***
Он приходит на следующий день. Находит его во дворе, садится рядом на лавку, ничего не говоря и просто наблюдая. Джунмён, замечая его боковым зрением, откладывает книгу, снимает солнечные очки. – Ты зачем это сделал? – интересуется тут же спокойно. – Что? – а он улыбается уголком губ. – Джонин, не прикидывайся дурачком! – Джунмён фыркает, удивлённо обнаруживая уже через мгновенье, что он снова уже знакомым движением накрывает его щёку ладонью и подаётся к его лицу. – Нет-нет-нет! – Джунмён пытается отстраниться, вовремя осознавая происходящее, но альфа ловит кончиками пальцев за подбородок совсем мягко, не позволяя этого, и перехватывает другой рукой его ладонь, которая пыталась оттолкнуть. Смотрит в глаза и вдруг улыбается совсем самодовольно, и Джунмён понимает – почему. Просто запястье, что в его пальцах, всё в мурашках, и Джонин чувствует его спешный пульс. Джунмён впервые в жизни чувствует себя кроликом перед удавом. Жертвой. И сам не понимая до конца, что и как происходит, наблюдает сквозь ресницы, как альфе таки удаётся податься к его лицу, совсем ненавязчиво и уже не так неожиданно, как в прошлый раз, завлекая его в поцелуй совсем тягучий. – Сдавайся… – шёпотом в его губы, не разрывая поцелуя, и Джунмён чувствует, как снова берётся кругом голова. – Ещё чего… Но не отстраняясь от него прочь до того самого момента, пока эта магия в воздухе, наконец, не развеивается, и Джунмён словно просыпается. Тут же отстраняется, глядя в тёмные глаза напротив, несколько раз удивлённо моргая. И альфа, пользуясь его смятением, снова льнёт на встречу, на что Джунмён слегка хлопает его по щеке, чтобы держал дистанцию. – Что я сделал не так? – уточняет он, спокойно глядя на Джунмёна, пока тот хмурится недовольно, буквально задыхаясь возмущением, не в силах сказать и слова. – Идём вечером в кино. Джунмён от такой наглости даже рот открывает и к нему, наконец, возвращается дар речи: – Ты что думаешь, если поцеловал меня при всех в университетском дворе, мы уже встречаемся? И я с тобой на свидания ходить буду? – Джунмён-а, – он вдруг улыбается так обаятельно, что даже Джунмён теряет мысль о том, чтобы придушить его, вновь поддаваясь на мгновенье его обаянию. – А я не спрашиваю, – объясняет он коротко. – Потому, что с тобой по-другому не работает. Я в шесть вечера буду тебя ждать под бродвейским кинотеатром на Мёндоне. Джунмён удивлённо моргает пару раз, когда альфа мягко щипает за щёку, совсем безобидно, и поднимается с лавки, двигая в здание университетского корпуса. Вот так приехали! Докатились!***
Джонин переминается с ноги на ногу, запустив руки в карманы джинсов, пока ждёт, и периодически посматривает на большие электронные часы над входом в кинотеатр. Небольшой запас времени ещё есть и неуверенный полностью, в том, что омега придёт, даёт себе в это самое обещание, что… Нет! Не о том, что он отступит, если Джунмён действительно не придёт. А в том, что будет пытаться в два, а то и в три раза усерднее. На часах 18:03. Джонин вскидывает взгляд на часы, чтобы убедиться в этом, и вдруг замирает, прислушиваясь к звуку чужих шагов за своей спиной. И, не зная, кого он там увидит, крутится на пятках с надеждой, тут же не сдерживая улыбки. Джунмён, видя его на верхней ступеньке совсем довольно улыбающимся, моргает привычно удивлённо пару раз, словно растерявшись, и фыркает недовольно. Но его недовольство совсем наигранное, и Джонин не может прекратить улыбаться все те мгновенья, что он шагает по ступенькам вверх к нему поближе. – Я пришёл, чтобы доказать тебе, что мне это не нужно – объясняет Джунмён. – И тебе это не нужно. – Мне ты нужен! – уточняет Джонин, расставляя акценты. – Пошли выбирать попкорн. И ловит тонкие пальцы в плен своей ладони, чтобы потянуть внутрь, в холл кинотеатра, чтобы взять билеты и выбрать снеки. Уже в зале, занимая своё кресло, Джунмён сжимается в точку, сплетая руки на своих коленях и пытаясь занимать в кресле как можно меньше места, чтобы не соприкасаться с ним ни руками, ни плечами, ни даже локтями. Но чем больше он смотрит, тем больше увлекается фильмом и расслабляется, а потом съезжает в кресле пониже, чтобы устроиться поудобнее, опирается полноценно о его спинку и даже складывает руки на подлокотники. И пользуясь моментом, Джонин забирает его руку, нарушая замок пальцев, чтобы сплести со своими и положить на свой живот, к себе поближе, что тут же вызывает у Джунмёна недовольный взгляд. Тот устремляет его на альфу, пытаясь вырвать руку. – Пусти! – просит. – Не-а, – Джонин отрицательно качает головой, сжимая крепче. – Джонин, не заставляй меня применять кардинальных мер. Но он совершенно не реагирует на угрозы, только смеётся негромко, поворачивается в его сторону и льнёт к его лицу, свободной рукой мягко поймав за подбородок, и в следующее мгновенье Джунмён уже обнаруживает себя затянутым в совсем ненавязчивый мягкий поцелуй. – Мы пришли фильм смотреть или целоваться? – уточняет шёпотом Джунмён в перерывах между поцелуями, вдруг понимая, насколько он разнеженный. Джонин кивает в ответ, но следом почему-то делает совершенно противоположное. Мягко тянет за руку, что всё ещё держит в своей, на себя и Джунмён, не понимая, что от него хотят, неосознанно поддаётся до того момента, пока вдруг не оказывается сидеть у альфы на коленях, в его кресле, лицом к лицу. – Ты что, спятил? – уточняет сквозь зубы и следом глотает ох, пытаясь совладать с очередным приступом панической атаки, когда ладони Джонина, опять-таки – вдруг! ложатся на его бёдра, удерживая, а губы прижимается к шее где-то за ухом. – Сумасшедший… Джонин целует в шею ещё раз, следом в щёку и вновь завлекает в поцелуй, находя губами его губы и, обнимая за шею и бессильно прикрывая глаза, чтобы как-то перенести головокружение, Джунмён пытается сосредоточиться на том физическом, что чувствует, чтобы остаться в себе. Потому, что по ощущениям, это никакая не симпатия или признание их истинности, на которые он не способен, по ощущениям это как лёгкий предынфаркт. Лёгкий такой. Бытовой. И когда по окончанию фильма, выходя из кинотеатра, Джонин ловит его ладонь в плен своих пальцев, пока они двигают вниз по улице, Джунмён удивлённо смотрит на их сплетённые руки, следом свою вырывая. – Вот тебе обязательно постоянно меня трогать? – фыркает он. – Обязательно! – согласно кивает Джонин. – Почему? – Джунмён даже останавливается, чем заставляет альфу тоже замереть и обернуться к нему через плечо. – Так… – Джонин шагает ближе заключая в ладони его запястья и Джунмён с удивлением понимает, что, его пальцы, едва касаясь поднимается от запястий вверх, щекоча прикосновениями, – я выражаю свою симпатию. – Она у тебя на лбу написана! – Джунмён фыркает, шагает от него прочь назад, чтобы разорвать контакт кожи. – Уже не говоря о том, что ты постоянно демонстрировал её своими поползновениями в мою сторону и, вообще-то, только что сказал прямо! – Джунмён складывает руки на груди. – Тактильный маньяк! Джонин ничего не отвечает ему на это, только закидывает голову назад, расхохотавшись.***
Джунмён чувствует себя идиотом. Впервые в жизни чувствует себя идиотом, не понимающим, что происходит, не в состоянии выстроить каких-то логических цепочек или сделать адекватных выводов. Потому, что абсолютно никак не может объяснить себе логики поступков альфы. Он не понимает в полной мере ничего из того, что тот делает. Искренне не может объяснить себе всех этих вещей, которые Джонин называет мелочами, но которым всё равно придаёт огромное значение и огромные смыслы в которые вкладывает. Но ещё больше Джунмёна пугает то, что все эти человеческие глупости, логики в которых он найти не может, ему в какой-то момент начинают нравиться. Но больше всего его пугает то, что, не зная, чего ожидать от альфы, он каждый раз может бессознательно выдать отсутствие адекватных эмоциональных реакций у себя, как таковых. Потому что сталкивается с подобным впервые в жизни. Джонин подсаживается к нему на перемене на лавку во дворе и протягивает румяное красное яблоко на раскрытой ладони. Джунмён в очередной раз теряет любые признаки логики и здравого смысла. – Что это? – уточняет о том, зачем ему яблоко, но Джонин воспринимает его вопрос прямо и глотает смешок. – А на что похоже? – Яблоко, – Джунмён вскидывает брови, мол, разве не очевидно? – Но мне оно зачем? – Жизнь подсластить! – следует совершенно нелогичный ответ. Джунмён хмурится. – А если оно кислое? Джонин снова словами не отвечает – смеётся. И на крыльце, или у кафедры, или в кафетерии, когда видит его впервые за день, вместо приветствия подходит и просто нагло крадёт поцелуй. Джунмён опешивает каждый раз, ещё более сбитый с толку. – Это зачем было? – Вместо пожелания доброго утра. – А словами сказать не мог? – Словами неинтересно! И когда в коридоре Джонин ловит в кольцо рук и Джунмён удивлённо рассматривает его сплетённые в замок ладони на своей талии, он всё равно не понимает, несмотря на все попытки ему объяснить, почему он это делает и как ему не надоедают одни и те же действия в течении длительного времени. В этот раз Джонин находит его где-то в библиотеке между стеллажей, пока он изучает оглавление тома по экономике. Джунмён не удивляется его жесту, но как всегда удивляется его причине, обнаруживая смуглые ладони на своём животе. Он несколько мгновений, отвлёкшись от книги, рассматривает их, затем оборачивается через плечо, чтобы сообщить, что библиотека – место для этого вообще неподходящее, но вдруг сталкивается с Джонином носами и замирает. Тот улыбается уголком губ, не отстраняясь и тянется одной рукой, чтобы снять очки с него носа. – Чем тебе не угодили мои… – Джунмён договорить не успевает – ловит чужое тёплое дыхание на своих губах и оказывается затянут в поцелуй. А когда пытается хотя бы слегка прийти в себя, отстраняясь, Джонин ласково целует в щёку и перебирается поцелуями на его шею и Джунмён понимает, что такими темпами прийти в себя ему очень не светит. Джонин часто вырывает набитую книгами сумку из его рук, приговаривая что-то вроде «ты мне ещё здоровым понадобишься!»; отчего-то постоянно прикасается к волосам, заправляя непослушные пряди за ухо; сбегает кончиками пальцев от лопаток к пояснице, когда пропускает куда-то вперёд и абсолютно нагло, как и обычно, крадёт поцелуи. И Джунмён до последнего не понимает, что с ним происходит и зачем всё это нужно делать Джонину. Даже, когда альфа остаётся ночевать у него в комнате в общежитии, пользуясь тем, что аспиранты живут без соседей по одному. И даже тогда, когда его интересные дни они проводят вместе и Джунмён чувствует себя абсолютным дураком, поскольку каждая его реакция на поцелуи, прикосновения и действия альфы вызывает у того умиление, удивление или смех, пока сам Джунмён три дня после ходит словно громом прибитый, в шоке с себя самого, что он вообще способен на подобные реакции. Он понимает, когда вместо них обоих играет в такие моменты физиология, но абсолютно не может сложить, зачем Джонину и вообще всем людям, за которыми он наблюдает, все эти, кажется, бессмысленные вещи и поступки. Как они это называют? Нежность. О чём это вообще? Зачем? Он не понимает, но в один момент приходит к выводу, что если не понимать, ему придётся учиться подыгрывать. И это в момент осознания выбивает у него почву из ног, потому что реакция Джонина поражает его пуще прежнего. Они, как это называет альфа, встречаются уже десять месяцев и Джонина всё ещё дикого умиляют его реакции, а Джунмён всё ещё не понимает половины мотивов его действия и поступков, но прямо, конечно, не спрашивает, чтобы не выдавать своей эмоциональной никчёмности. Этим утром Джонин просыпается раньше него в его комнате в общежитии, собираясь на пары, когда у Джунмёна ни одной. И, готовый выходить, присаживается рядом на край кровати и тянется за свои утренним, то ли приветственным, то ли напутственным поцелуем, но прежде, чем успевает поцеловать, Джунмён кончиками пальцев накрывает свои губы и сквозь них интересуется: – Что ты делаешь? – Краду у тебя поцелуй, чтобы день хорошим был! – прямо отвечает Джонин. – Зачем целовать для этого? – Джунмён хмыкает, руки всё ещё не убирая. – Поцелуй на это явно не повлияет. Виснет короткая пауза. Джонин коротко кивает и поднимается, возвращаясь к своему рюкзаку, чтобы что-то там проверить. И пока он находит свои солнечные очки, проверяет телефон и закрывает рюкзак, Джунмён вдруг понимает одну простую вещь. Джонин…откровенно по-человечески обижается! Джунмён смотрит поражённо, как он не может контролировать своего потухшего взгляда и поджатых с обидой губ, и даже поднимается с кровати, чтобы переползти на её противоположный край к нему поближе и поймать его за руку, чтобы потянуть к себе, усадить рядом с собой и полноценно взглянуть ему в лицо. Следом накрыть его лицо ладонями, чуть сжимая щёки, чтобы заставить замереть и перестать возмущаться, и ещё раз попытаться в полной мере оценить ситуацию. Он чуть хмурится, не шевелится с пару мгновений, затем фокусирует на омеге взгляд. – Джунмён-а, мне нужно на пару. И пытается отвернуться, но Джунмён тянется к нему ладонью, накрываю ею его щёку. – Погоди, – просит, но Джонин накрывает его ладонь своей, пытаясь отстранить, и Джунмён прижимается крепче. – Прошу… И Джонин снова замирает, в этот раз потому, понимает Джунмён, что удивляется происходящему не меньше. – Ты чего? – интересуется Джунмён. – Обиделся, что ли? – уточняет. – Я же…просто пытаюсь понять…мотивы твоих поступков. – Моих поступков? – Джонин хмурится чуть сильнее. – Я просто тебя люблю. Вот мотив всех моих поступков. – Любишь? – Джунмён охает, распахивая губы, и моргает пару раз, и теперь Джонин видит, что его удивление искреннее. – Меня? Джонин вздыхает, качает головой и ловит за подбородок, тут же завлекая в поцелуй и повалив назад спиной на кровать. Джунмён смеётся в поцелуй и в это мгновенье понимает, что ему не обязательно понимать все эти действия и поступки. К чёрту!