Ключ к свободе

Я еду в поезде, который я ненавижу. В вагоне, который я ненавижу. С людьми, которых я ненавижу. В школу, которую я ненавижу. Даже эти тёмно-зелёные шторки на окнах я ненавижу. До такой степени, что хочется просто сжечь их. За окном равнодушный серо-зелёный лес. Стремительно пролетают мимо редкие столбы. И зачем они вообще нужны? Ненавижу. Под ухом тихо щебечет Пэнси, кладя голову на моё плечо. Я по привычке обнимаю её за талию. С Паркинсон у нас не более чем договор: она доставляет мне удовольствие, а я смиренно изображаю её бойфренда. Жаль только сама Пэнси об этом не знает. Думает, что всё всерьёз. Наивная дура. Ненавижу. Моё воображение медленно начинает подкидывать мне картинки моей будущей жизни. Вот я сижу в удобном высоком кресле. Лицо изрезано возрастными морщинами. В большой комнате темно. У противоположной стены стоит женщина, по всей видимости, моя жена. И у неё нет лица. Просто потому, что я не могу его представить. Не могу представить свою будущую супругу. С которой мы проживём целую вечность, изображая счастливую семью. Притворяясь. Снова. Ненавижу. А вдруг это будет Пэнси? Плечи непроизвольно дёргаются. А женщина в воображении остаётся безликой. Не могу. Просто не могу. В ушах стоит тонкий визг Паркинсон, узнавшей, что она – моя будущая жена. Непереносимо. Невозможно. Убираю руку с её талии. Пэнси бросает на меня изумлённый взгляд и лишь сильнее прижимается спиной к моему плечу. Наплевать. Я просто засмотрелся в окно. Отстань. Ненавижу. Я чувствую, как прямой взгляд Паркинсон протыкает мою скулу. Отвернись, молю. Но она смотрит, смотрит, смотрит. Пока какой-то увлекательный разговор с Забини не проглатывает её полностью. Спасибо, Блейз. Единственный друг. Единственный, к кому я не испытываю ненависти. Монотонный стук колёс бьёт по перепонкам. Странно, почему я не слышу разговора однокурсников, а тихое «чух-чух» чугунным молотом врезается в мозг? Ненавижу. Раздражает. «Чух-чух». Веки тяжелеют с каждым несильным толчком, который делает поезд. Сознание обволакивает лёгкая дымка. Очертания леса плывут за окном, похожие на полоски цвета, нарисованные акварелью. Я откидываю голову на спинку дивана и устремляю свой взгляд сквозь толстое стекло окна. Я не спал всю ночь. *** - Драко, - приторный голос нагло внедряется в сознание. Нет, только не сейчас. Я не хочу выходить из тёплых объятий сна. Где всё легко. Где нет проблем. - Милый, - голос становится настойчивее. Хочется зарычать, оттолкнуть от себя девушку и снова провалиться в сон. «Но твои манеры не позволят тебе, Малфой», шепчет подсознание ядовитым голосом. «Давай, просыпайся». Скриплю зубами и открываю глаза. «Какое же ты ничтожество, Драко Малфой». «Заткнись!», мысленно восклицаю я и трясу головой. Голос испаряется. - Какой же ты соня, Драко! – по-девичьи ухмыляется Пэнси. – Надень мантию и идём, мы уже приехали. Вглядываюсь в окутанное мраком окно. Ого. Неужели я проспал так долго? В темноте виднеется небольшая табличка с надписью «Хогсмид». Тяжело вздыхаю и встаю с места. Все слизеринцы не спеша натягивают на себя школьные мантии, наполняя вагон тёмно-серой гущей из собственных тел. Однообразие. Порядок. Не-на-ви-жу. Хочу остаться в Хогвартс-Экспрессе. Дождаться, когда все ученики покинут вагон, задёрнуть шторки и уснуть. А там, может быть, поезд привезёт меня обратно в Лондон. Да уж. Мечтай. Ведь Пэнси наверняка заметит отсутствие своего бойфренда и поднимет шум. Словно ребёнок, потерявшийся на людной улице. Вскоре Пэнси возвращает меня в реальность: - Драко! Ты всё ещё спишь, что ли? Идём скорее, все уже вышли из поезда. Делаю вид, будто действительно задремал: часто моргаю и трясу головой. Затем пускаю девушке мимолётную усталую улыбку, отчего Паркинсон расцветает и становится похожа на счастливого пекинеса. Кривлю губы за её спиной. - Порядок? – спрашивает Забини, когда мы подходим к каретам. - О чём ты? – придаю своему тону лёгкое удивление. - Выглядишь скверно, - отвечает Блейз. Что меня всегда бесило в этом парне, так это то, что в расспросах, касающихся душевных терзаний, он прицепляется, как пиявка. И попробуй оторви. - Всё нормально, - отстранённо бросаю я. Блейз перестаёт сверлить меня взглядом и, отвернувшись, говорит: - В гостиной обсудим. Вот как? И с каких пор я стал твоей собачкой, Забини? Подбирая слова, чтобы высказать раздражение своему другу, я с трудом удерживаюсь, чтобы не двинуть по его всегда-всё-понимающей физиономии. Но внезапно моё внимание охватывает только что отъехавшая карета. Угадайте с трёх раз, кто в ней сидит. Шрамоносец увлечённо болтает со своими верными дружками: неуклюжим Уизли и грязнокровкой Грейнджер. То, что его давний враг сверлит его холодным взглядом, его, кажется, не колышет. Их карета скрывается за поворотом. Теперь я вижу лишь тусклый свет фонаря, едва пробивающийся сквозь густые деревья. Но ярость всё ещё полыхает внутри синим пламенем, медленно облизывая лёгкие. Сердце нервно колотится в груди. Чисто инстинктивно я сажусь в нашу карету, продолжая мысленно проклинать «святого Поттера». Никому из моих соседей (а ими были Блейз, Пэнси и Астория Гринграсс) нет дела до меня. Оно и понятно. Сидеть и молчать, находясь в большой компании, стало для меня обычным делом. В последнее время. Здравствуй, Хогвартс! Высокие башни почти не видны в тёмно-синем полотне неба. Их выдают лишь жёлтые огни, мерцающие в окнах. Быстро же тут всё восстановили… И неужели эти каменные стены снова примут меня, как ни в чём не бывало? Кажется, да. Удивительно. Ученики быстро пробегают по каменной лестнице в вестибюль, стараясь не намокнуть от внезапно начавшегося проливного дождя. Я накидываю на голову капюшон и, взяв под руку Паркинсон, иду вслед за остальными. Крепись, Драко, сейчас начнётся. Раз, косой взгляд. Два, косой взгляд. Перешёптывание. Три. Десять. Двадцать пять. И вот, кажется, уже никто не ленится обернуться на меня и округлить свои глупые глаза. То, что я в капюшоне, казалось, пугает людей ещё больше, чем моё присутствие в общем. Эх, мне бы ещё маску, и тогда все эти безмозглые младшекурсники и вовсе разбегутся в разные стороны, отчаянно крича. Веселье. Моих старых «друзей» не так уж и много. Большинство из них так и не оправдали. Старина Блейз, устав от разговора с девчонками, протискивается ближе ко мне и заводит непринуждённую беседу. Мы болтаем о планах на новый учебный год, насмехаемся над нелепым нарядом профессора Трелони и не забываем провести оценивающим взглядом парочку коротких юбок. Отчего я, смеясь, получаю несильный удар в плечо от Пэнси. Тоска понемногу рассеивается. В тесном потоке мы проходим в Большой зал. Он всё такой же просторный и светлый. А потолок затянут серыми тучами. За учительским столом всё те же лица. Теперь-то никто не боится работать здесь. Пустует только кресло учителя защиты от Тёмных искусств. Неужели они не нашли Снейпу замену? Вчетвером садимся на скамью. Учеников Слизерина меньше всего. Как-то обидно даже. Покорно жду, пока утихнет шум. Сверлю взглядом большое позолоченное блюдо. Вскоре раздаётся знакомый звон: директор слегка постукивает вилкой по стеклянному кубку. Гул мгновенно стихает. Я направляю взгляд на учительский стол и замираю на мгновение. Пустующее кресло теперь было занято высоким темноволосым худощавым мужчиной в тёмно-сером костюме. Надменное и невозмутимое лицо, острые черты. Я сразу вспомнил его. Он был приятелем отца, работник из Министерства. Этот мужчина пару раз появлялся в Мэноре, по нескольку часов просиживая с отцом в его кабинете. Неужели… Мысль улетучивается, когда старуха МакГонагалл начинает говорить: - Добрый вечер, дорогие ученики! Спустя шесть месяцев после окончания Второй Магической Войны, Хогвартс снова любезно открывает перед нами свои двери. Начинается новый учебный год!.. Неужели. - …Прежде всего, спешу напомнить вам несколько основных правил: ходить в Запретный лес разрешено только ученикам третьего – седьмого курса, и только в сопровождении преподавателя. В коридорах школы строго-настрого запрещается применять магию. После восьми часов вечера… Зеваю. Я и так знаю эти правила чуть ли не наизусть. Поэтому большую часть пропускаю мимо ушей. - А теперь спешу представить вам нового преподавателя защиты от Тёмных искусств – профессора Ганса Томаса Оллфорда. Ах, так вот как его зовут. Я даже и не знал, зачем они с отцом так долго беседовали в его кабинете. Но видеть это самодовольное, (конечно же) чистокровное министерское лицо было не по душе. Но ничего. Привыкну. Всё моё внимание снова заняла болтовня новоиспечённой директрисы: - Ну и напоследок сообщу: преподавательский коллектив путём анализа успехов учеников в прошлых учебных годах выбрал старост факультетов и старост школы. Оп-а, что-то интересненькое. - Итак, старосты факультета Гриффиндор – мисс Парвати Патил и мистер Гарри Поттер. Старосты факультета Когтевран – мисс Чжоу Чанг и мистер Майкл Корнер. Старосты факультета Пуффендуй – мисс Ханна Эббот и мистер Эрни Макмиллан. Старосты факультета Слизерин – мистер Блейз Забини и мисс Астория Гринграсс. Каждое произнесённое имя сопровождалось аплодисментами с соответствующего стола. Я одобрительно похлопал Забини по плечу. Астория и Пэнси принялись весело перешёптываться. МакГонагалл прокашлялась, снова призывая к тишине. - А теперь старосты школы. Староста девочек – мисс Гермиона Грейнджер. Меня передёрнуло. Всезнайка Грейнджер. Заучка Грейнджер. Ненавижу. Но негромкий голос старухи вывел меня из плена мыслей: - Староста мальчиков – мистер Драко Малфой.