«Бонни and Клайд»

      Оля спустилась в кухню — напиться воды. Там горел свет. Бабушка куда-то звонила: — Алло! Виктор Тихонович?.. Извините, что разбудила… — Ба, ты куда звонишь? — хлебнув холодного чаю, сонно спросила Оля. — Олюшка, иди, ложись спать… — повернулась к ней бабушка и, понизив голос, проговорила в трубку: — Виктор Тихонович, у нас здесь такое творится. — Да-да… Я вас понял… Да, немедленно примем меры. Благодарю за сигнал, — тот, кого Олина бабушка называла Виктором Тихоновичем, повесил трубку и тоскливо вздохнул.       Виктору Тихоновичу был всего лишь двадцать один год, он только-только закончил школу милиции и еще толком не обвыкся с лейтенантскими погонами на плечах. Свое назначение сюда, в небольшой дачный поселок, он считал уродливой гримасой судьбы. Вместо головоломных преступлений, погонь и перестрелок, о которых он втайне мечтал с детства, лейтенант Никитин стал, по сути, заурядным сторожем — правда, при милицейских погонах и пистолете. Дачники в этом поселке обитали непростые — крупные ученые, писатели, музыканты — поэтому милицейский пост тут был всегда. Только раньше здесь, в крошечной хибарке на въезде, обитал вечно сонный сержант пред пенсионного возраста. Но после того, как в поселке случилась серия краж, было решено оборудовать все дачи новомодной сигнализацией. Вот тогда и было принято решение посадить сюда офицера — как-никак техника! И должность-то его именовалась как-то мудрено — что-то вроде «оперативный дежурный по охранному комплексу». Впрочем, большинство обитателей дач продолжали называть Никитина и его сменщиков на старый манер — участковыми. Лейтенант положил трубку на пульт и протяжно, раздирая рот, зевнул. Старенький будильник показывал без четверти час. «И что этим старушкам не спится? — с легким раздражением подумал Никитин. — Ну, гуляют себе чьи-нибудь детки на даче, пока родителей нет…» Конечно, выходить из теплой сторожки в сырую осеннюю ночь не хотелось совершенно, но служба есть служба. Лейтенант нацепил очки, вытащил из ящика стола табельный «Макаров» и встал из-за стола. Дача, которую ему предстояло проверить, была в дальнем углу поселка, у самого леса, поэтому он решил воспользоваться служебным транспортом. У стены, под «иконостасом» с бандитами, числившимися в розыске, стоял его верный конь — дамский велосипед, собственноручно раскрашенный Никитиным в сине-желтые милицейские цвета. Поеживаясь от ночной прохлады, лейтенант выволок своего стального коня на улицу и, взобравшись в седло, покатил к даче академика Царева, где, как утверждала его бдительная соседка, предавалась дикому разгулу какая-то подозрительная компания…

***

А на даче Царевых к тому времени уже было тихо. Фил с Космосом уехали за водой и алкоголем. Пловчихи спали на втором этаже.       Белов остался один. Вернее, не один, а с Варей. Хмель у него отчасти выветрился, и Саше снова стало немного грустно. Он сидел на диване и наигрывал на гитаре нечто меланхолическое. — Ты… еще выпить хочешь? — преодолевая неловкость, спросил Саша. — Нет… Голова болит, — Пчёлкина присела рядом на диван. — Что у тебя с Космосом? — Сашу давно волновал этот вопрос, но поговорить об этом с Варей не хватало смелости. — А, что у меня с ним? — Пчёлкина изогнула бровь, - передружба — недоотношения. — Вы же вроде начали встречаться или я чего-то не понимаю? — Белов заложил руку за голову, отложив инструмент. — Я тебя умоляю... Так... попробовали и поняли, что это не наш формат отношений... решили остаться друзьями, как и прежде, — Пчёлкина глубоко выдохнула. Помолчали. Вздохнули. — Я что-то чувствую к тебе, Пчёлкина, — Выдал неожиданно даже для самого себя Белов. — И, как давно ты это понял? — пряча улыбку, спросила Варя. — Наверное, тогда, когда вы встречали меня у подъезда. Обнял тебя и... Только не осознавал этого, не понимал. — Почему не говорил раньше? Варя подняла на Сашу глаза и будто попыталась прочитать его мысли. — Не хотел вмешиваться в ваши отношения с Космосом. Саша снова взял гитару, но снова наигрывал нечто меланхолическое. Придя в себя после того, как Варя услышала песню, она тут же начала подпевать её: — «Сигарета мелькала во тьме…» — «Ветер пепел в лицо швырнул мне» — подпевал уже Саша. — «И обугленный фильтр на пальцах мне оставил ожог» — Варя не отрываясь смотрела в Сашины глаза ещё никогда у них не было настолько откровенного разговора. С помощью взгляда они словно понимали друг друга без слов... — «Скрипнув сталью, открылась дверь… Ты идёшь, ты моя теперь» Сашина рука соскользнула вниз, легла на бедро девушки и тут же сноровисто поползла вверх. Варе стало душно, сразу зашумело в голове и пересохло во рту. Белов понял, что еще немного - и Варька может потерять контроль над собой. — «Я приятную дрожь ощущение с головы до ног», - шептала Варя. — «Ты со мною забудь обо всём… Эта ночь нам покажется сном», — шептал Белов Варе где-то в области шеи. Поднявшись со своего места, он взял девушку за руку и повел в сторону спальни. Саша снял майку Вари, чтобы увидеть её маленькие упругие груди. Затем он расстегнул молнию на джинсах девушки и медленно спустил их вниз. На Варе остались лишь узенькие и легкие как паутинка трусики. – Иди ко мне... – Он приблизился к постели, наклонился и поцеловал её в шею.       В отношениях между Пчёлкиной и Беловым барьер дружбы был сломлен.       Возле дачи Царевых стояла незнакомая иностранная машина, а вот музыки, пьяных криков и прочего дикого шума не было и в помине. В доме кое-где горел свет, еле слышались чьи-то приглушенные голоса — и все. Это показалось лейтенанту Никитину подозрительным. «А вдруг — воры?.. — подумал он. — Сигнализацию отключили и…» Милиционер слез с велосипеда и, достав из кобуры пистолет, осторожно перебрался через невысокий заборчик. Согнувшись в три погибели, он подкрался к окнам. Первое было освещено, там лейтенант увидел накрытый стол, порядком уже разоренный, груду пустых бутылок около него, опрокинутый стул, гитару на диване… Людей в комнате не было, и Никитин двинулся дальше.       Следующее окно было темно, и оттуда доносились какие-то странные звуки — нечто напоминающее тихий женский плач… Или стон?.. Лейтенант поправил очки, крепче сжал в руке пистолет и медленно приподнял голову над подоконником. Прямо напротив окна двое занимались сексом. Парень лежал на спине и целовал девушку. Краска ударила в лицо юному милиционеру. Он торопливо присел, но уже через несколько секунд, не в силах совладать с собой, снова приподнялся и заглянул в окошко. Впрочем, вдоволь полюбоваться волнительным зрелищем ему не довелось. Девушка навалилась на своего парня. Мгновение — и оба любовника утомленно затихли. Лейтенант тоже опустился вниз. Никитину бы отползти сразу, но он замешкался, пытаясь засунуть своего «Макарова» в кобуру. И тут окно над его головой с треском распахнулось — это была сонная русая девушка. «Елки зеленые! Стыд-то какой!.. — трепетала под милицейской фуражкой беспомощная мысль. — Они ведь могут подумать, что я это специально…» — Ну что — всё?.. — обернулась Пчёлкина к Саше. — Не-а… — донесся из комнаты молодой мужской голос. — Я ещё хочу! — Ты с ума сошёл, Белов? Изголодался в армии. — Ага, — улыбнулся Саша. Варя вернулась в комнату, Никитин дернулся было уползти, но тут в окне, как назло, появился парень. Лейтенант снова вжался в стену. — Саш, ты куда? — Сейчас, погоди, перекурю маленько… — Белов сунул в рот сигарету, чиркнул спичкой, и Никитин отчетливо разглядел его довольно улыбающееся лицо. Но ему удалось сделать всего лишь три-четыре затяжки — Варя подошла к окну, обхватила Сашу за плечи и со смешком потащила назад: — Пойдем-пойдем, курить вредно… — А ты-то, что такая ненасытная? Что, тоже из армии пришла?.. — хохотнул Саша, отшвырнул недокуренную сигарету и захлопнул окно.       Сконфуженно улыбаясь, лейтенант торопливо ретировался к заборчику, неслышно перемахнул через него и, оседлав свой служебный транспорт, резво закрутил педалями. «Вот елки зеленые — чуть не влип!.. — смущенно думал он. — Вот было бы позору! Сотрудник органов подглядывает, как… Ужас! А все эта бабка, чтоб ей!.. Ну повеселились ребятки, ну пошумели немного… Да и я хорош — подкрался, оружие приготовил… Вот глупость какая! Ну откуда здесь преступникам взяться?!» Никитин вернулся к своей сторожке, затащил велосипед в дежурку и поставил на привычное место — под «иконостасом» с бандитскими фотографиями. И вдруг его взгляд зацепился за одну из этих физиономий. Что-то она ему напоминала, но что?.. Лейтенант в задумчивости достал сигарету и чиркнул спичкой. Сера вспыхнула маленьким факелом и с абсолютной ясностью высветила в его памяти то, что он видел каких-то десять минут назад. Точно так же чиркнул спичкой голый парень в окне — и этим парнем был, без всякого сомнения, он! Никитин сорвал со стены листовку и впился в нее глазами. Все четыре фото весели на стене, но фото Белова он с неё сорвал. Да, это, безусловно, был он — Белов Александр Николаевич, подозреваемый в совершении убийства! Лейтенант бросился к телефону и непослушной рукой набрал номер. — Алло! Алло!.. Это Никитин из пятнадцатого, — возбужденной скороговоркой зачастил он. — По сегодняшней оперативке обнаружен преступник. Несколько человек. Предположительно вооружены. Высылайте автоматчиков. Да! Точно!.. Сейчас, — он взглянул на будильник, — час двадцать две! Горящая сигарета дрожала в его взволнованно трясущихся губах, и пепел с нее падал в брошенную на стол фуражку. Лейтенант снова взглянул на листовку и, раздражаясь, крикнул в телефон: — Да точно Белов!.. Да! Без сомнений… Жду! Он бросил трубку и нахлобучил на голову фуражку. Пепел из нее просыпался ему на погоны, но Никитин этого не заметил. Ему было не до мелочей — начиналось то самое главное, ради чего он пошёл в милицию!