Ноябрь 1997-го
Космос сам вызвался забрать Даньку из детского сада пораньше, погулять с любимым крестником. Очень часто в последнее время мужчина ощущал себя нужным только с двумя людьми — с отцом и с сыном Пчёлкиной. Они никогда ничего не требовали, не осуждали, им всего лишь нужно было общество Холмогорова. После общения с Даней Космосу будто становилось легче. Взглянув на мальчика через зеркало заднего вида, Космос улыбнулся. До дома Вари оставалось еще несколько кварталов. Зазвонил телефон. Саша. — Да, брат? — Данька с тобой? — Ага, везу к Пчёлке. — Отлично. Просьба к тебе будет… Прощупай обстановку, поговори с ней по душам, ну, как умеешь. Вдруг что узнаешь. — Принято, — усмехнулся Холмогоров и сбросил вызов. Забрав спящего мальца с заднего сидения, Космос двинулся к дому. Варя, только недавно вышедшая из душа, встретила его во всем домашнем. Блондинистые влажные волосы небрежно спадали на лицо, которое при виде друга с сыном озарила теплая улыбка. Космос уже и забыл, когда видел Пчёлкину такой простой и уютной. За последние годы приходилось наблюдать железную, официальную леди. — Заваривай чай, Варька, — тихо скомандовал парень, — я пока мелкого уложу. Накрыв Даньку теплым одеялом и чмокнув его в щечку, Холмогоров вышел в зал, где на журнальном столике Варя уже расставила чашки, кофейник и несколько тарелочек с конфетами и печеньем. — Быстро ты, — оценил ее оперативность друг и приземлился с девушкой рядом на диван. Пчёлкина включила телевизор, там как раз шел сериал. В последнее время девушка привыкла проводить вечера именно под такую атмосферу. Космос невольно улыбнулся, украдкой разглядывая Варю, и ему на какое-то время вдруг показалось, что и не было этих долгих лет, будто они все те же юнцы, без особых проблем и забот. Вспомнил, как иногда Пчёлкина приходила к нему в гости, когда Сашка был в армии, и они очень долго могли болтать обо всём… Будто бы прочитав его мысли, Варя вдруг выдала: — Знаешь, мне этого не хватало. Чтобы вот так сидеть, пить чай и просто не думать о том, в какой жопе мы живем… — Согласен, — кивнул Космос. Они еще поболтали, посмеялись, и мужчина решил уточнить давно волнующий не только его вопрос. — Что у вас с Саней? Варя тяжело вздохнула. — Всё стабильно — ровно, почти никак. — И как вы дальше?.. Про развод-то не думаешь? — Нет… Пусть как идет, так идет. Куда-нибудь кривая все равно рано или поздно выведет, правильно? Холмогоров усмехнулся и снова кивнул. — А ты что думаешь сам? — Понимаешь, Варюх, я на самом деле очень сильно переживаю за вас всех… За вашу семью. — С чего бы? — хмыкнула она. — Потому что вы самые близкие для меня люди, помимо отца. — Ну это само собой… Они помолчали, налили еще чай. Космос снова посмотрел на девушку, и тоска по давно ушедшей юности, да и сам вид подруги располагал к откровениям. — Знаешь, Варь… Я уже думал, вспоминал то, что когда-то у нас было. И это чувство давно переросли во что-то… большее. Я давно воспринимаю тебя ни как девушку, которую когда-то любил. А как необыкновенно близкого человека, которого я люблю больше, чем просто женщину. — То есть, тогда, в 80-х, ты действительно был в меня влюблен? Космос улыбнулся. — Действительно… Варя вдруг беззлобно рассмеялась, прикрыла лицо ладонями и тяжело вздохнула. — А как ты думаешь, Кос, что бы было, если бы я тогда поняла это? Я ведь не думала, не чувствовала… Может, все иначе бы было?.. Он пожал плечами, гипнотизируя взглядом телевизор. — Ты всегда любила Белого. Что уж тут могло быть иначе? Пчёлкина прижалась к другу, положила голову на его плечо и приобняла за шею. Такой близкий, долгий контакт заставил Космоса на некоторое время замереть, затем уже обнять девушку. С теплом и чувством. Она вдруг посмотрела на него, и он повернул к ее лицу голову. — Чего, Варюх? И она вдруг коснулась его губ легким поцелуем. Космос опешил и через пару секунд отпрянул от подруги. — Ты чего?.. Пчёлкина вдруг сама не поняла, чего, и опустила голову. Блондинистые пряди беспорядочно распались по плечам. — Прости, сама не понимаю… Дура какая-то. Холмогоров резко поднялся, отошел к окну, нервно закусил губы и поморщился, до того произошедшее вполне физически растеклось по всему телу, и мурашки пробежали неприятно вдоль позвоночника. Что ж ты делаешь, дурная? — Да, Пчёлкина… Ты все-таки стерва. Как ты, блять, всем мужикам головы пудришь?! Талант! Твою мать… Он стремительно прошел мимо нее, и Варя подскочила с места и быстро бросилась за ним в коридор. — Кос, прости, я… — Цыц, блин, — огрызнулся он, натягивая пальто. — Всё, пошел я. Космос вышел из квартиры и смачно хлопнул дверью.***
Фил, а в роли Алого рыцаря был именно он, тяжело поднялся с колен. На его место ассистенты быстро пристроили его двойника — точный муляж рыцаря с бутафорской головой Фила: сходство было поразительное. — Готово! — ассистенты отбежали в сторону. — Приготовились! — раздался голос режиссера. — Камера! Мотор! Александр Иншаков, а это именно он играл Серебряного рыцаря, еще раз занес над головой свой кривой меч и одним махом снес резиновую голову с ватных плеч двойника Фила. Она откатилась к краю бетонной плиты и упала в пропасть котлована. — Есть, снято! — радостно воскликнул режиссер. — Всем спасибо! К ним приблизилась Ольга Сурикова, загримированная, переодетая средневековой принцессой, и положила руки на плечи обоим. Роман в своё время с бандитом и авторитетом Москвы даром не прошёл. И Белов смог поспособствовать её карьере: не певица, конечно, а актриса в массовке, но всё же. — О чем спорите, мальчики? Все равно по сценарию мое сердце принадлежит Черному рыцарю. — Выходит, мы зря бились! — подмигнул Филу Иншаков. Посмеиваясь и подначивая друг друга, мужчины отправились переодеваться. В импровизированной костюмерной, где грудой была свалена «гражданская» одежда актеров, верещал мобильник Фила. Он взял трубку — звонила Варя. Сегодня вся бригада должна была собраться в клубе на срочное совещание. — Да, Варюх… А вы где? Да, я закончил, сейчас обедаю и еду, — Фил говорил по телефону, одновременно расстегивая на себе многочисленные застежки рыцарских доспехов. — Да не вопрос, я успею! Здесь до «Метелицы» двадцать минут. Все, договорились! Он подхватил свой реквизит и направился к машине, где на крыше машины лежала отрубленная муляжная голова. С видеокамерой в руках к нему подошла Сурикова. — Валер, встань к нему, я вас сниму, — предложила она. Улыбающийся Фил приосанился и положил руку на резиновый затылок своей копии. — Как смотримся, а? — Супер! Ну просто красавцы! Плешку только ему прикрой… Фил поправил вздыбленные волосы на темени муляжа и снова повернулся к камере. Вдруг его осенила неплохая идея — показать Варе и, главным образом, Даньке только что отснятый бой. — Оль, слушай, а ты трюк сняла? — Конечно… — Дай камеру, я Дане покажу, — попросил он. — А завтра я верну. — Валер, пусть лучше Саша заедет… — негромко предложила Сурикова, отдавая ему камеру. — Угу, я поговорю, — без особого энтузиазма пообещал Фил и кивнул своей отрубленной голове: — Ну что, брателла, поехали? Он осторожно, с таким расчетом, чтобы не погасла сигарета, снял голову со штыря и шагнул к машине. В этот момент откуда-то сверху его окликнули: — Валер, привет! Фил обернулся — по лестнице спускался Андрей Кордон, продюсер фильма. На съемочной площадке он показывался крайне редко, поэтому Фил неподдельно удивился: — Ба! Какие люди! А ты что это вдруг на площадке? — Да вот, хочу посмотреть, как мои деньги тратятся… — с важным видом огляделся Кордон. Фильм наполовину финансировался Бригадой, и Фил не преминул напомнить об этом Кордону. — Заметь, не только твои, да? — он поднял резиновую голову и сунул ее под нос продюсеру. — У-у-у! Кордон не ответил, только с невозмутимым видом прикурил от огонька сигареты, торчавшей из муляжа. Точить лясы с Кордоном у Фила не было ни малейшего желания, да и к Варе с ребятами надо было поторапливаться. Он обогнул неподвижную фигуру продюсера и пошел к своему мерсу. Муляж головы он убрал в сумку, а камеру положил на полку перед задним стеклом. После этого принялся стягивать с себя доспехи. К нему подбежал ассистент — помочь справиться с громоздкой и тяжелой амуницией. — Валер, ты обедать будешь? — спросил он, принимая сверкающую кольчугу. — А что там? — Рыба, как обычно… — скривился парень. — Ладно, Миш, давай. Только скорее — мне ехать надо! — Фил взглянул на часы и усмехнулся, увидев, как осторожно ассистент складывает кольчугу. — Да что ты с ней возишься — не бойся, не помнется!***
Варя сидела на диване в старой двухкомнатной трущобе своих родителей и держала растянутый между выставленными ладонями моток пряжи, а её мать быстро и сноровисто сматывала шерсть в клубок. Сегодня Варя привезла родителям Даню аж на целую неделю, потому как через пару часов у неё был самолёт до Германии. Получив наставления от отца, девушка схватила с серванта список лекарств. — Даня, слушайся бабушку и дедушку, — она присела перед играющим в машинки сыном на корточки и поцеловала в кудрявую головку. — Холёсё, мам, — улыбнулся Белов-младший. И в самом деле нужно было спешить — до решающего разговора с Белым предстояло еще встретиться с Вахой и Асланом, чтобы обсудить все нюансы нового проекта. К тому же Пчёлкина оказалась без машины, поскольку Фила, доставившего её с сыном к родителям, срочно вызвали на съемки. К Аслану ей предстояло добираться с Максом. Да, разговор с Сашей обещал быть трудным, при этом Варя знала, что могла рассчитывать только на себя. Филу большинство коммерческих предприятий Бригады были, в общем-то, по барабану, ну а Кос — после недавнего случая с поцелуем отношения у них были весьма натянутые. Так что убеждать Белова в перспективности нового дела, предложенного чеченцами и Пашей, предстояло ей одной.***
— Я не совсем знаю вопрос. Изложи еще раз схему, как ты её видишь, родная. Белов лукавил. Он прекрасно понял суть предложения жены. Понял он и то, что при таком раскладе распоряжаться всеми средствами станут в основном чеченцы. Контролировать их там, в Чечне, было просто нереально. Кому был выгоден этот проект — Белову было абсолютно ясно. Неясно было другое: почему так яростно бьется за эту авантюру его любимая женщина? Неужели с Пашей всё-таки что-то у них осталось? — Хорошо, — кивнула Пчёлкина. — Есть германцы, которые готовы инвестировать двести миллионов в кавказскую нефть. Наш банк входит в долю кредитами. Деньги идут с той стороны. Аслан дает поддержку в горах. Что здесь сложного? — Ничего, — Белов задумчиво покачал головой. — Я только не врубаюсь, причем здесь гансы? Я понимаю, если бы все это шло через Кипр, Мальту, через любой офшор.… А так, извини, не вижу изюма, солнышко. Пчёлкина быстро переглянулась с кавказцами. — Саша, все это так, но тут есть другое преимущество… — Нет, Варя, так не покатит, — решительно перебил её Белый, поднял руку, и тут же рядом с ним появился официант. — Еще чаю с лимоном. Официант исчез, и за столом повисла тягостная тишина. Всем было понятно, что Белый уже вынес свой вердикт, и все дальнейшие разговоры станут пустой болтовней. — Родная, раз уж ты туда летишь, обсуди вариант с промежуточной фирмой где-нибудь на теплом острове… — с примирительной улыбкой предложил Белый. — Я б тогда на переговоры с тобой слетал, кости погрел. Распрощавшись на довольно напряженной ноте с Варей, мужчины двинулись к своей машине. Космос буркнул себе под нос, грустно хмыкнув. «Его жена…». Саша с силой рванул дверцу «мерса» и плюхнулся на заднее сиденье машины. Фил с Космосом переглянулись и молча последовали за ним. «Мерседес» выехал на проспект, следом за ним тронулся джип с охраной.***
По пути в Шереметьево Варя велела бородатому шоферу притормозить у цветочного магазина. — У вас гвоздики откуда? — спросил она у миловидной продавщицы. — Эти — из Голландии, эти — из Польши… — девушка не без гордости стала показывать на пестрые, пушистые, очень эффектные цветы. — А наши есть? Подмосковные? — оборвала её Пчёлкина — она собиралась выполнить поручение отца в точности. — Вот… — слегка разочарованная продавщица показала на обычные красные гвоздики, приютившиеся в самом углу прилавка. — Эти из Люберец, кажется… — Годится, — кивнула Варя. — Дайте одну. Выдернув из корзины первый попавшийся цветок, она небрежно бросила его на прилавок, даже не предложив завернуть его в целлофан. Пчёлкина так же небрежно бросила ей двадцатидолларовую бумажку и, взяв гвоздику, вышла на улицу. «Вольво» помчалась в сторону аэропорта. Хмурый водитель, похожий на абрека, сосредоточенно молчал. Молчал и его пассажир. Пчёлкина снова и снова возвращалась мыслями к недавнему разговору с супругом. И чем больше она думала об этом, тем ей становилось яснее, какую большую ошибку она допустила. Рассчитывать на то, что Белый согласится на этот проект, было полнейшей глупостью, но еще большей глупостью было настаивать на своем и пытаться его переубедить. После всего этого муж не может не задать себе вопрос — а с чего это вдруг Варвара Павловна с таким энтузиазмом старалась впарить ему заведомо провальное дело? Глупо… Черт, как все глупо! И как можно было так лажануться, Варвара Павловна?! Правильно Космос говорил ей в спину — дура она и есть, дура… Впереди уже показались здания Шереметьевского аэропорта, когда в кармане у Вари запиликал мобильный телефон. — Слушаю! Да, Аслан… — чуть раздраженно ответила она и вдруг, подскочив на месте, проревела: — Что-о-о?! Тут же опомнившись, Варя быстро переложила телефон в другую руку и отвернулась к окну. — Живы? Кто?.. — напряженно бросала она в трубку. — Давай, жду… Обратившись в слух, она ждала, пока ей ответят. Водитель покосился на девушку и обеспокоенно спросил: — Что там, а? Пчёлкина не ответила. — Ты что молчишь? — снова спросил бородач. — Все нормально, — бросила ему Варя и снова обратилась к трубке. — Да-да, слушаю… Это точно? Она опустила руку с мобильником и застывшим взглядом упиралась в лобовое стекло. После тягостной паузы Пчёлкина уронила голову назад, на подголовник, и с ужасом прошептала: — Попала ты, Варвара Павловна… А в кабинете главврача Белый продолжал водить карандашом по бумаге. На листке была нарисована полосатая пчёлка с острым жалом и рядом с ней — жирный знак вопроса. Ниже появилась цепочка горных вершин. — Но что бы она выиграла, если это, конечно, она? — задумчиво проговорил Космос, совершенно не веря в предательство Вари. — Доля в полу миллиардном проекте! Завязки с нефтяными и лаврушниками, Кос! — Но с нами она получила бы больше, — покачав головой, возразил Космос. — Саш, да этого просто не может быть. Она любит тебя больше жизни… И больше всего на свете она боится потерять тебя… Она не стала бы этого делать… — Плюс банк, Кос! Плюс банк! — продолжал наседать на него Саша и гнуть свою линию. — Если нас нет — она хозяйка! Делает, что хочет, работает с кем хочет — с Гансами, шмансами. — Я все равно не могу поверить, что это Варя, — медленно покачал головою Кос. — Не могу, хоть тресни! Белов приблизил к нему лицо и медленно, раздельно, изо всех сил сдерживая клокочущую в груди ярость, проговорил: — Кос! Она. Не села. К нам. В машину! Она поехала на их тачке! Холмогоров промолчал — против этого аргумента ему нечего было возразить. Сдвинув брови, он словно в оцепенении разглядывал Сашины рисунки. Вдруг на листок опустилась рука Белова — он поставил перед Космосом маленькие, на три минуты, песочные часы. И следом положил рядом с ними свой «Макаров». — Через час она улетит, — веско произнес он и отошел в дальний угол кабинета. Космос выхватил из кармана мобильник и торопливо набрал номер. — Шмидт, это Космос, ты где? Отлично. С тобой кто? Ага. Вот давай в Шереметьево, тебе рядом, найди там Пчёлкину и привези к нам в больницу. Саша опустился на диван рядом с другом. Какое-то время они молчали. Космос мялся, не зная, как подступиться к щекотливой теме. Наконец, он угрюмо произнес: — А если это она, что ты будешь делать? — Не знаю, — Саша в глубине души надеялся, что это его беспочвенные грязные обвинения, и жена здесь совершенно не причём… Но почему, почему она не поехала с ними? — И что так просто рука поднимется на любимую женщину? — Космоса охватил ужас. — Шмиту поручу, — выдохнул Белов. — Белый, не пори горячку? Ты кукухой поехал, что ли? А пацан? Да ты просто представь, она же девка, твою мать! Жена, мать твоего ребенка, хорош… Разобраться надо. — Боюсь, Кос, если бы ты только знал, как я боюсь потерять её навсегда, — Белов закрыл глаза и сглотнул ком в горле. Вдруг в дверь кабинета коротко постучали, и к ним заглянула медсестра, делавшая Белову перевязку. — Александр Николаевич, там жена Филатова приехала, — сообщила она. Белов с Космосом сумрачно переглянулись, синхронно поднялись с дивана и направились к дверям. — Будьте любезны, приготовьте нашатырь, — хмуро попросил медсестру Саша. Кое-как успокоив Тамару и передав ее в заботливые руки медсестер, друзья полном молчании вернулись в кабинет главврача. Долгожданный звонок прозвенел минут через десять. — Да! — схватил трубку Космос. — Космос, это Шмидт, — послышался его ровный, невозмутимый голос. — Её нет нигде… Сто процентов, самолет уже на взлетной… Что нам делать? Прикрыв трубку рукой, мрачный как туча Космос повернулся к Белову. — Саня, её не было на рейсе. Белый выдавил беспомощную улыбку и в полной растерянности покачал головой: — Блин, это дурной сон какой-то! — Шмидт спрашивает, что ему делать. Прикрыв глаза, Белый секунду молчал, а потом чеканным голосом скомандовал: — Пусть возвращаются. Надо снять часть людей отсюда, пусть пасут везде, где она может засветиться. И Макса предупреди. И Белов вернулся в кабинет главврача, а Холмогоров, поняв, что нужно срочно спасать ситуацию, набрал Макса. — Ало, Макс… — Да, — Карельский снял трубку с первого гудка. — Слушай сюда внимательно, ты сегодня подвозил Пчёлкину? — Да. — Что еще сегодня было? — Сначала Валера завез ее вместе с сыном к родителям, забрать не смог, я повез ее к вам. Все было спокойно. Никаких накладок. — Я знаю, что сегодня у Фила были съемки, и там была Сурикова. Езжай к ней, поговори, выведай все, что было до, во время съемок и после. — Понял, сделаю, — и Карельский повесил трубку. Нахмурившись, Космос, вновь взял мобильник и стал набирать знакомый за последние годы номер. Звонок раздался, когда Ольга, одетая в длинное вечернее платье, наносила последние штрихи яркого и эффектного макияжа. — Алло? — Космос беспокоит, — сухо представился Холмогоров. — Короче, к тебе скоро человек подъедет, будет с тобой диалог. Никуда не уходи, поняла? Жди. Ответишь ему на все вопросы и тогда гуляй смело. — Я… Я не могу!.. — недоуменно и растерянно протянула Сурикова, но в трубке уже звучали короткие гудки.***
В кабинет главврача заглянул хмурый охранник. — Привезли, — коротко доложил он. Сидевшие в разных углах Белый и Космос, переглянувшись, одновременно поднялись с кресел. Отодвинув охранника в сторонку, в дверь вошел Шмидт, за ним, между двумя его подручными, шагала Варвара Павловна Пчёлкина. Варя вышла вперед и остановилась посредине кабинета. Как кролик на удава она неотрывно смотрела на ствол в руках мужа. Лишь спустя несколько мучительно-тягучих секунд она подняла глаза на Белова и Космоса. — Спасибо, ребята. Подождите снаружи, — приказал Белый. Шмидт со своими людьми вышел из кабинета и плотно прикрыл за собою двери. — Ну что скажешь, родная? — тихо спросил Белый. Вдруг Пчёлкина присела на корточки и обхватила руками голову, будто надеялась таким нехитрым способом укрыться от пистолета мужа, находящегося прямо на уровне её глаз. В кабинете стало так тихо, что Белову неожиданно показалось, что он слышит, как исступленно колотится и скачет в груди у жены испуганное сердце. Вдруг за дверью послышалась какая-то возня, чей-то взволнованный женский голос и невнятное басовитое бурчание охранников. В кабинет главврача кто-то рвался, и его, понятное дело, не пускали. Возня не стихала, и, наконец, дверь распахнулась. На пороге стояла запыхавшаяся молодая медсестра. Пылко и сбивчиво она затараторила: — Извините, ребята, но… — тут она увидела пистолет в руках мужчины и Пчёлкину, почти лежащую уже на полу, и испуганно осеклась. — Что случилось? — спокойно спросил Белов. — У нас осложнения, — взволнованно объяснила девушка. — Филатову срочно нужна кровь, группа редкая, а у нас запасов с девяносто первого года — ни капли. Есть кто-нибудь с третьей группой? Резус отрицательный… Белов переглянулся с Космосом, потом посмотрел на испуганную жену и сказал: — Есть…***
В операционной было тихо. Слышалось только попискивание приборов, подключенных к неподвижному Филу, и его тяжелое, свистящее дыхание. Голову раненого закрывала плотная белоснежная шапка из бинтов. На соседней с ним койке лежала Варя. Их руки соединяло какое-то устройство с толстыми желтоватыми трубками, по которым текла кровь. Пчёлкина оторвала взгляд от бледного лица друга и, повернув голову, уставилась в потолок. Шмидт и трое его бойцов дежурили в коридоре возле операционной. — Братва, что с Пчёлкиной-то будет? — спросил один. Шмидт, единственный, кто знал ответ на этот вопрос, промолчал. Ответил другой боец, лениво прохаживающийся по коридору. — Бригадиры потрут… — кивнул он в сторону кабинета главврача. — Если сойдется, намажут ей лоб зеленкой. — Да-а, блин… — задумчиво вздохнул тот, что спрашивал. — Вот так живешь, живешь… А прокололся раз — и уже не живешь. Тут и забудешь — брат, сестра, муж или жена… К разговору подключился третий браток. Недоуменно пожав плечами, он спросил: — Я одного не пойму: на черта Белому эти понты с переливанием? У меня, например, тоже третья отрицательная… Шмидт пристально посмотрел на него и совершенно спокойно сказал: — Глупый ты. Саша ей час жизни подарил…***
Макс нагрянул к Суриковой меньше чем через полчаса. Гнал на всех парах, иногда забывая про красные сигналы светофора. Ольга открыла сразу же, поскольку, дрожа от непонятной тревоги, все время после звонка Космоса расхаживала в прихожей. — Обойдемся без любезностей, — Карельский остановился у порога, захлопнув дверь. — Рассказывай. Ольга с точностью пересказала, что было на съемочной площадке, затем протянула камеру Максу. — Вот, здесь и трюки и всё… Мужчина увидел, как мигает красная кнопочка записи. Он вдруг приподнял брови, схватил камеру и увидел, что съемка не прекращалась до этой минуты. — Я это изымаю. Скоро вернут. Бывай, подруга. Белый и Космос вели непрерывные дебаты, когда вдруг распахнулась дверь. — А, Макс заходи, привёз? — обратился к нему Холмогоров. — Да, — Макс положил камеру на стол. — Что это? — Белов недоуменно уставился на нее. Видеокамеру с откинутым миниатюрным монитором включили на воспроизведение и установили на столе. Кругом сгрудились Саша, Космос и Макс. Сзади тянул шею Шмидт, стараясь разглядеть экран через их плечи. — Дату видите? Сегодня, одиннадцать тридцать, — комментировал запись Макс. Изображение на мониторе несколько раз перевернулось, чередуя землю и небо. Так бывает, когда не выключенную видеокамеру передают из рук в руки. Затем на экране появились шагающие ноги и муляж головы Фила, которую держала за волосы чья-то рука. — Вот, видите? Он камеру забыл выключить, — пояснил Макс. Картинка относительно стабилизировалась, и стало понятно, что по-прежнему не выключенную камеру положили внутрь машины, на полку за задним сиденьем. Издали послышался обрывок разговора Валеры и еще нескольких людей. На экране замелькали полосы — это Макс запустил перемотку записи вперед. — Сейчас… — буркнул он и снова включил воспроизведение. На первом плане, на заднем сидении, лежала сумка Фила, из которой торчал нос муляжа. В машине было пусто. Вдруг дверца автомобиля распахнулась, в кадре появились чьи-то руки. Они залезли в сумку Фила и вытащили его резиновую голову. — Ага, сейчас… Вот, — бормотал Макс. Перевернув голову шеей вверх, руки неизвестного аккуратно вставили внутрь полого муляжа опутанный проводочком продолговатый предмет, а потом что-то докрутили сверху. — Пластид с радиодетонатором, — вполголоса пояснил Макс. — Вот он взводит устройство, и все, дело сделано. Теперь только на кнопку нажать… Закончив операцию, руки ловко вернули муляж в исходное состояние. Холеная ладонь неизвестного осторожно похлопала резиновую голову Фила. А потом человек наклонился к муляжу и поцеловал его в щеку. Макс тут же нажал на кнопку. Изображение застыло в стоп-кадре. На мониторе видеокамеры был продюсер картины Андрей Кордон. — Твою мать!!! — жахнул кулаком по столу Белый. В дверном проеме появился охранник. Мотнув стриженной головой куда-то в сторону, он пробасил: — Там это… перелили уже все… Куда Пчелкину-то? Белый с Космосом вскочили и бросились из кабинета. По длинному больничному коридору навстречу им из операционной везли на каталке бледную Варю. Она повернула голову на шум шагов и увидела стремительно идущих к ней Сашу, Космоса и Макса. Вдруг Саша не выдержал, выхватил пистолет и сорвался на бег. За ним бросился Холмогоров. — Саша, ствол убери, она же не знает! — закричал он. Пчёлкина в ужасе закрыла глаза и перекрестилась. Двое санитаров в испуге вжались в стену. Подбежав к каталке, Белов размаху упал на колени. Ничего не соображавшая Варя пыталась подняться, но её накрыла тяжелая рука Саши. Рукояткой вперед он совал жене своего «Макарова» и исступленно кричал: — Прости, прости, малыш! На! Убей меня, убей меня, козла! Совсем я шизанулся, прости меня, родная, очень прошу! Бей меня, бей, бей, бей! — он схватил руку жены и стал ею хлестать себя по щекам. Сзади подошел Холмогоров и положил ладонь на затылок подруги. — Прости, девочка моя, — тихо сказал он.***
Варю прямо на каталке привезли в кабинет главврача. Пока Белый втолковывал все еще растерянной жене, кто организовал взрыв «мерина» Фила, Космос успел обшарить все шкафы и тумбочки кабинета. Улов оказался невелик: початая бутылка «Мартини», четверть полу засохшего батона, банка красной икры да несколько пузатых пузырьков со спиртом. Они выставили на стол, подкатили к подруге каталку и занялись приготовлениями. Космос разливал и разбавлял спирт, Белый намазывал жене огромный бутерброд с икрой, а сама девушка просматривала запись, которая спасла ей жизнь. Когда на мониторе появился Кордон, она нажала на паузу. — Да, нехороший человек, — пробормотала все еще бледными губами Пчёлкина, рассматривая склоненное к муляжу лицо продюсера. Космос аккуратно вынул из его рук камеру и вставил вместо нее стакан: — Да ладно ты, девочка моя… На вот лучше! — Прости нас, малыш, — Белов подал жене бутерброд и поднял свой стакан. — Вот наломали бы мы дров! — Фил… — Пчёлкина вдруг запнулась и с трудом договорила: — Фил простит… Космос и супруги сдвинули стаканы и молча выпили… Через час все трое были пьяны в дым. Космос с Беловым — от спирта и нервотрепки, Пчёлкина — от алкоголя, кровопотери и еще более жестокой нервотрепки. Изрядно окосевший Космос бесцельно блуждал по кабинету, а Варя с Белым, обнявшись, сидели на каталке. — Ну, как ты сейчас, маленькая? — ласково поглаживая Пчёлкину по голове, невнятно выговорил Саша. — Отошла… практически… — с трудом ворочая языком, вяло кивнула Варя. — А мы с Космосом… — Саша прижался лбом к виску жены и шумно вздохнул. — Ты даже себе не представляешь, как мы переживали! Ну что, между нами — мир? — Перемирие, Белов. Услышав это, Космос остановился как вкопанный и немедленно двинулся к Пчёлкиной. — Забыла конвенцию, девочка моя? — Дурачась, грозно спросил он. — Мы же с первого класса вместе, так? И за все, что мы делаем, мы отвечаем тоже вместе! — с пьяной назидательностью проговорил он. — А почему? А потому что мы — Бригада! То, о чем Пчёлкина думала так давно, она наконец решила озвучить именно сейчас. — Так-то оно так… Но, зайчики, это всё. Парни недоумевающе переглянулись. Конечно, пережить то, что сегодня было с Варей, не пожелаешь никому. Но что она имела ввиду под этим «всё»? Пчёлкина оглядела их лица и хмыкнула: — Я выхожу из бригады.