~
Через час Аарон жалеет не только о том, что согласился пойти, но и обо всем существовании Кевина. Он понятия не имеет, как Нил справляется с тренировками один на один с этим педантичным засранцем каждую ночь, не убивая его. Конечно, это, вероятно, было бы меньшим испытанием, если бы он не сопротивлялся предложениям Кевина, но опять же - фактор мудака не совсем мотивирует Аарона слушать. Ему не стыдно признать, что он так же злобно мотивирован, как и Эндрю, когда дело доходит до удовольствия говорить Кевину «нет». Два громких удара в дверь корта предшествуют входу Ваймака, хотя Аарон и Ники в настоящее время отдыхают, а Кевин собирает мячи. — О, хорошо, я надеялся, что это вы, три дворняги, и что мне не придется обыскивать половину кампуса, чтобы найти вас. — У нас запланирован еще час упражнений, — говорит Кевин так, будто это что-то значит, ведь он больше даже не помощник тренера. — Поздравляю, все отменяется, — отвечает Ваймак, и Аарон отчасти надеется, что увидит, как Кевин закатит одну из своих истерик, но следующие слова, сорвавшиеся с уст тренера, лишают позу Кевина всякой уверенности. — Я пообещал вашему адвокату, Уотерхаусу, что помогу разработать план атаки, чтобы разобраться с тем, чтобы Университет Эдгара Аллана узнал о зверствах, происходящих у них под носом в замке Эвермор, пока он и Нил будут иметь дело с ФБР. Я думаю, что у меня есть один, и я хочу прогнать его с вами троими, прежде чем я продолжу. Но я не хочу, чтобы вы воняли в моем кабинете, так что мойтесь и встретимся там через пятнадцать минут. Я соберу остальное снаряжение, которое вы разбросали по моему безупречному корту. Аарон стонет, поднимаясь на ноги. Упражнения защитника, которые Кевин заставлял их выполнять, адски сказываются на его приводящих мышцах, простое перемещение веса вызывает у них боль, и он знает, что завтра они будут чувствовать себя еще хуже. — Я не слышал «да, тренер», но я согласен на то, что вы пошевелите своими жалкими задницами прямо сию секунду, — рявкает Ваймак, и Аарон понимает, что он единственный, кто двигается. — Да, тренер, — ворчат они все, пробираясь к двери корта и временному облегчению в виде горячего душа.~
— Я думал об этом несколько дней. Первоначальный план Нила убедить Луиса Андрича, президента Эдгара Аллана, провести выборочную инспекцию — хороший план. Мне также нравится его план, чтобы Кевин предстал перед СМИ, создав как можно больше неприятностей, фактически не сказав ничего, за что они могли бы подать на него в суд. Дело в том, что я думаю, что Нил кое-что упустил. Он забыл, что у нас есть доступ к двум людям, которых мы должны использовать как ресурсы. У нас есть эксперт по расправам с бандами и высокопоставленный представитель СМИ с контактами по всей стране. — Ваймак делает паузу, словно давая им догадаться, но того, что он видит на их лицах, достаточно, чтобы убедить его отказаться от этой стратегии. — Я говорю о Рене и ее приемной матери Стефани Уокер. — Ооо, да, в этом есть смысл, — говорит Ники так, будто ему действительно интересно, кого имеет в виду Тренер. — Но, эммм.. ты уверен, что хочешь привлечь к этому больше людей? — Я подумал, что должен рассказать об этом вам троим, чтобы посмотреть, сможет ли кто-нибудь из вас отговорить меня от этого чем-то более основательным, чем идиотская решимость Нила все время действовать в одиночку? — Эндрю доверяет ей, — неохотно говорит Аарон, — и я думаю, мы можем быть уверены, что она не позволит своей приемной маме сделать из-за этого что-то, что может иметь неприятные последствия для Кевина или Нила. Аарон смотрит на безумный взгляд Кевина и задается вопросом, в какой момент Ваймак собирается вытащить виски, который он держит запертым в ящике стола. Удивлен, что он на самом деле не хочет присоединиться к нему, когда сталкивается с еще одной вещью, из-за которой его мир кажется похожим на чей-то стеклянный шар со снегом, который продолжают трясти с единственной целью - наблюдать, как он колеблется. — Ники? — спрашивает Ваймак. — О, да, мы можем рассчитывать на Рене и однажды я встретил Стефани, она хороший человек. Я голосую за то, чтобы мы втянули их в это, чур, не говорить Нилу. — Принято к сведению. Кевин? Я знаю, ты думаешь, что ничто из того, что мы могли бы сделать, не сработает, но помимо этого, у тебя есть какие-либо возражения против того, чтобы мы обратились за помощью к Уокерам? Это означало бы, что тебе не придется встречаться с прессой в одиночку, потому что я держу пари, что Стефани вмешается, чтобы координировать все это, и все, что тебе нужно будет сделать, это появиться, улыбнуться и ответить на вопросы, которые она в основном подготовит для тебя. — Я все еще думаю, что сейчас неподходящее время для этого... мы на пороге весны… — Сволочь… — рычит Аарон, пытаясь встать со своего места, прежде чем Ваймак вмешивается, жестом возвращая его на место. — Нил и Эндрю рискуют своими жизнями ради этого Дня и предлагают тебе шанс освободиться от тех самых демонов, ради спасения от которых ты пришел к нам! Мне хотелось бы думать, что ты не настолько ослеплен собственным страхом, чтобы так легко отмахнуться от их жертвы. Даже если ты достаточно глуп, чтобы думать только об Экси, разве ты не видишь, что эта уникальная возможность будет означать для твоей игры? Потому что, если ты остановишься и подумаешь об этом, ты поймешь, что это будет означать, что ты можешь играть профессионально, не оглядываясь через плечо и не отдавая почти все свои заработки, чтобы подкупить Морияма, чтобы они позволили тебе жить в мире. Так что либо дай мне что-нибудь, либо убирайся с глаз долой. Аарону и мне нужно сделать несколько звонков, и кто-то должен следить за тем, чтобы ты не смешивал то, что дала тебе Бетси, с алкоголем, поэтому я поручаю тебе, Хеммик, отвести его обратно к Эбби. Если ты хочешь вернуться сюда и принять участие в этом обсуждении, пусть будет так, но в противном случае мы поговорим снова после ужина. Аарон не удосуживается скрыть ухмылку, когда Ники хватает Кевина за воротник, бесцеремонно поднимает его на ноги и выталкивает наружу, все еще жалуясь на Экси. — Я понимаю, что он напуган, и у него есть на это право, но, честно говоря, иногда я беспокоюсь, что Рико сломал душу этого ребенка вместе со его рукой, — со вздохом говорит Ваймак, когда они слышат, как хлопает входная дверь. — Возможно, когда дело доходит до этого дерьма, я не могу быть хорошим примером, но я рад, что Бетси найдет что-то более здоровое, чем водка, чтобы помочь ему справиться с постоянным присутствием Рико в его жизни. Я бы не хотел, чтобы он в конечном итоге превратился в конченого алкоголика, тренирующего вместо того, чтобы играть. — Думаешь, она сможет это сделать? — спрашивает Аарон, чувствуя себя глупо из-за того, что он все еще скептически относится к эффективности долгосрочной трезвости, несмотря на то, что был заранее подготовлен и много читал о том, что выздоровление является достижимым результатом. Ваймак рассматривает Аарона в течение неуютного промежутка времени, достаточно долго, чтобы он начал подозревать, что может набраться смелости, чтобы затронуть не столь отдаленное прошлое Аарона, прежде чем продолжить. — Она не так тонко намекала, что я должен сделать консультации по наркотикам и алкоголю частью ваших контрактов в течение последних нескольких лет. Не потому, что сработает принуждение вас к участию, а для того, чтобы у вас было больше возможностей для действенных вариантов лечения, доступных, когда вы будете готовы что-то с этим сделать. Потому что слишком многие из вас на протяжении многих лет цеплялись за что-то одними лишь кончиками пальцев. Бойд — единственный пример того, кто действительно добился успеха, и даже тогда я иногда задаюсь вопросом, не является ли твой брат — какими бы рискованными и непростительными ни были его действия — главной причиной, по которой он не стал другим Гордоном. Ваймак оставляет Аарона с этой мыслью, пока тот копается в куче бумажной работы. Когда Аарон ничего не предлагает по этой теме к тому времени, как находит то, что ищет, он движется дальше. Ваймак показывает ему нарисованные им грубые диаграммы, составляющие основу стратегии, которую он разработал для обращения к Эдгару Аллану. Они подозрительно похожи на наступательные и оборонительные действия в Экси, но помечены как «убедить Чака поговорить с Луи», «Неожиданный рейд на замок Эвермор» и «Пресс-конференция». Аарон видит, что фигуры на крошечных полях имеют имена, а не должности, например, на последнем изображены Кевин, Кэти Ф. и Стефани У., противостоящие Рико, Тетсуджи и УЭА, что, как предполагает Аарон, является сокращением от Университета Эдгара Аллена. Это нетрадиционный способ подойти к подобной задаче, и Аарону требуется некоторое время, чтобы разобраться, как их читать, но, по крайней мере, он знает все основы к тому времени, когда Ваймак получает сообщение от Стефани о том, что сейчас самое подходящее время для его звонка. Когда Ваймак набирает номер, он должен признать, что это кажется вполне работоспособной стратегией — он просто надеется, что все, что добавят Рене и ее приемная мама, сделает это безопаснее для всех участников.*~ Офис ФБР: Ричмонд, Вирджиния ~*
— Итак, мой клиент, Натаниэль Веснински, предлагает стать федеральным свидетелем, чтобы помочь с ликвидацией империи его отца, Мясника из Балтимора. Первые десять лет он жил со своим отцом, а следующие восемь преследовался им и его ближайшим окружением. Его показания будут представлены вам по частям, потому что рассудительность не позволяет ему предоставлять качественные доказательства по более чем пяти делам одновременно, и он желает продолжать вести относительно нормальную жизнь как можно дольше. Он не будет давать прямых показаний против своего отца, пока вы не поручите провести судебные процессы против всех пяти членов внутреннего круга. Мы предлагаем начать этот процесс с Лолы Малкольм. Он пришел подготовленным с более чем 8 часами доказательств, записанных в присутствии федерально аккредитованного судебного психиатра, которые подробно описывают преступления, совершенные Лолой Малкольм. Кроме того, сегодня он будет доступен вам еще в течении 8 часов, чтобы задать вопросы, касающиеся этих доказательств. — Уотерхаус делает паузу, разглядывая двух специальных агентов, сидящих напротив них, и по угрюмому выражению лица одного из них понимает, что день будет исключительно долгим. — Взамен ему будут предложены все стандартные условия для свидетелей, включая иммунитет от всех обвинений. Поскольку мой клиент не будет участвовать в программе защиты свидетелей, вместо этого вы предоставите Натаниэлю необходимые документы для повторной выдачи номера социального страхования и удостоверения личности, чтобы он мог на законных основаниях стать Нилом Джостеном. Это личность, под которой он жил мирно, по крайней мере, 18 месяцев. Он может доказать, что в настоящее время не причастен к организованной преступности, не подозревается и не причастен к каким-либо преступлениям под этим именем. Учитывая масштабы того, что он может вам предложить, мы считаем, что это разумная просьба. — Ты только что признался в нескольких преступлениях против личности, так как насчет того, чтобы вместо этого мы просто обвинили тебя в этом, держали в камере, пока не будет достаточно, чтобы выбросить ключ, и избавить себя от необходимости играть в игры с младшим мафиози? — Браунинг бросает вызов. — В качестве альтернативы мы могли бы подождать, пока твой отец не получит условно-досрочное освобождение через несколько недель? Тогда, держу пари, ты будешь умолять нас позволить тебе присоединиться к WitSec, пока будешь петь, как канарейка. — Встреча окончена. — Уотерхаус фыркает и встает, жестом призывая Нила сделать то же самое. — Мы обратились к вам из профессиональной вежливости, но у меня окружной прокурор на быстром наборе. Уверяю вас, агент Браунинг, она очень хочет встретиться с Натаниэлем. Видите ли, она скоро будет переизбрана, а это дело делает карьеру. Сделка, на которую она заставит вас согласиться , вам не понравится. На самом деле, я поставлю условие, чтобы никто из вас больше никогда не касался этого дела. — Сейчас, сейчас, нет нужды так торопиться, — говорит Таунс, впервые заговорив. — Вы должны понять, что мы с моим коллегой работаем над этим делом дольше, чем этот парень жив, он не первый, кто выступил с заявлением. — Ах да? — Нил язвительно язвит: — И было ли ваше гостеприимство настолько плохим, что они ушли до того, как вы тоже получили то, что хотели, или они умерли на ваших глазах, потому что вы были слишком заняты, угрожая им, чтобы помнить, что они нуждались в вашей защите? Убийственного выражения лица Браунинга достаточно, чтобы вызвать у Нила острую улыбку, даже когда он слышит, как Уотерхаус тихо предупреждающе вздыхает, что отчетливо звучит как «не надо». — Может быть, агент Таунс, мы могли бы сделать пятнадцатиминутный перерыв и начать эту встречу заново? — предлагает Уотерхаус: — Я думаю, у вас должно быть достаточно времени, чтобы разобраться с документами, но, пожалуйста, знайте, что это единственное предупреждение, которое я вам дам о своих намерениях. Если поведение вашего коллеги останется враждебным по отношению к моему клиенту, который находится здесь по собственной воле и со значительным личным риском, мы уйдем, и все ваши годы в этом деле, будут использованы для того, чтобы дать толчок чьей-нибудь карьере. — Мы принимаем, — говорит Таунс, вмешиваясь прежде, чем Браунинг, у которого почти буквально идет пена изо рта, успевает вставить словечко. — Я могу предложить кофейню на колесах в одном квартале к западу отсюда, если вы хотите чего-то получше, чем напитки, выпущенные правительством. Нил хочет спросить, реальна ли угроза окружному прокурору, но резкий жест рукой, который он получает от Уотерхауса, заставляет его проглотить свое любопытство, когда они пересекают фойе и выходят на улицу. Он не удивлен, когда Уотерхаус ведет его на север, туда, где они припарковали машину, а не на запад, и молчит, пока обе двери не закроются. — Я бы сказал, что все идет так же плохо, как мы и ожидали, — со вздохом говорит Уотерхаус, когда водитель отъезжает от тротуара. — Я могу понять, почему карьерист, который двадцать лет сидел над одним и тем же делом без каких-либо арестов, был бы некомпетентным мудаком, но реальный вопрос в том, должны ли мы иметь дело с его тактикой школьного двора? — Нил хмурится: — А окружной прокурор — реальный вариант? — Это не так здорово, как я выразился. Она была бы в восторге, и у нее было бы больше возможностей обеспечить, чтобы их всех судили одновременно, насколько это возможно, но у нее меньше федерального влияния на такие вещи, как безопасность тебя как свидетеля. Она также потеряла бы к тебе интерес, как только закончилась бы часть судебного разбирательства с доказательствами. О том, чтобы защитить тебя от репрессий после суда не может быть и речи. — Значит, мы пытаемся задеть эго Браунинга настолько, чтобы заставить его невольно играть в мяч, полагаясь на прагматизм Таунса, чтобы заключить более выгодную сделку, чем мы могли бы получить без них? Все время пытаясь держать наши возможности доступными на случай, если их сделка не состоится, и мы в конечном итоге застрянем с окружным прокурором. — Примерно так все и есть. — Значит я могу продолжать в том же духе, пока я достаточно полезен, чтобы он не мог оправдать то, что выгнал нас? — с надеждой спрашивает Нил. Не похоже, что он хорош в попытке удержать это в себе, но он полагает, что попытался бы, если бы ему пришлось. — Я бы сказал, делай все, что в твоих силах, но я не хочу, чтобы в моих руках оказался дополнительный процесс по делу об убийстве, так что используй меня в качестве прикрытия, хорошо? — с раздраженной нежностью говорит Уотерхаус. Они погружаются в молчание, пока их водитель раздает кофе и закуски, заправляясь перед предстоящей битвой.~
— Агент Браунинг, агент Таунс, — приветственно кивает Уотерхаус, когда они садятся на свои места, — я полагаю, у вас есть какие-то документы для моего клиента, Натаниэля Веснински, которые он должен подписать в обмен на показания против Лолы Малкольм? — Вот и все, малыш, ты будешь Джостеном до самой смерти, и если ты хотя бы попытаешься заказать латте под псевдонимом…— рычит Браунинг. — Этого достаточно, агент. — Вмешивается Уотерхаус. — Мой клиент понимает свои обязанности в отношении легализации Нила Джостена как своей личности. Насколько я понимаю, в ваше время мисс Малкольм ни разу не было предъявлено обвинение по этому делу? Будучи стержнем в остатках организации Мясника из Балтимора, это было бы значительным ударом по способности Мясника удерживать свою территорию во время его отсутствия, верно? Так что, если вы отдадите эти формы, я дам вам доказательства. Или мне нужно напомнить вам, что я предлагаю подтверждение того, что доказательства, представленные мне моим клиентом, имеют достаточную серьёзность и масштаб, чтобы охватить обвинения в похищении, жестоком обращении с детьми, нанесение тяжких телесных повреждениях, избиение, нападение при отягчающих обстоятельствах, сексуальные преступлениях с участием несовершеннолетнего, убийство первой степени, заговор с целью убийства и причинения тяжких телесных повреждений, осквернение и захоронение человеческих останков. — Мы очень хотим услышать эти доказательства, — говорит Таунс, протягивая формы Нилу, который передает их Уотерхаусу для проверки, не сводя глаз с Браунинга. — Особенно учитывая, что мы даем ему иммунитет от всех обвинений. — Совершенно стандартное и неоригинальное предложение с вашей стороны, агент, давайте не будем слишком увлекаться вашей щедростью. — напоминает ему Уотерхаус, передавая Нилу бланки для изменения личности и внимательно изучая бланк возмещения ущерба. — На самом деле, я считаю, что нам нужно будет внести здесь несколько изменений, — говорит Уотерхаус, беря ручку над формой, которую он изучал, и начиная исправлять ее. — Я вижу, вы отменили — среди прочего — компенсацию за содержание под стражей по подозрению в связях с другими преступными организациями. Мы все знаем о неизбежной связи Натаниэля с Хэтфордами по происхождению, так что вы не можете ждать, что он подпишет что-то, что позволит вам привлечь его в любой момент, основываясь на образце ДНК. Вы также, кажется, настолько заблуждаетесь, чтобы думать, что можете протащить пункт, заставляющий моего клиента согласиться на постоянное помещение под защиту свидетелей. Возможно, вы сможете отозвать эту услугу, чтобы на этот раз принести стандартную форму, а не это скотство? Таунс отправляет плюющегося Браунинга за помощью, пока он осматривает Нила и Уотерхауса. — Вы заключаете выгодную сделку, мистер Уотерхаус, — замечает Таунс, откидываясь на спинку сиденья, — и все же я не знаю вашего имени. Мне кажется, вы впервые беретесь за такое дело. Почему вы так уверены, что можешь давать рекомендации Натаниэлю, когда вам так явно не хватает опыта? Нил не сдерживает своего отвращения: — Основываясь на том факте, что он уже помешал мне подписать ваши ублюдочные формы, я подозреваю, что по-дружески звучащий совет не совсем искренен. Так как насчет того, чтобы обойтись без позерства и вместо этого перейти к причине, по которой я здесь. Вы действительно планируете добиваться досрочного освобождения моего отца? — Прежде чем вы дадите нам очередное бредовое заявление об открытых делах, — прерывает Уотерхаус, когда Таунс открывает рот, — позвольте мне напомнить вам, что мой клиент предлагает достаточно доказательств, чтобы выбросить ключ от камеры, которую в настоящее время занимает его отец, но еще не предоставил их, я предлагаю вам тщательно подумать, как не отговорить его от этого. Потому что, опять же, хотя он и подписал, что даст вам показания на Лолу Малкольм, я все еще могу передать дело его отца окружному прокурору, и она поцелует его потные спортивные носки за привилегию услышать об этом. В то время как вы, кажется, озабочены угрозами резко сократить продолжительность его жизни, намекая, что собираетесь использовать его в качестве приманки или публично отдать его на растерзание на каждом шагу. Нил изо всех сил старается не рассмеяться вслух, когда оба агента бросают на Уотерхауса убийственный взгляд, когда Браунинг шлепает на стол перед ними свежую стопку официальных бумаг. Адвокат явно не стесняется использовать свой вес, когда это важно, и за этим на удивление интересно наблюдать. — Возможно, вы можете объяснить своему клиенту, что условно-досрочное освобождение является обычной практикой в качестве способа контроля за людьми с высоким риском повторного правонарушения, вместо того, чтобы просто ждать, пока вы не имеете права их трогать, и начинать все сначала, — говорит Браунинг, больше похожий на капризного подростка, чем на специального агента лет пятидесяти с небольшим. — Отлично, если это ваша единственная причина, то теперь, когда у вас есть заслуживающий доверия свидетель, вы не будете возражать против отказа от текущей стратегии, — говорит Уотерхаус, улыбаясь так, что его доброжелательный тон становится насмешкой. — Подождите, — начинает Таунс, но Уотерхаусу это не нравится. — Мой клиент не будет, повторяю, не будет давать показания против своего отца, в то время как вы активно работаете над тем, чтобы этот же человек был выпущен в сообщество. Эта стратегия означает, что будет только ваше слово, чтобы Натан Веснински не стал немедленно преследовать моего клиента с намерениями убить. Не притворяйтесь, что можете сохранить существование моего клиента в секрете. Мы все знаем, что в продырявленном решете, которое мы называем системой правосудия, сведения о том, что Натаниэль Веснински выжил, невозможно обойти стороной. Вот почему сохранение личности старше 12 месяцев — разумная идея, так что попробуйте еще раз , агент, или найдите мне кого-нибудь постарше, кто понимает это лучше, чем вы. — Что вы даете нам, чтобы убедить нас, что у него есть что-то реальное на своего отца? — Браунинг спрашивает тоном с едва слышным нытье: — Пока что все, что ты обещаешь, — это информацию о мудаках низшего уровня, таких как Малькольмы. И это специальный агент. — Нижний уровень? — Нил с недоверчивой ухмылкой спрашивает: — Лола избавлялась от всех тел, пока я жил с отцом, или ваше расследование не выявило этот незначительный факт? — И если вы хотите знать, что удивительно болтливая мисс Малкольм рассказала об их местонахождении, прекратите дразнить моего клиента, специальный агент, — предупреждает Уотерхаус, сверля взглядом до тех пор, пока Браунинг не убирает руку с бланков и сдвигает их по кругу. Эта версия имеет две дополнительные страницы по сравнению с предыдущей. Быстрый просмотр — это все, что Уотерхаузу нужно, чтобы убедиться, что это реальная сделка, и предложить Нилу подписать их, когда он снова поворачивается к агентам, чтобы продолжить отстаивать качество доказательств, которые они привезли с собой. — Без вопросов, потребовалось более восьми часов, чтобы рассказать большую часть того, что мой клиент знает о мисс Малкольм. Так что, хотя я знаю, что в настоящее время у вас есть группы очень специальных агентов, которые параллельно прослушивают эти записи, они закончатся не раньше, чем через шестьдесят минут, так как насчет того, чтобы продуктивно использовать это время? Мы не будем говорить с вами ни секунды дольше восьми часов, и я буду соблюдать все необходимые перерывы, поэтому я предлагаю вам установить таймер, сформулировать свои вопросы или привести кого-нибудь, кто может, потому что прямо сейчас вы тратите впустую свое собственное драгоценное время. После этого мой клиент отправится обратно в Южную Каролину и не вернется в этот офис до 10 декабря, независимо от того, скольким начальникам вы будете ныть о том, что у вас есть еще вопросы. — Где твоя мать? — рычит Браунинг, несомненно, думая, что ударит в уязвимое место, несмотря на то, что это был самый ожидаемый вопрос. — Мертва. — отвечает Нил просто. — А откуда нам знать, что ты ее не убил? — Таунс вмешивается, очевидно, чувствуя необходимость продемонстрировать, что у него действительно есть характер, несмотря на предыдущие капитуляции. — Возражаю, — скучающим голосом говорит Уотерхаус. — Это не суд, — рявкает Браунинг. — Нет, но это не значит, что я буду терпеть невежественные обвинения или ваши вопиющие попытки перенаправить этот разговор, когда мы четко определились с нашими условиями. У вас, вероятно, есть вопросы о мисс Малкольм, иначе вы бы уже передали нас другому агенту, попробуйте еще раз. — Помимо словесных показаний, может ли Натаниэль привести какие-либо дополнительные доказательства против нее? —Браунинг стиснул зубы после краткого, но плохо слышимого обмена репликами со своим партнером. — Мое тело, — говорит Нейл, наслаждаясь плохо сдерживаемой яростью, которую он видит в глазах Браунинга каждый раз, когда он терпит неудачу в поиске ответов. — Тогда тебе лучше дать нам взглянуть, — говорит Браунинг, наклоняясь вперед и лениво щелкая рукой по одежде Нейла. — То, что предлагает мой клиент, — плавно перебивает Уотерхаус, несомненно, почувствовав готовность Нейла безжалостно вцепиться в очень специального агента, — это подвергнуться обширному профессиональному судебно-медицинскому исследованию шрамов, оставленных на его теле, которые он приписывает госпоже Малкольм, жестокому обращению с ним его родителей и ближайшего окружения отца, когда он был несовершеннолетним. Неофициальные исследования, проводимые специальными агентами, недопустимы в суде, и, следовательно, они служат лишь для удовлетворения вашего личного любопытства, в котором ни я, ни мой клиент не заинтересованы. И, прежде чем вы спросите, да, он записан к главному судмедэксперту в Южной Каролине и нет, это не подлежит обсуждению, потому что некоторые из его шрамов слишком узнаваемы, чтобы мы рискнули показать их в Мэриленде. Кроме того, насколько я понимаю, ваши люди захотят проверить результаты, независимо от того, кто это сделает, так что таким образом мы получим необходимые две пары глаз без необходимости преодолевать сотни миль ради этой привилегии. Нил почти ожидает, что Браунинг бросится через стол в ответ на эту насмешку, не очень ловкая рука, зажатая сзади его пиджака, кажется, является главным препятствием для того, чтобы попытаться увидеть своими глазами, из-за чего весь этот шум. Тот факт, что Нил даже не вздрагивает, наклоняя голову, чтобы насмешливо посмотреть, как другой мужчина рычит и хлопает руками по столу с явной злобой, Таунс бросает на него встревоженный взгляд, когда он тащит своего партнера обратно на свое место. — Я так понимаю, вы предоставили записи сеансов для мисс Малкольм, можете ли вы подтвердить, собираетесь ли вы сделать это для остальных людей вашего отца? — спрашивает Таунс, пытаясь хоть немного рассеять напряженную атмосферу в комнате. Сделка Нила с Уотерхаусом — единственное, что удерживает его от попытки воспользоваться своим преимуществом и увидеть, насколько легко он мог бы сломить очень специальных агентов перед ним сейчас, когда он видит появившиеся трещины. — Я уже закончил записи о Ромеро Малкольме, — согласился Нейл, — и намерен записать показания Джексона Планка, Патрика ДиМаччио, моего отца и, если вам интересно, всех, кого я смогу вспомнить. — А как насчет контактов вашей матери с Хэтфордами и их людьми, работающими в США, вы должны знать имена и лица, — снова пытается Браунинг, его голос звучит громко, когда он откидывается назад через стол. – Я был ребенком, – пожимая плечами, говорит Нейл, – когда ты в бегах, и кто-то, кто прибегает к насилию при малейшем намеке на непослушание, недвусмысленно говорит тебе, что ты будешь ждать в машине или не будешь смотреть кому-то лицо - ты не споришь. Нет, если ты в ближайшее время снова захочешь поесть. — Ты говоришь мне всякую чушь, будто не подслушивал у дверей? — Таунс усмехается. — Однажды, когда был слишком мал, чтобы понять, я спросил свою маму, почему мы не можем обратиться за помощью в полицию, вместо того чтобы убегать от моего отца. Эти раны заживали почти пять недель, и три из них я не мог сидеть. Она сказала мне, что у моего отца есть люди во всех правоохранительных органах в соседних штатах, и она не исключала из этого вашу организацию. У нее даже были фотографии, и она спрашивала меня, какие из них я узнаю, чтобы доказать мне, сколько людей, которых я знал с детства, должны были быть «хорошими парнями», но все равно работали на моего отца. На самом деле, если бы она знала, что я сейчас здесь, она, вероятно, попыталась бы воскреснуть из мертвых, просто чтобы убить меня самой, а не позволить мне поговорить с вами. — Звучит параноидально, — пренебрежительно говорит Браунинг. — Принеси мне список дежурных с фотографиями всей полиции Балтимора и сотрудников твоего офиса, начиная с восьмилетней давности и заканчивая еще шестью годами, и я посмотрю, скольких я смогу назвать по имени, - бросил вызов Нил. — Единственный способ узнать их — это если они провели достаточно времени в моем доме, чтобы быть знакомыми. — Или же ты можешь пытаться впустую потратить наше время, отвлекая нас и уменьшая количество предоставляемого, прежде чем твоя драгоценная нянька увезет тебя обратно в Южную Каролину, — съязвил Браунинг, звуча для Нила как капризный ребенок. Уотерхаус перегнулся через стол, чтобы обратиться к Таунсу: — Я бы принял это предложение, пока возможно, учитывая, что вам нечего терять, а мой клиент настроен покрасоваться. Или вы можете пустить это на самотек и посмотреть, сколько дерьма ваш начальник отвалит вам за это, потому что вы можете поспорить, что я посоветую ему не делать повторных предложений. В конце концов, представлять доказательства против правоохранительных органов так же опасно, как и против известных преступников. — Последний пункт был исключительно в интересах агентов, поскольку предложение опознать сотрудников правоохранительных органов было тем, что Нил и Уотерхаус уже обсуждали по дороге в Ричмонд. Они планировали, что Нил предложит это, когда почувствует, что момент подходящий, чтобы создать впечатление, что он достаточно безрассуден, чтобы быть полезным агентам, и достаточно опасен, чтобы они держали язык за зубами крепче, чем они могли бы в противном случае вокруг кулера. Раздается низкий гудок, и Уотерхаус с улыбкой достает телефон. — Как раз вовремя! Пока вы собираете фотокниги, мы с Нилом пообедаем. Вы извините нас, если мы не будем полагаться на ваше гостеприимство в плане еды. Мы вернемся через 45 минут на следующий двухчасовой сеанс. Я предлагаю вам лучше подготовиться к этому. Когда они возвращаются после обеда, их встречают два незнакомых агента, сидящих напротив, а Браунинга отводят в угол комнаты для допросов. В течение следующих девяноста минут первая из команд, прослушавших его записанные на пленку сеансы с Бетси, и чертовски быстрая стенографистка вместе с ним просматривают улики, выискивая дополнительную информацию, подвергая сомнению его воспоминания и проясняя моменты. Каждый раз в конце сеанса ему вручают наспех распечатанную стенограмму интервью для ознакомления и подписания в трех экземплярах. Одна копия осталась у Уотерхауса, другая исчезла в стопке бумаг Таунса, а последняя копия была помещена в официальный конверт. Этот процесс повторялся еще дважды с перерывами, пока, наконец, за кофе и пирожными не вынесли книги с фотографиями, и Нил провел последний час, идентифицируя по имени, званию и роли как можно больше сотрудников правоохранительных органов. Он связывает их со всем: от похищений и нападений до уничтожения улик и захоронения человеческих останков. Когда список превышает дюжину, где-то должен щелкнуть спусковой крючок, потому что внезапно в конференц-зал пробирается еще одна пара агентов и начинает тихие переговоры с Уотерхаусом. Специальный агент по надзору Дженнифер Уэст и ее партнер Старший специальный агент Майкл Кавендиш быстро предлагают личную охрану, которая будет назначена Нилу, теперь, когда они понимают масштаб того, что он может им предложить, и Нил слышит, как они обсуждают дополнительные меры безопасности для Лисьей Башни, Лисьей Норы и путешествовать с Нилом на выездные игры, пока он продолжает указывать на знакомые лица. Более того, они быстро используют служебное положение, когда Браунинг делает попытку перекрыть им выход, когда сигнал Уотерхауса срабатывает в последний раз. Нил с удивлением обнаруживает, что на самом деле они были двумя самыми высокопоставленными сотрудниками Ричмондского офиса и с этого момента они станут его основными контактами. Браунинг и Таунс останутся экспертами в этой теме, но, по-видимому, за его готовность указывать на агентов правоохранительных органов и отказ просто сбежать обратно к своим криминальным родственникам и вести легкую криминальную жизнь в Европе, Нил возвысился до статуса ценного актива с правом на более бережное обращение. Нил не мог не быть впечатлен тем, насколько точно Уотерхаус предсказал этот шаг, и рад, что они придерживались своей стратегии сочетания враждебности с готовностью помочь, несмотря на впечатляющий набор угроз, которые Браунинг предлагал в течение дня. — Рядовым может это не понравиться, но для меня хороший дом — это чистый дом. Если у меня есть люди в каком-либо департаменте или ведомстве, которые не уважительно относятся к своим значкам, я хочу, чтобы их судили и приговорили, — говорит специальный агент по надзору Уэст, когда ее напарник выводит остальных агентов, желая сказать последнее слово Браунингу и Таунсу, прежде чем они вернутся в Мэриленд. — Предоставьте мне это и мы добьемся реального успеха в уничтожении сети вашего отца, а также в защите вас и любых других свидетелей, которые появятся. — Это обязательно должно быть здесь? — спрашивает Нил, и когда он понимает, что никто из остальных не последовал за его ходом мыслей, он отступает. — Просматривать на книги с фотографиями, чтобы увидеть, кого я узнаю, это обязательно должно быть в Ричмонде или их можно перевести куда-нибудь поближе? Я не пропущу неделю тренировок только для того, чтобы вернуться сюда, но... если вы серьезно хотите, чтобы вам помогли убраться внутри, и вы можете доставить их куда-нибудь на нейтральную территорию рядом с ПГУ, тогда я найду время просмотреть их все. — Это щедрое предложение, мистер Джостен, — кивает Уэст, левый уголок ее губ изгибается в понимающей улыбке. — Я думаю, мне понравится работать с вами, Нил, даже если я подозреваю, что половина вашего мотива так легко сотрудничать со мной состоит в том, что ты знаешь, что это разозлит Браунинга, заставив его выглядеть еще хуже на своей работе, чем он есть на самом деле. Губы Нила дернулись в полуулыбке, в которой было больше зубов, чем юмора. — Приписывать себе это почти кажется неправильным, потому что не так уж сложно выставить кого-то настолько некомпетентного в плохом свете. Я не уверен, почему он чувствует, что должен притворяться бандитом, чтобы поймать их, но, по-видимому, он пропускал работу под прикрытием и слишком много раз смотрел «Крестного отца», потому что явно не может уловить истинную угрозу. Ему нужна серьезная помощь, если он думает, что кто-то, кого в детстве заставляли резаться в собственную плоть и зашивать себя обратно, чтобы доказать, что он на это способен, едва ли вздрогнет от мелкой угрозы быть «обвиненным в мошенничестве с личными данными». Он действительно должен был поинтересоваться, учитывая, кто мои родители, сможет ли он пережить знакомство со мной. — Нил наблюдает, как Уэст и Кавендиш замечают в нем угрозу, когда он позволяет улыбке отца исказить его лицо, а его глаза на мгновение становятся пустыми. Как только по их взгляду он убедится, что он и его новые знакомые понимают друг друга, он расслабляет выражение лица и продолжает, — но если вы готовы помочь убрать его с моего пути, тогда я не против сделать так, чтобы как можно больше людей заметили его уникальный талант мешать другим. — Я свяжусь с местными коллегами, чтобы они завтра организовали передачу всего, что требовали Браунинг и Таунс, в офис в Южной Каролине и попрошу их найти подходящее место. Затем я поручу одному из своих агентов удостовериться, что мы выявили все списки дежурных, которые могли быть пропущены, чтобы убедиться, что я отправлю вам полную коллекцию из Мэриленда и окрестностей как можно скорее, — соглашается Уэст, не утруждая себя тем, чтобы скрыть свое удовлетворение предложением его помощи в обрезке этого конкретного сухостоя, заставив Нила подумать, оценка симпатии к совместной работе может в конечном итоге оказаться взаимной. Именно эта мысль заставляет его кивнуть Уотерхаусу, что у него есть вопрос. Когда они стояли, вести доверительный разговор было значительно сложнее, учитывая разницу в росте, но они старались изо всех сил. — Может, на обратном пути взять лед? — тихо спрашивает Нил, используя кодовую фразу, предложенную Стивеном, чтобы еще больше скрыть их слова. Уотерхаус переводит взгляд с Нила на Уэст и обратно, обдумывая. Это была карта, которую они планировали держать в рукаве как можно дольше в качестве разменной монеты для получения личной охраны, но, учитывая, что Уэст уже дала понять, что хочет, чтобы это было неотъемлемой частью их плана, это может помочь укрепить доверие, которое они строят. — У Господина Джостена есть дополнительное предложение о помощи, которое он хотел бы сделать, но я признаю, что обеспокоен тем, что мы слишком свободно разыгрываем свои карты, — неохотно говорит Уотерхаус. — Я обеспокоен тем, что, если мы передадим это вам сейчас, у нас могут возникнуть трудности с обеспечением его долгосрочной безопасности, как только ваши специальные агенты получат то, что им нужно, против его ближайшего окружения. Есть также дополнительная область защиты, которую нам еще предстоит обсудить, и которая, по моему мнению, может особенно разозлить некоторых членов вашей команды, но важна для моего клиента. Я бы не хотел, чтобы Браунинг возобновил свои угрозы добиться условно-досрочного освобождения Натана Веснински до того, как начнутся судебные процессы над его окружением. Это была рискованная игра - притворяться, что между адвокатом и клиентом возникли разногласия, но она позволила Уэст выглядеть великодушной. Нил заметил, что подобие благотворительности казалась чем-то вроде кошачьей мяты для федералов, которые хотели отделиться от таких засранцев, как Браунинг. Он подумал, что они, возможно, переиграли, когда уловил легкое качание головы Уэст, но когда Кавендиш заговорил, это было не для того, чтобы развеять их опасения, а для того, чтобы подтвердить их. — Я присутствовал на вашем вступительном заседании и знаю, какой … негостеприимный прием вам оказали, — взвешенные слова Кавендиша зависают между ними на долгую паузу, прежде чем он продолжает, — если, однако, у вас есть что-то, что может оказаться ценным, сверх того, на что вы ранее согласились, тогда я могу заверить вас, что может быть заключено более обязательное соглашение. Такое, которое наши более младшие коллеги не смогли бы случайно подвергнуть опасности в момент разочарования или высокомерия. Я чувствую себя обязанным добавить, что безопасность мистера Джостена имеет первостепенное значение, и я могу гарантировать, что не откажусь от предоставления дополнительной защиты без предварительных переговоров, чтобы найти решение, которое удовлетворит все наши потребности. Нил поднял бровь, глядя на Уотерхауза, предоставив ему решать, продолжать ли сделку или отказаться. Это казалось искренним предложением, но, в отличие от открытого поведения Уэст, ему было трудно понять точку зрения Кавендиша. — Один из мотивов, побудивший моего клиента заявить о себе именно в это время, не зная о ходатайстве своего отца об условно-досрочном освобождении, — это его намерение дать свидетельские показания от имени друга, обвиняемого в оправданном убийстве, — говорит Уотерхаус, внимательно наблюдая за Уэст и Кавендишем. — На данном этапе это просто досудебное слушание, но в конечном итоге дело будет передано в суд. — Публичное судебное разбирательство, безусловно, сопряжено с риском, — соглашается Уэст, но улыбается, прежде чем Нил успевает пожалеть, что упомянул об этом, — однако, кажется, это было бы особенно мелочно и довольно лицемерно с нашей стороны пытаться отказаться, учитывая, что мы просим того же самого из него, но с гораздо более высокими рисками. Особенно когда он предлагает дополнительную помощь, чтобы смягчить сделку? — Как вы знаете, Нил был ребенком все то время, что он провел с отцом, — говорит Уотерхаус, — это означает, что он помнит лица некоторых жертв, которых он не всегда может назвать, с тех пор, как понял, что запоминание этих деталей может оказаться полезным позже. Он считает, что, имея фотографии пропавших без вести и нераскрытые дела тех времен, он может быть в состоянии опознать некоторых жертв ранних убийств, свидетелем которых он был, и, возможно, предоставить дополнительные доказательства, чтобы помочь в закрытии нераскрытых дел, о которых ранее не было известно, что они связаны с организованной преступностью. Во времена, когда там присутствовали люди, которые, как он позже узнал, были сотрудниками правоохранительных органов, которые, возможно, были удобно малоизучены. — Кавендиш, звони в Мэриленд, — говорит Уэст, — мне нужен список известных нераскрытых дел и пропавших без вести к сегодняшнему дню. Воспользуйся датой рождения мистера Джостена и вычисли даты, когда ему было... хм... от четырех до двенадцати лет? Это должно быть достаточно обширно, чтобы учесть несвоевременную или неточную регистрацию. Я понимаю, что мы задержали вас достаточно долго для одного дня, но, может быть, вы могли бы уделить несколько часов завтра? Если офис мистера Уотерхауса сможет предоставить моей команде контакт для слушаний, чтобы помочь нам в планировании, я думаю, что к тому времени я смогу подготовить для вас проект соглашения о вашей дополнительной охране, связанной с судебным процессом, если вы сможете просмотреть несколько наиболее важных дел, чтобы увидеть, не всплывет ли что-нибудь? В общем, к тому времени, когда они уходят, будет больше десяти часов, а не восемь, и они договорились еще на четыре часа завтра, но Нил уже обменял свои фальшивые удостоверения личности на настоящую карточку социального страхования. У него есть расписки, подтверждающие, что ему выдадут свидетельство о рождении в Южной Каролине, водительские права и американский паспорт на имя Нила Абрама Джостена, как только эти департаменты обработают запросы. Впервые кажется, что, возможно, быть Нилом Джостеном как можно дольше - это не такая уж безнадежная затея.