глава третья: жить (снаружи)
Наши спины рассказывают истории, которые не выдержат ни одна книга. ― Рупи Каур.***
Лисья башня оказалась совсем не такой, как ожидал Нил. С бесконечной автострады здание выглядело так, словно кто-то подобрал жилой блок колледжа и бросил его неизвестно где. Теперь, когда они были ближе, стало ясно, что это именно то, что это было: современный многоквартирный дом, торчащий в медленно тающее небо. Изоляция придавала всему ощущение нереальности, но в этом не было ничего жуткого, ничего ветхого, перевернутого или похожего на сон. По сравнению с путешествием, которое они только что совершили, оно выглядело реальным и прочным, точно так же, как присутствие Эндрю ощущалось рядом с ним. Это выглядело как нечто большее, чем остальная часть пустоши. Как будто внутри была жизнь. Ваймак, обсуждающий ночных призраков, или ночных монстров или что-то в этом роде, все же не казался реальным. Нил обнаружил, что смириться с мыслью о пожирающих души монстрах труднее, чем с мыслью о том, что он мертв. Он мог смириться с тем, что ходит по подземному миру, оставляет дом своего отца позади, сбрасывает свою кожу и отказывается от последних привязей к жизни. Но монстры? Разве он уже не достаточно пережил? Не теряй сосредоточенности, услышал он в голове шипение матери. Узнайте у этих людей как можно больше. Найди оружие. Беги. Он заглушил панику, вызванную наводнением, сосчитав до десяти на всех известных ему языках. Дышать. Нужно дышать. На это не было времени. Ходьба помогла ему успокоиться. Это было не так успокаивающе, как бег, но учитывая постоянную боль в костях, Нил решил, что более медленный темп был разумным, если не предпочтительным. Кроме того, поход значительно облегчил знакомство с особенностями пустоши. Из того, что он мог сказать, мир вокруг них формировался в соответствии с его воспоминаниями — по крайней мере, в какой-то степени. Пейзажем был Балтимор в зазеркалье, искаженная зеркальная версия города, который он оставил позади в возрасте шести лет. Это было похоже на пылинки в доме его отца. Некоторые вещи, мимо которых они проходили, были слишком похожи на сказку — тень от качелей, слишком большая в парке, как будто с точки зрения маленького ребенка, идеально ухоженный кустарник, когда они проходили мимо трех, четырех домов он знал, что его снесли, звенящие и мерцающие звуки гавани, которые, как он знал, никогда не были слышны в Ликин-парке. Тем не менее, какие бы грани ни были притуплены безумным темпом, заданным Эндрю, и его собственным небольшим увлечением колеблющейся пустошью, как только Ваймак появился снова — крепкий и жестокий, как Мясник, — страх снова обострил его чувства. Он последовал за почти совершенно незнакомым человеком в неизвестное место, собирался войти на их территорию, и каждый дюйм его тела горел желанием повернуться в противоположном направлении — в любом направлении — и не оглядываться назад. Но какой в этом смысл, мама? Я уже мертв, спорил он с призраком в своей голове. И Лисья башня почти пригласила его войти. В окнах горел свет. Чем ближе они подходили, тем больше он был уверен, что ветер доносит музыку. Доверять внешности — это то, что он должен был знать лучше, чем делать, но когда Ваймак отпер дверь и провел его через порог, Нил не сопротивлялся. Внутри царило буйство оранжевого цвета. Висели огромные знамена, слегка выцветшие, но тем не менее яркие. Бегущая стая лис была нарисована на замысловатой фреске, полной ярких хвостов и смеющихся глаз. Кто-то нарисовал на противоположных стенах две фразы: Сражайся, потому что ты не знаешь, как умереть спокойно. Выигрывайте, потому что вы не знаете, как проигрывать. Нилу это сразу понравилось. Он чувствовал себя желанным гостем — нет, хуже того, он чувствовал себя в безопасности. — Сюда, — указал головой Ваймак. — Все в общей комнате, но сначала тебе нужно увидеть Эбби, чтобы она осмотрела твою руку. Нил промычал согласие, следуя тому же пути, по которому шел весь день, автомат, отчаянно пытающийся не переусердствовать, не поддаться чуждой помощи тепла и домашнего уюта. Эндрю, как он заметил, тоже держался за его спиной, пока они неуклюже поднимались по четырем лестничным пролетам. Он представлял, как другой мужчина исчезнет, как только они дойдут, не желая находиться рядом с Нилом дольше, чем это необходимо. Но, возможно, все это было частью того, что значит быть перевозчиком. Может быть, ему приходилось бывать везде, куда ходил Нил. Нахмурившись, Нил посмотрел на своего перевозчика и понадеялся, что это не так. Эндрю искоса посмотрел ему в глаза, наклонив голову, как бы говоря Нилу перестать пялиться… Но Нил обнаружил, что не может отвести взгляд от тяжелого золотого взгляда. Он ненавидел думать о том, что кто-то обязан быть рядом с ним. Это сделало бы их намного более трудными для уклонения, когда дело дошло бы до бега. Какое бы мимолетное чувство безопасности он ни испытывал раньше, оно исчезло, когда Ваймак провел его в "офис" Эбби. Комната не была офисом, и, несмотря на обещания, Эбби не была той, кто их встретил. Комнату заполнили двое молодых людей — один высокий, как Ваймак, но худощавый, другой с оливковой кожей и ухмыляющийся — каждый мускул Нила напрягся в ожидании драки. Каждый выход, который его мозг записал с тех пор, как он вошел в Лисью башню, всплыл перед его мысленным взором. — О, черт возьми, — сказал последний с южным акцентом, в котором было что-то еще, что-то европейское. — Я Ники, а это Кевин, Эбби просто кое-что организует. Вы, должно быть, Нат… — Нил, — прервал его Эндрю. Замешательство на мгновение размыло выражение лица Ники, прежде чем его улыбка стала еще шире. — О, я понимаю, Нил, что ж, добро пожаловать в подземный мир! Как приятно, что ты у меня есть. Я уверен, что ты всю свою жизнь жил ради этого момента. Я знаю, это. Нил моргнул, скосив глаза на руку, которую Ники держал перед его лицом, прежде чем поднять свою. Грубые бинты привлекли всеобщее внимание. Гнев боролся с мрачным осознанием того, что Ники хотел посмотреть, действительно ли у него идет кровь. Это была еще одна уловка. Ветер бил в окна, сотрясая рамы, как заключенный, пытающийся сбежать из своей камеры. — Боже мой, что за шторм, да? — сказал Ники, немного побледнев. К сожалению, он быстро пришел в себя. — Итак, Нил, скажи мне, откуда ты взялся? Как прошло твое путешествие с Эндрю? Ты оставил милую подружку позади? Парня? С таким лицом у тебя должен быть кто-то, верно? Нил пожал плечами и постарался не сердиться. Ухмылка изогнула уголок рта Эндрю, и его золотисто-карие глаза снова метнулись к Нилу. Нил уже не в первый раз задался вопросом, обладают ли перевозчики телепатией. — Этого достаточно, — Ваймак, по-видимому, потерял терпение по отношению ко всем им. — Кевин, что вы с Ники здесь делаете? — Ну, ты сказал, что у тебя есть призрак, который может истекать кровью, — сказал Ники, явно не заботясь о том, что упомянутый призрак был прямо там и слушал его разговор. — Мы подумали, что, учитывая ситуацию Кевина, возможно, он мог бы помочь Эбби. — Что это значит? — поинтересовался Нил, чувствуя, как холодная капля дискомфорта пробежала по его спине. Его мышцы были так напряжены, что причиняли боль. Кевин молчал, скрестив руки на груди, с расчетливым выражением лица. Зачем ему что-то знать о Ниле? — А ты? — Ваймак казался скорее раздраженным, и чрезмерно жизнерадостный Ники явно собирался воспользоваться этим. — Потому что Эрик все еще на доставке, а Эллисон уехала с Рене, а Бойд с Дэн, и это было уже слишком, тренер. Ты же знаешь, как сильно я скучаю по Эрику, когда не могу путешествовать с ним. — заскулил Ники, затем снова переключил свое внимание на Нила. Нилу хотелось, чтобы он остановился. — К тому же, как я мог устоять, чтобы не встретиться с таким красивым лицом, как это. Стекла снова задребезжали, и виноватая дрожь сменила улыбку Ники. Ваймак впился в него взглядом. — Достаточно. Где Эбби? — Прямо здесь, Дэвид. Мне просто нужно было собрать несколько трав у Бетси. — У женщины, вышедшей из смежной комнаты, была мягкая, как масло, улыбка и морщинки вокруг глаз. Ее темно-седые волосы были собраны в замысловатый пучок. В отличие от четверых мужчин, она излучала ощущение яркости, которое заставляло его щуриться. — Значит, ты Нил? Я Эбби. Они не слишком тебя беспокоят, не так ли? Но у него на мгновение не нашлось слов, кроме: — Ты светишься. Она улыбнулась. — Да, я немного другая. Тебе будет удобно, если я подойду к тебе? Именно то, как она потрудилась спросить, заставило его кивнуть, что позволило ему протянуть руку и аккуратно развязать бинты Эндрю. Нил слишком хорошо знал, что Кевин и Ники смотрели на него с нескольких шагов сзади, а также тонкую линию рта Ваймака. Они все хотели увидеть ущерб. Рана была хуже, чем Нил помнил, и болела ужасно. Сняв импровизированную повязку, он потянул за уже засохный кровью порез на верхней части ладони и вновь открыл рану. Он уставился на нее, на глубокую темную линию, которая почти врезалась в кость внизу, и вздрогнул, пытаясь подавить мысли, угрожающие вырваться на свободу. Как лязг и щелканье инструментов его отца. Вонь его собственного страха и крови. Пылающий, сверкающий, обжигающий жар на его коже, то, как она пузырилась и горела, запах жареного мяса в воздухе. — Его нужно промыть, — сказал Эндрю, его голос был глубоким рокочущим, который разрушил панику Нила, прежде чем он смог упасть слишком глубоко. Нил сделал хриплый вдох, другой, начал считать в уме, когда Эбби направила его через комнату, чтобы он сел на стул, где она могла лучше осмотреть его рану при свете. Отсюда он мог видеть Эндрю более отчетливо. Со своими белокурыми волосами и бледной кожей он казался размытым призраком по контрасту с темными линиями Кевина и Ваймака или насыщенными темно-коричневыми тонами Ники. Он также выглядел как самый смертоносный человек в комнате. Несмотря на то, что он был ниже Нила, он держался как наемник: уравновешенный, компактный, с тревожной интенсивностью, вложенной в фигуру бойца. Опасно, кричали все инстинкты Нила. Беги, беги, Беги. — Рана может немного покалывать, — сказала Эбби Нилу, когда начала мазать его порез. Это было больно, но он не вздрогнул. Он позволил ей делать то, что она считала необходимым, максимально отвлекая свое внимание от раны. — Что стало причиной травмы? — спросил Кевин, когда стало ясно, что Эбби почти закончила. Это был первый раз, когда он заговорил, и Нил понял, что он, должно быть, родственник Ваймака. Тембр их голосов был идентичен. — Нож, — сказал Нил. — Вот этот. — Эндрю снова вытащил клинок из-под повязки, и Нил опустил взгляд. — Он выставил его на тренера. Взяв нож, Кевин повертел его взад и вперед, чтобы изучить углы, лезвие отбрасывало на стены световые точки. Нил втянул в себя воздух, ожидая, что кожа Кевина раскроется так же легко, как и его собственная, но либо парень разбирался в ножах лучше, чем казалось, либо ему просто повезло. — Это определенно нечто большее, чем просто создание пустоши. Похоже, Веснински притащил его сюда, когда умер, — сказал Кевин, передавая нож обратно Эндрю. — Нил, — еще раз поправил Эндрю. Он не убрал нож. — Значит, он не может порезать тебя? — Нет, — сказал Кевин. — Но я думаю, это может навредить тебе. Ники наклонился вперед: — Значит, Нил не такой, как ты? Кевин покачал головой: — Это кажется маловероятным. — О, чудесно! Ну вот, пожалуйста. Эндрю, ты можешь отойти. — начал Ники с ухмылкой, как будто смотрел на стробоскопические огни. — Что насчет Рико? Может ли этот нож причинить ему вред? — Все в комнате, кажется, застыли, глаза Кевина затуманились, яркость Эбби потускнела, Ники без улыбки съежился. Только спрашивающий, Эндрю, остался невозмутимым, легко вращая нож. — Кевин, Кевин, Кевин, помни, что у тебя есть позвоночник. Может ли этот нож порезать Короля-Ворона? — Возможно, — сказал Кевин так тихо, что Нил едва расслышал его. — И да, есть хороший шанс, что Нил один из… Один из них. Он может истечь кровью. Он может проявлять объекты после смерти. Кевин становился все бледнее и бледнее, пока говорил, но Нилу было все равно. Он может истечь кровью. Проявляемые объекты. Один из них. Ему не нравилось направление этого разговора, он ненавидел, когда его низводили до роли объекта, когда его уменьшали и сжимали, когда никто даже не смотрел в его сторону, несмотря на то, что он был центром их недоверия. Ничего не понимая, он чувствовал себя ничтожеством. Он провел всю свою жизнь, чувствуя себя ничтожеством. Как ни в чем не бывало. Он не собирался мириться с таким чувством и после смерти — Вы все хотите что-нибудь из этого объяснить? — Его вопрос привлек внимание быстрее, чем выстрел из дробовика. Только Эндрю выглядел скучающим. — Почему это так важно? Ты сказал, что души могут быть искалечены здесь, что мы можем умереть здесь. Так почему, черт возьми, это имеет значение, если я истекаю кровью? — Потому что ты не должен. Здесь можно получить травму, но в пустоши травмы выглядят иначе, — объяснил Кевин. Он протянул свою руку, не для рукопожатия, а так, чтобы была хорошо видна тыльная сторона. Нил почувствовал тошноту. Толстые черные ленты образовали решетку на тонких костяшках его пальцев, серые пятна просачивались между линиями, как чернила. Что бы ни вызвало эту травму, это не был чистый удар. — … Ночной призрак… Сделал это со мной. Это та травма, которую мы обычно получаем в пустоши. Мы не истекаем кровью. У нас нет оружия, которое могло бы разрезать души мертвых, как этот нож. По затравленному взгляду Кевина Нил понял, что здесь замешаны не только ночные призраки. — Рико — ночной призрак? Отчаяние пронзило Кевина, как холодный бриз над Тихим океаном, он отвернулся от Нила к Эндрю. — Ты скажи ему. Объясни. Пожалуйста… — Ты же знаешь, как я ненавижу это слово. Кевин поник, уставившись на черное пятно на своей руке, и Ники осторожно похлопал его по плечу в худшей попытке утешить, которую Нил когда-либо видел. Он выглядел жалко. — Ну? — снова спросил Нил, дрожь яростной энергии потрескивала под его кожей. — Почему я не должен истекать кровью? К кому это меня относит? — Рико не ночной призрак. — Именно Ваймак сообщил эту новость. — Но он может контролировать их. Там целая история, но в наши дни он называет себя Королем-Вороном и управляет своим так называемым "Идеальным двором". Они активно стремятся захватить мертвых до того, как они смогут добраться до Другой Стороны, забирая их, мучая их, превращая их в еще больше приспешников для его контроля. Кевин когда-то был частью этой группы, его вторым. Это вообще мало что прояснило. Нил хотел знать, почему это означало, что с ним обращались как с каким-то монстром. — И кроме того, что ты говоришь мне, что Кевин немного придурок, что это должно означать? Эндрю фыркнул. Ничего не сказав. Ваймак нахмурился и продолжил: —Кевин сказал, что у всех новобранцев двора была одна общая черта. Когда они приходят, у них может начаться кровотечение. И причина этого заключалась в том, что на самом деле они не были мертвы. Не совсем правильно. — Не мертвы? — Лязг. Вонь. Страх. Ржаво-красный водосток. Пылающий, сверкающий, огненный жар. Нил должен был быть мертв. Он думал, что с него хватит, что он может отдохнуть. — Достаточно мертв, чтобы умереть. Достаточно живой, чтобы представлять проблему – особенно если тебя схватят Вороны. Моя теория: мы перенесем тебя на Другую Сторону, и ты перейдешь и умрешь полностью. Что бы ни поддерживало твою жизнь вне всего этого, это не может быть чем-то большим. Ты должен быть в состоянии двигаться дальше, как и все остальные. Почему у Нила было ужасное чувство, что все будет не так просто? Он все равно молча кивнул. Независимо от того, что жизнь преподносила ему, у него всегда была рука, которая давала ему еще один ход, еще один шанс. Никогда не бывает ничего достаточно хорошего, чтобы выиграть. Никогда не было ничего настолько слабого, чтобы вытолкнуть его из игры. Типично тогда, что он все еще мог быть жив. Где-то. В подвале своего отца. Где-то. Снова в том кресле, в окружении этих ножей. С этой канализацией под ногами, чтобы он знал, что в конечном итоге произойдет с его телом. Его сердце билось о ребра, ударяясь так сильно, что он чувствовал, как оно колотится, проходя через ключицу, к горлу. Живой. Боже, и он только начал ценить свободу быть мертвым. — Нил, — сказала Эбби. — Это был долгий день. Тебе нужно немного отдохнуть. Мы все сможем еще поговорить утром. Познакомлю тебя с другими Лисами. Она встала, явно прекращая разговор или любую попытку поспорить с остальными. Это была ее комната, и они злоупотребили гостеприимством, если судить по ее хмурому взгляду. Поднявшись на ноги, он вспомнил обо всех других болях, пульсациях и судорогах, которые были у него под одеждой. Его тело одеревенело от них. Какие еще травмы он принес с собой в загробную жизнь? Это было уже слишком. Слишком нелепо. Граничащий с абсурдом. Он поднес свежеобмотанную руку ко рту, чтобы скрыть улыбку, которая, как он знал, превратится в идеальную копию улыбки его отца. Он смутно слышал, как люди обсуждали, куда его поместить. Свободных комнат нет. Вместе с Бойдом? Но Дэн была в городе. Хорошо, тогда с Ники? Абсолютно нет. Он будет жить в одной комнате с Эндрю. Не спускай глаз с кролика. Не убивай его. Разговор больше не казался настолько важным, чтобы за ним следить, но он вздрогнул от последнего. Абсолютная кровавая ирония в том, что можно умереть дважды. О том, что ему угрожал перевозчик, чья работа заключалась в том, чтобы буквально помогать мертвым душам пересекать границу. Два удара по локтю, и он повернулся. Эндрю стоял вне досягаемости, отполированный и с пустым лицом. — Пошли. — Было ясно написано на его лице, и Нилу хватило присутствия духа, чтобы поблагодарить Эбби и попрощаться с остальными, прежде чем последовать за Эндрю и подняться еще по нескольким лестницам и коридорам. Они не разговаривали, и Нил оценил время, чтобы еще немного разобраться в разговоре. Объяснение Ваймака едва коснулось поверхности его вопросов. К тому же, с тех пор, как он упомянул Рико, в его голове было какое-то беспокойство, чувство, похожее на ожидание, которое зудело на задворках его памяти. Он не знал, что это значит, но это напугало его. Напугало его и разбило вдребезги. Он задавался вопросом, прошла ли его мама через это, когда она тоже умерла, после того, как он сжег ее тело и машину, похоронив ее кости. Ее забрала Лиса? Она перенеслась? Эндрю отпер дверь на шестом этаже и толкнул ее, открывая то, что выглядело как квартира разумных размеров. Она открывалась в гостиную, просторную кухню открытой планировки и гостиную. В задней части дома был балкон и две двери — одна, предположительно, вела в ванную, а другая — в спальню. Он был намного, намного больше, чем ожидал Нил. — Внутри больше, — пробормотал Нил, и на секунду лицо Эндрю озарилось неподдельным весельем. — Пространство и время не так уж важны, когда ты мертв. — Это могло бы быть ответом, но Эндрю не адресовал комментарий Нилу. Он прошелся до балкона, и на секунду Нилу показалось, что он собирается широко распахнуть двери и впустить бушующую бурю внутрь. Вместо этого он остановился, раздраженно фыркнул и вытащил пачку сигарет. — Устраивайся поудобнее. Нил сделал два неуверенных шага к дивану и остановился. Эндрю казался рассеянным, закуривая сигарету и наблюдая за вспышками молний снаружи. Может быть, он мог бы просто ускользнуть. Может быть, он смог бы добраться до Другой Стороны самостоятельно. Его глаза нашли дверь и задержались на ней. — О, мой маленький кролик, ты снова хочешь убежать? Чья-то рука легла ему на поясницу и толкнула. От толчка он врезался в стену, подальше от двери. Нил развернулся так быстро, что чуть не упал и именно ухмылка Эндрю заставила его огрызнуться. Внезапно он просто закончил. Покончено с этим безжалостным антагонизмом. Покончено с язвительными прозвищами. Покончил с тем, что с ним обращались так, как будто он был обязан остаться, когда было очевидно, что никто вообще не хотел, чтобы он был там, и меньше всего Эндрю. — В чем, черт возьми, твоя проблема? — Ты хочешь сказать, что это не очевидно? — Эндрю протянул. — Большинство из них думают, что ты такой же, как они. Так что то, что ты можешь пролить кровь, это просто невезение и совпадение. Кевин знает лучше. Я тоже так думаю. Я думаю, что ты не такой невинный, каким притворяешься. Что-то немного больше похожий на Рико. — Эндрю положил руки по обе стороны от плеч Нила, не касаясь, но наклонившись так близко, что Нил мог чувствовать тепло, исходящее от его тела. — Скажи мне, ты пришел сюда нарочно? Нил был сбит с толку, так как ему было любопытно. — Ты спрашиваешь, покончил ли я с собой? Потому что ответ на этот вопрос — нет. Я не знаю, — он оборвал себя. — Подожди, так вот почему ты продолжаешь спрашивать, не один ли я из них? Ты думаешь, я какая-то крыса? Ты что, издеваешься надо мной? — Я тебе не доверяю, — сказал Эндрю. — Я не доверяю твоему имени. Я не верю в твою смерть. Ты, ничего не знающий человек из подвала Мясника, который каким-то образом истекает кровью так же, как Двор Ворона. Ты, ложь с головы до ног, который смеялся в лицо смерти и настаивал на том, чтобы его звали Нил. Мы перевозчики, мы знаем имена душ, которые собираем. — Я не крот. Ты сумасшедший, если думаешь, что я такой. В любом случае, кого бы я, блядь, домогался? — Тогда докажи это, — бросил ему вызов Эндрю. — Скажи мне что-нибудь, не ври сквозь зубы. Скажи мне, кто такой Натаниэль Веснински. Нил оскалил зубы. — Я уже предлагал тебе правду раньше. Я предложил тебе правду за правду. — И я не дам тебе правды, пока не буду уверен, что ты не представляешь угрозы для Кевина. Это заставило Нила остановиться. — Для Кевина? Эндрю пожал плечами, его глаза были расплавленными и слишком напряженными, чтобы Нил мог встретиться с ними взглядом. Он опустил голову и вздохнул, осознав, как мало он знает о перевозчиках. Он не знал, как они работают. Как много они видели о жизни, прожитой мертвыми. Он тоже не знал, что это такое. Были ли они когда-то такими же людьми, как он? Почему Эбби была другой? И как Ваймак мог превратиться в лису? Он хотел знать, может ли Эндрю тоже проделать этот трюк. — Я не знаю ни одной причины, по которой я стал бы угрожать Кевину, — медленно сказал Нейл. — Я едва знаю, как я умер. Вероятно, истек кровью. — Лязг, щелчок. Пузырящаяся кожа. Сверкающий тесак. — Я пришел сюда не нарочно. Я здесь не просто так. Я просто… — Он должен был дать Эндрю что-то правдивое. — Мое первое имя — Натаниэль Веснински. За последние девять лет у меня было двадцать три имени. Правда выплыла наружу рваными кусочками, острыми и болезненными. Ему не нравились подобные разговоры. Он не привык говорить людям что-то реальное. Он сглотнул сквозь комок в горле и заставил себя встретиться взглядом с Эндрю. Так близко, что он чувствовал исходящий от него запах сигаретного дыма. Это напомнило ему о его матери. И машина. И ее белые кости, блестящие на мокром песке. Он сдержал дрожь. — И почему ты здесь? Задав этот вопрос, Нил понял, что Эндрю видит его насквозь, знал, что он думал о бегстве каждую секунду с тех пор, как они начали идти по жуткому Балтимору пустоши, знал, что он намеренно не смотрит на свои воспоминания или слишком пристально смотрит на царапину в голове о Рико, знал, что он боится. Ничего не говори, прошипела память его матери. Но какой смысл лгать? Он был мертв. Или вроде как мертв. Зачем больше что-то скрывать? Нил снова почувствовал призрак отцовской улыбки на своем лице. На этот раз он не стал этого скрывать. Он тоже не мог остановить поток слов, которые рвались из его груди. — Потому что я провел всю свою жизнь, пытаясь выжить. Остаться в живых — вот и все, что было нужно. Но я был рад, что умер, рад, что все это закончилось. Я думал, что я свободен. Я думал, что я свободен, и мне не нужно продолжать бежать, и что ты отведешь меня к перекрестку, и я увижу свою мать на другой стороне, и я ничто — я всегда был ничем — и я… Эндрю протянул руку и прервал поток прерывистых, жалких слов, льющихся с губ Нила. Одна рука сомкнулась на его выпуклом рте, а другая — на горле. Пульс Нила бился так сильно, что он чувствовал, как он ударяется о бледные пальцы, удерживающие его. В выражении лица Эндрю не было ни осуждения, ни победы, но и доверия тоже не было. Каким бы ни был этот взгляд, он был достаточно темным и интенсивным, чтобы поглотить Нила целиком.