***
Джунмён слышит сквозь дрёму, как негромко скрипит дверь, а потом кровать рядом за его плечом прогибается и мгновенье спустя Джонин заключает его в объятия, сгребая в охапку и буквально пряча в своих руках. Джунмён разворачивается к нему лицо, прижимаясь к его груди, и обнимает поперёк спины, пряча лицо у него на шее. – Папа уже ушёл? – зовёт негромко. – Вызвал ему такси, – Джонин кивает. – Не спится? – Думаю о том, что он сказал. – Джунмён-а, – Джонин вздыхает. – Он… – Это закономерно, – мягко перебивает Джунмён. – Ты его сын и он волнуется о тебе. Он на твоей стороне, это само собой. Если бы кто-то обидел Сэ, я бы тоже злился. – Нет, ты бы не злился, – Джонин хмыкает, с улыбкой глядя на него. – Ты бы точил ножи. Джунмён фыркает, но улыбается следом в ответ. – Ну разве что немного! И оба негромко смеются. – Ты хорошо себя чувствуешь? – интересуется Джонин после, как отсмеялись. – Хорошо. Джунмён кивает согласно, поддаваясь, когда Джонин переворачивается на спину и Джунмён может полноценно улечься на его груди и закинуть на него ногу, тут же чувствуя его ладонь на бедре. Слушая удары его сердца, наконец, снова накатывает приятная дрёма. Джунмён зевает, прикрывая глаза.XXVII.
2 марта 2023 г. в 19:02
Джонин просыпается этим утром с чётким осознанием того, что ему нужно делать.
Таких моментов абсолютной жизненно необходимой уверенности в его жизни были немного, но все они связаны с Джунмёном.
Сэхуна ещё накануне вечером забирают дед с дедушкой, а потому Джонин собирается довольно быстро, не отвлекаясь, и спешит за руль.
Внутри спокойно – так не было уже давно, потому, что ураган недавних минувших эмоций только-только начал сбавлять обороты и перед глазами, наконец, начало развидняться. И когда картинка стала более-менее чёткой, Джонин понял одну простую вещь.
Его чувства к мужу совершенно не поменялись с того дня, как он узнал правду.
Поменялось его восприятие и ощущение мира рядом с ним и осознание его рядом в этой новой роли, но не поменялось одно единственное, несмотря на жуткие детали, всплывающие каждый день.
Джунмён всё ещё волнует его.
И волнует крепко.
Не как его истинная пара. Или не как муж. Или не как папа их сына.
А как он сам, проклятье.
Со всеми этими его поворотами головы, улыбками, пророненными в его адрес словами, объятиями, эмоциями и со всем этим новым, что они оба не так давно начали замечать вокруг себя: то, как он учится эмоциям, и то, как Джонин на это реагирует.
В квартире тихо.
Ещё бы, в такое-то время!
Джонин прикрывает за собой дверь, предварительно открывая своим ключом, который Джунмён даёт ему в первый день со словами о том, что он должен быть у него. На всякий случай.
В спальне тепло и он зарыт в одеяло по самый нос. Лохматый, чуть бледный, довольно уставший, но спит крепко, спокойно.
Джонин осторожно присаживается рядом на край кровати и чуть выпутывает из одеяла, потому, что ему, кажется, даже немного душно. Джунмён ворочается во сне, меняя позу, чуть поворачиваясь в его сторону. Джонин наблюдает ещё пару мгновений, следом тянется к его лицу, чтобы мягко прикоснуться к его щеке кончиками пальцев, ласково погладить.
Щека тёплая, а её обладатель ворочается во сне сильнее и следом распахивает сонные глаза, фокусируя на нём взгляд чуть настороженный.
– Что случилось? – интересуется он так же сонно и Джонин даёт ему ответ.
Но совсем не словами.
Накрывая и вторую его щёку ладонью, он спешно уменьшает расстояние между ними и, не медля ни на мгновенье, прижимается к его губам поцелуем, завлекая его в тот совсем ласковый и ненавязчивый.
Джунмён откровенно охает в его губы, сбитый с толку и растерянный, и спустя несколько мгновений, как Джонин отстраняется, он садится, глядя на него даже немного ошарашено.
– Что ты делаешь? – решает уточнить вслух, а Джонин смотрит в ответ настолько мягко и снисходительно, что он, заметно, теряется ещё больше. – Джонин…
– Иди ко мне.
Как выстрел в упор.
Джунмён смотрит недоверчиво, чуть хмурясь, и медлит.
Медлит, когда Джонин улыбается ему уголком губ, когда руку навстречу протягивает и коротким жестом манит к себе.
Медлит, но вскоре поддаётся, протягивая ему руку и позволяя его ладони мягко сжать его пальцы. Джонин осторожно тянет за руку на себя, пока Джунмён не оказывается напротив, а затем обхватывает за талию совсем по-собственически, но так, чтобы не причинить боли. И когда Джунмён оказывается сидеть на его коленях лицом к лицу он, наконец, понимает, что именно происходит с ними сейчас.
Понимает и сам поддаётся поближе, целуя ожидающие губы и чувствуя, как тонет, едва Джонин отвечает на его поцелуй.
И его руки держат совсем знакомо, сильно, крепко, сжимая при этом не до хруста костей. Ладони горячие и прикосновение пальцев, что приходят в движение вдоль его позвоночника – осторожные и нежные.
Джунмён ловит его выдох в поцелуй губами и чуть отстраняется, поцелуй разрывая, но прижимаясь лбом к его лбу и глядя в его глаза совсем близко.
– Джонин-а, я…
– Ммм?
– Что мы делаем?
– Что за рационалист у меня тут? – интересуется он в ответ, улыбаясь одним уголком губ совсем обаятельно, как это особенно нравится Джунмёну.
– Мы… – Джунмён чуть мнётся. – Ты… потом об этом не пожалеешь?
– Я соскучился, – честно признаётся Джонин. – Очень.
– Соскучился на сегодня, или…
Джунмён звучит неуверенно, встревожено и даже немного испуганно и в этой его реакции столько искренности, что Джонин не может сдержать улыбки.
– Навсегда! – понимая, о чём он хочет спросить, кивает Джонин. – Джунмён-а, возвращайся, м?
Джунмён теряется окончательно, растерянный, совершенно растроганный на вид, сбитый с толку, он чуть отстраняется, чтобы полноценно взглянуть мужу в глаза, и ещё несколько мгновений не знает, что сказать.
– Ты не злишься? – осторожно уточняет он. – За «Карателя» и за всё… это…
– Не злюсь.
– И не обижен, что я…
– Не обижен.
– И…?
Джунмён не договаривает, видя в тёмных глазах напротив, что ответ снова будет таким же, как и предыдущие и выдыхает, не скрывая облегчения, следом тянется за поцелуем.
Джонин держит бережно, чёртов собственник!
Прикасается бережно, целует так же.
Бережно добирается кончиками пальцев к обнажённой кожи. Бережено вытряхивает из пижамы, так же бережно, но старательно следит губами. Так же бережно берёт, не придавливая сверху, а опуская на свои бёдра. И до исступления тоже доводит бережно, зараза!
И когда сплетает с ним пальцы, чувствуя их полное единение, Джунмён вдруг понимает, как сильно, но приятно от происходящего кружится голова.
Он валится на подушки рядом с мужем и Джонин находит его пальцы своими. Оба тяжело дышат, пытаясь прийти в себя.
Джунмён прикрывает глаза, ощущая, как приятное головокружение сходит на нет, и вдруг чувствует горячие пальцы на своём животе, что пробегаются от пупка к рёбрам, а затем берутся мягко наглаживать.
Джунмён распахивает глаза, поворачиваясь в его сторону, и двигается поближе, едва встречается глазами с Джонином, укладываясь на его плечо, когда он совсем по-хозяйски обнимает за талию.
Его пальцы вновь приходят в движение вдоль позвоночника. Джонин прижимается щекой к его лбу и синхронизирует их дыхание.
– Джунмён-а, – зовёт он спустя пару мгновений, нарушая тишину. – Не спишь?
– Ммм? – Джунмён отзывается, не открывая глаз.
– Что ты чувствуешь? – мягко интересуется Джонин.
– У тебя руки тёплые, – отвечает Джунмён, всё ещё не открывая глаз, и следом улыбается. – И щекотно.
– А ещё? – уточняет Джонин осторожно. – Возможно…не физически?
– Чувствую… Чувствую, что мне хорошо.
– Что в твоём понимание – хорошо?
– Ты спрашиваешь точно, как Кёнсу, – Джунмён глотает смешок. – Спокойно, – поясняет он следом. – Нравится…происходящее. Я тоже… соскучился.
– А соскучиться в твоём понимании – это…?
– Эй, ну я не настолько немощный! – Джунмён фыркает с наигранным возмущением, хлопая мужа по плечу. – Мне тоже было плохо без тебя.
– А вы хорошо поработали с Кёнсу! – Джонин хмыкает с улыбкой и снова получает шлепок по плечу, сгребая в охапку покрепче. Я рад, что у тебя получается.
– Называй вещи своими именами! – Джунмён цокает языком. – Ты хотел сказать, что рад, что я уже не такой конченный психопат, верно?
Джонин смеётся в его макушку, опуская на него взгляд.
– Я хотел сказать, что мне кажется, словно я целуя вечность не лежал вот так просто с тобой в обнимку. И хочу сказать, что по этому я тоже дико скучал.
– Почему ты меня обнимаешь? – в ответ интересуется Джунмён. – Почему тебе хочется меня обнимать?
– Не понимаешь? – Джонин вопросительно вскидывает бровь. – Потому, что я люблю тебя. Поэтому мне хочется обнимать и прикасаться.
– Вряд ли ты любишь всё, к чему тебе нравится прикасаться, – Джунмён чуть хмурится. – Да и…
– Нет, Джунмён-а, – Джонин снова смеётся. – Ты сам подвинулся поближе, в мои руки. Почему?
– Просто, – Джунмён пожимает плечами. – Захотелось.
– Вот и ответ на твой вопрос.
Джонин кивает, прижимаясь носом к его носу и замирает, ожидая, пока Джунмён сам потянется навстречу и первым поцелует, что он незамедлительно и делает.
– Джунмён-а, – зовёт снова по имени, накрывая тёплую щёку ладонью. – Возвращайся домой, м? – просит. – Мы с Сэ слишком скучаем.
– Уже? – Джунмён удивлённо моргает, упираясь ладонями в сильную грудь и садясь на кровати. – Сейчас, что ли?
– А куда тянуть? – Джонин кое-как лёжа пожимает плечами. – Наше время ограничено, сам знаешь.
Джунмён кивает невпопад, следом садится, отворачиваясь спиной и заметно задумавшись. Джонин тянется к бархату кожи его спины, мягко поглаживая.
– Что не так?
– Я… – Джунмён оборачивается через плечо. – И мы… – мнётся он. – Будем семьёй? Вместе?
– Будем, – Джонин тоже садится, двигается поближе, обнимает за плечи, заключая в кольцо своих рук. – Что тебя пугает?
– Это…
Джунмён поворачивается к нему, глядя в глаза, и Джонин видит, как спешно у него расширяются зрачки и начинает уплывать сознание, а потому обнимает покрепче и тут же целует, чтобы буквально вдохнуть воздух в его раскрытые губы, а ещё отвлечь на что-то кроме того, что в эмоциональном плане происходит у него внутри. И это, на удивление, помогает. Джунмён несколько раз моргает, чуть приходя в себя, и приваливается к его плечу.
– Я не хочу…обидеть Сэхуна моими…скачками.
– То, что у тебя есть эмоции, как реакции на чувства – это хорошо, – пытается убедить его Джонин, заглядывая в глаза. – Это прекрасно! У Сэхуна они тоже есть. Он – маленький мальчик и, по сути, тоже учится ими управлять. Поэтому, вам будет полезно быть вместе. К тому же, он жутко скучает, как и ты.
Джунмён, выслушав, кивает.
– Голодный? – интересуется Джонин через мгновенье, нарушая тишину и Джунмён вдруг кивает, садясь ровно, следом хмурится.
– У меня совсем нет молока.
Джонин глотает смешок, глядя на него.
– Тогда начинай варить кофе, а я быстро в магазин.
Коротко чмокая в губы, Джонин поднимается с кровати, нагой абсолютно, и оборачивается в поисках своей одежды. Джунмён влезает в халат, обнаруженный в кресле и, двигая в кухню, успевает напутственно шлёпнуть мужа по заднице, оставляя на смуглой коже красный отпечаток своей руки.
Смех Джонина он слышит уже будучи в коридоре.
В кухне свежо из-за открытой форточки, но солнечно и дышится совсем здорово. Джунмён открывает холодильник, заглядывая туда, когда хлопает входная дверь.
Руки сами непроизвольно тянутся за ингредиентами для омлета, и Джунмён берётся готовить его, задумавшись.
От самого себя он снова чувствует запах мужа, тот довольно успокаивает, как это было всегда. А ещё утром, на удивление, даже нет токсикоза. Джунмён ещё раз прокручивает в голове их недавний разговор. Затем вспоминает, как Джонин разбудил его этим утром буквально поцелуями, и вспоминает свою собственную реакцию на них – так, словно он не достоин или не заслужил.
– Ни в жизнь бы не подумал, что у тебя хромает самооценка.
Удивлённо моргая, Джунмён замечает на пороге кухни мужа с двумя большими бумажными пакетами.
– Я что, вслух это сказал? – интересуется он, и следом: – А ты откуда тут взялся так быстро? – удивлённо моргает Джунмён.
– Быстро? – Джонин хмыкает, сгружая пакеты на стол и обнимая его со спины за талию, заглядывая ему через плечо. – Джунмён-а, а ты не хочешь огонь под конфоркой включить? – мягко интересуется муж.
Джунмён моргает, кидая взгляд на часы на микроволновке, затем на отсутствующий под его сковородкой огонь, и вздыхает. Следом улыбается.
– Наверное, я не доспал.
Джонин смеётся негромко в его шею, зажигая для него огонь и берясь разбирать пакеты. Джунмён накрывает сковородку крышкой, оборачиваясь к мужу.
– Ты что, полмагазина вынес? – уточняет он следом. – Зачем, если домой собрались?
– Домой и купил, – согласно кивает Джонин, следом демонстрирует большую коробку макарун в своих руках. – Оценит?
– А у него ничего не слипнется? – с улыбкой хмыкает Джунмён, отворачиваясь обратно к плите.
Кроме макарун Джонин так же приносит сетку апельсинов и делает ему фреш, пока сам Джунмён с лёгким смятением за этим наблюдает.
– Чего ты? – Джонин замечает удивление на его лице только тогда, когда заканчивает с фрешем и ставит перед ним стакан, усаживаясь на соседний стул.
– Откуда ты…знаешь, что утром меня от токсикоза только он спасает? – Джунмён указывает рукой на стакан. Джонин хмыкает загадочно, с улыбкой.
– Не знаю, – пожимает он плечами. – Подумал, что любишь кислое, и что это вполне может помочь в твоём состоянии.
Джунмён вздыхает, опуская голову и пытаясь спрятать улыбку, но Джонин всё равно замечает её.
После завтрака Джонин помогает ему собрать вещи и относит те в машину. А уже в машине звонит папе, чтобы тот привёз Сэхуна домой.
Машина паркуется во дворе. Джонин глушит мотор и устремляет на него взгляд. Джунмён снова вздыхает.
– Переживаешь?
– Надеюсь, он будет рад меня видеть.
– Не сомневайся в этом.
Джонин кивает согласно, следом манит пальцем к себе, чтобы осторожно поймать за подбородок и ненавязчиво завлечь в поцелуй.
Джонин шагает к двери первым, держа в одной руке бумажные пакеты, в другой ключи и открывает ими дверь.
– Сэхуни, отец приехал! – слышится откуда-то из гостиной голос папы и следом спешные косолапые шаги. Джонин раскрывает руки, ожидая, пока маленький альфа прибежит, и тот тут же рвётся к нему навстречу.
– Солнце, а смотри, кого я тебе домой привёз!
Джонин шагает прочь и Сэхун вдруг видит папу.
Замирает на мгновенье, глядя на него чуть удивлённо, а затем берётся, видно по его лицу, оценивать обстановку: довольно ранее утро, отец возвращается вместе с папой, и у последнего с собой большой чемодан. Быстро складывая одно с другим, Сэхун вдруг удивлённо и восторженно охает от своей догадки и мчится навстречу, тут же ныряя в папины объятия, когда тот приседает перед ним на колени, раскрывая руки.
– Папочка, ты больше не уйдёшь? – уточняет Сэхун, прижимаясь щекой к папиной груди и вскидывая на него взгляд.
– Не уйду! – Джунмён кивает с улыбкой, обнимая покрепче, и целует лохматую макушку, когда растроганный Сэхун вдруг берётся плакать сквозь улыбку.
– Дедушка, мой папочка с братиком вернулись домой! – всё ещё заплаканный, но улыбчивый, вдоволь наобнимавшись с папой, Сэхун поворачивается к дедушке, чтобы проинформировать его.
– Да, Сэхуни, я вижу.
Папа Джонина кивает, наблюдая, как Сэхун теперь обнимает отца, а тот подаёт мужу руку, чтобы помочь подняться. Джунмён следом снимает пальто, пока Джонин уносит пакеты на кухню и Сэхун, радостный, бежит по просьбе отца следом, чтобы помочь разобрать.
– Значит, вернулся домой, – подытоживает свёкр, когда Джунмён, наконец, справляется с пальто, забирая свою сумку и устремляя на него взгляд. – Помирились?
– Вы не слишком этому рады? – в ответ интересуется после кивка Джунмён.
– С точки зрения того, что Сэхун счастлив и с точки зрения твоей беременности – рад.
Джунмён, выслушав, хмыкает с улыбкой.
– Простите, что разочаровал.
– Между вами воздух искрит! – Джонин, что несколько мгновений наблюдает с порога кухни, присвистывает. – Сэхун поставил чайник, готовит чаепитие.
– Он ещё не завтракал, – замечает папа Джонина, двигая следом за ним на кухню. – А вы?
– А мы завтракали.
Джунмён, слыша голоса из кухни, двигает в спальню, чтобы переодеться в домашнее и замирает на её пороге, окидывая ту взглядом.
Здесь совсем ничего не изменилось с тех пор, как это тоже была его спальня, только посреди кровати большой плюшевый Ститч одного маленького шестилетнего Ститча.
Джунмён бросает сумку в кресло и двигает к шкафу, чтобы найти там необходимые вещи.
В кухне галдёж.
Сэхун, радостно щебечущий, пытается перекричать отца с дедушкой, а ещё пытается быть самостоятельным, когда хочет отбить у отца возможность разливать кипяток по чашкам.
Джунмён возвращается в кухню, усаживаясь на своё привычное место, когда маленький Ститч, бросая затею с чайником, переползает к папе на колени, довольно примостившись и наблюдая за всеми уже оттуда.
Когда с приготовлением чая покончено, Сэхун торжественно раздаёт всем макаруны, выбирая для себя, конечно, парочку жёлтых, и берётся за свою чашку, совсем сосредоточенный, чтобы не уронить и не разлить.
Джунмён перебирает свободной рукой волосы на его макушке, пока другой обнимает за пояс, чтобы кое-кто не шлёпнулся и ловит себя на мысли, что действительно не доспал, несмотря на довольно восхитительное утро.
Значительно клонит в сон. Джунмён двигается поближе к мужу, вытягивая ноги ему на колени и затем складывая голову на его плечо.
– Джонин, теперь он дома, ты должен следить за тем, что он ест, – слышит Джунмён сквозь лёгкую дрёму голос свёкра. – Нормальные люди набирают вес во время беременности, а он наоборот худеет ещё больше.
– Это наследственное, – бурчит Джунмён в ответ негромко, не открывая глаз, и слышит негромкий смех мужа, следом чувствует ласковый поцелуй в лоб.
Сэхун, заканчивая с чаем, разворачивается к папе лицом и прижимается к его груди, тоже собравшись подремать.
– Отнести вас в кровать? – замечая это, уточняет Джонин.
– Нет, нам и тут хорошо.
Джунмён кивает, открывая один глаз, чтобы взглянуть на своего маленького соню и довольно переглянуться с ним.
– Как на работе дела? – интересуется следом папа.
– Без изменений.
– Джонин-а, отец говорил, дело резонансное.
– Не более, чем обычно, – отзывается Джонин. – Не более, чем…
– «Каратель»? – уточняет папа, понимая, о чём он хочет сказать.
– У него профессиональный опыт, – снова бурчит негромко Джунмён, мягко вмешиваясь. – Он справится, ему есть кому помочь.
– Конечно, у него есть команда, – соглашается свёкр. – Опыт – это важно, но…
– У него есть я.
– Ты? – хмыкает папа Джонина, но не со зла, а чуть удивлённо. – О чём речь? – хмыкает он. – Джунмён что, посвящён в дело? – охает он, наконец, понимая, устремляя удивлённый взгляд на сына, а тому и слова не дают вставить. – Зачем? Ему ни к чему сейчас лишние стрессы.
– Для меня стрессы – это отсутствие какой-либо деятельности, – понимая, что подремать не удастся, Джунмён вздыхает, распахивая глаза и устремляя взгляд на свёкра, но всё ещё оставаясь лежать на плече у мужа. Сэхуну удаётся уснуть покрепче. – К тому же, я могу помочь.
– Джунмён, мы все не понаслышке знаем о твоём…прошлом, но… – свёкр вздыхает, глотая слова. – Но этот ребёнок – в первую очередь ребёнок, а не твой билет на свободу на девять месяцев…
– Папа! – Джонин чуть повышает голос, звуча предупреждающе, и Сэхун вздрагивает во сне, но не просыпается. Джунмён закусывает щёки изнутри и тупит взгляд на пару мгновений, чтобы снова поднять на свёкра глаза.
– Я это знаю, – подтверждает он. – Но…
– Довольно! – Джонин снова звучит довольно строго, хотя и чуть тише, по очереди глядит на каждого. – Это не подходящая тема для разговора, пока Сэхун здесь. И не подходящая в принципе, – замечает он. – Пап, я прекрасно знаю о рисках, но всё останется так, как есть, – объясняет он, следом устремляя взгляд на мужа. – Джунмён-а, пойди, приляг, ладно? – просит мягко, получая в ответ кивок, и осторожно забирает Сэхуна с его коленей.
Когда муж уходит в спальню и Сэхуна Джонин относит в его комнату, снова возвращается в кухню к папе, где тот моет посуду и наводит порядок.
– Па, ну зачем ты? – зовёт.
– Зачем я что? – интересуется взрослый омега, оборачиваясь через плечо. – Масло в огонь подливаю? – уточняет он. – А есть куда подливать? Я думал, вы помирились.
– Помирились, – соглашается Джонин. – Несколькими часами ранее.
– И что, мои правдивые утверждения могут этот мир как-то пошатнуть? Он так хрупок? – вновь уточняет папа.
– Ты сам сказал, что ему ни к чему стрессы, – замечает Джонин. – Любой сильный эмоциональный всплеск заканчивается обмороком, поэтому не подстрекай. Он и так держится, как может. Ему непросто.
– А тебе легко было всё это время? – заканчивая с посудой, папа поворачивается к нему лицом полноценно. – Тогда, когда ты узнал эту жуткую правду и после, когда жил с этим! Тебе было легко?
– Пап, – Джонин вздыхает, поднимаясь родителю навстречу, и обнимает его. – Пап, он беременный. По-настоящему, впервые в жизни. У него мир с ног на голову встал: сначала панические атаки, теперь обмороки. Каждый новый день в эмоциональном плане несёт столько сюрпризов, что он порою с ними просто не справляется. А он держится, как может и как умеет, и пытается делать вид, что это не выбивает его из колеи настолько, насколько это происходит на самом деле.
– Ты его любишь, – папа вздыхает, наконец, обнимая в ответ. – А потому оправдываешь, Джонин-а. Вне зависимости от того, прав он или нет. Для тебя он прав.
– Нет, это не так, – Джонин отрицательно качает головой, глядя папе точно в глаза. – Для меня он не прав. Очень глубоко не прав, но как ты правильно заметил, я всё равно его люблю. Несмотря на это.