***
Вы замечали когда-нибудь, что время на самых скучных уроках тянется как резина? Пока смотришь на часы и ждëшь эти несчастные две минуты до звонка, кажется, что уснёшь или умрёшь быстрее. Особенно если учитель преподаёт такой урок, что веки невольно сами закрываются, отправляя тебя в царство Морфея. Как же я в тот момент ненавижу даже самые интересные предметы или крутые темы. Эти две минуты выводят меня из себя. Знаете, а если идёт контрольная, то тебя постоянно теребят, просят помочь. И вот, наступают последние минуты урока, ты можешь вздремнуть, только закрываешь глаза и какой-нибудь одноклассник: — Эй, ты не знаешь ответ на 10 вопрос? В тот момент я готова просто взорваться от злости: только-только начала расслабляться, а тут опять кому-нибудь что-нибудь надо. Так, ладно, давайте не обо мне. Вы, всë-таки, ждëте появления наших героев. Хëнджин сидел последние минуты нудного урока английского как на иголках. Он чувствовал: должно произойти что-то плохое. Но что именно? Это ему шестое чувство не могло подсказать. Смотря на настенные часы, где, кажется, длинная стрелка движется всё медленнее и медленнее, будто секунды превращались в часы, Хван крутил в руке карандаш, иногда дополняя какими-то штрихами рисунок в тетради, прикрывая его своей рукой от своего соседа по парте: Ли ни в коем случае не должен увидеть свои портреты в этой чëртовой тетради. Боже, Хëнджин просто без ума от своего друга детства, сидящего слева от него: он влюбился в Феликса чуть ли не с первой встречи, с первого взгляда в эти глаза цвета горячего шоколада, очаровательные веснушки на лице, ушах, немного на шее, что хотелось каждую из них поцеловать так легко и невесомо, чтобы не быть замечанным, смотреть на длинные ресницы не с расстояния вытянутой руки, а буквально находясь в нескольких милиметрах, соприкасаясь носами, вдыхая аромат зелëного чая и слегка сладковатого парфюма, которым Ли пользовался постоянно, притягивать парня за талию или бëдра, что так аппетитно бывают обтянуты кожаными штанами или до одури узкими джинсами, чувствовать худые ножки, прижимающие к их обладателю самого Хвана, на своей талии, упирающийся в спину пятки в этот самый момент, ощущать вкус клубничного блеска, что был нанесён на притягательные губы розового цвета, прикасаться пальцами к полной верхней, зарываться в чёрные, словно воронье перо, волосы, слегка оттягивая их, массировать кожу головы, оставлять фиолетовые соцветия на шее и на таких прелестных ключицах, что видны даже сейчас. Как же хочется хотя бы просто поцеловать этого ангела в прекрасные уста... Но их уговор... Ли сам себя загнал в ловушку, желая вернуть дружбе преждний оттенок. Феликс сам любил Хëнджина, его руки на своей талии, которые так правильно смотрелись на ней, длинные пальцы в своих волосах, глаза кофейного оттенка после страстных поцелуев, очаровательную родинку под левым нижним веком, которую уже множество раз касался своими устами, божественно красивые губы, особенно пухлую нижнюю, которую всегда прикусывал во время поцелуев, а как они аппетитно выглядели в его блеске для губ, длинные шелковистые волосы чëрного цвета, зарываясь в них своими пальчиками, его пластичное тело, особенно бëдра, которых любил касаться всегда... У них было всего две слабости: Хван до безумия любил целовать Ли, а Феликс чертовски обожал прикасаться к Хëнджину, особенно к ногам и рукам. Создав этот их уговор, младший хотел вернуть их прежднюю дружбу, боясь, что своими дальнейшими действиями может оттолкнуть друга от себя и потерять навсегда. Но Ли с треском провалился спустя всего лишь десять минут. Тактильность Феликса даёт о себе знать в самые неожиданные моменты, и он не может это контролировать ни коим образом. Даже сейчас, отсиживая последние минуты английского, Ли хотел опустить руку под парту и коснуться бедра Хëнджина, слегка сжимая его, или взять за руку, лежащую на деревянной поверхности, переплести пальцы и, наконец, узнать, что там он рисует и прикрывает, пряча от него. Наконец, звенит звонок с урока и Хван вместе с Ли выбегают из класса так быстро, что учитель не успевает крикнуть им в спину даже слово. Они прямо во время бега в коридоре берутся за руки, переплетают пальцы, образуя замок, после чего Хëнджин тянет за собой младшего. — Хей, Джинни, куда мы бежим? — говорит Феликс, когда они заворачивают на лестницу. — Не знаю, Ликс, — старший лишь смеëтся, поднимаясь на этаж выше и заворачивает в коридор, где почти врезается в Чанбина. — Ëнбок~, я как раз тебя искал, — произнëс Со, гляда на младшего, — я тут не понял немного прошедшие времена. Можешь мне объяснить? — Конечно, давай сегодня встретимся у меня после уроков, — Ли улыбается так ярко, будто сам ангел спустился с небес. — Сегодня же пятница, — возмущаясь, произносит Хван, — сегодня вечер фильмов и пиццы. — Блин, точно, забыл, — хлопнул себя по лбу Феликс. — А раньше никогда не забывал, даже сто раз на дню напоминал... — подумал про себя Хван, расстроенный словами друга. — Слушай, Джинни, может отменим сегодня? Видишь, ему нужна моя помощь, — своими милыми щеначьими глазками Ли смотрел на своего друга. — Делай, что хочешь, — чувствуя себя брошенным и забытым, Хëнджин разъединяет руки и уходит от этой сладкой парочки. Младший наблюдал за теряющимся в толпе силуэтом парня с болью в глазах. Он не думал, не знал и даже предположить не мог, что Хван обидется на него за рассеянность. — Это ведь первый раз, когда я забыл о нашей традиции, Джинни... — Чанбин-хëн, — Феликс обернулся к Со с очаровательной и яркой улыбкой, — давай я тебе прямо сейчас всё объясню. Боюсь, что я расстроил друга своей рассеяностью, — Ли неловко почесал свой затылок, — так, какие тебе темы там не понятны?***
Младший вернулся в класс за пять минут до звонка. В кабинете было шумно и многолюдно: несколько учеников из параллели зашли к своим друзьям и обсуждали контрольную работу. Скажите честно, вы никогда не совещались всей параллелью насчëт контрольных? Вам никто не кидал варианты заданий? Не отправлял ответы заранее? Не говорил, какие темы были на самостоятельной? На мой взгляд, это такая рутина, которая была, есть и будет всегда в школах. Проходя к своей парте, Ли обрывками слышал обсуждения ребят о той самой контрольной, которая будет на следующей неделе, делал мысленные пометки о том, что нужно повторить. Феликс уже собирался обсудить с Хëнджином, кто какие шпаргалки делает и несëт, когда заметил пустующее место на предпоследней парте третьего ряда. Ли растерялся: его непонимающие глаза бегали по классу в поисках 180-сантиметрового друга, пока не остановились на второй парте первого ряда, где Хван сидел один. — Хей, — Феликс отодвинул свой стул, сел лицом к последней парте и обратился к сладкой парочке минсонов — вы не знаете, почему Хëнни пересел? Минхо взял всю ситуацию на себя и стал вести диалог с Ли-младшим. — Ты не знаешь? — старший удивлëнно посмотрел на своего друга, — мы думали, — он наклонил в сторону Джисона голову, подразумевая себя и своего парня, — что ты будешь в курсе, — Ли-старший лишь вздохнул. — Знаешь, — Хан решил продолжить план Минхо и завязал диалог с Феликсом, — он вернулся в класс довольно злой, но в глазах его была боль. Хëнджин собрал свои вещи и пересел на пустующую парту, да ещё выбирал такую, чтобы была подальше от нас. Вам бы поговорить, — завершив свой рассказ советом, Джисон заметить не успел, как Феликс встал со своего места и подошёл к Хëнджину. — Джинни, мы можем поговорить? — Ли опустил глаза на свои белые кеды и неловко сжал края светлой рубашки. — Вы уже закончили болтать, сладкая парочка? — сарказм Хëнджина бьëт в самое сердце младшего. — О чëм ты? Мы всего лишь знакомые, — Феликс непонимающе смотрит на хмурого и замкнутого друга, — я помогаю иногда ему с английским, да потому что все в этой школе знают, что я из Австралии и это мой родной язык. В этом нет ничего странного, Хëнджин! — Уже даже не зовëшь так ласково, как пару минут назад, — шепнул себе под нос Хван, надеясь быть неуслышанным младшим, но тот всë-таки разобрал слова друга, — знаешь, я тебя тоже пару раз просил подтянуть меня по английскому. Знаешь, что происходило после этого? Я был отправлен на такие три весëлые буковки. Милашка Со Чанбин очаровал нашего Ли Феликса, уже забывшего, что у него есть лучший друг, с которым он должен был провести вечер сегодня за просмотром очередного фильма и коробкой пиццы, — Хëнджин горько усмехнулся и впервые поднял свои глаза на Ли. Феликс никогда не видел столько боли и обиды во взгляде старшего. Младший лишь силнее сжал рубашку. — Да что с тобой такое, Джинни? Я просто помочь хотел человеку! — А как лучшему другу помочь, то сразу прямая дорога куда подальше! Весь класс затих и замер, наблюдая за ссорой двух, казалось бы, людей, которые никогда не ругались так и были не разлей вода. — Да потому что это ты! Ты сам всё прекрасно знаешь или можешь списать! Но тебе ведь обязательно надо спросить что-то у меня! — Да, это всего лишь я, непутëвый друг блистательного Ли Феликса, которым можно попользоваться и бросить, как только милашка Со Чанбин возвращается со своих соревнований. Обо мне всегда можно забыть, — Хван опустил взгляд на руки, что лежали на парте, зажмурив глаза, чтобы слëзы обиды и боли не потекли. Нет, он не должен плакать! Он должен быть сильным! Особенно перед ним. Младший не успевает ничего сказать, как в класс со звонком заходит учитель истории. Теперь ему даже на место своё не удастся вернуться. Ли мягко опускается на соседний стул, стараясь не привлекать внимания Хëнджина: мало ли, что ещё может произойти такого, из-за чего старший выйдет из себя. Феликс тушуется, пытаясь казаться меньше: ему неловко даже ручку и листочек попросить — он просто сидит и старается слушать учителя, а не мысли в своей голове: — Глупый, глупый, Джинни! Тебя вообще невозможно забыть. Да и какой к чëрту Чанбин? Я не обнимаю никого также, как тебя, не касаюсь в самых откровенных местах, не пытаюсь постоянно быть рядом, глупо навязываясь и следуя за тобой хвостиком. Я какой? Блистательный? Если бы не ты, то не был я таким ярким и солнечным, как ты говорил. Господи, Джинни, да я люблю тебя! — младший размышляет про себя, не обращая ни на что внимания, пока рядом с его рукой не появляется тонкая ручка и тетрадный лист. — Спасибо, — как можно тише говорит Ли, — я твой должник. — После школы поговорим, — Хван сухо отвечает, что заставляет Феликса вздрогнуть от такого тона друга. Неужели, он со стороны для него выглядел также? Младший засовывает свои мысли куда подальше, слушая учителя истории внимательно, не позволяя себе расслабляться. — Слушай, а мы ведь даже ничего не сделали и не сделаем, — за последней партой минсоны ворковали тихо и незаметно, — в этом и был твой план? — Джисон, прибывая в состоянии лëгкого шока после случившейся ссоры, взглянул на своего парня. — Да, Хани~, — Ли ухмыльнулся, взглянув на своего парня в ответ, — за нас сделал всё Чанбин. Мы лишь направили Феликса на разговор с его, так называемым, другом. Да и тем более, план был твой, — Минхо взял за руку Джисона и поцеловал тыльную сторону ладони, а после и каждую костяшку, что заставило младшего смутиться и стать одного цвета со своей водолазкой.***
Больше Феликс и Хëнджин не разговаривали: сразу после урока истории младший вернулся на своё место, изредка поглядывая на одинокого старшего, который ссутулился, словно пытался закрыться от всего мира. На самом деле Хван прятал поникшей головой и распущенными чëрными волосами текущие изредка слëзы боли. Сам Ли ни с кем не разговаривал и не контактировал. Находясь в своëм мирке, он даже не слушал учителей, не менял учебники и тетради, не вставал с места, никак не реагировал на своё имя. Только звонок с последнего урока вывел его из транса. Как только Феликс услышал его, сразу скинул все вещи в рюкзак и вылетел пулей из кабинета за Хëнджином, который опередил его. У самого выхода из школы столпились ученики, мешая Ли встретиться со старшим. Расталкивая кучу обучающихся, попутно извиняясь перед ними, Феликс, наконец, смог выйти из здания, где его встретили тëплые капли ливня и удаляющийся Хван. — Хëнджин!!! — крикнув, что есть мочи, Ли побежал за другом, который, казалось, даже не услышал его, продолжая удаляться, заворачивая за угол школы. Феликс продолжал бежать так быстро, как никогда не бегал на эстафетах во время уроков физкультуры. Он пару раз чуть не упал, из-за луж под ногами, которые своей влагой пропитали кеды, а капли дождя, падающие с неба, намочили волосы, которые прядями опускались на глаза, а одежда неприятно прилипла к коже. — Я уже рядом, ещё чуть-чуть, ещё один рывок. Ну же, давай Феликс, не упусти его! — думал Ли, когда он уже почти догнал старшего. Оставался всего лишь шаг между ними, когда младший схватил друга за рюкзак, останавливая его и поворачивая к себе, а после обняв, уткнувшись лицом в грудь Хëнджина. — Джинни, — прошептал младший, думая, что его не слышно из-за капель дождя, который усиливался, казалось бы, куда сильнее. Но Хван услышал тихий голос Ли. Никто из них никуда не торопился, поэтому Феликс спокойно мог восстановить дыхание после бега, но сердце рядом с Хëнджином лишь быстрее качало кровь и стучало по рëбрам сильнее, пытаясь выскочить из груди и сдаться старшему прямо в руки. — Джинни, — младший повторил имя своего друга, сильнее сжимая его талию в своих объятиях. Ли поднял свою голову и посмотрел прямо в красные от слëз глаза. Хван смотрит на Феликса в ответ в ожидании того, что его друг скажет, — мы должны поговорить, Джинни! — О чëм, Ликси? — Хван тяжело вздохнут, отводя взгляд от своего друга, — он же тебе нравится? Ты влюблëн в него? Вы уже встречаетесь? Почему я, твой лучший друг, вообще не в курсе того, что тебе нравится кто-то? Почему я не знаю, что ты с кем-то встречаешься? — с еле слышного шëпота до оглушающего крика шла речь Хëнджина, а из его карих глаз снова пошли слëзы, — Я потерял твоё доверие, Ликси? Я что-то сделал не так? Не молчи, прошу, скажи хоть что-нибудь! — у старшего началась истерика: он не мог остановить обжигающий поток слëз, дышал тяжело, прерывисто, а голос срывался. Ли положил свои маленькие ладошки на лицо Хëнджина, стирая влагу из глаз, смешавшиеся с каплями дождя, поднялся на цыпочки, чтобы быть на одном уровне с лицом друга и, глядя прямо в шоколадные глаза, произнëс: — Нет, Хëнни, мне не нравится Чанбин в романтическом смысле. Ты всё делаешь правильно и не утратил моё доверие к тебе. Но ты прав, Джинни: ты правда не знаешь, в кого я до безумия влюблëн. — Хван уже был готов что-то произнести и прервать речь Ли, но тот приложил свой маленький указательный пальчик к дрожащим полным губам друга, — не перебивай, прошу. Знаешь, почему ты не знал этого? — Хëнджин отрицательно помотал головой, слегка обрызгивая Феликса каплями, стекающими с его длинных чëрных волос. Младший подождал, когда Хван остановится, обхватил его лицо обеими ладошками и приблизился к губам друга, говоря чуть тише: — Потому что всё время я был влюблëн лишь в одного человека, который сейчас смотрит мне в глаза своими кофейными заплаканными очами, ожидая услышать из моих уст чужое имя, но никак не своё, я прав? — Хван удивился, а его сердце замерло в тот момент, когда Ли сказал, — Хëнни, это ты, объект моего обожания, — закончив свою речь, Феликс приблизился к губам Хëнджина, сократив расстояние между ними до нуля, и поцеловал мягко, словно в первый раз. Первую минуту старший осознавал, что всё это ему не снится и происходящее вполне реально. Вот он, Феликс, признавшийся ему в любви, целует и краснеет, будто сегодня это не они зажимались в темноте под школьной лестней, касались друг друга под одеждой, соревновались, кто больше раз проникнет другому в рот. Наконец, Хван осознаëт действительность, мягко прикасается к талии Ли, прижимая парня к себе и, углубляя поцелуй, берëт инициативу на себя. Младший опускает свои руки с щëк на шею, стараясь держать себя на одной высоте, чтобы старшему было удобно, но тот сам поддерживает своего парня. На губах остаточный вкус блеска клубники Феликса, несколько солëных капель слëз Хëнджина и тëплый дождь. Пальчики Ли перебирали длинные волосы на затылке старшего, а Хван слегка приподнял младшего над землëй, сжимая его тонкую талию. Когда они выпустили губы друг друга из плена, серые тучи потихоньку расползались, пропуская лучи солнца прямо на них, а ливень превратился в маленький грибной дождь. Хëнджин опустил Феликса на землю, всё ещё обнимая его за талию, а младший положил свои маленькие ладошки на широкие плечи парня. — Если после этого ты не скажешь, что мы теперь встречаемся, то никакого вечера фильмов и пиццы тебе не видать, — с милой улыбкой на опухших и красноватых губах Ли пригрозил своему чуду. — А я думал, что у нас его и так не будет, после такого, — Хван усмехнулся своим мыслям и тому, как мило покраснели веснушчатые щëки Феликса и как тот уткнулся носом ему в ямочку между ключиц. — Дурак, — с лëгким смешком ответил Хëнджину Ли, а после поднял на него взгляд с ещё розоватыми щеками, — ну так что? — Я до безумия люблю тебя, Ликси~. Будешь моим парнем? — Хван посмотрел на Феликса взглядом, полным любви и нежности, из-за чего младший не смог вынести такого напора от него и снова смущëнно уткнулся в ключицы, — Хей, ты же этого хотел, да? — Хван Хëнджин, ты придурок! — смеëтся Ли, поднимая лицо и заглядывая в глаза напротив, — Конечно, я этого хотел! Конечно, я буду твоим парнем! — после этих слов Феликс утягивает Хëнджина в ещё один поцелуй, более страстный, чем первый. — Они сами до всего дошли же, — Хан удивлëнно смотрит на своего парня, который держал над их головами чëрный зонт, — зачем тогда ты придумывал последние уроки новый план? — Это на тот случай, если они окажутся тугодумами и поссорятся ещё сильнее, — Минхо притянул Джисона за талию к себе, чмокнув того в губы. — Зато они теперь не будут ворчать, если мы пойдëм вчетвером куда-нибудь, что мы их бросаем, а сами идëм на свидание, — усмехнувшись, Хан положил на плечи Ли ладошки. — Это точно, — Минхо также улыбается своему парню, утягивая его в более серьëзный поцелуй, а руки опуская на тонкую талию Джисона, из-за чего зонт летит на асфальт, а мелкие и редкие дождевые капли дождя опускаются прямо на ещё одну целующуюся парочку.