глава восьмая: похороните меня (лицом вниз)
— Ашерон всегда говорит, что наши шрамы существуют, чтобы напоминать нам о нашем прошлом, о том, где мы были и через что прошли. Но эта боль не должна управлять или определять наше будущее. Мы можем восстать против этого, если позволим себе. — Шеррилин Кеньон, Ашерон
***
Нил был проблемой. Или, может быть, Эндрю имел в виду проблемы. — Если бы только Рико просто подавился тем дерьмом, которое он несет, чтобы мы могли хорошо выспаться ночью, — сказал Нил между зевками, закидывая одну руку за голову, чтобы расправить плечи. Нет, нет, определенно гребаная проблема. И для Эндрю становилось опасно продолжать пытаться разгадать его. За последние несколько дней, путешествуя по Пустоши, стало совершенно ясно, что, каким бы кроликом ни признавался Нил при жизни, после смерти он стал болтливее обезьяны-ревуна, исполняющий брачный танец. С момента их первой встречи с ночными призраками Эндрю преуспел в том, чтобы удержать их от дальнейших близких столкновений. Это не помешало Королю-Ворону издеваться над ними из-за двери. И это не помешало Нилу вполголоса наброситься на Эндрю, бормоча обо всех глубоко укоренившихся проблемах Рико с отцом и комплексе чистого бога таким образом, что это почему-то звучало так же злобно, как и грязно. Этот проклятый рот. Но потом Нил тоже продолжал так на него смотреть. Независимо от того, сколько раз Эндрю упрекал его в этом, эти слишком голубые глаза скользили по Эндрю, впитывая его, как будто он был чем-то, на что стоило посмотреть, как будто он видел Эндрю таким, каким был Эндрю, и не видел монстра. Нил говорил разные вещи. И он смотрел. Он наклонился к сигаретному дыму с улыбкой, от которой у Эндрю заболел живот. Пока они шли, он говорил, и они обменивались правдами о пейзаже. Рассказал Эндрю о своей откровенно трагической жизни в бегах, о том, как он сидел на корточках в Милпорте, пока его бывший тренер не стал слишком любопытным, сколько времени потребовалось, чтобы согреться после тяжелого зимнего сна в Чикаго, как он потерял свою мать и ее белые кости, погребенные в черных песках затерянного побережья Калифорнии. И Эндрю признал, что, когда пустырь превратился в очередной тупик или пригородную тень от одного из его многочисленных приемных домов, он упомянул Кэсс и то, как она хотела оставить его, не торопясь подробно описал каждый дюйм машины, которую он купил на страховку жизни Тильды, и дом в Колумбии и его летние штормы в Каролине и кричащие оранжевые водопады. Он сожалел, что позволил Нилу говорить об Экси, потому что парень явно был помешан на спорте, и как только он узнал, что Эндрю играл в колледже, одно маленькое признание превратилось в полдня обсуждения команд и тактики. Тем не менее, он не мог игнорировать, что что-то было не так. То, что пустошь изменилась для Эндрю, заставило его чувствовать себя неловко — и хотя было достаточно трудно сосредоточиться на путешествии, когда его мысли были так полны дурацких рыжих кудрей Нила, дурацкой кривой улыбки и этих длинных ног бегуна, — он должен был обдумать, что означают все эти изменения в подземном мире. Эндрю был мертв дольше, чем был жив на данный момент. Смертные не должны были оставаться в пустоши так долго, как он, не говоря уже о том, чтобы проходить через Долину с такой регулярностью. С каждой душой, которую он успешно переправлял через владения Рико, крошечный кусочек человечности Эндрю отрывался. Он даже не был уверен, сколько их осталось. Он был перевозчиком. Он держал ночных призраков подальше. Он не чувствовал — ни страха, ни потери, ни вожделения. Это было похоже на то, как если бы он был в депрессивном состоянии при Прусте — только долгое время его не волновала пустота, пустота, ничто там, где раньше были его эмоции. И так было проще, пустошь перестала реагировать на него как на нечто большее, чем просто перевозчик. Его лучшее предположение? Проявления были вызваны тем фактом, что Нил все еще был жив, что каким-то образом делало Пустошь более восприимчивой к сознанию тех, кто путешествовал по ней. Это была всего лишь теория, но она была лучшей из тех, что у него были; он определенно знал, что это дело рук Нила — проекция силы воли Нила, — потому что пейзаж, казалось, менялся между их различными проявлениями всякий раз, когда Нил хотел задать вопрос. Это не могло быть совпадением. Не каждый раз. Напрашивался вопрос о том, что еще могли делать пустые люди, помимо простого управления ночными призраками. Но что, если это не имеет никакого отношения к пустым людям? Что, если ты просто находишь Нила интересным? — Би жужжала у него в голове, ее пронизывающий голос был легким и дерзким. Он практически видел, как она тоже спрашивает его, его мысленный взор заполнял ее теплые комнаты и горячее какао. Эндрю провел рукой по подстриженным волосам и нахмурился. Какие «если» не имели значения. Нил скоро уйдет. Какими бы ни были последние четыре дня путешествия, они закончатся завтра, как только Эндрю поможет Нилу пересечь Долину. Еще одна ночь. Еще один день пути. Эндрю задавался вопросом, как будет выглядеть другая сторона для Нила. — Подожди здесь, — сказал Эндрю Нилу, когда они вошли в Сумерки Эдема, не проверяя, сделал ли Нил то, что ему было сказано. Зал не был переполнен, но на танцполе было достаточно народу, в другой вечер, возможно, Эндрю задержался бы здесь. Но не сегодня вечером. За все то время, что он любил подшучивать в подвешенном состоянии, четыре дня пролетели быстро, ночь наступала с каждым днем все быстрее и быстрее. Они прибыли в городок на краю Долины как раз в тот момент, когда начали опускаться сумерки. Постоянно мрачный, кто-то назвал его Городом Ужасной ночи в честь мрачного стихотворения двадцатого века, и он прижился, несмотря на то, что был слишком мал, чтобы быть городом. Однако он был домом для некоторых из лучших и худших из мертвых — в основном для худших. Эндрю хотел как можно быстрее доставить их в целости и сохранности к их последнему пути, но сначала им нужно было забрать их. В баре было три бармена, но Эндрю заинтересовался только одним из них, слегка светящимся мужчиной с легкой улыбкой, чьи глаза загорелись зеленым, когда они остановились на Эндрю. Роланд. Улыбка стала озорной, когда он приблизился. — Значит, ты справился, сегодня все в порядке с поиском места? — Ориентироваться в Эдеме всегда было немного сложно, клуб имел тенденцию перемещаться в зависимости от количества людей, желающих хорошо провести время. Драгоценные минуты улетучились, пока Эндрю следовал указателям туда, куда все пошло на этот раз, а Нил, сбивающий с толку, молчал рядом с ним. — Отлично. — Кто у нас свежее мясо? — Роланд кивнул в сторону Нила, который стоял у одного из столов, выглядя неловким и неприступным, скрестив руки на груди и прищурившись, глядя на толпу этажом ниже. — Никто, — сказал Эндрю. — У тебя есть то, что я просил? — Никаких светских бесед сегодня, да? Ладно, оставайся здесь. — Роланд оттолкнулся и исчез в задней части бара. На мгновение Эндрю подумал о том, чтобы последовать за ним, но отбросил эту мысль, вместо этого повернувшись, чтобы с некоторым удивлением наблюдать, как Нил использовал свой смертельный взгляд, чтобы помешать кому-либо заговорить с ним. Для кролика он умел стоять на своем. Вот почему Эндрю считал, что вооружить Нила было хорошей идеей. — Вот ваш заказ. — Роланд поставил коробку перед Эндрю, сверкнув своей самой зубастой улыбкой. Когда-то давно от этой улыбки у Эндрю свело живот, и Эндрю понял, что Роланд пытается что-то выяснить. Он потянулся к коробке, но Роланд был нечеловечески быстр, схватив ее за края прежде, чем Эндрю успел сделать движение. Роланд был еще одним бессмертным, который взял на себя обязанность помогать мертвым, только как Добродетель с богом-родителем-обманщиком, его вид «помощи» был немного менее традиционным, чем у Тренера. Он приносил запасы из живых миров, еду и одежду, оружие, когда это было необходимо (что было полезно, когда большая часть времени росла армия ночных призраков Рико). Эндрю, который привлек внимание Роланда примерно в то же время, что и Роланд, поэтому сохранил их деловые отношения даже после того, как секс естественным образом прекратился. Бессмертные, как оказалось, скучали так же легко, как и Эндрю. — Не хочешь рассказать мне, почему ты заказал шесть банок горячего шоколада, больше крекерной пыли, чем я видел за последние годы, и два новых набора лезвий? Происходит что-то такое, о чем остальные из нас, жителей Пустоши, должны знать? Это был справедливый вопрос, хотя Эндрю чувствовал, что в последнее время он дает слишком много ответов. — Да ладно, разве ты не можешь сообщить своему старому приятелю, что случилось? — Роланд подтолкнул его локтем, когда Эндрю слишком долго медлил с ответом. — Я везу душу, от которой больше проблем, чем пользы, — сказал Эндрю, не желая говорить ничего, что могло бы выдать секреты Нила, но и не настолько самодовольный, чтобы отказать Роланду в версии правды. — Это не должно повлиять ни на кого в городе, но следите за двором Рико, он сейчас зол на меня и Лис. Выражение лица Роланда потускнело, губы сжались. — Он всегда злился на тебя и Лис, что отличает это от других? Эндрю пожал плечами. Он сказал достаточно. — Ух, хорошо, пусть будет так. Я сообщу остальным, что Рико в дерьмовом настроении. Дерьмово — это еще мягко сказано. Нил, ночь за ночью уклонявшийся от его лап, доводил Рико до исступления, если судить по штормам, с которыми они столкнулись прошлой ночью. Они почти не спали, вместо этого Нил нашел Эндрю на кухне, и они провели с Эндрю самые мрачные часы, обсуждая первую встречу с Аароном или несколько воспоминаний Нила, которые не причиняли боли. Пальцы Нила всегда оказывались вплетенными в пальцы Эндрю. — Будь начеку, это все, что я хочу сказать, — сказал Эндрю Роланду. — Увидимся через пару дней. Зажав коробку подмышкой, он схватил Нила за руку на выходе и потащил его по улицам к безопасному дому. Было почти совсем темно, призрачные огни почти не освещали их маршрут по городу. К счастью, никто не обращал на них особого внимания. Рико, похоже, еще не прорвался через городские стены, и они без проблем добрались дома. В отличие от остальной части Города Ужасной ночи, Лисья нора, которую держал там Ваймак, была не такой убогой и снабжена множеством защит, что позволяло Эндрю оставлять Нила курить на террасе без особого беспокойства. Сначала он убрал горячий шоколад и крекерную пыль, сохранив их до своего возвращения. Нилу предстояло пересечь границу один раз, Эндрю пришлось бы дважды встретиться лицом к лицу со своими демонами, и если бы Долина отреагировала так же, как остальная часть Пустоши, проявления вызвали бы все и каждый из их худших кошмаров. Он уже чувствовал зуд нежелательных рук на своей коже, отчаянное желание резать и контролировать. Независимо от того, сколько лет прошло, некоторые ужасы так и не исчезли по-настоящему. Он отнес теперь уже почти пустую коробку обратно к Нилу, поставив ее между ними, прежде чем закурить. Как уже стало привычным, Нил взял предложенную ему сигарету и наклонился вперед, чтобы Эндрю мог ее зажечь. Он оставался в таком положении, на один вдох ближе, чем обычно принимал Эндрю. Но Эндрю принял это. — Похоже, у тебя их бесконечный запас, — сказал Нил, держа кончик сигареты в опасной близости от глаза. — Умер с тремя в кармане, — сказал Эндрю. — Сколько бы я ни выкурил, всегда остается одно и то же количество. — Это полезно. Эндрю промурлыкал. — Скорее бессмысленно, не похоже, что у нас действительно есть легкие. — Мне кажется, что тебя это несильно беспокоит. — Тебя, может быть. — Ты хочешь сказать, что ты ничего не получаешь от курения здесь? Зачем беспокоиться? Снова напевая, Эндрю не сказал, что с Нилом он чувствовал себя более живым, чем когда-либо за последние годы, что дым, которым он дышал с Нилом, обжигал так, словно мог заполнить трещины, оставшиеся там, где когда-то была его человечность. Он взглянул на Нила, отметив, как голубые глаза были сосредоточены на сигарете, свисающей с губ Эндрю. Он растянул свой ответ между дымом. — Оральная фиксация. Кончики ушей Нила порозовели. Змея в позвоночнике Эндрю сжалась еще туже. Они погрузились в тишину, уютную и глубокую. Эндрю отступил внутрь, позволив себе проглотить странное ощущение под грудью и над животом, пытаясь определить бурлящие там эмоции. Отказываясь принять любую из возможностей, с которыми он столкнулся. В любом случае, не было никакого смысла тешить себя подобными чувствами. Спусковой крючок скоро исчезнет. Не имело значения, что его тело пело от ощущения того, что что-то начинается, когда реальность заключалась в том, что это скоро закончится. Он прикурил еще одну сигарету и подвинулся так, чтобы Нил оказался на линии дыма. Нил вздохнул и тоже зашаркал вокруг, их колени стучали. Эндрю ненавидел себя за то, что не отстранился. Давление их ног обжигало. — Что произойдет, если я не смогу перейти? Эндрю вынырнул из тишины, как акула из прибоя, очертания его мыслей стали смертоносными. — Тогда предложение Ваймака остается в силе. Ты можешь стать Лисой. — Но это подвергло бы всех вас опасности, — сказал Нил. — Я не могу просить тебя об этом. — Что бы ты сделал вместо этого? Убежал? — Бежал. Скрывался. Ты же знаешь, у меня достаточно опыта, чтобы попробовать. — И ты знаешь, что здесь, внизу, ты не сможешь убежать от прошлого. — Я должен попытаться. Эндрю что-то промычал в притворном неодобрении. — Ни к чему не обязан. На этот раз у тебя есть более чем один выбор. Ты хочешь быть Лисой? Да или нет? — Да. — Ответ Нила прозвучала как молитва. — Тогда что нужно сделать, чтобы заставить тебя остаться? Глаза Нила расширились, выражение его лица было забавно шокированным. С таким лицом можно подумать, что никто никогда раньше не делал ему ничего хорошего. Эндрю тихо рассмеялся и наклонился вперед, прежде чем успел подумать о том, что делает, он подцепил пальцем подбородок Нила и закрыл ему рот. — Если ты не можешь пересечься, что тебе нужно, чтобы принять позицию? Назови его, и он твой. Неважно, что это такое, пока это означает, что ты стоишь на своем, здесь, с нами. — Со мной. — Я не могу. — Ты можешь. У тебя есть все, что тебе нужно, чтобы выжить. Ты хочешь, чтобы я встал между тобой и Рико, я могу это сделать. Ты хочешь помочь Эбби и Бетси с их гребаным цветником, мы можем это сделать. — Почему? — спросил Нил. — Зачем помогать мне? Ты знаешь, как трудно следить за мной. Ты слышал Рико, он не собирается просто так меня отпускать. — Спроси меня, когда этот разговор станет актуальным, — сказал Эндрю. — Мы пройдем через Долину, и если Разлом не откроется для тебя, мы разберемся с этим. Это. Пять дней путешествия — чуть меньше недели знакомства с Нилом — и у Эндрю была сотня определений для этого. Никогда еще местоимение не было таким тяжелым. На этот раз Нил намеренно стукнул их по коленям. — Спасибо, — сказал он таким тоном, что Эндрю понял, что он имел в виду не только ободряющую речь. Кроличий страх не полностью покинул его глаза, но Эндрю заметил, как рот Нила превратился в решительную линию, такое же выражение было у него посреди ночи, когда они лежали без сна, слушая оскорбления Рико. Эндрю ненавидел этот взгляд. — Не благодари меня, черт возьми. Ты не должен платить перевозчику, пока он не переправит тебя на другой берег. У Нила вырвался тихий смешок, случайный и красивый, и если Эндрю позволил своим собственным губам дернуться вверх, они оба были достаточно самосознательны, чтобы притвориться, что этого не произошло. Эндрю посмотрел на коробку между ними, вспомнил о ножах, которые он собирался подарить Нилу, и решил, что это может подождать. Он бы еще немного продержался в этом мире с Нилом.***
Когда наступило утро, Эндрю действительно отдал Нилу набор ножей вместе с предупреждением, от которого лицо Нила исказилось от напряжения. Однако он не запаниковал и не сказал «нет», когда Эндрю помог ему застегнуть их под одеждой. Нил знал, что Эндрю не стал бы шутить о таких вещах, доверял ему достаточно, чтобы просто принять оружие таким, каким оно было: последней линией обороны. Покончив с этим, они быстро прошли по улицам и вскоре снова оказались на дороге, миновав арки из китового уса, отмечавшие границу города. За стенами тропа была практически заболоченной, и они парили сразу за окраиной, глядя на горизонт. Это было оно. — Нам не обязательно уходить сейчас, — пробормотал Нил. — Мы могли бы вернуться… Позавтракай в городе. Нам вообще не нужно идти. Эндрю проглотил слова, которые угрожали застрять у него в горле. Вместо этого он бросил на Нила испепеляющий взгляд, не впечатленный. — Это отличная идея. Давай просто подождем до полудня, а затем отправимся в Долину с наступлением темноты. Жить опасно, почему бы и нет? — Ладно, это было просто предложение, — проворчал Нил, делая первый шаг в болото. Его кроссовки зловеще хлюпали. Он поморщился, но не утонул, и Эндрю отвернулся. Он зашагал вперед по грязи, стараясь оставить между ними достаточное расстояние, чтобы подумать. Он был озадачен. Он никогда раньше не заботился о том, чтобы попрощаться с призраком. Конечно, когда он только начинал работать перевозчиком, его слегка интересовали мертвые люди, к которым он был приставлен — критерии Ваймака для тех, кому помогали Лисы, означали, что все были немного сломлены, так или иначе заслуживали дополнительной защиты и гарантий. Эндрю сначала выслушал их, смирился с ними, когда они горевали о своей жизни, будущем и людях, которых они оставили позади. Но он никогда не интересовался другими людьми, и постепенно годы, проведенные на Пустоши, опустошили его, выжали досуха. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь раньше заботился о том, чтобы душа уходила или оставалась позади. А потом появился гребаный Нил, пробравшийся туда, куда ему не разрешалось. И Эндрю почувствовал себя так, словно смотрел в черную дыру только для того, чтобы обнаружить, что он уже миновал горизонт событий. Ты не так умен, как думаешь, — насмехался он над собой. Они встретятся лицом к лицу с Рико. Нил перешел бы на другую сторону. Эндрю возвращался через Долину один. Десять минут ходьбы, и дорога начала спускаться под уклон. Лужи превратились в медленно сочащиеся ручьи. Их ноги скользили под ними, скользя по грязи. Эндрю отступил назад, чтобы не спускать глаз с Нила. Сама Долина, когда они добрались до нее, была ничем не примечательна. Через нее вилась довольно широкая тропа, и склоны выглядели достаточно пологими. На этом этапе это больше походило на загородную прогулку, тропинка была извилистой и выложенной мелкой галькой, которая никогда не переставала напоминать Эндрю о давно заброшенных железнодорожных линиях. Холмы вокруг них волнисто поднимались вверх, покрытые короткой травой и дикими цветами. Только по мере того, как они продвигались все глубже, тени выползали из-под них, становясь темными, глубокими и плотными. Отвесные скалы вздымались из холмов, поднимаясь вверх по мере того, как тропа продолжала спускаться, изгибаясь внутрь и сужая небо, пока оно не превратилось в узкую полоску света. Нил был встревожен, напряжение было в его позе, напряжение в плечах, которые выдавали, как сильно он хотел просто начать бежать и не останавливаться, но Эндрю остановился, собираясь с духом, стараясь не думать о предыдущих путешествиях, которые он совершил здесь, или о кошмарах, с которыми они собирались столкнуться. — Ты увидишь здесь разные вещи, но они ненастоящие. Запомни это. — Эндрю вытянул пальцы и, когда Нил кивнул, обвил ими свою левую руку. Нил выпрямился и сверкнул своей самой острой улыбкой. — Если тебе придется пройти через ад, делай это так, как будто ты хозяин этого места, — сказал он, когда Эндрю поднял бровь. Эндрю покачал головой и крепче сжал руку Нила, когда их наконец окутала тьма. Несмотря на все его разговоры, Эндрю чувствовал, как Нил дрожал в холодной тени. Смех был первым признаком того, что они были не одни. Жесткий, гулкий смех. Уголком глаза Эндрю мог видеть тени, скользящие по скалистому склону утеса. Не тени. Ночные призраки. Их пронзительные, воющие, навязчивые крики на этот раз отсутствовали, вместо этого был только смех, эхом отдающийся от скалы к скале. — Это Рико? — прошептал Нил. — Да, — сказал Эндрю. — Мы здесь в самом сердце Пустоши, как только достаточно стемнеет, они нападут скопом. Они всегда так делают. Именно так все и происходило в Долине. Это была земля Рико, его королевство, дом его Двора. И независимо от того, насколько предсказуемой была эта последовательность, знание давало мало преимуществ. — Так рад, что вы смогли присоединиться к нам, — раздался голос Рико. Так рад. Так рад. Присоединяйтесь к нам. Присоединяйтесь к нам. Скалы эхом повторили его слова, или так показалось. Эндрю знал лучше. Из темноты две дюжины гуманоидных тел начали крениться вперед, их движения были грациозными, дергаными, как у марионеток под неопытной детской рукой. Бледное лицо Жана было первым, что стало видно, и Эндрю почувствовал, как Нил вздрогнул. Как и на всех придворных Рико, на Жана было страшно смотреть: его кожа была восковой и напоминала маску, левая сторона лица превратилась в руины, а щека была начисто оторвана, обнажая слишком острые зубы, челюсть отвисла, висок провалился. Его глаза были пустыми озерами, блестящими черными камешками, гладко натертыми океанским дном. Но Жан был не самым худшей. За ним появился Энглз, ползущий к ним по-паучьи в согнутом положении, с оторванным носом, измазанным слюной ртом. Затем Джонсон и Ричер, оба с шеями, вывернутыми под странными углами, с ужасными улыбками, демонстрирующими зубы, которые были острые как клыки. Все они смотрели друг на друга взглядом черной ямы, как будто бездна была всем, что существовало внутри них. Так рад. Присоединяйтесь к нам. Так рад. Присоединяйтесь к нам. Жан поднял руку в насмешливом приветствии, и Эндрю вложил нож в его свободную руку. — Не отпускай. — Эндрю знал, что Нил усвоил свой урок с той первой ночи, но ему нужно было сказать это, нужно было, чтобы Нил сказал, что на этот раз он сделает так, как ему сказали. — Я не отпущу, — сказал Нил, и это прозвучало правдиво, как обещание. — Как трогательно. Как мило. Действительно ли бедный, никому не нужный Эндрю Доу заботится о маленьком призраке Веснински? Как грустно. Очень грустно. Но он принадлежит мне, Доу. Для меня, Доу. Принадлежит мне. Доу. Бедный. Нежелательный. Печальный. Принадлежит мне. Принадлежит мне. Обводя взглядом скалы, Эндрю не мог видеть Рико, но по шуму и шипению вокруг них он мог сказать, что они окружены. Он заставлял их медленно продвигаться вперед. Они должны были пройти через Долину. — Последний шанс, Натаниэль. Присоединяйтесь к нам. Ты был рожден, чтобы быть частью моего королевства. Нил огрызнулся в ответ. — Твое королевство? Ты часть культа. Позвони своему отцу. О, подожди, ты же не можешь, верно? Потому что твой папа — тот, кто послал тебя сюда? — Вообще-то, брат, — сказал Эндрю, вспомнив давний разговор с Кевином. Рико явно не находил это смешным. Воздух, казалось, мгновенно похолодел. Порыв ветра налетел на Долину и поднял волосы Эндрю вокруг его лица. Ветер свистел у него в ушах, вторя звукам ночного призрака, и он различил отчетливый вой голодных воронов, пронзительно кричавших где-то над ними. Они собирались со всех сторон. На мгновение ему показалось, что время остановилось, остановившись на грани хаоса. Каждый нерв в его теле был напряжен, адреналин струился по венам, мышцы покалывало, готовые к бою. Эндрю сделал долгий, глубокий вдох, и воздух, ворвавшийся в его легкие, загремел в ушах. Прежде чем он успел выдохнуть, прежде чем он успел моргнуть, время вернулось в бытие, и все пришло в движение. Земля вздыбилась у них под ногами, и бесчисленные ночные призраки вырвались из-за спин членов Двора Рико. Извиваясь, шипя и выписывая в воздухе круги, они пикировали и наносили удары, ныряли и кружились вокруг них, кружили их, пронзая голову Эндрю, его грудь, его живот, превращая его внутренности в лед, заставляя кошмары взрываться в его голове, как кастрюля, кипящая на плите. Эндрю притянул Нила ближе и набросился на него, но ночной призрак превратился в призрака и стал нематериальным, крича и издеваясь над ними. Это было совсем не похоже на то, что он когда-либо видел раньше. Никогда еще Рико не вкладывал столько усилий в атаку. Безликие существа вцепились в его волосы и тянули и тянули, вызывая игольчатую боль в голове, и он падал — он лежал лицом вниз на двуспальной кровати с прижатыми руками, а его тело билось под другой, ему было семь лет, и он смотрел на дверь в свою спальню, когда шаги поднимались по лестнице. лестница, ему было двадцать, в глазах у него было стекло, а Дрейк нависал над ним. Эндрю знал, что это были воспоминания, искаженные и трансформированные ночным призраком, но это не помешало следующему шквалу затащить его в худшие уголки его собственного разума. Дрейк повернулся к нему и сказал, как сильно он всегда хотел трахнуть близнецов, Нил качался, как ребенок, его голубые глаза стали черными, тусклыми и пустыми. Нет, это не по-настоящему. Нил не пустой человек. Эндрю зарычал, вырвался из кошмара и нанес удар монстру, обернутому вокруг его головы. Оно завизжало, когда он нанес удар, и он почувствовал, как когти втянулись, освобождая его. — Нил, беги! — крикнул Эндрю сквозь неразбериху звуков и движений. Но Нил был заморожен. Его рот был широко раскрыт от отчаяния, а зрачки расширенные на весь глаз, затерянный в его собственных кошмарах. Эндрю потянул его за руку и заставил их двигаться, но ноги Нила не слушались. — Абрам, давай. Это не по-настоящему. Ты в Пустоши. Нам нужно бежать. Перекрывая какофонию шума, Рико возглавил хор кудахчущего смеха. Рывок Эндрю за руку сказал ему, что Нил пошатнулся, но его глаза прояснились, ужасы вырвались на свободу, а затем они побежали, ноги двигались так сильно, как Эндрю думал, что они когда-либо двигались в жизни или смерти. Ночные призраки не остановили их атаку, хотя они не могли взять их в свои руки благодаря подвескам Ваймака и их новой скорости, а также сверкающим ножам Эндрю, к которым вскоре присоединились и ножи Нила, и они вдвоем превратились в смертоносный дуэт, орудуя клинками, как дирижеры собственного оркестра. Чем дольше они сражались, тем яснее становилась одна вещь: даже вместе у них ничего не получится. Не в этот раз. Не было никакого способа с таким количеством ночных призраков и всех пустых людей, через которые они собирались прорваться. Дорога им была перекрыта. Но у Эндрю появилась идея. Нелепая, ужасная, отчаянная идея. Идея, которую он действительно хотел, не казалась единственным оставшимся вариантом. Он дернул Нила за руку и оттащил их с тропинки. Мир потемнел еще больше, крики ночных призраков стали неистовыми, радостными. — Что за… Эндрю, что мы делаем? Времени на объяснения не было. Эндрю мчался туда, где, как он знал, скрывались Жан и Двор, вытаскивая нож, который Нил проявил в свой первый свободный день, когда они ворвались в темноту. Изуродованное лицо Жана было перед ними секундой позже, а затем сквозь темноту брызнула кровь — густая, влажная, черная кровь, которая висела в воздухе, как бусины из разорванного ожерелья. Все еще улыбаясь этой ужасной улыбкой, лицо Жана раскололось надвое. Яростный вопль пронзил их обоих, достаточно громкий, чтобы заставить Эндрю и Нила вздрогнуть друг от друга. Этого было достаточно, чтобы выиграть им время. Эндрю знал, что в стороне от тропинки есть река. Давным-давно, когда мир был новым, река придала Пустоши ту форму, в которой они были сейчас, включая Долину. Некоторые называли ее Ахерон — река боли, река горя — это была река, по которой Харон переправлял мертвых, и это была река, которая могла перенести их через всю Долину и на другую сторону, недоступную для Рико и ночных призраков. Именно так Кевин сбежал от Рико, бросившись в реку и снова и снова переживая каждое воспоминание, каждую боль, каждую агонию, пока его не выбросило на берег из-за Разлома. Это была также река, которая убила Сета. Бывший перевозчик отправился за душой, которую утащил ночной призрак, и оказался в Ахероне. Вода не убила его, а то, что показала ему вода, убило. Это сломало его. Позже он снял свой кулон и вышел в ночь, не в силах больше жить. — Послушай, — прошептал Эндрю, перекрывая их прерывистое дыхание. — Через минуту мы собираемся прыгнуть со значительной высоты в реку. Ты столкнешься лицом к лицу со всеми темными и ужасными вещами в своей жизни. Это будет больно. Но это приведет нас туда, куда нам нужно, и Рико не сможет последовать за нами, не сделав того же самого. Глаза Нила на мгновение метнулись к нему, казалось, он даже не подумал о том, что сказал ему Эндрю, прежде чем сказать: — Хорошо. Судьбы, как Эндрю ненавидел Нила, его слепое доверие, его непреклонную волю к жизни. Теперь был слышен рев реки, басовая линия ниже хищного воя монстров позади них. Эндрю мог видеть край утеса, который обрывался в реку внизу. Эндрю сглотнул. Они не замедлились. Сто метров. Пятьдесят метров. Крики ночного призрака. Яростный крик Рико, когда он понял, куда они направляются. Двадцать метров. Десять метров. Пять. И они прыгнули. Эндрю притянул тело Нила к себе, игнорируя его инстинктивное отвращение к физическому контакту, и крепко обхватил руками худощавое тело бегуна. Падение казалось бесконечным. Он вспомнил, как нес Нила в дом после того, как они впервые сбежали от Рико. Он подумал об улыбке Нила сквозь завитки дыма. Он цеплялся за воспоминание о руке Нила в своей и о том, как его разум помутился от ощущения их переплетенных пальцев — ужас, отвращение и желание — отчаянное желание поцеловать умный рот Нила, просто чтобы заставить его замолчать. Эндрю крепко прижал к себе Нила, когда они стремительно спускались к реке. Когда они попали в ледяную воду, он испугался, что его сердце может остановиться. Сила реки была ужасающей, она текла быстро и сильно, как лавина. Рев сверху был оглушительным даже под водой, но в окружающем их хаосе Эндрю изо всех сил пытался удержать Нила. Предполагая, что они не утонули, они вынырнули где-то рядом с Разломом, вот что имело значение. На какое-то время они будут свободны от Рико. Его сердце бешено колотилось, легкие, о которых он почти забыл, пока Нил не сгорел. Вода была такой холодной, что он терял всякое ощущение своего тела. Они кружились по воде, потеряв сознание в непроницаемой темноте и невероятном шуме, врезаясь в обломки, уносимые течением. Эндрю чувствовал вкус крови во рту, чувствовал, как вода просачивается между его губ. Боль в легких была невыносимой, но он знал, что произойдет, если он выпьет воды. В конце концов, это не имело значения. Его попытки освободиться от магии реки были тщетны. Они кувыркались в темноте, а потом темнота исчезла, река исчезла, Нил исчез. Все, что осталось, — это Эндрю. И белая камера. И доктор Пруст с иглой, которая когда-то убила Эндрю, все еще в руке. — Как мило, что ты навестил меня, Эй-Джей, — приветствовал его кошмарный Пруст голосом, который был наполовину его, наполовину Дрейка. — Я очень надеюсь, что ты оставил нам достаточно времени, чтобы поиграть. Эндрю уставился вверх с того места, где он лежал на койке, и с абсолютным отчаянием осознал, что чувствует себя слишком тяжелым и одурманенным, чтобы ответить. Он не мог сопротивляться. Он не мог сбежать. Он полностью вышел из-под собственного контроля. Вспомнившиеся ужасы прокатились по нему, один за другим разрывая его на части. Это могли быть минуты, или часы, или месяцы, или недели. Где-то в ледяной темноте реки Ашерона начала тонуть душа Эндрю Миньярда.