***
– Привет. Бэкхён встречает под книжным улыбкой и тут же накрывает его едва округлившийся живот ладонью, другой приветственно обнимая за плечи. – Привет, Бэкки. Джунмён улыбается в ответ, отвечая на объятия, и следом цепляется ему под руку, когда они двигают в большой книжный магазин, у которого встречаются. – Как дела с домашними? – интересуется Джунмён по пути в пункт назначения, вход в который ещё нужно отыскать среди всех магазинов торгового центра. – Малые с родителями Ёля на каникулах, Джонин говорил? – уточняет Бэкхён и Джунмён кивает. – У вас что, второй медовый месяц? – подкалывает он следом, слегка пихая локтём в бок, и Бэкхён с улыбкой отмахивается. – У тебя не завал хотя бы на работе? – Её вообще почти нет в последнее время, – Бэкхён пожимает плечами. – Но это до следующего убийства «Сказочника». Поэтому сейчас мне просто нравится быть дома и проводить моё время с мужем, – объясняет Бэкхён. – А у вас как? – Сэхун на днях спросил, люблю ли я его, – рассказывает Джунмён и Бэкхён поджимает губы. – Потому, что я не такой тактильный, как другие папы. – Тебя это смущает? – уточнеят Бэкхён. – Когда он заговорил об этом, поначалу я подумал, что он и сам в это верит. Что ребята в саду рассказывали, мол их постоянно тискают, а ему в этом плане не часто везёт… – Джунмён пожимает плечами, стараясь оставаться спокойным, но по глазам Бэкхён видит, что его это задело. – Зато, – Бэкхён хмыкает с улыбкой следом. – Зато не один папа в его саду, да и в мире в целом, наверное, не может похвастаться тем, что если его маленького мальчика только какая-то зараза обидит, о ней напишут в криминальных хрониках! Джунмён выслушав, прыскает, и даже останавливается, чтобы упереться ладонями в колени и отсмеяться. Радуясь, что удалось поднять ему настроение, Бэкхён, наконец, видит вперед вывеску книжного и тянет теперь за руку замершего посреди холла Джунмёна. – Итак: мы ищем что-то конкретное? – интересуется он уже в книжном, когда они двигают между полок. Джунмён пожимает плечами, потянувшись за первой попавшейся книгой, когда оба они, не пойми как, вдруг оказываются в отделе детской психологии и воспитания. – Слушай, – тянет Бэкхён. – Мне когда-то советовали очень классную книгу про роды. Мой врач говорил, что её каждый омега на первых сносях прочитать должен. Это буквально библия родов. – Библия родов? – переспрашивает Джунмён, хмыкая с улыбкой. – И что в ней? – вскидывает он брови, уточняя. – Как правильно тужиться, терпеть и орать? Бэкхён смеётся вслух, следом прикрывая губы рукой. – Что-то в этом роде, – кивает он с улыбкой. – Когда мы узнали, что будет двойня, папа Ёля наставлял меня перед родами: тягал мне полезную литературу и настаивал, чтобы мы ходили на курсы. У Ёля была интернатура и пока я учился правильно дышать, он спал рядом на матах. – Повезло со свёкром! – присвистывает Джунмён и оба снова переглядываются, рассмеявшись. – Мой только пилит Джонина о том, что нормальные люди набирают вес в беременность, а я наоборот. – А с папой ты…никогда не... обсуждал ничего подобного? – осторожно уточняет Бэкхён, пытаясь понять, можно ли поднимать эту тему, и Джунмён закатывает глаза, отмахиваясь. – В том возрасте, когда я видел его в последний раз, обсуждать подобное со мной было ещё рановато. К тому же, как ты понимаешь, мой папа – не лучший пример семьянина. – Понимаю… – кивает Бэкхён чуть неуверенно. – Да и о чём он мог мне рассказать, Бэкки? – Джунмён снова хмыкает. – Беременность для него, со слов отца, была пыткой, и родил он без единого звука. – В смысле? – охает следом Бэкхён, уставившись на него удивлённо. – В прямом. – А что он делал? – всё ещё не менее удивлённый, уточняет Бэкхён. – Как он рожал? – Жал кулаки, зубы и молчал. – Это как-то даже… – Бэкхён прерывается на полуслове, пытаясь подобрать нужное. – Жутко, – договаривает за него Джунмён. – Знаю. – Значит, – пытается подытожить Бэкхён. – Если не на тему рождения и воспитания детей, тогда о чём? – Бэкки, знаешь, – начинает Джунмён, чуть нервно посмеиваясь. – Когда Джонин даёт отчёты рабочие почитать, меня это успокаивает. Бэкхён выслушивает, следом хлопает себя ладонью по лбу, скрывая за ней лицо, вздыхает, затем вскидывает взгляд на Джунмёна – улыбчивый, снисходительный, в чем-то безнадёжный, но и понимающий с тем. – Вот кто бы, собственно, сомневался, что криминальные отчёты зайдут на ура! Джунмён прыскает, вновь мягко толкая в бок: – Я поброжу тут немного, зови, если найдёшь что-то интересное. – Хорошо. Ты тоже. Бэкхён кивает согласно и скрывается у соседней полки. Джунмён провожает его взглядом и шагает к другой. Отчего-то этим утром ноги сами приводят его в книжный. Муж, услышав это, желает удачи в поисках чего-то полезного, Джунмён надеется сосредоточиться на чём-то кроме полицейских сводок, а потому сам не замечает, как оказывается среди полок и стеллажей отдела с детской литературой. Вряд ли из него бы получился хороший чтец детских сказок вслух для Сэхуна. И точно не получился бы для… Джунмён опускает взгляд на свой живот, который, наконец, едва начал вырисовываться, и задумывается. Он никогда в жизни не думал, что окажется по-настоящему беременным, отсюда, конечно, он никогда и думать не думал об имени, которым можно было бы назвать…сына. Маленького альфу, омегу или бету. Потому, что Сэхуна назвал отец. Джунмёну не пришлось даже решать эту проблему или ломать над ней голову. Потому, кроме того, что он никогда до этого не думал о имени для маленького человека, он думает сейчас о том, что сказки читать ему явно не придётся. Учитывая все обстоятельства. А вот отец смог бы! И у него бы здорово получилось – негромко, мелодично, при этом довольно низко и бархатно, завлекающе куда-то в сказку, куда-то… В руки попадается большая иллюстрированная книжка со сказами о кроликах – её цветная обложка в пастельных тонах, украшенная кое-где мехом, как пушистые уши и хвостики кроликов, сама бросается в глаза, и Джунмён тут же тянется за ней, чтобы полистать. Иллюстрации красивые, истории написаны просто да интересно, шрифт довольно понятный и большой для того, чтобы Сэхун мог читать и сам, и Джунмён, кивая себе, довольно улыбается, прижимая книгу к груди и решив её взять. Он бродит между полок в поисках чего-то такого же интересного и красивого, но разнообразного, вдруг натыкаясь взглядом на красочный сборник сказок народов мира – тяжёлую иллюстрированную книгу большого формата в расписной красной обложке с золотым шрифтом, и несколько мгновений смотрит на обложку. Смотрит, когда с соседней полки прямо перед ним вдруг отчего-то не падает книжка и от неожиданности Джунмён вздрагивает. Но когда приседает, чтобы поднять ту, вдруг понимает, что это сказки братьев Гримм падают с полки. Возвращая книгу на место, Джунмён хочет двинуть между стеллажей дальше, но перед ним в проход между вдруг падает ещё несколько книжек с разных сторон, так словно их поставили плохо, или словно…их толкает кто-то с другой стороны, роняя. Книжки небольшой горкой оказываются лежать на полу, то тут, то там, в синих, красных и чёрных обложках, в разных сборниках да изданиях, только все, как одна – сказки братьев Гримм. Какая-то открывается случайно на иллюстрации, в какой-то мнутся странички, другие падают друг на друга, и Джунмён вдруг понимает, что в удалённом уголке огромного книжного с детской литературой он больше не один. И от осознания этого едва ли не впервые в жизни он вдруг чувствует такой явный животный страх, липкий и холодный, что ноги прирастают к полу так, как это описывают в книгах и показывают в кино – что не сдвинуться с места. Выдыхая совсем медленно, чтобы немного себя успокоить, Джунмён осторожно оглядывается, пытаясь окинуть отдел взглядом, но несмотря на его скромные размеры по сравнению с другими в книжном, сам по себе он довольно немаленький. И когда с полки падает последняя толстая книга в коричневой обложке, классическое издание сказок братьев Гримм, у Джунмёна вдруг колет под рёбрами. Фокус перед глазами теряется и сознание быстро и уверенно начинает уплывать. Джунмён успевает только ухватиться пальцами за ближайшую полку и просипеть глухое «Бэкки». Но в момент, когда начинает заваливаться на бок, помощь вдруг действительно приходит, Бэкхён вдруг обнимает одной рукой за плечи, а другой находит его ладонь, сжимая ту и не позволяя упасть. – Бэкки… – зовёт он шёпотом, едва раскрывая губы и от ощущения чужого тепла и поддержки рядом обморок быстро отступает. Джунмён кивает на гору книжек перед ним между стеллажей, крепче сжимая его руку: – Бэкки, он здесь… – Кто? – не понимает Бэкхён, но на всякий случай отвечая так же тихо, и Джунмён снова указывает взглядом на книги. В этот раз у Бэкхёна уходит несколько мгновений, чтобы осознать, что все валяющиеся перед ними книги – сказки братьев Гримм, и он торопеет следом, крепче обнимая за плечи. – Тебе нужно сесть! – превозмогая свой страх, отзывается Бэкхён, бросая короткий взгляд через плечо в описках кресла и, находя то рядом, ведёт Джунмёна туда. Когда тот опускается в кресло, Бэкхён плюхается на быльцу кресла и вынимает телефон. – Я наберу Джонина! – и произносит это довольно громко и показательно, снова пытаясь окинуть взглядом отдел. Джунмён вскидывает на него взгляд, и они переглядываются совсем понимающе. Джунмён видит мужа спустя минут десять в конце другого отдела между высоких стеллажей, самую малость взволнованного и немного запыханного. Джонин уточняет у кассы, где отдел детской литературы, затем демонстрирует бейдж с удостоверением детектива и двигает по указанному маршруту, находя их с Бэкхёном всё в том же кресле. – Джонин-а, мы ничего не трогали и никому не позволяли! – информирует Бэкхён и Джонин кивает в ответ. – Я вызвал криминалистов, – информирует он, следом приседая перед мужем на корточки и складывая ладони на его колени, и Бэкхён спешит отойти в сторону, потерявшись между стеллажами. – Вы как? – зовёт он, заглядывая в глаза, и Джунмён с облегчением прикрывает глаза, выдыхая, потому что его голос, его тепло и его аромат успокаивают. И когда он подаётся ближе, прижимаясь лбом ко лбу мужа, и Джонин скрывает его пальцы в своих, Джунмён успокаивается окончательно. – Мы в порядке, – Джунмён кивает мягко, усвобождая одну руку, да прикасается кончиками пальцев к его шее. – Всё хорошо. – Точно? – Джонин поднимает на него взгляд, накрывая ладонью тёплую щёку. Джунмён снова кивает и поддаётся поближе, чтобы получить свой короткий ласковый поцелуй. – Расскажешь, что тут было? – Книги с полок падали, как дождь, – Джунмён вздрагивает, нахмурившись. – Я… – Ммм? – Джонин смотрит в его глаза совсем внимательно, чтобы раньше его слов по его эмоциям понять то, что он пытается сказать, и когда он понимает, тоже хмурится следом потому, что ему не нравится то, что он видит. – Джунмён-а! – настаивает, прося подтвердить или опровергнуть то, что он видит. – Я никогда в жизни до этого момента…не испытывал страх, – Джунмён всё ещё хмурый, чуть растерянный на вид, и одновременно с тем настороженный. – Послевкусие…неприятное. Я оцепенел буквально. Он… – Джунмён чуть сбивается в словах. Джонин поднимается, чтобы следом усесться на быльцу его кресла и прижать к своей груди, обнимая за плечи. – Тшш, – шепчет он, гладя вдоль позвоночника, и Джунмён, прижимаясь ухом к его груди, внимательно прислушивается к уверенным сильны и мерным ударам его сердца, понимая, что он абсолютно спокоен, в отличии от его рвущегося наружу сердца. – Хочешь, отвезу вас домой? – А ты? – Джунмён вскидывает на него взгляд. – Тебе, наверное, нужно работать, разве нет? – Я могу попросить Минхо приехать, а пока он доедет из участка, ты расскажешь, что случилось. Поехали! – Джонин поднимается, протягивая ему руку, и Джунмён вдруг обнаруживает, что всё это время прижимал книжку с кроликами к себе. Глядя на обложку, протягивает её мужу, и тот с улыбкой рассматривает, коротко кивая и уводя его в сторону кассы и выхода.***
Забрасывая Бэкхёна по пути домой, Джонин наоборот домой не спешит. Джунмён уютно устраивается в соседнем кресле с его курткой на плечах, да прячет в её воротнике нос, спокойный и уже даже снова розовощёкий, а не бледный. На одном из долгих светофоров Джонин отпускает рычаг переключения передач и тянется к его ладони, чтобы мягко сжать ту своей, устремляя на него взгляд. – Джонин-а, это точно был он! – Джунмён кивает уверенно, без слов по взгляду понимая, о чём муж хочет спросить. – Ну не могли едва ли не все издания сказок именно братьев Грим начать падать, и не просто перед кем-то, а передо мной. – Только если до этого кто-то их не искал, – отзывается Джонин. – Книги падали с разных сторон? – Да, парочку с правой, но в основном с левой. Только справа уже другой подраздел и буква алфавита. Справа они были не на своём месте. – Вот тут их как раз могли оставить не там, где надо, поэтому упали, – Джонин кивает. – Стеллажи двойные, да, спина к спине в каждом ряду? – Да, – Джунмён кивает согласно. – Падали кое-как, не бережно и не осторожно, что, в принципе, не удивительно, учитывая, что они именно падали! – С какой периодичностью? – Не знаю, – Джунмён пожимает плечами. – Несколько секунд? – Возможно, он знал, где они стоят. Посмотрел до этого? Вряд ли ему удалось избежать камер. Но почему попал в такое место? Пытался чему-то научить? – Или подсказать… – Джунмён хмурится, задумавшись. – Подсказать? – уточняет Джонин. – Что? Как себя найти? – Я не знаю… – Джунмён отрицательно качает головой и вдруг вновь чувствует, как колет под рёбрами. – Последняя книга, коричневая, показалась мне знакомой. – Знакомой? – Кажется, я видел её раньше, – Джунмён снова хмурится. – Это старое издание, одно из первых в коже. Подарочная книга. – Я заберу её, как проверят, – Джонин кивает. – Может, ты что-то ещё вспомнишь. – Сэхун-а дома? – сменяя тему, уточняет Джунмён. – Да, – соглашается Джонин. – Спит в обед с дедушкой. Джунмён кивает несколько раз невпопад и Джонин, наконец, замечает, насколько он устал на самом деле. Он засыпает в машине, когда до дома остаётся буквально уже пару улиц. Джонин паркуется во дворе, глушит мотором и устремляет на него взгляд, потянувшись рукой, чтобы ласково, едва ощутимо погладить по щеке. Стоит ли совсем детально рассказывать о результатах проверки в книжном? Или съюлить, чтобы не волновать его лишний раз? Он и так включён в дело максимально и сегодня, когда он впервые испытывает такой явный страх, Джонин вдруг понимает, что он был совершенно не готов к этому, и что на самом деле это значительно выбивает его из колеи. – Ммм? – Джунмён, не распахивая глаз, прижимает его ладонь к своей щеке, проснувшись. – Пойдём домой? – интересуется Джонин. – Ты сомневаешься? – в ответ интересуется Джунмён, наконец устремляя на него взгляд. – В чём, любимый? В твоих словах? – голос Джонина звучит совсем мягко и успокаивающе, негромко. Он тянется навстречу и второй ладонью, чтобы накрыть ею щёку мужа. Джунмён, ощущая тепло его рук, вдруг чувствует, как его снова совсем явно начинает клонить в сон. – В том, нужно ли мне знать подробности, – и едва он договаривает, Джонин выдыхает чуть устало и совсем повержено, прикрывая глаза. Потому, что от него невозможно ничего скрыть. – Что, я слишком хорошо тебя знаю? – Джунмён чуть улыбается в ответ, глядя на него. – Просто я слышу, как озадачено ты вздыхаешь. – Я пытался уберечь тебя от этого, как мог, – признаётся Джонин. – И да, я знаю, что это твоя сфера обитания, но беременность – не твоя, – Джонин отрицательно качает головой, всё ещё держа совсем бережно его лицо в своих ладонях. – Потому, что для тебя это ново, и до недавнего времени было совершенно неприемлемо… – Джонин-а… – Знаю, что и до сих пор! – перебивает его мягко Джонин, чтобы договорить самому. – Но несмотря на это, тебе нужно беречь себя, и его, – кивает на чужой живот. – Для нас с Сэхуном. – Я выношу его, – отзывается Джунмён и Джонин уверенно кивает ему в ответ. – И подарю ему жизнь, – и Джонин снова уверенным кивком подтверждает его слова. – А потом… – А потому не загадывай. О том, что будет потом, мы будем думать потом! – не позволяет договорить он. Джунмён выдыхает чуть устало и поддаётся, когда муж наклоняется к его лицу, завлекая в поцелуй совсем ласковый.***
Джонин весь остаток дня на телефоне и, несмотря на то, что не находится с коллегами в участке, активно работает из дому: проверяет информацию, что-то уточняет у мужа, копается в документах. Сэхун убегает спать сам, не дожидаясь, пока его уложат, а когда Джунмён приходит, чтобы взглянуть, как у него получается, маленький соня дрыхнет поверх одеяла. Укрывая и укладывая его по-человечески на подушку, Джунмён включает ночник и уходит в душ, надеясь смыть с себя этот день и все пережитые сегодня эмоции, что словно липкой паутиной оседают на его коже. Тёплая вода расслабляет, а потому выбираться из-под неё приходится, буквально себя заставляя. Джунмён решает дать себе ещё пять минут и перенося вес на другую ногу, во время поворота сбивает с полки свой гель для душа. Спустя несколько мгновений в двери слышится короткий стук и голос мужа следом: – Любовь, ты в порядке? – Я… Джунмён уже хочет ответить, что да, но до него вдруг доходит, что он впервые с момента, как возвращается к мужу, слышит от него это. Любовь. – Джунмён-а? – стук, теперь более настойчивый, повторяется. – Всё хорошо! – отзывается, наконец, Джунмён, но муж уже не ждёт и входит в то мгновенье, когда он едва успевает укутаться в полотенце. Успевает, но внимательный взгляд тёмных глаз всё же успевает поймать то, казалось бы, небольшое, но на самом деле значительное изменение, которое сам Джунмён начал замечать не так давно. Живот. Понимая, что он заметил, Джунмён спешит посильнее закутаться в полотенце, но Джонин шагает к нему всего в пару шагов совсем близко, пытливо заглядывает в глаза. – Дай мне посмотреть. Просит мягко, но голос настойчивый, немного даже требовательный. – Джонин-а… – Дай мне познакомиться с ним. Джунмён вздыхает и на пару мгновений отворачивается, чувствуя, как вспыхивают щёки, затем спускает полотенце с плеч, завязывая пониже на бёдрах. И едва его ладони накрывают живот, Джунмён тут же непроизвольно устремляет на него взгляд, чтобы понаблюдать за реакцией. А посмотреть есть на что! Потому, что Джонин, со всей его мужественностью и силой, со всей его сдержанностью и рациональностью вдруг превращается в восторженного ребёнка, который словно получил то, чего очень долго ждал. На его лице столько немого восторга, столько безграничной радости, одновременно с тем – удивления и восхищения, что Джунмён не сдерживает смешка. – Ты как ребёнок, – выдыхает Джунмён, подытоживая. – Ты хуже, чем Сэхун! – и слегка хлопает мужа по рукам, чтобы снова укутаться в полотенце. Но прежде, чем он окончательно успеет это сделать, Джонин успевает наклониться и живот поцеловать. Больше не скрывая от мужа алые щёки, Джунмён снова отмахивается, теперь от его поцелуев в эти самые алые щёки, и просит принести ему пижаму, которую он забыл в спальне. И когда мостится в тёплой постели у мужа под боком, и Джонин сгребает его в охапку, обнимая крепко, но при этом не принося дискомфорта или боли, Джунмён устремляет на него, мгновенно уснувшего, взгляд и понимает, что сна ни в одном глазу. Джонин обычно спит крепко, как медведь в зимнюю спячку. Джунмён кое-как освобождает руку из его хватки и вдруг ловит себя на мысли, что буквально физически, остро нуждается в том, чтобы зарыться пальцами в его волосы, что и делает следом, едва ощутимо поглаживая. Его лицо во сне спокойное и безмятежное, как у Сэхуна, так, словно тут, в реальности его совсем ничего не волнует и не тревожит. Он не хмурится и не мечется по подушке в тревожном сне, не морщит нос и не кусает губы, он просто спит – крепко и спокойно. Джунмён чуть меняет позу в его объятиях и тянется к его щеке, осторожно касаясь той тыльной стороной ладони и лицо Джонина вдруг меняется – светлеет что ли, он слегка улыбается сквозь сон, и Джунмён непроизвольно вспоминает, как он воспринимал это раньше. Как воспринимал каждую реакцию мужа на его проявленную нежность или заботу, как искренне он радовался, в то время как сам Джунмён думал лишь о том, что привязанность – это слабость, и что манипулировать, имея привязанности, им было куда легче. Но думал ли он тогда о том, что сам мог так же быть объектом манипуляций со стороны мужа? Не нарочно и не произвольно, а только потому, что Джонин всегда был с ним таким: вне зависимости оттого, чего хотел своими действия добиться; не строя коварных планов и не пытаясь что-то скрыть от него. Потому, что нечего было. Потому, что он не притворялся, будучи для него тёплым и мягким, или сильным и стойким. Будучи с ним заботливым или ласковым. Неужели он всегда был таким? А Джунмён, Джунмён видел в нём только объект манипулирования? И неужели он ни разу не замечал искренности в его словах и поступках? Джонин был честным да искренним с ним с первого дня их знакомства! Он никогда не юлил и говорил о вещах прямо, говорил, что несмотря на то, как менжевался Джунмён, он всё равно не отступит и своё, вернее своего в итоге получит. Говорил, что ему не нравятся игры в прядки и встречи украдкой, открыто говорил, что любит и что не отпустит. Джунмён глотает смешок, чтобы не разбудить, когда вспоминает, как Джонин делал ему предложение. Это было самое банальное, но вместе с тем самое настойчивое и хитрое предложение. Муж, а тогда ещё потенциальный, привёл его в ювелирный магазин и попросил выбрать, в роли подарка, то, что придётся ему по душе. Джунмён ткнул в витрину пальцем, не глядя, а этот сумасшедший во время примерки размера возьми и выдай – выйдешь за меня? Джунмён так опешил, что сдуру согласился! И в утрированной версии происходящего всё выглядит совершенно смешно и нелепо, конечно! Потому, что на самом деле Джунмён догадывался о его скорых намерениях сделать предложение – всё активно к этому шло, они уже много месяцев жили вместе и Джонин говорил об этом всё чаще. Да и сам он, Джонин привёл его конкретно в этот магазин потому, что был точно уверен, что Джунмёну тут нравится всё – небольшой бутик на выезде из Каннама славился минималистическими украшениями, а Джунмёну никогда не нравились вычурные. Когда в раннем детстве отец рассказывал ему о них с папой, Джунмён, ещё не поддавшийся чужому влиянию, с неискаверканными взглядами на мир и на жизнь думал, что отцовские рассказы очень сказочные и романтичные. Джунмёну было пять. Отец любил папу. Любил по-настоящему. Даже, когда позже понял, что сам папа на это не способен и не любил его никогда, что бы под этим не понималось. Отец любил папу, а Джонин любил его. Всегда безвозмездно, искренне, безоговорочно и сейчас, лёжа возле него и рассматривая его спящего, Джунмён снова и снова ловит себя на мысли, что в последнее время находит для себя необходимым физический контакт с ним. Что ему спокойно, когда муж обнимает, спокойно даже когда он просто сидит рядом. Что его голос баюкает и забирает тревоги, что в его руках он чувствует себя надёжно и безопасно, и что ему просто нравится вот так лежать с ним рядом и гладить по волосам или по лицу. Не потому, что он большой и сильный, красивый, мужественный или тёплый, хотя всё это, без сомнений, – чистая правда. А потому, что он – это он. И этого на данном этапе Джунмёну вполне достаточно. Вновь потянувшись к его щеке, Джунмён продолжает наглаживать, а муж в какое-то мгновенье просыпается, устремляя на него сонный взгляд. – Чего ты? – зовёт, меняя позу, но не прекращая его обнимать. – Всё хорошо? – Не могу уснуть, – отзывается Джунмён. – Спи. И тянется к его губам, чтобы оставить на них едва ощутимый поцелуй, наблюдая, как быстро он отключается.