***
Михаил учился в одном из самых красивых и старинных городов Украины — во Львове. Там он снимал квартиру с двумя друзьями: Ирой Верещук и Виталиком Кимом. В один из дней, Подоляк пришёл последний, так как задержался на работе и устало поплёлся в ванную. Ирка сидела в гостиной, которая являлась общей комнатой, делая маникюр и говорила с кем-то по телефону, пока Ким играл в приставку, потягивая пиво. — Міша! Ану подь сюди! — кричит та, заставляя студента положить кружку на столешницу. — Ну шо там? Шо тобі потрібно? — спрашивает он, прижимаясь плечом к дверному косяку, и смотрит на подругу. Девушка свешивает голову с подлокотника, шкодливо улыбаясь. — Да ничего такого, расслабь булки. Давай брови тебе пощипаю, Виталик своё уже отвоевал, — и правда, если присмотреться, то можно заметить, что лоб Кима был красным из-за воска, которым подруга удаляла ненужные волосы. — О нет, иди-ка ты нахуй. — Да я то пойду. Дай Бог на большой, — это вырывает с уст Виталия смешок, из-за чего он ставит игру на паузу, и поворачивается корпусом к другу и соседу по комнате. Подоляк отлип от косяка, делая шаг в сторону кухни, но почувствовал на своей талии крепкую хватку лучшего друга, который тащил его обратно в гостиную. — Это такая у тебя мужская солидарность, да? — Миша стукнул Виталика в плечо, но несильно. Тот поднял две руки вверх, тихо смеясь. — Я тоже попал под раздачу, зато теперь с красивыми бровями, — он игриво повёл ими, делая глоток пива. — Ой, катись ты, — Подоляк махнул рукой, прикрывая глаза и сдался Ире, ведь та всё равно бы не отстала. — Зато какой красавчик стал! Ещё краше, чем был, — девушка протягивает ему зеркальце и оценивает свою работу. — Благо, что ты хоть не стала их красить в этот раз, — Миша смотрит на себя, отмечая, что так действительно стало лучше. — Она кончилась на Киме, тебе повезло, — Виталик в это время допивал третью бутылку пива, не особо вникая в разговор друзей, а оттого вообще не услышал, что говорят о нём.***
Конечно же, Миша не воспринял слова Арестовича всерьёз, поэтому уже на следующий день стоял на митинге, пытаясь вырваться вперёд к сцене, чтобы пообщаться с женой политика. Анастасия стояла на некой сцене, пытаясь по очереди ответить на вопросы журналистов, несколько раз в неё летели гнилые овощи, фрукты или пакеты с мусором, но женщина твёрдо стояла, продолжая общаться с пришедшими. — Правда ли то, что вы разводитесь? — крикнула какая-то девчонка, держа в руке блокнот и ручку. Настя тут же замолчала, сжимая губы в тонкую нить и шумно выдохнула, нервно поправляя низ юбки. — Не советую слушать разные слухи, милочка, — Подоляк отметил нервозность женщины, поэтому поднял руку. — Вы хотите, чтобы Ваш муж шёл на пост президента? Нужна ли вам эта ненависть и постоянная слежка? — Он мой муж, с которым я много лет в браке. Конечно же, я его поддерживаю во всём и всегда стараюсь быть рядом. Нет, не боимся, потому что к агрессии в стою сторону мы привыкли, — она внимательно слушала юношу, чуть склоняя голову. — Не думаете ли вы о том, что это может привести к тому, что было в 2014-ом году? Украинцы сильный и независимый народ, вряд ли они допустят такое. Анастасия тут же вспылила, громко крикнув. — Пошёл вон! Охрана! Скрутите его сейчас же! Подоляк понял: дело пахнет писюнами и пора ой как быстро бежать. Парень молниеносно закинул блокнот и диктофон в портфель, принявшись бежать куда глаза глядят, лишь бы его не поймали и не повязали. Охрана и полицейские тут же кинулись за ним вдогонку, толкая других людей, некоторые даже упали, но тем было всё равно — надо было поймать Михаила. Тот завернул в ближайший переулок, но тут же громко выругался, когда увидел, что перед ним стена, а бежать ему явно некуда, так как с другой стороны уже стояла полиция. Студент выдыхает, на миг прикрывая глаза и начинает быстро бежать вперёд, надеясь проскользнуть мимо охраны. Он судорожно обдумывал все варианты, и решил проскользнуть под ногами одного из них, но как только Михаил хотел подняться — получил удар электрошоком по рёбрам. Один из национальной гвардии вновь нацепил на студента наручники, сильно прижав его щекой к кирпичной стене, отчего на нежной коже осталось несколько мелких царапин. Мишу держали с двух сторон, сильно сжимая руки, а он лишь покорно шёл, опустив голову и проклиная себя за такую оплошность с тем треклятым переулком. Мужчины особо не церемонились — первые удары приходятся битами по рёбрам, затем — кулаком по скуле, брови и глазу. Лишь после этого его поднимают, таща в машину.***
Виталик пытался дозвониться до друга, но все безуспешно. Он начал накручивать себя, из-за чего наматывал круги по квартире, грызя ногти. Ким тоже был в Киеве, но из-за того, что его двоюродный брат попал в сильнейшую аварию, и он приехал проведать его. Студент психует, беря в руки телефон и заходит в Zenly, пытаясь найти на карте Киева телефон Подоляка. Он долго пытается понять где это, облазив весь Гугл и карты, и осознаёт: это Офис Президента. Виталий вспоминает, что Миша проболтался об одном визите к Арестовичу, но зная друга, он не сомневался — тот опять поплёлся на сегодняшний митинг. Он ругается слишком громко, судорожно надевая первую попавшуюся толстовку, джинсы, обувает кроссовки и вылетает с квартиры, чуть не забыв закрыть входную дверь.***
Подоляка грубо и бесцеремонно толкают в кабинет Арестовича. Миша недовольно дёргает руками, из-за чего гробовую тишину кабинета разрезает звук лязга метала. Алексей неспешно поднимает голову, сталкиваясь с карими глазами, и невольно усмехается. Михаил поджимает губы, но упрямо молчит. Взгляд политика цепляется за щёку студента, где виднелась свежая гематома и мелкие ссадины; подбитый глаз; и за разбитую бровь, с которой капали капельки крови, но тот словно не замечал их. — Это мои люди сделали? — спросил он, а его глаза вмиг потемнели. — Да какая к чёрту разница, м? — спрашивает юноша, гордо вскидывая голову, — отчитывайте меня, или что Вы там хотели сделать и отпустите меня. — Завали, а, — холодно парирует Алексей, поднимаясь и делает несколько шагов к замершему парню, взяв того за подбородок, рассматривая ушибы. Мужчина берёт аптечку, усаживая Мишу на диван и осторожно обрабатывает мелкие ранки на щеке хлоргексидином, вытирает запекшуюся кровь на брови, а парень лишь тихо шипит и жмурится от неприятных ощущений. Он холодными пальцами берёт подбородок Михаила, осторожно и даже бережно касается ушибленных мест, пока сам журналист замер, сидя с зажмуренными глазами и, кажется, даже не дышал. — Не елозь, — командным тоном приказывает Алексей, из-за чего Подоляк действительно затихает, чувствуя мурашки по всему телу. — Это очень.. мило с Вашей стороны, но отпустите меня, пожалуйста, — негромко просит студент, разглядывая политика. — А интервью? — усмехается тот, выбрасывая ватку в корзину под столом. — У меня все вещи забрали, — младший пожимает плечами, дёргая руками, которые уже затекли, и понимает, что на запястьях появились свежие полосы, которые надо будет прятать от Кима. Арестович хмурится, но делает шаг вперёд, снимая наручники и окидывает парня взглядом. — Я поговорю с ними. Если они не выбросили твои вещи, то может я тебе и верну кое-что. Подоляк напрягается, чувствуя подставу, но виду не подаёт. — Какой Вам прок с этого? Какая выгода, м? — в лоб спрашивает младший. — Мне? Тайна государственной важности. Но я давненько не видел таких назойливых журналистов, которые так рискуют собственной жизнью. Ты же осведомлён, что гвардия могла спокойно избить тебя ещё сильнее или повезти в участок? Им же плевать на всё. — Ну так бы и было. Мне главное нужную информацию вынюхать, а последствия — это уже второстепенная хуйня, которая мало заботит. Арестович медленно выгнул бровь, усмехаясь. — Глупый ты, chaton, — говорит он, — за такое наказывают, господин Подоляк. Миша лишь впивается в него взглядом после этого обращения, но молчит, дальше делая вид, что не понимает того. — Смотря каким способом, господин Арестович, — Михаил лениво наблюдает за ним, чувствуя странный азарт, который посылал бешеные импульсы по всему телу. Алексей уже хотел было податься вперёд, но в кабинет без стука зашла его жена, увидев избитого парня. — Он был на митинге сегодня, зай, — девушка подходит к мужу, положив ладони на его плечи и целует в щёку, оставляя красный след помады, — порой журналисты тупые, приходится прибегать к крайним мерам. Алексей тянет её за руку, вынуждая нагнуться. — Прикрой рот, пожалуйста, — недовольно говорит он, глядя на замершую жену, которая не ожидала от него таких слов. Настя гордо выравнивает спину, поправляя низ юбки и выходит с кабинета. — Воспитательный час закончился, я надеюсь? — вдруг выдаёт Миша, многозначительно кивая головой на дверь. — К кому ты так спешишь, м? — Алексей поднимается, ослабляя узел галстука. — Вот кого кого, а Вас это точно не должно ебать, — холодно отвечает журналист, поднимаясь и мысленно скуля от резкой боли во всем теле. — Tu es si impudent et travailleur, — говорит Лёша, надвигаясь на студента, — tu serais superbe à genoux devant moi. Подоляк предательски краснеет, чувствуя предательский жар по всему телу и молча вылетает с кабинета, на выходе с Офиса столкнувшись с Кимом, которого не хотели туда впускать. — Миша! — тот оставляет несчастных охранников в покое, которым успел выебать все мозги, срываясь к другу, — мадонна, что с тобой случилось? — Ты же знаешь, что тяжело быть журналистом. Сцепился с каким-то парнем, не бери в голову, — в голове кружилось, из-за чего Михаил крепко жмурится, — а ты чего тут? — Да мне скорее сам Зеленский ответит, нежели ты. Я в Зенли посмотрел где ты, вот и приплелся, мало ли. Взял интервью у Арестовича? — Опять нет. Менты забрали у меня рюкзак с диктофоном и блокнотом. — Ты был на митинге, да? — обреченно спрашивает Виталик, хотя заранее знает ответ. — Был, поэтому меня и скрутили, отправив к Аресто.. А тот был лёгок на помине. Мужчина вышел с Офиса Президента, печатая что-то в телефоне. Ким с сомнением покосился на него. Миша не успел среагировать, как друга и след простыл, и тот кинулся за ним, дабы остановить его. — Виталик! Да стой же ты! — Подоляк хотел было стать перед ним, тем самым прикрывая Алексея, но Ким успел ударить Арестовича в нос, разбивая его. — Какого чёрта.. — шипит политик, зажимая переносицу двумя пальцами, но тут же тихо айкает, так как она адски болела. Миша шумно выдыхает, вспоминая лекции в медицинском и помогает Лёше с кровотечением, в конце бережно наложив на переносицу пластырь с каким-то детским рисунком, который нашёлся у Михаила под чехлом телефона. — Благодарю, — буркнул он, сверля взглядом Кима, который сжимал кулаки. — Виталик, это не он врезал мне, честно. Миша смотрит на друга настолько искренне и верно, что тот верит ему, тихо выдыхая. — Тогда прошу прощения, Алексей.. — он запинается, но слышит тихий голос Подоляка, который подсказывает ему, — Николаевич. — Какие же вы, дети, глупые, — холодно и резко отвечает тот, — а Вы, Михаил, забудьте об интервью. Quoique, tu pourrais juste me demander gentiment. Mon corps et mon organisme réagissent trop brusquement à vous. Подоляк мысленно стонет, ощущая предательскую дрожь в коленях, и тяжело сглатывает. Он хочет сказать хотя бы что-то, но Арестовича уже и след простыл. — Виталик, я однажды задушу тебя, — обречённо выдаёт Миша, кончиками пальцев касаясь огромного фингала под своим глазом. — Он же отбитый на всю голову, и спокойно мог сделать это, — оправдывается Ким, потирая затылок. — Ладно, что-то придумаю. Идём по домам? Адски хочу в душ, дабы смыть с себя усталость, кровь и пережитые за сегодня эмоции. — Да, без проблем, — Виталик протягивает ему руку, а тот крепко хватается за неё, не заботясь о том, что о них подумают, так как идти от адской боли в рёбрах было проблематично. Фотограф делает несколько снимков с разных ракурсов, отправляя это Арестовичу на электронную почту. Мужчина сидит в халате, грызя зубочистку и рассматривал присланные фотографии. «Любовники?» — проносится у него в голове, и он требует досье на этого Виталия. Но он тут же облегчённо выдыхает и даже улыбается уголками губ, когда читает, что Ким обручён и без пяти минут женат. Политик не понимает, что с ним происходит, но чутьё подсказывает — это будет пиздец. Мужчина берёт в руки телефон, выходя на нужных ему людей и приказывает уволить тех охранников, которые не следовали его приказу, ещё и в придачу сильно избили юношу. Михаил же, высунув язык от усердности, наносил мазь на рёбра. Он лежал в тёплой постели, выйдя с душа и теперь зализывал раны, обдумывая то, как же ему теперь подступиться к Алексею после того, что вытворил Виталик. Брошенные политиком фразы на французском будоражили молодой мозг и сознание, из-за чего тело предательски быстро отзывалось на это. Он машет головой, рисуя перед глазами образ жены Арестовича и с тяжелой головой ложится спать.