***
— Где, чёрт возьми, Миша и Ира? — Ким хватает Арахамию за грудки, прижимая к ближайшей стенке. Давид пытается отодвинуть от себя его руки, но у Виталия крепкая хватка, да и он явно не собирался отпускать старшего. У политика чуть не срывается с губ: «Схвати за шею», но он тут же машет головой, осознавая, что перепил. — Иру забрал Миша. — Он вернулся? — Виталий на миг замирает, но мужчину не отпускает. — Да, а Подоляка.. забрал Арестович к себе домой, — еле слышно говорит он, но Ким не слышит его из-за слишком громкой музыки, потому и подаётся вперёд, заставляя Давида судорожно сглотнуть от такой близости. — Что? Громче, я же не слышу, музыка орёт! — Лёша его забрал! Он не тронет его, не волнуйся ты так! Ким зажмуривается, считая до десяти, дабы не врезать политику и шумно выдыхает, медленно отпуская его. — Когда они вернутся? — Не знаю, думаю, минут через 30. Жених ерошит волосы, залпом выпивая бокал виски, успев снять его с подноса, который нёс официант и возвращается к Юле, оставляя растерянного Давида одного. Виталий что-то бурно объясняет жене, маша руками и несётся в сторону политика, бесцеремонно хватая его за запястье и тащит на выход. — Куда мы? — негромко спрашивает Арахамия, так как откровенно боится получить в глаз. — Ты сейчас же говоришь адрес того баклана и мы едем туда забирать Мишу, ты меня понял? — Я не уверен, что это хорошая идея, — Давид резко тормозит, но из-за того, что Виталий держал его за руку, то Ким не ожидал и пошатнулся, чуть не сбив политика с ног. Старший замирает, приоткрывая рот, за счёт чего не специально мажет губами по гладковыбритой щеке жениха. Ким на миг застывает, ощущая горячее дыхание возле своего лица, и тут же шарахается от него, выпрямляясь. — Я вызываю такси, — пробурчал он, набирая номер и заказывая машину.***
— Вставай, chaton, — Лёша осторожно касается худого плеча, а Миша лишь приоткрывает глаза и выравнивается, потирая плечи. — Где мы? — Подоляк смотрит в окно, но не может узнать район. — Возле моего дома, не волнуйся. Я пообещал, что ты и.. Ирина, да, будете в ресторане через полчаса. У Миши внутри что-то щёлкает, из-за чего он хватает Лёшу за ворот рубашки, потянув на себя, оставив между ними ничтожное расстояние, которые оба так сильно хотели сократить. — Не дай Бог на Ире будет хотя бы одна царапина — на этот раз я тебе сломаю нос, а не Виталик, понял? — журналист правда переживал за подругу, которой не было рядом. — Зато мы наконец-то перешли на «ты», это ли не успех? — усмехается старший, не торопясь отодвигаться, — она со своим парнем, не кипятись. Подоляк вскидывает правую бровь и пытается припомнить, когда же он приехал, ведь Ира ни слова об этом не сказала. — Откуда Вы.. — Мы заранее узнали, что он приезжает и решили сделать вашей подруге небольшой сюрприз, она сама не знала, — Арестович, всё же, неохотно убирает его руку и поправляет рубашку, — пойдём в дом? Не вижу смысла тут сидеть, — мужчина открывает дверь и выходит, давая водителю какие-то указания. Михаил что-то обдумывает и тоже выходит, осматривая огромный дом. — Хорошо нынче политики живут, — язвит он, переводя взгляд на старшего, который уже скрылся внутри дома. — Я на него заработал ещё до своего поста, — спокойно отвечает Алексей, снимая галстук и расстёгивает две верхние пуговицы, обнажая шею и ключицы, на которые Миша очень сильно старался не смотреть. Журналист снимает обувь, обувая тапочки, любезно предоставленные хозяином дома, делая шаг вперёд и направляется следом за мужчиной, который шёл на террасу. Там стоял небольшой столик и два кресла. — Садись, чего стоять будешь, — Арестович вытянул свои длинные ноги, в шутку похлопав по своим коленям, и откинул голову на спинку кресла. Миша нерешительно топчется, борясь с собственными демонами в голове, но всё же поддаётся соблазну и садится на чужие колени, обнимая старшего за шею. Алексей явно не ожидал этого, из-за чего тут же садится ровно, чуть поелозив, дабы Михаилу было удобно. — Что мы делаем..? — тихо лепечет журналист, не в силе отвести взгляд от янтарных глаз, которые жадно изучали его. — Chaton, je ne sais pas, — выдыхает старший, поглаживая одну ногу студента, — Puis-je t'embrasser? — Алексей никогда, никогда не просил о таком, но с этим парнем он чувствовал себя ебанным облачком, а самого журналиста хотелось только нежить и лелеять. Миша краснеет, прикрывая глаза и на выдохе произносит: — Oui s'il te plaît. Je veux ceci. Арестович поражено молчит, не в состоянии подобрать слова и сформулировать вопрос. — Ты.. Ты всё это время понимал меня..? — Конечно. Я свободно владею французским, месье Арестович, — шкодливо улыбается тот, разглядывая мужчину. — Quel garçon espiègle, tu devrais être correctement puni, — Лёша касается чужой мочки губами, сбивчиво дыша. Щёки Михаила тут же становятся красными, а сам он чувствует, что медленно, но уверенно возбуждается. — А как же Ваша жена? — парень пытался сохранить последние крупицы самоконтроля, и не сдаться в плен этому дьяволу. — Я давно не люблю её, нам затягивают процесс развода, — Алексей не знал, зачем отчитывается перед ним, но умом понимал, что не хочет что-то скрывать от него. Он не был уверен в том, поверит ли ему Миша, но ведь, как говорится: не попробуешь — не попробуешь. — Alors je te permets de prendre le contrôle de moi et de mon corps, — на одном дыхании произносит младший, глядя в миг потемневшие глаза. Арестович шумно выдыхает, оставляя за ушком мокрый поцелуй, ведёт губами по щеке, затем целует парня в уголок губ, и лишь тогда накрывает такие желанные губы своими. Миша ластится к нему, жмётся всем телом, желая ощутить тепло чужого крепкого тела. Алексей чувствует на его губах терпкий привкус алкоголя, а точнее: коньяка. От этого мозг пьянеет, а неуверенные касания к своему лицу хочется ощущать ещё больше. Подоляк, точно одурманен, тянется к его рукам, так сладко и дуряще ластится — телом и потрёпанным сердцем, смотрит поплывшим взглядом из-под пушистых смоляных ресниц, а своими тонкими пальцами наощупь находит затылок политика, пропуская поседевшие пряди через пальцы.***
Анастасия подслушала разговор жениха и друга своего мужа, из-за чего тоже вызывает машину, приказывая ехать за ними. Виталий вылетает с такси, несясь в дом, не имея даже малейшего представления о том, куда именно ему идти, и где искать друга. Давид догоняет его, хватая за плечо и поворачивает к себе, столкнувшись с ним носами. — Погоди ты, — политик тяжело дышал, оглядывая дом и вспомнил, что любимое место друга — терраса, куда он и ступает, ведя за собой Кима. — Мати Василева! — вскрикивает жених, увидев своего друга в очень опрометчивой позе и положении, тут же отвернув голову. Давид лишь предательски краснеет и повторяет жест Виталия, смотря в стенку, часто моргая. Подоляк тут же подскакивает, шумно сглатывая и пытался уложить растрепанные волосы. — Что здесь происходит? — в проходе показывается жена Алексея, который пытался поправить брюки и нервно одёргивал низ рубашки. — Вы что все здесь забыли? — грозно спрашивает Арестович, медленно поднимаясь с кресла. Давид как-то неосознанно вжимается в Виталика, который, на самом деле, тоже упал на очко. — Ты вообще адекватный? Ты моего дружка спиздил прямо на свадьбе! Что за хуйня? — Ким вспыхнул, делая шаг к политику, но крепкая рука Арахамии заставляет его остаться на месте. — И дружку, к слову, тоже, — влезает в разговор Настя, но гневный взгляд мужа ясно указывает на то, чтобы она заткнулась. — Вас ебет? Миша особо-то и против не был, — говорит Лёша, косясь на притихшего журналиста. — Ты мой муж, чёрт тебя дери! — Анастасия вспыхивает, словно спичка, кидаясь на Михаила, который тут же ловит её руки, не дав ей ударить себя. — Завались! Сейчас же! — Арестович подходит к женщине, хватая её за руку, оттягивая от парня. — Что? Надоела тебе, да? Решил ебаться с молоденькими мальчиками? — Рот свой закрой. Ты ничего не знаешь и не вправе говорить вообще что-либо! Ким молча таращился на них, пока Давид судорожно обдумывал, как разборонить бывших супругов. — Алексей, я же сделаю так, что ты с таким позором вылетишь с кресла политики, что будешь молить о том, чтобы о тебе забыли! — девушка пытается влепить ему пощёчину, и у неё это получается. Звонкий звук разрешает гробовую тишину, а Арестович молча сжимает челюсти, из-за чего скулы очерчиваются ещё больше, а глаза опасно темнеют. — Забыла, как прыгала по чужим койкам, пока я был на фронте? Столько хуев попробовала, что мама не горюй. Миша не выдерживает, проходя между ними и идёт через весь дом к выходу, садясь в такси, на котором приехали Давид и Виталик. — Эй! Мишань! — Ким порывается догнать его, но Давид жестом указывает, что не стоит. Арестович молча отпихивает от себя супругу, мысленно считая до десяти. — Куда он может поехать? — негромко спрашивает он, глядя на Виталика. — В ресторан. Ему нужно остыть, главное, чтобы он не налакался, — жених трёт глаза и обречённо вздыхает, — спасибо за свадьбу, придурок. Мужчина резко вырывает свою руку, которую придерживал Арахамия и уходит, вызывая такси. Алексей молча смотрит на Настю, которая пристыженно молчала. — Убирайся вон из моего дома. Сейчас же собрала сумку и пиздуй, куда глаза глядят, — говорит политик, заходя в дом и поднимается в свой кабинет, громко хлопая дверью. — Ты на его стороне, да? — шипит девушка, глядя на Давида, который смотрел на неё, не скрывая отвращения. — Сама наделала хуйни, а виноватым пытаешься сделать его. Не думал я, что ты такая глупая. — Да он же педик! Так ещё и на молоденького повёлся! Тебе самому не мерзко? — Нет, представь себе. Ориентация моего лучшего друга — последнее, что меня волнует, знаешь ли. И подумай хорошенько, если есть чем: может, Лёша просто хочет быть счастливым? Разговор окончен, — Арахамия уходит, направляясь к лучшему другу, пока Анастасию душат предательские слёзы.***
Миша вернулся в ресторан, садясь возле Юли, которая вовсю уплетала торт, закусывая креветками. — Ты чего? Беременная, что-ли? — смеётся тот, делая глоток вина. — Так сладкого захотелось! А сейчас бы чего-то кислого скушала! — невеста тянется к лимону, кусая его и даже не морщится. Михаила мутит от такого микса еды, из-за чего он забавно дует щёки, пытаясь сдержать тошноту. — Где Виталик? — вдруг спрашивает она, глядя на друга. — На улице, беседует с гостями, не волнуйся, — Подоляк целует её в висок, точно старший брат, и переключается на нейтральную тему, пока сердце бешено стучало и требовало вернуться к Алексею, которого сейчас так отчаянно успокаивал Давид.