Protégé moi

9,5 лет назад~ Джунмён умывается холодной водой и следом прижимает мокрые холодные ладони к своей шее в туалете для омег в административном корпусе университета. Будь проклята биология за девятый класс! Потянувшись за бумажным полотенцем, Джунмён вытирает лицо и прячет его в ладонях, вздыхая. С каждым разом всё хуже. И его собственный организм словно предупреждает, что, мол, если ты будешь игнорировать законы природы, я буду игнорировать ключевые процессы твоей жизнедеятельности. Давления как у инфарктника, от этого в ушах шумит кровь, а в висках ударный оркестр. А руки наоборот дрожат так, словно пульс на грани того, чтобы исчезнуть вовсе, и карусели перед глазами совсем характерные. Кое-как делая из своей бутылки пару глотков воды, Джунмён бросает на свою бледную тень взгляд в зеркало и поправляет лямку сумки на плече, двигая прочь. Блокаторы сдают позиции, с каждым разом их действие ощущается всё меньше, и Джунмён с ужасом понимает, что настанет день, когда они вовсе перестанут действовать на него. Потому, что ему, кажется, вообще фиолетово, что он там пьёт или не пьёт. Он умудряется обнаружить Джунмёна и на другом конце университетского городка, как бы тот от него не прятался. Это напряжение между ними, что не удивительно, раздражает. И эта настойчивость, которую он не проявляет открыто, но от этого и так раздражающе – делая вид, словно ничего не происходит и словно он совершенно случайно каждый раз оказывается в нужном месте в нужное время. Только Джунмён не верит в случайности. Его жутко бесит, что он физически чувствует чужой взгляд, как прикосновение. Бесит, что волоски на коже встают дыбом, когда он ищет якобы случайных прикосновений, помогая донести набитую книгами сумку и выхватывая её из пальцев. Бесит, что внутри живота становится тяжело и тепло, едва он оказывается где-то рядом, и Джунмёну даже не нужно смотреть, достаточно только чувствовать это. Потому, что проклятая природа играет против него и меньше всего ему хочется ввязываться в это, барахтаться в этом болоте человеческих эмоций, в которое он и так с отвращением макает ноги каждый день. А то, что тут простым маканием не отделаться – ясно, как божий день. Будучи маленьким, отец рассказывал ему, так мечтательно и романтично, как миллион лет назад альфа и омега были одним целым и вместе ходили по земле, а затем метеорит упал на Землю и разделил их. С тех пор альфа и омега ищут друг друга по Земле, чтобы снова быть единым целым, единым организмом, единой истиной. Джунмёна тошнит от мысли о том, что кто-то способен влиять и контролировать его физиологические реакции и процессы лучше него самого. Его откровенно раздражают все эти эмоциональные проявления чувств и привязанностей, особенно, если учесть, что на последнее он искренне не способен. И он бы и рад, вроде, объяснить это, да только придётся чем-то аргументировать, а к чему и как ему апеллировать так, чтобы не получить после приглашения к психиатру? Джунмён готов пойти к последнему, чтобы избежать первого! Он не готов рисковать почти полученной профессией ради того, чтобы не быть, а казаться в чьих-то глазах нормальным, в обществе, которое целиком и полностью состоит из норм, правил, рамок и предписаний. И в которые он, конечно, не вписывается! Во дворе административного корпуса тень весь день и Джунмён двигает туда, занимая одну из лавок в тени клёнов в надежде, что свежий воздух немного приведёт его в чувство, но случается абсолютно наоборот. Потому, что едва Джунмён успевает занять лавку, другой её конец тут же тоже оказывается занятым. Тут же накрывает волной головокружения и Джунмён устало прикрывает глаза, накрывая их ладонью и упираясь локтём в подлокотник лавки.       – Чего ты хочешь? – интересуется он прямо, не распахивая глаз, потому что и так знает, что взгляд тёмных глаз напротив устремлён на него. Этого не нужно видеть или чувствовать, он просто это знает.       – А ты? – в ответ спрашивает Джонин совершенно искренне. Это он впервые интересуется, чего хочет сам Джунмен, и он распахивает глаза, поднимая голову, медлит с мгновенье, следом устремляя на него взгляд.       – Чтобы ты ушёл! – отзывается честно. И следом пытливо: – Уйдёшь? – и с искренним любопытством ждёт, как он поступит, послушается ли, выполнит ли просьбу? И он прекрасно видит это любопытство, а потому не скрывает улыбки совсем тонкой, уголком губ и, в большей мере, глазами.       – Так мне уйти? – уточняет.       – Да!       – Уверен? Джунмёну хочется фыркнуть вслух, мол, с чего это мне быть неуверенным, но он решает промолчать, чтобы не провоцировать.       – Я – да! Джонин кивает, встаёт и просто уходит. Джунмён, удивлённый, что к его желанию впервые прислушались, провожает его взглядом. День, как обычно, проходит в делах: сначала лекция с первокурсниками, которые ещё полны энтузиазма и не понимают, как их обманули, продав во время вступительной кампании идею о славном будущем в профессии. Потом подготовка к конференции вместе с другими аспирантами. Короткий перерывы на обед и небольшое окно перед следующей лекцией, чтобы уделить немного времени диссертации, которая, к сожалению, сама себя не напишет. Поднимаясь в конференц-зал, который сейчас пуст, чтобы занять одно из удобных кресел, Джунмён бросает взгляд на свои наручные часы, прикидывая по времени, что нужно обновить блокаторы, но прежде, чем он успевает дойти хотя бы до верха лестницы и найти банку таблеток в сумке, высокое, как всегда в такие дни, давление таки берёт своё и, занося ногу, чтобы поставить на очередную ступеньку, Джунмён вдруг понимает, что падает. По крайней мере собирается до того момента, пока чья-то крепкая рука не ловит за талию. Джонин перекидывает его руку через свою шею, следом подхватывает на руки, преодолевая так пару шагов до ближайшей лавки в коридоре, и опускает на неё. Тянется ладонью к питьевому фонтанчику в коридоре, чтобы намочить, и прижимает ту к чужой щеке, чтобы привести в чувство. Джунмён моргает несколько раз, хмурится и отстраняется от его ладони.       – Зачем? – уточняет он, замечая в одной из тонких ладоней банку блокаторов, которую Джунмён успевает достать, уже сидя рядом с ним на лавке. – Ну не съем же я тебя, в конце концов       – Это, чтобы ты держался от меня подальше, – отзывается Джунмён. – Неужели это физически так тяжело делать, чтобы я себя не убивал барбитурой? – Джунмён трясёт банкой перед его носом и Джонин легко забирает ту из его пальцев.       – А почему давление скачет – знаешь? – уточняет Джонин, глядя на него.       – Знаю! – злится Джунмён, потянувшись за банкой, но альфа отводит руку в сторону и вверх, таким образом предотвращая все его попытки отобрать. – Я повторю тебе ещё раз, если за первые пару десятков ещё не дошло – мне не нужны отношения.       – А мне нужны, – Джонин пожимает плечами совершенно спокойный и уверенный. – С тобой, – уточняет. – Что будем делать?       – Переведись, а? – просит Джунмён устало, вздыхая.       – А больше ничего не хочешь? – Джонин хмыкает.       – Хочу! Но за такое в этой стране сажают. Джунмён прикрывает глаза, потому, что снова накатывает головокружение, но не видя, жадно прислушивается, потому, что слышит, как тарахтят капсулы в банке, что в руках альфы. Едва головокружение проходит, Джунмён распахивает глаза и наблюдает, как он вынимает из банки одну капсулу, оставляя на его раскрытой ладони и открывает бутылку воды, ожидая, пока Джунмён отправит капсулу под язык. Едва запивая таблетку водой, Джунмён оставляет бутылку в сторону и Джонин заключает его лицо в ладони, хочет что-то сказать, видно по глазам, но выдыхает следом снисходительно. Джунмён снова прикрывает глаза от головокружения.       – Тебе нужно домой! – зовёт он и Джунмён понимает, что у него просто нет сил противиться. Организм не принимает блокаторов оттого, что он пьёт их жменями во время интересных дней, чтобы альфа его не чувствовал, а он, гадство, сидит напротив и нивелирует всё их действие к чёртовой матери. И когда они едут в такси, которое вызывает альфа, Джунмён перебирает свои пальцы, закинув голову назад, и не замечает вовремя чужой ладони, которая мягко касается щеки, совсем ненавязчиво подталкивая, и мгновенье спустя Джунмён оказывается лежать на его плече, прижимаясь к нему щекой.       – Пойди себе в кого-нибудь влюбись, а? – просит он.       – Я не могу.       – Найди себе кого-нибудь нормального.       – Я уже нашёл. Джунмён хнычет вслух, как ребёнок, следом садится ровно, перебарывая головокружение, и просит таксиста остановиться, высадить его здесь. Забирая тяжёлую сумку и кое-как выбираясь из машины, Джунмён двигает по улице вниз, прекрасно понимая, что он всего в пару шагов отстаёт.       – Джонин, оставь меня в покое.       – А если сила земного притяжения сработает? – хмыкает он, слышно, с улыбкой из-за плеча.       – Тебя это не касается и волновать не должно, – отзывается Джунмён. – Это из-за твоей близости моё давление так гуляет.       – Это не из-за моей близости, а потому, что ты блокаторы пьёшь не по одной, а жменями! – парирует Джонин.       – Если бы ты не докучал мне, я бы не пил их жменями! – выкрикивает Джунмён недовольно, наконец, оборачиваясь. Бросает на альфу рассерженный взгляд и устремляется вперёд спешным шагом, только на повороте понимая, что за ним больше никто не идёт и понадеявшись, что этот нерадивый, глупый, настойчивый мальчишка, наконец, оставит его в покое.

***

За выходные Джунмён немного приходит в себя. Вновь начинает чувствовать себя человеком, а не куском мяса, за которым увязалась бродячая собака. Он даёт себе точную установку, что с альфой больше разговаривать не будет и все выходные накануне пытается разобраться, как устроены эти глупые люди и откуда они берут намёки, флирт или взаимность из обычного разговора, которые даже не предполагает каких-то общих тем или позитивных суждений. Заметной тяжести на его плечах поддерживать хоть какие-то человеческие отношения с коллегами и преподавателями добавляет пункт о том, чтобы тщательно подбирать слова в его присутствии, не давая ему никаких надежд, а вскоре приходит идея о том, что с ним лучше не разговаривать вообще. Джунмён чувствует себя моллюском без раковины – постоянное лицемерие в обществе жутко выматывает его и меньше всего ему хочется добавлять ещё одну проблему в список своих. Отец никогда не рассказывал ему, и Джунмён не мог увидеть на их примере с папой, как вести себя с противоположным полом. И мысль о том, что когда-то ему придётся учиться отыгрывать всю эту романтичную чушь – вызывает не то, что отвращения, а откровенный ужас, хотя до этого он был уверен, что вряд ли что-то может напугать его в этой жизни. Джунмён как раз выходит из кабинета своей кафедры, предварительно попрощавшись с преподавателями, когда замечает альфу у стены напротив. Тот сложил руки на груди, отправив рюкзак на плечи и ждёт, судя по всему, его. Едва взглянув на него, Джунмён тут же опускает взгляд да двигает по коридору вправо мимо него, абсолютно игнорируя всё его существование, и выдыхает в конце коридора с облегчением, когда понимает, что альфа не двинул следом. Но едва сворачивает в следующий коридор, вдруг врезается в кого-то, глядя себе под ноги, и обнаруживает Джонина. Хмурится.       – Опять ты. Коротко, как констатация факта.       – Не опять, а снова, – уточняет Джонин. – Как ты себя чувствуешь?       – Утро было хорошим, пока не встретил тебя! – язвит в ответ Джунмён.       – Приятно знать, что я способен так сильно повлиять на твоё настроение! – отзывается он не менее колко, и Джунмён хмыкает в ладонь, оценив замечание.       – Забудь о моём существовании, – просит его Джунмён. – Забудь, что встретил меня.       – Это каким таким образом? – уточняет Джонин.       – Ты же учишься на юридическом, – выдыхает Джунмён. – И не должен верить во всю эту романтичную чушь с истинностью.       – В какую это? – уточняет Джонин, а дальше происходит то, чего Джунмён ожидает от него и ожидает в принципе менее всего. Джонин мягко сжимает его запястье и оба они устремляют туда взгляд, наблюдая, как-то покрывается заметными мурашками. Другой рукой Джонин так же мягко толкает его в плечо к стене, что позади него, и шагает ближе, прижимая его собой к стене, следом наклоняется к его лицу совсем близко, прижимаясь носом к чужому и замирая в сантиметре от его губ. Удивлённый, поражённый Джунмён чувствует, как срывает все затворы и страхи и как от страха перекрывает дыхание, а сердце берётся такой скоростью, что наверняка отдаёт ритмом в грудь Джонина. – В вот эту? – выдыхает он в чужие губы и Джунмён, наконец, осознаёт происходящее. Он в мгновенье приходит в себя, глотает ком и страх и, фокусируя на нём взгляд, бьёт по печени. Джонин тут же шагает прочь, чуть сгибаясь пополам от боли. Джунмён чувствует, как клокочет внутри него ярость, горячими волнами поднимаясь с кончиков пальцев, и распахивает губы, стараясь надышаться, чтобы унять её и не выпустить в адрес того, кто её не заслуживает. Потому, что тот, кто заслуживает – ещё очень легко отделался.       – Ты же учишься на научную степень? – уточняет Джонин, когда снова может говорить и нормально дышать, устремляя на него взгляд.       – И что? – Джунмён, стоя к нему полубоком, всё ещё стараясь окончательно взять в себя в руки, рассматривает деревянный пол в корпусе.       – А то, что вроде должен понимать, как работает наша биология.       – Мне не нужны отношения! Джонин наблюдает, как он разворачивается на пятках прочь и спешно уходит по коридору, сжимая кулаки совсем сильно. А хрупкий и тонкий на вид, он обладает довольно крепким ударом.

***

      – Джунмён, вы не допущены к предварительной защите. Замдекана встречает его у расписания возле деканата, подходя. Джунмён кивает.       – Мне не хватает только шести академических часов, – делится он. – Это всего лишь…       – Три лекции, да, – опережает замдекана. – Но лекции важны для вас, как для аспиранта, вы же знаете.       – Мне их по количеству часов на этот модуль просто не хватило, – пытается он объяснить. – Их всего было четырнадцать, из них мои – десять.       – Оставшихся три и не хватило, – замдекана кивает. – Декан уже подписал приказ – ещё один дополнительный модуль для вас. Это поможет догнать упущенное и собраться с мыслями перед защитой. Замдекана ободряюще улыбается ему и следом скрывается в кабинете декана. Джунмён устало прикрывает глаза, пытаясь в голове прикинуть, где он на самом деле так прошляпил и почему ему не хватило каких-то три несчастных лекции, когда кто-то кладёт руку на его плечо и оборачиваясь, Джунмён вдруг узнаёт альфу.       – Эй, – Джонин накрывает и второе его плечо ладонью, заглядывая ему в глаза совсем пристально. – Эй, – да накрывает его щёки ладонями следом. – Что случилось? – и Джунмён прекрасно знает, что он видит в его глазах – там неприкрытое разочарование.       – Меня не допустили к предзащите.       – Почему? – хмурится тут же Джонин.       – Не хватает академчасов.       – Лекций? – уточняет альфа, понимая, и Джунмён кивает, всё ещё не шевелясь. – Я знаю, как решить эту проблему! – и Джонин вдруг улыбается следом.       – Убить замдекана? – предполагает Джунмён.       – Как студент юрфака, я не могу позволить этому случиться, – Джонин прыскает. – Пойдём! – и протягивает ему руку, отпуская его лицо. Джунмён смотрит на протянутую руку, следом вопросительно, совсем ошалело вскидывает брови, мол, – какого хрена? Джонин вздыхает, понимая по взгляду, что его поймали.       – Не прокатило? – уточняет.       – Не-а! – Джунмён отрицательно качает головой и едва сдерживает улыбку от этой нелепой и кажущейся совершенно детской сцены.

***

Джунмён переминается с пятки на носок в ожидании, когда декан утвердит выбранные им, недостающие три лекции, и глотает довольную улыбку, когда тот подписывает. Поблагодарив, Джунмён прощается да двигает к расписанию, чтобы проверить ещё раз, да бросая взгляд на наручные часы, отправляется на лекцию. Это только обнаруживая нужную аудиторию, он ещё раз проверяет лекцию в плане и только тогда осознаёт, какому факультету он её читает. Проклятье! И следом это самое проклятье, выходя из аудитории на перемену, сталкивается с ним на пороге, глядя сверху-вниз.       – Привет, сонсенним! Джунмён глотает ругательство, как воспитанный аспирант, окидывает коридор взглядом и хватает под руку, чтобы отвести в сторону, хотя кто кого ведёт, учитывая разницу в размерах, ещё нужно разобраться.       – Будешь похабничать, я…       – Что? – Джонин хмыкает с улыбкой. – Кому-то нужны лекции для предзащиты! – замечает он.       – А кто-то на юрфаке, видно, недоучил, что мотив для убийства необязателен! – отзывается Джунмён и Джонин глотает смешок. – Сорвёшь мне лекцию, я сорву тебе выпуск! – предупреждает Джунмён. Джонин фыркает:       – Очаровательно пообщались!       – Джонин, на каком языке мне для тебя повторить, чтобы ты, наконец, понял? Мне не нужны отношения! – Джунмён отрицательно качает головой.       – На каком языке мне повторить для тебя, что меня это не волнует? Я всё равно не отступлю! – его глаза смотрят совсем не обиженно и не сердито, а улыбаются. Джунмён даже теряется на пару мгновений. – Уже время, сонсенним, иди, читай свою лекцию! Джонин сжимает слегка его запястье, на котором часы, и двигает в аудиторию, Джунмён устремляет взгляд на стрелки и вздыхает. Отключает телефон, двигает в аудиторию следом. Здоровается и представляется, коротко вводит в курс дела, интересуясь, слушали ли студенты юрфака до этого что-то о том, как правоохранительные органы должны работать с общественностью и выстраивать с ней связи, и прежде, чем приступить непосредственно к лекции, находит его взглядом. Джонин отвечает на его взгляд и одними губами, не издавая ни звука, совсем понятно – «не отступлю!». Джунмён хмурится на мгновенье и берётся за лекцию, понимая, что чем быстрее её закончит, тем быстрее уйдёт. И когда до конца пары остаётся всего пять минут, он бросает взгляд на часы и просит заняться своими делами до звонка. А едва тот звучит, спешит ретироваться.       – Сонсенним! – а он словно издевается. Джунмён замирает, слыша зов в спину, и оборачивается, чтобы снова ответить что-то колкое, но Джонин, стоя напротив, только протягивает ему телефон, который Джунмён оставляет на кафедре, пока занят лекцией. Забирая тот, Джунмён спешит уйти и только слышит в спину его «не за что!».

***

И в следующие несколько недель происходи то, что Джунмён никак не может себе объяснить, как не старается. Джонин почти не подходит к нему и не разговаривает, но как-то ухитряется делать все эти мелочи, которые абсолютно выбивают Джунмёна из колеи каждый раз. Он не видит в этих поступках логики и не понимает их цели, не может объяснить себе, почему альфа думает, что это сработает, и совершенно не понимает своей собственной растерянной реакции на них. Джунмён борется с автоматом с напитками, пытаясь добыть нужную баночку после, как заплатил и выбрал, но баночка застряла в процессе доставки к отсеку выдачи. Джонин просто по коридору проходит мимо, ни слова ему не говорит, даже в глаза не смотрит, стукает только сверху кулаком по автомату и, о чудо, долгожданная баночка таки оказывается в отсеке выдачи. Забирая ту, Джунмён провожает его удивлённым взглядом. Двери на кафедру, двустворчатые и тяжёлые, вечно набивают ему синяки то на плече, то на бедре, в зависимости от того, чем он их придерживает и, предвкушая огромный синяк на боку, Джунмён шагает к двери, чтобы удержать её, пока руки заняты стопкой книг, и зажмуривается на мгновенье, ожидая удара, но того, почему-то, не следует. Он удивлённо распахивает глаза, замечая над своей головой чужую ладонь, что упирается в дверь и удерживает её, и следом оборачивается через плечо, обнаруживая обладателя руки. Ожидая, пока он выйдет, Джонин держит до последнего, затем отпускает, позволяя той хлопнуть, и уходит по коридору, куда шёл. Предзащита одобрена и последние штрихи перед защитой отбирают покой и сон. Джунмён тащит книги на кафедру, чтобы вернуть преподавателям, чувствуя, как с каждым шагом по ступенькам пружинит и тянет вниз сумка, а ещё её лямка больно впивается в плечо и грозит вовсе оборваться. Ну и к чёрту – думается Джунмёну, её всё равно пора менять. Университетские годы её значительно потрепали. Останавливаясь у очередного пролёта, Джунмён устремляет взгляд вверх и вздыхает – ещё немного! Но прежде, чем он делает шаг на следующую ступеньку, успевает только оказаться в облаке знакомого тяжёлого и сложного аромата, и Джонин, проходя по ступенькам мимо, снимает сумку с его плеча, при этом к самому плечу не прикасаясь. В несколько шагов через пару ступенек доносит её наверх и оставляет на крайней лавке. Даже не оборачивается. Джунмён, удивлённый такой наглостью, спешит наверх с пустыми руками к сумке, наблюдая, как он теряется где-то в толпе среди других студентов. Последние дни перед защитой он буквально живёт в университете. Всё сдано и готово, утверждено и подписано и, готовясь к докладу во время защиты, Джунмёну уже и самому думается, что он слегка перегибает палку. А потому, перечитывая доклад ещё раз, он закрывает, сохраняя, файл и выключает ноутбук, пряча в сумку, складывает в стопку пару книг да двигает вдоль полок, чтобы вернуть те на месте. Томик по теории массовых коммуникаций оказывается с верхней полки и Джунмён, глядя снизу-вверх на его пустующее место, вздыхает. Оставляет сумку рядом на полу, находит библиотечную стремянку, располагая у нужного места, и делает пару шагов прежде, чем книгу из рук буквально выхватывают, отправляя на место, а потом чья-то сильная рука обхватывает за талию, чтобы с шатающейся стремянки попросту снять, поставив ногами на пол. И точно зная, у кого ещё хватит наглости так его хватать, Джунмён крутится на пятках, находя нарушителя своего спокойствия.       – Джонин!       – Что? – спокойно отзывается он, подхватывая свой рюкзак с полу. – Я даже слова тебе не сказал. Он пожимает плечами, уходит. Джунмён подхватывает свою сумку, уходит в другую сторону. Уходит и даже не замечает сам, как привыкает к тому, что кто-то заботится о нём безвозмездно.