ID работы: 12484292

If it means protecting you (I’ll pay my dues) // Если это означает защищать тебя (я заплачу свои долги)

Слэш
Перевод
R
В процессе
142
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
планируется Макси, написано 247 страниц, 21 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
Награды от читателей:
142 Нравится 40 Отзывы 96 В сборник Скачать

Глава 17 : Устал от Отражения в Зеркале

Настройки текста
Примечания:
      Аарон грубо проводит рукой по лицу, стирая доказательство того, насколько чертовски потрясенным он был, читая и перечитывая письмо Рэнди. Он чувствует себя пристыженным, виноватым и просто... действительно чертовски потерянным. Как будто кто-то высадил его посреди какого-то смутно знакомого места и ожидал, что он сам найдет дорогу домой.              Он думал, что не сможет узнать ничего такого, что могло бы заставить его ненавидеть своего дядю еще больше, чем сейчас, но это… у него не хватает слов, чтобы смириться с мыслью, что Лютер знал, что он принимает наркотики и что его мать избила его в первые несколько раз, когда узнала, что он украл ее заначку. Что вместо того, чтобы чем-то помочь, он просто пригрозил Эндрю тем, что Аарон окажется в камере рядом с ним?!              То, что Эндрю отказался от своего единственного шанса на свободу, чтобы присоединиться к токсичной, как блядь, семье только потому, что Аарон был слишком слаб, чтобы спастись от созданного им самим ада, свинцом сидит у него в животе.              И что Эндрю получил взамен на эту жертву? С горечью спрашивает себя Аарон.              Он получил жалкий кусок дерьма, который сомневался в нем и боролся с ним на каждом шагу. Эндрю пытался убедиться, что Аарон поступил в медицинскую школу, и что делал Аарон? Аарон лгал, ныл и скулил. Аарон был тем, кто нарушал обещания, прятался и возмущался из-за того, что Эндрю не позволял ему завести девушку.              Эндрю мог бросить ему в лицо каждое дерьмовое решение, которое он когда-либо принимал. Он мог бы указать, что это не он вернулся домой с синяками в форме ладоней и провалами в памяти после того, как провел время с девушкой, которая, как Аарон с опозданием осознает, та же самая, кого Эндрю отправил в больницу неделю спустя, когда она пришла к ним домой, чтобы попытаться убедить его совершить набег на тайник его мамы. Эндрю мог бы заставить его признать тот факт, что его предыдущий выбор был в лучшем случае сомнительным, а в худшем — активно абъюзивным. Но он этого не сделал. Он прекратил издевательства и не стал тыкать в них лицом, он просто пытался предотвратить их повторение.              Он избил четырех парней почти до полусмерти за их яростную гомофобию по отношению к Ники, но, несмотря на все его очевидное разочарование и неприязнь к постоянным гомофобным комментариям Аарона, он даже не повысил голос, не говоря уже о том, чтобы поднять руку на Аарона за это. Аарон ненавидит то, что он бессознательно говорил хрень о своем близнеце всякий раз, когда выражал свое разочарование по поводу новообретенного счастья Ники настолько грубо, насколько это возможно, и все, что его близнец сделал - принял это.              И все же именно Аарон ходил кругами и говорил всем, что его брат — монстр-психопат.              Желчь подступает к горлу, когда он думает об аналогии Рэнди, что быть близнецом — это чаша с ядом. Он думает о том, как он был взволнован, несмотря на то, что его мама перепробовала все известные ей уловки, чтобы помешать ему верить. Но каким-то образом это только заставило его еще сильнее уцепиться за эту идею. Зацикленный на том, как все волшебным образом разрешится теперь, когда он больше не скучает по своей второй половине. Это было чертовски глупо, теперь он это понимает. Но что еще хуже, он позволил этому убеждению исказить каждое его взаимодействие с Эндрю с момента их знакомства.              Это была чаша с ядом для них обоих, принесшая им целый мир боли и разочарования. Но даже если он думает, что Аарон знает, что это неправда.              Поскольку Аарон больше не зависим от наркотиков, он не только поступил в колледж, но и получил полную стипендию на прохождение предмедицинской подготовки, что позволило ему сохранить выплату по страхованию жизни для медицинской школы, у него есть брат и кузен, которые заботятся о нем и у него здоровые отношения. Он буквально получил все, что когда-либо хотел, и он все еще злится из-за того, что его близнец не Болтливая Кэти? Разве у него не было Ники для всего этого дерьма с открытой привязанности? Кроме того, он не терпел ничего подобного, когда ему это предлагал кто-то, кроме Кейт.              Итак, действительно ли вся эта враждебность связана с тем, что Эндрю стал причиной смерти его мамы? Или он на самом деле тоже смирился с этим и просто был слишком упрям, чтобы осознать это?              На самом деле он не хотел бы вернуться в прошлое, чтобы предотвратить это, если бы ему предложили такую ​​возможность. Он чертовски уверен, что ничего бы не добился, если бы продолжал накуриваться, чтобы забыть о ее вспышках ярости. Он достаточно кайфовал, чтобы не заботиться ни о чем, ни о том, с кем он спит, ни о том, доберется ли он домой целым и невредимым.              Был бы он вообще все еще жив?              Эта мысль имеет привкус пепла во рту, когда слова из письма Рэнди возвращаются к нему с ледяной ясностью: Эндрю тогда решил, что по крайней мере у одного из вас должен быть шанс сделать что-то большее, чем просто выжить. И Эндрю, блядь, снова выбрал Аарона. Затем он сел в машину с намерением разбить ее и, черт возьми... почему он даже не подумал о том, что, возможно, Эндрю было все равно, выживет ли он после этого? Что, если бы Тильда выжила, а Эндрю - нет?              Впервые Аарон почти благодарен за то, что его мать мертва. Что она все еще не колеблется между тем, чтобы прижаться к нему, и тем, чтобы оттолкнуть его. Потому что если бы кто-то, похожий на Аарона, попытается убить ее, а потом она вернулась бы домой к Аарону, она бы не простила и не забыла, это уж точно. Это ужасающая мысль.              Более того, если бы она была жива, она бы не позволила ему уйти достаточно далеко от ее поля зрения, чтобы позволить ему поступить в колледж. Возможно, она всегда считала его обузой, но без него ей было бы некого винить в своей последней неудаче, и именно это всегда возвращало ее обратно. Что заставило ее развить в нем пагубные привычки, которые были частью ее собственного краха как раз тогда, когда он начал реализовывать свой социальный и научный потенциал. Почему она боялась Эндрю и так старалась заставить Аарона делать то же самое.              Но больше всего Аарон благодарен за то, что ни его мать, ни тот, кто предоставил сперму, ответственную за его зачатие, не находятся где-то там, а просто ожидая, чтобы схватить и убить его, как отец Джостена.              Вместе с этой мыслью пришло также и воспоминание о словах Уотерхауса.              Они не знают? Ты соглашаешься свидетельствовать в пользу Аарона, а он даже не знает, чего тебе это будет стоить?              До сегодняшнего утра он этого не знал, признает Аарон.              Никогда не позволял себе считать легкомысленный комментарий о безымянной могиле вполне реальным и вероятным исходом. Он не мог рассматривать улыбку перед лицом смерти как нечто иное, как преувеличение. Но история, вырезанная на коже Джостена, не была преувеличением. Во всяком случае, безымянная могила была оптимистичным прогнозом.              Гораздо более вероятным исходом было бы то, что с Джостена заживо содрали бы кожу, с расчленением и прижиганием в качестве неприятного бонуса. Аарон сомневается, что они вообще потрудились бы закопать то, что останется после его отца, с Лолой, Джексоном и Ромеро в очереди. Более вероятно, что его труп оставят в качестве предупреждения другим потенциальным свидетелям, чтобы они не рисковали давать показания против Мясника.              Аарону удается не вывернуть обратно свой обед, но было очень близко этому.              Будучи взрослым человеком, он решает, что пора вернуться в комнату ожидания и убедиться, что Джостен в нем не нуждается.              Он не убегает от своих проблем. Нифига. Совсем.              Он потратил около двух часов на изучение письма Рэнди, так что было бы неплохо немного подумать о чем-то другом. Подумать о ком-то другом, кроме себя самого. Вот видите, ответственное взрослое поведение прямо здесь. Ничего общего с тем фактом, что ему отчаянно нужно хоть ненадолго отвлечься от собственных мыслей. К сожалению, команда, похоже, взяла свою игру в свои руки, и Джостен в нем не нуждается.              Проблема со скукой и просиживанием в приемной рентгенологии на неопределенное количество часов в случае, если ты понадобишься в качестве переводчика, заключается в том, что у тебя слишком много времени и недостаточно отвлекающих факторов.              Проблема эйдетической памяти в таком месте заключается в том, что ты запоминаешь плакаты на стенах, нравится тебе это или нет. Большинство из них являются стандартными темами для укрепления здоровья, такими как детские прививки или диабет и здоровье сердца. Затем есть типичные «не будь мудаком по отношению к персоналу или не забудь заплатить» и несколько объявлений населения, которые выглядят так, как будто они могут быть того же возраста, что и Аарон, но напротив него неизменно блестящие и яркие два плаката, с подписью «Тебе не нужно сообщать нам, являешься ли ты членом сообщества ЛГБТК+, но знай, что мы поддержим тебя, если ты это сделаешь» и «Стань лучшим союзником: прочти «Изучи Квир-Алфавит от Асексуала до Зира», пока ждешь!               Который... Аарон пресекает инстинктивные унизительные замечания, которые так легко приходят ему на ум и на язык. Что, черт возьми, он знает? Честно говоря, на данный момент он был достаточно унижен для одного дня, чтобы признать, что ответом на это будет «к черту все», когда дело доходит до того, что он обычно называет «гейским дерьмом». Стоит ли удивляться, что его собственный близнец не доверял ему настолько, чтобы открыться ему?              И потом, какая-то чертовщина происходит между его братом и Джостеном.              Потому что он может живо представить себе взгляд, полный замешательства и ужаса? Когда они предположили, что Нил и Эндрю трахаются, а Джостен буквально планировал умереть за Эндрю? И почему его разум приравнял Нила и Кейтлин, когда они готовились к медицинскому освидетельствованию? Они были совсем не похожи, верно? Затем была целая тирада Ваймака, и он просто… может быть, в этом алфавитном справочнике найдется что-то, что поможет ему понять Эндрю, даже если он не сможет разобраться в том, что, черт возьми, происходит с Джостеном без дополнительной информации.                     

~

      

Пальметто

                           Ваймак устало сидит за большим столом в столовой дома Эбби, перед ним разложены документы, а у локтя стоит чашка холодного кофе, и он ждет, когда остальные прибудут на эту чрезвычайно важную встречу.              Он рад, что уже поковырялся в мозгах двоюродных братьев на запланированной встрече, потому что Аарон только что повёл Джостена на встречу с криминалистами, когда появилась команда защиты ФБР и потребовала, чтобы кто-нибудь провел им экскурсию буквально по всему кампусу ПГУ. Роль Хеммика, на которую практически свалился сам, торопясь стать добровольцем - оставив только Кевина, самого себя и Эбби, чтобы встретиться с Рене и Стефани Уокер для обсуждения стратегии.              Он частично сожалеет о том, что обещал Уотерхаусу, что займёт позицию на стороне Университета Эдгара Аллена на минном поле, которое они пытаются пересечь. Это было необходимо, учитывая, что Уотерхауса намеренно держали в неведении относительно якудза, но это также имело смысл, учитывая, что адвокат знал, черт возьми, все об Экси или спортивных командах колледжей в целом.              Было легче сосредоточить его на суде над Аароном, чем следить за каждым их словом, чтобы убедиться, что они не дают ни малейшего намека на истинную сущность Морияма. И никакое быстрое чтение общедоступной информации не могло дать ему достаточного представления о выгребной яме привилегий и прибыли, широко известной как спорт, одобренный NCAA, чтобы сложные переговоры, которые они планировали, имели хоть какой-то смысл.              К счастью, Стефани Уокер узнала всю подноготную до того, как решила устроить свою дочь в ПГУ. Возможно, она не знала о якудза, но это также не удивило ее, спорт в колледже был прибыльным и уважаемым, две вещи, которые были нужны бандам при выборе схемы отмывания денег.              Ваймак уже не в первый раз задается вопросом, как много Кейли действительно знала о Тетсудзи и его семье? Задается вопросом, был ли Тецудзи достаточно далек от основной ветви, чтобы они действительно могли путешествовать по Японии и Азии, развивая спорт, без того, чтобы его статус стал известен ей. Или если она действительно намеренно оставила своего сына на попечение японской мафии вместо того, чтобы отправить его к Ваймаку. Конечно, он был расстроен, когда Кейли была так непреклонна в том, что Кевин не его, но также и не сказала, кто отец, за исключением того, что это был не Тецудзи, но это не означало, что он не сделал бы для ребенка все, что мог. Не воспитал бы его и не полюбил как своего собственного.              Но, как и Кевин, Кейли была одержима не только Экси, но и успехом. Целеустремленная и непреклонная до такой степени, что люди теперь могли бы бормотать о том, что она «спектроподобна», как будто это что-то плохое. И, может быть, так оно и было, но если это и делало ее такой исключительной, то Ваймак подумал, что все ненавистники могут прыгать, ему безразлично. Он любил ее и позволил ей идти за своими мечтами, всегда надеясь, что однажды она вернется. Что, как только она поймет, что единственная ценность Тецудзи заключается в его кажущемся бесконечным богатстве и связях, она увидит в уравновешенности и меньших амбициях Ваймака преимущество, а не обузу.              Ваймак пытается вспомнить, было ли когда-нибудь время, когда он не считал Тецудзи титулованным придурком? Даже когда они учились в колледже, Ваймак знал, что с ним что-то не так. Что за его строгостью скрывалась более темная натура. Извращенная версия яркой свирепости Кейли, которая так же быстро ударит коленом своего противника, как и переиграет его. В том, как он хотел, чтобы игра велась, было слишком много жестокости, слишком много элитарности в его сфокусированности на точности и совершенстве, а не на интуиции и необузданном таланте. По сути, все, что олицетворял Ваймак, начиная с его склонности черпать идеи из любого другого вида спорта и заканчивая неспособностью его малообеспеченной семьи купить профессиональное оборудование, Тетсудзи хотел убрать из Экси с самого начала. К счастью для всего мира, Кейли хотела разнообразия в своем новом виде спорта почти так же сильно, как и успеха, и она была невероятно убедительной и настойчивой, как только ей в голову приходила идея.                     

~

                           Как только они все присутствуют и учтены, Стефани сразу переходит к делу.              — Итак, как я поняла от Рене, наряду с созданием возможностей для утечки важной информации от Кевина, наша главная цель состоит в том, чтобы создать достаточную шумиху в СМИ вокруг Экси и Лис специально для того, чтобы основной ветви Морияма было нежелательно рисковать разоблачением их причастности к спорту?              — Рико… — начал Кевин, но его перебила Стефани.              — Достаточно глуп, чтобы нацелиться на тебя и твою команду, — согласилась Стефани с удивительно безжалостной улыбкой, — поэтому нам нужно подтолкнуть Главное отделение натянуть поводок. Я полагаю, что всякий раз, когда Рико расстроен, он срывается?              — Ага, — фыркает Кевин, все еще злясь из-за того, что его так резко прервали.              — И у нас намечается Рождественский банкет в декабре…              — Шестнадцатого, — добавляет Ваймак.              — Спасибо, Дэвид. Это дает нам две недели на доработку и выполнение нашего плана. Я понимаю, что Нил, Аарон и Ники будут заняты в течении этого времени, поэтому я предлагаю не строить планы, которые предполагают их присутствие, а оставить для них место, если они будут свободны?              Ваймак, Эбби и Рене кивают, поэтому Стефани продолжает.              — Теперь, готовясь к этой встрече, я проверила некоторые контакты, которые у меня есть в NCAA, чтобы посмотреть, что может быть возможным. Они были полны энтузиазма. Они более чем готовы сделать любую из своих команд доступными для СМИ, провести показательные матчи для создания спортивного профиля и выделить некоторых менее известных игроков, которые могут стать будущими звездами в Профессиональной лиге. Более того, они заинтересованы в перекрестном продвижении между двумя округами после того дерьмового шоу, вызванного переездом Эдгар Аллена на юг. Я составила приблизительный график, на который я хотела бы, чтобы вы все взглянули и приняли во внимание, когда я буду объяснять план первой части этого собрания.              Стефани делает паузу, чтобы раздать стопки скрепленных страниц каждому из них, прежде чем продолжить.              — Если мы собираемся победить Тецудзи и Рико и обнажить ядовитое нутро Воронов, нам нужно убедиться, что у этого вида спорта достаточно поддержки на национальном уровне, чтобы NCAA не могла предложить закрыть лигу. В конце концов, нам все еще нужно, чтобы все наши Лисы попали в поле зрения Профессиональной Лиги.              Кевин, который сразу же обратил внимание на лежащую перед ним бумагу, в ужасе смотрит на Стефани и спрашивает: — Ты хочешь раздать микрофоны игрокам и снять Рождественский банкет для телешоу?! Разве ты не слышала о том, что Нил сделал на осеннем банкете? Касательно Рико?              — Боже, — бормочет Ваймак, — ты играешь с огнем, но… это может сработать.              — Что может сработать? — спрашивает Кевин. — Ты не можешь всерьез предполагать, что это улучшит мнение народа о спорте, осветив что? Наше ожесточенное соперничество? Безудержный расизм, сексизм и гомофобию?              — Я подумала, что это будет удобный способ заснять поведение Рико и Воронов на пленку или аудиозапись, — спокойно говорит Рене, но в ее словах есть твердость, от которой у Кевина сводит зубы. — Компания мамы будет владеть эксклюзивными правами на необрезанный отснятый материал, и - что более важно - мы получим предварительное уведомление, поэтому все должны вести себя наилучшим образом, давая Лисам шанс показать, из чего мы на самом деле сделаны. Рико не сможет справиться с тем, что мы выставляем себя в таком выгодном свете, чем больше очевидного внимания и похвалы, тем быстрее он сломается и сыграет нам на руку.              — Хорошо, — говорит Стефани, прежде чем Кевин успел открыть рот, чтобы возразить, что столкновение с Рико в прошлый раз было буквально смертельным. — В течение следующих девяноста минут мы разделимся на две команды и проведем мозговой штурм, а затем представим идеи коллективу.              — Дэвид, я хочу, чтобы ты с Кевином подсчитали номера и составляли списки. Лучшие игроки в каждой команде и на каждой позиции, а также недооцененные игроки - особенно женщины - которые не получают достаточного количества игрового времени, и, наконец, мне нужно, чтобы вы прикинули, что повышает вероятность, что игрок попадет в Про Лигу и Корт после колледжа и из каких школ они пришли. Я знаю, что Эдгар Аллен любит говорить, что они лучшая команда не только в колледже, но и среди новобранцев... я хочу знать, отражается ли это в статистике. Действительно ли игроки Воронов соответствуют своему потенциалу после окончания колледжа?              Мысли Кевина уже метались, составляя список бывших Воронов, которые стали профессионалами, и где взять прошлую и текущую статистику. Он едва слушает, когда Стефани отворачивается к остальным, уже обращаясь к Ваймаку, чтобы понять, как разделить их обязанности.              — Эбби, Рене, мы собираемся составить список всех игроков, которые соответствуют определению СМИ «разнообразные», а также всех бывших и нынешних игроков-женщин, которые могли бы захотеть работать с нами, и как мы могли бы собрать их вместе.              Время летит слишком быстро, а Кевин все еще по уши погружен в сравнительную статистику бывших Воронов, когда срабатывает оповещение Стефани и она снова собирает их вместе.              Кевин нетерпеливо ждет, пока Рене и Эбби расскажут о своих контактах с бывшими и нынешними игроками и о том, что это может значить - показывать не только белых, мужчин и гетеросексуалов. Дело не в том, что он не считает это важным. Просто он нашел что-то, и это может стать чем-то большим, чем просто сделать спорт привлекательным для большего числа людей. Экси уже является спортом, в который может играть буквально каждый.              Наконец, по прошествии нескольких часов, они переходят к фактам. У Воронов Эдгара Аллена самый большой список игроков из всех студенческих команд, хотя Университет Южной Калифорнии и Университет Пенсильвании наступали им на пятки. Наиболее существенная разница заключалась в количестве игрового времени отдельных игроков в трех лучших командах. У Университета Южной Калифорнии и Университета Пенсильвании, по-видимому, было минимальное количество времени, в течение которого игрок мог играть, если только они не заменяли травмированного игрока, в то время как Вороны так постоянно меняли своих игроков, что лишь немногие избранные когда-либо проводили более десяти минут игрового времени подряд. Иногда, как только нападающий забивал, его удаляли, предпочитая свежесть обыгрыванию своего конкретного соперника.              Это означало, что если смотреть не только на их общую производительность и навыки, их индивидуальные характеристики будут на удивление плохими. Когда они перешли в Про Лигу, где ни одна команда не могла позволить себе иметь достаточно большой состав, чтобы поддерживать игроков, которые выдыхались в течение пяти минут, они явно испытывали трудности. Профессиональные команды добивались большего успеха, если им удавалось завербовать связку бывших Воронов и почти исключительно играть ими вместе. Это означало, что бывших игроков Воронов часто обменивали между командами или использовали в основном для определенных ситуаций, таких как дополнительное время или серия пенальти.              Бывшие Троянцы были лучшими долгосрочными инвестициями, их статистика была одинаковой в различных парах и они гораздо лучше справлялись с продолжительным временем на корте, чем Бывшие Вороны. Тем не менее, бывшие игроки Университета Пенсильвании были более уравновешенными, чем Вороны или Троянцы, не избегая конфликтов и не прибегая в излишнему насилию, и часто заканчивали тем, что становились MVP на корте и за его пределами, в то время как Бывшие Вороны никогда ими не были.              Стефани поддакивала анализу Кевина, задавая удивительно проницательные вопросы, которые заставили его вернуться к своим заметкам, чтобы проверить и перепроверить факты.              — Какой резонанс вызовет постановка вопроса об ограничении количества игроков в студенческих командах? — спросила Стефани с почти злой улыбкой. — Лисы — самая маленькая команда из возможных, не так ли, но посмотрите на свой успех.              Кевин собирается оспорить ее определение «успеха», учитывая, насколько паршивым шоу они являются как на тренировке, так и на корте, когда говорит Ваймак.              — Если ты хочешь разозлить Тецудзи, это один из самых быстрых способов сделать это. Он использовал свою роль в ERC, чтобы заставить замолчать любое предложение о рассмотрении этого вопроса в течение многих лет. Но если бы это стало достоянием общественности, то вмешались бы Университетские Советы. Они все направлены на возврат инвестиций для каждого ребенка, которому они дают стипендию. Если бы они знали, что некоторые из этих стипендий поддерживают детей, играющих не более двух минут за игру, у них было бы много неудобных вопросов.              — Таким образом, мы могли бы направить статью непосредственно Директорам и Советам до того, как она будет опубликована, якобы для того, чтобы прокомментировать, как они оправдают соотношение цены и качества и действительно опрокинуть телегу с яблоками, — размышляет Стефани, записывая это в свой список для дальнейшего рассмотрения.              Кевин, Ваймак и Рене наклоняются, готовые продолжить обсуждение, но Стефани качает головой.              — Нет, давайте отложим это на второй план. Я хочу, чтобы мы все обдумали это, пока мы занимаемся чем-то другим в течение нескольких часов, а потом мы вернемся к этому. Если мы возьмемся за это сейчас, мы будем ходить по кругу, прежде чем каждый из нас поймет, что к чему.              Неохотно, за столом кивают.              — Хорошо, следующий пункт в моем списке — разработка плана управления рисками. Я занималась медиапланированием для многих общественных деятелей и могу заверить вас, что это необходимо, несмотря на то, что это неприятно и навязчиво. Мы должны быть готовы ответить, а не стоять на задворках, пытаясь отреагировать. — Стефани делает паузу, ее глаза сужаются, когда Кевин застыл как статуя.              — Мне нужно, чтобы ты хорошенько подумал, Кевин. Есть ли у тебя что-нибудь приватное или личное, что Рико или Морияма знают о тебе — или думают, что они знают о тебе — что может быть использовано злонамеренно? Вещи, которые могут вызвать скандал или стать пищей для любознательных журналистов?              Кевин бледнеет, украдкой поглядывая на Ваймака, затем на Рене и снова на Стефани.              Рене, всегда чувствительная к нуждам других, собирает кружки со стола и встает.              — Как насчет того, чтобы Тренер, Эбби и я пополним и разберемся с обедом, пока ты разговариваешь со Стефани? Ты можешь присоединиться к нам на кухне, как только определишься, есть ли что-то, что нам нужно обговорить?              Облегчение Кевина почти комично в своей физической форме, он откидывается назад на спинку стула, как будто кто-то только что перерезал ему веревочки, и демонстративно не смотрит ни на кого из них после единственного кивка.              Эбби и Рене быстро уходят, но Ваймак останавливается в дверях, пораженный мыслью.              В большинстве случаев, когда спортивных профессионалов спрашивают, есть ли у них скелеты в шкафу, это плохо замаскированное выражение, чтобы спросить, есть ли вероятность, что они не натуралы или когда-либо экспериментировали. Это удачно и вполне выходит за рамки того, чем он обычно занимается, но он чувствует, что, учитывая, что у этого ребенка нет собственных родителей, к которым можно обратиться по поводу таких вещей, это нужно сказать. Ему просто остается надеяться, что его грубая версия поддержки оправдывает то, что Кейли хотела бы для своего сына.              — Я не знаю, перенял ли ты фразу о том, что «спортсменам лучше быть или казаться гетеросексуалами, если они хотят добиться успеха», от Морияма или кого-то еще, но ты должен знать, что твоя мама посадила бы тебя на скамейку запасных на месяц за то, что ты сказал что-то подобное. У нее не было ярлыка для этого, но она всегда говорила, что ее интересует душа человека, а не его тело, и я могу гарантировать, что если бы СМИ когда-либо подумали спросить ее об этом, она бы сказала это им. Она также та, кто боролась зубами и когтями, чтобы помешать Экси не было наплевать на пол игроков, которые составляли команду. Так что никогда не думай, что она не поддержала бы тебя, что она — и я — не гордились бы тобой так же, как мы, если бы ты когда-нибудь подумал, что у тебя может быть место в квир-алфавите, хорошо, малыш?              Рот Кевина открывается, а горло и щеки заливает темный румянец, и он каким-то образом умудряется выглядеть испуганным и благодарным одновременно.              Даже когда Кевин ничего не говорит после продолжительной паузы, Ваймак решает, что на данный момент сказал достаточно, кивает Стефани и закрывает за собой дверь. Он делает мысленную пометку приложить больше усилий, чтобы справиться с гомофобией своей команды. Он должен был как следует разобраться с этим, когда Хеммик присоединился к команде или в любой из сотен других подходящих моментов, но он снова и снова откладывал это.              Ему просто нужно найти время для этого, думает он со вздохом.              — Что ж, — говорит Стефани, снова привлекая внимание Кевина к себе, как только комната пустеет, — это самое хорошее вступление, которое я, вероятно, получу к этому разговору. Пожалуйста, знай, что это безопасное место, и ничто из того, что ты мне расскажешь, не будет осуждено или раскрыто, за исключением случаев крайней необходимости. Чтобы внести ясность, я не предлагаю, чтобы ты выступил публично, если это имеет отношение к тебе, я спрашиваю только для того, чтобы мы могли обсудить, как ты хочешь поступить, если кто-то попытается нарушить твое доверие или конфиденциальность. И, к сожалению, учитывая ограниченное и жадное до сплетен общество, в котором мы живем, я должна спросить: мог ли Рико попытаться навредить тебе, публично комментируя твою романтическую или сексуальную историю, личность или предпочтения? Кто-нибудь, в кого, как он мог бы предположить — правильно или неправильно — ты был влюблен?              Кевин стонет, он не хочет об этом думать, тем более обсуждать, но, учитывая, что в его жизни есть только три секрета, кроме якудза, и эта тема касается двух наименее важных, у него нет особого выбора.              В Эдгар Аллене, в рамках его обучения работе со СМИ и подготовки к подписанию контрактов с профессиональными командами, его обучали правильным ответам на любые вопросы, касающиеся секса и сексуальности. Их позиция по этому поводу была предельно проста: у вас не будет отношений, пока вы живете в Гнезде, и вы будете гетеросексуалом на протяжении всей своей профессиональной карьеры. Каждый Ворон знал, что нельзя ожидать, что внешний мир когда-либо узнает правду, ни о том, как и где они жили, ни о том, как они тренировались, ни о том, что они делали в те драгоценные моменты, когда Мастер не смотрел. Конфиденциальность была невозможна, но хранить секреты от внешнего мира было все равно, что дышать, и наказание за нарушение этого молчания было быстрым и суровым.              Рико, в особенности, любил секреты. Прежде чем они стали достаточно взрослыми для колледжа, он тайком обыскивал комнаты игроков Воронов, пока они тренировались, пытаясь их раскрыть. Это была привычка, которую он не пытался обуздать в комнате, которую делил с Кевином. Его книги были единственной вещью, которая когда-либо ускользала от поисков Рико, и даже тогда он доверил им на сохранность лишь одну вещь.              Поскольку Кевин прибыл в Гнездо и жил с Рико в одной комнате до своего десятого дня рождения, он быстро понял, что лучше делать вид, что ему все равно, что у Рико есть полный доступ ко всему процессу его сексуальных открытий. Лучше отбросить всякое чувство стыда и просто экспериментировать, пока есть возможность, потому что он знал, что Морияма не потерпят, чтобы один из их активов бросал кости общественной поддержке квир-спортсменов.              Как оказалось, сделать Морияма счастливыми из-за своей публичной сексуальности, было намного проще, чем Кевин ожидал. Он видел безумные мысли и желания, которые, кажется, преследуют его друзей и товарищей по команде днем и ночью, и терпеливо ждал, когда это случится с ним.              О, он хотел.              Хотел быть рядом с несколькими очень конкретными людьми, но просто... не так. Никогда так.              Компетентность и знания, как он быстро понял, были чем-то, к чему его тянуло, как мотылька на огонь. Не такое хвастовство, как одержимость Рико быть лучшим, но... природный талант и любовь к чему-то? То, как Джереми Нокс мог прыгнуть, поймать мяч, развернуться и забить - все это, прежде чем обеими ногами снова коснуться земли? То, как Эндрю, казалось, мог предсказать, куда игрок собирается прицелиться, и перейти от отвратительной скуки к стальной ловушке за долю секунды? Как Тея могла проверить кого-то за следующую неделю, не пропустив ни единого шага? И это даже не начало работы с пары приглашенных лекторов, которые были настоящими экспертами в своих областях, и их страсть к своему разделу истории была настолько яркой, что они практически светились ею?              Какое-то время он пытался убедить себя, что все, о чем говорят люди, — преувеличение. Что они просто испытали то же слабое притягательное чувство, которое возникало у него, когда он подумал о возможности проводить время с определенными людьми, и усиливал его. В конце концов он признал, что то, что они испытывали, было другим, когда ему сказали, что единственной альтернативой были отношения, сосредоточенные на физической близости или свободной дружбе. О его стремлении к тесной и крепкой дружбе не могло быть и речи.              Но, по крайней мере, это прояснило одну вещь: он определенно предпочитал любоваться на расстоянии. Не то чтобы у него был какой-то настоящий талант заводить друзей, даже без усложнения неизвестной мешанины чувств, которую вызывали в нем некоторые люди, но он ценил то, что нашел, будучи частью Монстров.              Был только один человек, который каким-то образом пробрался достаточно далеко под его щитами, чтобы он действительно провел время, думая о физической близости с ним. Даже тогда он был почти уверен, что это произошло только потому, что он слишком запутался в их нитях, чтобы даже понять, что происходящее на самом деле не было его идеей.              Запинаясь, он рассказал Стефани о своих тайных отношениях с Теей Мулдани. Как это была просто близкая дружба в течение многих лет, прежде чем она необъяснимым образом начала становиться чем-то большим, как она делала все больше и больше намеков, как казалось, что все просто ждали - ждали, когда это произойдет, - чтобы Кевин «сдался» и принял влечение, на котором все настаивали. Так и должно быть. Что у мужчины и женщины не могло бы быть такой ​​близости без этого. То, что это имело запретный характер, должно быть, подлило масла в огонь, которого Кевин не мог видеть, но все настаивали на том, что они должны быть там со всем дымом, который они могли видеть между ними.              Выражение лица Стефани было открытым и, к счастью, свободным от осуждения, когда она сказала: — У тебя есть какая-то конкретная идея о том, что Рико может сказать об одном или о вас обоих, что может вызвать проблемы? Я не уверена, что он мог «разоблачить» ваши отношения и как ее могли выгнать из команды, не привлекая внимания к неоправданно строгим правилам Воронов и не поднимая вопросов об их образе жизни.              Кевин вздохнул, этому слову научил его Эндрю, когда узнал о Тее. Сомнений, возникших в сознании Кевина, было достаточно, чтобы убедить его принять предложение Эндрю удалить ее номер из своего телефона, чтобы у него не возникло соблазна связаться с ней.              — Ухаживание.              Это слово было на вкус как яд на его губах, подчеркивая каждое ранее невинное воспоминание, хранящееся в тени, ровно настолько, чтобы показать, что это слово больше подходит, чем нет.              — Я был… она училась в колледже, когда я учился в старшей школе, но мы вместе жили в общежитии в течение пяти лет, когда она была Вороном, и хотя технически мы не спали вместе до ее четвертого курса, когда мне было 17 – это было… дело в том… — Кевин делает паузу, борясь со смесью беспокойства, стыда и замешательства, которая угрожает захлестнуть его. — Если бы он хотел навредить нам, он мог бы сказать, что я гонялся за ней, ставя под угрозу ее место в команде. Мы не смогли бы бороться с этим, не объяснив реальный контекст, который является еще более компрометирующим.              — Спасибо, что рассказал мне, Кевин. Мне очень жаль, что у тебя был такой опыт, и ты чувствовал, что тебе нужно сохранить это в секрете.              Кевин натянуто кивает, стараясь не показывать, как сильно на него повлияли ее слова.              — Если все в порядке, я бы хотела, чтобы у нас обоих было время подумать о том, как мы можем управлять этими знаниями таким образом, чтобы наилучшим образом защитить твое психическое здоровье, а не только твою карьеру. Будь уверен, что я поддержу тебя, если в любой момент ты захочешь официально сообщить о том, что ты пережил, но я также буду уважать и защищать твою частную жизнь, если ты решишь этого не делать. — Стефани говорит с нежной яростью, давая ему несколько минут, чтобы переварить ошеломляющий прилив эмоций, вырвавшихся на поверхность, снова заговорив об этом, после того как изо всех сил старался выбросить это из головы.              Когда она, наконец, снова заговорила, это не то, чего Кевин ожидает и не то, о чем он хочет думать. Другой его секрет все еще ощущается как бремя, которое ему нужно быстро сбросить, прежде чем оно утянет его вниз.              — Ничего страшного, если ты больше никогда не захочешь видеть ее или говорить с ней. Но я хочу, чтобы ты подумал о том, есть ли шанс, что она все еще может рассматривать тебя как пару, несмотря на то, что вы не общались после травмы?              — Это… это еще не все, — почти задыхаясь, говорит Кевин. — Я экспериментировал, когда был в Гнезде, пытаясь понять, кто меня привлекает. Мы все делали. Это. Там все по-другому. С таким большим соотношением мужчин и женщин, и большинство из них почти так же одержимы сексом, как и с Экси. Никто никогда не говорил об этом, в конце концов, мир должен был поверить, что ты натурал, но это означает…              Стефани кивает, но молчит, когда Кевин делает паузу.              — Рико думает… он думает…              — Не торопитесь, Кевин, все в порядке. Что бы ни думал Рико, верно это или нет, все нормально.              — Он думает, что я влюблен в Джереми Нокса и…— Кевин задыхается, его слова переплетаются друг с другом, когда он выдавливает их из себя. — Я думаю, он мог бы сказать, что я пошел к Эндрю, потому что… но я имею в виду, что они потрясающие. — Кевин снова останавливается, чувствуя, как пылают его щеки, прежде чем продолжить спешить, — но не то чтобы я хотел заняться с ними сексом... просто... я, это сбивает с толку.              — И путаница — это совершенно нормально. Точно так же, как считать, что желание несексуальной близости с кем-то действительно и реально. Спасибо что сказал мне. Пожалуйста, знай, что я сделаю все возможное, чтобы защитить твою конфиденциальность. — Улыбка Стефани становится мягче, — хотя, если ты когда-нибудь захочешь, чтобы я или Рене познакомили тебя с людьми, у которых больше опыта в альтернативных структурах отношений, таких как квирплатонические отношения, мы были бы более чем счастливы. Секс или романтика не обязательно должны быть частью этого, если они тебе не нравятся.              Кевин неловко кивает, желая, чтобы под его стулом образовалась дыра и проглотила его.              Он в порядке. Его странные, почти созависимые отношения, которые у него сложились с кузенами, в порядке. Ему не нужно знать ни о чем другом, хотя он уже в ужасе от того, что закончит школу на целый год раньше них. И если он еще раз произнесет в уме слово «в порядке», он может истерически расхохотаться, так что ему определенно нужно остановиться.              — Теперь, когда мы разобрались с самыми неудобными вопросами, мне нужно, чтобы ты рассказал мне, что именно заставило тебя так оцепенеть, когда я впервые упомянула о секретах, — спокойно говорит Стефани, но ее взгляд пронзителен.              Кевин замирает. Он частично надеялся, что все эти два признания заставят ее предположить, что ничего другого быть не может. Конечно, ему не повезло настолько, чтобы это произошло.              — Может быть, что-то связанное с твоей историей? Или твоим отцовством? — подсказывает Стефани, когда Кевину удалось лишь открыть и закрыть рот несколько раз за минуты между ее вопросами.              — Как? — грубо спрашивает Кевин, потрясенно качая головой, услышав это так ясно.              — Ну же, Кевин, я журналист. За эти годы о тебе и твоей матери было написано много статей, и все они подчеркивают отсутствие отца. Судя по твоей реакции, я думаю, что ты знаешь, но также и у Рико есть способ это выяснить. К сожалению, это не тот скандал, которым мы можем рисковать, так что напомню. Я здесь, чтобы поддержать тебя и защитить, насколько это в моих силах, но я не могу этого сделать, если не знаю фактов. И мы не можем позволить себе вооружить Рико или Тецудзи взрывоопасными секретами, когда собираемся объявить им войну.              — Моя мать написала письмо Тецудзи и в нем назвала имя моего отца. Однажды мы с Жаном нашли его у него дома, и я его украл, — медленно говорит Кевин, готовясь к удару с каждым признанием, сорвавшимся с его губ.              — И где сейчас это письмо? – подсказывает Стефани спокойным и ровным тоном.              — Гнездо, моя комната, спрятано в моих книгах, — с придыханием признается Кевин.              — И это комната, которую ты делил с Рико, не так ли?              — Да. — Это больше похоже на хрип, чем на слово, но Стефани понимает.              — Сделай пару вдохов со мной, Кевин, все будет хорошо, просто сосредоточься на дыхании.              Кевин понятия не имеет, сколько времени проходит, прежде чем он достаточно успокоится, чтобы она мягко напомнила ему, что ей нужно имя.              — Это… Ваймак, — запинаясь, говорит Кевин чуть громче шепота. — Дэвид Ваймак — мой отец, но мама солгала ему, и поэтому он считает, что я не его. А теперь я связался с якудза, он меня возненавидит.              Возникшая в результате паническая атака настолько серьезна и продолжительна, что Эбби в конечном итоге дает Кевину снотворное и укладывает его в постель. Он свяжется с Бетси завтра, когда она вернется после встречи с Эндрю.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.