***
Джонин уезжает в участок сразу после завтрака – у него хватает работы да её в скором времени, если ему, Джунмёну повезёт с охотой, скоро прибавиться. Сэхун, на удивление, тоже отлипает от его плеча довольно быстро – привыкший за последний несколько дней, как его выписали, к тому, что родители фактически не выпускали его из объятий, он под присмотром нового воспитателя и держа того за руку, двигает в группу. Встречает на пороге Квансу. Джунмён удовлетворённо кивает и машет на прощание в ответ, когда Сэхун оборачивается, чтобы попрощаться с ним. Сумка едва помещается на заднем сидении. Джунмён переберется туда после, как припарковался на одной из крытых платных стоянок в центре, и открывает её. Мальчишек набирали для съёмок в дораме – юных, чистых, невинных. В свои тридцать два выглядеть как ученик старшей школы – задача не из лёгких, но Джунмён мысленно радуется тому, что эмоциональная составляющая, которую нужно отыграть, ему явно под силу. Жаль, что этого недостаточно. Образ наиболее небрежный и беспорядок на голове – муж всегда говорил, что так, чуть сонный и лохматый, он всегда похож на школьника. Рюкзак наперевес, намёк на школьную форму и чуть заплаканный сонный взгляд, а ещё немного усилий, чтобы убрать из него взрослую зрелость, и немного удачи в виде плохого освещение, чтобы если не за ученика, то хотя бы за студента-первокурсника. Пачка удостоверений и район айдол-компаний на Каннаме, где часто ошиваются как менеджеры, так и потенциальные их подопечные. Составленный заранее и загруженный в телефон список всевозможных кастингов с адресами приходится как нельзя кстати. Джунмён выбирается из машины, закрывая ту и пряча ключи в рюкзак рядом с остальным, что может понадобиться сегодня, если его поиски увенчаются успехом, да двигает прочь из паркинга по первому адресу. Удостоверения заканчиваются на одиннадцатом прослушивании, когда на часах телефона перевалило за четыре часа дня, и Джунмёну приходится пустить их по кругу. По крайней мере, в айдолы он точно не собирается, а директора и менеджеры между собой сравнивать и обмениваться контактами и данными в силу высокой конкуренции точно не станут. Джунмён хитрит и юлит, где-то ждёт очередь, где-то проходит без благодаря тому, что старше и за словом в карман не лезет, умея договориться. И по мере того, как ищет нужных ему людей, понимает, что девяносто процентов детей, пришедших на прослушивания, подходящие жертвы для тех, кого он ищет. Полностью доверяясь инстинктам, Джунмён понимает сразу, пришёл ли он по адресу. На месте директора или старшие менеджеры. Его и других никуда не везут и не говорят о том, что пробы «в поле», или ещё где-то, всё на месте – с документами, регистрацией, официально и серьёзно. Парочку проб, правда оказываются не тем, чем есть – съёмки с айдолами в рекламе косметики оказываются съёмками в рекламе курочки с пожилым комиком, которого, помнит Джунмён, смотрели ещё его родители, и который уже, к сожалению, никому не интересен. Ещё одним не совсем правдивым кастингом оказывается прослушивание в айдол-компанию, о которой в объявлении говорится, как одной из самых успешных, но на деле это оказывается плешивая коробчонка вместо офиса, где ребят-промоутеров наряжают в огромные кукольные костюмы то Пикачу, то Чиби, чтобы раздавать листовки или привлекать посетителей в заведения. Такие пугают и раздражают даже Сэхуна – он обычно не понимает, почему эта огромная кукла кидается под ноги и бегает следом, бормочет неразборчиво и пытается что-то вручить. Он жмётся к отцу и тянет к нему руки, прося поднять его, чтобы избавиться от назойливого внимания. Явно не дурак растёт! Когда начинает темнеть, Джунмён выходит после очередного прослушивание и плюхается на лавку рядом под офисным зданием – день в пустую и никаких результатов. Неужели, как муж и предполагал, ублюдки залегли на дно и не дёргается, чтобы не попасться, потому что есть выжившая жертва? Но маньяки так просто не останавливаются. Никакой фактор кроме грубой силы, лоботомии, смены системы координат, или полного заключения не заставят маньяка перестать убивать. И только человек с расчётливым умом психопата способен рассчитать риски и продумать план действий в случае возможных ловов, но никак не дилентанты-насильники, которым скучно живётся и которые убивать, судя по неопытности, явно не планировали, а так обстоятельства вынудили, чтобы скрыть следы. А потому они вряд ли остановились. Быть может, это Джунмён смотрит где-то не так или как-то не так. Рассматривая свои кеды, что носил в университете – старые и по-дурацки принтованные, которые с тех пор больше и не надевал, Джунмён боковым зрением замечает как мимо кто-то проходит, но вдруг возвращается. Садится рядом на лавку. Устремляет на него взгляд. Джунмён выдыхает, сосредотачиваясь на своей роли, и вскидывает взгляд – чутьё вдруг оживает внутри, волоски на коже встают дыбом. – Не повезло в этот раз? – интересуется средних лет бета, на самом деле ненамного старше самого Джунмёна, и тот, прикидываясь студентом-школьником, неуверенно кивает, совсем по-детски вздыхая и вешая нос. – Им нужны…особенные. – Это почему же ты не особенный? – интересуется в ответ мужчина, и Джунмён хмыкает мысленно. Красиво стеллит, умеет! – Они сказали, я простой, а им нужны…как они это называют?... – делает вид, что забыл он. – Цепляющие! – подсказывает бета и Джунмён тут же оживает, закивав, играя радость от того, как легко его поняли. – А знаешь, почему они тебя не взяли? Небось, не дали и пробы пройти нормально, да? – Да… – Потому что у них нет чуйки на талант. Сейчас скажет, что у него нет. – А у меня вот есть! Тут Джунмён не сдерживается и хмыкает вслух. – Что, не веришь? – бета улыбается добродушно. – Тогда вот, возьми! – он тянется к внутреннему карману своего пиджак и, вытягивая оттуда, вручает Джунмёну визитку с именем, телефоном и адресом офиса. Как Джунмён успевает оценить последний, это явно где-то на окраине. – У нас сейчас пробы в «поле». Джунмён расслабляется прикрывая глаза, и выдыхает. Есть! Чутьё ещё ни разу его не подводило. – Как это – «в поле»? – уточняет он, играя непонимание и почти наивно хлопая глазами, иногда жалея, что его спектаклей никто не видит и не может оценить, а те, кому она предназначаются, в итоге и рассказать никому не могут. Но оно может и к добру! – У нас пробы прямо на улицах города. Мы смотрим, как потенциальные актёры смотрятся в кадре, как говорят, как играют. Тут сразу можно понять, кто перед тобой: талант или пустышка, – бета бросает взгляд на свои наручные часы. – Вот как раз сейчас есть работа в Новонгу. Там есть пару аутентичных улочек времён Корейской войны. У нас вечерние пробы. Хочешь попробовать? – Новонгу… – Джунмён делает вид, словно сомневается, как сделал бы любой нормальный человек, радуясь не слишком яркому освещению этой улицы. – Это так далеко, на другом конце города. Как мы туда доберёмся? – Я на машине! – бета довольно кивает, улыбаясь, и Джунмён понимает, что радуется он тому, что жертва попалась в сети. И это действительно так, ведь несчастный человек, прикинувшийся менеджером, понятия не имеет, кто именно перед ним сидит. В машине также немного света. Обстоятельства складываются как нельзя лучше. Прекрасно понимая, что никаких съёмок посреди Новонгу нет, Джунмён решает удостовериться получше. – А кто участвует в съёмках? – Сейчас на локации наш директор – он превосходный оператор, сам снимает и смотрит, – рассказывает мужчина. – У него чутьё на таланты. Джунмён незаметно глотает смешок – этот глупый человечишка, решив, что жертва уже у него в руках и с крючка не сорвётся, даже не удосужился придумать что-то более правдоподобное о команде операторов и осветителей, чтобы юнец, которого Джунмён из себя строит, поверил и по крайне мере не боялся. Подготовка – нулевая, но кто-то таки вёлся. Один даже поплатился жизнью. – Как зовут? – интересуется менеджер и Джунмён улыбку не скрывает, только старается сделать её менее похожей на хищный оскал, потому что в воздухе пахнет кровью, и она явно прольётся этой ночью. – Сухо, – выдыхает он. – Ким Сухо. Город в такое время довольно забитый, но несмотря на это пробки, по счастливой случайности, удаётся обойти стороной, поэтому, когда машина преодолевает незримую границу Новонгу, Джунмён прикрывает глаза в своём кресле и выдыхает, отсчитывая назад, чтобы настроиться. Он снова привычно отдаётся инстинктам убийцы внутри – заостряет до предела воспалённый острый разум и смекалу, будит изворотливость, ловкость, хитрость. Всё, чем обладает и что придётся ему на руку этим вечером. Машина сворачивает в одном из действительно аутентичных районов и двигает по улице вверх, пока не выезжает на небольшую площадь к старому офисному зданию и Джунмёну всё становится ещё более понятно. Сценарий повторяется. – Давай сначала добавим тебя в базу контактов – съёмочная локация точно за офисом. Менеджер кивает для убедительности и Джунмён так же согласно в ответ, выбираясь следом из машины, не забывая забрать рюкзак. И ещё в машине, едва та въезжает на территорию Новонгу, натягивает на голову капюшон своей худи, съезжая по креслу вниз, чтобы не попасться на камеры – безопасность превыше всего. Менеджер шагает рядом с ним, указывая, куда идти, пока не приводит в кабинет так называемого шефа. По коридору, пока двигает к нужному офису, Джунмён незаметно осматривается, оценивая камеры, и прячется в капюшон поглубже. У самого офиса менеджер открывает перед ним дверь труда и просит входить, а сам исчезает за ней, закрывая следом. Но это ничего. Он никуда не денется. При надобности Джунмён достанет его и из-под земли. Или муж достанет гада для него, как он всегда это делал, когда расследовал дело до конца и Джунмёну оставалось только прийти и убить. – Добрый вечер, – здоровается с ним директор. – Меня зовёт Кан Сынхо, – представляется он. – Вы на пробы, я прав? Альфа напротив постарше менеджера, довольно обаятелен и хорош собой, высокий и стройный, одетый в элегантный тёмно-синий костюм-тройку, но при близком рассмотрении заметно, что тот довольно поношен и стар. Джунмён допускает в голове шальную мысль, что если бы муж вдруг оказался таким директором-маньяком, а он – действительно неопытным юнцом в поисках лёгкой славы, повёлся бы как миленький! За мгновенье, едва увидев, а если бы Джонин ещё улыбался так, как только он умеет, уголком пухлых губ, раздеваться начал бы сам, без просьб и с порога. Красоты, харизмы, статности и мужественности мужа уж никак отрицать нельзя! А наоборот – петь ей оды и боготворить! Что Джунмён успешно девять лет уже делает! – Добрый вечер, – Джунмён кланяется, как положено омеге в возрасте, который он изображает. – Да, я на пробы для дорамы. Меня зовут Ким Сухо. На случай, если камера пишет звук. – Сколько лет? – уточняет директор. – Девятнадцать, – выдыхает Джунмён и тянет за края своей худи вниз, чуть оголяя шею и ниже. Потому что, несмотря на то, что он старше прежних жертв этого ублюдка, не менее хрупок, о чём говорят совсем выпирающие ключицы. Джонин первое время их отношений даже боялся прикасаться – думал, что сломает в своей медвежьей хватке. – Хорошо, – директор кивает, вставая из-за стола и двигая в сторону Джунмёна, бросая взгляд куда-то в угол комнаты за его спиной, скорее всего – в камеру. – Обычно я сначала сам проверяю…кандидатов прежде, чем пустить в кадр. Мы разыграем пару сцен. Ты не против? – Нет, директор-ним. – Хорошо. Альфа снова кивает да смотрит как удав на кролика – Джунмён слишком явно ощущает исходящую от него энергию хищника, голодного животного, которому не терпится добраться до юного тела. Только тело не совсем юное, может дать достойный отпор и позволяет прикасаться к себе только одним рукам, которые на любые прикосновения узаконены официальным браком. Альфа шагает ближе и Джунмён делает шаг в сторону, словно пугаясь, но смотрит не затравлено, а чуть игриво. В кабинете горит пару настольных ламп – света достаточно для них, но не совсем – для камер. Директор снова шагает ближе, в этот раз двумя шагами, и Джунмён снова отступает в сторону, складывая свой рюкзак на стол, туда, где добраться до него при надобности будет легче всего, открытым, чтобы не тянуть. – Любишь играть? – уточняет альфа с улыбкой в голове и Джунмён тут же кивает. – Вижу, ты талант. – Ещё какой. Джунмён почти шепчет, но собеседник слышит и в этот раз предпринимает попытку посерьёзнее. Спешит навстречу рывком, ловит со спины в кольцо рук и тут же, надавив в плечи, укладывает животом на стол, прижимаясь бёдрами к чужой заднице. Джунмён выдыхает расслабленно, прижимаясь щекой к столу, и свободной рукой натягивает большой капюшон пониже на лицо. – Наигрался? – уточняет слышно, прекращая повышать голос до юношеского и скидывая личину окончательно. – Что? – удивляется смене в нём альфа, но слишком поздно. Джунмён бьёт пяткой в колено, отчего директор отшатывается, рывком разворачивается и не жалея сил, заезжает коленом в пах, а затем локтём в челюсть. – Я спросил, наигрался ли ты, ублюдок? Вопрос риторический. Альфа сгибается пополам на полу, пока Джунмён тянется к своему рюкзаку. – Омеги, что велись на всё это дерьмо и которых ты лично проверял на девственность – отпор дать были не особо способны, – замечает он, рассуждая вслух, и достаёт из рюкзака большой перламутровый микрофон для караоке в стиле старого образца из шестидесятых – увесистый и объёмный, для любителей домашнего караоке. – Так что я за них. Директор едва успевает подняться с пол, слегка шатающейся походкой направляясь в сторону Джунмёна, но тот бьёт увесистым микрофоном наотмашь по лицу и альфа снова падает. – А теперь поиграюсь я. Джунмён опускается на колени рядом с альфой, приготовив верёвку, чтобы связать его и прежде, чем начать само действо, бросает короткий взгляд в камеру в левом углу, всё ещё прячась полноценно за капюшоном, а затем снимает со стола тяжёлый держатель для бумаги и бросает в камеру, избавляясь от той.***
Джунмён вставляет ключи в замок, крутит и открывает двери, входя в прихожую, и прислушивается. Тихо. Включает в прихожей свет, снимает с плеча сумку, оставляя на комоде, и выбирается из куртки. В гостиной и кухне темно и прислушиваясь, Джунмён понимает, что Сэхун, судя по всему, уже спит. На часах едва перевалило за девять часов вечера. В спальне тоже темно, но ещё с порога Джунмён замечает полоску света из-под двери ванной, и взяв пижаму, двигает туда. Муж находится как раз там. Уставший до ужаса, сонный настолько, что буквально спит стоя, он в халате и уже в пижаме пытается почистить зубы, но действительно спит стоя со щёткой за щекой. Джунмён улыбается с порога, наблюдая за ним, следом шагает поближе, обнимая со спины за пояс и прижимаясь щекой к его спине. Тёплый и пахнет домом и собой. Горьковатым, но ароматным виски, хвоей и самую малость табаком. Как обычно после горячей влаги крови всегда до смерти хочется горячей влаги его поцелуев. Но он такой очаровательный, когда сонный, и совсем уставший. Джунмён целует в плечо, когда отстраняется и спешит снять одежду, чтобы облиться в душе. А когда после возвращается в спальню, кое-кто уже спит без задних ног, откинув для него край одеяла.***
– Доброе утро. – Нет, Джонин-а, – Минхо вздыхает вместо приветствия. – Я не так себя представляю доброе утро. Минхо снова вздыхает, но руку навстречу протягивает, чтобы поздороваться. – Что у нас? – интересуется Джонин. – Не уж-то «Каратель»? – Соскучился? – с наигранным энтузиазмом уточняет Минхо, протягивая ему папку с информацией, которую уже добыли рядовые. – В этот раз он превзошёл себя. – Это каким же образом? – Джонин удивлённо вскидывает бровь, глядя на коллегу. – Джонин, криминалисты ещё проверят, но возможно это наш насильник, – Минхо кивает. – Несовершеннолетние. – Несовершеннолетние? – переспрашивает Джонин, удивлённо вскидывая брови. – Он снова делает нашу работу, а допросить, сукин сын, не даёт? – Джонин хмурится. – Как будто его это оправдывает – убийства всё равно остаются убийствами. – В случае с этим мы можем быть уверены на все сто, а после, как криминалисты возьмут ДНК и сравнят с тем, что у нас уже есть – его вина станет неопровержимой, – рассуждает Минхо. – Но ты прав, ничего не смягчает того факта, что это убийство. Хотя… – Хотя что? – Джонин хмурится сильнее. – Ты же знаешь, не мне тебе напоминать, что наш «Каратель» всегда делает с жертвой что-то, что тот делает со своими? – переспрашивает Минхо, хотя ответ знает отлично – Джонин знает. Следом многозначительно вскидывает брови, глядя на Джонина, когда тот ошалело хлопает ресницами, глядя на него. – Он что…? – Не он, – Минхо глотает смешок, следом становится серьёзным. – Аллегория хороша, даже криминалисты признали. – Ты меня пугаешь, – Джонин хмыкает. – Или интригуешь. – Джонин-а, ты же помнишь, как этот директор по поиску талантов ловил мальчиков? – Кастинги, – Джонин кивает. – И? Минхо открывает папку, что в его руках, и указывает на нужное место. Джонин читает раз, второй и третий. Удивлённо вскидывает брови, затем хмыкает, затем усмехается. – Серьёзно? – уточняет, глядя на коллегу, и Минхо согласно кивает. – И правда превзошёл сам себя. – Детективы Ким, Чхве, – с комнаты, которая является местом преступления, выходит глава отдела криминалистов. – Мы забираем тело, что бы с ним не было, – криминалист хмыкает. – В лабораторию. Нужно сравнивать образцы ДНК. Я хочу уточнить, в нашем отчёте мы можем написать, как есть, или скрыть…некоторые факты? – Это которые? – Джонин хмыкает в ответ. – Что насильнику, который заманивал детей под личиной директора айдол-компании, засунули в анус микрофон для караоке? Напишите. Я даю добро под мою ответственность. – Прямота – это твоё, Джонин-а! – Минхо глотает смешок, хлопая по плечу, и пропускает криминалиста по коридору прочь. – Первый раз вижу твою едва ли не позитивную реакцию на действия «Карателя». Дело в том, что это несовершеннолетние, верно? – Верно, – Джонин кивает. – Родители обоих изнасилованных мальчиков будут рады услышать, что ему досталось не меньше. Но это не значит, что «Каратель» прав. Он мог наказать, но не убивать. – Ты знаешь, что он так не делает. – Знаю, – Джонин кивает. – А как его нашли? – Это самое интересное, – Минхо двигает по коридору вперёд, в офис, где как раз пакуют тело в мешок. – Менеджер сам сдал их, испугавшись «Карателя». – Что за менеджер? – не сразу вспоминает Джонин. – Их было двое, – напоминает Минхо. – Тот привёл потенциальную жертву к директору, закрыл их, потом были крики и звуки борьбы. Он вызвал копов и спрятался, а «Каратель» ушёл. – Погоди-ка… – Джонин снова хмурится, ошалело глядя на Минхо. – Ты хочешь сказать, менеджер его…видел? – Да, Джонин-а, впервые за девять лет у нас свидетель по «Карателю». «Каратель» ловил на живца, далеко не дурак, исключительная эрудиция и дедукция. Представлялся, конечно, чужим именем, пытался быть похожим на юнца. Менеджера отправили к нам в участок, шеф его там встретит. – И мы до сих пор тут? Джонин разворачивается на пятках и по коридору прочь.***
– Шеф! – Джонин начинает звать, ещё даже не зайдя в коридор. – Шеф! – повторяет, видя Сынги во главе стола. Тот довольно улыбается, видя их с Минхо. – Шеф, я… – Хочешь на допрос? – уточняет Сынги, сплетая пальцы в замок и Джонин тут же кивает. – Прошу, позвольте. Это едва ли не первый прогресс. Возможно, это наш шанс! – просит Джонин. – Конечно, с вашим контролем. Наверное, всему отделу было бы полезно послушать. Джонин окидывает коллег, что все здесь с ним в кабинете, взглядом. Шеф не медлит, кивает следом. – Он в допросной. Ждёт. Так что не будем тянуть. Джонин потирает руки после разрешения и, улыбчиво переглядываясь с Минхо, который ободряюще хлопает его по плечу, двигает к своему столу, чтобы приготовить нужные документы. В допросной горит свет и за столом, прикованный к нему, ожидает мужчина. Джонин смотрит на него сквозь зеркало Гезелла в переговорной, пока коллеги усаживаются вокруг стола, чтобы понаблюдать. – Удачи! Шеф посылает ему доверительный взгляд и Джонин кивает в ответ, двигая к свидетелю. Любопытство, интерес и азарт гоняют кровь с дикой скоростью. Джонин привычно садится напротив свидетеля и кладёт перед собой на стол документы и свой рабочий ноутбук. – Я детектив Ким, – представляется сразу. – И пока я не хочу знать о том, каким образом вы заманивали подростков для своего так называемого директора, Ли Вонхо-ши, – говорит Джонин. – Я хочу знать о последнем, кого вы привели к нему, и от того, что вы мне расскажите, будет напрямую завесить то, что решат по поводу вашего пособничества насильнику и убийце. Джонин решает не ходить вокруг и вводит в курс дела, как есть, чтобы сразу настроить собеседника на работу. – Вы готовы сотрудничать с полицией? – Готов! – мужчина кивает, вскидывая взгляд на Джонина. – Вы ищите этого человека, верно? – Верно, и уже довольно давно. И должен вам признаться, вы – единственный свидетель, который когда-либо был в его деле. Поэтому, постарайтесь, и я помогу вам не сесть на двадцать лет. А только на пятнадцать. – Хорошо, – мужчина снова кивает несколько раз, сплетая пальцы в замок. – Что вы хотите знать? Я всё расскажу. – Давайте сначала. – Я бродил по вечернему Каннаму в районе айдол-компаний. Там всегда много лёгкой добычи, когда увидел его. Он сидел под одной из компаний, на вид расстроенный и сутулый, выглядил разочарованным, и я подсел к нему. – Предложили свои услуги как менеджера? – уточняет Джонин, получая кивок, и усмехается – Он вас выслеживал. Ждал, когда сами к нему придёте, – объясняет. – А вы попались, даже не зная, кому. Опишите его. – Невысокий, одежда была мешковатая, поэтому казался хрупким и худым. На вид лет девятнадцать-двадцать. Был лохматым, волосы каштановые, глаза карие. – Какие-то особенные приметы? Шрамы, родинки, родимые пятна, увечья? – уточняет Джонин. – Обычный студент на вид, – Ли Вонхо пожимает плечами, глядя на детектива. – Ничего примечательного. Красивый был, даже слишком как для мальчика его возраста. Они обычно…не такие, макияжем пользоваться не умеют и пубертат недавний ещё буянит. Этот…был другим. – И это вас не смутило? – Джонин хмыкает. – По нашим подсчётам, на самом деле ему до тридцати пяти. – Я подумал об этом уже после, – свидетель вздыхает. – Тогда я сам был охотником и не обратил внимания. – Он согласился сразу поехать с вами? – Нет, – свидетель вздыхает. – Он уточнял и задавал вопросы. Был правдоподобен, это показалось мне естественным. – У вас в машине есть видеорегистратор в салоне? – Нет. – Как он назвался? – Ким Сухо. – Какая ирония, – Джонин снова хмыкает. – Вот так «защитник». Что было дальше? – Мы приехали в офис, он был в капюшоне с самого начала поездки. Немного переживал. – Как вы это поняли? – Ёрзал в кресле и прятался в капюшоне, словно стеснялся. – Прятался, – Джонин кивает. – От камер по пути и на месте. Мастерски это умеет. Дальше? – Я привёл его к шефу в офис и закрыл снаружи. Что было между ними дальше – я не знаю, – свидетель горько вздыхает. – Я пошёл в машину, чтобы собрать в бардачке мелочь и взять кофе в автомате. Покурил. Вернулся к шефу, когда услышал из-за двери его кабинета звуки борьбы. Сначала хотел зайти, помочь, но услышал голос шефа и понял, что помощи просил не мальчишка… – Вы вызвали полицию? – Я, – свидетель кивает. – Я не знал, что там было за дверью. Вызвал полицию прямо из-под двери, когда он вышел. – Мальчишка? – Джонин настораживается. – И не убрал вас? – Он ударил меня по голове чем-то тяжёлым, – рассказывает свидетель, демонстрируя закрытую пластырем рану на макушке. – Я потерял сознание. Очнулся уже как полиция приехала. Больше я его не видел. – В кабинете шефа были камеры? – Одна, – подтверждает свидетель. – В углу. И… Свидетель вдруг медленно моргает и следом буквально стекает со стула, не упав только потому, что пристегнут наручниками к столу. На глазах теряет сознание. Джонин устремляет взгляд на зеркало Гезелла, где коллеги и спустя пару мгновений прибегают рядовые, чтобы отстегнуть свидетеля от стола и вызвать «Скорую». – Ничего. Джонин выдыхает разочаровано, возвращаясь к своему отделу в переговорную, где они его ждут. – Несмотря на то, что он его видел, «Каратель» всё равно выдавал себя за другого человека и как обычно, зараза, не засветился. Мы ничего нового не узнали. – Как же – не узнали? – уточняет Кёнсу, улыбаясь довольно. – Сегодня мы узнали, что «Каратель» – омега! – В смысле – омега? – фыркает непонимающе Джехён. – Да не может быть! – фыркает следом и Минхо с улыбкой, вплескивая руками. – Омега? А как он справлялся с крепкими сильными мужиками? – Хитростью и навыками, – выдыхает Джонин, понимая, что Кёнсу прав, и плюхается на свободный стул. – Всё верно. Он – омега. Иначе менеджер не подсел бы к нему как к жертве и не повёз бы к своему шефу. – Верно, – кивает, подтверждая слова Джонина, Сынги. – Вы оба правы, Су! – О вопросе, как ему это удаётся, – разъясняет Кёнсу. – На лицо все признаки психопатии. Психопаты – необычные люди, они очень умны, хитры да изворотливы. Они мыслят не как мы, действуют не силой, а умом, и могут легко находить выходы из сложных ситуаций. Это объясняет, как он находит их раньше нас и как с ними справляется. – Наш свидетель сказал, что встретил его в районе айдол-компаний. Возможно, он был где-то ещё на прослушиваниях в поисках наших клиентов. Нужно проверить по спискам, быть может, он где-то там засветился. – Под поддельными документами, – кивает Джехён. – У кого может быть доступ к базам, чтобы сделать такие? – Список не мал: госслужащие, полиция, юриспруденция. Обычные «чернокнижники» любому могут сделать документы за определённую сумму. Нам нужно сужать список, мы не можем направить запросы во все эти структуры для проверки – это дело до конца наших дней, – замечает Сынги. – Нужно проверить по спискам на кастинги и поискать его, запросить камеры, может, найдутся ещё свидетели. Так нам, возможно, удастся собрать его более детальный портрет. – Шеф Ли, – постучавшись, в переговорную заглядывает рядовой. – Ли Вонхо забрали на «Скорой». Говорят, может быть сотрясение после травмы. Ему нужен конвой? – Я выпишу на него «свидетеля под защитой», – Сынги кивает снова, вставая на ноги, чтобы двинуть к своему шефу. – Ты хорошо поработал, Джонин-а, – хвалит он, похлопав по плечу. – Су, пожалуйста, подумай, что ещё полезного мы можем извлечь из допроса свидетеля, Минхо, поезжай на дежурство в больницу – первые сутки твои. Джехён-а, займись компаниями… – Шеф, можно лучше я в больницу? – мягко перебивает Джонин. – Пожалуйста. – Минхо, займитесь с Джехёном поиском «Карателя» по айдол-компаниям, Джонин – в больницу на дежурство. Если «Каратель» узнает, что свидетель жив – он за ним явится. – Я на это и рассчитываю! – Джонин многозначительно вскидывает брови, проверяя пистолет в кобуре на груди под пиджаком. – Я пришлю ещё на входы и выходы рядовых по распоряжению.***
В больнице во второй половине дня ближе к вечеру довольно тихо и спокойно. Отделение интенсивной терапии периодически вспыхивает: слышится писк тревожных кнопок, иногда по коридору проносятся медбратья и врачи. А потом затихает снова – редкие шаги по коридорам, отдалённая работа приборов и негромкие голоса персонала. Джонин вытягивает ноги, сидя в большом глубоком кресле буквально под дверью палаты свидетеля, и выдыхает. Есть ли вероятность и какова она, что «Каратель» сегодня явится сюда за свидетелем, каким-то образом узнав, что не добил его? Но вопрос даже не в том, как он узнает, а скорее в том, как он позволил себе вообще, с его хирургической осторожностью и точностью, оставить в живых свидетеля? Даже, если был не в своём привычном виде, а только играл роль. Прошляпил? Или не успел? Что-то спугнуло? Или кто-то? А может скорый приезд полиции, который сам лично вызвал свидетель? И насколько, абсолютно не зная, кто именно охотился на них с напарником, взрослый крепкий бета должен был испугаться хрупкого омеги, чтобы вызвать полицию и, по сути, самовольно ей сдаться? Что он видел или слышал, что это повергло его в такой ужас, что он пошёл на такой шаг? Что приличный срок показался ему средиземноморским курортом в сравнении с тем, что с ним мог сделать «Каратель»! – Муж! Джонин чуть хмурится, глаз не распахивая, сильнее прислушиваясь к голосу, который вдруг, почему-то, слышит рядом, но глаз не спешит открывать. Он так хорошо ушёл в свои мысли, чтобы углубиться в размышления, что выпадать из этой дедуктивной нирваны совсем не хочется. Но к голосу уже через мгновенье добавляется мягкое касание тёплой ладони к щеке и Джонин, легко идентифицируя пришедшего, прижимает его ладонь своей к щеке поближе, наконец, распахивая глаза и видя мужа. – Любовь, – отзывается в ответ, не удивлённый, но счастливый его видеть. – Вот откуда ты тут взялся? – А ты кого ждал? – Джунмён хмыкает с улыбкой. – Тебе честно сказать, или солгать, чтобы не колотился? – чуть понижая голос, уточняет Джонин, всё ещё прижимая его ладонь к своей щеке. – «Карателя». – Ловы? – Джунмён вопросительно вскидывает бровь, но по глазам видно – улыбается совсем довольно, даже где-то хитро. – А я соскучился! – Да ты что? – Джонин хмыкает с улыбкой, отнимая, наконец, его ладонь от своего лица, но не выпуская из своих пальцев, чтобы следом мягко потянуть на себя. Джунмён шагает чуть ближе, оказываясь стоять между его разведённых коленей, и Джонин закидывает его руки себе за шею, обнимая где-то под коленками и прижимаясь щекой к его животу. Джунмён прижимается покрепче – муж всегда делает так, когда устал и нуждается в поддержке. – Ты в порядке? – зовёт Джунмён негромко. – Да! – Джонин уверенно кивает. – Тоже соскучился! – убеждает, упираясь теперь подбородком в чужой живот и вскидывая на Джунмёна взгляд. – Так откуда ты здесь, конспиратор любимый? – Я позвонил в участок, когда ты не принимал вызов. Минхо сказал, ты дежуришь в отделе интенсивной терапии со свидетелем. И вот… – Джунмён тянется к своему рюкзаку, что всё время был у него за плечами, и достаёт оттуда термос, вручая мужу… – я тут. – Любовь. Джонин выдыхает то ли повержено, то ли устало, то ли ещё Бог знает как, но принимая из его рук термос, обнимает снова. И Джунмён, пользуясь этим, мягко толкает в сильные плечи, заставляя откинуться на спинку кресла, да опускается коленями по обе стороны от его бёдер, оказываясь с мужем лицом к лицу совсем близко. – Люблю тебя, писака. Джонин успевает шепнуть прежде, чем складывает ладони на его бёдра и тянется за поцелуем. – И я тебя, блюститель. И Джунмён успевает так же, прежде, чем ответить на поцелуй. – Джунмён-а, камеры! – напоминает Джонин в его губы, когда обнаруживает себя прижимающимся губами к белоснежной шее и обнимая мужа уже совсем не невинно в этом огромном кресле. Джунмён вздыхает. – Видел? – А они тут есть? – Джунмён отстраняется, оглядываясь, и следом указывает пальцем куда-то в дальний угол длинного коридора вправо от них. – И сколько ты будешь здесь сидеть? – уточняет, когда муж выдыхает куда-то в его шею и чуть отстраняется, а затем, обхватывая за талию, усаживает на свои колени в позу поприличнее, боком, продолжая обнимать. – До утра, – отзывается Джонин. – Нужно присмотреть за ним, – он указывает рукой на двери палаты, у которой они сидят. – На всякий случай. – Ты правда думаешь, что «Каратель» открыто явится, чтобы почистить за собой? – Джунмён вздыхает. – После отчёта криминалистов, что опубликовали на сайте, все были немного в шоке. Джунмён глотает смешок. – Я ждал, что он, как обычно, как-то передаст привет от жертвы, но чтобы так! – Джонин тоже хмыкает. – Любовь, а с кем Сэ? – С крёстным, – отзывается Джунмён. – Они в кино, вчетвером. Ёль повёл их. Бэк работает. Так муж, – настаивает Джунмён мягко, путаясь пальцами в каштановых прядках на чужом затылке. – Ты правда думаешь дождаться «Карателя» тут? – Теоретически – это возможно! – Джонин кивает. Джунмён прогибается в спине, буквально укладываясь лёжа на чужие колени, и заглядывает в палату свидетеля, куда чуть приоткрыта дверь. Он хорошенько потягивается, держась одной рукой за ручку двери и, пользуясь тем, что муж придерживает его за талию в порыве любопытства, легко и незаметно выпускает из второй руки за двери внутрь палаты небольшой металлический шарик, что беззвучно катится по полу к кровати. Джунмён снова потягивается, зевая, и садится ровно. – А что с этим несчастным? – уточняет он, обнимая мужа за шею. – Его не добили, – объясняет Джонин и Джунмён глотает смешок. – Видимо, спугнул скорый приезд полиции. – Ты думаешь, его можно чем-то напугать? – Джунмён хмыкает. – Вот и увидим, как явится. Если дождусь. Джонин кивает, но прежде, чем успевает сказать что-то ещё, изнутри из палаты вдруг слышится тревожный писк приборов. В плате кроме свидетеля никого, горит лампа над кроватью, свидетель то ли спит, то ли без сознания, но приборы сходят с ума – скачут вверх показатели артериального давления и пульса. – Ни шага отсюда – я за врачом! – просит мужа Джонин. – Джунмён-а, если что, зови так громко, как только можешь. – Я за ним присмотрю. Джунмён кивает, замирая внизу больничной койки, когда Джонин быстрым шагом двигает за врачом. – Вот ты и дождался, любовь моя. Шаги мужа в коридоре стихают. Джунмён осторожно окидывает палату взглядом, находя камеры и, словно случайно, сбрасывает на пол небольшое полотенце, что висит на нижнем быльце кровати. Приседая, чтобы поднять его, он забирает с пола из-под кровати металлический шарик, обычный магнит, который выводит приборы из строя. Ещё раз осторожно проверяя камеры взглядом, Джунмён двигает поближе к изголовью кровати и поворачивается полубоком так, спиной к камере, которая в противоположном углу, что собой загораживает ей обзор к тому, что происходит непосредственной с пациентом. Он осторожно протягивает руку вперёд, не выходя за пределы слепой зоны, которую создаёт своей позой и положением и, сжимая крепко пальцами тонкую трубочку кислородной маски, другой рукой прижимает к чужому лицу маску, чтобы ту не удалось снять. Параллельно наблюдает за лицом свидетеля и следит взглядом за настенными часами над кроватью, отсчитывая секунды, которые пройдут прежде, чем Джонин дойдёт до ординаторской, найдёт там кого-то в такое время и они оба придут назад. А пока перекрывает кислород, свидетель вдруг распахивает глаза, то ли приходя в себя, то ли просыпаясь, то ли, наконец, начиная чувствовать нехватку кислорода. Он шарит чуть ошалевшим взглядом по палате и натыкается на Джунмёна. – Не дёргайся – это не поможет. Человек в кислородной маске, словно мышь, загипнотизированная совершенно пустым взглядом удава, парализованный, действительно замирает. Следом, когда действительно начинает задыхаться, слабый из-за травмы, пристёгнутый наручниками к больничной койке, свидетель дёргается, Джунмён, наконец, по глазам видит, что тот узнаёт его. Он дёргается ещё пару раз, как в конвульсиях, и Джунмён наблюдает, как закатываются у него глаза и он теряет сознание. Отлично, ещё немного без кислорода и без сознания – и дело сделано. Но по коридору где-то отдалённо уже слышны торопливые шаги. План Б. Джунмён убирает руку с кислородной маски, понимая, что сопротивления уже не будет, и ныряет в карман за телефоном, чтобы спешно отправить мужу заранее набранное сообщение, пользуясь тем, что всего лишь второй этаж. «Кто-то пытался забраться в окно палаты – он здесь». В коридоре всё так же удалённо слышны чужие голоса, следом вновь шаги, только уже отдаляющиеся, и Джунмён выдыхает с облегчением, возвращая руку на маску и теперь глядя на приборы, и когда линия пульса, наконец, выравнивается, спустя 45 секунд, он отпускает. Находит в другом кармане мягкий приготовленный заранее платок да избавляется от своих отпечатков совсем спешно, следом спешит в коридор и во весь голос зовёт на помощь, сообщая об отсутствии пульса у свидетеля. Немолодой медбрат, что на дежурстве на полпути к нему по коридору, наконец, ускоряется. – Что случилось? – уточняет, заходя в палату и берясь проверять больного. – Приборы взбесились. Я наблюдал, как он дышит, а потом пульс вдруг пропал. Детектив Ким разве не пошёл за вами? – Он искал меня в коридоре, но затем его срочно вызвали и он куда-то ушёл, а я поспешил к больному. Медбрат звонит по внутреннему телефону, вызывая реанимационную бригаду, но Джунмён знает – дефибриллятор тут уже не поможет. Началась гипоксия. Даже, если они его с горем пополам откачают, человеком в классическом понимании этого слова он уже больше никогда не будет. И это, возможно, даже лучшее наказания для него, чем смерть. Джунмён выходит из палаты, разминаясь с реанимационной бригадой, и двигает навстречу рядовым полицейским, которые, четверо, видимо посланные Джонином, тоже спешат навстречу. – Господин Ким, вы в порядке? – уточняет один из них. – Детектив Ким велел двоим стать конвоем у палаты, и двоим сопроводить вас домой. – Со мной всё хорошо, – Джунмён кивает. – Я просто испугался. К свидетелю прислали реанимационную бригаду – ему вдруг поплохело. Где Джонин? – Детектив Ким с рядовыми снаружи, проверяет наводку. К сожалению, с той стороны здания камера нерабочая. – Вот как? Джунмён прячет улыбку. Конечно, не рабочая. И когда думал о плане Б, он учёл то, что поведя мужа по ложному следу, ему надо будет как-то подстраховаться. А то, что она нерабочая, было понятно ещё снаружи, поскольку у всех рабочих горели предупреждающие красные огоньки. В отличии от этой. – Я хотел бы дождаться детектива здесь. – Детектив Ким велел сопроводить вас домой любыми способами. – Кто бы сомневался, – Джунмён вздыхает с наигранным разочарованием, но согласно кивает: – Хорошо.***
– Па, – Сэхун переворачивается на другой бок и утыкается Джунмёну носом в грудь, закидывая на него руку. – Па, мы же не одни будем спать? – А я что, уже не считаюсь? Или тебя украдут прямо из-под моего носа? – Джунмён хмыкает. – Или монстры слопают? – уточняет и следом вдруг набрасывается на маленького альфу, чтобы защекотать. Сэхун сначала вскрикивает от неожиданности, а затем разражается хохотом. – Ну па, – зовёт снова, когда прекращает смеяться и снова мостится у Джунмёна под боком, пока тот полулежит рядом на его кровати. – Не одни? – уточняет он снова, заглядывая Джунмёну в глаза и пытаясь найти там уверенность, которой ему самому не хватает. – Не одни, – Джунмён кивает. – Ты же знаешь, что отец – детектив. – Как Шерлок Холмс! – довольно выкрикивает Сэхун. – Точно, – Джунмён кивает. – А семьи детективов всегда особенно защищают. Так что даже, если отца нет дома, мы всё равно спим не одни. Нас охраняют. – Правда? – выдыхает Сэхун удивлённо и следом совсем восторженно: – Честно? – Честно! – убеждает Джунмён. – А теперь спать – уже поздно. Сэхун подставляет щёку для поцелуя и, получая его, мостится на боку, обнимая своего любимого гигантского Ститча, который папа вручает ему после, как освобождает ему место, вставая. Включает ночник и двигает за двери, закрывая ту, когда со стороны прихожей слышится шум и Джунмён двигает туда, чтобы обнаружить на пороге мужа. Джонин, как стоял, в куртке и в уличной обуви, в два шага преодолевает расстояние между ними и тут же сгребает в охапку, обнимая за талию и отрывая его ноги от пола, чтобы прижать покрепче к себе. Сжимает совсем крепко. – Джонин-а, мне нечем дышать, – хрипит Джунмён, когда объятия мужа становятся совсем удушающими, и альфа ставит его следом на пол, чуть ослабевая хватку. – Я в полном порядке. Понимая, отчего такая реакция, убеждает Джунмён. Джонин прекращает обнимать, но заключает его лицо в ладони, глядя в глаза совсем пристально. – Всё хорошо? – переспрашивает даже после, как Джунмён пытается убедить его в этом. – Любовь, ты в порядке? – В порядке, – Джунмён в очередной раз кивает. – Ничего не случилось. Наверное, я спугнул его. Он пытался залезть в окно, но увидел, что палата не пустая, а потому сбежал. – Мы его не поймали, – подтверждает Джонин. – Зараза, камера на углу у окна была нерабочая. – И как оказалось – не только эта. Многие угловые в слепой зоне из-за густых зарослей внизу были нерабочие. Их сложно поменять. – Рядовые привезли меня домой, как ты и приказал, – рассказывает Джунмён. – Сэ переживал, что мы будем спать одни. Зайди поцеловать его, как будешь идти спать. Как свидетель? С ним всё в порядке? Медбрат вызывал реанимационную бригаду. – Он мёртв. И Джунмён не сдерживает громкого облегчённого выдоха, чем вызывает у мужа совсем удивлённый непонимающий взгляд. – По крайне мере, теперь тебе не придётся караулить его и рисковать встречей с «Карателем». Объясняя свою реакцию, Джунмён обнимает за сильные плечи и Джонин прижимает его к своей груди, пряча нос в его макушке. По крайней мере.