Цена жизни

…Не успеваю я дойти до своего отсека, так меня перехватывает Плутарх. Мы направляемся к Бити, который сразу-же вручает мне военную форму: штаны цвета хаки; чёрную водолазку; пуленепробиваемый жилет сверху с капюшоном; армейские сапоги. На пояс мне прикрепляют набор с метательными ножами и защитную маску, на случай газовой атаки. Также дают автомат и небольшой пистолет. На правую руку я надеваю чёрную кожаную перчатку для метательных ножей. Бити её значительно улучшил, теперь она надевается не на всю ладонь, а лишь на три средних пальца для того, чтобы не мешать мне стрелять из автомата, а застегивалась она на специальных заклёпках.  –Думаю, что ты готова. Ножами пользуйся только, если враг рядом. Пистолет и автомат на дальние расстояние, поняла?! – я качаю головой, а Бити мне протягивает чёрный микро-наушник. –На, держи. Его не будет видно, так ты сможешь слышать Хеймитча, Плутарха, Китнисс и остальных. Береги себя.  –Спасибо, – улыбаюсь и надеваю наушник. –Решила улететь, не попрощавшись со мной?! – от неожиданности у меня чуть инфаркт не случился.  –Шерон! Что ты так пугаешь? –Почему не сказала, что улетаешь? – интересуется мой бывший стилист.  –Я хотела тебе сказать, но не успела.  –Ну-ну, – он смотрит на меня недоверчивым взглядом, не верит мне. Вот и правильно! Ведь я и не хотела ему говорить и не сказала бы, даже если бы было на это время. Не хочу, чтобы он беспокоился и переживал за меня, пока я нахожусь там, где со мной легко может случится что-то плохое.  –Я не вру, – спокойно отвечаю я, хотя прекрасно понимаю, что он мне так и не поверит.  –Ладно, – вздыхает он. –Если ты приняла это решение, то делай, что считаешь нужным. Ты знаешь, что я тебе доверяю.  –Спасибо.  Шерон заключает меня в объятья, да так сильно, что появляется такое чувство, будто он щас меня раздавит.  –Дай хоть я переплету твои волосы на прощанье. А то на голове не пойми что, – отшучивает мой бывший стилист и отпускает меня.  Всего за пять минут он сделал мне высокий хвост, вплетя в него много маленьких косичек. Вроде нахожусь я и не в Капитолии, но за моим внешнем видом до сих пор есть кому следить. И я рада, что следит за ним именно этот человек.  –У меня есть для тебя ещё кое-что! – восклицает Шерон и достает из кармана маленькие серый мешочек из грубой ткани. На его ладонь сразу падает серебряное украшение. –Мне отдали её врачи, когда тебя доставили в Тринадцатый. Решил её сохранить. Теперь она возвращается к тебе, – от вида этого маленького украшения перед глазами сразу вспыхивают воспоминания.  –Её мне подарил Уилл перед Жатвой на Квартальную Бойню.  –Думаю, она многое для тебя значит. Пусть она будет твоим талисманом, хорошо?! – я качаю головой, а Шерон сам вставляет её. –Красавица! – констатирует мой бывший стилист, рассматривая меня. –Хах. Да, худенькая девочка с синяками под глазами, которая даже спать нормально не может. В общем, человек, помотанный жизнью. Буквально через несколько минут заходят Боггс и Китнисс, чтобы забрать меня и проводить до Воздушно-Десантного Отделения. Как раз когда подъезжает лифт, появляется взволнованный Финник. –Меня не отпускают с Вами! Хоть я и сказать, что со мной всё хорошо, но они даже меня в планолёт не хотят брать, – возмущается Одэйр. Я лишь оглядываю его с ног до головы. Да уж! Вот и хорошо, что его не пустили.  –Вот и правильно, что не берут, – серьёзным тоном говорю я. Но его глаза горят всё таким же диким светом. –Так ты был у Бити в Спецвооружение?! – пытаюсь поменять я тему.  –Нет.  –Он сказал, что твой трезубец почти готов. Думаю, тебе надо сначала с ним потренироваться, а уже потом, когда ты придёшь в норму, мы возьмём тебя с собой.  –Хорошо. Щас забегу к нему, – говорит Финник и, направляясь к выходу, желает нам удачи.  –Финник?! – всё-таки зовёт Одэйра Китнисс. –Может всё-таки наденешь брюки? Он смотрит на свои ноги, будто впервые замечая свой наряд. Затем специально скидывает с себя больничный халат, оставаясь только в нижнем белье. Лучше б я никогда этого не видела!  –Зачем?! Вы разве не находите это, – он становится в максимально нелепую позу, – отвлекающим?!  Мы с Китнисс не можем сдержать смех, потому что это забавно, а ещё сверх смешно то, что вся эта ситуация  заставляет Боггса чувствовать себя неловко, и я рада, потому что Финник ведёт себя как тот парень, которого я знаю и по которому так долго скучала. Конечно, он приходил в норму, но без своего чувства юмора Финник совсем не тот.  –Я всего лишь человек, Финник, – говорит Китнисс, и мы заходим в лифт. –Простите, – обращается она к Боггсу, а у меня случайно проскальзывает смешок.  –Не стоит. Думаю, вы… здорово с ним справились, – отвечает он. –Лучше, чем если бы я его арестовал.  –Да. С учётом того, что я бы не позволила вам ему сделать больно, – на этих словах я запоздало понимаю, что только что сказала. Китнисс буквально прожигает меня взглядом. –Что?! – тихо спрашиваю её, а она лишь качает головой.  По правде я согласна, что сказала что-то лишнее, мой язык без костей даёт о себе знать. Не могу сказать, что Боггс мне не нравится. Я не испытываю к нему ни симпатии, ни ненависти. То, что мне противна Койн — это факт, а он играет под её дудку, поэтому единственное, что мне надо делать так, это сильно с ним не враждовать. А он не тот человек, которого я бы хотела записывать в список своих врагов, тем более этот список и так уже не мал, так что думаю, пора уже остановиться.  Слышится серия громких щелчков. Лифт на мгновение останавливается, а затем начинает двигаться резко влево. –Он и по сторонам ездит?! –удивляется Китнисс. Хотя и я тоже.  –Да. Под Тринадцатым располагается целая сеть элеваторных путей, – поясняет Боггс. –Эта проходит как раз над транспортным блоком и ведет к пятой подъемной платформе. Она привёзет нас в Ангар. Ангар. Подземные строения. Спецоборона. Госпиталь. Места, где выращивают еду. Энергию вырабатывают. Воздух и воду очищают. –Тринадцатый даже больше, чем я думала. –Раньше мы даже и не думали, что здесь хоть что-то есть, – добавляю я.  –По большому счёту, это не наша заслуга, – говорит Боггс. –Мы унаследовали это место. Всё, что от нас требовалось, это поддерживать его в рабочем состоянии. Щелчки возобновляются. Мы снова падаем вниз — всего пару уровней — и двери открываются в Ангар. –Ого, – вырывается у меня от вида флотилии. Бесчисленные ряды всевозможных планолётов. –Их вы тоже унаследовали? –Некоторые создали мы сами. Некоторые раньше входили в состав воздушных сил Капитолия. Конечно, мы их усовершенствовали, – говорит Боггс. –Значит, у вас было всё это, и вы оставили другие Дистрикты беззащитными перед Капитолием?! – восклицает Китнисс. А ещё мне три минуты назад предъявить хотела, чтобы я язык за зубами держала. Сама то! –Всё не так просто, – начинает оправдываться Боггс. –Мы не могли начать контратаку до недавнего времени. Мы едва выжили. Когда мы свергли и казнили приспешников Капитолия, всего горстка людей могли управлять планолётами. Да, мы могли ударить по ним ракетами. Но есть более важный вопрос: если мы вступим в ядерную войну с Капитолием, останется ли на земле хоть что-нибудь живое? –Пит говорил тоже самое. А вы назвали его предателем, – возражаю я. –Потому что он призывал к разоружению, – говорит Боггс. –Вот увидишь, ни одна сторона не сократила ядерный арсенал. Мы решаем это старым способом. Сюда, Солдаты Эвердин и Родриг, – он указывает на один из небольших планолётов. –У него не было другого выхода, кроме как сказать это, – протестую я и поднимаюсь по лестнице в планолёт. Внутри мы обнаруживаем съёмочную команду и их оборудование. Кроме нас с Китнисс, Боггса и съёмочной группы, все остальные одеты в обычные серые комбинезоны Дистрикта-13.  К нам сразу подходит Фульвия Кардью и разочарованно вздыхает, увидев наши лица. –Вся работа коту под хвост. Я не виню тебя, Китнисс. Просто очень мало людей рождаются с готовыми к съемкам лицами. Вот как он. – она обнимает Гейла, который в этот момент общался с Плутархом, и разворачивает его к нам. –Разве он не красавец? –Для кого как, – отшучиваюсь я. –Нас не так-то легко поразить. Мы только что видели Финника в одних трусах, – добавляет Боггс и садиться рядом со мной. Нас предупреждают о готовящемся взлёте; Китнисс садиться рядом с Гейлом и нами, напротив нас сидят Хеймитч, Фульвия с Плутархом. Пристегнув ремни безопасности, мы скользим сквозь лабиринт туннелей, которые выходят на платформу. Своеобразный лифт медленно поднимает судно вверх через уровни. Внезапно мы оказываемся на огромном поле, окруженном лесом, поднимаемся с платформы и нас тут же окутывают облака. И только теперь я осознаю, что понятие не имею, что меня ждёт в этой поездке, в Дистрикт-8. Раньше видимо у меня мозгов не хватило, чтобы об этом поразмыслить. В действительности, я почти ничего не знаю о состоянии войны. Чего нам будем стоит Победа?! Вероятнее всего мы заплатим великую цену, которую я уже оплатила в виде жизни моих близких.  Плутарх пытается изложить всё это для меня и Китнисс простыми словами. Во-первых, на данный момент все Дистрикты находятся в состоянии войны с Капитолием, за исключением Второго, у которого всегда были привилегированные отношения с нашим врагом, несмотря на их участие в Голодных Играх у них больше еды и лучшие жилищные условия. После Тёмного Времени и мнимого уничтожения Тринадцатого, Дистрикт-2 стал новым центром обороны Капитолия, хотя для всех он оставался домом национальных каменоломен, так же как Тринадцатый в свое время был известен за добычу графита. Дистрикт-2 не только разрабатывает оружие, но и тренирует и поставляет в другие Дистрикты Миротворцев. –То есть… некоторые Миротворцы родились во Втором? – интересуется Китнисс. –Я думала, они все из Капитолия. –Я тоже, – соглашаюсь с ней, а Плутарх кивает.  –Предполагается, что вы так и будете думать. И некоторые действительно из Капитолия. Но его население не смогло бы обеспечить силы такого размера. К тому же граждане Капитолия не горят желанием обрекать себя на скучную жизнь постоянных лишений. Двадцать лет на посту Миротворца, ни семьи, ни детей. Некоторые поступают на службу, потому что это престижно, другие — в качестве альтернативы наказанию. Например, вступишь в ряды Миротворцев, и тебе простят долги. В Капитолии многие люди по уши в долгах, но не все из них годятся на военную службу. Поэтому мы обратились к Дистрикту-2 за дополнительным набором. Для них это шанс выбраться из нищеты и каменоломен. Им с детства прививают бойцовский склад ума. Вы же видели, как их дети стремятся стать трибутами, – объясняем нам Хэвенсби. –Ну, это и не удивительно. Они же профи. В финале я боролась с трибуном из Второго, как и Китнисс с Питом. Они машины-убийцы. –Как и мы, – добавляет Эвердин. –Да. Но их обучают этому с детства, а мы стали такими сами. Хотя разницы почти нет… А все остальные Дистрикты на нашей стороне?! – пытаюсь перевести я тему. –Да. Наша цель — захватить Дистрикты один за другим, заканчивая Вторым, тем самым отрезая Капитолий от поставок продуктов. Затем, когда он ослабеет, мы вторгнемся в его владения, – объясняет Плутарх. –Это будет совершенно новое испытание. Но будем решать проблемы по мере поступления. –Если мы выиграем, кто встанет во главе государства? – спрашивает Гейл. Должна признать, меня этот вопрос тоже интересует, потому что если новым президентом будет — Койн, то я этого не переживу. Эта женщина слишком мне противна.  –Все, – отвечаем ему Плутарх. –Мы сформируем республику, тогда жители каждого Дистрикта и Капитолия смогут выбирать представителей, которые будут представлять их интересы в централизованном правительстве, – мой скептический взгляд говорит сам за себе, да и не только мой. Тут половина нас просто офигели от такой новости. У меня аж смешок проскользнул. –Не смотрите на меня так подозрительно: эта система раньше работала. –В книгах, – возмущается Хеймитч. –В книгах по истории, – поправляет его Хэвенсби. –И если наши предки смогли это сделать, сможем и мы. Честно говоря, нашим предкам нечем похвастаться. Я имею ввиду, если посмотреть, в каком состоянии они нас оставили — с войнами и разрушенной планетой. Очевидно, им было плевать на то, что будет с людьми, живущими после них. А идея с республикой звучит слишком неправдоподобной, хоть и вполне неплохой. Уж точно лучше, если бы страной правила одна Койн или тем более Сноу, так хоть у каждого Дистрикта будет свой голос.  –А если мы проиграем? – спрашивает Китнисс. –Если мы проиграем? – повторяет Плутарх, задумавшись, а на его губах появляется ироничная улыбка. –Тогда, думаю, в следующем году нас ожидают незабываемые Голодные Игры. Они всегда мне об этом напоминают, – он достаёт пузырек из своего жилета, вытряхивает несколько лиловых таблеток на ладонь и протягивает нам. –Мы назвали их «морник» в твою честь, Китнисс, – и я сразу вспоминаю их выходку с Питом в прошлом году. –Повстанцы не могут позволить себе нашего заключения. Но я обещаю, это будет совершенно безболезненно. Я беру капсулу и запихиваю её в маленький кармаших на моем бронежилете. Видимо они специально их сюда пришила так, что даже если руки связаны, то легко можно наклониться, сорвать зубами карман и спокойно умереть. Легкая смерть. О какой смерти ещё только можно мечтать?!  …В Дистрикт мы добрались спустя час и приземлились на широкую дорогу окрестностях Восьмого. Моментально открываются двери, едва пассажиры спрыгивают на гравийную дорогу, как планолёт поднимается и улетает. Наша группа состоит из двух солдат, Боггса, Гейла, нас с Китнисс и съмочной команды.  Съемочная группа состоит из пары Капитолийских операторов, с тяжелыми переносными камерами, нагроможденными на их тела, режиссёра, женщины по имени Крессида с бритой наполовину головой, украшенной татуировками в виде виноградных лоз, и её помощника, Месаллы, стройного молодого человека, уши которого сплошь увешаны серёжками. Присмотревшись, я замечаю, что он носит серьгу с серебряным шариком и в языке.  Как только Боггс отпихивает нас в сторону от дороги, ближе к складам, второй планолёт заходит на посадку. Этот перевозит команду из шести врачей, как я догадываюсь по их белой униформе, и запасы медикаментов. Мы все направляемся вслед за Боггсом вниз по тропинке, идущей между двумя высокими серыми складами. Изредка на обшарпанных стенах встречаются лестницы, ведущие на крышу. Когда мы выходим на широкую дорогу, кажется, будто мы попадаем в иной мир. Раненых в утренней бомбежке несут внутрь на самодельных носилках, в тачках и тележках, перекинув через плечо и просто крепко зажав в руках. С кровотечениями, без конечностей, без сознания. Отчаявшиеся сограждане тащат их к складу с небрежно намалёванным красным крестом над дверным проёмом. Странно, я ожидала здесь увидеть разваленные здание, а в итоге, оказалась окружена раненными окровавленными телами людей. От такого количества смертей мне становится не по себе. –Это не сработает, – говорит Китнисс. –Здесь у меня ничего не выйдет.   –Выйдет. Просто дай им себя увидеть. Ты подействуешь на них лучше всякого лекарства, которое могут предложить врач, – пытается успокоить её Боггс. Женщина, принимающая пациентов, спустя некоторое время замечает нас. Присмотревшись и убедившись, кто именно пожаловал к ней в Дистрикт, она широкими шагами направляется к нам. Под припухшими карему глазами красуются два синяка, а её повязку на горле уже давно надо было сменить. Уж слишком сильно несёт он неё металлом и потом. Жестом она направляет медиков внутрь здание, а они, не говоря ничего лишнего, повинуются её приказу. –Это Командующая Восьмым Пэйлор, – говорит Боггс. –Капитан, это Солдат Китнисс Эвердин. Для капитана она выглядит довольно-таки молодо. Тридцать с небольшим. Но в ее голосе столько власти, что у тебя не возникает никаких причин сомневаться в ее назначении. Я, как человек, который не любит подчиняться и играть под чью-то дудку, с высокой вероятность стала бы беспрекословно выполнять её приказы и поручения. И не от того, что страшно. А потому что сразу видно, что этот командир даст правильные указания. –Да, я знаю, кто она такая… Значит ты жива. Мы были не уверены, – обращается Пэйлор к Китнисс и обводит взглядом меня, мне аж на некоторое мгновение стало жутковато. –Ты тоже жива. Это радует. Чем больше Победителей за нас, тем лучше.   –Поэтому мы и здесь, – объясняет Боггс. –Хоть у них до сих пор и реабилитационный период, но они захотели приехать сюда, увидеть раненых.  –Ну, их у нас предостаточно, – говорит Пэйлор. –Вы думаете, это хорошая идея? –спрашивает Гейл, недовольно разглядывая госпиталь. –Размещать раненых вот так? Любая заразная болезнь распространиться здесь как пламя в сухой траве. –Ну, это уж точно лучше, чем просто бросить их умирать, – отвечает капитан Восьмого.  –Я не это имел ввиду. –Пока что эта является еще одной моей задачей. Но если у вас есть какие-то предложения, то я вся во внимании. –Пэйлор машет Эвердин по направлению к двери. –Пойдём внутрь, Сойка-пересмешница. И захвати с собой друзей. Вся команда направляется в госпиталь, я иду почти самая последняя, в надежде, что мне не станет там хуже. Какие-то тяжелые промышленные занавесы свисают с потолка здания, образуя подобие коридора. Заходя внутрь, я сразу замечаю трупы, лежащие бок о бок друг с другом, а лица их прикрыты белой тканью, хотя она давно уже не белая. –Общая могила вырыта в нескольких кварталах к западу отсюда, но пока у меня нет свободных рук, чтобы отнести их туда.  Команда проходит дальше по коридору, я захожу последней. Руки инстинктивно тянуться к носу, чтобы больше не чувствовать этой вони исходящей от засаленных покрывал, разлагающейся плоти и блевотины, которая уже порядком стухла в нагретом здании склада. Единственным источником света тут служат маленькие выбитые окна. Когда мои глаза привыкают, что я вижу ряды раненых. Они буквально везде. На раскладушках, на покрывалах и просто на полу. Воздух буквально пропитан потом, а вокруг жужжат жирные мухи. Стоны страдающих людей, плачь детей, голоса взрослых, которые пытаются их успокоить, буквально сложились в один адский хор.  От всего этого мне становится так плохо, что я хочу сбежать от сюда, стереть этот момент из своей памяти и больше не вспоминать. К таким резким запахам невозможно привыкнуть, от них начинает гудеть голова, а еда так и просится выйти наружу. Перед глазами начинает всё плыть, ноги подкашиваются. Хочется поскорее выбраться от сюда и больше это не вспоминать.  С каждой новой секундой мне становится всё хуже и хуже. Но смотря на маленькую девочку в двух метрах от меня, я отрезвляюсь. От её больших серых испуганных глаз, мне становится стыдно. Она потеряла возможно своих родных, как и я, и теперь вынуждена находится здесь среди раненых. У меня хотя бы есть кров, а у неё?! Теперь мне становится плохо не от того, где я нахожусь, а от того, что я не могу им помочь и это самое ужасное…