***
Звонок в дверь раздаётся тогда, когда Джунмён уже почти готов. Он натягивает куртку на плечи и шагает к двери, чтобы потянуть ту на себе. А на пороге муж. – Доброе утро. Джунмён коротко кивает ему в ответ, боясь разговаривать и вовсе, потому, что этим утром он проснулся раньше будильника от жуткого токсикоза и единственное, что смог себе позволить в качестве завтрака, это вода. Когда с курткой и шарфом покончено, Джонин пропускает его вперёд к лифту и двигает следом. Уже внизу, во дворе у паркинга он открывает ему двери машины и просит коротко пристегнуться. Джунмён молчит всю дорогу до больницы, обхватив пальцами свою бутылку с водой и стараясь не смотреть в окно, чтобы не укачало ещё больше. Когда в больнице в конце коридора уже маячит дверь знакомого кабинета, Джунмён вдруг понимает, что под кабинетом также ждёт и судебный пристав Шим, которого на следующий день после суда назначают таковым и представляют Джунмёна в кабинете спецотдела, где числиться его дело…дела. Медбрат в манипуляционном кабинете берёт кровь, затем отпускает к врачу, и Джунмён бросает взгляд на настенные часы в коридоре да двигает внутрь кабинета доктора Ли, предварительно постучавшись. И когда усаживается в кресло против его стола, ожидая, что Джонин привычно опустится в соседнее, вдруг понимает, что пристав заходит с ними. Не в силах разговаривать, Джунмён устало прикрывая глаза, переглядываясь со своим врачом совсем понимающе. – Я бы хотел попросить вас выйти, пристав Шим, – просит доктор Ли прежде, чем начать осмотр. – Сейчас. – Я должен остаться, чтобы была соблюдена объективность. Пристав, совершенно спокойный и уверенной в своей правоте, для убедительности кивает. Джонин заметно закатывает глаза, слыша его ответ. – Детектив Ким тут, – настаивает доктор Ли. – И он проследит… – Он – вовлечённое лицо! – перебивает чуть строже пристав. – Поэтому ждать от него объективности не приходится. – Вы собираетесь присутствовать тут, пока я буду осматривать беременного омегу? – уточняет чуть поражённо доктор и пристав кивает. – Да, собираюсь, – кивает тот. – Для приватности у вас есть ширма, доктор. – Я понимаю, что это – решение суда, но оно вовсе не предполагает присутствие чужого человека здесь в такой момент, – возмущённо выдыхает доктор – Это нарушение прав человека! – Он – не человек! – махнув небрежно рукой в сторону Джунмёна, выдыхает пристав и теперь джонин по-настоящему не выдерживает. Он рывком поднимается на ноги, оказываясь на полторы головы выше и в два раза шире в плечах, чем пристав, и зыркает на него так, что если бы Джунмён был бы способен испугаться – всенепременно это сделал бы. – Пристав Шим! – выдыхает он возмущённо и совсем предупреждающе. Джунмён устало прикрывает глаза и, наконец, решает тоже подать голос: – Оба заткнитесь или оба выйдете! – Я должен вам объяснить, – снова вмешивается доктор Ли, – что во время осмотра не все омеги хотят мужа рядом видеть, не говоря уже о чужом человеке. И если пациент замкнётся в себе и не будет из-за смущения следовать моим указаниями – мы не сможем провести осмотр и необходимые исследования. Тогда судья Им буде спрашивать с вас, а не с детектива. – Я буду вынужден просить записи камер! – настаивают на своём пристав и врач тут же ему кивает: – И я лично схожу с вами к главврачу, чтобы попросить разрешения на это! – убеждает доктор Ли. Пристав медлит ещё несколько мгновений, следом неохотно двигает к двери да исчезает за ней. В кабинете врача слышатся несколько облегчённых выдохов, доктор Ли, наконец, устремляет добродушный взгляд на Джунмёна. – Как ваше самочувствие, Джунмён? – зовёт он. – Никак, – Джунмён кивком благодарит, когда доктор Ли показывает ему, как опустить кресло и поднять его нижнюю секцию так, чтобы оказаться полулёжа. – Если это возможно в моём состоянии. – Как ваш токсикоз? – следует очередной вопрос. – Каждый день, с утра до вечера, особенно по утрам. – А слабость? – Тоже со мной, как и сонливость. Но ни одного обморока за месяц. – Это радует, – кивает доктор Ли. – Джунмён, вы питаетесь в достаточном количестве для вас обоих? – В таком, чтобы не падать в голодные обмороки, но и при этом не блевать полдня, – Джунмён чуть улыбается уголком губ, но совсем горько. – Доктор Ли, это когда-нибудь закончится? – Либо на втором триместре, либо сразу после начала схваток. Джунмён, слыша это, закидывает голову назад, устало застонав. – Джунмён, попрошу вас за ширму. Бросая короткий взгляд на мужа, Джунмён делает, как просят. Доктор Ли проводит УЗИ затем во время осмотра даёт свою оценку того, как продвигаются дела. Джунмён смотрит в потолок перед собой и только к концу осмотра, когда доктор Ли, наконец, заговаривает за анализы, решает спросить. – Доктор Ли, вы ещё не делали теста? – интересуется Джунмён. – Мне помнится, в прошлый раз вы говорили, что уже можно. – Теста, Джунмён? – уточняет врач, понимая не сразу, и жестом позволяет Джунмёну вставать и одеваться. – На ген. Джунмён надевает на плечи куртку и выходит из-за ширмы, вновь опускаясь в соседнее с мужем кресло. – У вас сегодня взяли кровь для анализов, Джунмён. Если вы хотите, мы его сделаем. – Это должно было быть первостепенным! – Джунмён не выходит из себя сильно, но немного повышает голос. – Прерывать беременность нельзя! – напоминает ему Джонин и Джунмён устремляет на него совсем уставший взгляд. – Если ген подтвердится, – Джунмён многозначительно вскидывает брови, глядя на мужа, – меня это не остановит. – Джунмён, я вам напомню, что искусственное прерывание вашей беременности грозит, в первую очередь, вам! – доктор Ли роняет эти слова в его адрес уже не первый раз. – Я об этом помню, доктор Ли. Мы можем поговорить…одни? – интересуется он следом у врача, но всё ещё смотрит на мужа. Тот переводит взгляд на врача, получая от него кивок, и также кивает в ответ, исчезая за дверью. – Моё неважное самочувствие…как-то связано с первой беременностью? – уточняет Джунмён, когда они с доктором Ли остаются одни. Джунмён сплетает пальцы на груди в замок, глядя на них. – Вы имеете ввиду ваш выкидыш? – следует уточнение. – В вашем случае – нет, – замечает следом. – Это никак не является негативными последствиями, которые могли бы быть в случае аборта. Кроме того, что состояние омеги во время беременности – это абсолютно индивидуально, ваше нынешнее состояние также напрямую зависит от вашего образа жизни: уровня стресса , того, как вы отдыхаете, питаетесь. Также, это может быть наследственным. Папа никогда не рассказывал вам о том, как проходила его беременность? Легко ли? – С папой я говорил на другие темы, – Джунмён хмурится, трёт переносицу пальцами. – Явно не о моей возможной беременности. – Вам нужно себя поберечь, Джунмён, – настаивает доктор Ли. – Это очень важно сейчас. – Поберечь!... – Джунмён хмыкает, следом вздыхает. – Вы дадите мне знать, когда будут результаты теста? – Обязательно!***
– Это кто? Сэхун стоит во дворе сада, куда за ним приезжает дедушка, папа Джонина, и во все глаза глядит на человека напротив, что замирает в нескольких метрах от них с дедушкой, глядя на него. Сэхун прекрасно узнаёт его, но поверить своим глазам не может, потому что сердечко в его груди стучит с такой скоростью, что перекрывает дыхание. Он взволнован, а ещё очень счастлив, но крепко сжимает руку дедушки, решая уточнить, потому, что если ему в итоге показалось, будет очень грустно и обидно. – Дедуля, это что, мой папа? – Похоже на то. Дедушка отпускает его руку, точно зная, что последует дальше, потому, что мгновенье спустя Сэхун правда срывается с места и несётся навстречу папе, который налету подхватывает его на руки, обнимая. – Папочка! Счастливо улыбаясь, Сэхун прижимается покрепче. – Привет! Джунмён прячет нос в лохматой макушке, вдыхая запах мёда и молока и не сдерживает улыбки. От его запаха как-то неожиданно проходит токсикоз, и он жмётся совсем трогательно, обнимает крепко, мягкий и тёплый. – Тебе не стоит поднимать его, – зовёт папа Джонина, подходя поближе. – Он уже нелёгкий. – Джонин рассказал? – негромко уточняет Джунмён, всё ещё держа Сэхуна на руках, и свёкр кивает. Джунмён ставит Сэхуна ногами на пол и протягивает руку, чтобы маленький Ститч взял её. – Пойдём макаруны кушать? – предлагает он и Сэхун тут же довольно подпрыгивает на месте, закивав, и двигает с папой, вручая вторую руку дедушку. В кондитерской лавке в центре, когда получает свои цветные макарушки и большой стакан какао, Сэхун уплетает за обе щеки, болтая ногами на высоком стуле и постоянно стараясь поймать папин взгляд, чтобы улыбнуться ему и получить такую же улыбку в ответ. – Джонин говорит, искусственно прерывать беременность нельзя, – замечает свёкр, пока Сэхун занят лакомством. – Это действительно так? – Вы расстроены? – уточняет Джунмён. – А ты сам хочешь этого ребёнка? – уточняет свёкр. – Джунмён, мы все понимаем, что ситуация в которой ты… вы оказались – не самая располагающая для увеличения семьи, правда? – уточняет папа Джонина. – Никакой семьи уже, по сути, и нет. Сэхун не видел неделями отца, теперь не видит неделями папу, который, к тому же, беременный, но только поэтому находится на свободе. А почему ему эту свободу ограничивают – не стоит и озвучивать вслух. Джунмён выслушивает, прикусывая щёки изнутри. Отчего-то на языке горчит, и он коротким жестом подзывает официанта, прося воды с лимоном. – Что я должен ответить на это по вашим ожиданиям? – уточняет Джунмён. – Я действительно не могу прервать беременность самостоятельно, с медицинской точки зрения это тоже нежелательно. Так произошло. Мы – взрослые люди, но не учли последствий. Извиниться? – Джунмён хмыкает. – За что? За то, что в браке с мужем забеременел, вне зависимости от того, желательная или нет эта беременность? – уточняет Джунмён. – Не стану! – отрицательно качает он головой. – В любом случае, это наше дело и… – Какое ещё ваше дело? – хмыкает теперь свёкр. – От всех этих ваших дел, взрослых и самостоятельных, страдает шестилетний мальчик, который вообще не понимает, чем он всё это заслужил. Но будет страдать ещё больше, когда начнёт понимать, с возрастом. Вы не подумали о нём, только о себе. Джонин о том, как его предали и обманули, а ты – о том, как всё от него скрыть. – Всё не так просто, как вам кажется, – Джунмён вздыхает. – Эта беременность многое поставила вверх-дном, но… – А что такое беременность? – наконец, запомнив, как произносится, решает уточнить Сэхун, устремляя любознательный взгляд на папу. Джунмён в очередной раз вздыхает. – А отец тебе не говорил? – переспрашивает он. – О чём? – уточняет Сэхун, но отрицательно качает головой. – Сэхуни, – зовёт дедушка, переключая внимание Сэхуна на себя. – У папы в животике растёт твой братик. Папа беременный, вот, что это такое. – Мой братик? – огромные, удивлённые и восторженные, растерянные и счастливые одновременно карие глаза устремляются на Джунмёна. – У меня будет братик? – Будет. Джунмён наклоняется к нему, чтобы поцеловать в кончик носа, следом в пушистую макушку. – Настоящий братик? – уточняет Сэхун, переползая к папе в кресло, чтобы обнять его, прижимаясь щекой к его животу и глядя снизу-вверх. – Папа, у тебя беременность? – уточняет он ещё раз и Джунмён с улыбкой кивает, обнимая его в ответ. – Папа, а когда вы с братиком придёте домой? – интересуется он и Джунмён тут же хмурится, бросая короткий взгляд на свёкра, который поджимает губы, глядя на него с видом «я же говорил». – На выходных, Сэхун-а, хорошо? – лохматит он по волосам. – Я позвоню отцу и приеду на выходных, договорились? – Обещаешь? – Обещаю.***
Кёнсу получает конверт он дежурного внизу на входе и благодарит, рассматривая его в лифте и обнаруживая адрес Центрального госпиталя Сеула. Находя на конверте также и имя врача, чуть сбитый с толку, Кёнсу начинает открывать тот ещё в лифте, по пути на нужный этаж, а затем идя по коридору по пути в нужный отдел. Утром субботы в отделе никого и у него есть возможность поработать в тишине и покое, сосредоточившись на важном. Конверт, наконец, поддаётся. Когда Кёнсу открывает своими ключами дверь, входя, да складывает принесённую с собой сумку с документами на краю стола, наконец, добравшись до содержимого конверта. И когда находить глазами суть написанного и несколько раз перечитывает, ошалело плюхается в кресло, уставившись в буквы. Джонин видит имя Кёнсу на экране своего мобильного по пути за мужем, потому что маленький Ститч ждёт его домой на выходные, жутко соскучившись. Пару дней назад, когда дедушка привёл его из сада, рассказав, что они встретили папу, Сэхун до глубокой ночи не мог заснуть, все уши отцу прожужжав про братика. Выжидая пару мгновений, Джонин, наконец, паркуется и может принять вызов. – Да, Су, привет, м зовёт он в трубку, принимая вызов. – Что-то случилось? – Я не знаю, знаешь ли ты, – голос Кёнсу звучит чуть удивлённо, но в нём также и какая-то твёрдая уверенность, причину которой он не может разобрать. – Доктор Ли прислал мне результаты анализов Джунмёна. – Каких анализов? – уточняет Джонин, сбитый с толку. – Почему тебе? – Потому, что он обязан информировать меня о таких вещах, как судебного психиатра, – уточняет Кёнсу. – Поэтому прислал копию. – О каких вещах? – Джонин напрягается. – Джонин, у него нет гена психопата, – выдыхает Кёнсу. – И у ребёнка тоже нет. – Что? – Джонин слышит, как в ушах шумит кровь и прикрывает глаза, потому, что горячей волной накатывает страх, и он отставляет руку с телефоном в сторону, чтобы переждать. – А почему тогда…? – пытается уточнить он, но слова не складываются в предложения. Голова берётся кругом, потому, что этого он и ждал, но и боялся вместе с тем. Боялся, что муж окажется психопатом не потому, что на это есть физиологическое медицинское объяснение, а потому, что, на самом деле, ему это нравится. – Погоди! – Кёнсу мгновенно понимает его реакцию. – У него есть психопатия, – уточняет он, – это бесспорно, но она не врождённая. Она приобретённая, возбудимая. В силу чужого влияния, условий жизни, обстоятельств. Но это не ген психопата, который он боялся передать! – объясняет Кёнсу и в его голосе Джонин вдруг различает…что это? Радость? – Но как… – И самое главное, Джонин, – уверенно выдыхает Кёнсу. – Приобретённая возбудимая психопатия, как в его случае, эффективно поддаётся лечению. Джонину тяжело сконцентрироваться на его словах и осознать их до конца. Он благодарит и обещает, что они ещё поговорят об этом да выбирается из машины на ватных ногах, двигая к подъезду. Лифт везёт его вверх и Джонин чувствует такую слабость в ногах, словно готов рухнуть на пол. Он приезжает на нужный этаж и уже привычным коридором двигает к двери. Словно в тумане или во сне, заносит руку, чтобы позвонить, но дверь вдруг распахивается и на пороге оказывается Джунмён. Смотрит такими же не менее шокированными огромными глазами и Джонин замечает большой жёлтый почтовый конверт в его ладони да его содержимое. – У вас с малым нет гена. – Я знаю. Джонин успевает сделать только полшага к порогу в его сторону, когда Джунмён буквально падает в его руки, обнимая за плечи, и Джонин обхватывает его за талию, покрепче прижимая к себе и пряча нос в его шее, только сейчас замечая, как, с вязи с беременностью, поменялся его аромат.***
– Как ты узнал? – интересуется Джунмён уже в машине по пути домой, пока Джонин ведёт, сосредоточенный на дороге. – Позвонил Кёнсу, – отзывается Джонин. – Доктор Ли прислал ему копию результатов, ибо обязан это делать по решению суда. – Ясно. Джунмён коротко кивает. – Джунмён-а… – Джонин, заметно, подбирает слова очень осторожно. – Кёнсу сказал, что это…возбудимая, приобретённая психопатия. – И? – уточняет Джунмён, подталкивая его продолжать. – Сказал, что она эффективно поддаётся лечению. – И доктор До, конечно, надеется меня вылечить, так? Сделать меня нормальным! Разбудить во мне совесть, и я до конца моих дней буду жить с двадцатью четырьмя убийствами в кармане. Мило! – Не ёрничай! – просит Джонин, следом вздыхая. – Зачем ты? Раньше тебя все эти двадцать четыре не останавливали и не пугали… – Это потому, что сейчас я не способен на эмпатию! – Джунмён фыркает. – Как оказалось – способен, просто с этим нужно поработать! – Джонин пожимает плечами. – Вот ещё один психиатр нашёлся. Джунмён отворачивается от него к окну и не говорит больше ни слова. Не говорит ни слова до того самого момента, пока муж не паркуется во дворе и Сэхун, видя машину из окна кухни да игнорируя просьбу дяди Бэкки подождать, выбегает в тапочках во двор, чтобы встретить. Джунмён выбирается из машины, наконец, увидев его, и тут же двигает навстречу, раскрывая руки. – Папочка! Маленький альфа прижимается щекой к его животу, обнимая, как может и как достаёт, и смотрит на него снизу-вверх, довольно беззубо улыбаясь. – А по мне никто не соскучился? – зовёт Джонин, закрывая за собой машину, и Сэхун показывает ему язык, продолжая обнимать папу. Джонин больше не трогает их в этот день, только безмолвно наблюдает. Наблюдает, как они играют вместе, катая машинки и строя дворцы из конструктора; наблюдает, как вместе рисуют за столом в кухне; наблюдает, как пекут вафли, поливая их шоколадом, а затем Джунмён просит прощения да исчезает в ванной на полчаса. Удивлённый и сбитый с толку, Сэхун просит отца узнать, что случилось с папой и сидит на диване в гостиной возле дяди Бэкки, пока ждёт и тот пытается ему объяснить, что на самом деле с папой всё в порядке. Джонин осторожно входит в ванную при их спальне, замечая, что Джунмён сидит на полу возле рукомойника, обняв колени и, прикрывая за собой дверь, садится напротив него в такую же позу. – Ненавижу это. Джунмён вымотанный, а ещё заплаканный, розовощёкий и жутко сонный, хмурится как ребёнок. – Что? – уточняет Джонин, позвав, следом садится не напротив, а рядом, осторожно обнимая за плечи и позволяя Джунмёну привалиться к его груди, устроившись там. – Своё состояние. – Это не на всю жизнь, – напоминает Джонин, мягко поглаживая по волосам, чтобы успокоить. – Сэхуни ждёт тебя. Что ему сказать? – Что я скоро приду, – Джунмён вздыхает. – У нас есть лимоны? – Да, я сделаю тебе воду с лимоном. Джонин кивает согласно, следом поднимается на ноги, протягивая ему руку, чтобы тоже помочь подняться. Сэхун встречает взволнованным взглядом на диване в гостиной и, обнимая, просит прощения за то, что выпросил вафли, а папочка от этого заболел. Джонин наблюдает, как ближе к вечеру они устраиваются в обнимку под пледом в гостиной перед телевизором, где смешной синий Ститч скачет по экрану. И наблюдает, как после засыпают оба на диване. Относя обоих в спальню и укладывая в постель, Джонин забирает только свою подушку, наблюдая, как Сэхун прижимается к папе во сне, и двигает прочь, прикрывая за собой дверь, чтобы не мешать. Уступая Бэкхёну, который тоже остаётся на ночь, гостевую комнату, Джонин находит телефон да двигает в гостиную на диван. Плед, которым они укрывались, всё ещё пахнет ими тремя и забываясь тревожным сном, Джонин чувствует, как его кутает в сладкое облако, прежде, чем уснуть. Под рёбрами живёт слишком явная тревога, но он активно игнорирует её весь день до того момента, пока она не даёт о себе знать слишком явно.***
– Джонин-а! – голос Бэкхёна врывается куда-то в сонное сознание, звонкий и громкий, а затем лучший друг теребит за плечо. – Телефон! – настаивает он и Джонин, наконец, понимает, зачем его будят, вспоминая что едва али не впервые в жизни оставил телефон на беззвучном ночью, наверное, чтобы не будить домашних. Садясь на диване, Джонин смотрит на экран, принимая вызов, и Бэкхён плюхается рядом, глядя на него. И с каждым мгновением, что он слушает то, что ему говорят на той стороне, он хмурится всё больше. – Понял, жду. Отключает вызов, устремляет взгляд на Бэкхёна, хмурый и озадаченный. – Что случилось? – интересуется Бэкхён. – Пока точно сказать не могу, – отзывается Джонин. – Информацию пришлют на рабочую почту, нужен компьютер. Кивая сам себе, Джонин поднимается на ноги, двигая в поисках компьютера в коридор за своей рабочей сумкой, и Бэкхён устремляется следом, находя его в итоге за кухонным столом, вновь садясь рядом. Пиликает сигнал о входящем сообщении, Джонин открывает письмо, и ВТО мгновенье, когда видит его содержимое, вдруг понимает, что всё внутри него холодеет. – Что…это? – ошалело охает Бэкхёна рядом из-за его плеча. – Почему там…это же? – Бэкхён подаётся поближе к экрану ноутбука, чтобы рассмотреть и убедиться, что он не сошёл с ума. – Как это? – устремляет он взгляд следом на Джонина, но тот не успевает ответить. Телефон снова оживает входящим вызовом, в этот раз по видеосвязи, и он спешно принимает вызов, видя на экране шефа. – Джонин-а, – зовёт тот по имени тут же. – Ты видел? – Видел, – кивает он. – Но лучше бы не видел. – Где он сейчас? – интересуется шеф, многозначительно вскидывая брови, и теперь Джонин замечает позади шефа судебного пристава Шим и понимает причину его неожиданного видео-звонка. – Спит с Сэхуном, – отзывается Джонин. – Я забрал его вчера днём из дому, привёз к Сэхуну. Они весь день были дома, уснули вчера вместе на диване в гостиной, я отнёс их спать. – Можно увидеть его, детектив Ким? – звучит из-за плеча Сынги голос пристава Шим и шеф кивает, убеждая Джонина, что так нужно. Неохотно кивая, Джонин бросает взгляд на Бэкхёна да двигает в спальню. Осторожно нажимает на ручку двери, предварительно прижимая указательный палец к губам, и поворачивает телефон так, чтобы было видно. Джунмён действительно спит с Сэхуном так же, как он их вчера и оставлял. В кубле из одеял и подушек, неизменно в обнимку. Продемонстрировав, Джонин спешит выйти и снова располагает телефон так, чтобы быть в кадре. – Он был здесь, дома всю ночь, – рассказывает он. – Я спал в гостиной на диване и если бы кто-то попытался уйти, я бы знал. – Благодарю за содействие, детектив Ким. Пристав исчезает из кадра и шеф коротким жестом просит переключаться на нормальный голосовой вызов. – Он что, подозревает Мёна? – интересуется Джонин в трубку. – У него такая работа, – отзывается Сынги. – В любом случае, криминалисты только выехали, работают. Я велел прислать тебе фотографии, как только появились первые. Думаю, тебе нужно приезжать. – На место преступления? – уточняет Джонин. – Или в участок? – На место, – отзывается шеф. – Сможешь? – Хорошо. Скоро буду. Джонин сбрасывает вызов, вернувшись на кухню, где возле ноутбука всё ещё шокированный Бэкхён. – Они хотели знать, дома ли он, и был ли прошлую ночь? – уточняет он, получая кивок в ответ. – Тело свежее? – Этой ночью, – Джонин снова кивает. – Шеф хочет, чтобы я приехал. – Ещё бы, – Бэкхён передёргивает плечами. – не приедешь тут, гляди, когда такой прямой вызов. Он хочет сказать что-то ещё, но вдруг замирает и замолкает, глядя куда-то назад, и Джонин оборачивается, обнаруживая на пороге кухни мужа. Джунмён чуть взволнованный, глядит на них обоих подозрительно, самую малость напряжён. – Что случилось? – интересуется тут же. Джонин вздыхает, Бэкхён бросает на него совсем понимающий взгляд. – Расскажи ему! – просит Бэкхён и Джонин снова вздыхает, молча подхватывает ноутбук, подходит к Джунмёну, чтобы развернуть тот к нему экраном. Джунмён чуть наклоняется, чтобы рассмотреть лучше, и хмурится с каждым мгновеньем всё сильнее, замечая детали и доходя взглядом, наконец, до самого «интересного». Джунмён вскидывает на него взгляд и в его глаза сразу столько всего, что разобраться сложно: удивление, страх, тревога. В материалах дела, что присылают Джонину, труп и слишком красноречивое вырезанное на груди беты послание: «Надеюсь, вам нравится зрелище, детектив Ким?!».