***
Время уже перевалило за одиннадцать, а Марк и Милош продолжали лежать в тишине под голоса родителей. Сначала сидели по разным сторонам кровати, не решаясь показать, что оба хотят находиться ближе. Затем Милош вышел куда-то на несколько секунд, после чего, вернувшись в комнату, закрыл замок на двери. И подсел ближе. Все еще не касаясь, но ближе. Затем родители, видимо открыли алкоголь, потому что Милош сначала внимательно вслушивался, а после четкого хлопка вздохнул и расположил голову у Марка на бедрах. Старший замер, совершенно подобного не ожидая, и опасаясь, что в любой момент кто-то зайдет и увидит. Но руки спустя пару минут мучительного их удержания, сами потянулись к голове Милоша, перебирая волосы и иногда поглаживая шею, задевая кадык. Очень хотелось наклониться и поцеловать, но Марк не решался. Только пидоры целуют первыми. Марк таковым себя не считал. Два желания противоположной направленности преследовали и не давали решиться хотя бы на одно. Милош счастливо улыбался, лежа с закрытыми глазами и явно наслаждался тем, что сейчас происходит. Хотя по рукам, для которых все никак не находилось места, можно было понять — тот тоже волнуется. Родители внезапно стали кричать и зазывать детей так, будто скоро случится конец света. Но никто не вставал со своих мест, не скрипели стулья, даже телевизор затих, заглушенный попытками позвать младшее поколение к столу. Милош сразу напрягся и резко встал, направляясь к двери. Это было слишком неожиданно, чтобы сделать хоть что-то, оставалось только так же резко вскочить и следовать за ним. За дверью послышалась речь президента, взрослые затихли, и Марк вдруг понял, что больше шанса не представится. Дальше будет застолье, потом, возможно, общая прогулка и запуск фейерверков, потом… потом домой спать. А завтра провожать Милоша в аэропорт. Больше возможности поцеловать не будет. Милош тянется к замку, чтобы открыть дверь. Марк хватает другую руку. Милош разворачивается и вопросительно смотрит. Немая сцена — оба застыли в ожидании. Милош — в ожидании действий Марка, Марк — в нерешительности. Медведев уже заканчивал свою речь, крики родителей возобновились, уже подгоняя сильнее, а Марк все стоял в оцепенении. Больше шанса не будет, так почему он все никак не может решиться? Кто-то скрипнул стулом по паркету, быстро зашагал в сторону комнаты. Осталось не больше пары секунд, чтобы осуществить задуманное. Шаги становились все ближе. Марк не двигался с места. Наконец выдохнул про себя, наклоняясь вперед. — Мальчики, ну вы где? Сколько можно вас ждать? — Наташа ничего не поняла. Или все поняла, но так мастерски это скрыла, что улыбка ни на йоту не стала менее искренней. — Мы идем. — отвечает Милош. С сожалением оглядывается на Марка и идет к телевизору. Марк следует за ним. Он не смог. Медведев говорил коронную, повторяющуюся из года в год фразу «С Новым годом!», все стояли, подняв бокалы, чтобы выпить под бой курантов. Милош, изображая радость — а может и дейсвительно ее испытывая — на Марка не смотрел, предпочитая изучать лицо политика. Марк пялился на Милоша, взглядом пытаясь извиниться. Себя он корил еще больше, ведь так хотел и в итоге остался ни с чем по своей же собственной вине. Бой курантов, радостные крики, застолье. Милош теперь смотрел с пониманием и толикой обиды. Марк сам себе удивлялся в том, как хорошо определял тон взгляда. Отец вдруг поднялся и заявил о желании запускать фейерверки. Чей это был отец роли не играло. Родители засобирались, а Милош, изображая сильную усталость, все оставался сидеть на месте. — Ты почему не идешь? — спрашивает Дима, уже накидывая куртку. — Я спать очень хочу, может мы останемся? — Милош кивком указывает на Марка, который тоже не поднимался со стула, но скорее потому что не сообразил, что происходит. — Ну, — тянет мужчина, — ладно, оставайтесь. А мы под окнами запустим. Взрослые быстро вывалились из квартиры. Даже Вадим, все-таки грозно посмотрев на сына, улыбаясь вышел за дверь. Дети вновь остались одни. Марк не знал, что делать дальше. Обида на себя затмила все мысли, не давая думать дальше. Милош же внимательно изучал друга. Он был не меньше напряжен, но, наверное, лучше соображал. И потому минут десять спустя предложил пойти в комнату. Марк среагировал не сразу, все еще находясь в своих мыслях. Но среагировал. — Давай сначала уберемся тут. — старался отложить момент окончания дня, будто от этого что-то зависит. И они действительно убирались. Относили тарелки в раковину, собирали салаты и нарезки. Даже старый советский стол сложили и отнесли на законное место в коридор. Потом тянуть стало уже невозможно, прошло слишком много времени. Даже надоевший голубой огонек выключили. Дверь за Милошем закрывается, и тот подходит ближе. Марк, наверное, просто почувствовал, потому что не лег на кровать сразу, а встал посреди комнаты, ожидая, видимо, диалога. — Ну, так, — неловко начинает говорить, вставая прямо перед Марком, смотря на него слегка снизу. — Что ты хотел? Марк не отвечает. Смотрит, опасаясь, что любое движение повлечет за собой негативные последствия. Страшно было, что Милош против. А еще страшно осознавать, что он сейчас, почти трезвый, да что там почти, абсолютно трезвый, пытается решиться на то, что несколько дней списывал на пьяные мысли и действия. Стоят долго, оба ничего не делают. Милош ждет, Марк ждет. Не решаются ни разойтись, ни сделать хоть что-то. — Ну… — Милош подгоняет. Уже нельзя медлить. Сейчас точно самый последний шанс. Марк наконец решается. За окном раздается визг запущенного фейерверка, и когда губы соприкасаются, первый заряд разрывается на множество ярких кусочков. Марк понятия не имеет, что делать. Это его второй в жизни поцелуй. Милош не помогает, просто повторяя движения за старшим. Этот поцелуй значительно дольше, и отдает приправами для запеченной в духовке курицы. В моменте даже забылось, что Марк вообще-то не гей и совсем точно не влюбляется в парней. Поцелуй с одним из них стал лучшим подарком на новый год, который только можно было придумать. Лучше, разве что…Глава 26: Феерверки
28 ноября 2022 г. в 11:01
Примечания:
Буду благодарна, если воспользуетесь публичной бетой. Я пока на мели и не могу оплатить бете работу
Мне уже очень сильно хочется дописать книгу и отнести в издательство. Я даже не собираюсь вносить никаких правок, ведь это значило бы еще раз окунуться в те времена, а я и так делаю это каждый божий день, в который сажусь писать. Эти воспоминания делают мне нестерпимо больно, а когда их много — становится мерзко. До рвоты хочется или вернуться и забыть о том, что будет дальше, или наконец отпустить и двигаться вперед, не вспоминая постоянно о том, что нас связывало. Ты, наверное, уже понял, что из связи остались только эти воспоминания? Я даже съехал от отца, а Дима так вообще теперь живет в центре города. Но это… далеко от того, что описано в этой главе.
Марк проснулся, чувствуя тепло, будто укрытый пледом. Никаким пледом с вечера он не накрывался, однако приоткрыв глаза, именно его на себе обнаружил. За окном еще было темно, привычного фонаря не было видно, и только тогда Марк вспомнил, что сегодня ночевал не у себя. Справедливости ради, это пробуждение у Милоша было совсем не похоже на предыдущие, потому что во всех из них был дядя Дима, который всеми правдами и неправдами пытался поднять парней вовремя и вовремя отвезти их в аэропорт. Сегодня Димы не было. Не было даже Милоша, который, насколько Марк помнил, лежал вместе с ним. Но это же его квартира, наверняка ушел кушать или смотреть телевизор.
И вдруг Марка пробрала дрожь. Они ведь вчера заснули в обнимку. А еще они встречаются. Не то, чтобы Марк забыл, скорее, не успел осознать, и теперь, когда эти мысли появлялись в голове, его бросало в холодный пот. Теперь он действительно пидор. Тот самый, про которых раньше, вместе с парнями, говорил с презрением и за глаза называл неприятных людей «гомиками». Теперь он и сам такой. Нужно просто смириться, наверное. Даже если прямо сейчас расстаться, факт пидорства от этого никуда не денется. Да к тому же, надо просто признать, что засыпать в объятиях Милоша было действительно очень приятно. Гораздо приятнее, чем одному.
Встать пришлось, когда о себе напомнил мочевой пузырь. Благо Марк знал, где находится ванная, потому первой фразой, обращенной к «своему парню» — Марк воспринимал это определение только в кавычках — не стала фраза про туалет. По пути туда на кухне парень заметил Милоша. Тот, развернув голову почти на сто восемьдесят, помешивая салат, пытался смотреть какую-то программу по ТВ. Иногда Марку казалось, что Милош слишком гибкий, особенно в тот момент, когда он ногой открыл сначала подъездную дверь, а затем нажал на кнопку лифта. Жаль, это было известно лишь по рассказам Полины, но вживую посмотреть все-таки хотелось.
Помыл руки и робко зашел на кухню. Милош его заметил сразу и сразу улыбнулся, хотя движения были заметно сильно неловкими. Марк пробубнил что-то, подходя ближе к кухонному столу и заглядывая в миску. Там ожидаемо находилось новогоднее блюдо — оливье. Живот не заурчал, но неприятным чувством напомнил о себе. Возможно Милош это понял, потому что сразу потянулся за второй тарелкой.
— Я думал ты еще долго будешь спать. — говорит, перекладывая заправленный майонезом салат из одной плошки в другую.
— Сколько сейчас времени? — Милош бегло оглядывается, забыв, где у него часы, после чего находит их на духовке. Марк в это время сосредоточенно изучает салат.
— Половина восьмого. — Милош наконец заканчивает свои манипуляции, достает вилку и несет все это прямо на обеденный стол. — Уже папа и Наташа приехали, они все приготовили. Сейчас за елкой съездят и вернутся.
Марк в ответ кивнул и попробовал то, что ему положили. На удивление этот салат ничуть не отличался от домашнего. Те же колбаса, кукуруза, горошек, яйца. Даже майонез, наверное, той же фирмы. Похоже, все закупают продукты по акции в одном и том же ближайшем супермаркете.
Закончив трапезу, Марк отправился мыть тарелки. Не то, чтобы хотел, скорее ждал, пока Милош попросит не мыть, но тот, видимо, уже считал Марка за близкого человека и останавливать его желанием не горел. Когда вытер и поставил тарелки в шкаф, в дверь позвонили и Наташа с улыбкой зашла в квартиру. За ней шел уставший, но, вроде, тоже счастливый Дима. Марк поздоровался, из приличия предложил помощь с сумками, не ожидая этого, но так же из приличия помог донести пакеты на кухню, пока Милош на скорость отсортировывал колбасу от овощей. Затем попрощался, пожелал хорошего дня и наконец вышел на лестничную клетку. Тетрадь оставил Милошу, потому что тот просил, и потому что так безопаснее, чем хранить ее дома.
Пытался открыть дверь, но та не поддавалась, лишь слегка наклонилась вперед, давая знать, что ее закрыли на засов изнутри. Марк нажал на кнопку звонка, уже предвещая ближайшие несколько часов провести в подъезде, пока отец не выйдет из спячки, но в квартире сразу послышались шаги. Дверь открылась, и по одному взгляду отца Марк понял, что что-то не так. Холод неприятно кольнул в груди и медленно разлился по телу. Неприятно пахло остатками перегара. Хотя они были почти одного роста, отец будто смотрел сверху вниз. Несколько секунд они вот так друг на друга пялились, и только потом мужчина отошел от двери, пропуская сына внутрь.
— У него был? — местоимение он произнес со странным нажимом. Или Марку только показалось?
— Да, я же говорил вчера. — молчание продолжается, оковами удерживая Марка в прихожей. Тот чувствует необходимость продолжить объяснения. — Телевизор смотрели, а потом пошли спать.
Зрительный контакт глаза в глаза напрягает, хотя продолжается от силы несколько секунд. Отец кивает, и разворачиваясь, следует на кухню. Марк, спасаять от гнетущей атмосферы, прячется в комнате и получает второй заряд страха — на столе, в разложенном и так и не убранном виде лежат зарисовки, когда-то согревающие, но последние несколько дней обеспечивающие только проблемы. Да, в конце концов отношения с Милошем — это не совсем что-то плохое, но если предположение на счет отца подтвердится — Марку конец. Самый настоящий конец без возможности спастись или, хотя бы, поменять и немного улучшить ситуацию.
Зарисовки Марк быстро запихнул обратно в папку, благо она вроде как нетронутой стояла на полке около стола, зажатая между книгами и некоторыми тетрадями. Лег на кровать, не находя себе места. Если отец и правда прочитал — пути назад нет. Вот так, под таким презрительным взглядом придется жить и дальше, до конца одиннадцатого класса. Потом, возможно, тоже придется, смотря куда Марк поступит и поступит ли он вообще. Хотя вариант, где отец ничего не читал кажется сильно правдоподобнее. По утрам он всегда угрюмый и будто не желает никого видеть и ни с кем взаимодействовать. Тем более в выходной. Сегодня как раз был выходной.
С чего Марк вообще взял, что он что-то там видел? Он не прятал зарисовки несколько дней, за это время вполне можно было успеть не только прочитать, но еще и выгнать из дома, и наорать, на крайний случай побить или уйти в запой от осознания, что твой сын — гомик. Марк уже успел тысячу раз подумать о том, что не стоило признаваться Милошу. И целовать его не стоило, запуская падение ряда домино, последним из которых был пункт «отец узнал». Не хотелось совсем ничего решать и куда-то влезать. Будто бы не зря Марк все детство провел один. Надо было всю жизнь в одиночестве провести, может и не было бы тех проблем, что есть сейчас.
Отец позвал наряжать ёлку, и Марк внутренне готовился все полчаса терпеть испепеляющие взгляды и кривые улыбки, стараясь не подавать виду, что что-то не так. Но все было так. Никаких признаков, подтверждающих предположение не было видно. Возможно все потому, что Марк не видел его лица. Хотел ненароком заглянуть, но мужчина всегда отворачивался будто что-то скрывал. Потом даже пошутили пару раз о том, что искусственное дерево выглядит как настоящее и о просроченных игрушках, а потом пошли доготавливать салаты.
Время близилось к девяти и Марк успел совсем расслабиться. Лишь иногда вздрагивая, когда тема, казалось, должна была зайти на квартиру напротив. Тема ни разу туда не заходила. Телевизор беспрерывно работал, пока Марк беспрерывно резал что-то из продуктов, в чем уже сам успел потеряться. Отец, облокотившись на дверной косяк при входе в зал, в одной руке держал огромную миску, второй размешивая заправку. Его внимание полностью оккупировал телевизор. Марк, конечно, и сам любил его смотреть, но не мог представить, чтобы кто-то настолько сильно интересовался происходящим в ящике. Представлять не приходилось, потому что пример жил в одной с Марком квартире. Марк даже не заметил, как все овощи, в широком ассортименте представленные на кухонном столе, были нарезаны. Это значит, что время приступать с колбасе, а эта часть самая ненавистная в подготовке стола к празднику. Ровными слайсами Марк резать не умел, за что всегда получал от отца, и всегда надеялся, что высшие силы его спасут. В этот раз спасение действительно пришло из квартиры напротив. Раздался дверной звонок. Отец от неожиданности почти выронил миску, но, видимо, вовремя поймал и, тихо выругавшись себе под нос, пошел открывать дверь.
— Здравствуйте, соседи! — по голосу Марк узнал Наташу, и оставив колбасу, кинулся к двери. — Я — Наталья, а это мой жених Дмитрий. — женщина протянула руку, отец Марка ее пожал.
— Здравствуйте. — холодно ответил Вадим. Он явно не ожидал визита соседей, и терялся в том, что нужно делать.
— Наши дети уже долгое время общаются, вы знали? — Дмитрий осматривал домашнюю одежду Васильевых, но по его взгляду ничего нельзя было понять.
— Даже праздновали прошлый Новый год вместе. — вставила свои пять копеек женщина. Вадим молчал, не понимая, должен ли отвечать.
— Поэтому мы предлагаем отпраздновать этот Новый год семьями! И приглашаем вас к нам к десяти вечера. Придете? — оба партнера смотрели выжидающе. Вадим еще пару секунд обдумывал предложение, после чего до странности натурально улыбнулся.
— Конечно! И на стол принесем. — теперь взрослые стояли в дверях, улыбаясь друг другу, пока Наташа наконец не прервала этот круг.
— Тогда ждем вас. — они помахали и направились в свою квартиру. Отец Марка закрыл за ними дверь, продолжая держать ту самую улыбку. И заговорил непривычно счастливо, обращаясь уже к Марку. — Ну что, собирайся, мы на праздник идем!