Вишня, кофе, сигареты

      Вся среда прошла под девизом: Я одиноко-одинокий одиночка. Еле встав, осознав, что я проспал, побежал в ванную, споткнулся по пути о лямку рюкзака и, вероятно, разбил подбородок. Взглянув в зеркало, понял, что подбородок на месте, но появились небольшие синяки под глазами, что не удивительно. Умывшись и надев уже два дня ношенную рубашку и темно-серые джинсы, я ломанулся в университет.       Через двадцать минут должна была закончиться вторая пара, поэтому я решил отсидеться в уборной. Все те же мысли вернулись обратно, не давая расслабиться. Я уткнулся в учебник математики и до начала занятия повторял новую тему. По дороге к кабинету наткнулся взглядом на мимо проходящего обладателя холодных агатов. Причина начала моего самокопания продолжала радоваться жизни, пока я зарывался в себе.       Быстро проскочил мимо педагога, направляясь на биологию. Две пары пролетели незаметно, а в перерыве Дорис, узнав, что я ничего не ел, всунула мне в руки пару бутербродов и конфету.       Я, наевшись бутербродами, до конца перемены рассыпался девушке в благодарностях, смущая ее этим.       Под конец пары размышления о моей неудачности в выборе или не выборе профессии и ничтожности моих знаний вернулись обратно. Со звонком я запихал вещи в сумку, выскакивая с кабинета.       Вернувшись домой после тягомотного дня, я обессиленно упал на кровать, следом свернувшись калачиком. Думать сил не было, но голова все равно разрывалась от сложности ситуации. Хотя и сложности никакой нет. Вот я учусь в институте, вот я его оканчиваю, вот работаю, вот завожу семью, вот заставляю ребенка идти на хим-био, вот внуки и вот она: смерть.       Меня передернуло от этой мысли. Взяв подушку, я уткнулся в нее носом и загудел. Точнее заорал, но вышло только прогудеть. Было противно размышлять об этой ситуации в целом. Хотелось ее запихать куда подальше и не думать о ней больше никогда. Спустя минут тридцать я, загрызенный мыслями, уселся за уроки. Попытки что-либо выучить оказались бесполезны. Просидев до трех ночи, я психанул, кинул учебник биологии в угол и пошел спать.       Встав по будильнику, я мечтал упасть обратно, желая, чтоб меня никто не трогал. Но так нельзя. Поэтому перекусив, умывшись и надев белую футболку с V-образным вырезом и те же джинсы, я захватил рюкзак и направился в универ.       Второй и третьей парой идет химия, а также на пятой дополнительные по ней. Мой мозг не хочет в это верить. Кошмар пришел в реальность. Или реальность в кошмар. Ни так, ни так не лучше.       Зайдя в кабинет, я, не смотря по сторонам, прошел к своему месту. Уткнувшись в прямом смысле носом в учебник на столе, я попытался хоть немного подремать, до прихода Дорис. Однако прозвеневший звонок на пару убил мои мечты. Дорис же почему-то не было.       — Доброе утро, ребята. Готовы начать такой прекрасный день с двух пар по химии? — Наигранно жизнерадостный голос бесил в такую рань еще больше. По классу разлилось недовольное мычание.       Яков же, опершись на рабочий стол и скрестив руки на груди, радостно улыбался. Вроде радостно, я в последнее время вообще ни в чем не уверен. — Согласен, я тоже не готов, поэтому сегодня разберем ваши работы и остальное время можете отдыхать.       По кабинету пошли слова и даже выкрики благодарности. Педагог достал наши работы с одного из ящиков стола.       — Немо, раздай классу работы. — Мужчина протянул в мою сторону бумажки. Как же он задрал со своим «Немо».       Я, проклиная все на свете, неуклюже поднялся с места и взяв работы из рук преподавателя, принялся их раздавать. Пройдясь по классу, я слегка ожил и отметил настроение группы. Большинство были огорчены своими работами, точнее оценками, остальные же заинтересованно изучали свои рукописи.       — Могу сказать, что вы меня удивили. Практически никто из группы не знает полной программы первого курса. — Он, опершись на стол, стоял лицом к классу и скрестив руки, в тех черных перчатках, недовольно оглядывал ребят.       — И как нам теперь проходить программу второго курса, если вы даже не знаете часть первого? Спустя небольшое время виноватой тишины педагог устало выдохнул. Следом его тон стал более дружелюбным. — Хорошо, давайте разберем ваши ошибки. Не-е-м-о, к доске. — Нараспев с улыбкой произнес преподаватель.       Нервно сглотнув, я встал у зеленой доски с мелом в руках. Из-за двух дней «углубленного» изучения тем проверочной мои переживания были незначительными, но неприятное ощущение все-таки било по ребрам. Яков дал мне одно из уравнений прошедшей работы, которое, к моему счастью, я изучил дома. Решение в голове было запутанным, но написать его у меня получилось.       Расправившись с данным мне заданием, я удовлетворенно глянул на учителя, в груди же будто стало легче дышать. Видимо, мое лицо светилось слишком сильной радостью, раз на долю секунды физиономия преподавателя скривилась. Он надеялся, что я не решу? Или хотел сам объяснить?       — Что же, недурно, Немо, довольно недурно. Надеюсь, на следующей работе вы покажете результат получше. — Его лицо выражало спокойствие и частичное безразличие, но казалось, что черные глаза жгли холодной злостью. — Можете садиться.       Преподаватель начал вызывать других ребят. Все первое занятие мы разбирали самостоятельную. Меня, к счастию, больше не трогали. Удивительно, но Яков оказался хорошим педагогом. Конечно, он немного бесился, когда ребята не усваивали с третьего объяснения, но терпеливо пояснял до полного понимания.       Думаю, если бы меня отправили в педагогический, то после выпуска я бы свихнулся. После первой, хоть и интересной, но изнурительной пары, Яков нас отпустил. Мы с одногруппниками попросили провести допы на второй, однако педагог сказал, что в наших головах и так достаточное количество новых знаний и другие мы не усвоим. Справедливо, так как это была действительно информативная пара.       Закончив с основными занятиями, я поперся в кабинет химии. Сейчас должны быть дополнительные, и надеюсь, хоть что-то в этом невероятно интересном и потрясающем предмете они мне объяснят.       Я тихо уселся за третью парту к Гансу и достал нужное для пары. О зеленоволосом парне я знал не так много. Он был довольно спокойным и, вероятно, немного застенчивым. Но частые споры с Руф на протяжении первого курса не вписывались в характер милого парня. Хотя, в основном, девушка сама была инициатором конфликтов. По аудитории бродили негромкие спокойные разговоры, показывающие, что многие уже выдохлись. В теле же ощущалась накатившая за день усталость, а мозг будто заволокло туманом.       Передо мной лежала тетрадь с законспектированной информацией первой пары, но, несмотря на это, в моей голове была пустота. Были какие-то непонятные сокращенные каракули без обозначений, о которых я тупо забыл и поэтому расшифровать это не было возможным. Все пройденное казалось пройденным мимо меня. Проще говоря, я нихрена не понимал.       Тяжело выдохнув, потер ладонями лицо, пытаясь снять эту мысленно давящую тяжесть и сосредоточиться. Как все могло так быстро вылететь из головы?! Вот я пару часов назад хоть какую-то малую часть понимал, но теперь…       Прозвенел прекрасный звонок, обременяющий на еще одно занятие. Положив под голову ладонь, облокотился на парту и посмотрел на педагога. Он, в отличие от большей части присутствующих, не выглядел замученным. Такой же равнодушно спокойный, как и утром.       Хотя если ты по жизни уставший, то более уставшим тебе не стать.       Несмотря на ощутимую слабость в голове, на губах появилась незаметная улыбка от данной мысли. Ну действительно, какой здоровый человек существовал бы с синяками под глазами и такой мертвенно-белой кожей.       Наш педагог явно пашет еще на двух, а то и трех, работах, ибо ту серебряную красотку на зарплату преподавателя, тем более только начинающего, не купить. У меня же представал выбор: пойти по схожему пути и угробить свое здоровье или медленно накопить на авто. К семидесяти на такое точно накоплю. Мысль отдалась горечью.       Неужели в жизни нельзя по-другому? Обязательно жертвовать одним ради получения другого? Вырвался тяжелый негромкий выдох, и я переключился на занятие, где Яков уже объяснял что-то решающей у доски Руф.       После дополнительных я спокойно собрал рюкзак и двинулся на выход. За широкими окнами значительно потемнело, не только из-за приближающихся холодов, но и из-за пасмурной погоды. Небо было затянуто серыми тучами, убивающими весь свет, желающий пройти сквозь них, чтобы осветить этот блеклый город.       Переобувшись и накинув куртку, я вышел из института и направился домой, осмысливая полученную информацию на дополнительных. Занятия серьезно возымели какой-то эффект на мою несуразную голову и дали понять тему. Хоть немного, но все же это было хорошим результатом по сравнению с прошлым годом. Там была только зубрежка и знание теории на зубок.       Однако моих знаний все равно недостаточно. Нужно продолжать учить, иначе даже эту малость я потеряю. Нервно закусил губу, вышагивая по мало оживленной улице. Кажется, собирался дождь. Здания казались однотипными и серыми, а где-то слышался отвратный лай собак.       Ускорив ход, добрался до квартиры. Быстро переоделся и направился на кухню. В холодильнике повесилась мышь. Сразу вспомнились все шутки про бедных студентов. Но дело было не в этом. Я просто забыл зайти в магазин.       Пожарив яичницу, которая, слава Богу, не сгорела, быстро поужинал и, налив кофе с молоком, уселся на кухне с разбросанными тетрадками и учебниками. Также был притащен ноутбук. Рабочего стола в квартире не было. Плата за квартиру дешевая, что позволяет не только существовать, но и откладывать на машину, поэтому можно жить и с малозаметными неудобствами.       Время тикало довольно быстро, или же моя голова переваривала информацию медленно. Весь вечер выходила упоротая зубрежка без какого-либо понимания. Ни курсы, ни поучительные ролики на youtube, ни учебник не помогали понять химию. Остальные предметы были сделаны в самом начале, чтобы самое больное оставить на потом.       Я нервно щелкал ручкой, смотря очередной видео-урок по пройденной сегодня теме. Раздражало все. И эти иероглифы, и этот улыбающийся шутник со своим химическим юмором, который нихрена не понятен.       Поставив ролик на паузу, я поднялся с места и вылил остывшую часть кофе с сахаром и молоком в раковину, налив новую кружку. Какая-то часть мыслей уже всячески уговаривала отложить изучение на завтра, но вторая, более мелкая, напоминала о последствиях незнания. Прошлая родственная встреча неприятно пульсировала на задворках разума, напрягая просто своим существованием.       Провал в учебе мне отлично откликнется в будущем отсутствием работы, презрительными взглядами членов семьи и, вероятно, бедственным существованием. Тошнотворный вкус кофе остался на стенках горла, смешиваясь с вкусом мыслей.       Я поморщился и сел обратно, включая занудного помучителя.       Отсидев еще некоторое время, я чувствовал, как мои глаза слипались и отказывались размыкаться. Рука уже не собиралась держать ручку, давившую своей тяжестью. На улице была кромешная тьма, из-за закрытого облаками неба не было видно ни луны, ни звезд.       Свет давала только дешёвая настольная лампа, купленная за двести рублей, и экран монитора. Окно было приоткрыто, и заходил прохладный ветерок, который в самом начале давал возможность не засыпать, но сейчас вынуждал закутаться в комочек и уснуть вечным сном. Звуков же с улицы никаких нет. Весь мир будто бы отключился.       Я потянулся к телефону и глянул время. 03:32.       Кажется, я возвращаюсь к существованию как на первом курсе. А может даже хуже. Тогда ложился к двум.       Смирившись с непониманием, поднялся, игнорируя дискомфорт отсиженных мышц, и направился на диван. Дойти до койки невозможно. К черту одеяло или подушку, мне просто хочется спать.       Спустя минуту я мгновенно вырубился, не имея каких-либо кишащих в голове мыслей. На них просто не было сил.       Проснувшись в пятницу, я хотел умереть. Но не только потому, что отвратительный будильник звонил из другой комнаты и за ним нужно идти, но и потому, что тело после сна на диване отдавало болью при любом движении.       Быстрее свалившись, чем встав, с кровати, дошел до кухни и вырубил раздражающий звон. Позавтракав вчерашней не разогретой яичницей, умылся холодной водой, желая привести себя в чувства, и переоделся во вчерашний прикид.       Забросав нужные учебники в портфель, вышел из квартиры и, закрыв дверь, направился в универ. Идти быстро получилось не сразу. Кости ломило, а глаза периодически пытались закрыться. Мотнув головой, смахнул наваждение, но оно вернулось через пару минут.       Прошел мимо парковки, окинув оную коротким взглядом, и зашел в университет. Слава Богу, сегодня не было химии.       Занятия тянулись целую вечность, а я на них сегодня был главной звездой. Буквально каждый педагог допрашивал меня по своему предмету, задавая те вопросы, которые в параграфе не найдешь при всем желании. Даже на математике Хельга стала более стервозной и придирчивой.       Нет, она не такая, но… Может вина все же лежала на мне, за пропуск лекции мимо ушей.       Голова сегодня не воспринимала информацию, а мысли крутились вокруг темы моего смысла обучения на хим-био. Рисующиеся картинки будущего мозолили глаза.       Две недели проходили в привычном темпе. После занятий, я бежал домой, желая нагнать остальных в учебе. На протяжении ночи учил, если не засыпал в процессе, что происходило гораздо чаще. А кружек с кофе на рабочем столе становилось все больше. Многие улетели в мусорку, так как отмыть их не получилось.       Сползая с кровати, я рухнул на пол, запутавшись в одеяле. Сотовый противно вибрировал, заставляя просыпаться. Выпутавшись из ловушки, я направился в ванную.       Глянув в зеркало, я отметил, что походил на труп. Привычные щеки впали, а кожа стала мертвее. Смотреть было тошно. Я, конечно, получал вопросы от друзей о самочувствии, но не обращал внимания до этой секунды. Под глазами цвета меда появились фиолетовые синяки. Не яркие, но заметные.       Если я продолжу в таком темпе, то скоро стану мини-копией одного пепельноволосого мужчины. Невольно усмехнувшись данному сходству, я умылся холодной водой, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Нет, до его состояния мне еще далеко.       Быстро закинув вещи в сумку, я надел черную водолазку и джинсы. Несильно официально, но гладить рубашку у меня времени не было. Сегодня пять пар и дополнительные по химии, которые проходят достаточно понятно. Они действительно идут на пользу моим знаниям, но бросив занятия дома, велика возможность откатиться обратно.       Зашел в кабинет химии, пока мой взгляд упал в сторону преподавательского стола. Яков, склонившись над столом и тыкая пальцем в листок, что-то объяснял Руф, которая поглядывала то туда, куда указывал педагог, то на него самого. Однако ее взгляд скользил дальше его лица, в сторону распахнутой рубашки.       Отвел взгляд и прошел к своей парте, я улыбнулся Дорис, читающую химию. В отличии от меня девушка была заинтересована в данном предмете, желая спасать людям жизни. Сев рядом с ней, я тоже углубился в учебник.       Пара проходила довольно спокойно. Многие, включая меня, стали больше понимать в химии и начали интересоваться этим предметом, это уже кроме меня. Яков умел увлекательно рассказывать, но относился строго к попыткам отлинять от активного участия на занятиях. Большинство ребят подходили к нему на переменах, что-то уточняя, и он, хоть и строил недовольство, однако с желанием объяснял.       Некоторые девушки с нашей группы пытались сблизиться с педагогом, но ни на какие походы в кино, рестораны он не соглашался. Да и подарки от «чистого сердца» не принимал. Иногда, проходя по коридорам к следующему кабинету, я подмечал его болтающим с ребятами с других групп. Выглядел он в те моменты расслабленно и самодовольно.       После пяти пар я чувствовал себя выжатым как лимон. Завалившись на парту, я устало выдохнул, желая сыграть роль спящей красавицы в момент ее столетнего сна.       Рядом со мной опустился Ганс. Занятия прошли относительно быстро. Яков объяснил нам еще раз подробно сегодняшнюю тему и вызывал некоторых для решения задач или опроса. Под конец все были замученными и почти живыми.       — Ганс, подойди на минуту. — Парень немного вздрогнул, но по отношении к нему, это обыденно.       Сосед по парте, собрав сумку, подошел к преподавателю, который стирал с доски прорешенные задачи. Я закинул вещи в рюкзак и подошел с пареньком, ведь мы собирались пойти после этого в кафешку.       Яков бегло и безразлично скользнул по мне взглядом и, скрестив руки, немногословно похвалил Ганса.       Ну да, какой-то искренней красноречивой похвалы от него не дождешься. Но парень даже от этого залился краской до ушей и потупил взгляд. Уголок его губ приподнялся, но Ганс быстро подавил улыбку. Яков явно видел такую реакцию и следом взял со стола документ и протянул зеленоволосому, давая дополнительное задание. Парень бесшумно устало выдохнул, и мне стало его жаль.       — П-пошли? — Знакомый обратился ко мне, замечая мое минутное замыкание.       — Да, слушай, мне нужно кое-что уточнить, ты иди, я сейчас подойду. — Задумчивым голосом произнес я, все также смотря, на учителя, который копался в бумагах на столе.       Одна мысль проскочила в моей голове, предлагая решение проблемы. Но ее вероятность исполнения довольно мала. Парень неуверенно пожал плечами, тихо пробурчав «Хорошо» и вышел с кабинета.       — Профессор Яков, я…       — Даже не смей просить об индивидуальных. — Его голос звучал злобно и предвзято, что давало легкую хрипоту. Вот что бывает, когда говоришь почти шесть пар подряд. Я разочарованно глянул на педагога, не понимая причину враждебности.       — Но почему? — Его эмпатия уже стала привычна за пару недель, непонятна, но привычна.       — Ты себя в зеркало видел? Выглядишь как посредственный наркоман. — Черные агаты скользнули по мне, обжигая. Он открыто сердился, а движения стали более резкими. Я тяжело выдохнул, но надежду его разжалобить на допы не оставил.       — Профессор, вы сами, как никто другой, должны понимать, что учеба крайне важна. А мне ну очень нужны знания. Тем более вы так прекрасно объясняете, что даже до меня доходит.       Яков немного замедлился, смутившись, вероятно, купился на лесть. Выпрямившись и отрываясь от перебора бумажек, он прошелся по мне цепким взглядом и остановившись на глазах, принялся что-то высматривать.       Где-то под ребрами ударила нервозность.       Лицо мужчины выдавало безразличие, но в агатах было не оно. Опершись ладонями на стол, он уже в наглую рассматривал меня. Из-за того, что я стоял с другой стороны стола, мужчина будто нависал надо мной, выдавая разницу в росте. Хоть он и был выше на пару сантиметров, казалось, что на все десять.       Почему-то стало сложнее дышать.       Из-под расстегнутой рубашки выглядывали привлекающие внимание ключицы, но я не отводил взгляд от его лица. Бледно-мертвенная кожа только подчеркивала синяки под глазами, замораживающими любого смотрящего в них. Ладони запотели. К моим щекам прилила кровь, а тонкие губы преподавателя изогнулись в ухмылке, наслаждаясь произведенным эффектом.       Теперь я понимал, что видели одногруппницы в нем. Эту чертовскую уверенность, продавливающую путь к желаемому. Он смотрел на меня так, будто уже отыграл с победой.       Я нервно сглотнул, не желая сдаваться. Мне действительно нужны дополнительные.       — Ладно, — Я, расслабившись, выдохнул и чуть отошел, отведя взор. Педагог своевольно уселся в кресло. — Однако это договор в две стороны. — Тело напряглось, а внимательный взгляд вернулся на педагога. Приподнятый уголок губ выдавал ожидание такой реакции с моей стороны. — Если я замечу, что ты не соблюдаешь режим сна и еды и готовишься стать новым скелетом в кабинет биологии, то помощи больше от меня не жди.       Довольно странное условие, но если от индивидуальных будет больше толку, чем от моих попыток учиться, то с радостью.       — Я согласен.       — Отлично. — Он, изобразив восторг, похлопал в ладоши. Я недовольно поморщился. — По пятницам на пятой паре можешь? — Голос вернулся к безразлично-усталому.       — Да, спасибо. — Я лестно улыбнулся и, не желая задерживаться, практически побежал на выход. — До свидания.       — До свидания, Немо. — Педагог вернулся к изучению бумаг на рабочем столе.       Я не Н… А, ладно.       Найдя Ганса в коридоре, я быстро переобулся, и мы пошли в ближайшее кафе. В начале целью похода была учеба, но после большого количества пар наши головы не соображали, и мы просто спокойно болтали.       Как я узнал, Ганс хочет стать зоологом из-за любви к животным. Его семья живет на ферме, а также у него много братьев и сестричек, к которым он планирует приехать на новогодние каникулы.       Их семейные праздники рисуются чем-то веселым и искренним, наполненным ароматами накрытого доверху стола с салатами и индейкой, звуками веселого смеха, исходящего от носящихся по дому детишек, и праздничными песнями, каждый раз на разный манер.       И еще он часто упоминал учителя химии, положительно отзываясь о его методике образования, но презирая попытки некоторых студенток привлечь внимание педагога. Хотя довольно наивно влюбиться в учителя. Да и я не понимал жесты многих наших одногруппниц, которые пытались понравиться учителю химии. Да, любовь — это хорошо, но не стоит это смешивать с работой.       Хотя нависающий надо мной сегодня педагог вызвал своим видом явно не рабочую атмосферу.       Спустя минут сорок мы разошлись из-за усталости.       Вернувшись домой, я ушел спать со спокойной головой впервые за долгое время, скинув последующие проблемы с успеваемостью по химии на своего педагога-репетитора.       Проснувшись на час раньше будильника, я в медленном темпе позавтракал, собрался и легким шагом шел в универ. Осень уже во всю проявляла свою красу, и под ногами шуршали солнечные листья. Пятница шла легко, но на одном из перерывов я умолял Элиаса дать списать. Пару минут он нестрого отчитывал меня, но потом отдал такую нужную тетрадь.       К концу четвертой пары я отправился к кабинету химии. Постучав, я заглянул в кабинет, не ожидая ответа. Это было ошибкой. Огромной.       Руф, мягко держа в ладонях лицо преподавателя, припала губами к его губам.       Я, конечно, предполагал, что Руф часто добивается своих целей, но… Блять, я даже не знаю. Возможно, все же есть люди, соединяющие работу с отношениями.       Педагог отодвинул девушку за плечи, повернувшись ко мне. Видимо, все же кто-то услышал, как я вошел. Его лицо было на долю секунды потеряно, но следом стало холодным.       — Немо, выйди. — Грубо бросил он, ожидая моего ухода. Захлопнув дверь, я привалился к ней спиной, обдумывая увиденное. Ноги подкашивались от поражающей информации.       Неужели за две недели можно было начать отношения со своей студенткой? Да, Руф привлекательна собой, она вполне веселая и энергичная, но не думал, что такая девушка в вкусе преподавателя.       Спустя пару минут красноволосая девушка вышла и, не поднимая взгляда, быстрым шагом направилась к выходу из университета.       Я зашел в кабинет, не зная, нужно ли что-то говорить. Педагог, опершись одной ладонью на свой стол, смотрел вглубь класса, игнорируя мое присутствие.       — Приступим к занятию? — Мой ломкий голос только добавил мне чувства неловкости.       Яков, оторвавшись от разглядывания какой-то точки на стене, прожигал меня серьезным взглядом. В черных агатах я не видел ничего живого. Никаких эмоций. Но брови были приподняты в недовольном жесте, показывая некую раздраженность.       — Это было не то, что ты подумал. — Он сел за рабочий стол, поставил на него локти, скрестил пальцы и положил на них щеку, направляя на меня свой взор.       — Д-да… Я… Поверьте, меня это никак не касается, и я не собираюсь об этом с кем-либо говорить. — Я немного дергано подошел к первой парте и уселся напротив преподавателя.       Педагог нервно выдохнул и взяв со стола какие-то документы, сел на стул слева от меня. Недовольные черные омуты все еще продолжали сверлить, вызывая желание убежать. Вчера я не думал, что идея с индивидуальными вызовет такую ситуацию, но отказываться от них было уже поздно. В теле ощущался дискомфорт.       — Я сказал, что ты ошибся, а не то, что ты ничего не видел. — Я поежился от неловкости. Ну как хотите, не то, значит не то.       — Да, хорошо… — Я перевел взгляд на документы, которые он бросил на стол. Это одна из самостоятельных для первого курса?! — Погодите, я не настолько туп, чтобы проходить все с начала!       Яков усмехнулся.       — Не переживай, мистер шпион. Я просто проверю, что ты знаешь, а что нет. — Еще одна кличка? Придвинув мне работу, педагог расслабленно откинулся на стул, заводя руки за голову. Он вообще снимает перчатки?! — У тебя есть двадцать минут, чтобы решить это.       Просмотрев задания, я понял, что там ничего сложного и принялся писать. Преподаватель же прикрыл глаза, видимо наслаждаясь тишиной. Спустя десять минут я решил большую часть. Без единого вопроса. Огромный повод для радости.       Но одно из заданий я видел впервые за время учебы.       Решив остальные, я глянул на своего учителя. Педагог сидел за своим столом и печатал что-то в ноутбуке.       — Профессор Яков, я не знаю, как это решить.              Видимо обрадовавшись, что его помощь все же пригодится, мужчина подошел и склонился надо мной, заглядывая в листок с заданиями. Довольно близкое расстояние.       Я ткнул пальцем в нужное.       Поразмыслив пару секунд, мужчина начал вдаваться в объяснения, наводя меня на нужные мысли для ответа. Горячее дыхание опаляло и мешало концентрироваться, вызывая мурашки. Твою мать, какого…        Я беззвучно, но полностью выдохнул, приводя мысли в порядок. Сосредоточившись на речи, я все-таки понял, как решать.       — Верно. Видишь, Немо, нужно было всего лишь немного подумать. — Педагог отстранился, выпрямляясь и скрещивая руки на груди.       Я удовлетворенно вдохнул «освобожденный» воздух, ощущая легкость от отстранения.       — На сегодня ты свободен, но на выходных реши еще один вариант с схожими заданиями.       Подойдя к столу, он взял работу и протянул мне. Быстро закинув вещи в рюкзак, я забрал из рук преподавателя домашку. Внезапно в голове появился вопрос, который сразу слетел с языка.       — Как вы поняли, что мне химия… — Не нужна, хотел сказать я, но моя учеба на хим-био тогда бы выглядела совсем бессмысленно. Зачем кому-то ученик, незаинтересованный в предмете? Я застопорился, пытаясь подобрать правильные слова.       — Не интересна? Твое страдание написано у тебя на лице. — Произнес преподаватель, поправляя перчатки и глядя куда-то вбок. — Неужто слабо сказать родителям о незаинтересованности? — Мужчина повернулся лицом ко мне и будто изучал мою реакцию на его слова. На губах играла точеная легкая ухмылка, но черные агаты подмечали каждое движения в поисках ответа на свой вопрос.              Может, именно такая внимательность и стала причиной его эмпатии ко всем? Я неуверенно поджал нижнюю губу и пару секунд обдумывал ответ. Какого черта я вообще у него это спросил?!       — Знаете, когда человек идет против семейных традиций, остальные члены семьи не особо-то и счастливы.       — А когда несчастлив ты, это нормально? — Прозвучало как упрек, который хлыстом проехался по спине. Меня начинал напрягать этот разговор.       — А вы мне предлагаете отвернуться от семьи и идти туда, не зная куда? — Я с вызовом посмотрел педагогу в глаза, но меня лишь встретила появившаяся едкая усмешка.       — А я просто задал вопрос, Немо. Остальное озвучил ты. — Он все также улыбался, а я понял, что прокололся. Ведь намеков на то, что я делаю что-то неправильно, с его стороны не было. Просто вопросы. Наводящие вопросы.       Психанув, я развернулся и пошел прочь из кабинета, не желая здесь оставаться. Как он вообще может спрашивать об этом?! Он совсем ничего не знает и все равно лезет.       По дороге к Дорис я перекручивал снова и снова наш разговор, негодуя от бесстыжести учителя. И плевать, что первый вопрос задал я.       Постучавшись в дверь, через которую было слышно громко играющую музыку, ждал, когда мне откроют. Сегодня была небольшая повторная вечеринка в честь начала учебного года.       Первая оказалась довольно скучной, и чьи-то приехавшие не вовремя родители разогнали всех по домам. Именно поэтому, в этот раз устроились у проверенных людей. Родители Дорис и Оливера редко бывали дома, чаще в разъездах и командировках.       — Привет, О-о-омен! — Дорис держалась за дверной косяк, а на ее губах играла улыбка. Девушку немного пошатывало, а на щеках был небольшой румянец. — Как у тебя дела?       — Привет Дорис, да вроде живой. — Но это пока что. — Много уже народу пришло?       — Пока только половина… — Ее лицо приняло задумчивый вид. — Но это не точно. Проходи! — Девушка чуть подвинулась, освобождая проход.       Зайдя в квартиру, я заметил Элиаса с Гансом. Второй парень открыто злился, что для него крайне несвойственно, и спустя секунду стало понятно почему.       Руф, видимо сильно напившись, обвиняла Ганса в подкатах к учителю химии и нарушению личной жизни мужчины. Перед глазами всплыла случайно подсмотренная сцена в кабинете.       Да-а-а, именно Ганс лезет в его личную жизнь.       Войдя в зал, взгляды, один из которых принадлежал Руф, упали на меня. Девушка поморщилась и послала Ганса, уселась на одно из кресел, заводя диалог с какой-то русоволосой девушкой.       Видимо, однокурсница полагала, что я полезу в данную разборку с полученным «наблюдением». Но я бы не полез. Точнее полез бы, но не используя этот факт, так как это только доставит проблем учителю, а спор не решит.       Сев на диване рядом с Элиасом, я поинтересовался о происходящем и, заметив грустное лицо Ганса, сменил тему.       Настоящая вечеринка началась ближе к ночи. Кто-то пригласил ребят с третьей и четвертой групп, однако никто не был против. Мы с ребятами весело провели время в компании четверокурсников. С парочкой из них мне удалось познакомиться.       Лиен с четвертого курса оказался близким другом Элиаса. У этой парочки довольно схожее чувство юмора и от них веет какой-то искренней добротой. Лиен был на другой специализации, включающей в себя физику. Он в отличии от меня поступил в этот университет назло родителям. Можно было сказать, что он как не реализовавшаяся версия меня.       Парень собирался идти курить, и я увязался за ним, задавая вопросы. Возможно, это немного нетактично, но под алкоголем это несильно волнует. Да и сам брюнет с охотой отвечал.       На улице было за полночь. Единственный свет исходил от фонарей, поскольку небо было затянуто тучами. Но так как огни были далеко от входа в подъезд, мы оставались в полутьме.       — Разве ты не переживал, что твои родители от тебя отвернутся? — Я с интересом разглядывал, как Лиен выпускал пар от сигареты. Никак не мог понять его спокойного отношения к разладу с родителями.       Брюнет обернулся ко мне и выдохнув очередную партию дыма, одарил меня понимающей улыбкой. В его глазах, которые стали в темноте как сама ночь, отражался свет далеких фонарей, создавая небольшие блики. Они расписывали его глаза как звездочки.       — А разве я не должен переживать, что, занимаясь не тем, чем хочу, я не проживу счастливую и интересную жизнь?       Я продолжал смотреть на него, переваривая его слова. Возникло небольшое ощущение дежавю. Уже второй раз слышал про счастье и решения.       — Но как же родня?       — Они поймут. Ну в крайнем случае смирятся.       Я отвел взгляд, вглядываясь вглубь улицы. Мой собеседник поступил также.       Осмысливая разговор, я понимал, что Лиен отчасти прав, но полностью согласиться с ним не мог. Как это, отвернуться от семьи только из-за карьеры? Хотя он от них не отвернулся. Но в моем случае родня отвернется от меня. Я загружено выдохнул. Даже на нетрезвую голову думать не выходило.       — Я понимаю, какой бардак может быть у тебя сейчас в голове, но напомню, что каждое решение ты принимаешь сам. — Внезапно он слегка усмехнулся. — Тем более, как сказал мне один человек, любое твое решение будет иметь как положительную, так и отрицательную сторону. И на эти стороны ты повлиять не в силах.       Помолчав пять минут, мы вернулись обратно. Все проходило довольно весело, но оставаться там до утра не хотелось. Заказав такси, я просматривал сайты с вакансиями на неполный рабочий день.