Protégé moi

Просыпаясь этим утром дома у своих свёкров, где сейчас безопаснее всего, Джунмён ловит себя на навязчивой мысли о том, что ему нужно сделать буквально незамедлительно. Он кое-как переворачивается на другой бок и тут же угождает в объятия мужа, что с готовностью заключает его в свои руки, едва обнаруживает на соседней подушке.       – Джонин-а, – зовёт он негромко, но уверенно, ожидая, пока муж проснётся, но вместо этого, ещё абсолютно сонный, муж обнимает покрепче и зарывается носом в его шею, оставляя там один поцелуй и следом ещё один. – Послушай, пожалуйста, это важно. Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал! Джонин просыпается в мгновенье, устремляет на него сосредоточенный взгляд, слушает уже осознанно и внимательно.       – Любовь? Джунмён не сдерживает едва заметной улыбки, реагируя на это обращение.       – Я хочу, чтобы ты съездил со мной в одно место, – начинает он и Джонин едва набирает воздуха в лёгкие, чтобы уточнить, но Джунмён прижимает пальцы к его губам, не позволяя: – И прежде, чем я скажу тебе – в какое именно, ты должен пообещать, что никаких возражений и попыток меня отговорить. Джонин, выслушав, хмурится, но через пару мгновений кивает, обещая.       – Тогда давай собираться. Я дам тебе адрес, как сядем в машину. Джунмён убирает руку и тянется к его губам, чтобы приветственно поцеловать, как он делает это каждое утро. Чуть ошалелый от такой наглости, Джонин на автомате отвечает на короткий поцелуй и наблюдает, как муж выбирается из кровати и следом из пижамы, двигая в ванную комнату, чтобы принять душ. Сэхун кудыкает всё утро. Он сейчас не ходит в сад по соображениям безопасности, а потому нудится дома: отец на работе, дед занят в своём фонде, папа часто чувствует себя не важно, а с дедушкой можно только выходить в магазин да иногда на детскую площадку в квартале от дома, которую он уже не просто выучил наизусть, но и также наизусть всю обкатал и объездил. Когда Джонин, наконец, усаживается за руль машины и муж протягивает ему адрес на бумажном стикере, Джонин ловит себя на ощущении дежа вю, и укрепляется в нём ещё больше, когда навигатор машины после ввода сообщает, что данный адрес уже существует. Молча демонстрируя это мужу, Джонин ждёт его реакции, пока Джунмён вопросительно заламывает бровь.       – Так вот, в чём дело, – выдыхает спустя несколько мгновений затянувшейся тишины. – Вот, как ты разгадывал головоломку «Карателя».       – Любовь, в прошлом часто кроются многие ответы, – Джонин пожимает плечами, устремляя на него взгляд. – Не злись.       – Да я не злюсь, – Джунмён дёргает плечом. – И на какие мысли тебя натолкнул визит в моё прошлое?       – Заставил засомневаться в искренности твоих эмоциональных реакций.       – Вот как!... – Джунмён чуть хмурится, но скорее не от обиды, а будучи озадаченным.       – Любовь, что? – Джонин цепляет кончиками пальцев его подбородок, чтобы повернуть лицо к себе, а затем накрывает ладонью его щёку. – Что не так? Это в прошлом. Я другой. Ты другой!       – Ты в этом уверен? – Джунмён вздыхает и Джонин, видя растерянность и даже немного страх в его глазах, накрывает и вторую его щёку ладонью, глядя в глаза.       – Уверен! – кивает, убеждая. – Я это вижу в том, как ты относишься ко всем людям, что тебя окружают. Он снова кивает, прижимаясь лбом к чужому, и Джунмён прикрывает глаза, выдыхая.       – Будем ехать? – уточняет он следом. Джонин отстраняется, но только чтобы ещё раз ему кивнуть и прижаться к его губам мягким ласковым поцелуем прежде, чем вставить ключи в зажигание. Дорога совсем незначительная и едва машина въезжает на территорию Сувона, Джунмён заметно напрягается, а потому, пока неспешно петляет улицами деревни, Джонин, не меняя скорости, сжимает правой рукой ладонь мужа в жесте совсем ободряющем.       – Я в порядке! – уверяет его Джунмён, когда они оказываются напротив знакомого дома, и Джонин сворачивает поближе, к подъездной дорожке. – Давно тут не был… – выдыхает, когда выбирается из машины и двигает ко входной двери. Джонин нагоняет.       – Любовь, – зовёт у самой двери и ловит его ладонь в свою, разворачивая к себе лицом и накрывая ладонями его плечи. – Любовь, – повторяет. – Зачем мы тут?       – Не знаю, – Джунмён, нахмурившись, отрицательно качает головой. – Я не знаю. Просто я думаю, что это нужно сейчас сделать.       – Чтобы оставить прошлое в прошлом? – уточняет Джонин, видя, что в любимых ясных карих глазах появляются откровенные сомнения.       – Нет, – Джунмён снова качает головой. – Нет, не поэтому, – он снова чуть хмурится. – Просто верь мне, хорошо? – просит, приподнимаясь на носочки, чтобы прижаться носом к носу Джонина.       – Хорошо, любовь, – Джонин кивает согласно, мягко погладив его щёку, и поворачивается к двери. – По старинке? – уточняет, предлагая разбить окно в прихожей локтём, на что Джунмён закатывает глаза, но не сдерживает улыбки следом, порывшись в кармане своей куртки и вдруг доставая оттуда ключи. Джонин наблюдает, как он крутит ключ в замке, а затем нажимает на ручку. Дверь пронзительно и неприятно скрипит и оба они кривятся от этого звука. Джунмён шагает в прихожую первым, по инерции проверяет свет в прихожей, и тут вдруг загорается.       – Старый сосед всё ещё присматривает за домом! – объясняет Джонин, когда муж устремляет на него взгляд. – Любовь, мы что-то ищем? Что-то конкретное?       – Возможно, – уклончиво отвечает Джунмён. – Осмотрись пока, – просит. – Но смотри через профессиональную призму. Внимательно.       – Ты начинаешь меня пугать, – честно признаётся Джонин, но когда достаёт из кармана куртки две пары силиконовых перчаток, себе и мужу, Джунмён присвистывает вслух. – Любовь, тебя фотографировали в детстве? – зовёт он следом, двигая из прихожей в кухню, пока Джунмён – в гостиную.       – Фотографировали, – отзывается Джунмён оттуда. Джонин улыбается, включая здесь свет. – Отец любил снимать, когда я был маленьким.       – Эти фотографии могут быть здесь? – снова уточняет Джонин, открывая кухонные шкафчики и заглядывая внутрь.       – Конечно! – Джунмён слышно фыркает. – А где им ещё быть? А что? Почему ты спрашиваешь?       – Старый сосед говорил, ты был очаровательным ребёнком. Я тоже хочу взглянуть! Не думал, что мне выпадет такой шанс! Последние слова Джонин договаривает уже у него за плечом и Джунмён оборачивается, смеряя его взглядом, следом достаёт что-то из коробки, у которой сидит на полу, и бросает мужу. Джонин налету ловит старый пыльный фотоальбом, осознаёт, что держит в руках, следом довольно улыбается:       – Сокровище! Джунмён цокает языком, не сдерживая улыбки.       – Ты помогать пришёл или на экскурсию? – уточняет.       – Обещаю, я посмотрю уже дома, когда почищу его, – заверяет Джонин. – Так что мы ищем?       – Пока мы этого не нашли, – Джунмён отрицательно качает головой. – Я не уверен…       – И поэтому не говоришь? – Джонин отправляет альбом подмышку и подходит поближе, усаживаясь на колени напротив мужа с другой стороны от коробки, в которой он роется. Джунмён согласно кивает и продолжает перебирать вещи в коробке. Джонин наблюдает, как он находит старые рабочие отцовские документы, свои школьные грамоты, старые издания «Чосон ильбо», но когда показывается дно коробки, Джунмён хмурится, следом разочаровано выдыхает. Молча поднимается на ноги, идёт искать где-то ещё. Джонин провожает его по коридору взглядом да двигает в другую комнату, судя по всему – родительскую. Включает свет, окидывает комнату взглядом. Эта, так же, как и кухня, и гостиная, выглядит так, словно жить здесь прекратили вмиг. Быстро и без раздумий, не собирая вещей и не заботясь о них или о чистоте. Словно от одного решения покинуть дом время здесь остановилось в то мгновенье, когда хлопнула дверь. И то, как спокоен Джунмён, возвращаясь сюда спустя пятнадцать лет, ещё больше поражает его. Комната, не считая слоя пыли на мебели и вещах, абсолютно обычная и, если бы не знал подробностей, Джонин бы даже не обратил внимания на дополнительный матрас под кроватью.       – Любовь, – зовёт он, двигая прочь из комнаты в другую, где муж. – Родители спали отдельно, да? – уточняет. Джунмён, не глядя на него, кивает.       – Отец отдал кровать папе, сам спал на матрасе в углу комнаты. Ванная была общая, как и всё в комнате кроме кровати, потому что альтернатив не было. Но, уверен, если бы были, папа бы всенепременно этим воспользовался! – Джунмён фыркает. Джонин осматривается, понимая, где находится и переспрашивает:       – Это твоя комната?       – Моя. Здесь огромный книжный стеллаж во всю стену напротив кровати и письменного стола, и большое мягкое кресло у того, припавшее пылью, и пока Джунмён проверяет ящики своего письменного стола, Джонин подходит поближе к стеллажу.       – Любовь, и ты всё это прочитал? – зовёт Джонин, пытаясь поместить весь стеллаж в свой кругозор зрения.       – И не раз, – Джунмён в очередной раз кивает.       – Какой ты у меня начитанный! – выдыхает Джонин и звучит с таким нескрываемым восторгом, что Джунмён устремляет на него взгляд.       – Что? Тебя возбуждает этот факт? – уточняет, хмыкая с улыбкой.       – Очень! – с энтузиазмом отзывается муж, отвечая на его взгляд, и Джунмён прыскает.       – Я любил это кресло, – комментирует он и Джонин, наконец, видит на его лице лёгкую, совсем светлую тень ностальгии, радуясь, что в этом доме и в этот период его жизни было хотя бы что-то, что приносило ему радость. – В нём было так комфортно прятаться с книгой под плед. Отец ещё сделал мне небольшой складной столик для подлокотника для чашки, и приносил травяной чай. Джонин улыбается, выслушав его, следом окидывает комнату взглядом.       – А где сейчас столик? – удивляется.       – Папа однажды сломал. Голос Джунмёна тут же звучит сухо и строго, и он снова поворачивается к письменному столу, роясь там.       – Джунмён-а, – Джонин не успевает подумать о том, что хочет спросить, – лишь успеть задать вопрос, но следом тут же пожалеть об этом: – у тебя есть хоть одно позитивное воспоминание о папе?       – Уверен, что хочешь знать? – Джунмён снова поворачивается к нему, устремляя взгляд, но в этот раз плюхается на пол, вытягивая ноги потому, что устал сидеть на корточках, и Джонин окидывает комнату взглядом, чтобы как-то помочь ему, но в итоге протягивает ему руку, помогая подняться. А когда муж вырастает напротив, опускается в его любимое кресло и, не отпуская его руки, усаживает к себе на колени боком, обнимая за пояс, чтобы видеть его лицо и выслушать. – Когда отца не стало, мы вернулись домой после поминальной службы и, раздеваясь в прихожей, он сказал, что, наконец, отец свободен и ему не придётся папы терпеть. Это был единственный раз, когда я был с ним согласен, и единственный раз, когда я подумал, что он-таки понимал, что делает с отцом, возможно, жалел об этом. Тогда на секунду я позволил себе подумать, что ему, возможно, было отца жалко. Но, конечно, о какой жалости мы говорим?       – Любовь, – осторожно тянет Джонин. – Это не очень похоже на «позитивные воспоминания».       – Какие есть, – Джунмён пожимает плечами. – Какие прошли фильтрацию.       – Неужели в твоём детстве совсем не было каких-то, пусть даже наигранных для вида, для других моментов, когда он был с тобой…другим? – Джонин глотает слово, но Джунмён прекрасно понимает, о чём речь       – Нормальным? – уточняет, хмыкая, но улыбается уголком губ горько. – Он не лицемерил, – качает головой отрицательно и Джонин вопросительно вскидывая брови, чуть сбитый с толку, ожидая объяснения. – Он никогда не пытался выглядеть нормальным или обычным, как я. Не пытался соответствовать социальным нормам или подстраиваться, адаптироваться к обществу, в котором жил. Поэтому это общество его призирало и боялось.       – То есть он… никогда не скрывал своей сути?       – Никогда, – Джунмён кивает. – Поэтому и с отцом не ладилось, – рассказывает он. – Отец говорил, что попытки были только на стадии знакомства до свадьбы, а потом всё – маски сброшены. Папа забеременел, назад пути уже не было.       – Но зачем тогда…это нужно было? – Джонин хмурится, чувствуя себя ребёнком, который боится спрашивать, но всё равно задаёт вопросы.       – Я? – снова уточняет Джунмён, бросая на мужа взгляд. Джонин хмурится сильнее. – Вырастить наследие.       – Наследие, но мы ведь уже знаем, что ты – не врождённый психопат, и он не передал тебе ген. А ты уверен, что он был у него?       – Уверен, – Джунмён кивает. – Я видел анализы. Он не передал мне ген, но воспитывать пытался на свой лад. После, как я проучил одноклассников в школе за издевательства над омегой помладше. Я…       – Я знаю, любовь, – Джонин кивает с улыбкой. – Ты всё правильно сделал.       – Отец сказал, что я поступил верно, что проучил, но неверно в том, как я это сделал, – Джунмён многозначительно вскидывает брови. – Папа сказал, что бассейн вместе с ними внутри стоило залить бензином и поджечь. Джонин откровенно распахивает в удивлении глаза и губы.       – Ты серьёзно? – уточняет, получая в ответ кивок. – Так открыто?       – Я же говорю, Джонин-а, он не лицемерил. Тем более со мной. Зачем? Он же воспитывал меня своей копией, на своём примере. Когда отца не стало, я понял, что полюса сместятся слишком неравномерно и ушёл из дому. Тогда я видел его последний раз, сразу после своего совершеннолетия. Перед тем, как уехал поступать в университет.       – И ты не боялся, что он двинется следом? Что будет искать или мешать?       – Не знаю, – почему, но я был уверен, что нет. На втором курсе мне сообщили, что он считается пропавшим без вести.       – А потом я, да? – Джонин вздыхает, но улыбки не сдерживает, только смотрит чуть виновато и на дне его зрачков заметная горечь. – С этими своими земными человеческими ценностями: истинность, любовь, семья, дети…       – Теперь ты понимаешь мою реакцию на беременность? – уточняет Джунмён, заключая лицо мужа в ладони и глядя ему в глаза совсем пристально и близко. Джонин согласно кивает. – Я не хотел приводить в этот мир такого же монстра, как я. Не хотел издеваться над ним, ломать его, как папа делал это со мной. Я бы предпочёл не иметь детей никогда или прервать беременность в том случае, если бы это уже случилось.       – Но теперь мы знаем, что всё по-другому! – Джонин снова кивает и Джунмён так же ему в ответ.       – Просто… – Джонин отчётливо видит, как он перебирает на языке слова, пытаясь подобрать правильные. – Мне попался самый настойчивый человек на свете! – и не сдерживает едва заметной улыбки.       – Заноза в заднице! – подытоживает Джонин, улыбаясь совсем широко.       – На все сто! Джонин ловит кончиками пальцев за подбородок совсем мягко и ласково целует в губы, но увлечься Джунмён не позволяет, спешно отстраняясь.       – Нужно искать, – напоминает он. – Я не хочу быть тут долго. И поднимается на ноги, окидывая комнату взглядом.       – Любовь, возможно, если я буду знать, что мы ищем, поиски пойдут быстрее, – замечает Джонин. – Ммм?       – Я не уверен… Джунмён повторяется, уверенно двигая к книжному стеллажу. Джонин вздыхает, глядя на него, да поднимается в направлении противоположного угла комнаты. Корешки и названия на них совсем знакомые и будят воспоминания. Причём довольно приятные. Многие из этих книг – подарки отца, но с собой Джунмён забрал только несколько самых важных и любимых. Глядя на них сейчас, ему думается, что стоит взять ещё парочку. Взгляд быстр бегает по названиям на корешках в поисках нужного, но в итоге цепляется не за название. Джунмён видит светлую прочерченную полоску от книги нужного цвета и когда тянется за ней, понимает, что это именно то, что он искал. Осторожно оборачивается через плечо, чтобы убедиться, что муж не заметил, Джунмён уверенно вынимает книгу с полки, нарочно повторяя траекторию движения, чтобы скрыть то, что она явно доставалась отсюда недавно. Потому, что подозрения подтверждаются. Но меньше всего ему хочется втягивать сюда ещё мужа более, чем его втянули уже.       – Я нашёл, – зовёт он, поворачиваясь к Джонину и протягивая ему книгу. – Помнишь, я говорил, что одна из книг в книжном показалась мне знакомой? У меня тоже такая есть. Была. Джонин протягивает за ней руку, узнавая кожаную коричневую палитурку, и открывает, листая и рассматривая что-то на страницах.       – Будем все подряд сказки отсюда читать, чтобы разобраться, кого ищем и что дальше? – вздыхает он. – Можно читать Сэхуну, совместим полезное с приятным.       – Сказки братьев Гримм не приятные, Джонин, – Джунмён отрицательно качает головой. – Они хотя и поучительные порой, но мрачные и довольно кровавые, как для сказок. Но о чём я тебе напоминаю? – Джунмён хмыкает. – Ты на выездах не оценил?       – Я оценил, что ты устал, – не дожидаясь возражений, Джонин забирает из кармана его куртки ключи. – Иди в машину, я закрою.

***

Джонин уезжает в участок рано утром и обещает, что вернётся совсем скоро, прикажет патрульным быть особенно внимательными и закроет их с Сэхуном, пока они одни в доме его родителей. Маленький Ститч прибегает с криками, что он проголодался, когда Джунмён рассматривает старую книгу сказок, которую они с мужем всего несколько дней назад привезли из его старого дома. Обещая завтрак совсем скоро, Джунмён двигает на кухню обещание выполнять. День абсолютно солнечный и ясный. Кухня залита светом и стоя напротив окна, Джунмён прикрывает на несколько мгновений глаза, наслаждаясь теплом. Джонин купил ему какой-то новый кофе без кофеина, обещал, что он будет вкусным и даже на вкус словно настоящий. А свёкр, папа мужа, сделал запас макарушек для кое-кого, а ещё запас апельсинов для фреша, которым Джунмён спасается от токсикоза по утрам. Доктор Ли обещал, что во втором триместре тот пропадёт, а Кёнсу, услышав это, рассмеялся, и сказал, что в его случае на физическое состояние напрямую влияет психологическое, а с ним бывает, конечно, невесело и нестабильно. Берясь за завтрак, Джунмён негромко напевает себе под нос заевшую мелодию из радио, которая прицепилась, когда они с Джонином ехали из его старого дома. Сэхун, слышно, играется в гостиной. Они с Джонином ещё не сказали ему, что сад придётся поменять и убеждают, что сейчас нужно побыть дома, хотя он каждый день спрашивает про Квансу. Джунмён пока не знает, как подобрать слова и объяснить ему причины. Когда бекон едва начинает скворчать на сковороде, слышится звук дверного звонка, а затем спешные косолапые шаги Сэхуна к двери. Замирая на мгновенье, Джунмён слышит, как маленький альфа корпит, двигая к двери пуфик в прихожей, чтобы проверить, кто пришёл.       – Па! – зовёт он следом. – Это почтальон. Можно ему открыть?       – Открой! Продолжая колдовать с завтраком, Джунмён слышит, как хлопает дверь один раз открываясь, затем отдалённый голос Сэхуна. Спустя несколько мгновений дверь хлопает снова и опять спешные косолапые шаги, в этот раз в кухню. Джунмён оборачивается к нему за мгновенье до того, как Сэхун прибегает в кухню, тут же протягивая папе белый конверт. Джунмён забирает тот, другой рукой ставя на стол возле Сэхуна его тарелку, и тянется следом за своей чашкой кофе, чтобы сделать глоток и взглянуть, что ему притащило маленькое чудовище.       – Папочка, – рассказывает Сэхун, берясь завтракать, пока Джунмён открывает заклеенный, но совершенно неподписанный конверт. – Папочка, а почтальон кое-что сказал мне! – зовёт маленький Ститч.       – Ммм? Внутри конверта сложенный в несколько раз лист и что-то плотное, завёрнутое в него, словно открытка, Джунмён раскрывает лист, а Сэхун в это мгновенье:       – Попочка, а почтальон сказал, что он мой деда! Джунмён подносит открытку которой, на ощупь, оказывается фотография, поближе к глазам, потому, что первое слово подписи там – это обращения к нему, а ещё почерк вдруг кажется знакомым настолько, что неприятные мурашки тут же сбегают вниз по спине, и бросает в холод. Джунмён переворачивает фотографию изображением к себе, затем вскидывает взгляд на Сэхуна, задним числом осознавая то, что тот только что сказал, и вдруг понимает, что пальцы начинают мелко дрожать и чашка с кофе, что всё ещё в его руке, летит на пол.       – Мои? – хлопает следом входная дверь да из прихожей слышится голос Джонина. – Вы дома?       – Папочка, ты чего уронил? – удивляется Сэхун, глядя на кофейное пятно на светлом полу, а затем устремляя взгляд на отца, что появляется на пороге кухни. Джонин видит, как муж встречает его взглядом совершенно безумным – зрачки затопили радужку, он едва видит что-то перед собой и вдруг сползает на пол, поддаваясь импульсу, когда ноги перестают держать. На его лице столько всего, что Джонин не может сразу отделить одну эмоцию от другой: тут и смятение, и страх, и ярость, и призрение, и огромное удивление. В два шага преодолевая расстояние к нему, Джонин опускается с другой стороны от него и кофейного пятна на колени, находя его ладонь.       – Любовь, что? Джунмёну требуется несколько мгновений, чтобы вслушаться в его голос, осознать, за чью руку он держится и прийти в себя. Вместо ответа Джунмён протягивает ему фотографию. Джонин принимает ту из его рук и несколько мгновений, сбитый с толку и нахмуренный, рассматривает её.       – Откуда это? – удивляется, снова устремляя на мужа взгляд.       – Отец, это в письме деда принёс, – рассказывает Сэхун, когда отец следом устремляет взгляд и на него. – Представляешь, он – почтальон!       – Какой деда, Сэхун-а? – Джонин уточняет, но где-то на задворках сознания уже прекрасно понимает, что происходит.       – Как это – какой деда? – Сэхун разводит руками, улыбаясь. – Мой деда. Папочкин папа! Джонин несколько раз поражённо моргает, глядя на мужа и тот, уже абсолютно в себе, чуть хмурится:       – Добро пожаловать в семью. Джонин выдыхает, сгребая его в охапку и следом протягивает руку к Сэхуну, чтобы его тоже обнять. Сэхун спокойно доедает свой завтрак уже в гостиной, куда его отводит отец после, как наводит порядок на кухне и остаётся там с папой.       – Джонин-а, это он, – зовёт Джунмён, когда они остаются одни и муж наливает себе кофе. – Тот, кого ты ищешь, – Джунмён кивает уверенно и теперь очередь Джонина наступает хмурится. Он садится напротив, глядя мужу точно в глаза. – Он – «Сказочник».       – Мы не можем пока знать наверняка, – Джонин отрицательно качает головой. – Он в этом ещё не признался.       – Ты так думаешь? – Джунмён тянется за фотографией, на которой он, пятилетний, держит отца за руку и улыбается совсем довольно в камеру, жутко на него похожий, и папа в противоположном углу кадра, не слишком рад делать эту фотографии. – Тебе этого недостаточно? Джунмён переворачивает фотографию обратной стороной и стучит указательным пальцем по тексту, где оставленное папой послание гласит: «Рано или поздно любая сказка подходит к концу, Джунмён-а!».       – Любовь…       – Джонин-а, это он! – настаивает Джунмён. – Моя книга со сказками в старом доме – её снимали с полки до того, как мы туда приехали.       – Мы сдадим её криминалистам, – Джонин кивает. – И конверт, и фотографию. И проверим камеры. А сейчас я должен вас обезопасить. Джунмён наблюдает, как он пишет короткую записку папе, оставляя на кухонном столе, и уходит в спальню, чтобы наспех собрать их вещи, самые необходимые. Сэхун, сидя в машине возле папы на заднем сидении, прижимается к его животу щекой, пересказывая брату последние новости. Джонин звонит из машины на одном из светофоров шефу, чтобы доложить о ситуации, и сворачивает по направлению участка уже на ближайшем перекрёстке. Джунмён не знает, чем закончится этот день, но одно он осознаёт очень точно – это не должно сойти папе с рук. Нет! Только не сейчас! Не в этот раз!