Mela en'coiamin

Элладан с легким недоумением потер все еще зудящий след от хлёсткого удара ивовой плетью. Неужели его несносное высочество, aranen лихолесский, настолько связан с древней пущей? Тогда еще более оправдан их скорый отъезд домой — не стоит его супругу находиться среди лесных дикарей и, словно трясина сплетающихся с самой сутью fear, корней и крон Леса. Он-то видел, как страдает древний воин, его учитель, ловящий каждый мимолетный взгляд Таура, отца Лайквалассэ. Вот уж кто должен набраться терпения, а вовсе не он! Элладан снова почесал след от удара и обиженно прикусил губу. «Будь снисходительнее, Элладан…». Снисходительнее, как же, — этот эльфенок совершенно невозможен и… так притягателен. Как можно удержаться и не касаться этих обещающих раздаться вширь плеч и нежной гладкой кожи? Этих ямочек над округлыми ягодицами, от которых не хотелось отнимать рук и губ… Ох, кажется, ему снова нужно отыскать тот ледяной водопадик, под струями которого он стоял утром. Ехать верхом стало совсем невмоготу, да и привал пора делать, его супруг наверняка проголодался: ишь, как зыркает голубыми глазищами. Все же, как ни прискорбно это признавать, этому синде весьма к лицу косы воина. Он, Элладан, наверное, совсем ulundo, но есть своя прелесть в том, чтобы покорить это гордое сердце и заставить полюбить, как поют в старых лэ… На небольшой поляне, покрытой яркими солнышками ромашек, трепещущих на ветру, молодых уже ждал легкий шелковый шатер, поставленный высланным вперед дозором. — Прежде чем мы сядем за стол, ты должен выполнить свое обещание, Лайквалассэ, — на походную постель легла переметная сума и небольшая шкатулка с затейливой инкрустацией перламутром, когда-то купленная отцом у мореходов Фаласа. — Переодевайся, муж мой. Пусть все видят, какое сокровище мне досталось. Синда сделал шаг назад, слишком быстро и правильно для проводящего время в праздности младшего мужа положил руки на возвращенные ему лучником-нандо клинки и, сведя брови, замер, диковато косясь. — Я выполнил твою странную просьбу, теперь твой черёд, meldo, — Элладан был строг и непреклонен, таким он бывал с частенько шалящей в детстве Арвен. — Отвернитесь… Немного охрипший от крика, но такой приятный голос дрожью пробежал по коже Элрондиона. — Не забывайся, Лайквалассэ! Словно прыгая в омут с обрыва, юный синда отвернулся сам, выдохнул и решительно, не давая себе и мгновенья на раздумья, рванул пряжки на ремнях формы. Элладан с восхищением смотрел на светящееся в сумраке шатра тело и скользящие по спине волосы, подобные нитям золотистого шелка. Только у Лаурэфиндэ они были такими же волнистыми, и в детстве они с Элрохиром очень любили расчесывать это богатство. Нижняя туника светлым облачком скользнула через голову, скрывая то, к чему так и тянулись руки, она упала, скрыв тело, едва не до земли. На тонких и сильных запястьях, словно кандалы, застегнулись крепления ажурных браслетов, а на шею невесомо легли нежные цепочки брачного ожерелья. Элладан протянул руку, чтобы погладить гладкую щеку мужа и, остановленный сердитым взглядом, улыбнулся. Злящийся, путающийся в непривычных ему длинных одеждах синда был похож на агрессивного котенка. — Я держу данное мной слово, — Леголас едва смог сдержать вздох облегчения, когда ненавистные тряпки отгородили похолодевшее от страха тело. Стоять спиной к пожирающему его глазами нолдо, чувствовать на себе его похотливый взгляд было просто невыносимо, но переступить через данное слово юный принц не мог. Когда Леголас обернулся, Элладан стоял слишком близко и просто раздевал взглядом своего младшего мужа. Принц дернулся от протянутой к нему руки и снова едва не запутался в непривычных одеяниях. — Видимо, этот внешний вид соответствует моему новому статусу вашей собственности! — Леголас прошипел эти слова в лицо супруга и, забрав свое оружие, вышел из шатра, чуть не оборвав откинутый полог. Эллон не хотел сидеть рядом с ненавистными нолдор и уселся у ствола столетнего дуба, попытавшись укрыться между торчащими из земли толстыми корнями от любопытных взглядов воинов из Имладриса. Они все смотрели на него так, словно он был ниже их по статусу и положению. Словно с ним было что-то не так. В их взгляде читалось любопытство, жалость и даже легкое презрение. Леголас отвернулся и изо всех сил зажмурился. В детстве, когда аda сердился, или когда происходило что-то страшное, можно было сильно-сильно зажмуриться, и это помогало перебороть страх, но сейчас этот кошмар не уйдет. Страх не исчез, наоборот, он разлился по венам и артериям, вызывая приступ тошноты. — Я не хочу есть, — не открывая глаз, Леголас поморщился. От одной мысли о пище желудок сводило спазмом, а к горлу подступал мерзкий комок. Принц не ел уже почти двое суток, но заставить себя попробовать хоть что-то просто не мог. — Просто оставьте меня в покое, — и Леголас прижался щекой к дереву, чувствуя его бурную радость от прикосновения кожи к шершавой теплой коре. Они уже несколько часов как покинули границы Эрин Гален, но деревья в редком перелеске предгорья все еще признавали маленького синду своим другом. — Я тоже буду скучать по тебе, — Леголас, не открывая глаз, слышал, что Элладан наконец-то отошел от него, и обнял ствол дерева руками, уткнувшись носом в пахнущую домом кору. Только бы не заплакать, только не при нолдор. Мальчишка прикусил губу, но сдержать упрямые слезы оказалось очень трудно. Леголас не хотел расставаться со своим самым преданным другом, ведь проститься с вековой чащей для синды было равноценно потере половины сердца. Принц украдкой вытер предательские слезы, но нолдорские воины больше не смотрели на него. Под сенью деревьев смеркалось быстро, а горы впереди отбрасывали длинные тени. Нолдор, переговариваясь, занимались кострами и приготовлением пищи, неподалёку фыркали пасущиеся кони, где-то рядом уютно гудел над цветами толстый шмель. Леголас бесшумно поднялся на ноги и медленно побрёл через перелесок в небольшую рощу. Бурливый горный ручеек он слышал совсем близко, но в предгорьях расстояние определялось немного иначе и путь оказался несколько дольше, чем ожидал привыкший к густому лесу эллон. Отодвинув ветви старой ели, принц наконец нашел то, что искал и, опустившись на колени, набрал полные пригоршни ледяной воды. Пальцы свело от холода, но после умывания стало гораздо легче, словно говорливый ручей на мгновение смыл усталость и страх, на миг вернув молодому синде свободу. Леголас коснулся тонкими пальцами поверхности воды, выражая свою благодарность ручью и этому месту, но его мысли прервали голоса… это были не эльдар. С другой стороны рощи на поляну вышли эдайн. Небольшой отряд, всего человек семь. Принц замер, он не ощущал опасности, но рука привычно легла на рукоять клинка… «Где этот несносный мальчишка?» Элладан не находил себе места, он пытался быть мудрее, как советовал atto, сдерживал себя и давал молодому супругу время привыкнуть, приучал его к себе исподволь, словно птенца дикого сокола. Но он же не железный, ему так хотелось отклика — как можно видеть «его» и не касаться руками, губами, не сливаться fear? Мука… Кроме того, Лайквалассэ постоянно испытывал его и так небезграничное терпение: он дерзил, пренебрегал элементарными приличиями, сквернословил, словно орчонок, а не наследник великолепного Ар-Трандуила. Вот и сейчас… «Куда он мог исчезнуть?» Если бы они были по-настоящему близки, такого не произошло бы — Элладан просто знал бы, где находится вторая половинка его души, а теперь ему приходилось вслепую ломиться сквозь бурелом эмоций супруга, среди которых, к своему огорчению, он не находил и капли радости. Боль, обида, вынужденная покорность судьбе — все это душило Элладана, словно струна орочьего аркана, заставляя его совершать недостойные мужа и супруга глупости. Он остановился за деревьями, растущими у небольшой заводи и замер, не в силах сдержать вздох облегчения. Синда сидел на берегу и, досадливо придерживая распущенные локоны, умывался чистой, как горный хрусталь водой. Вот он сложил ладони лодочкой и плеснул пригоршню в воздух, словно священнодействуя, и та разлетелась сверкающими каплями, играя в лучах заходящей Анар всеми цветами радуги. Это было настолько пронзительно и прекрасно, что Элрондион не посмел окликнуть супруга. …Они больше не были здесь одни — недалеко остановилась небольшая группа богато одетых атани, среди которых выделялась одна пара. Крупный, широкоплечий здоровяк вел на цепочке изящного медноволосого юношу с заплетенными в мелкие косички волосами. «Дикари»… Синда насторожился, хватаясь за оружие, которое таскал несмотря на его приказ, но потом, не замечая в прибывших агрессии, успокоился. Элладан тоже не выходил, желая дать Лайквалассэ желанный отдых. Атани они видели не так уж часто, хотя некоторые из них приезжали в Имладрис к отцу по разным поводам. Между тем медноволосый, похожий на эльду юноша зачем-то нарвал на лугу небольшую охапку цветов и после снисходительного кивка своего спутника понес ее синде. Тот недоуменно осмотрел предложенное — среди цветов не было ни одного целебного растения… На лице синды был явно написан вопрос: неужели мальчик-атани решил, что он станет есть эти цветы? Синда знаками показал, что не голоден и в ответ достал из кошеля на поясе длинной туники горсточку лесных орехов. Элладан едва не расхохотался, глядя на этот безмолвный разговор — оба юнца с любопытством рассматривали наряды и прически друг друга. Вот адан робко протянул руку к ножнам на поясе синды и тут же испуганно что‐то залопотал, показывая а сторону своего спутника. Элладан понимал вестрон, юноша-атани боялся за Лайквалассэ, предупреждал его об опасности, ведь младшим мужьям запрещено было носить оружие, и наказание за это могло быть очень суровым. — Это мое оружие, — шепотом произнес Леголас, подбирая слова на вестроне. — Я воин. Элладан едва не фыркнул, но тут чуткий слух нолдо расслышал приглушенный говор старших атани: — Никак эльфик? Как картинка, право слово… За такого что вастаки, что харадрим отвалят золота по весу, да еще и благодарны будут… Другой лениво перевалился на живот и буркнул, грызя былинку: — Не довезем — дохнут они в неволе. А так, конечно, товар редкий и ценный. Экий красавчик, смотри чтоб не свел с ума твоего раба, вон, едва не в обнимку сидят! Между собой атани говорили на Всеобщем наречии, вот только Леголас с трудом понимал этот гортанный диалект, растягивающий слова до неузнаваемости. К своему стыду, принц не смог определить хотя бы примерное место жительства этих эдайн. Впрочем, это юного синду не очень-то и удивляло. Фиримар он встречал крайне редко, да и были они все либо из города на озере, либо из Дейла. Для Леголаса все атани, коих он встречал прежде, были похожи друг на друга, но эти отличались внешностью от жителей в округе Эребора, как он сам отличался от высоких сероглазых нолдор или огненно-рыжих нандор, только вот испуганный юноша, скованный цепью, вдруг показался Леголасу чем-то похожим на него самого. Юный синда без труда определил в дрожащем мальчишке эльфийскую кровь и, когда тот снова залепетал про оружие и наказание, решительно отвел длинные волосы паренька в сторону и ахнул, заметив остроконечные маленькие ушки. Мальчишка был эльфинитом, в числе его очень близких предков явно были эльдар. — Ты… — принц не договорил и, вздрогнув, тут же стиснул зубы, ощутив приближение старшего супруга. Леголас шкурой чуял недовольство Элладана. Но муж, к его удивлению не стал распекать за недостойное младшего супруга поведение, видимо, оставив разговоры на потом. Элладан бесшумно вышел из-за дерева, давая понять атани, что его супруг не одинок, и его есть кому защитить. Выразительные зеленые глаза юноши-раба расширились, он с восторгом переводил взгляд с Лайквалассэ на Элладана, явно что-то решая для себя. Более крупный адан, который привел мальчишку, поднялся, с явной угрозой лапая заткнутую за пояс плеть, но вожак приказал ему повременить: — Их может быть много, не будем рисковать. Лучше предложи им развлечься с твоим рабом. От него не убудет, а мы полюбуемся. Говорят, что эльфы красиво любятся… Тот замотал кудлатой головой: — Врут, небось. Они и не раздеваются на людях, не поймешь, где дева, где муж. Да и кому этот неумеха нужен — до сих пор орет, как ненормальный и ревет, как девка. Всю плеть о его зад измочалил. Видно, передумав, он все же подошел к Элладану, попутно дернув за рукав потертой туники ахнувшего от неожиданности юношу. Элладан увидел, как непонимающе нахмурился его синда, глядя на болезненную гримасу своего нового знакомого. Адан поклонился, подзатыльником заставляя склониться и раба. — Благородный господин, доброго здоровьичка тебе и твоему другу, — замявшись, заговорил он на ломанном вестроне, в надежде, что его поймут. — Привет и тебе, добрый атани. Mae govannen, — прикладывая руку к груди, ответил Элрондион, на всякий случай добавляя приветствие на сером наречии для своего явно заинтересовавшегося происходящим молодого супруга. — Тут… Эта… — разговоры с эльфами явно не были сильной стороной адана, и он с силой толкнул пискнувшего юношу в руки остроухого. — Вот, стал быть… — адан с гордостью оглянулся на своих спутников. — Серебрушка за ночь! Кто‐то из эдайн подавился смешком и смолк под тяжелым взглядом вожака. Синда недоуменно посмотрел на сжавшегося в комок мальчишку, обхватившего сапоги его супруга, и они невольно встретились взглядами. — Он парень ловкий, что приласкать, что постель согреть… — Ты… — Элладан неожиданно растерял всё своё воспитание. — Продавать себе подобных — зло, продавать Дарующих жизнь — зло вдвойне. Ты позоришь свой род, варжья отрыжка! «Кажется, я напугал Лайквалассэ…». Да, они же продавали за несколько серебряных монеток тело этого несчастного. Ему и зим-то не больше пятнадцати. Глаза Леголаса сверкнули яростью, и клинок смертоносной полоской стали выпорхнул из белоснежных ножен. — Нет! — остриё уткнулось в шею бородача, не ожидавшего от младшего, способного лишь ноги раздвигать мужа, такой прыти. — Никогда, нет, — от волнения путая слова вестрона, зашипел юный эллон. — Ему больно и страшно! Ты его отдать мне навсегда и никогда не обидеть больше! Я внук Орофера, сын Трандуила и принц Эрин Гален, забирать его! Голос Леголаса не дрогнул, он вдавил острие в шею человека, с насмешкой наблюдая за страхом в его глазах. Одной рукой синда сдернул со своей шеи тонкую цепочку с небольшим кулоном, украшенным мерцающими в закатном солнце синими камнями, и бросил человеку под ноги. — Хватать на три роханских чистокровка и еще остаться! — Леголас потянул кинжал на себя, оставляя на шее человека тонкую кровоточащую царапину. «Кажется, я совсем не напугал Лайквалассэ…», — в голове Элладана вспыхнула новая безрадостная мысль. Глянувший на него широко распахнутыми глазами синда отер лезвие короткого клинка об одежду замершего в испуге адана и, бросив несколько крайне неприличных ругательств на кхуздуле, швырнул в бородатое лицо какое-то украшение. — Негоже так, благородный господин, совсем твой нижний балованный! Вожак отряда поднялся со своего места и степенно подошел к пылающему гневом Элладану. Он мельком, довольно пренебрежительно глянул на бородатого, перебирающего в руках изящные звенья цепочки, и с поклоном протянул эльфу свернутую в кольцо витую плеть. — Ты поучи его малость уму-разуму, сразу добрее и мягче станет. И оружие отбери, а то ишь, как глазищами на мужика сверкает! И Тюльку нашего, раз уж купил, не забывай пороть, а то от рук отобьётся. — Трахай его почаще, чтоб не скучал! — выкрикнул кто-то из эдайн, роняя крошки хлеба на короткую бородку. Остальные грохнули хохотом, толкая друг друга локтями. Элладан не сразу понял значение глумливо выкрикнутого на вестроне слова, только оглянулся на всхлипнувшего мальчишку и успел заметить мелькнувший сквозь грязные косички острый кончик ушка. — Kela, Лайквалассэ! — рыкнул Элладан на синдарине, в слабой надежде на то, что младший уведет свою нежданную покупку и спрячется сам. — Nurta! Он не стал доставать парные клинки в надежде, что проливать кровь не придется, только показал эдайн пустые раскрытые ладони. Услыхав шелест травы, он с облегчением вздохнул, теперь его руки были развязаны. — А чернявый эльфик-то ничо такой, смазливый, — неожиданно ляпнул бывший хозяин «Тюльки», надежно завязав в узелок украшение. — Может, и до этих самых дел охочий? Так я теперича свободный и охоту имею… Гладенький какой, на морде ни волосочка и косы хороши, что у королевны. Я б его уважил! — Нишкни, пустоголовый… — простонав, схватился за голову вожак, видя, как бесшумно вылетают из ножен пара серебристых скимитаров. Нрав этих остроухих гордецов был ему хорошо известен, огромной удачей было то, что за беглого раба им заплатили дорогой безделушкой, а не стрелой в глаз. Но теперь, из-за вечного зуда в штанах его пасынка, придется откупаться дорогой ценой… Леголас тянул мальчишку в сторону лагеря, стараясь быстрее увести его прочь от страшного атани. Спасительный круг костра, шатер на поляне и шаги старшего супруга за спиной. Синда понимал, что Элладан зол, он чувствовал ярость мужа, слышал, как один из атани посоветовал высечь непокорного омегу и даже протянул Элладану плеть, но Леголас сейчас хотел только одного — увести дрожащего мальчику в безопасный шатер, а там будь, что будет. — Не бойся, Uuma dela, — синда протянул руку испуганному эльфиниту и быстро повел его за собой, отводя в сторону рощи, где расположились воины нолдор. — Меня зовут Лаэголас, пожалуйста, не надо пугаться… бояться… я забыл, как правильно это говорить. Я не понимаю, кто я… что я такое? Я вчера был принцем Эрин Гален, а сегодня я как ты… что это? Почему? Ты такой как я? Или я такой как ты? — задернув полог шатра перед носом обескураженного мужа, синда усадил дрожащего полукровку на кровать и накинул на него тонкое одеяло. Мальчишка был напуган и озяб в легкой тунике, он дрожал, позвякивая цепями. — Ты все равно что раб, — простучал зубами мальчишка, сжавшись комочком под теплым одеялом. — Ты должен слушаться своего хозяина или старшего супруга. Если ты не будешь послушным, то тебя высекут плетью, а это очень больно. Леголас вздрогнул, капитан Ферен, который учил его военному ремеслу, частенько бывал крайне суров и иногда посылал шаловливых эльфят срезать розги или стрекучую крапиву, но плетку… Принц не смог сдержать испуганный вздох. — Слушайся своего старшего супруга, ты ведь младший, и муж твой не кажется жестоким, — мальчишка немного отогрелся и теперь с интересом разглядывал эльфа. — Меня зовут Итильдин, но ты можешь звать меня, как тебе нравится. А ты правда принц? — Я был им. Принцем и воином. Лучником. Мой отец продал меня. Обменял на военную помощь. — Леголас заметил синяки на руках Итильдина и отвёл глаза. — Тебе нужно погреться, принять ванну, говорят, люди от холода могут заболеть. Я не знаю, как это бывает у полукровок. Синда взял своего нового друга за руку и подвел к походной ванне, приготовленной для молодоженов. От воды шел пар, наполняющий шатер запахом трав и масел. К удивлению Леголаса, Итильдин послушно разделся и забрался в воду. — Что этот человек делал с тобой? — Леголас заметил синяки разной степени свежести и следы плети на худом теле Итильдина. Мальчишку били часто и, наверное, практически не кормили. — Мой хозяин был жесток со мной. Но твой муж не такой. — Итильдин завернулся в теплую простыню, выбрался из ванны, его волосы, казавшиеся темными, теперь отливали расплавленной медью и были так красивы, что Леголасу захотелось их расчесать. — Мне жаль, что тебя не готовили к роли младшего супруга, но ты не должен противиться своей судьбе и своему старшему.— Итильдин говорил со знанием дела и возможно в самом деле считал, что так оно и должно быть, вот только Леголасу от этих рассказов хотелось волком выть. — Таких, как мы часто клеймят каленым железом, это так больно, что я потерял сознание, — переодевшись в чистую тунику Элладана, в которую их обоих можно было замотать дважды, продолжил Итильдин и даже показал полустертое уродливое клеймо на щиколотке. Леголас и сам не заметил, как под впечатлением от рассказов мальчишки-полукровки забился в угол походной кровати и едва не вскрикнул, когда в шатер вошел его супруг с подносом, уставленным разнообразной снедью. Итильдин тоже был напуган и невольно прижался к Леголасу, натягивая на себя и синду одеяло. — Ты не посмеешь меня заклеймить, как раба! — Леголас и сам не сразу понял, как в его руке оказался кинжал и его острие уперлось в ямку на горле супруга. — Отпусти нас! Я никакой не младший! Это ошибка! Все это неправда! — Лайквалассэ, meldo, опусти оружие, — сурово приказал Элладан, ставя принесённое на походный столик. — Ты пугаешь нашего гостя. Подчиняясь строгому голосу старшего супруга, Леголас растерянно опустил кинжал и даже отступил на шаг. Душу юного синды грызло непонимание и раздражение: еще секунду назад он замахивался на мужа клинком, а теперь послушно опустил голову и стоит смирно — произошло все это будто бы само собой, словно сама природа заставила его подчиниться старшему супругу. Леголас не понимал того, что с ним происходит, а от этого еще больше сердился на себя и Элладана. Синда фыркнул и надулся, словно ребенок, но кинжал в ножны не убрал, а свернувшийся в комок мальчишка-полукровка с испуганным любопытством зыркал на него из-под медно-рыжей гривы волос. Заметно было, как ему хочется понравиться новым… хозяевам? Элладан ненавидел это слово и само рабство — то, в каком состоянии они нашли свою amme… Они уже никогда не станут прежними, не смогут пройти мимо рабских рядов. Тем более его оскорбляло упрямство любимого синды, который не хотел разделить с ним вечность, считая себя едва ли не рабом. — Давай знакомиться, aiwe, — заметив взгляды рыжика, подмигнул Элладан. — Садитесь, будем ужинать. — Я не голоден! — фыркнул принц, он врал сам себе, от снеди на подносе исходил дивный аромат, но сесть за стол рядом с ненавистным мужем и принять от него пищу гордый принц считал ниже своего достоинства. Леголас грациозно опустился на край кровати и, вытащив крохотный серый брусок, стал тщательно править одному ему заметные недостатки на идеально заточенной кромке кинжала. Явно ничего не понимающий эльфинит переводил взгляд с Элладана на очень красивого, но глупого Леголаса. Весь светящийся, даже глазам больно, жаль будет если такую кожу обезобразят уродливые полосы шрамов. — Господин, — чарующе нежно, как ему казалось, а на деле хрипло пропищал-пропел Итильдин на вестроне. — Не сердись на рабов своих, присядь и отдохни. Квартерон опустился у ног Элладана и словно котенок потерся гладкой щекой о его колено. Элладан недоуменно посмотрел вниз и вовремя успел перехватить узкую ладонь в крохотных капельках веснушек, когда та легла ему на пах. Леголас отложил свой кинжал, краем глаза наблюдая за устроенным испуганным Итильдином представлением. Тиль хотел угодить его супругу, вился вокруг него, ластился и едва ли не носом тыкался в его бедра, хотя сам трясся от ужаса и сжимался так, будто ожидал удара. Синда позабыл скрыть свой интерес и смотрел на происходящее во все глаза. В поведении рыжеволосого мальчишки было нечто такое притягательное и грациозное, но в то же время Леголас прекрасно видел, как боится разозлить своего нового хозяина Тиль. Но как же красиво и естественно при этом выглядело это подчинение. Настолько естественно, что Леголас в какую-то секунду позабыл как дышать, чувствуя неведомое доселе возбуждение и приятную тянущую теплоту внизу живота. Наваждение с неясными образами сплетенных в танце страсти горячих тел длилось краткий миг, а уже в следующую секунду на месте полукровки Леголас увидел себя, сломленного, подчиняющегося и трясущегося от страха перед плетью. Это не любовь! Не равноправие! А самое настоящее рабство! — Расслабься, господин, — не сопротивляясь, прошептал Итильдин, хотя видно было, насколько он напуган. Его прежний хозяин уже схватил бы его за «космы», насаживая ртом на свое немытое «достоинство» или просто задрал длинную старую рубашку… Он сам не заметил, как на нарядную и мягкую, таких у него никогда и не было, тунику капнула огромная слеза, марая расшитую травами и бисером ткань. Теперь его точно накажут, ведь такое сокровище стоит больше, чем он сам… — Тиль? — раздался голос над его головой и изящная ладонь мягко приподняла его лицо с зажмуренными от ужаса глазами. — Что ты делаешь? — «Обязанность и долг раба подать пищу и ублажать своего господина, пока тот отдыхает от дневных забот», — без запинки произнёс эльфинит, все еще не открывая глаз. Над головой вздохнули, руки неразумного младшего настойчиво потащили его вверх, поднимая с колен. Теплая ладонь как-то очень правильно легла меж выступающих от худобы вздрогнувших лопаток. Итильдин с опаской открыл глаза, глядя на эльдар. Лайквалассэ вспыхнул, как лесной пожар и решительно прижал к себе свое приобретение в надежде защитить от грязи и боли. — Ты ведь этого не хочешь! Тебе же страшно и больно! Это не любовь! — Леголас перевел пылающий взгляд с испуганного Тиля на растерянного супруга. — А ты, ты мне противен! Я сам не буду и ему не позволю позорить себя! Элладан приподнял черную бровь и фыркнул: — Да я и не… И тут же охнул от удара крепким кулачком в живот. Это было бы смешно, если бы не застывшие от ужаса зеленые глаза Итильдина. Если бы Леголас мог размахнуться сильнее, то удар пришелся бы не в живот, а в солнечное сплетение, но пищащий полукровка помешал принцу, и вышло слабо, будто это был удар не воина, а эльфенка. — Никогда не делай того, чего ты не хочешь. Ты не раб, Итильдин! Эру не создавал никого из нас рабами. Это Искажение идет от темных сил. — Мы младшие, мы должны, — из глаз полукровки покатились слезы. — Твой старший муж может тебя высечь за такое, а ты должен будешь покорно поблагодарить его за науку. — Пусть попробует! — Леголас сжал эфес кинжала дрожащей рукой, видимо, чувствуя, что на сей раз он и в самом деле перегнул палку и супруг захочет его наказать, но мысли юного синды о том, как отбиться от Элладана, прервал тревожный зов эльфийского рога, смешавшийся с лязгом оружия и бранью на Темном наречии. — Орки! — глаза Леголаса вспыхнули азартом, губы растянулись в улыбке, принц удобнее перехватил кинжал, грациозно поворачиваясь к выходу из шатра и оставляя Элладана вне поля зрения. Это и было его ошибкой. Леголас даже сообразить не успел, как супруг умудрился выкрутить его запястье и в одно мгновение обезоружить.