Цена жизни

...Почти сразу-же, как я уехала обратно в Дистрикт-4, Шерон прислал мне письмо, в котором говорилось, что в Дистрикте-8 начались метяжи. Через несколько дней по телевизорам начали показывать казни невинных людей из разных Дистриктов, в том числе и в нашем. На одной из таких казней я узнаю Беллу, одноклассницу моего брата. Её смерть я смотреть не смогла, закрыла глаза, но её лицо настолько хорошо запомнилось мне, что несколько раз всплывало в моих кошмаров. Родители приходят ко мне всегда очень уставшие. Люди начинают сходить с ума. Маму каждый день заставляют по несколько раз говорить ученикам, что Капитолий велик и если бы не он, то нас бы не было. Сестра очень сильно устаёт и не выглядит такой жизнерадосной, как полгода назад. –Пусть сейчас кажется, что всё ужасно, Мечи, но не забывай, что придёт и радостный день. И возможно этот день будет уже без Голодных Игр, –эти слова брата так и вбились в мою голову. Каждый день они проноситься в моей голове и как-будто заново формируют мой мозг. Вместо того, чтобы жалеть этих людей, я могу им помочь. Все эти люди хотят одного — жизни без Голодных Игр и гнёта Сноу. Именно поэтому каждый из них рискует жизнью. Ради того, чтобы наши дети жили в совершенно другом мире. Ближе к весне начался мятеж и в Седьмом, а в нашем Дистрикте начала собираться подпольная организация за Восстание. В какой-то момент у меня появилось дикое желание появиться там, но другие Победители не позволили. Главным протестующим была Лайбри, за что я ей благодарна. Сейчас я понимаю, какой урон могла нанести этим людем. Я Победитель. Если ты Победитель значит высока вероятность, что за тобой слежка. Тех ребят, которые сейчас готовятся бороться за лучшую жизнь, могли просто растрелять по моей вине. Они мне этого не простили бы, да и я себе тоже. Почти весь март-апрель по телевизору то и дело показывали и говорили о свадьбе двух Победителей. Специально для капитолийцев даже сделали голосование за “Лучшее свадебное платье”. В общем пока в Дистриктах людей убивают, в Капитолии развлекаются как могут... –Мечи! Мечи, ты дома? –кричит мама, заходя ко мне в дом. Я прохожу в прихожую и встречаю её. –Да. Привет, мам. Как ты? –Да нормально. Сегодня вечером будут говорить о правилах на Третью Квартальную бойню, ты ведь не забыла про это? –точно! Бойня. –Да нет конечно. Как же я могла про это забыть? –с иронией в голосе говорю я. –Знаешь?! Я даже и не удивлена, что ты об этом и не вспомнила.. Ладно. Сегодня вечером мы придём к тебе, –констатирует мама. –Зачем? –Смотреть правила Бойни. У нас вообще-то телевизор не работает, а твой брат до сих пор не удосужился его починить, хотя обещал. –Аа, понятно. Ну, брат как обычно. Хорошо, буду ждать Вас вечером. Надо же узнать с какими новыми правилами пойдут на смерть новые трибуты. На эту колкость мама никак не реагирует, она просто проходит на кухню и оставляет вкусности, которые купила специально для меня. Посмотрев в холодильник, она ворчит, что у меня давно там мышь повесилась. Оставляет еду и уходит по делам. Ближе к семи вечера ко мне в дом завалились буквально Все. Начиная с моей семьи, заканчивая всеми другими Победителями в том числе и Финником, который лишь сегодня, рано утром, приехал в Дистрикт. В гостиной моего дома даже яблоку некуда упасть, уж слишком много здесь людей. Даже Рон Стаффорд, Победитель 31-ых Голодных Игр, решил прийти, как и обычно в своём не трезвом состоянии. После очередного голосования за “Лучшее свадебное платье” для Китнисс Эвердин, Цезарь Фликерман говорит о том, что нам надо обязательно выдать “Огненную Китнисс” по последнему писку моды. –Еще бы, ведь в этом году Голодным играм исполняется семьдесят пять лет, а это значит  — настало время Квартальной бойни! –восклицает ведущий. Затем звучит гимн, на экране появляется герб Панема, а на сцену выходит президент, Кориолан Сноу. За ним следом шагает юноша в чисто-белом костюме, неся деревянную шкатулку в руках. Музыка заканчивается, и президент начинает рассказывать о тех самых Тëмных Временах, которые и стали последствием Голодных Игр. Создавая правила, Распорядители решили назвать каждую двадцать пятую годовщину Квартальной бойней, чьë предназначение — освежить в народе память о людях, убитых во время Восстания. На последних словах Сноу, можно хорошо расслышать напряжение. И это не удивительно, ведь каждый новый день несëт за собой новый мятеж в одном из Дистриктов. Затем президент повествует о правилах прошлых Квартальных Бойнях. –Я что-то пропустил? –все оборачиваются. У двери стоит мой парень, Шон. Ещё один пришёл. Такое чувство, что у меня дом в кинотеатр превратили. –Нет, –лишь отвечаю я, и мы продолжаем просмотр президенской речи. –К Двадцатипятилетнему юбилею, в напоминание о том, что бунтовщики сами выбрали путь насилия, каждый Дистрикт голосовал за своих трибутов, –даже не представляю, как это —знать, что твои соседи или знакомые отправили тебя на Арену. Лучше отправится туда по воле случая, чем таким зверским способом. –В Пятидесятую годовщину в качестве напоминания, что за каждого павшего капитолийца было убито двое восставших, Дистрикты предоставили вдвое больше трибутов, –даже представлять не хочу эти Игры. На Арене за тобой бегали не двадцать три трибута, а сорок семь. Лишь от одной такой мысли по телу проходят мурашки, а как это было на самом деле — подумать страшно. –А теперь, в честь третьей по счёту Квартальной Бойней, –не унимается Сноу. К нему подходит мальчик со шкатулкой, президент откидывает крышку, и мы видит ровные конверты жëлтой бумаги. Сноу достаёт конверт с чëтко-пропечатанной надписью: 75. А дальше всё также продолжает без запинки. –Дабы напомнить повстанцам, что даже самые сильные среди них не преодолеют мощь Капитолия, в этот раз Жатва проводится среди уже существующих Победителей. На мгновение я застыла, не в силах понять, что услышала эти слова на самом деле. На несколько минут я просто ушла в себя, а очнулась только тогда, когда Рон кинул бутылку с самогон прямо в телевизор. Смотрю на других Победителей: у Энни начинается истерика, а Финник просто сидит, обняв её, также как и я, он до сих пор не понимает сказанных слов; Рон уже успокоился, но готов в любой момент своими же руками задушить нашего президента и всех Распорядителей; Лайбри с Мэгз абсолютно спокойны. Лично мне кажется, что они просто думают о том, что им нечего терять. Но это не так. Для них семья — это мы. В любом случае они кого-то потеряют, или же мы кого-то из них. А вот у моей матери начинает истерика. –Мечи?! –идëт она ко мне, я её даже видеть не могу. Никого, кто здесь есть, я не могу видеть. Никого. Я быстрыми шагами иду по направлению к входной двери и выбегаю на улицу, хлопнув дверью. Мои ноги сами несут меня в город, а глаза так и замечают сострадательные лица людей. Так и хочется убить каждого из них, кто на меня сейчас так посмотрел. Мне не нужна их жалость, мне ничего от них не нужно. Я просто хочу, чтобы этот день был, как все остальные до этого. Даже пусть мне каждую ночь будут сниться кошмары, а я буду просыпаться вся в поту и трясущейся. Пусть я буду ездить в Капитолий и ходить на эти светские мероприятия. Я даже согласна надевать то, что даëт мне Вурция, лишь бы не проходить через этот ужас ещё раз. Мои ноги сами принесли меня в один из самых богатых жилых районов Дистрикта-4. До этого момента я здесь никогда не была. В основной здесь живую самые богатые жители Дистрикта-4, когда моя мама переехала в Дистрикт, она жила здесь. Дома здесь, как и в большей части Дистрикта —двухэтажные, но внешний вид совершенно другой. Более-менее чистые и просторные улочки, а людей почти Нету. –Мерседес? –слышу знакомый голос сзади меня. Поворачиваюсь. У одного из домов стоит мэр, мистер Лиам. На его лице я также вижу жалость. Так и хотеться подойти и поцарапать его лицо своими же ногтями, лишь бы я не видела эту сострадательность на его лице. –Что ты тут делаешь? Этот вопрос как-будто приводит меня в чувства. Моя голова сразу отрезвляется, а к глазам подступают слëзы. У меня начинается истерика. Я понятие не имею, что здесь делаю и зачем пришла. Я не знаю, что я такого сделала, чтобы отправиться занова на Арену или же потерять одного из своих знакомых. В любом случае я просто не смогу смотреть на смерть кого-то из Победителей Дистрикта-4. Каждый из них мне по-своему дорог, даже Рон Стаффорд, которого я только и вижу, как не в трезвом состоянии. Слеза стекает с моих глаз, а горло начинает болеть. Хочется просто закричать на всю улицу, чтобы каждый это услышал. Слëзы текут сами собой, а ноги подкашиваются. Я сажусь на корточки и начинаю орать в рукава своей рубашки. Но даже это не может помочь, чтобы другие люди не вышли на улицу. Но мне на них всё равно. Слëзы текут ручьём, а крики становятся только громче. Слышу, как ко мне кто-то подходит и пытается меня поднять на ноги. Получается мягко говоря у него это плохо, даже очень. Уткнувшись в грудь кого-то я продолжаю кричать до изнеможение. Чем сильнее я кричу, тем глубже в моëм сердце разрастается ненависть к Капитолии. Я и до этого его ненавидела, но сейчас намного больше. Это ненависть начала быть частицей меня, которая пожирает всё изнутри. Следующие мои воспоминания: я сижу у дерева, перед глазами маленький бережок и далëкий океан. В один момент я как-будто очнулась ото сна, но всё, что происходило до этого было реальным. В какой-то момент мне показалась, что я как и Энни ушла в себя. Возможно именно это со мной и произошло. Но как я здесь очутилась уже не помню. –С тобой всё хорошо? –слышу довольно знакомый голос, но уже не такой, каким я помню его раньше. Поворачиваю голову и вижу Томиру. Она очень изменилась с нашей последней встречи, два года назад. Волосы стали длиннее и гуще, лицо более округлое с лëгким румянцем, что лишь добовлять ей женственности. Это уже не та двенадцатилетняя девчонка, за которую я вызвалась добровольцем, а красивая девушка. Сейчас никто не посмеет назвать её “гадким утëнком”, а кто это скажет, тот просто является слепым, чтобы не увидеть такой красоты. –Ты очень изменилась, –наконец говорю я. –Как и ты. –Я знаю. Выгляжу ужасно, так ведь?! Сейчас наверняка думаешь, что я жалкая. Но я не хочу, чтобы ты так ду.. –Я так не думаю, –перебивает она меня. –Я помню как ты спасла меня, когда вызвалась добровольцем. Несмотря на то, в каком состоянии ты находишься сейчас, для меня ты всегда тот человек, кто спас мне жизнь. Ты никогда не будешь являться жалкой в моих глазах. Никогда, –повторяет Томира. А с моих глаз опять текут слëзы. Сейчас я похожа на какую-то истеричку, которая не может справиться со своими эмоциями. Через несколько минут Томира приносит мне воды и пытается успокоить, что получается очень плохо. На душе очень тоскливо, а перед глаза всплывают картинки с моих Игр. Смерть Дэвида, смерть Катары, смерть Эриды и всех остальных трибутов, которых я убила. Мои руки уже и так в крови и это никогда не изменится. –Что нюни распустила? Мы рызко оборачиваемся. Перед глазами возникает Уилл. Он тоже, как и Томира изменился. Такое чувство, что вырос на пару-тройку сантиметром и в весе поубавил. Лицо осунулось, а его черты стали острее. Мне кажется, что я вижу совершенно другое человека, нежели два года назад. –Не смотри на меня так, как-будто видишь впервые в жизни, –обращается ко мне Уилл, а слëзы сами уходят. –Пошлите есть, я приготовил ужин. Его слова сразу приводят в чувства и как-будто заставляют подчиниться. Я и правда сама встаю, даже без чей-то помощи, и иду за Томирой. Моему глазу открывается дом, расположенные прямо в лесу. Весь он сделан из дерева и построен довольно профессионально. Дом является двухэтажные, и даже с верандой. Чем-то он напоминает мне мой дом в “Деревне Победителей”, но отличия всё-же есть и их доволно много. Например, в отличие от моего дома он сделан из дерева, а также этот дом гораздо меньше моего. Мы проходим внутрь и моему взору открывается большой коридор. Дом внутри отделан не до конца, но сразу можно предположить, что это лишь вопрос времени. На ужин Уилл приготовил рыбу в кляре, а к чаю рыбные пироги. –Пироги готовила я. Как тебе? –интересуется Томира. –Очень вкусно. Ты точно готовишь лучше чем я. Меня вообще нельзя подпускать к кухни. –Когда я была у тебя в гостях, ты готовила и даже вкусно. –Ты мне льстишь. А даже, если и так, то сейчас я почти этим не занимаюсь. Многое изменилось с того времени. В моей жизни уж точно. После ужина Томира уходит к себе, а Уилл предлагает прогуляться. Рядом с ним на душе спокойно и легко. Такое чувство, что он понимает меня лучше остальных или же просто хотя бы пытается понять. От него я точно не увижу жалеющих взглядом и слëз. Он не такой, точнее не был таким. –Ты вызовишься добровольцем, –скорее утверждает, чем спрашивает он. –Ты не тот человек, который сможет наблюдать за смертью своих друзей, скорее ты сама умрёшь, чем будешь это смотреть. Думаю, в таком случае ты будешь чувствовать вину за то, что не пошла на Арену и не умерла вместо этого человека. Я не прав? –его слова сразу отзываются у меня в сердце. Ведь он прав. На самом деле я не думала вызываться добровольцем, но по мне так лучше умереть самой, чем послать на верную смерть кого-то из своих знакомых, даже можно сказать члена семьи. –Если бы ты не сказал это, то я бы даже не подумала об этом. –Думаю, ты в любом случае пришла бы к такому выводу. Я знаю тебя лучше, чем ты сама, –подшучивает Уилл. –Наверное, это так и есть.. Почему мы перестали общаться? –вдруг резко выдаю я, к удивлению даже самой себе. Мы останавливаемся. –Когда-то ты просила оставить Вас в покое. –Ты прекрасно знал, что когда это сделал, я хотела этого меньше всего. –У меня были свои причины. В любом случае я очень сильно изменился за эти два года. Кстати, это одна из причин почему я перестал к Вам приходить, –Уилл продолжает. –Мне нужно было время, чтобы разобраться в себе и в том, как я хочу провести остаток своей жизни.. Как там Тини? Слышал, что Алекс женился. Он как поживает? –интересуется сын мэра через какое-то время, тем самым переводя тему. –Вот сам у них и узнаешь. Им тебя до сих пор не хватает, так что в любом случае они захотят тебя увидеть. Обещай, что заглянешь! –серьёзным тоном говорю я. –Когда будет время, обещаю, что загляну. А ты пообещай, что попытаешься держать себя в руках. Тебе нужно много сил, если ты собираешься отправится на Арену. Поэтому не забудь потренироваться, и не раскисай. Я буду за тобой следить, поэтому смотри у меня. После этого разговора Уилл проводил меня обратно до “Деревне Победителей”. Путь не быстрый. До моего дома мы дошли где-то за час, если не больше. На улице уже темно, а свет в домах давно погас. Думаю, что сейчас где-то час ночи. На прощание я обняла своего можно сказать, что нового друга. Я раньше и не замечала, как от него пахнет океаном и лесом. Да мне и не до этого было. В доме меня, как надзиратель ждала мама. Началось множество вопросов про то, где именно я была?! Не на один из них не ответив, я ушла в свою комнату, заперев дверь. Заснула я очень быстро, а кошмар мне этой ночью так и не приснился...