — Спасибо, но мне и так уже придётся скоро Игоря из комнаты выселять, — нервно усмехнулся Женя и снова уткнулся в телефон. — Может, ты раньше сам съедешь, — предположила Саша. — С кем-нибудь там. Марк быстро глянул на Женю — тот не реагировал. Листал увлечённо ленту — кажется, особо не всматриваясь в то, что в ней появлялось. Тогда Марк перевёл взгляд на Сашу — а она улыбалась странно как-то. Точно не особо понимала, что говорила. Что там она про Женю думала? Что у него есть девушка? Марк же так ей ничего и не объяснил. Потому что ей и не нужно было ничего знать. Особенно сейчас. Узнай она сейчас, что на самом деле у Жени на душе, разгадала бы обязательно и… что-то ещё. А для этого всё-таки рано. Марк знал: с ним что-то происходит, как в той старой песне. Какие-то ниточки натягиваются, какие-то переплетаются по-новому, сладостно и спокойно. Какие-то ниточки вот-вот порвутся. Страшно, вот и всё. Страшно, когда чуть ли не в лицо тычут камерами, а на ухо подсказывают, как лучше взять Сашу за руку для съёмки сюжета. Страшно, когда оглядываешься на льду в сторону, в которой Саши точно нет, а значит, такой момент вырежут. Страшно, когда засматриваешься не на то, на что должен по всем сценариям и логике в голове. Не на ту. Это абсурд, враньё — совсем недавно ведь ещё сидели и смотрели интервью её, и казалось, что справятся со всем, что всё хорошо будет. А значит, нужно просто сделать вдох-выдох, вдох-выдох, перезагрузиться — и вернуться к началу. Но ведь только что понял, что нужно было двигаться дальше. Саша хитро улыбалась. Но вскоре и сама отвернулась, стала копаться в своей сумке — отлегло немного. Не будет расспрашивать. Пока ещё есть время разобраться в себе. На льду вот, когда снимали подготовку в Новогорске для Первого, времени такого не было. Его не предупредили, Женю, Мишу, Сашу, просто — с места в карьер: тренируйтесь как обычно, а мы поснимаем, не переживайте. Ой, Марк, только давай ты к Саше подъедешь ещё сначала, поддержите друг друга, как умеете. Справитесь? Марк силился выезжать прыжки, старался их спасать, понимая, что сейчас не для себя делает — для тысяч зрителей. Не в прямом эфире, конечно, но с чего-то ведь надо будет материал нарезать. Значит, нельзя подводить, нужно сконцентрироваться максимально на каждом элементе, точно на соревнованиях, только тут хуже — там элементов меньше, вышел и прокатал, а тут нарабатываешь, а когда ещё следят со всех сторон, то и вовсе… Даже с Женей чуть было не столкнулся один раз, но тот довольно быстро отреагировал, руку подставил, чтоб Марк совсем на лёд не полетел. Сориентировался. А Марк так и докатывал всё — растерянный. Операторы за бортиком напрягали, Саша показывала палец вверх после особо удачных элементов — вспоминалось, как она приходила на тренировку в ЦСКА. С того дня прошло чуть больше двух недель, а по ощущениям — несколько месяцев. Слишком стремительное развитие событий. Уже тогда было что-то странное в воздухе, напряжённое: Саша слишком радостная, слишком активная — это ведь хорошо, да, это классно, её удалось спасти от всех поражений, она получила, что хотела, у неё всё замечательно. У Саши всё отлично, даже если Марк всех деталей этого «отлично» не знает. Общение с Ильёй — как раз среди них. Саша не особо много о нём говорила и будто старалась не выдать своего энтузиазма по поводу предстоящей встречи. Это ведь так правильно, да? Бог и королева квадов — на одних соревнованиях. Как там в Англии поют, Боже, храни королеву? Да, именно. God save the Queen. Вот выиграют оба Чемпионат мира, и будут потом про них писать статьи, используя этот каламбур. Отличная находка. Как раз для всяких таблоидов. Надо будет подкинуть потом идею, чтоб зря не пропадала. У Марка — переворот, смешение красок, такое, что и не поймёшь, какой цвет получается и что таким цветом на холсте выражать. Вроде больше как в зелёный уходит, а вроде с проблесками бордовыми. — А как у нас места вообще, получается… — начала формулировать Саша вопрос, но запнулась, будто не могла подобрать русских слов. Софа потянулась за билетом, торчавшим из своей полурасстёгнутой сумки, Саша — тоже. Марк и так помнил: одиннадцатый ряд, место B. У Жени — A, у окна. — У меня двенадцатый ряд, А, — прочитала Софа. — У меня одиннадцатый, — с различимой грустью откликнулась Саша. — Место C. Какой же сюр. Марк даже смеха не сдержал. Нервное какое-то. Даже Женя повернулся к нему, точно не понял, что Марка так развеселило. Неужели не слышал? Не помнил своего места. Саша тоже не поняла, что было такого смешного. Смотрела, немного нахмурившись. В сочетании с тем, как были подведены её глаза — ну как-то слишком ярко для аэропорта, но ей так вдруг понравилось после Олимпиады, вот и красила постоянно — это выглядело даже грозно. Почти тот самый взгляд, с которым постоянно эдиты делают все подряд — Марк видел. Его даже отмечали на них, хотя его самого в них не было. Чуть ли не во всех. Уже вообще не мог найти в своих отметках что-либо про самого себя. Женя вот откопал где-то с Олимпиадой эдит, но… — Сидим вместе, — поспешил объяснить Марк, и Саша тут же заулыбалась. Женя промолчал и снова уткнулся в экран телефона. Олицетворение слова «некомфортно», подумалось вдруг Марку. — Софа, а какое ты там место называла? — спросила проснувшаяся, наверное, несколько минут назад Лиза, посматривая в свой билет. — Двенадцатый ряд, место А… — Супер! У меня B. Как раз за Женей и Марком. Марк не хотел спрашивать, кто выкупал билеты, кто проводил электронную регистрацию на рейс — как там, за сутки открывается обычно или за меньшее количество часов? Марк не хотел знать, кто так раскидывает игральные кости в унисон тому, что бьётся там, внутри. Марк не хотел вообще во всё это вникать, а ещё не хотел решать, что ему теперь со всем, что внутри мешалось, делать. Вот бы кто-то решил за него — как тогда, когда объявили, что он обе программы в команднике без замен катает. Там выбора не предоставили — просто иди и делай, вот инструкция, ни шагу в сторону. Вот бы и сейчас так. Но доступная инструкция не нравилась. — Помашите в камеру, когда выходить будете, — сказал кто-то из сотрудников телеканала, когда они уже проходили на посадку на рейс. Помахали. Хорошо, что в масках шли. Можно было особо не улыбаться. Марк предложил сначала Саше понести её рюкзак — помотала головой упрямо. Сама, мол, всё. Софа весело развела руками — ей вот с вещами помог Женя. Уже в салоне закинул её сумку на полку над сиденьями, потом потянулся к рюкзаку Марка — он даже не понял сначала, а потом наспех вытащил из рюкзака наушники и протянул его ему. — Всё равно доставать из него что-нибудь буду, — отказалась от помощи Саша — оставила рюкзак в ногах. Женя ничего не сказал, забрался просто на своё место, к самому окну. Марк знал, что Саша будет отвлекаться, потому что боится летать. Иронично — русская ракета боится полётов. Всё было просто: на самом деле она боялась разбиться. Саше бы детский набор с раскраской выпросить у персонала, да ведь не оценит — она же взрослая, независимая. Якобы. Выступает по взрослым, с ним вот встречается, а внутри всё тот же ребёнок с большим желанием победить. Ну не верил Марк, что она едет совсем без желания попасть на пьедестал. Скорее, эти была уверенность в том, что она на этом пьедестале точно будет — и даже не просто на нём, а на первой ступеньке. Камилы ведь снова нет, а триксель вдруг стал получаться стабильнее и лучше. Шансы были. Как там Женя говорил? Что Марк летит в Монпелье, чтобы поддержать там Сашу? Не получится ничего. Снова соревнования, снова надрыв, снова неустойчивость — уже чувствовал. Просто теперь всё усугублялось тем, что колебалось у него внутри. На взлёте, уже после инструктажа по технике безопасности, Марк надел на свои большие чёрные наушники. Плейлист подкинул Alors on danse, которая совсем не сочеталась с обстановкой, но такой контраст был чем-то интересным — не перематывал. Марк закрыл глаза, пытаясь вникнуть в незнакомые, но уже привычные слова. А потом взял за руку Сашу — чтобы не боялась. И Женю — чтобы не бояться самому. Пока летели, Саша успела почитать какую-то книжку по совету Камилы, — нон-фикшн, что-то психологическое, то ли про дружбу, то ли ещё что-то подобное расплывчатое, — а Женя посмотрел на планшете пару серий аниме — вроде как «Дневник будущего», какое-то такое название, только начал вот. Марк же не мог ни на чём сконцентрироваться. Слушал музыку, дремал и грыз чёрный хлеб из обеденного набора от авиакомпании. Из самолёта выходил полусонный. Кивал журналистам, ничего им не говоря, поднимался чуть на цыпочки, чтобы на паспортном контроле лучше было видно лицо. Всё-таки помог Саше с чемоданом — как раз подряд ехали на ленте, его и её. Удобно. Выслушал несколько возмущений Светланы Владимировны, ещё пару каких-то шуток-мудростей от Алексея Николаевича, но сам всё время молчал. Будто пытался загрузиться. А когда уже приехали в гостиницу, то на первом этаже встретились с ещё одной только заехавшей группой спортсменов, и даже не пришлось долго гадать, из какой страны они приехали, потому что к ним как раз развернулся один парень и замахал рукой, смотря куда-то за спину Марку. Марк успел обернуться, заметить позади Сашу, повернуться обратно и наконец всё сложить воедино. — Привет! — совсем без акцента поздоровался Илья, подходя к ним и протягивая руку. — Илья Малинин. А ты же Марк, да? И Марк пожал ему руку, растерянно кивая в ответ и понимая: вот теперь они точно шагнули в какой-то новый этап.