Лилия демонов

      Лили сидела в Большом зале, когда к ней подошла Анна, её соседка и по комнате.       – Лили, профессор Фоули просила зайти к ней после обеда. Не думаю, что она назначит тебе отработку, профессор даже не разозлилась, когда ты убежала. Но постарайся не задерживаться и как пообедаешь, иди в её кабинет.       – Я поняла, – Поттер даже не подняла взгляда на однокурсницу.       Анна, постояв рядом ещё некоторое время и не дождавшись от Поттер хотя бы каких-то объяснений, пожала плечами и, развернувшись, ушла. Лили же продолжала сидеть на лавке и неотрывно смотреть на так и непритронутый обед. Аппетита не было. Настроения тоже. В висках чувствовалась нарастающая пульсация, готовая перерасти в сильную головную боль. Поморщившись, Лили отодвинула от себя тарелку и вышла из-за стола.       Лили медлила: она стояла у входной двери уже с минуту, но так и не могла решиться войти. Поттер не хотела допускать даже мысли о том, что Маргарет Фоули знает её тайну. Весь путь от Большого зала до кабинета профессора Лили доказывала себе, что женщина за те несколько минут ничего не успела понять, и Лили лишь себя накручивает, разговор – это формальность, который закончится дежурным похлопыванием по плечу и советом обратиться к школьному целителю.       Тишина в коридоре давила. Понимающий взгляд, которым Лили наградила профессор, там, в кабинете, назойливой мухой кружило в мыслях, ладони вспотели, Лили встряхнула головой и занесла руку над дверью, чуть помедлив, дважды постучала в неё.       – Войдите.       Лили могла поклясться, что как только она переступила порог, то вмиг с какой-то невероятной ясностью поняла – профессор знает. И понимание этого будто отключило все её эмоции, страх отступил, нерешительность – тоже, Лили выровняла дыхание и даже сердце, что, оказывается, билось с невероятной скоростью, замедлилось.       Маргарет Фоули стояла, чуть облокотившись на свой рабочий стол, руки у неё были скрещены на груди, губы поджаты. Цепкий и пронизывающий взгляд обращён на Лили.       Женщине было чуть больше сорока и Поттер всегда поражалась тому, как молодо и свежо выглядит профессор. Отец ни раз говорил, что Маргерет Фоули очень похожа на Минерву Макгонагалл, внешнее сходство с директрисой Лили не видела, но и отец явно подразумевал не его.       – Вы меня вызывали, профессор.       – Мисс Поттер, – голос Фоули был твёрд, – я прекрасно понимаю, что мне Вы ничего не станете рассказывать. Я даже допускаю мысль, что и среди Ваших друзей и родных никто ни о чём не догадывается.       Лили с трудом продолжала выдерживать её тяжелый взгляд.       – Не понимаю о чём Вы, профессор, – при других обстоятельствах Лили бы гордилась тем, насколько безэмоционально прозвучали её слова, сейчас же ей хватало сил лишь на сохранение внутреннего спокойствия.       Женщина вздохнула и, как показалось Лили, потеряла всю свою уверенность.       – В Больничное крыло Вы тоже не обращались, – она чуть кивнула головой. – Мисс Поттер… Я не хочу бередить Вашу душу, у меня попросту нет на это права, я лишь хочу понять, осознаёте ли Вы последствия своей болезни? Лили... Лили, пожалуйста, постарайтесь приложить хотя бы немного усилий, чтобы избежать того, что может случится.       Лили стиснула кулаки, страх снова нахлынул, но вместе с ним возникла злость с раздражением, эти чувства сворачивались в мерзкий клубок ненависти, вот только Лили не могла до конца понять, на кого она сейчас направлена.       – Я всё ещё не понимаю Вас, профессор, – скрывать свою нервозность уже невозможно, но и озвучить очевидное Поттер не могла себе позволить, она с вызовом посмотрела на женщину.       На несколько минут кабинет окутала тишина, липкая и напряжённая. Женщина, всё это время стоявшая неподвижно, вдруг вздрогнула и как-то резко весь её вид изменился: плечи опустились, взгляд стал безгранично усталым и абсолютно пустым. Маргарет Фоули буквально за несколько секунд невообразимо постарела. Такой её Лили ещё никогда не видела, девушка напрягалась и непроизвольно затаила дыхание.       – Десять лет назад мой младший брат скончался, – голос надломился. – Знаешь, Вардан был очень молод и безумно красив... Мерлин, Лили, его красота сводила всех девушек с ума. Всех, кроме одной.       Лили показалось, будто в глазах она увидела полыхающую ярость и вместе с тем какое-то смирение.       – Розы, полностью заполнившие гроб, ещё больше подчёркивали красоту, даже не смотря на болезнь, отпечатавшуюся на лице. Кроваво-красные, они так сильно контрастировали с его бледной кожей и светлыми волосами. Смотрелось, – женщина сглотнула, – жутко, но я не могла отвести взгляд. Волшебники, эти идиоты, что пришли на похороны, ведь даже не знали настоящее положение дел, – губы скривились, – они пришли в восторг от цветов. Говорили мне, какая это была прекрасная идея украсить ими гроб. А я ведь… Я пыталась их вырвать, срезать, Мерлин, что я только не пробовала, но эти чертовы розы, они словно сорняки продолжали переплетаться друг с другом и пронизывать тело моего брата.       Лили пробил озноб, слова эхом отдавались в голове, стало тяжело дышать.       – Эти чувства… они ужасны, они болезненны, я знаю, знаю это, но ведь они так непостоянны. Лили, попытайся хоть что-то измен…       – Нет никаких чувств! – резкий голос Лили будто пронзает всё вокруг. – У меня их нет… – собственный тихий всхлип пугает Поттер, отчётливо приходит осознание, что она уже никогда не сможет поверить в только что произнесённые слова, – Это какое-то с-сумасшествие, – голос дрожит.       – Лили, послушай…       За весь их разговор Фоули ни разу не позволяла проявиться сочувствию в её голосе, но сейчас Лили ясно его ощутила, злость снова охватила Поттер, девушка вскинула голову и прямо посмотрела на женщину:       – Ничего невозможно изменить. Ничего. Десять лет назад Вы ведь сами в этом убедились, – губы кривятся в злой усмешке, и даже боль, которую Лили легко прочитала в глазах женщины, не даёт пожалеть о вырвавшихся словах.       Фоули отверачивается к окну, Лили же пятится назад, а после разворачивается и вылетает из кабинета, дверь ударяется о каменную стену.

❈ ❈ ❈

      По краям раковины стекает кровь вперемешку с лепестками ликориса, их белоснежный цвет уже практически окрасился красным. Лили смотрит опухшими глазами в зеркало и не узнаёт себя: лицо осунулось, под глазами синяки, которые даже после применения магии не возможно скрыть, губы в маленьких болезненных трещинках, в уголках скопилась ещё не застывшая кровь. Лили в отражении видит человека, для которого жизнь буквально за пару месяцев стала сплошным нескончаемым мучением. Поттер стискивает края раковины и снова начинает истошно кашлять, выплёвывая в раковину чуть ли не целые бутоны.       На нездоровый вид девушки стали обращать внимание, скрыть своё состояние с каждым днём действительно становится труднее. Альбус старается не отходить ни на шаг, уговаривает обратиться в Больничное крыло, а когда в очередной раз получает отказ, злится и угрожает насильно её туда увести или написать письмо родителям, а лучше – тут он обычно делает акцент – Джеймсу. В ответ в очередной раз получает безразличный взгляд. Нотт, время от времени появляющийся вместе с братом, также не оставляет попыток вразумить Лили. Будь на его месте Малфой, ей стало бы легче. Легче ведь, да?       Каждый раз, когда Лили видит Скорпиуса Малфоя, всё внутри неё будто переворачивается и на миг ей начинает казаться, будто воздух, что поступает в её легкие, перестаёт сопровождаться хрипами и спазмом в горле, но как только девушка встречается с холодным взглядом серых глаз – сердце сжимается и, Лили это чувствует, новые бутоны начинают расцветать, готовые в эту же секунду вырваться наружу.       Это невыносимо.       Это больно.       За два месяца болезнь буквально высосала из девушки все соки, и сколько Поттер ещё осталось, лишь Мерлину известно.       – Вы слышали о «синдроме неразделённой любви»?       – Это бред.       – Это правда!       – Я тоже читала в одной книге о ханахаки…       – Хана… что?       – Ханахаки!       – Это правда?       – Так романтично!       – Да быть не может! Не верю!       Старшекусницы-гриффиндорки сидели в гостиной своей башни, они тихо переговаривались, изредка в их компании кто-то недоумённо выкрикивал, после всё смолкало, а спустя несколько секунд раздавался переливчатый смех, в такие моменты девушки хватали друг друга за руки, начинали шептаться, и в глазах практически каждой стояла мечтательность и желание.       Лили тогда была одиннадцать лет, она тихо, словно мышка, сидела за креслом и ловила каждое произнесённое гриффиндорками слово. Уже после полуночи, лёжа в своей постели, девочка вдруг представила, как внутри её организма день за днём расцветают бутоны, как они ломают её органы, медленно отбирают жизненные силы. В тот момент она зажмурила глаза и пожелала никогда ни в кого не влюбляться.       Сейчас Лили шестнадцать, она кашляет кровью вперемешку с лепестками ликориса и улыбается сквозь слёзы. И нет, это совершенно не романтично.